Глава 6

Шестая

Но и тут получился полный облом. Матрица естества в сознании была. Силы – имелись. Настрой и действия – все правильные. А вот фантом – ни за что не хотел создаваться! Вроде и формироваться начинал где-то там, вроде двух, а то и одного шажка не хватало до оживления, а как ни бился обладатель, как ни старался, ничего не получалось.

В итоге он не просто расстроился, а натурально разозлился:

– Да что ж так сегодня не везёт?! Или это из-за тебя, Кракен? – при этом не стеснялся транслировать переговоры по всем каналам внутренней связи. Собирался уже Ольгу призвать да товарища постепенно выпроводить. – Что ни делаю, ничего не получается. И время! Да в сумме я на тебя часа четыре потерял, если не больше, и всё без толку.

Так и хотелось добавить, что за это время можно было горы свернуть. Или как минимум десяток страниц всё той же утомляющей инструкции перевести.

– Ага, нашёл виноватого! – нисколько не обиделся Евгений свет Олегович. – Сам портачишь, но ни в жизнь не сознаешься. А что мой торт слопал и кофе личного приготовления пивал, так даже спасибо не сказал.

Загралов открыл рот и собрался спорить, как отозвался Клещ:

– Иван, у меня к тебе огромнейшая просьба. Только ты отнесись к ней спокойно…

– Что за предисловия, полковник? – нервничал Загралов. – На тебя не похоже!

– Так ведь вопрос деликатный, а ты вон какой злой…

– Да не злой я! – чуть вспылил и понял, что надо успокоиться. Стал повторять, словно мантру: – Добрый я, добрый… невероятно добрый…

– Ну тогда вытащи меня к себе, – решился Клещ, – и сними с моих рук матрицу моей жены.

– Оп-па! Алексей Васильевич! Но ты ведь понял, что у нас ничего не получилось?

– Понял. Но вдруг у нас получится?

– С чего бы это? – недоумевал обладатель и получил неожиданный ответ:

– Ну… Евгений-то – нормальный человек, а я фантом. Вдруг у меня с рук матрица снимется несколько особенная?

Резона в его словах не было ни на грош. Как и логики. Зато сколько надежды и смятения! Вот потому Иван не стал возражать, подумав:

«Да ладно, полчаса меня не спасёт. Попробую…» Тут же предупредил Кракена о визитёре и о цели визита, а через десяток секунд и гость объявился. Форма одежды – «отдыхающий на речке»: шорты, майка, сандалии. Несколько подобных вариантов для разных случаев обладатель оговорил с каждым фантомом в отдельности и создавал их, как говорится, на злобу дня.

Познакомил полковника с таращащим глаза журналистом и уже вместе с ним стал водить ладонями над столом. Как это было ни странно, матрица сути создалась довольно быстро и вроде как целостно, без малейшего изъяна. Так что, похмыкав и не найдя к чему придраться, Иван тут же начал творить: стоя, не расслабляясь на диване. И, конечно же, первую попытку сделал по созданию совершенно неизвестной ему женщины где-то там.

И опять неудача! Как ни крутил полученную матрицу, как ни протягивал её в реальное воплощение – ничего не получалось. Ну разве что были какие-то существенные изменения и различия с той матрицей, которую предоставил Кравитц. Но какие именно, понять не получалось. Да и смысла пока не виделось: всё равно ведь не получается. А изменения потому и имеются, что воспоминания тактильные снимались с рук реального человека и фантома.

– Всё, круг замкнулся, и я зверски устал! – заявил Иван, решив завершить рабочий день. – И не столько физически устал, как морально. Да, дружище Женя, и кофе твой не помог. Полковник, тебя куда?

– На прежнее место… – Несмотря на присущую ему подтянутость и подвижность, сейчас Алексей Васильевич выглядел словно мешком пришибленный. И утешить-то его нечем было, только как можно быстрей окунуть с головой в работу.

После исчезновения Клеща стал собираться и Кравитц, не удержавшийся от итоговых комментариев:

– Думал, к тебе только на часик заскочу, а оно вон как засиделся! Но оно того стоило, считай, вся жизнь моя теперь перевернулась, и я понял, что она не бессмысленна. Спасибо тебе!

Пожимая ему руку, Загралов ворчал:

– Спасибо на хлеб не положишь, отработаешь лучше вместе с фантомом.

– Эх!.. Да я… да я сейчас горы сверну! – раздухарился корреспондент. Чем сразу напугал обладателя. Тот так и не выпустил руку друга из своей:

– Стоять! И сразу строго предупреждаю: никуда не лезть и даже кончиком мизинца своего не рисковать. Ты не стал бессмертным и никогда им не станешь! Учитывай это каждое мгновение и не лезь на рожон. А то знаю я тебя!.. Только дай тебе большую палку, так ты сутками спать не будешь, а станешь носиться по округе и дубасить этой палкой всех плохих дядек. Вот когда появится твой фантом и у тебя образуется через него со мной постоянная связь, вот тогда мы вместе, общими усилиями, можем спокойней работать в относительной безопасности. Понял?

– Да как не понять, ваше святое высокопревосходительство! – ёрничал Кракен. – Сижу как мышка, дышу как птичка и жду вашего благословения!

– Ну, брось дурачиться, Жень! – совсем другим тоном попросил обитатель квартиры, уже провожая гостя к лифту. – Я на полном серьёзе тебя прошу… И требую!

– Ты за лоха приезжего меня тоже не держи. Всё прекрасно понимаю, буду страховаться по полной.

На том и распрощались. А вернувшись в квартиру, Загралов отправился мыть чашки на кухню, так и не прекращая усиленную умственную деятельность сразу двумя потоками сознания. Вначале спросил фантомов, как они там справляются. Судя по ответам, не справлялись. А объяснения этого могли опять перерасти в диспут. Поэтому быстренько связался с супругой, которая уже заканчивала работу на студии:

«Когда будешь дома?»

«Минут через сорок. Тут уже папа с личным транспортом и телохранителем меня ожидает. – И пожаловалась: – Малышкой так с детского садика не забирали, как с работы!»

«Ничего не поделаешь, сама напросилась жить как все. А так бы оставалась фантомом, была бы только моей, и…»

«Смейся, смейся! Я сейчас домой вернусь и всё тебе припомню, что ты вытворял, пока меня не было!»

И с таким подтекстом это прозвучало, что у Загралова резко заныло в груди от неприятных воспоминаний. «Не было»! Как это страшно звучит! Да ещё и голосом любимой!

Но понимая, что зацикливаться на таких словах нельзя, сам попытался ответить с простецким смешком:

«Да что я мог делать, дорогая?! Только скучать по тебе и плакать…»

«Ага! Горькими слезами он плакал! А теперь от этих слёз у него дети будут! Раньше, чем у меня!»

«Милая моя, ты так тонко умеешь пошутить! – Они вроде как оба смеялись, но грань, отделяющая от скандала, оставалась невероятно тоненькой. Женщины обиды прощают быстро, если просить прощения искренне, но не забывают никогда. Поэтому пришлось срочно переключать внимание супруги на другую, более приятную для неё тему: – Ты оговорила на работе время для отпуска? Всё-таки нам необходимо будет после официальной свадьбы отправиться в путешествие».

«Оговорила. И меня готовы в это путешествие на руках отправить. Да только я так совершенно свою карьеру разрушу…»

И стала вещать, уже находясь с отцом в пути, как настоящей актрисе важно быть всё время на экране, на слуху, на виду, в студии и у главных режиссеров на подхвате. Иначе о тебе быстро забудут, перестанут здороваться, придёт незаметно старость… и так далее и тому подобное.

Обладатель поддакивал время от времени да продолжал убираться на кухне. Тогда как сам с максимальной интенсивностью вторым потоком сознания пытался отыскать причины сегодняшних неудач:

«Ладно, Кракен – с ним всё понятно. Очерёдность обозначена чётко, через неё не прыгнешь. Недаром все фантомы Безголового были в строгой пропорции по половым признакам. А вот почему с возрождёнными женщинами не получилось? Потому что не с моих рук матрица делалась? Однозначно. А что ещё? Почему имеется та самая разница, которую я замечаю, а вот понять, прочувствовать не могу? И как эту разницу правильно охарактеризовать?»

В самом деле, даже определения ощущениям вначале подобрать не удалось. И только к приезду жены стало приходить понимание, вернее, диковинное сравнение со смешавшимися запахами. Причём смешавшимися неправильно. Вот вроде как и ни при чём орган обоняния, а сравнение идёт именно оттуда. Почему?

Разобраться долго не удавалось. Прибежала Ольга, повела чуть ли не силой на ужин к тёще. Пришлось спускаться несколькими этажами ниже. Аппетит отсутствовал, даже несмотря на выпитые с тестем грамм по сто коньяка. И лишь когда подали сладкое, в голове сформировалась отменная идея:

«А чего это я мучаюсь?! Под боком сидит уникальный и прекрасно действующий образец! Только и надо, что внимательно всмотреться в Оленьку и сравнить её матрицу с матрицами кандидаток! А для сравнения рядышком положить и Сестри-два. Точно! Мм?.. Тогда почему я тут рассиживаюсь?..»

Вскочил, хлопая себя ладонью по лбу:

– Как же я забыл?! Чуть важные переговоры не пропустил! Милая, пошли, ты мне поможешь… Лариса Андреевна, спасибо за ужин! Он, как всегда, великолепен! Карл Гансович, может быть, ещё сегодня увидимся. Поэтому говорю: до скорого!

– А как же десерт? – чуть не плакала тёща. – Я не ем, Карлу нельзя, а я так старалась! – На скептический, недоумевающий взгляд мужа «С чего это мне нельзя?» она старалась не обращать внимания. – Может, с собой возьмёте? Хоть что-то?

– Ой, спасибо, мамочка! – Любимая дочь деловито загребла со стола всю вазу с печенюшками, пирожными и кусочками торта и поспешила за супругом со словами: – Какая вкуснятина! И мои любимые эклеры!..

Её отец только крякнул вначале и лишь потом бросил вслед:

– А как же фигура, доченька? Ты и так… хм, больше меня ешь.

– Не переживай, папочка! За последнюю неделю и на сто грамм не поправилась. Хи-хи! Так что пока не стану беременной, пополнение мне не грозит.

Уже у себя в квартире она водрузила вазу на столик и сразу же покорно улеглась на стол. Объяснений супругам больше не требовалось, они отлично успели переговорить по внутренней связи обладателя с фантомом.

Началось сравнение. Причём примерно каждые пять минут рядышком с Ольгой появлялся фантом Елены Сестри. Коротко появлялся, на минуту, а то и меньше (всё-таки Клещ и на это ругался, вопя, что «господа подсудимые разбегаются, как тараканы!»), но и этого хватало. На её матрице делалось только малое сравнение уже по конкретным параметрам. Причём обе женщины могли постоянно общаться и по внутренней связи, но как только оказывались рядом, тут же переходили на оживлённую звуковую речь. Тоже фактор, говорящий, что дамы скучают именно по такому общению. Привычка такая или природой заложено?

Изучение и сравнение затянулось надолго, часа на два. Но самое главное, что труд оказался не напрасным. Главная особенность всё-таки была вычленена. И хоть она всё-таки никак не была связана с органами обоняния, что-то сродни этому ощущению просматривалось. Чтобы потом не путаться, Иван назвал вначале новинку «ощущением аурного фона», но после некоторого размышления сменил первое слово на «росток». Потому что неведомая структура очень напоминала собой именно росток. Такой весь из себя струящийся, трепещущий и рвущийся вверх. Причём его нельзя было ни увидеть, ни услышать, ни обонять, ни пощупать. Ни тем более попробовать. Вот так и напрашивалась новая классификация совершенно иного для человека чувства.

«Как назвать это новое чувство? Ещё бы знать, за что оно отвечает, и что показывает, и чем его можно подтвердить. Ну да, именно подтвердить! Потому что сейчас я себе напоминаю слепого и безрукого, который понятия не имеет, что такое трактор, и вдруг его услышал. Что он подумает изначально? Если со страха лапти не откинет, конечно… Да ничего… Коль очень смелый – пойдёт дальше. Если повезёт, на него подует ветер и он ощутит запах сгоревшей солярки. А дальше? Рук-то нет! Ничего не остаётся, как только попробовать трактор на вкус. Вот тут-то бедному инвалиду и крышка. А мне ничего не грозит, если я стану к этому ростку прикасаться? Мм?.. Знать бы ещё чем? Вдруг я как раз неосторожно не тем, чем надо, потянусь? Как тот инвалид зубами да языком к трактору?..»

А потянуться или чем-то ухватить ростки было необходимо. Потому что как раз в их положении и крылась главная разница. Хотя и в ином, каждый из них имел некое различие. Но опять-таки, обычные сравнения цветов и запахов, слуха или тактильных ощущений не подходили. Разве что очень отдалённо и чисто схематически. Так, например, росток Ольги казался весёлым, игривым, светлым, наполненным звоном колокольчиков и сборной солянкой из запахов весны. Росток Елены Сестри – степенным, насыщенных цветов, с басистой музыкой духового оркестра и запахом спелого персика, чёрной сливы и скатанной в стороны бахчи.

Оба они стояли, росли, тянулись, жили (опять верное определение не подбиралось) совершенно вольготно и бесшабашно.

Тогда как некие образования иных двух матриц явно были как-то ущемлены. Росток Галины Тарнавской казался придавленным огромной серой глыбой невзрачного «ничто». А вот в матрице погибшей супруги Клеща чётко просматривался конкретный надрез сразу в трёх местах. А может, и надломы или смятия… тут никакое определение нельзя было бы назвать правильным.

Но с другой стороны, если пользоваться обычным языком программирования, то проще всего было бы назвать ущемлённые участки ростков ошибкой, сбоем в определённой программе. И этот сбой следовало ликвидировать.

Как? Это уже другой вопрос, но понятно, что воздействием. И чем воздействовать? Конечно же, правильной информацией. То есть навязывая повреждённой программе единственно верные алгоритмы возрождения. Если применимо к ростку – то излечения. Причина найдена. Пути решения определены. Осталось только действовать.

Начал Загралов с серого камня, который придавил, распластал росток Галины Тарнавской. Он ему показался вроде как более простой преградой, помехой, сбоем (нужное подчеркнуть). Но прошло полчаса, Ольга уже уснула на столе, потому что Сестри-два давно не появлялась, а результатов – ноль. Тогда он перешёл на росток госпожи Клещ. Но и там – ничего.

Злости уже не осталось, сердиться тоже не на кого было. Да и вообще вся деятельность за сегодня показалась обладателю никчемной тратой времени. Взглянув на часы, твёрдо решил:

«Ещё полчаса – и спать! Иначе я сам себя уважать перестану!»

Через час времени он себя точно перестал уважать. С упорством медленно, но верно растущего дерева пробивался к свету истины. Потому что ему стало весьма интересно после маленького эксперимента. Он послал к тому странному образованию лучик радости, с которой, допустим, сегодня увиделся с другом детства Кракеном. И неведомая субстанция в месте гипотетического касания этим призрачным лучиком резко изменилась. Тоже нельзя было сказать чётко, что изменение стало положительным, для этого надо было обладать десятью, а не пятью органами чувств. Но вот интуиция подсказывала: матрица почувствовала, и она рада!

С этого всё и началось: надо лечить хорошим настроением, оптимизмом, чудесными новостями и всем, что приносит радость. А что может принести радость информационной матрице человека, которого убили зверски на глазах у собственных детей?

Ох, какой сложный вопрос! И как на него нелегко было отыскать ответ. Три надлома? А не горечь ли это о самых близких для той женщины? Вдруг её детей к моменту собственной смерти уже убили? А то и сказали, что мужа тоже уничтожили подлым ударом в спину? Вот она и сломалась морально… Вот её физическая смерть уже ничего и не решала…

Как теперь подлечить, восстановить росток? Правильно, только полуправдой. И в чём она заключается? Вот нужный лучик и отправился ко всем трём изломам сразу. И гласил он только две мысли-фразы:

«Алексей жив и ждёт тебя! Возвращайся скорей!»

Самый нижний излом сразу же на послание откликнулся: заволновался, закипел, зашумел рваной музыкой и ударил неизвестными запахами.

«Ага! Мы на верном пути! – ликовал обладатель, посылая уже собственные мысли конкретно в одно место излома: – Я только недавно общался с Алексеем Васильевичем! Он ждёт тебя! – Тот момент, что он даже не знает до сих пор имени жены полковника, нисколько не расстроил Ивана: – Женщина! Твой муж жив и страшно по тебе скучает! Хочет тебя обнять, увидеть, поносить на руках! Оживай! Просыпайся! Тебя ждёт семья!»

Тут вздрогнули, начали положительно преобразовываться и два остальных повреждения на ростке. Пусть и полуправда, но она оказалась не менее живительной, чем совершенно правдивое известие. Да и как можно сомневаться? Ведь муж – это и есть семья. Раз он ждёт, значит, и семья ждёт. А данное обстоятельство для женщины важней всего. Она с того света вернётся, лишь бы ответить на зов, лишь бы появиться в призрачном полёте.

Постепенно матрица естества, а точнее говоря, «росток аурного фона» встал, выпрямился, разросся до нормального объёма и стал совершенно идентичен по живости характера с действующими фантомами. Пока обладатель стоял, мысленным взором рассматривая чудо такого возрождения, совершенно непроизвольно, чуть ли не самостоятельно фантом сотворился в своей первой ипостаси там. Хорошо, что пришло к Загралову понимание:

«Я над этим полдня бился! У меня всё подсознание на создание настроено! Так что чему удивляться-то? Надо начинать первый разговор…»

Дело нехитрое: вопросы обладателя личного характера, на которые фантом просто не имеет права не ответить. А потом и короткие, лаконичные и обесцвеченные до безобразия ответы. Ещё парочка вопросов, и… и первый разговор можно считать свершившимся.

Иван вытер вспотевший лоб, но прежде чем будить Ольгу, спешно заглянул на свою Цепь. Глянул, задёргался и не удержался от восклицаний вслух:

– Махтитун-дроботун три раза! И Едритун – дважды! – но испугался ещё больше, когда сообразил, что резко проснувшаяся любимая слишком дёрнулась и начинает падать со стола. Потом вспоминал и не смог сообразить, как он додумался до следующего действа: просто убрал фантом супруги из действительности и в следующую секунду вновь материализовал его, но уже у себя на руках. Обожаемая Махестад даже испугаться не успела.

Лишь моргнула своими прекрасными ресницами и недоумённо спросила:

– Ты чего кричал?

– Уф! Заглянул на свои Кольца, а они на треть истончились! Понятно, что не критично, но всё равно неприятно.

Ольга грустно вздохнула:

– Ладно, зови Сестри-два, будем пополнять твои запасы… А! Кстати! А куда треть силы делась? Не забыл, сколько нам за неё пришлось корячиться? Образно говоря…

– Забудешь такое, – позволил Иван Фёдорович себе фривольную улыбку.

Но так как ответной не последовало, а брови любимой стали хмуриться, тут же приступил к пересказу своей последней деятельности. Когда Фаншель осознала, что удалось, как и кого именно создать, радостно пискнула:

– Ура! У тебя получилось! Надо немедленно…

– Не надо! – тут же оборвал её супруг. – Ни словом не смей проговориться полковнику. Пусть человек спокойно работает эту ночь. Потому что мне, прежде чем устроить ему встречу с женой, надо ещё раз всё чётко и грамотно проверить. Всё-таки исчезновение целой трети моих сил – дело неприятное, если не опасное. Согласна?

– Конечно, милый! Молчу как рыбка.

– Молодец. И как рыбка не забудь подкрепиться. – В гостиной появился фантом Елены Сестри, и следующее указание последовало для неё. – И тебя касается: примите по три Яшисарри и по два Няма.

– А пирожные? – напомнила жена.

– Их – в первую очередь. Иначе в следующий раз ничего от тёщи не получу в нагрузку. А я – первым в ванную.

Причём поспешил не столько мыться, как просто замереть под расслабляющими струями воды, осмотреться там и выяснить: куда и почему получилась такая страшная утечка? Но сколько ни приглядывался к Цепи, так ничего и не понял. Два ручья утекало недалеко, к двум фантомам на кухне. Три, более полноводных, в разные стороны – к Фролу, Игнату и Клещу. И самый меньший – к Елене Шулеминой. Точнее говоря, к носимому ею ребёнку от Ивана Загралова. Ну и как матери, ей тоже нечто значительное перепадало.

Все потоки оставались неизменными. А посторонних не наблюдалось. Из чего напрашивался один вывод: работа с ростками аурного фона – та ещё прорва! Не приведи судьба увлечься – от самого обладателя останется ссохшаяся кожа…

«Печально… Но не смертельно. Лишь бы чего хуже не было, – размышлял обладатель, укладываясь на кровати. – Матрица-то уже излечена и подправлена, а фантом… С фантомом надо присмотреться… – Открыл глаза, прислушался, жёны как раз оккупировали ванную. – Почему бы и не сейчас?

И стал быстро действовать. Создал фантом жены Клеща и затеял второй разговор:

«Как твоё имя и отчество?» – чем не тема? Да и нужная, ко всему.

«Ульяна Семёновна…»

«Назови все блюда и яства, которые нравятся тебе!» – Пока подневольная сущность перечисляла, Иван размышлял по поводу предстоящей встречи. Если уж делать супругам Клещ сюрприз, то почему бы не устроить хотя бы простенькое застолье?

Затем поинтересовался, что любит сам Александр Васильевич. Оказалось, всё, что готовила супруга своими ручками. По сути, и это можно устроить.

Развеял фантом. Тут же его вновь создал там, уже начиная тот разговор, который делает созданное существо полноценным и разумным, ощущающим собственную независимость мышления:

«Ты сильно хочешь встретиться со своим супругом?»

«Сильно…»

«В какое время это сделать лучше?»

«В любое…» – всё так же бесцветно отвечала женщина на продолжающиеся однотипные вопросы. И таких вопросов последовало с десяток, пока вдруг там не зависло напряжённое молчание. Пришлось даже переспросить, но очередной ответ последовал со смыслом и явно не в тему:

«Саша?! Он жив?! Где он?» – Ульяна даже не интересовалась, что с ней и где она, настолько взволновало её напоминание о муже.

Чтобы не отвечать на печальные вопросы о детях, Загралов развеял фантом. Для неё всё равно нет ощущения безвременной пустоты между сотворениями, следующее мгновение жизни начнётся уже со следующего вопроса. Так что никаких обид или упрёков в будущем не ожидалось.

Как и предвиделось, сил на два разговора ушло ничтожно мало. Что не могло не радовать: причина утечки найдена – ростки! И на будущее с ними следует работать очень осторожно, с оглядкой на Цепь. А пока можно порадоваться, и, шумно, с облегчением выдыхая, Иван заявил Ольге и Елене Сестри-два, входящим в спальню:

– Радуйтесь, у нас появилась Шестая!

Стало понятно, что после Ялято и отдыха появится Седьмой, а там и Восьмая себя долго ждать не заставит. Коллектив фантомов постепенно увеличивался.

Глава 7

Сюрприз-застолье

Утро вечера мудренее. Но лишь в том случае, если не приносит неприятности. Хотя началось оно по-деловому, в рабочем режиме и ничто новых осложнений не предвещало. Конечно, хотелось бы проснуться в объятиях с любимой, но увы, как только Ялято было окончено, его вместе с фантомом Елены Сестри пришлось отправлять в помощь остальным фантомам. Наверное, по этой причине спалось спокойно, без позывов к сексу. Четыре часа сна взбодрили тело Ивана, как раньше это удавалось сделать часов за девять, если не за десять. И проснулся Загралов в гордом одиночестве на огромной кровати ещё затемно, первым делом потянувшись к мобильному телефону. С подначкой начал разговор с Евгением:

– Кракен, привет! А ты почему уже не спишь? Или ещё не ложился?

– Грава, чего издеваешься в такую рань? Или случилось что?

– Да как тебе сказать… Я вчера поздно лёг, но проблему твою решил.

– Ура! Сбылась мечта идиота! – возликовал друг, поняв это сообщение как приказ к немедленному выезду. – Уже мчусь к тебе!

– Не так быстро, хотя часа через три и в самом деле подъезжай, я вчера кое-что очень важное забыл. А сейчас надо срочно выяснить, что с твоей Галиной, которая в Греции. Постарайся как-то выйти с ней на связь или отыщи мне людей, которые могут или обязаны это сделать. По крайней мере, родственников её здешних отыщи…

– Не надо меня учить, я уже работаю.

– Отлично! Будут результаты – звони.

Ещё во время разговора проверил состояние Цепи. Она заметно стала толще, но всё равно к прежнему полноценному варианту не вернулась. Что предполагало на сегодняшний день уже полноценное Ялято вместе с Еленой Шулеминой, а то и с самой Еленой Сестри в качестве четвёртого, а точнее говоря, пятого номера.