– Наверху, на кровати.

Дрейк с мрачным видом помог перенести сенатора вниз и, не скрывая неудовольствия, стал наблюдать, как Армстронг привязывает жертву к креслу.

Без суеты и спешки Армстронг открыл ящик и достал небольшой прибор, напоминавший портативный энцефалоскоп.

Водрузив контакты на голову Вомерсли, он тщательно настроил прибор по нескольким шкалам, выключил из сети и, плюхнувшись в кресло, посмотрел на бесчувственного сенатора.

– Теперь будем ждать, пока этот толстый интриган проснется. Ничего другого нам не остается.

Дрейк пододвинул себе другое кресло. – По-моему, ты слишком часто говоришь «мы». Это твоя игра, не моя. – Он созерцал аппарат, покусывая нижнюю губу. – Что это за пыточный агрегат?

– Больно ему не будет. Я просто следую принципу «око за око». Его компания запихала меня в устройство, называемое психотрон. Но и у меня нашлось чем ответить, как видишь. Посмотрим, кто кого.

– Все-таки что это за штука? – не отставал Дрейк.

– Детектор лжи, но особенный. Он генерирует шумовые сигналы в полосе излучения человеческого мозга. Ты знаешь, что у мыслей электромагнитная природа, а?

Дрейк кивнул.

– Этот приборчик – генератор помех. И прелесть его в том, что он нарушает только рациональное мышление, не трогая рефлексы, память и прочее.

– Ты хочешь замучить толстяка судорогами и конвульсиями? Зачем?

– Я же тебе говорю – судорог не будет. И похмелья тоже. Это устройство просто в десять раз улучшенный детектор лжи. Когда человеку, к которому подключен наш прибор, задают вопрос, он совершенно не способен врать или молчать. Если он знает, о чем идет речь, то обязательно скажет правду. Это своего рода «сыворотка правды», только без химии и безо всяких последствий. – Армстронг успокаивающе махнул рукой. – Худшее, что может случиться с этим политическим крокодилом, – он выболтает нам некоторые щекотливые факты. Но мы это переживем, верно?

– Он с тебя семь шкур спустит. И постарается, чтобы тебя прикончили при первом же удобном случае. – Глядя на сенатора, Дрейк опять начал кусать губу. Глаза его вдруг округлились. – Смотри, он просыпается!

Подойдя к креслу, Армстронг довольно невежливо похлопал Вомерсли по щекам. Сенатор запыхтел, забормотал что-то, приоткрыл глаза, закрыл их и снова открыл. Армстронг энергично потер ему ладони. Вомерсли судорожно глотнул, зевнул и попытался пошевелиться. Увидев, что связан, он застыл, потом дернулся и проворчал: – Где… я? Что такое?..

Включив аппарат, Армстронг внимательно посмотрел на сенатора. Лицо Дрейка приняло озабоченное выражение.

Вомерсли высунул язык, снова спрятал его, широко раскрыл рот, повел вокруг изумленными глазами, попытался поднять руки, и через несколько секунд его взгляд стал похож на взгляд деревенского дурачка.

Громким, ясным голосом Армстронг задал первый вопрос, словно стеганул кнутом:

– Кто убил Амброза Фазергила?

После секундной заминки Вомерсли прокаркал:

– Мюллер.

– По чьему приказу?

Мычание. Казалось, Вомерсли яростно борется с самим собой, хотя на самом деле интеллект политика медленно отступал под действием генератора помех…

– Моему, – произнес он наконец. – Моему… моему!

– О небо! – выдохнул Дрейк.

Армстронг суровым голосом продолжал:

– Тогда почему Джордж Куин пустился в бега? Его обвинили? Он понял, что его обвинили?

Вомерсли не отвечал.

Решив зайти с другой стороны, Армстронг спросил:

– Вы отдавали какие-нибудь приказания насчет Куина?

– Да.

– Какие?

– Чтобы его убрали…

– Кто? Мюллер?

– Мюллер, Хили и Джескус.

– Все это ужасно нудно, – заметил Армстронг, обращаясь к Дрейку. – Он в состоянии отвечать только на прямые вопросы и не может добавить ничего от себя. Придется вытаскивать из него информацию по кусочкам. – Он снова повернулся к Вомерсли: – Почему вы приказали убрать Куина?

– Чтобы сделать два дела сразу.

– Какие?

– Все подумали бы, что Куин спешно унес ноги, потому что виновен… Мы довольны, и полиция тоже – она знает имя убийцы.

– Зачем вам понадобилось избавиться от Куина?

– Он был официально назначен пилотом.

– В какое место его увезли?

Твердый взгляд Армстронга не отрывался от лица сенатора. Никакого отклика.

– Вы не знаете?

– Нет.

Глубоко вздохнув, Армстронг спросил иначе:

– К кому его доставили?

– К Синглтону.

– Кто такой Синглтон?

– Президент «Норман-клуба» в Канзас-Сити, – проговорил Вомерсли. Голова его качнулась вперед и медленно вернулась в прежнее положение.

– Вы знаете, где Синглтон прячет Куина?

– Нет.

– Вы знаете, жив Куин или мертв?

– Нет.

– Почему вы приговорили Фазергила?

– Он был один из нас – норман. Но у него не хватило мужества. Он подвел нас.

– И?..

Вомерсли не ответил. Казалось, его одолевает дремота. Армстронг стиснул зубы.

– Ладно. Пойдем дальше. Где Клэр Мэндл? – спросил он громко.

– Не знаю.

– "Норман-клуб" причастен к ее исчезновению?

– Не знаю.

Скрыв удивление, Армстронг продолжал:

– Вас поставили бы в известность, если бы ее захватила нью-йоркская команда?

– Необязательно.

Нахмурившись, Армстронг сказал Дрейку:

– Кое-что мы узнали даже из отрицательных ответов. Он не знает, что Синглтон сделал с Куином и что замышляет банда Линдла в Нью-Йорке. Он довольно крупная лягушка в здешнем нормановском болоте, но обо всем подряд его не информируют. Хоть он и велик, но он не Большой Босс. Кто-то сидит еще выше?

– Спроси его, – предложил Дрейк. – Кто председатель «Норман-клуба» в Соединенных Штатах?

Вомерсли обмяк в кресле, не реагируя, как глухонемой.

– Подкрути прибор, – предложил Дрейк. – Дай ему прикурить, тогда он расколется.

– Прибор не заставит его сказать то, чего он не знает, – возразил Армстронг и спросил иначе: – Есть руководитель «Норман-клуба» в этой стране?

– Нет.

Армстронг наградил Дрейка взглядом: «А что я говорил?»

– Кто босс «Норман-клуба» в Вашингтоне?

– Я.

– А в Нью-Йорке?

– Линдл.

– А Синглтон – босс в Канзас-Сити?

– Да.

– Кто босс в Чикаго?

– Не знаю.

– Он не знает, – повторил Армстронг. – Ты понимаешь, что это значит? Это метод ячеек? Босс каждой ячейки поддерживает связь с двумя-тремя другими. Остальные ему неизвестны. Он может выдать только своих людей – и тех, кого он знает, после чего оставшиеся ему отомстят. Все старо как мир – дисциплина поддерживается страхом наказания. – Армстронг прошелся по комнате. – Это означает, что где-то «Норман-клуб» не действует открыто, а маскируется под разными личинами, какими-нибудь религиозными культами… Я имею дело с армией, Эд, с самой настоящей армией!

– По-моему, ты пытаешься откусить больше, чем в состоянии прожевать.

– Да, но я уже зашел слишком далеко, чтобы отступать. Как питон, который сомкнул челюсти на антилопе в десять раз крупнее, чем он может заглотить, – я должен продолжать, даже если лопну! – Он озабоченно ходил взад-вперед. – Допустим, каким-то чудом я выключу из игры этого циничного старикашку и всех его бандитов и единомышленников в Вашингтоне – что тогда? Линдл с братией подхватят эстафету. И сотни, если не больше, подобных ячеек, разбросанных по стране. И тысячи, если не больше, по всему миру. – Он ударил кулаком по ладони. – Это все равно что пытаться искоренить буддизм за неделю. Это невозможно, но это должно быть сделано!

– Чего-то я тебя не понимаю. – Дрейк хмуро посмотрел сначала на безвольного, сенатора, потом на прибор, потом на часы. Подавив зевок, он сказал: – Если тебе некуда девать энергию, может, лучше жениться?

– Это не смешно, Эд. Это так же не смешно, как самонаводящаяся ракета или атомная бомба. Как бактериологическое оружие, голод, эпидемии и крах цивилизации. – Он умолк, выразительно глядя на Дрейка, который немного сконфузился. – Если ты не веришь мне, вот тебе доказательство! – Повернувшись к сенатору, Армстронг резким голосом произнес: – Вомерсли, старается ли «Норман-клуб» подтолкнуть мир к глобальной войне?

– Да. – Голос был механический, бесцветный, по лицу сенатора разлилась бледность.

– Зачем?

– Мы у последней черты…

– Объясните.

– Они доберутся… они доберутся до своего Марса… – забормотал Вомерсли. – Маньяки… вырвавшиеся в космос… врожденные маньяки… стремящиеся к звездам… Мы должны перебить их… всех до единого… – Он судорожно хватанул ртом воздух, голова его упала набок.

Армстронг бросился вперед и "выключил генератор.

– Переутомление мозга, – объяснил он встревоженному Дрейку. – Ничего страшного, он скоро придет в себя. – Сняв контакты с головы пленника, Армстронг подложил ему под голову подушку. – Пусть немного поспит.

– Что это за болтовня о «Норман-клубе»? – осведомился Дрейк.

Армстронг вкратце пересказал ему свои похождения и закончил словами:

– Пока у них нет абсолютной власти в этой стране. Но при удачном стечении обстоятельств они заполучат ее в любой момент. Сейчас они – всего лишь коварное и опасное меньшинство, но у них Достаточно сил, чтобы влиять на нашу судьбу. Их ставленники сидят на ключевых федеральных постах и в отдельных штатах… Пойми, Эд, эти норманы-фанатики могут быть демократами, республиканцами, хоть тибетскими ламами; они могут действовать под самыми диковинными вывесками, но всегда, во все времена, они – норманы, высшие по отношению к гуманам!

– Дерьмо! – презрительно заявил Дрейк. – Этого недостаточно, чтобы развязывать мировые войны.

– Не обманывай сам себя! Мы не одиноки в этом свихнувшемся мире. Есть другие народы, другие люди, которых воодушевляют совсем другие идеи. В одних странах норманы могут иметь меньше власти, в других – больше. Достаточно, чтобы войну начала только одна. Этого хватит, уверяю тебя. В свое время это сделал Гитлер – и наверняка у истоков там стоял кто-нибудь вроде этого толстого чурбана. Германия отправилась в преисподнюю, потащив с собой полмира, – и все во имя их навязчивой идеи.

– Но…

– Послушай, Эд, представь, что германский нацизм просуществовал бы не тринадцать лет, а больше, гораздо больше, что фашисты захватили бы власть не только в Европе, но и во всем мире… Как ты думаешь, в этом случае они выиграли бы свою войну?

– Никогда, – без колебаний заявил Дрейк.

– Может, и так, но это продолжалось бы черт знает насколько дольше, и мир заплатил бы гораздо большую цену. Впрочем, не в этом дело. – Армстронг легонько похлопал по руке Дрейка, чтобы подчеркнуть свои слова, – Дело в том, что эти норманы-психи не могут проиграть войну.

– Они не могут… – яростно начал Дрейк, но Армстронг перебил:

– Азиаты проиграли последнюю войну?

– Глупый вопрос. Это была война с фашизмом!

– Да, китайцы сражались на нашей стороне, японцы – против нас. Азиаты были с обеих сторон, и, если рассматривать их как целое, они не проиграли войну! – Армстронг понизил голос. – Пойми наконец, Эд, эти норманы-проповедники лишены национального чувства совершенно. Их цель – развязать войну покруче, чтобы поставить заслон тому, что они расценивают как нежелательную форму прогресса. Какая сторона победит в войне, а какая потерпит поражение – им наплевать, ибо всеобщая разруха способствует их целям. Чего ради им заботиться о том, кто будет разбит в пух и прах, а кто победит, если они – по обе стороны фронта!

– Мне кажется, ты их переоцениваешь. И недооцениваешь людей. Не думаю, что они начнут миллионами бросаться под танки только потому, что какая-то банда психопатов этого захочет.

– Не думаешь? – Улыбка Армстронга была кривой и мрачной. – Ты просто наивен, Эд. Людей можно заставить. Это элементарно – нужно всего лишь придумать дьявола, а потом запустить на всю катушку пропаганду, дабы убедить их, что означенный дьявол существует, что он ужасен и что их ожидает судьба хуже самой смерти, если они не начнут бороться с ним всеми подручными средствами. – Он прищелкнул языком. – Увидишь – они будут драться, как дикие кошки!

Дрейк возмутился:

– Ты считаешь, что в последней войне наши парни сражались и умирали ни за что?

– Боже сохрани! Как раз наоборот! Но за что Дралась противная сторона?

Дрейк молчал, задумавшись.

– Вот я и говорю, – продолжал гнуть свое Армстронг, – нам хватит, даже если начнет одна страна. Другие будут вынуждены драться, чтобы остановить агрессора. Так начинались все войны. Немцев отчаянно одолевал демон «жажды жизненного пространства». Русские больше полувека готовились воевать с извергом по имени капитализм. Было время, когда христиане вели кровавые войны с исламом. И если сегодня во всем мире газеты, радио и телевидение вдруг объявят, что на Землю высадились агрессоры с альфы Центавра, тысячи легковерных схватятся за оружие. Помнишь Свифта? Его лилипуты готовы были перебить друг друга из-за вопроса, с какого конца разбивать яйцо!

– Заткнись! – разозлился Дрейк. – Ты действуешь мне на психику. Ты рассуждаешь как норман – говоришь, что мы все спятили?

– А вдруг так и есть? Может быть, норманы правы, и наш мир – вселенский сумасшедший дом, пристанище для идиотов со всей Солнечной системы? Но кто сказал, что обитатели этого дома должны сидеть в уголке и дуться на весь белый свет? Пусть земляне на девяносто процентов кретины – по норманским меркам, но кто сказал, что мы не имеем права хотя бы попытаться вырваться из клетки?! – Он подумал несколько секунд и добавил: – Как бы то ни было, меня не устраивает определение нормальности, которое дает какая-то машина, пусть она хоть трижды называется психотроном. И я сомневаюсь, что марсиане, венериане и меркуриане – если они действительно существуют – такие уж образчики добродетели по сравнению с нами.

– Ты меня уговорил. Что дальше?

– А дальше, Эд, ты должен помочь мне.

– Каким, интересно, образом?

– Я должен выжать из этого седовласого чудовища все, что он знает. Все до последней капли, пусть он хоть окочурится десять раз за сеанс. Мне нужно связаться с друзьями, которые залегли на дно в Нью-Йорке, мне нужно выяснить, что случилось с Клэр Мэндл, и придумать, как избавить от неприятностей Джорджа Куина. И это не все, по сути, это лишь начало; я должен еще найти способ стряхнуть со своего хвоста полицию и ФБР, и наконец, если это вообще возможно, я должен уничтожить международный «Норман-клуб», пока он не уничтожил весь мир.

– Ты не сделаешь и четвертой части, – уверенно заявил Дрейк. – Советую тебе расслабиться, и пусть события идут своим чередом.

– Нет. Пока я еще держусь! – Армстронг внимательно посмотрел на Вомерсли, который вдруг начал храпеть. – Ничего, оклемается. Я хочу, чтобы ты подержал его у себя, Эд. Удержи его любой ценой хотя бы двадцать четыре часа. Не дай ему уйти, даже если тебе придется вышибить из него мозги!

– Снова исчезаешь?

– Нужно съездить за подкреплением. Дашь мне машину?

– "Линкольн". Там, за домом. – Дрейк мрачно посмотрел на спящего пленника. – О, судьба! Нужно проверять его карманы? Вдруг ему захочется выкинуть какой-нибудь фортель?..

– Я его обыскал еще по дороге. Ничего у него нет. Если он проснется и начнет орать про свою неприкосновенность, стукни его по башке!

Завернув за угол, Армстронг обнаружил «линкольн», сел за руль, и машина рванулась к Гудзону. «Ты сделаешь не больше четверти», – сказал Дрейк. Бедняга Дрейк! Неудача с девятым кораблем, видно, здорово его подкосила! Ибо человечество издревле знало истину, которую он умудрился забыть: ничего нет невозможного. И в том числе – вырваться из вселенской резервации!