Он сорвал недозрелое яблоко, темное в лунном свете, прохладное даже на взгляд, и приложил его к щеке.

– Я хочу быть уверен, что ничего не упустил, – тихо произнес он. – И ничего не выдумал.

– Изволь, – я шелохнулся, и другое яблоко мягко стукнуло меня по макушке. – С чего начать?

– С обеда, пожалуй, – подумав, произнес Тхиа.

– Это да, обед странный, – согласился я. – И гости странные. А еще того страннее, что ты их не знаешь почти никого, кроме как по именам. И одеты они странно… не слишком сообразно случаю. А уж кольца-застежки и прочие висюльки… я было подумал, что камни поддельные.

– Камни как раз настоящие, – промолвил Тхиа, почти не разжимая губ.

– Тебе видней, – уступил я. – Хотя мне такие раньше на глаза не попадались.

– Конечно, – хмыкнул Тхиа. – Откуда? Это ведь старые камни.

– Так ведь все фамильные драгоценности старые, – удивился я.

– Не все, – ухмыльнулся Тхиа. – Бывает, что новые кольца заказывают. Или старые камни в новую оправу ставят, а то огранить заново отдают. Не каждый день, конечно…

– Вот-вот, – фыркнул я. – Фамильному перстню Лиаха, к примеру, лет двести.

– Двести тридцать восемь, – небрежно уточнил Тхиа. – Но не две тысячи, правда?

Я вытаращил глаза.

– Уж поверь ты мне, – усмехнулся Тхиа. – Я в этом немного разбираюсь. Не так, как Кеану, конечно…

– А при чем здесь Кеану? – мало-помалу я и вообще переставал хоть что-то понимать.

– А при том. Это я у него познаний в истории родовых драгоценностей нахватался. В последний мой приезд в столицу – ну, когда мы с ним сдружились – он о чем и говорил! Оправа, огранка, размеры, сам выбор камня… Одним словом, то, что ты сегодня видел… это не старинные украшения, а древние. Таких в прадедовской шкатулке не найдешь. – Он задумчиво покатал яблоко по щеке. – Да если бы эти обалдуи знать могли, что я в подобных вещах разбираюсь, я бы за наши с тобой жизни обрезка ногтя не дал. Я и сейчас не вполне уверен. К слову сказать – спасибо за твою дурацкую предосторожность.

– Которую? – поинтересовался я.

– Насчет поста. Я ведь согласился, лишь бы с тобой не спорить. Ты иногда бываешь так невыносимо упрям…

– Кто – я?! – возмутился я.

– Ну, не я же, – отмахнулся Тхиа.

Нет, но какова наглость! И не захочешь, а залюбуешься.

– А выходит, ты был прав, – невозмутимо продолжил этот нахал. – Как только я эти камни увидел…

– Да что в них такого страшного? – не выдержал я. – Ну, камни. Ну, древние. Небось всей оравой какой-нибудь клад отрыли, вот и увешались на радостях побрякушками.

– Какой-нибудь, говоришь? – Глаза Тхиа недобро блеснули. – Да нет. Очень даже ясно, какой.

Он замолчал. Пальцы его так крепко сжимали яблоко, словно в эту минуту для Тхиа во всем свете ничего дороже не было.

– Ты что-нибудь слышал о проклятом сокровище? – внезапно спросил он.

Я, признаться, оторопел слегка.

– То же, что и все, – недоуменно ответил я. – Предание о разбитом венце, проклятом сокровище и принцессе Рианхи.

– Действительно, – хмыкнул Тхиа, – то же, что и все. Но ты все-таки расскажи, в каком виде тебе попалась эта легенда. Охота мне знать, сколько в ней на сей раз умолчания, а сколько – прямого вранья.

А, проваль – я никогда не слышал, чтобы Тхиа разговаривал таким тоном! Так доводилось говорить мне… но редко, очень редко. Только в минуты крайнего отчаяния. Когда бесстрастие в твоем голосе становится повелительным, как лед, способный сковать любой водоворот до самого дна.

– Что ж, если надо… – мне вдруг сделалось зябко, и я повел плечами, унимая дрожь. – Ну… что жил-был некий король, жуткий злодей да еще и черный маг впридачу. Вроде бы к тому же и Верховный Жрец Оршана.

– Не “вроде бы”, – вставил Тхиа. – Все верно. Продолжай.

– Много земель он захватил, а с нашим королевством у него промашка вышла. Сперва-то он короля нашего убил и венец королевский с него сорвал – а вот на голову себе водрузить не успел. Раскололся венец в его руках. Ну, раз не коронован, так и не король, а враг и захватчик. А сестра убитого короля, принцесса Рианхи, и еще двое безупречных героев тем временем набрали новое войско, созвали дельных магов и расчехвостили подлого злодея за милую душу.

Веки Тхиа полусмежились, и я умолк.

– Дальше, – велел он, не открывая глаз. – Или это все?

– Не все, – я понемногу начинал закипать, но решил не подавать виду. – Когда гнусный гад был убит, а войско его разгромлено, к казне его победители и пальцем не притронулись. Хотя вся страна в руинах после войны и все такое прочее… слишком уж много крови было на этих сокровищах. Крови, слез, горя… даже у последнего нищего рука не поднялась. Золото, камни цены несметной… говорят, все это богатство в сундучке заколдованном лежало – из тех, куда хоть бы и полмира засунуть можно. И будто бы выбросили этот сундук в море, и никто не знает, где.

– “Будто бы”. – кончиками губ усмехнулся Тхиа. – Ты замечательно умеешь подбирать нужные слова. Просто дарование какое-то. Ты их исподволь чуешь. Ладно, о сундуке ты все сказал, что знал – а о принцессе?

Я невольно улыбнулся. Когда я впервые услышал эту легенду, то подумал, что никогда не женюсь, потому что Рианхи давным-давно умерла – а если ее нет, то в кого еще влюбляться? Сколько же лет мне тогда было? Семь… или все-таки восемь? Я был без памяти влюблен в прекрасную принцессу. Ведь она сама бок о бок со своими военачальниками сражалась со злобным захватчиком. Разве теперь такие принцессы бывают? Эх, да что там говорить…

– Принцесса, – произнес я, все еще улыбаясь своим детским воспоминаниям, – осталась без престола. Несправедливо как-то. Я понимаю, закон есть закон, а по закону женщина может короноваться только венцом своих предков, и никак иначе. Но ведь она была героиня, разве нет? Ну и что же, что корона сломана! Если бы только Рианхи захотела, никто бы слова поперек не сказал. Ее же просто обожали. Но принцесса против закона не пошла. Одному из военачальников отдала трон, а другому – руку и сердце.

– И жили они долго и счастливо, – со вздохом заключил Тхиа. – Так я и думал. Должен тебе сказать, что умолчание в твоей истории только одно. Зато вранья – целые горы. Непроходимые.

Ведь не восемь лет мне, и давно уже… а в горле отчего-то стало тесно. Я сглотнул.

– Ты хочешь сказать, что принцесса… – не своим каким-то, спертым голосом произнес я.

Фразы я не докончил, но в этом не было нужды: Тхиа понял меня, по-моему, даже раньше, чем я открыл рот.

– Нет, что ты, – печально улыбнулся он. – Рианхи достойна любой легенды – и любая легенда недостойна даже коснуться ее. Поверь мне. Видишь ли, имени второго полководца – того, кто стал мужем принцессы – ни баллады, ни легенды не упоминают. А звали его Майон.

Он сказал это обыденно, не рисуясь. Так обыденно, что я поверил ему безоговорочно.

– Во-вторых, венец не был сломан. Не смотри на меня такими глазами. Корона осталась цела. Но Рианхи отказалась ее надеть. Сказала, что не может венчаться на царство короной, побывавшей в таких руках. Что корона теперь проклята. И если она возьмет эту корону, то принесет вред своей земле. И что раз ей нечем короноваться на престол, то пусть династия на ней и закончится. А слух о том, что венец сломан, сама и распустила. Чтобы никто ее отречению не дивился.

Я молчал. Мне хотелось умереть – и родиться две тысячи лет назад. Чтобы с мечом в руке защищать до последней капли крови принцессу Рианхи… или Майона. Того, самого первого Майона, основателя рода. Умереть, чтобы они уцелели в бою, а потом жили долго и счастливо. Чтобы сбылась легенда, которая сбылась и без меня… но чтобы наверняка сбылась.

Я бы посмеялся над собой, если бы мог.

– Но… а где же тогда корона? – неуклюже спросил я, чтобы хоть что-то сказать.

– Там же, где и сокровище, – ответил Тхиа. – В бездонном сундучке.

– В море?

– Пираты его там и посейчас который век ищут, – поморщился Тхиа. – И поделом им. Нет, конечно. На родовом кладбище Майонов.

Мне почудилось, что воздух куда-то исчез – ну, если не насовсем, то на два вдоха уж наверняка.

– По короне отслужили все погребальные службы, как над человеком по обряду полагается, – пояснил Тхиа, – и похоронили. В том самом сундучке. Это первая могила на нашем кладбище. И сегодня ее вскрыли. Да ты и сам видел.

Я вспомнил свежевырытую могилу – и землю, пахнущую раскаленным камнем.

– Ты не ошибся? – на всякий случай спросил я.

– Хотел бы я ошибиться, – вздохнул Тхиа. – Нет, все верно. Похороны только послезавтра, а могилу вырыли уже сегодня – зачем? Вырыли, покуда мы провожали Наллена. И ведь не утерпели, падальщики – обвешались добычей по самые уши. Дескать, ты знатный да богатый – а мы тоже не на помойке выросли.

– Подумаешь, – хмыкнул я. – Я вот как раз на помойке вырос. Эка невидаль. С нами, князьями, случается.

Тхиа виновато взглянул на меня и зарделся. Щеки его вспыхнули так жарко, что я устыдился своего ехидства.

– Вот потому ты – князь из Дома Шенно, а они – мусор и помои! – воскликнул он.

– Значит, ради этого и был убит твой отец, – вслух подумал я. – Ради денег и венца.

– О венце знали только прямые наследники, – возразил Тхиа. – А вот деньги… кое-что в семейных архивах о сундучке было. И если прочесть да сообразить, где искать…

– Дядюшка, – уверенно заключил я. – Кроме господина Кадеи, к твоим семейным архивам ни у кого из этих подонков доступа не было. Нет, но как же надо от жадности ополоуметь, чтобы такое проклятие откопать?

– Жадность? – неприятно усмехнулся Тхиа. – Ну нет. Сам подумай: вот ты, к примеру, жадный…

– Ага, – с удовольствие подтвердил я. – Очень.

Тхиа оставил мою выходку без внимания.

– Или, скажем, у тебя долги. И вдруг ты узнал, где лежит сокровище. А потом не тайком его выкопал, а созвал ораву мерзавцев, каждый из которых спит и видит, как бы себе кусок пожирнее урвать. Похоже на правду?

Не очень, – признал я. – Но если не для себя… зачем ему столько денег, да еще проклятых?

– Большая политика больших денег стоит, – бесстрастно изрек Тхиа. – А заговоры обходятся и того дороже.

– Боюсь, ты прав, – вздохнул я. – Судя по тому, что за публику собрал твой дядюшка да как он темнил, дело мы имеем с заговором. Большие деньги… просто несусветные деньги… и корона прежней династии… венец принцессы Рианхи… жены родоначальника Майонов… но ведь дядюшка не мог знать о короне?

– Не мог, – согласился Тхиа. – Это, надо понимать, случайное везение… если, конечно, такое можно назвать везением. Но теперь он знает. И мне, по правде говоря, очень интересно – осмелится он напялить на себя проклятый венец или нет? А если да… чем это для него кончится.

Он задумчиво подбросил яблоко в воздух, поймал и откусил сразу половину.

– Не лопай незрелых яблок на пустой желудок, – нравоучительным тоном заметил я. – Живот разболится.

– Вот еще! – возмутился Тхиа. – А что же мне тогда лопать?

– Держи, – я извлек завернутую в тряпицу лепешку, отломил половину и протянул Тхиа. – Не то чтобы что-то, но все же лучше, чем ничего, верно? Червячка заморить хватит.

– Кинта-ар! – восторженным полушепотом взвыл Тхиа, отправляя в рот мало не треть своей доли. – Откуда?

– Основа основ воинского искусства – вовремя позаботиться о пропитании, – изрек я. – Совсем уж на пустой желудок много не навоюешь.

– А все-таки – откуда? – Нет, у Тхиа положительно талант невозмутимо упорствовать.

– На кухне спер мимоходом, – сознался я. – Можно было и у стражников позаимствоваться, но охранники – народ серьезный, могли и недосчитаться… и даже призадуматься. Я решил, что стырить на кухне, когда мы через нее пробегали, безопаснее. Там точно никто не хватится.

Тхиа едва лепешкой не поперхнулся.

– Кинт! – с деланной укоризной воззвал он. – Как не стыдно! Разве представители великокняжеского Дома тырят лепешки по кухням?

– Еще как, – заверил я его. – По-великокняжески.

– А если бы заметили? – спросил он уже с настоящей, а не поддельной укоризной.

– Обижаешь! – фыркнул я. – Чтобы кто-нибудь заметил, когда я решил стариной тряхнуть? Я что, не на помойке воспитывался? Нет уж, если Шенно Дайр Кинтар вздумал лепешки тырить, комар носа не подточит. Это ты так не умеешь, а я…

Мне пришлось заткнуться. И поймать Тхиа за шиворот, иначе он бы с ветки слетел от хохота.

– С-спа… сибо, – простонал его светлость Майон Тхиа, зажимая рот обеими руками. Еще счастье, что он успел умять лепешку, иначе точно бы подавился.

– Всегда пожалуйста, – хмыкнул я. – Ладно. Закусили, поговорили, посмеялись – что теперь делать будем? Может, подремать пора, а?

Никаких других мыслей мне в голову не приходило. Да и чем еще заняться глухой ночью, когда все, что могли, мы вроде уже обсудили? О том, чтобы унести ноги куда подальше и отправиться за подмогой, я и не помышлял. Если и впрямь речь идет о политике, да к тому же большой – а судя по всему, так оно и есть – то мы просто права не имеем насторожить заговорщиков своим внезапным бегством. К нашему возвращению они успеют все следы замести. Нет, надо сперва поймать их с поличным, а вот тогда… тогда…

– Успеется, – возразил Тхиа, азартно ухмыльнувшись. – Я тут прикинул… мысль одна у меня появилась. Как накрыть всю шайку с поличным.

Когда у Тхиа “появляется одна мысль”, любой мало-мальски смышленый человек с воплями ужаса бежит сломя голову за тридевять земель, и кому, как не мне, это знать.

Что поделаешь, смышленостью я никогда не отличался.

– Какая мысль? – заинтересовался я.

– Сокровище отрыли только сегодня, – напомнил Тхиа. – Покуда мы с тобой Наллена провожали. Земля в могиле совсем еще свежая.

Я кивнул.

– Достали сокровище, а тут их жадность обуяла. Не смогли утерпеть, тут же побрякушками и обвесились по самые ноздри. Ну и что?

– Сундучок-то бездонный, – пояснил Тхиа. – Ты хоть представляешь, сколько там на самом деле всякого добра?

Я охнул.

– Ну, и где это все? – торжествующе заключил он.

– В замке? – неуверенно предположил я.

– Ни-ни, – скривился Тхиа. – Я ведь замок из конца в конец обрыскал, и не по порядку из комнаты в комнату, а как взволнованный полудурок. “Ах, извините, я забыл на столике в Пурпурной спальне свои боевые перчатки…” “Нет, я не уверен, что в Кабинете Палимпсестов мы уже были… я говорю, не уверен !” “ Халцедоновый табурет следует перенести в Траурный зал… нет, только под моим личным присмотром”. Я же метался, как крыса с подожженным хвостом. И чтобы кто-то сумел протащить за моей спиной сундучок в одну из тех комнат, что я уже успел посетить? Да ни за что.

Я ухмыльнулся, припомнив порядком утомившие меня метания Тхиа по замку, которые лишь теперь обрели для меня смысл. Действительно, не просто ничто не могло укрыться от его придирчиво пристального взора, но и протащить предмет величиной хотя бы с наперсток в одну из комнат, где мы уже побывали, покуда наследник осматривает остальные? Немыслимо.

– Тогда, может, в лес утащили? – поинтересовался я, чувствуя, что второе мое предположение ничуть не лучше первого.

– Ну да, – безмятежно произнес Тхиа. – А заодно и стражу к нему приставили, чтоб никто мимохожий не… э-ээ… не стырил. Оставить где-то на стороне без пригляду такие сумасшедшие деньги… ты это как себе мыслишь?

Никак. Тхиа прав.

– А тогда где? – спросил я напрямик. – Не морочь мне голову, скажи сразу.

– Я думал, ты догадаешься. – Кончик рта Тхиа зазмеился в улыбке. – На кладбище, где ж еще?

– Ты думаешь…

– А что тут думать, если все ясно? – махнул рукой Тхиа. – Сундучок надо было не только отрыть, но спрятать до нашего возвращения – а кто может знать, скоро ли мы с Налленом беседовать закончим? Может, у них времени всего и ничего. Далеко сундук не утащишь, некогда. Притом он, наверное, тяжелый, хоть и заколдованный. Одно остается – запихать его в любой подходящий склеп. Самое милое дело. На что угодно спорить готов, сундучок и сейчас там. А в ближайшее время может и покинуть склеп. Ищи его тогда…

– Лихо нас, однако, дядюшка твой сделал, – вздохнул я. – Он не мог не предполагать, что с Налленом мы захотим поговорить с глазу на глаз. Вот и спровадил нас. А сам тем временем…

– Ну и что? – спокойно произнес Тхиа. – А сейчас мы его сделаем.

– Ты предлагаешь идти на кладбище? – уточнил я. – Прямо сейчас?

Тхиа кивнул.

А, проваль – все-таки не понимаю, чего в нас тогда было больше: азарта или обыкновенной глупости?

И как бы повернулись события, не вздумай я согласиться на эту дичайшую авантюру?

– Так ведь если сокровища там, – вслух подумал я, – наверняка поблизости охрана торчит.

Тхиа помотал головой.

– Только не возле самого склепа, – уверенно возразил он. – Слишком опасно. Внимание привлекает. Нет, если охрана и есть, так только возле оградки. Но мы ведь через ограду не пойдем. К храму тоже есть потайной ход. Под землей войдем, из храма выйдем – и прямо к могилам.

Что прямо к могилам – это верно. Редко когда мы были на столь же прямом пути к могилам, как в ту ночь. Еще бы немного невезения, и прямо там бы нас и закопали.

Потому что возле кладбища охраны не было, а вот на замковой стене – была. Потому что состояла эта охрана не из провинциальных недотеп, а из воинов. Из лучших воинов, каких только можно купить за деньги. И один из них увидел… нет, не нас с Тхиа, скользящих ко входу в подземелья. Всего лишь тень, плеснувшуюся на мгновение среди других теней. Тень, которой не положено быть там, где она оказалась.

Обычный сторож поднял бы крик – и мы успели бы благополучно ускользнуть прежде, чем он закрыл свой рот. Обычный охранник ринулся бы нам наперерез – и остался бы лежать на траве.

Тот, кто углядел промельк посторонней тени, знаками подозвал сотоварищей, знаками же велел им молчать и глядеть в оба, а сам недолго погодя спустился со стены и принялся ждать.

Ждать он умел.

* * *

До храма мы добрались очень быстро. Мне это было на руку. Пускай и не так я представлял себе миг посмертного вызова господину Хелойя… но ведь и не сказано, что я сумею и впредь улучить хоть мгновение и остаться с ним наедине. Раз уж нам предстоит хитромудрого дядюшку отлавливать да заговоры пресекать… нет, все верно, сейчас самое время. А Тхиа ничего не заметит, я ручаюсь.

Он и не заметил.

– Погоди немного, – приглушенно молвил он, едва мы выбрались из секретной двери под гулкие своды храма. – Я только потайной фонарь возьму.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Это на кладбище от луны светло, да и то не везде, – объяснил Тхиа, на ощупь обшаривая стенки. – А вот в склепах темно. Ничего мы так не углядим. А предков впотьмах обыскивать… нет уж, я предпочитаю просто взять и посмотреть. Ничего, сейчас найдется фонарик. Предки – народ запасливый. Сам ведь видел, тут у нас по стенкам чего только не понавешено.

– По-моему, фонарь в левом углу висел, – припомнил я.

– Верно, – согласился Тхиа. – Как же это я не… а, вот он. Ты прав. Теперь только проверю, есть ли в нем свечка, и можно идти.

Едва затеплив свечу, Тхиа тут же прикрыл шторки фонаря. Но мне хватило этой мгновенной вспышки. Я заслонил глаза ладонью и сделал несколько неуверенных шагов, притворясь, будто внезапный свет ослепил меня.

Вот только с глазами моими все было в порядке: в ту сторону, откуда доносилась возня Тхиа с фонарем, я не глядел. А скудного лучика из-под шторки мне вполне достало, чтобы высмотреть, где лежит, строго сложив мертвые губы, господин Хелойя. Всего в четырех шагах – вот их я и сделал. А потом – взмах руки, холодок трех Игл мгновенно возникает и так же быстро покидает пальцы. Я воткнул Иглы в изнанку воротника. Там их никто не увидит. Как не увидел и Тхиа моего движения. Он-то не догадался отвернуться от фонаря или хотя бы прикрыть глаза, и его огонек свечи ослепил по-всамделишному. И зажмуриться ему пришлось взаправду.

– Никогда не смотри на огонь, который зажигаешь в темноте, – проворчал я. – Вот ведь опытный уже боец, почти мастер, а на такой ерунде попадаешься.

– Учту, – пообещал Тхиа, осторожно открывая дверь, ведущую из храма на кладбище.

– Фонарь загаси, – не отставал я от него. – Проверил, и ладно. В склепе зажжешь. Хоть он и потайной, а мало ли что…

Тхиа задул свечу. Его силуэт четко рисовался в дверном проеме. Почти черный, окруженный серебряным ореолом лунного света. Тхиа жестом позвал меня следовать за собой, и я повиновался, молчаливо дивясь, что ничего этакого необычного в себе не чувствую. А ведь должен, наверное. Не каждый ведь день бросаю мертвецам вызов на загробную битву. Трепет надо ощущать… или еще что-нибудь. А я ну ничегошеньки не ощущаю. Только спокойную уверенность. Как будто сделал самую естественную вещь на свете.

– Как думаешь, – еле слышным шелестящим шепотом спросил я у Тхиа, когда догнал его, – почему ход ведет только в храм, а не прямо на кладбище?

– Ты это как себе представляешь? – ухмыльнулся Тхиа. – Сам подумай: идет себе человек по кладбищу, и вдруг перед ним земля разверзается или склеп, а оттуда лезет не иначе, как покойничек.

– Ну и что? – возразил я. – Это же отличная маскировка. Если случайный свидетель и не помрет с перепугу, то связываться с ожившим мертвецом уж точно поостережется.

Тхиа прыснул и тут же зажал рот ладонью.

– Еще раз насмешишь – по уху дам, – отдышавшись, предупредил он. – Нам ведь надо тихонько…

– Извини, – покаянно кивнул я. – И точно, хватит шутки шутить. Нам сейчас выбирать надо, с какого склепа начнем.

– С ближайшего к могиле, – без колебаний решил Тхиа. – Сундук наверняка тяжелый. Вряд ли его утащили далеко. Скорей всего, в самый ближний склеп сунули, чтоб не надрываться, вот и вся недолга.

До склепа мы добрались бесшумно. Мягкая земля, поросшая шелковистой травой, съедала отзвук шагов. Склеп был огромный – и на черта покойнику такой, пусть даже и вельможному? В беге тренироваться, что ли? Так мертвецу оно вроде как бы и ни к чему…

– Подержи. – Тхиа сунул мне фонарь, чтобы освободить обе руки, и принялся отмыкать хитрые запоры на склепе.

– Наверняка здесь, – шепнул он. – Слишком уж легко открывается. Значит, кто-то совсем недавно…

Дверь склепа подалась – и в то же мгновение я ухватил Тхиа за плечо и дернул назад.

– Спятил? – шепотом возмутился Тхиа.

Я без единого слова стиснул его плечо сильнее, призывая к молчанию. Осторожно поставил фонарь наземь, не отрывая взгляда от двери.

– Почудилось? – предположил Тхиа одними губами.

Но мне не почудилось. На краткий миг в полосе лунного света за приоткрывшейся дверью склепа почти над самым порогом выблеснула пара глаз. Вспыхнула – и погасла. Кто бы ни был там, за дверью, но закрыть глаза и отшагнуть во тьму он догадался. Менее опытный человек на моем месте, возможно, и вовсе ничего бы не увидел.

Я еще сильнее стиснул плечо Тхиа.

Тишина.

А, нет – вот оно!

– Можешь открыть глаза, – велел я темноте за дверью. – Я все равно слышу твое дыхание.

Это хорошо, что мастер Дайр учил нас действовать и в темноте, и с завязанными глазами, и вообще всяко. Еле уловимое тепло чужого затаившегося тела, дыхание врага… нет, решительно хорошо, что я умею различать такие подсказки.

Иначе лежать бы мне у входа в склеп с пробитой головой.

Обитатель склепа ринулся на меня с занесенными руками в тщетной попытке обрушить удар сверху. Его руки были не просто сомкнуты, а скованы, и сумей он грохнуть меня по черепу железом ручных кандалов, да еще с размаху – и прощай, моя голова.

Я даже бить незнакомца не стал, а просто поймал его сведенные вместе кулаки. Тхиа разве что на пару вдохов от меня отстал: его кисти крепкой хваткой сомкнулись на руках неизвестного чуть повыше кандалов. Наши фамильные кольца – мое и его – сверкнули в лунном свете, рассыпав крохотные полупризрачные радуги.

– Соль Земли и Морская Мощь державы? – изумленно выдохнул незнакомец, как-то внезапно обмякая. – Зачем вы здесь?

– Покойничков бродячих отлавливаем, – буркнул я. – Это же непорядок, если мертвецы по кладбищу шляются.

Непонятно, как, но я вдруг ощутил, что неизвестный, кем бы он ни был, не опасен. И поэтому я почти злился – не то на него, не то на самого себя.

– Так я покуда не мертвец, – возразил закованный, силясь улыбнуться – да не просто так, а с вызовом.

– Да? – хмыкнул я. – А кто?

Незнакомец помолчал.

– Лаан, – нехотя произнес он, глядя на меня чуть исподлобья.

Вот интересно, а что бы изменилось, догадайся я в тот миг, что “Лаан” – такое же уменьшительное от “Ларран”, как “Кинт” – от “Кинтар”?

Может быть, ничего?

Тхиа тем временем уже подхватил фонарь, заново вздул огонь и удалился в склеп.

– Кинт, – донеслось оттуда, – ты только посмотри!

Ну, если меня кто, а тем более Тхиа так называет, значит, он и вовсе голову от изумления потерял. Значит, и впрямь стоит поглядеть.

Я покрепче ухватил Лаана и повлек его за собой в склеп. Пес его знает, кто он такой, этот Лаан, и зачем он сидел в склепе, а потом набросился на меня – так что отпускать его я не намерен.

По крайности, покуда не выясню.

Лаана била дрожь, но в склеп он вошел, не сопротивляясь. То ли все силы он вложил в свой безумный рывок, и на сопротивление их уже не осталось, то ли ждал удобного мгновения, чтобы повторить попытку.

– Кинтар! – воззвал Тхиа неожиданно сиплым полушепотом, поводя фонарем из стороны в сторону, чтобы получше высветить внутренность склепа.

– Вижу, – коротко откликнулся я.

Тхиа оказался прав, как никогда. В склепе и впрямь было на что посмотреть.

Пресловутый бездонный сундучок, и верно, стоял посреди склепа – маленький, как девичья шкатулка для украшений, но невыразимо, невообразимо тяжелый даже на взгляд. Никто не принял бы его за обычную шкатулку. Казалось, окружающий воздух изгибается от его тяжести.

А еще в склепе было явно наспех вбитое в стену толстое железное кольцо. От кольца тянулась вниз цепь с ножными кандалами. Кандалы были вскрыты – не столько умелым, сколько отчаянным усилием.

Луч фонаря скользнул на миг по чертам Тхиа. Увидев выражение его лица, я согласно кивнул – не столько ему, сколько сам себе в ответ: в голову нам явно пришла одна и та же мысль. Ненужных свидетелей не содержат на толстой цепи. Ненужных свидетелей просто-напросто убивают – вот хоть как Майона Хелойя, например. На цепи содержат нужных пленников. Конечно, на цепь Лаана усадил никто иной, как дядюшка Кадеи, а это несколько меняет дело. Пес его знает, эту загадочную личность. С него ведь станется сохранить свидетеля и уничтожить собственными руками самую выигрышную свою фигуру. Уж если человеку на ум взбрело откопать проклятое сокровище, решительно невозможно предсказать, что он еще надумает и зачем. Я, во всяком разе, гадать не возьмусь. Я таких людей не понимаю.

И наверное, никогда не пойму.

– Перепрятать сумеем? – без околичностей спросил Тхиа, вздернутым подбородком указав на сундучок.

Я покачал головой, не заботясь, видит ли меня Тхиа в полумраке.

– Даже поднять не сумеем, – возразил я. – Ни вдвоем, ни втроем. Я и то дивлюсь, как эти господа и сюда-то сундучок переволокли, жилы не надорвав.

– Не забывай, у них и маг имеется, – напомнил Тхиа. – Домашний маг Майонов… бывший домашний маг Майонов. Паскуда.

– Да, нам бы мага сюда, – вздохнул я. – То-то бы дядюшка твой поплясал. Ничего, мы для его плясок хоть музыку сыграем.

– Какую? – поинтересовался Тхиа.

О Лаане мы будто забыли напрочь. Не до него нам было. Он зато прислушивался к нашим речам с невероятной жадностью к каждому звуку.

– Запустить талисман переноса, – пояснил я. – И на площадь, как в прошлый раз. Школа в полном составе, и господа заговорщики с нами заодно.

Тхиа коротко фыркнул.

– Дурацкие идеи – моя привилегия, – заявил он. – Патриарху глупости молоть неприлично.

– Думаешь, не управимся? – поразился я.

– Управимся, – нетерпеливо вздернул голову Тхиа. – Вот только с кем? В прошлый раз у тебя выхода не было. И мы управились с двумя магами и с кучей заговорщиков. С теми, что и без нас стянулись в столицу. А те, что сидели по домам в провинции и выжидали… вот они самые и есть. Будь я уверен, что здесь собралось все гадючье гнездо, первый бы сказал “переноси”. А где у нас ручательство, что никого больше не осталось? Не приехал кто вместе с остальными… заболел, скажем. Упустим, а через годик снова начинай сначала? И народец будет уже другой. Похитрей, поосторожней, лучше умеющий затаиться. А мы и знать ничего не будем. притом же сундучок ты с ними перенести не сможешь, а оставлять эту пакость без присмотра… одним словом, как ни крути, а разбираться нам придется здесь и сейчас. И самим. Гонца взять неоткуда, а через талисман помощь не вызовешь.

– Разве если самим выбраться наружу и гонца поискать на стороне, – раздумчиво произнес я. – До школы недалеко ведь. Если вскачь, да во весь опор… продержимся покуда?

– Придется, – отрезал Тхиа. – Гонца сыщем, и сразу назад. Нам сейчас важнее всего быть здесь.

– Почему? – тихо спросил я. Ничего ведь особенного Тхиа не сказал – а меж тем на меня невесть откуда потянуло плеснелой погребной сыростью. И склеп тут не при чем: гробницы свои род Майонов содержит в полной исправе. И сухо тут, и воздух не затхлый… отчего же по плечам моим так и ползет мертвый холодок?

– Корона, – сказал, как припечатал, Тхиа. – Нельзя допускать, чтобы она попала не в те руки. А если ее уже взяли… я даже представить себе боюсь, что может вселиться в того, кто ее наденет. С этаким чудищем нам не управиться.

– Подымай выше, – вздохнул я. – С надевшим корону целым войском не управиться. Разве что войском магов. Одним словом, пошли гонца искать, а с остальным после разберемся. Сундучок пока придется оставить. Лаан, а ты что стоишь, будто тебя не касается?

– А кто тебе сказал, что я с вами пойду? – не без ехидства полюбопытствовал Лаан.

Нет, положительно этот парень начинал мне нравиться.