9.

Отель «От заката до рассвета» оказался сооружением странным и удивительным. Яромир уже нагляделся на постоялые дворы, гостиницы и караван-сараи. Одни были срублены из крепких бревен, другие сложены из желтого самородного камня, а караван-сараи так и впрямь напоминали дощатые сараи с длинными узкими щелями, сквозь которые свободно проникал сладкий восточный ветер. Но сейчас воображение богатыря было потрясено. Здоровенное двухэтажное здание было целиком слеплено из глины! Друзья в нерешительности остановились у двери.

– Уж больно хлипкий домишко, – пробормотал Илья. – Повернешься не так, он и развалится!

– Ни в коем случае! – улыбнулся Попович. – Я читал, что такие дома очень крепки и стоят много лет!

Илья прищурился:

– Смотри, Алешка! Если крышей по затылку звезданет, это будет на твоей совести!

Он потянул на себя дубовую дверь, выдрал ее с корнем и озадачился:

– Что за хрень такая?

– Это не хрень, – разозлился Добрыня. – Эта дверь открывается в другую сторону, дубовая ты башка!

Яромир покатился со смеху.

– А ты чего зубы скалишь? – насупился Илья. – Как хахалиться, так все, а как подсказать… ладно, идем.

И первый шагнул в затхлый полумрак. В глубине кто-то пискнул и скрылся за кухонной дверью.

– Эй, есть тут кто? – гаркнул Илья Муромец. С потолка тотчас посыпалась какая-то мелкая труха. Перепуганная летучая мышь с ходу вписалась Добрыне в лоб и упала в обморок, задрав лапки кверху. Яромир осмотрелся.

Просторное помещение было заставлено столами и лавками. Очевидно, когда-то здесь и впрямь был отель, но сейчас все это выглядело запущенным и заброшенным. На столах бархатным слоем лежала пыль. С потолка колдовскими прядями свисала паутина, на стойке валялись битые черепки. Яромир поежился:

– Может, пойдем отсюда, а?

– А вот шиш! – добродушно возразил Илья. – Нетто всю ночь с нечистью драться? Я лично спать хочу! Найдем комнату покрепше, затворимся и переночуем!

По скрипучим загаженным ступеням они поднялись на второй этаж. Под ногами хрустели хорошо об-глоданые косточки, на подоконнике лежала чья-то нижняя челюсть с огромными, косо поставленными зубами. Яромир посмотрел на эту челюсть, невольно поежился, сплюнул через левое плечо:

– Тьфу, дрянь какая!..

Илья Муромец подхватил челюсть и попытался ее примерить:

– Братцы, да здесь никак великана схарчили! – пришел он к выводу.

– Не пори чушь! – возразил Добрыня. – Сколько эта челюсть лежит? Лет, чай, сто. Так она с тех пор выросла.

– Мертвые челюсти не растут! – возмутился Попович. – Растет только живое, да и то не всегда.

Тут Яромиру пришла в голову интересная мысль:

– А у меня случай был. Я из дому на недельку отлучился, к дядьке ездил. А кружку оставил на столе. А когда приехал, смотрю – кружки-то нету!

– Сперли! – самодовольно хмыкнул Илья.

– А вот и нет! Вместо кружки на столе я нашел ведро! Я еще тогда удивлялся: кто его оставил? На брата грешил. А теперь я понимаю. За кружкой присмотра не было, вот она и выросла в ведро!

Алеша Попович немедленно разозлился:

– Значит, если выстроить избушку и оставить ее без присмотра, она в двухэтажный терем вырастет, что ли?

– Точняк! – подтвердил Муромец. – Ты, Яромирка, прям гений! А я-то гадал, откуда в Карачарове столько здоровенных теремов появилось? Думал, может, новые лодимерские с большими деньгами понаехали? А оказывается, избушки просто подросли, пока меня не было!

Алеша Попович сначала обалдел, затем усмехнулся, словно что-то понял, и покачал головой:

– Все, хватит прикалываться. Лично мне здесь не нравится, но, если решили ночевать, давайте искать место.

Они медленно пошли подлинному коридору мимо одинаковых, сбитых из шаткой полудоски дверей. Возле одной богатыри остановились. На деревянной ручке были явственно видны следы неправильного прикуса. Из потолочной балки одиноко торчал увязший в древесине клык.

– Вот здесь и заночуем! – сказал Илья.

– Почему здесь? – неприязненно осведомился Попович. – Мерзкая какая-то комната.

– А у меня чутье! – безапелляционно заявил Муромец и толкнул дверь.

К удивлению друзей, комната оказалась сравнительно чистой. Стены были оклеены рисованной бумагой, правда, в одном месте бумага оказалась порванной, и в щель были видны почти все помещения первого этажа, а лучше всего трапезная.

– Здорово! – восхитился Яромир. – Отсюда можно будет наблюдать, что внизу творится!

– А что там может твориться? – пожал плечами Муромец.

– Как что? Вечером привалит нечисть, и такое начнется…

– Ну ты у нас по этим делам, видать, спец! – усмехнулся Илья. – Можешь смотреть, если хочешь, а лично я завалюсь спать!

Друзья разобрали стоящие у окна лавки и с грехом пополам устроились на ночлег. Минут через пять богатыри захрапели. Только Яромир никак не мог уснуть. Сначала он решил, что лавка ему досталась слишком узкая. Потом понял, что дело совсем в другом. Стараясь не шуметь, он покопался в мешке у Добрыни, вытащил почти новые, кумарского сукна портки, из своего мешка извлек грифель, которым в редкие минуты спокойствия писал стихи, и вышел из комнаты.

Спустившись на первый этаж, он огляделся, нашел свободное от столов место, положил портки на пол и очертил вокруг них жирный магический круг. Этой штуке его научила одна болотная бабка, дальняя родственница лесного лешего. Уж больно ей местные упыри надоели, вот она и решила им насолить. Знала бабка, кого учит!

Полюбовавшись на творение рук своих, Яромир начертил еще пару волшебных знаков и, успокоенный, пошел спать.

Проснулся он от хриплых гортанных криков, доносившихся снизу. Стараясь не шуметь, Яромир встал, подошел к стене и прильнул к щели.

Трапезная внизу была залита ярким мерцающим светом. Сотни свечей горели повсюду: в подсвечниках, на столах, в лампах, свисающих с потолка. Некоторые просто сами по себе парили в воздухе, словно их держали невидимые руки. А возле входа в нерешительности толкалась толпа разномастных упырей. Все они были ушастые, синюшные, с лягушиными ртами. Нервно перебирая худосочными ножками, они осторожно заглядывали внутрь.

– Ну что там? – спросил Илья, не открывая глаз.

– Стоят у входа, – доложил Яромир. – Может, кого-то ждут, а может, просто боятся.

– Ладно, когда войдут, скажешь, – пробормотал Илья и снова захрапел.

Между тем события развивались. В толпе упырей послышались нахальные голоса:

– Братва, чего ждем? Пошли!

– Вот и топай, если такой смелый! Ты их видел?

– А чего на них смотреть, тоже мне, нашел спящих красавиц!

– Верно!

– А вот меня до кишок проняло. Уж больно они страшны, – откликнулся тощий старикашка на костяных, цыплячьих ногах.

– Они же просто люди, – робко проблеял какой-то особо настырный упыреныш.

– Таких людей не бывает! – твердо возразил старикан.

– Да что спорить-то? Надо позвать Брукбондскую ведьму!

– Кто меня звал? – послышался свирепый женский голос, и сквозь толпу прошла длинная, как жердь, упыриха с большой лысиной на затылке. Яромир едва не покатился со смеху, но вовремя зажал рот.

– Ну, что замерли? – презрительно продолжала ведьма. – Людишки где-то здесь, я чую, чую! Спрятались! Значит, боятся.

И она смело шагнула внутрь. Вслед за ней ввалилась вся упыриная кодла. Илья нехотя вздохнул, потянулся и бесшумно встал со скамьи, на ходу натягивая бронированные перчатки.

– Меч возьми! – пробормотал сонный Добрыня.

– Погоди, спешить некуда. Сначала осмотреться надо, – отмахнулся Илья и тоже прильнул к щелке.

А внизу было на что посмотреть. Упыри принялись скакать по трапезной, как зайцы:

– Где, где они?

– Может, на втором этаже? – вякнул кто-то догадливый и тут же получил от ведьмы подзатыльник:

– Здесь они, рядом! Я чую их запах!

Нечисть принялась носиться взад-вперед с удвоенной силой. Но, как ни странно, они постоянно огибали начерченный на полу круг, внутри которого лежали штаны Добрыни Никитича. Штаны источали аромат и сводили упырей с ума. В конце концов чудища принялись носиться по периметру магического круга, сталкиваясь лбами, отчаянно матерясь и разлетаясь в разные стороны.

Один из упырей с разгона вписался Брукбондской ведьме в живот, и упыриха согнулась пополам, не в силах ни вздохнуть, ни охнуть. Минут пять она, как боксер, получивший нокаут, приходила в себя, а затем в трапезной начался настоящий мордобой. Упыри разделились на две партии и принялись с азартом глушить друг друга. Поднялся неописуемый грохот. Вход пошли скамьи, дубовые ножки от столов и обломки мебели. Кто-то с воем оторвал от сломанной двери доску и принялся лупить всех подряд, завывая от восторга. Ведьме тотчас свернули набок челюсть, но и она не осталась в долгу. В лучших традициях кикбоксинга она пошла гвоздить вампирскую гвардию длинными лошадиными ногами.

Через полчаса битва стала затихать. Большинство упырей лежало на полу, самые крепкие стояли, тяжело дыша, с удивлением оглядывая поле боя. Брукбондская ведьма почесала желтую, как пергамент, лысину, бросила ножку от стула и растерянно произнесла:

– Ни хрена себе!

– Так мы никого не найдем! – сказал один из упырей, тяжело приподнимаясь с пола. – Надо позвать Вия!

– Не Вия, а Вая! – строго поправила его ведьма. – Не забывай, под чьей пятой живем!

– Под чьей? – глупо осведомился упырь и тут же получил в зубы.

– Под властью Востока! – строго сказала ведьма. – Так что не Вий, а Вай! Вай, вай!

В ту же минуту за стеной послышались'тяжелые шаги, и в проходе возникла нелепая фигура гоблина.

– Кто звал меня, в натуре? – мрачно осведомился Вай. – Вы, что ли, шантрапа вонючая?

– Чего это ты нас так называешь? – обиделась ведьма.

– Как вас теперь называть? – глухо произнес Вай и, хрустя по лежащим упырям, прошел в трапезную. – Каких-то людишек не можете рассмотреть! А ну, поднять мне веки!

Упыри кинулись поднимать Ваю веки и от излишнего рвения оцарапали ему правый глаз.

– Вай! – взвизгнул Вай и зажал глаз зеленой лапой.

– Теперь вам понятно, почему – Вай, а не Вий? – заметила упыриха, с удовольствием глядя, как чудище растирает оцарапанный глаз.

Наконец Вай проморгался, обвел комнату оловянным взглядом матерого алкаша и уставился на лежащие в круге штаны:

– Вот они! – проревел он.

Отталкивая друг друга, нечисть кинулась к штанам, мгновенно разорвала их на кусочки и сожрала.

– И это все? – разочарованно пробормотал Вай, стряхивая с губ прилипшую нитку. – Стоило из-за этого возиться!

– Богатыри нынче пошли худосочные! – вставил один из упырей, подобрал брошенную Ваем нитку и, сладко прижмурившись, сожрал.

– Вкусно!

– Но мало! – закончил Вай и оценивающим взглядом посмотрел на упырей. Упыри насторожились и, как по команде, подались назад.

– Цып-цып-цып! – поманил Вай, вытягивая вперед толстый, с грязным, обломанным ногтем палец. – Пырь-пырь-пырь!

От толпы упырей отделился похожий на рыбий скелет старик. Закатив глаза, он на негнущихся ногах посеменил к Ваю. Чудовище подозрительно принюхалось, брезгливо скривило губы:

– Уйди, старый хрыч! Пусть подойдет вон тот, жирненький!

«Жирненький» упырь присел от страха, схватился рунами за раздутый от голода живот и поковылял гусиным шагом, но не к Ваю, а к двери.

– Куда, свинья ползучая? А ну, к ноге!

– Сейчас, только шнурки поглажу! – пискнул упырь и одним скачком скрылся за углом.

Вай сложил на животе руки, присел на скамью:

– Хороший мальчик. Послушный… сейчас погладит шнурки и придет. А я его съем!

Брукбондская ведьма саркастически хмыкнула:

– Как же! Он небось уже деру дал!

– А что, братцы, – подал голос упырь с длинными и острыми, как у собаки, ушами, – у меня идея! Может, в сады рванем, погрызем яблоневой коры?

– Айда в березовую рощу, сок сосать!

При упоминании о роще Вай вздрогнул и затянул на какой-то варварский мотив:

Пел он таким гнусно-блатным голосом и так немузыкально, что Яромир едва не бросился вниз, чтобы набить чудовищу морду. Его удержал Илья, вовремя ухватив за руку.

Между тем идея пососать соку, за неимением другого, многим упырям пришлась по душе. Брукбондская ведьма нервно заходила взад-вперед:

– Тогда чего ждем? Погрызем коры, а потом в березовую рощу! Есть там одна береза, толстая, жирная…

– Я тоже жду жирненького! – капризно повторил Вай. – Он обещал погладить шнурки и прийти!

Брукбондская ведьма покрутила пальцем у виска, скривилась, но сказать ничего не успела. Толпа упырей подалась назад и расступилась, образовав коридор. Даже Вай вытянулся в струнку и замер. На середину прохода вышел человек в широкополой шляпе, в сиреневом камзоле, затейливо расшитом золотой ниткой.

– Его величество граф Дракоша! – загробным голосом доложил он и, сняв шляпу, с поклоном скользнул в сторону. Яромир и Муромец буквально перестали дышать и снова прильнули к щелям.

Яромир не услышал шагов. В проеме двери появилась странная фигура, словно кто-то выхватил ножницами неровный кусок темноты. По толпе упырей пронесся восхищенный вздох, и фигура плавно двинулась по проходу.

Яромир озадаченно почесал в затылке. Это что еще за хрень? Снова какой-нибудь сильно крепкий колдун? Тут нужно ухо держать востро! Ах, как жаль, что нет лука и стрелы с серебряным наконечником! Хотя на крайняк можно этого нетопыря и так уесть. Главное – успеть за ноги ухватить, а там шваркнуть пару раз об пол или о стену. И все колдовство выйдет дурным духом!

Между тем странное создание тьмы колыхнулось, словно под порывом ветра, и оказалось длинным, сухопарым стариком в монашеской рясе с капюшоном, глубоко надвинутым на лоб. Наружу торчал только длинный фиолетовый нос.

– Развлекаемся или как? – осведомилось существо хорошо поставленным голосом.

И тут Вай, чеканя шаг, вышел вперед и доложил:

– Ваше Драконское величество! Сводный отряд нечисти под командованием сержанта Марыли и моим лично загнал в гостиницу и сожрал богатырей неизвестного происхождения! Лейтенант внутренней безопасности Вай!

– Вай, вай, вай! – все тем же певучим голосом произнес Дракоша. – Сколько раз я учил тебя: перед тем как сожрать лицо неурмынской национальности, нужно его поймать и привести ко мне на допрос. И только потом, вы слышите, потом, когда я сам опробую незнакомца, вы имеете право его сожрать, поделив пропорционально на части, соответствующие занимаемой должности и положению! Что-нибудь осталось от пришельцев?

– Вай замялся, затем достал откуда-то кальсонную тесемку:

– Вот, это все, ваше величество!

Дракоша протянул руку с необыкновенно длинными и острыми когтями, сцапал тесемку, понюхал ее и сунул в рот. С минуту он вдумчиво ее жевал и наконец проглотил.

– Н-да! – сказал он, словно бы про себя. – Такого я еще не встречал, однако. Лейтенант!

– Слушаю! – гаркнул Вай.

– Вы упустили момент отличиться, а могли бы стать капитаном с окладом двадцать мышей в месяц!

– Двадцать мышей! – как эхо, пронеслось по толпе вампиров. Брукбондская ведьма, она же сержант Марыля, не выдержала и облизнулась. Вай сник, опустил голову.

– Виноват, ваше величество! Больше не повторится!

– Не повторится… – проворчал Дракоша. – Это уже второй случай, лейтенант! Ладно, на этот раз я тебя прощаю. А теперь все вон! Я буду думать!

Дракоша присел на уцелевшую скамью и замер. Человек в шляпе, очевидно, дворецкий, тут же оживился и замахал руками:

– Все вон! Вон, кому сказано! Его величество граф думать будет!

Упыри переглянулись и бросились прочь. Причем бросились, как обычно, давя друг друга и отпихивая локтями. В новой свалке досталось всем. Разборки, с криками и визгом, закончились на улице. Было слышно, как кто-то с каратистским хеканьем раздает тугие шлепки. Скорее всего, это была Брукбондская ведьма. Вай вышел последним. Он отвесил ведьме по затылку, и все стихло. Богатыри переглянулись:

– Может, отдубасить его как следует?

– А если он колдонет?

– Тогда сидим тихо. А он, глядишь, подумает-подумает и уйдет.

На колдун не ушел. Он дождался, пока на улице стихнет шум, медленно встал и откинул капюшон. Яромир был разочарован. У графа оказалось обычное лицо упыря, синюшное, снулое. Только выдающийся фиолетовый нос придавал ему некоторую величественность. Он медленно повернулся в сторону друзей.

– Господа! – произнес он все тем же звучным голосом. – Опасность миновала. Но ненадолго. Мою гвардию очень трудно держать в узде! Поэтому я приглашаю вас к себе в гости. Поверьте, для вас будет куда безопасней переночевать у меня в замке.

Илья громко захлопнул челюсть и посмотрел на Яромира.

– Это он с кем разговаривает?

– Мне кажется, что с нами! – шепотом сказал Яромир.

– Силен колдун! – немедленно восхитился Муромец. – Сквозь стены видит.

– Какие там стены, – с досадой возразил Яромир. – У тебя же нос на вершок из щели торчит, попробуй не заметить!

Илья смущенно крякнул:

– Н-да… Значит, это он с нами разговаривает. А мы что?

– А мы спим! – несколько раздраженно заметил Добрыня.

– Точнее – делаем вид, – уточнил Попович, пытаясь устроиться поудобнее на узкой скамье.

– А может, примем предложение этого графа? – сказал Яромир. – Не нравится мне этот свинарник. А в замке я еще ни разу не был… там, наверное, здорово!

– Проклятье! – Поповичу наконец удалось устроиться поудобнее, но дубовая скамья не выдержала, ножки с хрустом подломились, и Алеша грохнулся на пол. Дом опасно содрогнулся. От потолка отделилась паутинка и медленно заскользила вниз.

– Убедили! – сказал он, вскакивая на ноги и отряхиваясь от пыли. – Меня эта скамья уже достала. Мозоль натер во всю длину!

– Думаешь, в объятиях вампира будет мягче? – хмыкнул Добрыня, поворачиваясь на скамье и тоже с грохотом оказываясь на полу.

– Сволочь! – рыкнул богатырь, сидя среди обломков скамьи. – Свинья ползучая!

– Кто сволочь? – нахмурился Алеша.

– Скамья, конечно, – пожаловался Никитич, поднимаясь и поправляя перевязь с мечом. – Все, братцы! Мне спать охота. Если к вампиру, так к вампиру. Может, и не засосет. Постели-то у него, небось, нормальные!

Стараясь громко не топать, с опаской косясь на гнилые стены, друзья спустились вниз. Только сейчас они оценили графа Дракошу по достоинству. Ростом он ненамного уступал богатырям, но был худ до чрезвычайности. Богатыри, очевидно, произвели на него благоприятное впечатление. Он коротко кивнул головой и улыбнулся карикатурной улыбкой, развалив длинную щербатую пасть. Богатыри невольно попятились. Яромир сжал кулаки, раздумывая, сразу дать ему в зубы или немного подождать?

– Господа! – Дракоша величественно вздернул голову. – Прошу выслушать меня внимательно. Ваше недоверие к существам моего рода вполне понятно и… – тут он вполне натурально вздохнул, – к сожалению, оправдано. Но! Этот край принадлежит мне, и я, как ответственное лицо, заинтересован в его процветании и даже в притоке туристов, в конце концов! Поэтому безопасность путешественников – это важнейшее направление нашей внутренней политики! Ведь далеко не все вампиры разделяют гастрономический взгляд на людей! Что касается меня и моего ближайшего окружения, – улыбнулся граф, – то мы предпочитаем мышей. Мышь для нас – это источник пропитания и даже символ процветания! Однако я попросил бы вас поторопиться, ибо сюда могут пожаловать незалежные вурдалаки из Господарии, а даже я не имею на них особого влияния.

– Незалежные вурдалаки – это кто? – заинтересовался Яромир.

– Гости из ближнего зарубежья, – хмуро ответил граф. – Натуральные проглоты. К тому же они терпеть не могут, когда русским духом пахнет!

– А вам русский дух нравится? – обрадовался Муромец.

Граф слегка поморщился:

– Честно говоря, не очень. Но я всегда был интернационалистом!

– Интер… кем?

– Националистом, – вздохнул граф.

– А это что? – наивно поинтересовался Яромир.

– Это когда ненавидят всех, кроме своего народа, – пояснил обалдевший Попович и в свою очередь попытался возразить: – Но ведь это неблагородно!

– Что делать! – вздохнул граф Дракоша. – Я честно борюсь со своими недостатками, но это не всегда получается. Путь к совершенству труден и тернист. Кстати, как тебя зовут? – неожиданно спросил он Муромца.

– Ну, Илья.

– А по батюшке?

– Абрамыч! – ляпнул Муромец, все еще толком не понимая, куда гнет упырь.

– Ну вот, – сладко улыбнулся Дракоша. – Я так и Думал! Кровь-то небось по ночам зудит? – осведомился он с непонятной интонацией.

– Она у меня и днем зудит! – признался Илья.

– Вот о чем я и говорю, – кивнул Дракоша. – Так что для незалежных вурдалаков вы – лютые враги! Итак, поспешим в мой замок, где вас ждут сравнительно чистые простыни и горячий супчик.

При упоминании о супчике Илья громко хлюпнул и вытянул губы в дудочку, не хуже иного упыря.

Перед домом стояла длинная повозка, запряженная парой великолепных, вороной масти коней. Правда, наметанный глаз Яромира успел разглядеть странную деталь: кони были обуты в смазаные офицерские сапоги!

«Оборотни!» – догадался Яромир, но никому ничего не сказал. Упырей он не боялся, знал только, что нужно быть настороже и успеть дать им в зубы раньше, чем они на тебя накинутся.

– Это мой личный долежанс, – похвалился граф. – Такой только у херцога саксонского, да у франкмасонского короля!

Дворецкий подобрал фалды и резво вскочил на козлы. Граф гостеприимно раскрыл дверцу:

– Прошу вас, господа!

Богатыри не без удобства разместились на обшитых черным бархатом сиденьях друг напротив друга. Последним зашел граф. Он закрыл за собой дверцу и довольно ловко уместился в гробу, который лежал аккурат посередке.

– Так это же гроб! – ахнул Муромец. – А я думал, ящик какой-то.

– Конечно, гроб, – подтвердил Дракоша, устраиваясь поудобнее и складывая на груди руки.

– Так ведь это… можно и присесть. Мест много!

– Право, не стоит беспокоиться, – улыбнулся граф. – За триста лет ко всему привыкаешь. Неужели вы не слышали поговорку «Лучше лежать, чем сидеть»? Можете сами попробовать!

– Нет уж, спасибо, я лучше посижу! – сказал Муромец, нервно шевеля пальцами. В этот момент кучер свистнул, и кони пустились в галоп. Яромир выглянул в окно. В неверном лунном свете он увидел, как бешено мелькают ноги, обутые в офицерские сапоги, и вздохнул. Это новое приключение начинало ему нравиться.

Долежанс мчался как ветер. Лес по бокам дороги слился в одну неразличимую, темную пелену. Несколько раз о стенку кареты кто-то стукнулся. Ощущение было такое, словно в дерево забили гвоздь.

– Это вороны, – пояснил Дракоша. – Не успели свернуть в сторону и воткнулись клювами. Доедем до места, вытащим.

Яромир подивился такой скорости, но промолчал. Долежанс мчался ровно, словно на дороге и не было ни рытвин, ни ухабов. Илья первый это заметил и высказался насчет качества заграничных дорог. На что граф тут же заметил, что дороги тут ни при чем.

– Дорога скверная, – сказал он. – Просто у меня долежанс на воздушной подушке! Таких только три. У меня и у…

– Хренцога сексотского, – вспомнил Илья.

Услышав это, граф Дракоша вздрогнул, как от удара током, и всю оставшуюся дорогу мрачно лежал в гробу. Вскоре за окнами замелькали какие-то строения, экипаж сбросил скорость, колеса разом стукнулись о булыжную мостовую, и долежанс въехал в широкие ворота.

– С прибытием! – возвестил граф и, скрипя суставами, вылез из гроба. Друзья вышли вслед за ним, с удовольствием вдыхая прохладный воздух, который после душного долежанса казался особенно вкусным.

Пока лакей выдирал воткнувшихся в экипаж ворон, богатыри успели осмотреться. Они стояли во дворе замка. Яромир впервые видел такое сооружение и остался недоволен. Вместо роскошных палат, изукрашенных резьбой, перед ним возвышалась мрачная башня из грубого камня, с бойницами наверху. К башне вплотную примыкали еще какие-то строения, такие же мрачные и грубые.

Этот замок может выдержать осаду целой армии! – похвалился граф. – А знали бы вы, какие чудные здесь живут привидения! Особенно одна девушка. Она… она все время бегает передо мной голышом! – тут голос у графа сорвался на фальцет, и он замолчал. Освобожденные вороны недовольно кряхтели и слабо шевелили клювами. Дворецкий графа выбросил их в кусты и засуетился, то запирая ворота, то возясь с ключами у входной двери.

– Прошу вас, ваше Драконское величество, и вас, дорогие гости!

С любопытством озираясь, богатыри вошли в просторную залу, ярко освещенную парящими в воздухе свечами.

– Присаживайтесь, господа! Вы, кажется, хотели супчика? Герман, распорядись!

Дворецкий вежливо поклонился и тут же убежал в соседнюю дверь. Вернулся он с огромной бадьей, в которой что-то булькало, дрожало и попискивало.

– А миски? – строго спросил граф.

– Ах да! – Герман всплеснул руками и тут же принес миски, ложки и полуведерный черпак. Яромир подозрительно повел носом. Как ни странно, от супчика пахло мясом, приправами и даже как бы лучком. Дворецкий принялся сноровисто разливать суп по мискам.

– А вы с нами не отобедаете? – спросил подозрительный Попович.

– Увы, дорогие гости, в силу чисто органических причин я могу питаться только одним…

Тут дворецкий поставил на стол еще одну кастрюлю, плотно закрытую крышкой, и, поклонившись, вышел. В кастрюле кто-то царапался и бегал, громко стуча мелкими ножками.

– Мыши! – коротко пояснил граф. – А вы кушайте, кушайте! У меня все честно, отравы не дам!