Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Зерно богоподобной силы

ModernLib.Net / Рейнольдс Мак / Зерно богоподобной силы - Чтение (стр. 12)
Автор: Рейнольдс Мак
Жанр:

 

 


Особенно после снегопада. У Эда была привычка: после сильного снегопада он любил выехать из Кингсбурга на природу, полюбоваться ранним утром на свежий снег, лежащий на полях и на ветвях деревьев,- пока с ним не расправятся люди и солнце. Конечно же он никогда не удалялся от шоссе. Но здесьто все совсем по-другому. Ему пришло в голову, что по-настоящему сильный снегопад отрежет общину от всего мира, так что им будет не добраться даже до Вудстока, чтобы пополнить запас продуктов.
      Он снова спохватился: для пополнения продовольственных запасов им вовсе не нужно добираться ни до Вудстока, ни до любого другого места: скорее всего, все необходимое обитатели Элизиума выращивают сами.
      А как насчет медицинской помощи - вдруг кто-нибудь заболеет, когда все вокруг завалено снегом? Эд не знал - возможно, у кого-то здесь и есть медицинское образование. Похоже, у них здесь все есть.
      Ладно, пусть так. И все равно, они такие же, чокнутые- как компания, предававшаяся "чаепитию со сдвигом" из "Алисы в Стране Чудес". Запереть себя в глуши, жить, словно отряд первопоселенцев,- ни радио, ни телевидения... "Интересно, часто ли детишек отпускают в город посмотреть кино?" - подумал Эд и решил, что, скорее всего, не отпускают вовсе. Может быть, он и не очень хорошо знал Иезекииля Джошуа Таббера, только ему было совершенно ясно: пророк наверняка не жалует современных фильмов с их бесконечным насилием, жестокостью и тем, что Таббер считает ложными ценностями.
      Чем же они, черти побери, занимаются?
      И что за дурацкий разговор состоялся у него с Мартой Кент, печатником Келли и наборщиком Хаером. Должно быть, на издание ее книги уйдут месяцы. И что они получат в итоге? Четыреста долларов. Откуда они взяли эту цифру? По-видимому, именно такая сумма нужна общине на приобретение чего-то необходимого.
      Господи! Чем, спрашивается, было бы плохо, заработай они восемьсот? По крайней мере, половина осталась бы на будущее. Неужели это никому не пришло в голову?
      Разве профессор Мак-Корд не говорил ему, что у Таббера докторская степень по экономике? Интересно, чему в те времена учили на экономическом факультете Гарварда?
      Уандер снова с трудом сдержался, чтобы не начать рвать на себе волосы. И тут увидел, что в один из домиков входит еще одна его знакомая -Нефертити Таббер. Он окликнул ее, но девушка, видимо, не услышала.
      Тогда Эд набрал в грудь побольше воздуха, высоко поднял голову, поправил воротничок и совершил один из самых отважных поступков в своей жизни. Он подошел к домику и постучал в дверь.
      - Входите, возлюбленный,- донесся изнутри ее голос.
      Уандер открыл дверь и остановился. Время от времени в литературе ему попадалось слово "трепет". Персонажи вдруг начинали трепетать. До сих пор Эд слабо представлял, что это значит. Но теперь понял. Эд Уандер стоял и трепетал.
      Однако Нефертити была в одиночестве - если, конечно, Глашатай Мира не находился в одной из двух комнaток, которыми мог похвастать домишко, помимо той, побольше, что выходила окнами на дорогу. А в Нефертити Таббер не было ничего такого, что могло бы обратить в трепет. И Эд перестал трепетать.
      - Это ты, Эдвард, возлюбленный мой -сказала девушка. - Ты пришел ко мне.
      Это слово - возлюбленный - прозвучало у нее совсем не так, как у других последователей Таббера. Эд закрыл за собой дверь и откашлялся. Девушка подошла, уронив руки вдоль тела, и остановилась. Все вышло само собой - Уандер даже не успел ни о чем подумать. Подумав, он, скорее всего, не сделал бы ничего подобного. Не сделал бы того, что случилось так просто и естественно.
      Он крепко обнял девушку и так же крепко поцеловал - влепил смачный поцелуй прямо в губы, как любил писать старина Хемингуэй. Надо сказать, губы у Нефертити на поцелуй просто напрашивались. Только, пожалуй, им недоставало лишь практики.
      Похоже Нефертити Таббер была не прочь восполнить это упущение. Она не шелохнулась. Лицо ее было обращено к нему, в глазах, которые оставались открытыми, застыло мечтательное выражение.
      Эд поцеловал ее еще раз. Некоторое время спустя юн опомнился и с беспокойством спросил:
      - А где твой отец, гм... душенька?
      Она повела плечом, как будто ей совсем не хотелось говорить.
      - Поехал в Вудсток, посидеть над кружкой-другой пива.
      Эд закрыл глаз и вознес краткую благодарственную молитву к ангелам-хранителям, хотя и не был уверен, что они у него имеются.
      - Что я слышу? Иезекииль Джошуа Таббер в городе, пьет пиво?
      - А что тут такого? - Нефертити взяла его за руку и повела к кушетке. Эд рассеянно заметил, что этот предмет мебели был несомненно сработан вручную - вплоть до обивки, валиков и подушек. Кто-то потрудился на славу. Девушка уютно устроилась рядом с Уандером, не выпуская из рук его ладонь.
      - Не знаю,- ответил он. - Просто я считал, что твой отец - противник спиртного. Я даже ожидал, что мой автобар вот-вот угостит меня пахтой вместо виски с содовой.
      Тут Эд спохватился: нужно использовать представившуюся возможность, вместо того, чтобы попусту тратить время на телячьи нежности. Пусть даже Нефертити Таббер отчаянно нуждается в практике.
      - Послушай, Нефертити... - сказал он,- кстати, ты знаешь, что это имя принадлежало самой красивой женщине древности?
      - Нет,- вздохнула она, обнимая его еще крепче. - Расскажи мне о ней.
      - Думаю, твой отец дал тебе такое имя,- проговорил Эд,-потому что супруг Нефертити,, Аменхотеп четвертый, или Эхнатон, первым из фараонов, провозгласил, что существует только один бог. - Эти обрывки знаний Уандер почерпнул у профессора Варли Ди во время одной из передач "Потустороннего часа". Его гость, чокнутый на религии чудик, свято верил, будто первыми к монотеизму пришли евреи.
      - Нет,-сказала она. -Это имя мне дал один пресс-агент. А вообще-то меня зовут Сью.
      - Пресс-агент?
      - Угу,- нехотя промычала она, как будто не желая углубляться в разговоры. -Еще когда я была стриптизеркой.
      - Когда ты была... кем?
      - Стриптизеркой. Выступала в одном ночном клубе- в Ботш Серкуи[Ботш Саркуит - пригород Нью-Йорка, считающийся преимущественно еврейским дачным районом. ].
      Уандер так и подскочил, глаза его чуть не вылезли из орбит.
      - Знаешь,- в отчаянии воскликнул он,- наверное, у меня что-то не в порядке со слухом. Я мог бы поклясться, что ты сказала, будто исполняла стриптиз в пригородном клубе.
      - Угу. Только пожалуйста, Эдвард, обними меня снова. Это было еще до того, как отец спас меня и взял с собой в Элизиум.
      Эд понимал, что самое лучшее сейчас - сменить тему. Сменить во что бы то ни стало. Но ему это не удавалось, как не удается, несмотря на боль, не трогать языком шатающийся зуб.
      - То есть ты хочешь сказать, что отец позволял тебе заниматься стриптизом - в загородном клубе или еще где-нибудь?
      - Но ведь это было еще до того, как он стал моим отцом!
      Эд закрыл глаза, заранее смиряясь со всем, что ему предстоит услышать.
      А Нефертити торопливо пояснила:
      - Я росла сиротой, ну и с детства помешалась на шоу-бизнесе, решила во что бы то ни стало выступать на сцене. Потом сбежала из приюта и прибавила себе пару лет. Мне тогда было всего пятнадцать. И, знаешь, я все-таки нашла работу-меня взяли в труппу, которая показывала настоящие, живые представления. Я у них значилась как Нефертити-скромница, девушка, которая умеет краснеть с головы до пят. Но дела у нас шли неважно: кто захочет смотреть настоящие живые представления, когда по телевизору можно увидеть все самое лучшее? Ну и, короче говоря...
      - Чем короче, тем лучше,- буркнул Эд.
      - ...отец меня спас,- сказала она виновато. - Именно тогда я впервые услышала, как он говорит во гневе. Потом он привез меня сюда и вроде как удочерил.
      Эд не стал выяснять, что значит "вроде как".
      - Ты тогда впервые услышала, как он говорит во гневе? - спросил он. И что же он сделал?
      - Ну, он взял и спалил тот ночной клуб,- нерешительно проговорила Нефертити. - Вроде как в него молния ударила или что-то такое...
      Эд с большим трудом совладал с непокорным разумом, который никак не хотел возвращаться к делам насущным. Он просто обязан использовать подвернувшуюся возможность. Нечего сидеть и болтать, млея от соблазнительных изгибов, которые прижимаются к нему.
      - Послушай,- твердо сказал он, высвобождая свою руку, и, повернувшись к девушке вполоборота, смерил ее серьезным, невозмутимым взглядом,- ведь я сюда явился не только для того, чтобы повидаться с тобой.
      - Не только? - лицо ее омрачилось.
      - Вернее сказать, не совсем,- поспешно исправился он. Видишь ли, Нефертити, я получил очень ответственное правительственное задание. В высшей степени ответственное. Среди прочего я обязан выяснить... гм... как можно больше выяснить о твоем отце и его движении.
      - Так это же чудесно! Значит, тебе придется проводить много времени здесь, в Элизиуме.
      Эд едва удержался, чтобы не ответить резким отказом и сказал:
      - Давай начнем с самого начала. Я никак не могу разобраться в этой новой религии, которую пытается распространять твой отец.
      - В чем именно, Эдвард? В ней все так просто. Отец говорит, что все великие религии очень просты - или, по крайней мере, были простыми до того, как их извратили.
      - Тогда скажи, например, кто эта Вечная мать, o которой вы все время толкуете?
      - Ты сам, Эдвард.
      Глава одиннадцатая
      Прошло немало времени, прежде чем Эд Уандер cнова открыл глаза.
      - У меня все время создается впечатление,- медленно проговорил он,что каждая вторая фраза нашего разговора от меня ускользает. О чем, во имя Магомета-чудотворца, ты говоришь?
      - О Вечной Матери. Ты - Вечная Мать. Я - Вечная Мать. И та маленькая птичка, что поет на ветке,- тоже Вечная Мать. Вечная Мать - это все. Вечная Мать - это жизнь. Так объясняет отец.
      - Так это что-то вроде Матери-природы? - с явным облегчением спросил Эд.
      - Ну да, очень похоже. Вечная Мать объемлет все. Мы, странники на пути к Элизиуму, не так примитивны, чтобы верить в Бога. Я имею в виду - в личного, индивидуального Бога. И если уж нам приходится прибегать к подобным терминам, чтобы распространять свое откровение, то в качестве символа всей жизни мы используем Вечную Мать. Отец говорит, что женщина-самый первый символ, который человек стал использовать, повествуя о духовных поисках. Триединая богиня, Белая богиня была божеством почти всех ранних цивилизаций. Да и в наше время христиане почти что обожествляли Деву Марию. Заметь, даже атеисты говорят о матери-природе, а не об отце-природе. Папа говорит, что религии, принижающие женщин,- например, мусульманство,недостойны и неизменно реакционны.
      - Гм,- сказал Эд,- задумчиво потирая подбородок,- похоже, вы тут не такие уж чокнутые, как мне показалось сначала.
      Но Нефертити Таббер его не слышала. Лицо ее приняло мечтательное выражение.
      - Пожалуй, мы смогли бы получить тот домик, рядом с лабораторией,промурлыкала она.
      До Уандера не сразу дошел смысл ее слов.
      - Что за лаборатория? - спросил он.
      - Ну, та, где доктор Ветцлер работает над своими лекарствами.
      - Ветцлер? Уж не хочешь ли ты сказать...
      - М-м-м, Феликс Ветцлер.
      - Ты имеешь в виду, доктор Феликс Ветцлер? Здесь, в этой глухомани... То есть, я хотел сказать, в вашей маленькой общине?
      - Ну, конечно. Его заставляли разрабатывать какие-то таблетки, от которых у женщин вились бы волосы или еще что-то в этом роде. Тогда он возмутился, бросил все и приехал сюда.
      - Феликс Ветцлер - и работает здесь! Силы небесные, да ведь он один из самых знаменитых... И над каким же лекарством он работает?
      - От смерти. Мы могли бы получить домик по соседству с ним. Его как раз должны закончить через денек-другой. И...
      Эд стремительно вскочил. До него, наконец, дошло.
      - Послушай,- торопливо заговорил он. - Я ведь уже говорил тебе: у меня важное правительственное задание. Мне необходимо повидать твоего отца.
      Девушка погрустнела, но тоже встала.
      - А когда ты вернешься, Эд?
      - Понятия не имею. Ты же знаешь, как это бывает-правительство есть правительство. Я работаю под непосредственным началом самого Дуайта Хопкинса. Так что долг прежде всего. И все такое прочее,- он стал пятиться к выходу.
      Нефертити шла за ним. У дверей она снова подняла к нему лицо, ожидая поцелуя.
      - А знаешь, Эд, когда я в тебя влюбилась?
      - Нет,-поспешно ответил он.- Понятия не имею, когда это случилось.
      - Когда услышала, как они называют тебя "Крошка Эд". Ведь тебе не нравится, когда тебя зовут "Крошка Эд". А они все равно тебя так называют. Им наплевать, что ты этого терпеть не можешь, они даже не догадываются об этом.
      Эд взглянул ей в глаза. И вдруг все изменилось.
      - А ведь ты никогда так меня не называла,- проговорил он.
      - Никогда.
      Он наклонился и поцеловал ее. Пожалуй, ей не так уж и нужна практика, как ему показалось вначале.
      Он попробовал еще раз -просто чтобы проверить свои ощущения. И убедился, что практика ей, можно сказать, вовсе не нужна.
      - Я вернусь,- сказал Эд.
      - Ну, конечно.
      Иезекииля Джошуа Таббера Эд обнаружил за угловым столиком в баре "У Диксона".
      Всю дорогу от Элизиума, через Шейди и Беарсвилль, он пребывал в состоянии полного душевного смятения. Правда, под конец он пришел к выводу, что это состояние находит на него каждый раз, когда он вталкивается с Таббером и его движением. Он принимал самого Таббера за странствующего проповедника из Библейского пояса, а тот оказался обладателем академической степени по экономике, полученной не гденибудь, а в Гарварде. Его дочь, казавшаяся ему простенькой пухловатой девчушкой в пестром бумажном платье, краснеющей на каждом шагу, при ближайшем рассмотрении оказалась бывшей стриптизеркой, которую старик вроде бы удочерил. А новая религия, которую он счел очередным чудачеством горстки чокнутых, насчитывала в своих рядах таких знаменитостей, как лауреат Нобелевской премии Марта Кент и виднейший биохимик Феликс Ветцлер.
      И, тем не менее, он почему-то перестал бояться Иезекииля Джошуа Таббера. Похожий на Линкольна пророк- если его можно так назвать постепенно начинал обретать черты реальности.
      "Реальность - вот что самое главное!" - сказал себе Эд. В гипотезе, которая предполагала, что старый чудак насылает на весь мир порчу только потому, что время от времени какой-нибудь аспект современного общества, начинет его раздражать, реальности не было ни на грош.
      Уандер отыскал лошадь и фургон Таббера перед крошечным автобаром, на вывеске которого значилось просто "У Диксона". Эд стал шарить по карманам в поисках монеты, чтобы бросить ее в счетчик на стоянке: как раз рядом с фургоном оказалось свободное место. И тут он увидел полицейского, который шел по улице ему навстречу и недоверчиво таращился на каждый счетчик, который попадался ему на пути.
      Когда полицейский поравнялся с "фольксфлаером", Эд спросил:
      - Что-то случилось, шеф?
      Тот так же недоверчиво уставился на Эда.
      - Да вот, счетчики на стоянке. Ума не приложу, что за чертовщина с ними стряслась.
      Эд уже почти угадал, в чем дело, и все же не удержался и спросил:
      - Что именно?
      - В них нет прорези, куда опускать монету. А ведь она обязательно должна быть. Вчера, по крайней мере, была. В них всегда были прорези для монет. Это же просто чертовщина какая-то. Можно подумать, будто их кто-то заколдовал, или что-то в этом роде.
      - Да уж,- уныло проговорил Эд, вылезая из "фольксфлаера", и направился к заведению Диксона.
      Из автобара доносился грохот музыкального автомата. Эд решительно расправил плечи и вошел. Почему-то с тех пор, как радио и телевидение бездействовали, все, как будто сговорившись, включали музыкальные автоматы не иначе, как на полную катушку.
      Таббер сидел в углу, перед ним стоял наполовину пустой стакан с пивом. Несмотря на то, что бар был переполнен, за его столом больше никого не было. Заметив подходящего Эда, старик приветливо заулыбался.
      - Это вы, возлюбленный мой! Не выпьете ли со мной стаканчик пива?
      Эд взял себя в руки и опустился на стул.
      - С удовольствием выпью,- храбро сказал он. - Но больше всего меня удивляет, что вы сами пьете. Я-то думал, все реформаторы -завзятые трезвенники. Почему же странники на пути к Элизиуму не стали противниками зеленого змия?
      Таббер засмеялся. Слава Богу, кажется, сегодня старикан настроен благодушно. Вот он заговорил, стараясь перекричать рев музыкального автомата: - Я вижу, вы начинаете усваивать кое-какую религиозную терминологию. Только почему мы должны быть противниками такого блага, как спиртное? Ведь оно - один из первых даров Вечной Матери. На протяжении всей известной нам истории и даже в доисторические времена человек знал спиртные напитки и отдавал им должное.- Он поднял стакан с пивом. -До нас дошли рукописные свидетельства о том, что еще за пять тысячелетий до Рождества Христова в Месопотамии умели варить пиво. Кстати, вам не приходило в голову: когда в Библии, в ее наиболее ранних книгах упоминается вино, то речь идет о ячменном вине, которое, разумеется, не что иное, как пиво. Пиво -гораздо более древний напиток, чем вино.
      - Нет, этого я не знал,- отозвался Эд, заказывая себе "манхэттен"[ "Манхэттен" относится к коктейлям-аперитивам на основе виски. Состав его таков: две трети канадского или американского кукурузного виски, треть красного десертного вермута, две-три капли бальзама и одна-две вишни. Рекомендую, господа! ]; он предчувствовал, что сегодня ему понадобится нечто покрепче пива. - Но большинство религий настаивает на том, что употребление спиртного может привести к самым пагубным последствиям. А мусульмане- так те и вовсе его не признают.
      Таббер добродушно пожал плечами и тут же бросил неодобрительный взгляд на музыкальный автомат, выдававший рок-н-свинговую версию "Тихой ночи". Ему приходилось почти кричать, чтобы голос его был слышен на фоне этой так называемой музыки.
      - Любая вещь может стать пагубной, если ею злоупотреблять. Можно и водой упиться до смерти. Во имя Вечной Матери, что это они играют? Эта пьеса кажется мне смутно знакомой?
      - "Тихую ночь",- сказал Эд.
      Таббер недоверчиво уставился на него.
      - Так это "Штилле нахт?"[ "Штилле нахт" в переводе с немецкого и означает "Тихая* ночь"; это первая строка старого немецкого рождественского гимна, известного и у нас -там она звучит следующим образом: "Ночь тихая и ночь святая..." ] Вы, должно быть, шутите, возлюбленный мой?
      Эд решил, что они уже достаточно обменялись любезностями.
      - Послушайте, мистер Таббер... - начал он.
      Таббер покосился на него.
      - ...То есть, я хотел сказать, Иезекииль. Мне поручено встретиться с вами и попытаться достичь взаимопонимания по поводу событий, которые произошли за последние лару недель. Полагаю, можно не объяснять вам, что это время в мире все идет вверх дном. По всей планете бушуют волнения, они затронули половину крупных городов. Люди с ума сходят оттого, что им нечем себя занять. У них не осталось ни радио, ни телевидения, ни кино. Ни даже комиксов или развлекательной литературы для чтения.
      - Вы, конечно, ошибаетесь-ведь произведения мировых классиков мое праведное деяние никак не затронуло.
      - "Мировых классиков!" Кто, черт возьми, сегодня читает мировых классиков? Людям нужно чтиво,- то, что можно поглощать, не думая. Они не могут сосредоточиться после тяжелого дня.
      - Тяжелого? - кротко переспросил Таббер.
      - Вы же понимаете, что я имею в виду.
      - В том-то и загвоздка, возлюбленный мой,- ласково проговорил бородатый пророк. - Вечная Мать создала человека для того, чтобы он проживал тяжелые дни - если использовать ваше выражение. Иначе говоря, наполненные дни, плодотворные дни. Конечно, день не обязательно должен быть тяжелым из-за большой физической нагрузки. Умственный труд так же важен, как и физический.
      - Так же важен? - переспросил Эд. - Куда важнее! Это всякому известно.
      - Нет,- кротко возразил Таббер. - Руки столь же важны, что и мозги.
      - Неужели? И чего бы человек достиг без мозгов?
      - А без рук?
      - Руки есть даже у обезьян, только что-то они ничего особенного не достигли.
      - А у таких животных, как дельфины и киты, есть мозги, только они тоже ничего особенного не достигли. Следовательно, важно иметь и то, и другое, возлюбленный мой. Одинаково важно.
      - Мы уклонились от темы,- заметил Эд. - А суть в том, что мир стоит на грани катастрофы. И все ваши... ну, словом, то, что вы делаете.
      Таббер кивнул и заказал еще стакан пива. Он сердито покосился на музыкальный автомат, из которого теперь гремела заунывная народная мелодия, дополняемая противным гнусавым голосом. Ему подумалось, что с каждым десятилетием народные песни звучат все гнусавее. Интересно, сто лет назад жители плато Озарк[Плато Озарк расположено на территории штатов Арканзас и Миссури, оно простирается примерно на 500 км, сложено, в основном, известняками и потому изобилует карстовыми пещерами. Средние высоты плато 400-500 м, наивысшая точка - 823 м. На территории плато Озарк находится Национальный парк Хот-Спрингс (Горячие Ключи). ] тоже гнусавили?
      - Вот и прекрасно,- заявил Таббер.
      - Что именно? -не понял Эд - музыкальный автомат не давал ему сосредоточиться.
      - Вы сказали, что мир находится на грани катастрофы,- Глашатай Мира довольно кивнул. - Может быть, после катастрофы все люди изберут путь к Элизиуму.
      Эд прикончил свой "манхэттен" и заказал еще.
      - Послушайте,- воинственно начал он,- я покопался в вашем прошлом. Вы образованный человек. Вы повидали мир. Короче говоря, вы отнюдь не глупы.
      - Спасибо, Эдвард,- сказал Таббер и снова покосился на музыкальный автомат; им приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга.
      - Ну ладно, предположим, все, что вы говорите о государстве всеобщего процветания, верно. Допустим. Я только что побывал в Элизиуме. Посмотрел, как вы там живете. О'кей, для кого-то это, может быть, просто чудесно. Кому-то это, наверное, должно нравиться. Там тихо и красиво. Дивное местечко для занятий поэзией, ремеслами, возможно, даже для научных экспериментов. Но неужели вы, черт возьми, думаете, будто все захотят так жить? У вас всего одна крошечная община из нескольких десятков домишек. Не может же весь мир присоединиться к ней? Это самое главное. Вот вы все толкуете о пути к Элизиуму. Представьте себе, что все захотят по нему пойти - ну и как вы тогда запихнете четыре или даже пять миллиардов людей в свой малюсенький Элизиум?
      Иезекииль Джошуа Таббер терпеливо выслушал монолог Эда. Теперь он сидел и усмехался. Правда, скоро добродушие покинуло его, и он снова грозно покосился на источник шума. А музыкальный автомат не замолкал ни на миг. Постоянно кто-то из посетителей подходил к нему, чтобы бросить очередную монетку.
      - Вы не сумели понять Слова, возлюбленный мой. У термина "Элизиум" есть два значения. Разумеется мы не ожидаем, что весь мир присоединится к нашей маленькой общине. Она -всего лишь пример, которому должны последовать другие. Мы просто-напросто показываем, что можно жить полной, осмысленной жизнью, не привязываясь к бесконечным продуктам современного механического общества. Не спорю, может быть, для того, чтобы сделать этот пример более наглядным, мы доходим до крайности. Я пользуюсь конным фургоном, чтобы продемонстрировать: машины мощностью в пятьсот лошадиных сил с чудовищной прожорливостью пожирающие нефтепродукты только для того, чтобы достигнуть скорости две сотни миль в час,--это излишество. Есть много примеров, которые могут продемонстрировать, что мы слишком часто пользуемся сложными машинами только ради самих машин.
      - Не понял,- крикнул Эд.
      - Возьмем счеты,- продолжал Таббер. -Мы годами насмехались над японцами, китайцами и русскими за то, что они по отсталости своей щелкают костяшками в конторах и банках - вместо того, чтобы перейти на электрические счетные машины. И, тем не менее, доказано, что счеты куда эффективнее и, как правило, быстрее в действии, чем обычные счетные машины - и уж, конечно, меньше ломаются,- старик бросил гневный взгляд в направлении музыкального автомата. - Поистине, это устройство:-сущее наказание.
      - Не можем же мы отправить в металлолом все механические устройства, изобретенные за последние две сотни лет,- не выдеражл Эд.
      - Я к этому и не призываю, возлюбленный мой. Совершенно верно: так же невозможно закрыть то, что уже открыто наукой, как превратить яичницу в яйцо. Однако мир слишком далеко зашел на лути неразумного использования этих открытий.
      Старик ненадолго задумался.
      - Позвольте, я приведу вам мною же придуманный пример. Предположим, какой-то неутомимый предприниматель додумался выпускать нечто такое, о чем до сих пор никто даже не мечтал. Возьмем что-нибудь с потолка. Пусть это будет электромиксер для мартини[ Мартини - коктейли-аперитивы на основе джина; основными считаются три - сухой, сверхсухой и сладкий мартини. Рецепт их прост: сухой - три четверти джина, четверть сухого белого вермута; сверхсухой - джин и чайная ложка сухого белого вермута; сладкий две трети джина, треть красного десертного вермута. Готовят их в миксере и подают безо льда в коктейльной рюмке. В оба сухих добавляют оливку и чуть-чуть лимонной цедры, а в сладкий -пару вишенок. ].
      - Он уже давным-давно существует,- вставил Эд.
      Пораженный до глубины души Таббер недоверчиво уставился на Эда.
      - Вы, конечно, шутите?
      - Нет. Это было еще в начале шестидесятых. Примерно в то же время, когда появились электрические зубные щетки.
      - Пусть так, все равно этот пример ничуть не хуже любого другого,вздохнул Таббер. - Итак, наш выдумщик нанимает группу лучших, прекрасно образованных инженеров и дает им задание разработать электрический миксер для мартини. Они работают и добиваются успеха. Потом он обращается к изготовителям и заказывает большую партию этих устройств. Те запускают их в производство, используя множество квалифицированных рабочих и уйму ценных материалов. Наконец миксер для мартини готов. Теперь наш предприниматель должен его продать. Он отправляется на Мэдисон-авеню[На этой нью-йоркской улице сосредоточены крупнейшие рекламные компании и агентства. ] и вкладывает деньги в рекламу и информацию. Ведь до сих пор никто в Соединенных Процветающих Штатах Америки понятия не имел, что существует такое устройство, но скоро о нем узнают все.
      Начинается рекламная кампания, использующая все доступные средства кампания, к которой приложили руку самые хитроумные мозги страны. От них не отстают сотрудники информационных служб. И вот в статье какого-нибудь журналиста среди прочего вздора появляется упоминание о том, что телезвезда Мэри Мэлоун в таком восторге от своего миксера, что начала пить мартини не только перед обедом, но и перед ланчем. Нам дают понять, что бармен ее Королевского Высочества пользуется только этим миксером. Проходит слух, что Тинк Ватсон Четвертый, глава Ай-Би-Эм-Ремингтон, даже подумать не может о том, чтобы выпить мартини, смешанный каким-либо иным способом.
      - Я понял, куда вы клоните,- сказал Эд. - Все начинают их покупать. Но что тут плохого? Это только способствует процветанию страны.
      - То что это способствует процветанию современной экономики, совершенно верно. Только какой ценой? Лучшие умы страны заняты разработкой этой ерундовины, а потом ее продажей. Вдобавок мы до такой степени разбазарили свои ресурсы, что уже превратились в неимущую страну. Нам приходится импортировать сырье. Наши горы железа, наши моря нефти, наши природные ресурсы, когда-то казавшиеся неисчерпаемыми, выкинуты в отбросы этой одноразовой экономикой. И в довершение ко всему - как, по-вашему, эта штука влияет на разум нашего народа? Как может народ сохранять коллективное достоинство, честность и душевное здоровье, если его так легко соблазнить любой чепухой, символом благополучия, никчемной безделицей - и все лишь потому, что она есть у соседа или у какого-нибудь третьеразрядного киноактеришки?
      С отчаяния Эд заказал еще порцию выпивки.
      - Согласен, может быть, электрический миксер для мартини - это уже слишком. Но если это именно то, чего хотят люди?
      - Скорее - то, что людей принуждают хотеть! Мы должны изменить себя. Мы решили проблему перепроизводства, пора человеку успокоиться и заняться собой, поисками собственного пути, своей судьбы, своего Элизиума. Подавляющее большинство наших ученых работает либо над методами уничтожения, либо над созданием новых товаров, в которых наш народ не испытывает необходимости. Было бы куда лучше, работай они над исцелением людских недугов, над разгадкой тайн Вечной Матери, над исследованием океанских глубин и полетами к звездам.
      - Прекрасно, но вы сами видели, что люди нисколько не интересуются вашими идеями. Они хотят, чтобы им вернули их радио, телевидение, их кино. Их не интересует ваш путь к Элизиуму. Вы сами это признали-даже отказались от своих лекций.
      - В минуту слабости,- кивнул Таббер. Но я намеревался сегодня же возобновить свои усилия. Мы с Нефертити отправляемся в Онеонту, где моя палатка снова...- он прервался и опять грозно покосился на гремящий музыкальный автомат, который теперь извергал "Она выходит из-за горы" в рок-н-свинговой обработке.-Во имя Вечной Матери, как можно это слушать?
      - Сами виноваты,- наставительно заметил Уандер.Вы отняли у людей радио, телевидение и кино. Но люди не привыкли к тишине. Они хотят слушать музыку.
      - И это вы называете музыкой? - Бесконечно печальное лицо Глашатая Мира стало меняться на глазах, и уже знакомые Эду предвестники беды наполнили его душу тревогой.
      - Посудите сами,- торопливо заговорил он,- это вполне естественная реакция. Людям ничего не остается, как толпиться в ресторанах, барах, танцевальных залах- в любых заведениях, где они могут хоть как-то развлечься. Изготовители музыкальных автоматов работают в три смены. Пластинки скупают оптом, едва их успевают вынуть из-под пресса... - Эд осекся на полуслове: напрасно он затронул эту тему.
      Иезекииль Джошуа Таббер, Глашатай Мира, все больше раздувался. Онемев, Эд наблюдал. Ему пришло в голову, что так, скорее всего, выглядел Моисей, когда спустился с горы, чтобы обнародовать свои Десять Заповедей, и обнаружил, что евреи поклоняются Золотому Тельцу.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14