Глава 12

ЗАГОВОР БЕЗ ВЫПИВКИ НЕ ОРГАНИЗУЕШЬ

Флетчер остановился перед дверью, на несколько секунд задумался, а затем решительно направился в каюту. Там для разговора его ждал Серж Строганов. Оба присели, поставили на сундук бутылку и бокалы, выпили. Кристиан молчал, Сергей тоже, вспоминая английские фразы и крепкие выражения, чтобы начать разговор. Первым не выдержал лейтенант.

— Кто вы, Серж? — спросил Кристиан, внимательно глядя в глаза мнимого графа. — Кто вы, мистер Строганов? Сэр, вы шпион?

— Я? Я?! Я шпион?!

— А кто вы? Вы не слишком-то похожи на графа! Что у вас за машинка для стрельбы? У русской армии таких ружей быть не может. Русские гренадеры до сих пор ружья кирпичной крошкой чистят. А этот многозарядный пистолет! В чьей оружейной мастерской его собрали? В Швейцарии, в Голландии? Может быть, немецкие мастера сработали? А бомбы? Какой алхимик умудрился запихнуть в маленькую металлическую скорлупу мощь пушечного ядра? В России нет такой передовой военной и технической науки! Что у вас есть еще чудесного в мешках? Чем еще удивите, мистер Строганов?

— Да больше нет ничего особенного. Нет ни радиоприемника, вернее, есть, но он не работает, нет автомобиля, нет компьютера. Больше тебя, лейтенант, удивить нечем. Ой, вру, есть шариковая ручка!

Серега достал из кармана английского камзола, подаренного Флетчером после совместного бражничания, шариковую ручку и блокнот и быстро написал несколько строк на русском и английском: «Привет, мама, папа, друг...» У англичанина отпала челюсть. Глаза широко раскрылись, и он прерывисто задышал.

— Обыкновенная гелевая ручка! Чего вытаращился? Даже не «Паркер». Она без золотого пера, без бриллиантового колпачка, без секретов, совсем простая. Без «симпатических» шпионских чернил. Эту ручку вашему бы Вильяму Шекспиру, насколько больше он смог бы написать своих гениальных пьес! А нашему Пушкину? Сколько бы еще замечательных поэм он сотворил без пера и чернильницы.

— Шекспир? Кто такой Шекспир, сэр?

— Великий английский драматург! Ты не знаешь творчества Шекспира? Театр в Лондоне, «Глобус»! Он творил в конце пятнадцатого и начале шестнадцатого века! Написал «Гамлета», «Отелло», «Короля Лира», «Ромео и Джульетту»... Быть или не быть, вот в чем вопрос.

— Так ведь это когда было! Почти двести лет назад! Ну, вы, милорд, и припомнили! Нет, не знаю никакого Шекспира. Я не был ни разу в настоящем театре, только видел лицедеев в портовых балаганах. Я вообще мало что читал в жизни. Некогда, да и незачем. От чтения глаза болят, а от раздумий голова пухнет.

— А то, что Земля круглая, знаешь? Что она вертится? Или думаешь, что она стоит на трех китах, трех слонах?

— Тысяча чертей! Морской дьявол тебя забери! Вы меня совсем за невежду держите! Я, между прочим, дворянин! Конечно же, это научно доказано! Я и сам вокруг света проплыл под парусами...

— О! Под парусами! А на пароходе не доводилось?

— На чем?! — удивленно поднял брови Флетчер.

— На пароходе! На корабле, который движется не при помощи силы ветра, а под действием парового двигателя, который крутит гребные колеса или винт.

— Да, я видел эти механизмы для откачки воды в шахтах. Но на кораблях их не применяют.

— Будут! Очень скоро с флота исчезнут паруса, и под ними будут ходить лишь авантюристы, спортсмены и искатели приключений. Паруса — это архаизм.

— Еще раз спрашиваю, кто вы, сэр Строганов? Откуда?

— Из России...

— Неправда! Лжешь! В Москве по улицам бурые медведи бродят и стаи волков нападают на путников! Какие машины и механизмы? Какая наука и техника? Дикая страна...

— Я дикарь? Я знаю английский и русский, немного французский и испанский! Ты знаешь русский язык? Лейтенантишка, глупец и неуч!

— Граф, вы на ответную грубость напрашиваетесь?

— Нет. Констатирую факты. Ты мало знающий выскочка из матросов! Что тебя ждет в дальнейшем на службе в королевском флоте? Донос Блая или шпиона-«ботаника», суд, приговор. Каторжный труд, болтанка по морям за гроши? Куда ты плывёшь? В морскую тюрьму? На эшафот? Тебя ведь капитан с потрохами сдаст. Шкуру свою он всегда спасет, а промахи и упущения на тебя спишет!

— За что? Откуда вы это знаете, Серж? — встревожился лейтенант. — Вам это Блай говорил?

Строганов откупорил вторую бутылку рома и отхлебнул из горлышка не меньше стакана. Запершило в горле, сдавило грудь. Сергей закашлялся, зажмурился, задумался, зае.... На букву «З» приличные слова закончились. Во! Закончил размышлять!

— Как с мозгами? Шевелятся, лейтенант?

— Мозги? Мозги, нет, не шевелятся. Они не умеют шевелиться.

— А извилины? Знаешь, что это такое?

— Нет, не знаю, — искренне признался Флетчер.

— Да, действительно, откуда тебе о них знать, если их у тебя нет. Чурбан британский! — добавил Сергей по-русски.

— Не понял...

— Пей, английский напыщенный индюк! До дна! Потом будем разговор говорить, — вновь произнес на русском языке Строганов.

Собутыльники посмотрели друг другу в глаза, выпили и улыбнулись, сроднились душами. Родство душ — великая вещь! Особенно при совместном распитии качественных спиртных напитков.

— Эх! Сбацаю русскую песню! Душа просит! — выкрикнул Сергей и запел: — Как под черным яром, как под черным яром, ехали казаки сорок тысяч лошадей... А первая пуля, а первая пуля, а первая пуля, да ранила коня...

И еще несколько песен. Потом оба почти зарыдали от избытка чувств. Обнялись, расцеловались. Классно сидели, душевно!

— Эх, понравился ты мне, лейтенант! Я долго думал, несколько дней, чью сторону взять? Может, капитана Блая? Я ведь все знаю наперед, что будет дальше! Могу вмешаться и изменить ход истории. Но вот посидели, поговорили, ты мне, право слово, нравишься. Замечательный ты парень, Кристиан Флетчер! Я на твоей стороне! Честное слово, помогу! — Сергей крепко обнял лейтенанта, расцеловал его и сильно хлопнул по плечу.

— В чем поможете? — Лейтенант по-детски наивно таращил голубые глаза, хлопал длинными ресницами, морщил лоб.

«Молодой, красивый, глупый, — подумал Сергей. — Симпатяга, везунчик, любимец женщин. Эх, где мои семнадцать лет! Или хотя бы двадцать пять! Да где там, золотые годы давно прошли, минул сороковник».

— Слушай мой план, Кристиан! Ваш корабль «Баунти» должен вернуться обратно, на Таити! Ты хочешь на Таити?

— На Таити?! Конечно, хочу! Там у меня девушки остались. Ждут. Я им обещал, что приплыву обратно через пару лет.

— Пара лет — это долго! Они тебя скоро забудут. Приплывет другой смазливый морячок, и все девчонки будут его. Особенно если у него бус и побрякушек окажется больше, чем ты им подарил. А главное, подцепишь после кого-то по наследству триппер! Тебе это нужно?

— Нет! — энергично затряс головой лейтенант.

— И я того же мнения! Тебе не надо, мне не надо, никому не надо!

— Ну и что дальше? — тупо уставился на самозваного графа Флетчер, очень туго соображая под алкогольными парами, к чему клонит этот мистер Икс. Затем он свел глаза в кучу и уронил голову на руки.

Утром Сергей увидел на столешнице кружку. Принюхался, пахло парным молоком. Откуда?

— Эй, стюард! — позвал Сергей матроса, прислуживающего офицерам.

— Я здесь, сэр, — выскочил из-за двери слуга.

— Откуда молоко?

— Это козье молоко, сэр.

— Я чувствую по запаху. Откуда на корабле коза?

— Она у нас в трюме живет, сэр. Ее вывез с острова Таити ботаник, для молока. Поит себя и капитана. Сегодня вам оказана честь — кружка молока! Очень полезно для здоровья, сэр! Мне порою достается полкружки...

Сергей терпеть не мог молоко, а тем более козье. О ногу ласково и доверчиво терся голодный корабельный кот и мурлыкал голосом завзятого попрошайки. Серега любил представителей кошачьего семейства, поэтому вошел в положение просителя, взял со стола миску, вылил в нее молоко и поставил на палубу. Голодный котофей бросился к ней, но едва начав лакать, вдруг фыркнул, отскочил в сторону и бросился прочь из каюты. Строганов удивился странному поведению обычно непривередливого корабельного кошака, выглянул, пытаясь понять, что случилось. Кот добежал до борта, наткнулся на него со всего хода и упал замертво.

— Братцы! Флинт окочурился! — вскричал канонир, приподнявший кота за шкирку. Матрос сморщил нос, покачал головой и, вздохнув с сожалением, вышвырнул тело несчастного животного за борт.

Строганов вернулся в каюту, вышвырнул миску с молоком и кружку в окно, вымыл руки и тщательно вытер их полотенцем. Пока он все это автоматически делал, страшные мысли жгли мозг.

«О-ля-ля! Кто-то желает меня отравить! В молоке был сильный яд! Кот соблазнился, не удержался, лакнул и помер... Кто отравитель?»

— Стюард! Кто принес это замечательное молоко? Кого я должен благодарить за заботу обо мне?

— Это ботаник, сэр!

— Спасибо, дружище, ты свободен.

«Выходит, это дело рук Нельсона! Ах он, подлый отравитель! Ну, погоди! Значит, охота на меня началась? Что ж, посмотрим, кто кого. Ваш выстрел сделан, теперь наша очередь».

Сергей разыскал Флетчера, пообещал дать опохмелиться порцией рома и затащил лейтенанта в каюту. Когда выпили, первым заговорил Строганов:

— Возвращаться нужно! Пойдем обратным курсом!

— На чем? — не понял быстро опьяневший Кристиан. — Куда?

— На твоей шхуне! «Баунти» это или не «Баунти»? На твой любимый остров Таити!

— Э, «Баунти»! — с английским «э» перед названием шхуны ответил лейтенант.

— То-то и оно, что «эбаунти-ебаунти». Как вы меня достали! «Э-э-э»! — воскликнул Сергей. — Чем я прогневил небеса, что меня к вам занесло? О боже!

— Русский! Я не понял! Кто тебя занес, Серж? Куда?

— Сам не знаю. Знал бы кто — убил бы! Привязал бы к якорю мерзавца за яйца и сбросил за борт, к акулам в гости!

Флетчер глупо улыбался, окончательно раскиснув, а Строганов продолжал агитацию:

— Да и на твоем Таити свет клином не сошелся! А ты знаешь, сколько вокруг ничейной земли? — Серега непроизвольно перешел на русский. — А баб, неухоженных и невзлелеянных, необласканных? Они такие жгучие! В наше время пользуются сумасшедшей популярностью! Секс-туры за деньги! А в твоем времени любой секс на халяву, практически бесплатно! Подарим бусы, побрякушки, тряпки! Пока силы не истощим, будем жить и радоваться! Без радости и удовольствий что за жизнь? А, англичанин! Усек?

Англичанин ни хрена не понимал, но кивал в знак согласия, как преданная и все понимающая собака.

— Эх, Кристиан-Христиан, пропадешь ты без меня. Держись Сереги Строганова. Прорвемся! Возьму тебя, дурашку, под защиту и опеку.

— От кого защищать, Серж?

— От капитана! Я битый час талдычу, объясняю, что вздернуть тебя должны будут в тюрьме. В Ньюпорте или Портсмуте. Не помню точно в какой.

— Меня?

— И тебя, и сотоварищей. Тебя разжалуют и вздернут.

— Не может быть! За что? — искренне изумился Флетчер.

— Такие планы вынашивает капитан Блай! Я знаю!

— Сэр, но откуда вы это можете знать? Он вам лично говорил? Кто вы, мистер Строганов? Вы ясновидящий? Чародей?

— Ладно, поясню второй раз, но последний! Я путешественник. Вернее, скиталец. Меня зашвырнуло из будущего на два века назад. На двести пятнадцать лет!

— О-о-о! — взвыл, трезвея на глазах, лейтенант.

— Не вой! Выпей еще чарку рому! — приказал Серж.

Лейтенант, вытаращив глаза, трясущимися руками налил янтарной жидкости, залпом выпил и крякнул. Спиртное вновь оглушило его.

— Му-у-у!

— Чего мычишь? — ухмыльнулся Серж. — Закоровел или быкуешь?

— Что? — не понял англичанин.

— Это не переводимо! Ноу транслейт. Что такое ты подразумевал под словом «му-у»?

— Му-мусье! Я хочу вас спросить! — пояснил лейтенант.

— Я не мусье, я лягушек не ем! Можете именовать меня «господин полковник». На крайний случай обращайся «сударь».

— Виноват, милорд, не верю. Господин полковник, о каком будущем вы говорите? А мы сейчас в настоящем времени?

— Нет, в прошедшем! Хочешь — верь, хочешь — не верь. Я сейчас с тобой в позапрошлом веке! Эх, как бы тебе это доходчиво объяснить? — задумался Сергей. — Не забивай голову, пей, и все тут! Меньше знаешь, крепче спишь! Я не могу ответить на главный вопрос о том, что произошло со мной! Но я знаю из истории, что случилось за двести лет с Англией, Европой, Россией.

— И что же?

— Много чего! Но в подробностях не помню. Знаю одно: мы, Россия и Британия, будем союзниками в войнах против Наполеона, кайзера Вильгельма, Адольфа Гитлера.

— Кто это такие?

— Уф-ф... Из этого перечня в твое время жил только Наполеон. Был такой французский генерал, а затем император Франции.

— Ого! А что стало с королем Людовиком Шестнадцатым?

— Отрубили голову на плахе!

— О боже! И во Франции появился свой Кромвель?

— Еще хуже! Карбонарии, смутьяны, узурпаторы, много их было всяких разных. На гильотине тысячам людей каждый день головы рубили. Дворянам и недворянам. Слышал о такой машине — гильотина?

— Нет! — искренне признался лейтенант. — Я ничего не знаю о гильотине.

— Скоро весь мир узнает, и ты тоже, если поплывешь в Англию! Это лезвие, как большой топор, опускается по полозьям с высоты десяти футов. Вжик — и голова с плеч! Ох, потекут по Европе реки кровушки, образуются целые моря! А сколько будет грандиозных битв, морских и сухопутных!

— Спасибо, не хочу участвовать в битвах. Я хоть и моряк на военном судне, но не хочу воевать! Я желаю любви, солнца, хочу вернуться в свой маленький таитянский гарем. И правда, давайте, граф, вернемся на остров Таити!

— О, легко! Остров я тебе обеспечу! Я, честно говоря, тоже не горю желанием попасть в Россию восемнадцатого века, и вообще в вашу Европу. Там сейчас будет жарко, начинается период беспрестанных войн. Увольте! Мои баталии, сражения и битвы позади! Объясняться придется, кто я, что я, откуда, зачем. Забреют в армию, а я свое отслужил!

— Так откуда вы, граф? — вновь пробубнил пьяный Флетчер. — Вы не русский граф?

— Поясню в последний раз, для особо тупых! Я из России, из две тысячи четвертого года. Хотя сейчас у нас уже две тысячи пятый!

— Ох! Гот дэмэт!

— Вот-вот! Дэмэт...

— И как вы тут оказались? Что за дьявольщина?

— Волной смыло.

— Волной? Не может быть! — недоверчиво произнес Флетчер.

— Да, гигантской волной, высотою тридцать метров, а по-вашему больше тридцати ярдов! Цунами называется. Швырнуло в море так, что я мчался на лодочке быстрее пушечного ядра. Пролетел тысячи миль и двести лет.

— А как вы вернетесь обратно?

— Не знаю. Очень хочу домой, но не знаю, как туда добраться. Нужно искать эту дверь или окно, через которое я проник сюда. Найду — выберусь, не найду — останусь тут помирать. Предпочитаю скончаться на Таити, в окружении знойных красавиц, чем пасть на поле боя или закончить жизнь на эшафоте!

— Сочувствую вашему положению.

— Я сам себе сочувствую. Но лучше быстрее перейдем к делу, — решительно сменил тему разговора Строганов. — На кого мы можем опереться? Сколько моряков в случае мятежа тебя поддержат, лейтенант?

— Много.

Флетчер пошатнулся на нетвердых ногах, но все асе сумел встать из-за стола, подошел к двери кубрика, приоткрыл ее и выглянул наружу.

«Пьяный-пьяный, а в конспирации соображает! — подумал Сергей. — Понимает, что можно повиснуть на рее в открытом море, минуя трибунал в тюрьме Портсмута».

— Осторожность — залог успеха! — одобрил Строганов действия лейтенанта. — Ну и кто там был за дверью?

— Ни души. Пронесло, здесь нельзя так громко разговаривать. Меня поддержат мичман Янг, матросы Алекс Смит, Адамс, Мак-Кой, Квинтал, Уильяме. Всего, думаю, человек двадцать. Половина команды. С вами, граф, мы их точно осилим. Оружие хранится в каюте капитана, без арсенала будет тяжело победить, но у вас ведь есть пистолет, бомбы и винтовки скорострельные! Главное, чтобы эта сволочь, ботаник, не пронюхал! А то вмиг побежит докладывать капитану. Соглядатай! Шпик вонючий!

— А хирург? Вам бы врач пригодился, все может случиться в дальнейшем плавании.

— Нет, хирург поддерживает нейтралитет, и он трусоват. Я ему не доверяю. Доктор Ледворд законопослушен до тошноты, и бунтовать он не станет. Кто возглавит восстание? Вы, граф?

— Что вы, Флетчер? Помилуй Бог. Вы на своем корабле — вам и руководить! А я обеспечу огневую поддержку. Что у вас есть из оружия?

— У меня два пистолета и кортик. У Янга тоже есть пистолет, две сабли. У Мак-Коя короткоствольный мушкет и абордажный топорик, у Адамса топоры. Остальное оружие хранится в арсенале.

— Мы сможем бортовую пушку сдвинуть от бойницы и развернуть в сторону капитанской каюты?

Флетчер почесал задумчиво переносицу:

— Можем, но зачем?

— Наведем орудие на каюту и, если капитан начнет сопротивляться, загоним ядро ему в койку! — воскликнул Сергей. — Вот будет смеху, полетит, как барон Мюнхгаузен на ядре.

— Не знаю я такого барона. Ну, предположим, смеху будет немного, там тоже часть пороховых зарядов складирована, можем и на воздух взлететь, — засомневался Флетчер в реальности этой затеи.

— Не взлетим. Я пойду парламентером. Главное не само действие, а его угроза. Психологическая атака, моральное давление. Напугаем так, что он в одних подштанниках выскочит из каюты.

— Ха-ха! Представляю себе картину! Голый капитан — это словно голый король! — обрадовался Кристиан.

— Точно! Мы его морально задавим, унизим, обезоружим и вышвырнем за борт вместе с приспешниками. А потом в обратный путь! Таитяночки будут наши, мы еще им зададим жару и перцу! И в хвост, и в гриву жарких юных аборигенок.

Глава 13

МЯТЕЖ

В глазах англичанина отчетливо читался страх перед необходимостью принять ответственное решение. Ведь этим поступком он сжигал мост между прошлой жизнью и неясным будущим, полным опасностей. Пришлось Сергею налить в кружки еще рому. Взгляд лейтенанта слегка затуманился, но одновременно в нем появились и проблески решимости.

— Продолжаем разговор! Вот мой план: подкуп колеблющихся, внезапность выступления и паника, спровоцированная в рядах противника! — ухмыльнулся Сергей и на листе бумаги начал набрасывать план действий. — Для успешного проведения операции выбираем раннее утро. Мгновенно разворачиваем пушку и направляем на выход из каюты капитана и кают-компании. Делаем один выстрел выше кормовой надстройки, чтобы насмерть напугать офицеров!

— Пугнем! — кивнул головой Флетчер. — Второго выстрела не понадобится. Так пугнем, что этот фанфарон Блай позабудет собственное имя.

— Бунт должен быть без крови, без трупов. В соответствии с теми фактами, которые описаны в реально свершившейся истории.

— А история сочинена лично самим Блаем или шпионом-ученым Нельсоном? Или незаинтересованным лицом, много лет спустя?

— Честно говоря, не знаю, я видел американский кинофильм, — ответил Строганов. — А впрочем к черту кино, видео, фото, телевидение! Ты ведь ничего этого не видел, не знаешь! Не обижайся. Если я сейчас начну эти слова объяснять — неделя уйдет. Слушай меня и помогай оттачивать детали операции!

— Есть, сэр! Повелевайте! Но я одену под китель свинцовые пластины! В случае провала заговора брошусь за борт! Болтаться на рее я не собираюсь!

— Хорошо, повелеваю. К пушке приставить пять человек! Пиши сразу фамилии канониров! Они должны ее перетащить как можно быстрее. Не дольше чем за две минуты!

Кристиан написал на бумажке имена пятерых моряков.

— Двигаемся дальше. Двое таскают бревна и такелаж, чтобы подпереть выходы из кают офицеров.

— Есть! Кто будет этим заниматься, я уже решил.

— Далее необходимо определить, кто именно запрет в трюме матросов — сторонников Блая. Для этого потребуется еще пять человек.

— Записал, — откликнулся Флетчер.

— Запомни и запиши, что эта же команда будет вязать сдавшихся в плен!

Флетчер задумчиво почесал гусиным пером затылок, припоминая имена надежных товарищей, и немедленно составил новый список.

— Я тоже буду у дверей в каюты. С винтовкой и пистолетом прикрою тебя, когда будешь зачитывать ультиматум капитану и остальным офицерам.

— Ультиматум? Зачем? — искренне удивился лейтенант.

— А как же! Мы же не пираты! Ты должен обосновать причины захвата судна. Заранее обдумай, о чем будешь говорить. Ну, там что-нибудь об угнетении, о каторжных условиях службы моряков, о классовой ненависти, о злоупотреблениях капитана, о его грубости, о начатой борьбе с тиранией. О бабах, в конце концов, желаете, мол, возвратиться к своим вновь обретенным женам на Таити, воссоединить семьи! Пиши манифест!

Флетчер вновь взялся за перо, обмакнул его в чернильницу, и тут заговорщики услышали легкий шорох снаружи, за запертой дверью. Это был но скрип корабельных снастей и деревянных шпангоутов, не плеск волн, бьющихся о корпус шхуны, а именно непонятный звук, будто кто-то нечаянно задел за дверь или...

Сергей на цыпочках подошел к ней, подавая жестами знаки лейтенанту, чтобы тот продолжал говорить. Лейтенант понял замысел и принялся громко рассуждать о важности направления ветра в парусном деле. Строганов на цыпочках добрался до выхода, замер, вслушиваясь, а затем, подпрыгнув, резко ударил ногами в дверь. Она с грохотом распахнулась и шибанула стоящего за ней человека по лбу. Подслушивающий рухнул без чувств. Кристиан Флетчер и Сергей втащили в каюту отяжелевшее, безвольное и несопротивляющееся тело. Это был Нельсон!

— Проклятый доносчик! Таракан! Раздавлю, как лесного клопа! — воскликнул Флетчер.

— Лейтенант, погоди, — отстранил Серега руку с наставленным в грудь шпиона кортиком. — Сперва допросим. Мы должны узнать, что ему известно, о чем он пронюхал, что успел услышать из нашего разговора. Он по чьей-то указке следит за нами или действует на свой страх и риск?

Строганов влил тонкую струйку рому в приоткрытый рот шпиона, брызнул ему в лицо холодной водой.

— Хе-бхе-кхе! — закашлялся королевский агент, приходя в сознание.

— Что, подлый мерзавец, хотел нас выследить и сдать капитану! Ах ты сукин сын! — по-русски обратился к пленнику Сергей, но тот, естественно, ничего не понял.

Нельсон трясся от страха за свою жизнь, обливался потом, губы его дрожали, руки тряслись.

— Эх, ботаник! Учить надо было в своем Оксфордском университете русский язык! Тогда бы давно допетрил, что к чему! Что, влип, очкарик?! Теперь не донесешь!

— Рассказывай, негодяй! Зачем ты нас подслушивал?! — Флетчер с силой пнул шпиона, без малейшего уважения к его ученой степени. — Если желаешь жить еще час-другой, то говори! Быстро!

Пленник кивал головой, но из его глотки, кроме хрипов и всхлипов, ничего не доносилось.

Флетчер скорчил презрительную мину на лице и вновь угрожающе замахнулся кортиком на поверженного врага.

— Отвечай, вонючка, кто тебя послал сюда! Блай? Говори и не порть воздух!

— Н-н-ноу! Я нечаянно! — пискнул шпион.

— Ноу, ноу! — сердито передразнил Строганов пленника. — Лейтенант, вяжи ему руки и ноги! Покрепче!

«Ботаник» взвизгнул, но тотчас был оглушен ударом в челюсть. На какое-то время он затих. Флетчер ремнями стянул его ноги, а веревкой скрутил за спиной руки. Он проверил, надежны ли узлы, и, удовлетворившись качеством проделанной работы, радостно улыбнулся, вытер пот со лба. В каюте было и раньше довольно душно, а после борьбы воздух сгустился, стало невыносимо жарко. Лейтенант хлебнул из бутылки немного рому, крякнул и досадливо ударил шпиона носком сапога по ребрам.

— У-у! Чтоб ты сдох, гадюка! Чтоб тебя сразила тропическая лихорадка или малярия! Чтоб у тебя от цинги все зубы повыпадали! Доносчик! Негодяй!

— Ой! Они и так от нее выпадают, — захныкал очухавшийся Нельсон.

— Тихо! Тихо! — стал успокаивать Строганов разъяренного лейтенанта. — Ты еще слишком молод и импульсивен! Так мы не победим! Спокойствие и выдержка!

Серега наступил на грудь пленника и вкрадчивым тоном произнес:

— Эй, очнись, опездол! Рано собрался умирать! Смотри действительно со страху не сдохни. Ладно, живи, покуда я тебе разрешаю.

Серега залил в приоткрытый рот ученого мужа несколько глотков спиртного.

— Пей!

— Полковник! Вы на этого сморчка уже полпинты рому истратили! А зачем? Придушить и за борт! Всего-то дел! — Флетчер выразительно показал руками, как выбрасывает за борт ненужный балласт.

— Нет. Он, конечно, человек дрянной, но все же исследователь и ученый, а для вашего невежественного века каждый образованный индивидуум полезен. Ну, гнусный, ну, подлый, но ведь он носитель научных знаний! Исследователь планеты! Негодяй, но человек просвещенный, значит, двигает науку вперед и способствует прогрессу человечества. Он, возможно, с точки прогресса ценнее всего вашего экипажа! В мировом, так сказать, масштабе!

Нельсон таращил глазищи в пространство, и в них застыл неподдельный, неописуемый ужас. Флетчер засунул ему в рот батистовый платок, из которого получился замечательный кляп. Заговорщики возобновили обсуждение плана, время от времени поглядывая на лазутчика. Очухался он или нет?

Последние детали обсудили без спешки, обстоятельно и за разговором не заметили, как допили вторую бутылку рому.

— Ну что? Пора учинять допрос шпиону? — спросил Кристиан.

— Да, он, вражина, наверное, уже созрел для чистосердечного признания! — согласился Сергей и вынул платок изо рта пленника, вернее сказать, вырвал его из стиснутых зубов. — Эй ты, сачок для бабочек! Будешь говорить? Жить хочешь?

— Буду! — быстро ответил движитель прогресса. — Что нужно рассказать?

— Все, что знаешь! — выкрикнул лейтенант.

— Не знаю я ничего.

— Ботаник, а зачем ты следил за каютой? — удивился Сергей.

— Хотел понять, кто вы такой? Какова цель вашего появления на корабле. Особенно хотелось бы знать, что за оружие у вас такое. В чем его секрет?

— И как, выяснил? — ухмыльнулся Строганов.

— Выяснил. Догадываюсь, что вы опасный проходимец!

— Успел доложить капитану?

— Нет. Опоздал, — уныло ответил шпион. — Раньше нужно было начинать за вами слежку. Будет бунт на «Баунти»? Мятеж — вот ваша цель.

— А он догадливый! Нет, анархии мы не допустим, будет смена власти на корабле, — ответил Флетчер.

— Демократическая смена власти. Меняем самодура-капитана на справедливого! — подтвердил Строганов.

— А дальше мы все плывем в Англию? — оживился ботаник. — В Америку? В Россию?

— Нет. На корабле останутся не все. Тебе на нем места тоже не будет! — пообещал Флетчер.

— Сжальтесь, помилосердствуйте, — захныкал ученый муж. — Так хочется жить! У меня в багаже собрана бесценная коллекция бабочек, систематизированы неизвестные растения и насекомые!

— Обещаю, жить будешь! — успокоил его Сергей. — До утра лежи тут, но чтобы ни звука!

По окончании допроса заговорщики снова заткнули рот Нельсона кляпом, общими усилиями затолкали его в угол и накрыли рогожей, замаскировав от нечаянного постороннего взгляда. Флетчер отправился потолковать с верными людьми, а Строганов разложил у фок-мачты свое вооружение. Разобрал, протер ветошью механизмы, смазал маслом, собрал. Почистил от рыжего налета начинающие ржаветь патроны. Ввернул запалы в гранаты, вставил обойму в пистолет, засунул его за пояс, автомат поставил на предохранитель. Пока рано пускать их в дело, возможно, обойдется и без стрельбы.