4

Было уже довольно поздно, но Клея и Макс все еще корпели над бумагами в офисе – разбирали и приводили в порядок дела перед объездом Макса в графство Девоншир к матери на конец недели. Они работали дружно, но почти не разговаривали, только изредка при необходимости обменивались двумя-тремя словами. Макс еще днем снял пиджак и жилет, затем их участь разделил и галстук. Сейчас Макс стоял над своим письменным столом, просматривая ворох документов, рукава его белой рубашки были закатаны, а верхняя пуговица расстегнута. Клея сидела в его рабочем кресле и что-то старательно вписывала в разбросанные по всему столу бумаги. За окном уже давно стемнело, и офис был ярко освещен. Еще раньше, днем, Макс опустил на окна жалюзи – яркое мартовское солнце мешало ему работать. Сейчас же казалось, что комната отрезана от остального мира: здание почти полностью опустело, большинство служащих уже давно были дома.

– А где прейскурант на новые клавиатуры для компьютеров? – спросила Клея через плечо, не поднимая головы от бумаг. – Мне нужно будет сделать с него несколько копий, чтобы в торговом отделе начали над ним работать, пока ты будешь в отъезде.

Как и Макс, Клея сняла с себя пиджак. Свои черные волосы она перевязала на затылке красной вощеной веревочкой, чтобы они не спадали на лицо и не мешали работать.

Собираясь ответить на ее вопрос, Макс перевел на нее взгляд, но не смог вымолвить ни слова:

Клея сидела вполоборота к нему, и его пронзила нежная, мягкая красота линии ее щеки, открывшейся из-под забранных назад волос. В помещении было тепло, и на щеках Клеи играл легкий румянец. Сегодня она выглядела особенно ранимой, и он вдруг почувствовал, как сердце его сжалось от какой-то странной, щемящей боли. Некоторое время он просто стоял и смотрел на нее: длинные пушистые ресницы, изысканно изгибаясь, обрамляли фиалковые глаза, маленький прямой нос, полные, естественного цвета губы, сейчас немного поджатые от напряженной работы. Ему страшно захотелось поцеловать ее. Неожиданно она поднялась с кресла и потянулась за чем-то через стол – у Макса перехватило дыхание при виде ее манящего, изгибающегося тела.

Красота Клеи подействовала на него так остро, что он совершенно забыл о своих бумагах. Макс не в силах был отказать себе в чувственном удовольствии просто смотреть на нее. Под прозрачной блузкой просвечивали белый кружевной бюстгальтер и отчетливая изогнутая линия – там, где кончалось кружево и начиналась нежная мягкая плоть. Не замечая его жадного взгляда, Клея снова опустилась в кресло, он же желал сейчас только одного – оказаться как можно ближе к ней. Намеренно или нет, Клея всегда возбуждала его. Даром обольщения она была щедро наделена от природы, и, хотя редко пользовалась им сознательно, мужчины неизменно попадались в сети ее женской магии.

Документы выпали из рук Макса на стол к локтю Клеи, и, влекомый неодолимым желанием дотронуться до нее, он обнял ее за хрупкие плечи и тут же ощутил, как напряглось ее тело. Она прекратила работу, подняла на него глаза и посмотрела ему прямо в лицо. Прикасаться к ней было огромным наслаждением. Он и не подозревал, что мог так соскучиться по ней, но сейчас, когда его чуткие пальцы коснулись ее нежной шеи, он понял, что по-настоящему изголодался по ней. Его охватила дрожь. Затем он нагнулся и поцеловал ее плечи, а его ласковые и настойчивые руки поймали ее в ловушку, опершись о стол по обе стороны от нее.

– Какая ты вкусная и ароматная, – сказал он, целуя ее шею там, где бешено бился пульс.

Клея закрыла глаза, стараясь не поддаваться нарастающей волне желания, которое он разбудил в ней, едва коснувшись ее. Она с горечью подумала, что, наверно, манекенщица Диана тоже была вкусной и ароматной.

Но какой смысл обижаться на него? – грустно подумала она. Стоило Максу прикоснуться к ней – здесь, на запрещенной территории, – как ее охватило такое чувство счастья, что сопротивляться не было никаких сил. Она наклонила голову немного назад и прислонилась затылком к его упругому животу, а его руки в это время продолжали свое восхитительное путешествие. Они снова скользнули вверх к плечам Клеи, пока не нашли открытый ворот блузки, проникли внутрь и легли, такие горячие и бесконечно знакомые, ей на грудь как чашечки бюстгальтера.

Губами он попробовал на вкус ее кожу, кончиком языка дотронулся до теплого румянца на щеке, поцеловал длинные подрагивающие ресницы, затем спустился вниз, к кончику носа. Еще ниже он наконец нашел ее рот. К тому времени Макс сгорал от желания и нетерпения, он весь дрожал от страсти – и чувства его со всей полнотой передались Клее. Они соединились в долгом, бесконечном поцелуе. Одной рукой она погладила его щеку.

– Мы не были вместе целую вечность, – прошептал он.

Целую вечность? Значит, она все-таки ошиблась насчет Дианы? Клея постаралась поскорее отбросить от себя эту мысль. Ей не хотелось в эти минуты думать об отношениях Макса с другими женщинами. Сейчас ей необходимо было верить, что Максу нужна только она одна. Даже если это неправда.

В порыве отчаяния Клея еще сильнее стала целовать его – он был поражен разгоравшимся в ней любовным жаром. Он весь содрогнулся, когда она провела языком по его небу, по тем заветным потайным местечкам, которые знала только она «прикосновение к которым сводило его с ума. Блузка Клеи расстегнулась, и все, что было под ней поступило в распоряжение Макса – нетерпеливы ми пальцами он начал высвобождать ее грудь из бюстгальтера, пока она не предстала перед его разгоряченным взором.

– Ты такая красивая, Клея, – сказал он тихим голосом. – Как ты сумела так околдовать меня!

Клея повернулась во вращающемся кресле так что оказалась строго напротив Макса, встала крепко прижалась к нему и обвила его шею рука ми. Она сгорала от нетерпения, от ненасытного желания быть как можно ближе к нему – и никакая сила не могла уже сдержать ее.

Макса бросило в дрожь от предвкушения особого наслаждения: иногда, очень редко. Клея отвечала на его ласки, вдруг превращаясь в страстную, неутомимую вакханку, мучительно, до боли обольстительную. Такой он видел ее сейчас – она льнула к нему, целовала, дразнила своим телом, как бы намеренно распаляя его, пока оба они, изнемогая, тяжело, прерывисто дыша, желали только одного: устранить последние преграды, мешающие их разгоряченным телам.

Пальцы его прыгали, пока он помогал ей расстегнуть юбку, – наконец она легко скользнула на пол, присоединяясь к блузке и бюстгальтеру.

– Раздень меня, – сказал он нетвердым от волнения голосом, резко прижимая ее бедра к себе

Желание в нем мучительно нарастало – казалось, раскаленные иглы пронизывают все его тело, Чуть не застонав от сладкого напряжения, Макс закрыл глаза, прижимая ее к себе все крепче не в силах отпустить ее, чтобы скинуть с себя тесную одежду.

– Помоги мне. Клея. Я не могу без тебя… Ты нужна мне.

Она обвила руками его шею, погрузив пальцы в темную, шелковистую гриву волос. Затем отстранилась немного, посмотрела томным взглядом и прошептала:

– Запри дверь.-Ее легкое дыхание мучительно-сладко обвевало его разгоряченное лицо. Макс плохо соображал от волнения.

– О, боже. Конечно.-Мягко отстранив ее от себя, он быстро прошел к двери и повернул ключ.

Когда он обернулся, Клея уже отошла от письменного стола и стояла в алькове, около одного из глубоких кожаных кресел. Вид у нее был возбуждающий, почти неприличный в открытом призыве, и Макс ощутил новый, еще более сильный прилив желания. Одежда душила его, он стал поспешно срывать ее, не отрывая жадных глаз от бледного, сладострастно изогнутого тела Клеи. Она смотрела на него с таким же нетерпением – ее распухшие от поцелуев губы полуоткрылись, прелестные глаза потемнели от страсти.

Загорелое тело Макса лоснилось здоровым блеском-широкая крепкая грудь, обильно покрытая темными курчавыми волосами, стройные худые бедра, длинные мускулистые ноги. Он начал медленно продвигаться к ней, оттягивая момент блаженства, а она манила его влажным взглядом, и вдруг кончиком языка облизнула губы.

Этот бесконечно соблазнительный жест подействовал на него так сокрушительно, что он остановился, чтобы набрать побольше воздуху, которого ему стало резко не хватать. Из груди его вырвался приглушенный стон. Он был так возбужден, что уже не замечал, как сильно колотится его сердце, впрочем, оно забилось в еще более бешеном ритме, когда она обольстительно улыбнулась и подняла вверх руки, чтобы развязать волосы, связанные красным шнурком. Ее белые мягкие груди, колыхаясь, поднялись вслед за руками. Темные коричневые кружки с удлиненными, твердыми вершинами выступили вперед, как бы приглашая его жаждущий рот к поцелуям. Клея тряхнула черной копной освобожденных волос, и сияющие шелковые завитки в беспорядке упали ей на плечи и руки, лаская полную грудь.

– Ты колдунья, – хрипло вырвалось у Макса, теперь он двигался быстро и, сделав два широких шага, оказался рядом с ней. Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Клея откинула назад голову и засмеялась дразнящим, бесстыдным смехом, губы ее приоткрылись в ожидании обжигающего поцелуя. Он не мог оторвать от нее глаз. С напряженным лицом, с прилившей к щекам кровью, он сказал: – Цыганская колдунья.

Немного выпятив вперед чувственные губы,| с завораживающим взглядом, она начала что-то шептать ему по-итальянски низким, возбуждающе-хрипловатым голосом.

– Господи, – сказал он, немного задыхаясь. – Ты это нарочно со мной делаешь?

Он не понимал, о чем она говорила. Но именно поэтому и переходила она на язык своего отца. Макс не знал итальянского языка, и Клея получила огромное удовольствие, имея возможность говорить ему то, о чем она не смела бы и упомянуть по-английски.

Она обняла его за шею, прижавшись бедрами к его бедрам, мягко, удовлетворенно улыбаясь, чувствуя, как мощно содрогнулось его тело в ответ.

– Иди ко мне. Макс, – сказала она нежно, по-английски.-Иди ко мне. Я хочу, чтобы ты вошел в меня, двигался во мне, хочу чувствовать твою силу.

Эти слова привели его в исступление, – он застонал, закрыв на мгновение глаза, наслаждаясь острой сладкой волной, прокатившейся по всему его телу. Затем он набросился на нее и стал целовать-жадно, неистово, движения его стали более резкими, почти агрессивными. Он поднял ее на руки, прошел к проходу между двумя креслами, положил на мягкий ворсистый ковер и сам лег рядом с ней.

Он принялся ласкать ее грудь и победно рассмеялся, почувствовав, как она изогнулась под ним, когда он целовал ее нежные, напряженные соски. Его руки двигались вдоль ее атласного тела легкими, мягкими касаниями-и он получил огромное наслаждение, дотрагиваясь до нее, видя ее во всей первозданной красоте.

Ласки их были так остры и неистовы, что, казалось, между ними происходит какая-то странная борьба-кто окажется более нежным мучителем.

Клея знала такие изысканные любовные приемы, что повергла Макса в прострацию. Сегодня она превзошла самое себя, отметил он с глухим беспокойством где-то на задворках сознания… Сегодня она с каким-то отчаянием набросилась на его тело… Как будто…

– О-о… нет.-Макс оттащил Клею от себя и положил рядом, когда ее неистовые ласки чуть не заставили его выплеснуться наружу.-Что ты со мной делаешь? – глухо простонал он и, не дожидаясь ответа, положил ее под себя.

Она давно ждала этого момента – довольно и мягко рассмеялась, обвила его тело руками и ногами. Глаза ее были закрыты, волосы в беспорядке разметались. Макс крепко держал ее в руках, целовал ей шею, пока наконец не испытал наивысшее наслаждение, которое могла подарить ему эта женщина, лежащая в его объятиях. В то мгновение ему казалось, что чувство реальности покинуло его, он ощущал только, как волна за волной горячим влажным потоком уходила из него его сила, его сущность.

Прошло некоторое время, прежде чем Макс нашел в себе силы оторваться от нее и тяжело лечь рядом. То, что они только что испытали, потрясло его до глубины души, поразило его воображение, и когда он открыл глаза, он долго смотрел на нее с удивлением. Глаза Клеи были прикрыты, но на ее прелестном лице было написано то же изумление. Он приподнялся и ласково убрал с ее щек несколько прилипших прядей. Лицо его светилось искренне и нежно. Она открыла глаза и успела поймать это мягкое выражение на его лице – редкая удача, ведь обычно он не позволял никаких проявлений чувств.

– Сегодня мы поедем домой вместе, – сказал он низким голосом.

Клея покачала головой.

– Нет, сегодня это невозможно, – отказала она ему мягко. И теперь всегда так будет, добавила она про себя печально. Я только что попрощалась с тобой, Макс, – самым лучшим способом, какой знаю. – Тебе еще так много нужно доделать, прежде чем можно будет идти домой.-Она улыбнулась, чтобы как-то смягчить свой отказ, и провела пальцами по его спутанным волосам. – Подумай о своей матери! – поддразнила она его.-Нельзя тебе являться к ней полумертвым от усталости.

Он не оценил ее юмора. Некоторое время губы его были плотно сжаты. Затем он сказал, уже с вызовом:

– Я сегодня поеду с тобой.

– Нет.-Она села, выгибая спину, затекшую после долгого лежания на твердом полу. Голову она откинула назад, и ее длинные вьющиеся иссиня-черные волосы достали до ковра. Макс молча наблюдал за ней, поджав губы. Клея с облегчением вздохнула, затем встала на ноги и прошлась по комнате – воплощенная грация, никакой неловкости или натянутости в движениях.

Она медленно обернулась и посмотрела на него, склонив голову набок, а потом улыбнулась ему мягко, с любовью. Он нахмурился, на лице его было написано недоумение: он начинал понимать-что-то изменилось в их отношениях. Она даже выглядела как-то по-другому, хотя он не мог бы сразу сказать, в чем это выражалось.

– Ты опять разбросал свою одежду, – с шутливым упреком сказала она.

Макс не улыбнулся, а только поморщился. Сейчас ему было не до шуток. Клея явно решила уйти от него. Он понял это по тому, как она повернулась к нему и странно улыбалась и разговаривала. Клея явно собиралась порвать с ним.

Он вскочил на ноги одним гибким прыжком и, не обращая на нее никакого внимания, начал одеваться. Несколько минут она молча смотрела на него, а потом, не говоря ни слова, стала делать то же самое. Молчали они теперь как-то по-новому, у него в голове беспорядочно роились сердитые вопросы, у нее уклончивые ответы.

Одевшись, Клея внимательно посмотрела на Макса. Он уже сидел за письменным столом и просматривал бумаги – само воплощение деловитости.

– Если ты не возражаешь, – сказала она очень спокойно, – я пойду домой.

Он едва посмотрел на нее равнодушным, отстраненным взглядом.

– Мне кажется, я уже ничего не решаю, – сказал он таким холодным тоном, что внутри у нее что-то дрогнуло. Затем махнул рукой по направлению к двери:-Иди, конечно, иди.

Все кончено. Клея замешкалась у двери, затем подняла подрагивающие ресницы, чтобы напоследок еще раз взглянуть на него, как можно полнее вобрать в себя его образ.

У меня будет твой ребенок.

– Ну что, передумала? – Голос его прозвучал мягко, немного насмешливо, выведя ее из печального оцепенения.

Клея часто заморгала, чуть улыбаясь, – себе, а не Максу.

– Нет… Нет, не передумала, – сказала она тихо.-Прощай, Макс.

Если он что-то и ответил. Клея не слышала. Вот и все, с глубокой грустью подумала она. Сейчас все по-настоящему кончено.

Клея вышла из здания вокзала и оглянулась вокруг, отыскивая глазами благородную седовласую голову нового мужа своей матери, Джеймса Лэверна.

Еще в начале недели она позвонила Эми и договорилась, что приедет на уик-энд. В последний день Джо разрешил ей уйти с работы пораньше. Прощание было очень грустным, так как знали о ее уходе только Джо и Мэнди. К новой работе ей нужно приступать только через неделю в понедельник, так что вся следующая неделя была в ее распоряжении. За это время ей нужно освоиться с новой жизнью и продумать план действий на будущее. Макс остался в прошлом. Она должна заставить себя привыкнуть к этой мысли, хотя порой боль от нее была невыносимой.

Эми пришла в восторг от решения Клеи провести с ней несколько дней. Услышав легкий смех матери по телефону, Клея еще сильнее затосковала по дому и по ее родному лицу.

– Это будет великолепно! – воскликнула Эми.-И я смогу сообщить тебе одну очень важную новость, вернее, даже две важные новости, – поправилась она.-И они обе удивительные.

У меня тоже есть для тебя известие, мама, подумала грустно Клея, хотя и не такое великолепное. Ей совсем не хотелось рассказывать матери о своем положении, и она только надеялась, что не так уж сильно огорчит ее, во всяком случае, не испортит ее приподнятого настроения.

– Клея!

Не одна женская головка обернулась и проводила взглядом высокую, элегантную фигуру ее нового отчима, широкими шагами пересекающего площадь. Клея широко улыбнулась ему навстречу – сняв с плеча дорожную сумку и положив ее на землю, она насмешливо подбоченилась, окидывая его с головы до ног оценивающим взглядом.

– Счастливая Эми – как ей повезло с вами, Джеймс Лэверн!

Она оказалась в дружеских медвежьих объятиях прежде, чем услышала ответ.

– Вы прекрасно знаете, дорогая мисс, кто из нас счастливый, поэтому прекратите свои насмешки.-Джеймс весело улыбался, внимательно вглядываясь голубыми глазами в ее бледное лицо моментально отмечая про себя все изменения которые произошли с ней с тех пор» как он видел ее в последний раз.

Они вместе прошли к тому месту, где Джеймс припарковал свой роскошный «роллс-ройс». Он положил в багажник ее сумку, они сели в машину и поехали по направлению к дом.

– А ты осунулась, – сказал он прямо, как только они выехали на основную дорогу, при соединившись к общему потоку машин. – Я мог бы заехать за тобой на работу, тогда тебе не пришлось бы трястись в поезде. Почему ты вы глядишь такой уставшей? – настойчиво спроса он.-Эми сильно огорчится, когда тебя увидит