Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Звёздный свиток

ModernLib.Net / Роун Мелани / Звёздный свиток - Чтение (стр. 12)
Автор: Роун Мелани
Жанр:

 

 


      Когда Поль понял, с каким воодушевлением говорит отец, крохотный Огонь чуть не угас снова.
      — Значит, легенды, хроники, музыку и все остальное можно будет записать, сохранить и…
      Рохан снова рассмеялся.
      — О да, клянусь Отцом Бурь, ты действительно мой сын! Любой другой мальчишка на твоем месте застонал бы от всей этой школьной премудрости!
      У Поля слегка порозовели щеки, но это не помешало ему улыбнуться.
      — Зачем же я буду стонать, если кашу придется расхлебывать другим?
      — На самом деле расхлебывать кашу всегда приходится нам, принцам. Сам знаешь, вычитывать слова из книг очень легко. Но применять их к окружающему миру… — Он пожал плечами и грустно усмехнулся. — Я научился этому на своей первой Риалле. Проходи и садись, Поль. Еще не все.
      — Правда? — не веря своим ушам, спросил Поль.
      — О да. Далеко не все.
      Он сел на песок рядом с отцом, по-прежнему держа в руках осколок скорлупы, и спросил:
      — А что было бы, если бы принц Волог распорядился своим богатством по-другому?
      — Вообще-то он хороший человек. Но без нашей подсказки и без нашего примера он видел бы в золоте только деньги, как и все остальные принцы. Ведь даже верховному принцу не так легко вмешаться во внутренние дела другого государства. Я могу только намекнуть и сделать вид, что идея принадлежала самому Вологу.
      — Потом похвалить его за мудрость, а самому пожать ее плоды, — глубокомысленно кивнул Поль.
      — Я надеюсь только на то, что никому из них не хватит ума догадаться о происхождении золота. Если они когда-нибудь додумаются… — Рохан покачал головой. Его белокурые волосы в свете Огня казались такими же рыжими, как у Сьонед. Поль следил за до боли знакомым лицом отца и надеялся, что с годами его собственное лицо станет таким же гордым, сильным и не боящимся тяжелой работы, необходимой для того, чтобы мечты стали явью.
      — Все это началось в год Великого Мора. К тому времени мы с твоей матерью знали о золоте Ривенрока, но я все еще пытался придумать способ сохранить тайну. А потом пришла чума. Так много народу умерло, Поль… Твоя бабушка, Яни, жена Оствеля Камигвен… — Он опустил глаза и посмотрел на свои пустые руки. — Была одна травка под названием дранат, которая могла излечить чуму. Она росла только в Вереше, а это означало, что все ее запасы принадлежат верховному принцу Ролстре. Драконы умирали тоже, и умирали сотнями. Я приехал в Скайбоул, и мы с лордом Фаридом придумали подбрасывать дранат в заросли биттерсвита, которым питались драконы. Волей-неволей им приходилось поедать и эту траву.
      Лицо Рохана напряглось, тонкие морщинки вокруг рта стали глубже.
      — Но сначала надо было раздобыть дранат. Много драната. Ролстра за немыслимую цену продавал его через своих купцов. Мало у кого в мире были такие деньги. Иногда Ролстра намеренно задерживал доставку, дожидаясь, пока его враг не умрет. У меня не было доказательств, но я знал, что это правда.
      — Тебе следовало убить его еще тогда, — прошептал Поль. — И не ждать так долго.
      Рохан испуганно поднял глаза, как будто внезапно вспомнил, что он не один. Он долго колебался и наконец сказал:
      — Я и хотел, Поль. Наверно, следовало его убить. Но потом Фарид показал мне пещеры и золото, которое годами получал отсюда отец, не рассказавший об этом сыну даже перед смертью. — Рохан покачал головой, не переставая удивляться мудрости Зехавы. — Он не хотел, чтобы новому принцу слишком легко жилось на свете. Если бы я знал о золоте, то мог бы покупать у других принцев все, что мне заблагорассудится. Окажись я глупцом, они догадались бы о золоте и накинулись бы на нас, как ястреб на песчаную крысу.
      Но нам был нужен дранат. Мы опустошили местную сокровищницу и заплатили столько, сколько запросил Ролстра. Много лет после этого приходилось делать вид, что это нас полностью разорило. Но после смерти Ролстры и присоединения Марки люди стали думать, что мы разбогатели, и у нас появилась возможность приступить к строительству. Мы обновили Тиглат и замок Туат. Байсаль из Долины Фаолейна получил свою долгожданную крепость. Но больше всего денег ушло на то, чтобы отбить у Долгих Песков Ремагев.
      — И ты вернул другим принцам многое из того, что получил от них Ролстра за свой дранат, — догадался Поль, хорошо зная отцовский характер.
      Рохан слегка улыбнулся.
      — Да, большей частью. Тобин убедила меня, что возвращать все глупо. Она говорила, что принцы обязаны мне жизнью, поскольку на мое золото было куплено достаточно драната, предназначенного для раздачи другим. Как бы то ни было, вскоре мы с Оствелем начали расширять дело предварительно пустив слух, что найдены новые залежи серебра.
      Итак, Поль, ты всегда знал, что мы богаты, но на самом деле мы гораздо богаче. Однако источник нашего богатства следует хранить в строжайшей тайне.
      — Плохо то, что мне предстоит унаследовать два престола. То, что я и принц, и фарадим, еще хуже. Но если добавить к этому еще и золото… — медленно сказал Поль, слыша себя со стороны.
      — Именно. На свете есть примерно пятьдесят человек, которые посвящены в эту тайну. Даже здесь, в Скайбоуле, далеко не все знают правду; лишь немногие догадываются о связи между драконами и золотом. Люди, которые доставляют золото в копи Кирста, не знают, откуда оно поступает. Лорд Эльтанин тоже ни о чем не догадывается. Среди посвященных твоя мать, Тобин, Чейн, Оствель и Риян. Но ни Сорин, ни Андри, ни Мааркен не ведают об этом ни сном ни духом. Как и Андраде. Мы отправляем немного золота в Верхний Кират, ремесленникам принца Давви Сирского, но тот тоже не в курсе, из какого источника оно поступает.
      — Как, даже родной брат моей матери?
      — Да. Пятьдесят человек — это слишком много, Поль. Конечно, я им доверяю, но этих людей так много лишь потому, что без них нельзя обойтись. — Он вздохнул и расправил плечи. — А теперь, когда ты тоже посвящен, я могу рассказать тебе остальное. Эти пещеры не единственные. Драконы не жили здесь Богиня знает сколько лет и никогда не вернутся сюда. Здесь копалось слишком много людей.
      — А как же с Избиением в Ривенроке?
      — Оно продолжалось один день раз в три года. А в этих пещерах работают уже тридцать лет без передышки. Другая сторона ущелья уже полностью истощена, а на этой осталось лишь несколько неосвоенных пещер.
      — Значит, очередь за Ривенроком, верно? Мы могли бы… Ох! — Поль выпрямился. — Но ведь те пещеры нужны драконам!
      — Если мы устроим там то же, что и здесь, они ни за что не вернутся в Ривенрок. Лучше всего было бы заманить их куда-нибудь еще, а самим начать разрабатывать те пещеры на севере, которые драконы занимают сейчас.
      — Около Феруче, — сказал Поль.
      — Да. — Пригоршня сжалась в кулак. Кольцо с топазом в изумрудах полыхнуло пламенем. — Твоя мать хочет, чтобы я восстановил замок. Похоже, придется это сделать.
      Что-то в его тоне насторожило Поля, но не настолько, чтобы прямо спросить, почему отец так неохотно говорит о Феруче.
      — Отец, но ведь те пещеры тоже нельзя трогать, иначе драконам негде будет откладывать яйца! В Ривенрок они не вернутся, а это единственное место, где достаточно пещер, чтобы вместить множество драконов.
      — Я же говорил, Поль, что одних знаний недостаточно. Надо еще придумать, как ими воспользоваться. — Рохан отряхнул руки и встал. — Ну вот, теперь ты все знаешь про драконов и их золото. Я не хотел тревожить тебя раньше времени, но… — Он умолк и пожал плечами.
      — Жалеешь, что пришлось рассказать?
      — Нет. Когда имеешь дело с серьезной проблемой, ум хорошо, а два лучше. Кроме того, трудности начнутся не сию минуту. Оствель считает, что этих пещер хватит еще лет на восемь-десять. А к тому моменту мы что-нибудь придумаем.
      — Чем скорее, тем лучше, — сказал Поль, поднимаясь на ноги. Он швырнул кусок скорлупы обратно в пещеру, шагнул к выходу, но обернулся, когда Рохан деликатно покашлял. — О Богиня, неужели осталось еще что-то, о чем тебе нужно рассказать?
      — Нет. Просто ты забыл об одной мелочи. — Он указал на язык пламени толщиной с палец, все еще плясавший над песком.
      Смущенный Поль усилием воли заставил Огонь погаснуть.
      — Хорошо, что мы заранее договорились ничего не говорить Андраде, — добавил Рохан. — Узнай она про такую промашку, ты бы и дня не прожил на свете!

* * *

      Вдалеке от пещер с драконьим золотом леди Андраде наслаждалась шедшим на убыль прекрасным весенним днем. Единственным золотом, которое она сегодня видела, были морские волны, превращенные тускло светящимся закатом в складки золотистого бархата. Она распустила косы по спине и плечам, как молоденькая девушка, и влетавший в окна теплый ветерок развевал их серебряные пряди. Как все фарадимы, она была созданием солнечного света; зимние бури и туман подавляли ее дух. Но сейчас, почуяв в воздухе дыхание весны и намек на приближающееся лето, она чувствовала себя ожившей.
      Прислонившись плечом к каменному оконному проему, Андраде сложила руки на груди и вздохнула от удовольствия, когда солнце коснулось ее щек и проникло в тело. Мрачные зимние разговоры о возрасте и смерти были забыты; она всегда плохо чувствовала себя, когда небо затягивали грозовые тучи. Но когда солнце изгоняло из мышц остатки холода, ее кровь обновлялась и начинала бурлить в венах. Андраде хихикнула и поклялась, что переживет их всех.
      Сегодняшний день был особенным, а двух людей в крепости ждала еще более особенная ночь. Утром юного Сеяста подвергли испытанию на умение вызывать Огонь, и мальчишка чуть было не устроил пожар. Но он не сгорел от стыда и не стал просить прощения за то, что не сумел удержать Огонь под контролем. Он обладал большой силой и догадывался об этом. Андраде знала, что в ближайшие годы сумеет научить его сдерживаться; через ее руки прошло множество юношей и девушек более одаренных, чем Сеяст, и еще сильнее стремившихся познать могущество своего дара. Но надо было признать, что его надменность — другое слово тут не годилось — была под стать только надменности Андри.
      Или ее собственной, подсказала Андраде врожденная честность. Она снова хихикнула, удивляясь, как старые учителя сумели сдержаться и не задушить ее. Андраде едва не захотелось снова стать молодой, чтобы самой сделать Сеяста мужчиной, потому что у нее хватило бы сил укротить мальчишку. Но она доверяла искусству Морвенны. «Гонцу Солнца» с восемью кольцами, тридцатипятилетней Морвенне хватило бы собственного Огня на десять таких щенков, как Сеяст.
      Легкий стук в дверь заставил ее отвлечься от лицезрения морского заката. Она повернула голову и сказала:
      — Входи, Уриваль. Открыто. — Но за дверью стоял вовсе не ее главный сенешаль; в комнату, как будто подслушав мысли леди Крепости Богини, с трудом вошла Морвенна. Она была ужасно раздосадована и постанывала от боли. Андраде пошла к ней навстречу и властно спросила:
      — Что случилось? Проходи и садись.
      — Спасибо, миледи. Что случилось? Глупейшая вещь на свете. — Она опустилась в кресло и в отчаянии похлопала себя по бедру. — Бывает и на старуху проруха, вот что случилось! Вы помните ту выщербленную ступеньку в библиотеке, которую все обходят стороной? Вот и я пыталась обойти ее, но вместо этого споткнулась и полетела кувырком. Боюсь, сегодня ночью вам придется посылать к Сеясту кого-нибудь другого.
      — Надеюсь, тебе оказали помощь?
      — Да, конечно. Перелома нет, просто здоровенный синяк. Но болит ужасно. — Она откинула со лба черные волосы. — Богиня могла бы одолжить мне на ночь свои чары, но сомневаюсь, что даже ей было бы под силу скрыть вот это. — Она задрала юбку и показала свежую отметину на своей смуглой коже. — Впечатляюще, правда?
      — Очень. Тебе еще повезло, что нет перелома. Ну что ж, скажи мне, кого послать вместо тебя.
      Морвенна опустила юбку и откинулась на спинку кресла.
      — Поверьте, я искренне жалею об утраченной возможности. С ним будет трудно управиться, и мне хотелось самой взяться за это дело. — Андраде что-то сердито проворчала, и женщина улыбнулась. Даже для пылкой уроженки Фирона страсть Морвенны делать мальчиков мужчинами была просто неприличной. — Джобина слишком мягка. Весси недостаточно искушена в этом искусстве для такого разборчивого мальчишки, каким кажется Сеяст. Я бы послала Фенис, но у нее сейчас опасные дни. Ему бы подошли Эридин или Холлис — если она, конечно, сегодня не тоскует по своему Мааркену.
      — Гм-м… — Андраде села и забарабанила пальцами по ручкам кресла. — По-моему, Холлис и Сеяст проводят много времени в одной и той же компании.
      — Не больше, чем остальные фарадимы проводят с новичками. Конечно, они разговаривали. Но Богиня хранит свои тайны.
      — Богиня, — сухо возразила Андраде, — позволяет нам жить своим умом. Я не доверяю людям, которые хорошо знают друг друга…
      — Ой, перестаньте! Меня могли сделать женщиной только пять мужчин. С тремя из них я выросла в этой крепости, четвертый был моим наставником, а с пятым я всю весну выращивала лекарственные растения! Но я так и не узнала, кто из них на самом деле был у меня в ту ночь.
      — Пожалуй, ты права, — уступила Андраде. — Тогда это скорее всего будет Холлис. Время для нее подходящее?
      — Да, опасные дни прошли. А жаль. Любопытно было бы посмотреть, какие дети могут получиться у этого мальчика. Впрочем, не поручусь, что он не оставил на родине одного-другого! — хихикнула Морвенна.
      — Да, тут даже такая отчаянная спорщица, как Сьонед, не стала бы биться об заклад, — согласилась Андраде. — Ладно, иди и приложи компресс к ноге. Я распоряжусь, чтобы обед принесли тебе в комнату.
      Морвенна вздохнула.
      — Да, совсем не так я собиралась провести вечер… Ничего, переживем. Ну что, сходить к Холлис?
      — Я сама схожу. А ты побереги ногу. Синяк действительно чудовищный. — Андраде улыбнулась. — Обещаю, что ступеньку починят.
      — Ступеньку починить можно. А вот что делать с моей неуклюжестью? — Она поднялась на ноги, скорчила гримасу и захромала к двери.
      Пальцы Андраде продолжали выбивать какой-то странный ритм. Если Холлис сходит с ума по Мааркену — что ж, тем хуже для нее. Она ему еще не жена. Но она была и всегда будет «Гонцом Солнца». До того как Холлис обуяло неистовое желание провести ночь с Мааркеном, она два-три раза уже пробовала свои чары на других, и у Андраде были основания полагать, что Мааркен знал об этом. Но тело ее оставалось при ней даже в том случае, если душа была отдана другому. А она даже не была его официальной Избранной. Зато хорошо знала свои обязанности «Гонца Солнца».
      Заплетая косы перед тем, как идти искать Холлис, Андраде подумала, что женщина не слишком подходит для отведенной ей роли. Но это неважно. Похоже, оставалась последняя возможность напомнить Холлис о ее долге перед Крепостью Богини. Андраде готова выдавать своих воспитанниц за знатных лордов, но будь она проклята, если «Гонец Солнца» снова вернет свои кольца ради того, чтобы оставить себе один-единственный перстень, подаренный мужем! Холлис выполнит свой долг. Она не пойдет по стопам Сьонед.

* * *

      Сегев вызвался отнести Морвенне ее обед. Это была компенсация за то, что он устроил ей ловушку.
      Все оказалось до смешного просто. Морвенна всегда приходила в библиотеку за час-два до ужина, чтобы подготовиться к занятиям, которые ей предстояло вести на следующий день. Сломанная ступенька оказалась союзником Сегева. Переступая эту ступеньку, каждый делал одно и то же движение; достаточно было поскользнуться, чтобы потерять равновесие. Ночью он для очистки совести провел эксперимент, а затем досуха вытер дерево. Днем Сегев дождался неизменного визита Морвенны, а когда она охнула, чертыхнулась и захромала, вышел из укрытия, стер со ступеньки остатки масла и выбросил тряпку со скалы, чтобы прилив мог унести ее в море. Никто не видел его, никто не заподозрил, что несчастный случай был вовсе не случаем, и Сегев сел ужинать с совершенно равнодушным видом.
      Холлис не было на ее обычном месте, и это следовало считать хорошим предзнаменованием. Но отсутствовали также Джобина и Эридин, а это уже никуда не годилось. Конечно, он учитывал возможность, что сегодня ночью вместо Морвенны могла прийти совсем не Холлис, но он предпочел бы иметь дело с золотоволосой фарадимкой. Конечно, другие тоже сгодились бы, однако Холлис была из них самой красивой. Самым забавным было то, что инстинкт безошибочно указал ему на Избранную лорда Мааркена, кузена того мальчика, которому предстояло во время ближайшей Риаллы потерять Марку, а через несколько лет — и Пустыню. Сегев был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы именно он, а не его старший брат Руваль выгнал Поля из Стронгхолда, но все зависело от того, кого станет поддерживать Мирева… Он рано поднялся наверх, устав разыгрывать смущение от грубых намеков своих товарищей. Они завидовали ему. Сегев получил личную комнату и новый статус, символом которого было простое серебряное колечко на правом среднем пальце, а они еще не удосужились вызвать даже искру Огня. Юноша предпочел побыстрее удрать от их насмешек и поднялся наверх, чтобы полюбоваться своим новым обиталищем.
      Когда пожар уничтожил Феруче, Сегев был слишком мал, чтобы помнить о тамошней роскоши, но что-то в нем жаждало прекрасных вещей: шелковых простынь, толстых ковров, гобеленов, изящной мебели и огромных комнат, которые могли бы все это вместить. Но новые апартаменты ничем не напоминали его мечту. Там стояли узкая койка с придвинутым к ней столом, пустая жаровня и сундучок для одежды. На столе красовались лохань для умывания и простой глиняный кувшин, который Сегев с утра наполнил вином. Сейчас он щедро приправил вино дранатом и пригубил сам, безошибочно определив по реакции своего тела, что дранат начал действовать.
      Обнаженный Сегев лежал в постели и притворялся спящим. Но чем позднее становилось, тем сильнее нарастало его нетерпение. Уж не забыли ли о нем? Как вели себя другие юноши, зная, что наступает ночь, которая превратит их в мужчин? Конечно, он тоже нервничал, однако совсем по другой причине. Каждый шаг в коридоре заставлял лихорадочно биться сердце, но дверь оставалась закрытой. В комнате без окон сгущалась тьма, простыни начинали раздражать кожу. Он повернулся на левый бок, затем на правый, сбросил простыни на пол, а потом поднял снова. Что-то случилось. Теперь он был в этом уверен. У старой суки Андраде возникли подозрения. Кто-то заметил на ступеньке следы жира. Его разоблачили. Сейчас за ним придут, вытащат из постели и употребят все свое искусство, чтобы заставить его рассказать о Миреве, о каменном круге в лесу и…
      Внезапно дверь слегка осветилась, превратившись в высокий прямоугольник. Он стремительно сел на кровати, мокрый от пота. Кто-то вошел — нет, не кто-то, а что-то: мерцающий бесцветный туман, бледный, почти прозрачный. Дверь снова утонула во мгле, смешалась с темнотой, но слабое, бесформенное сияние, не отбрасывавшее тени, приближалось к нему. Почувствовав нежное прикосновение пальца к своим губам, Сегев попытался справиться с сердцебиением. Он не испытывал такого волнения ни с Миревой, ни с крестьянской девушкой, лишившей его невинности в возрасте тринадцати лет.
      Он горел в огне.
      Светлая дымка приблизилась вплотную, он потянулся и обнял стройную женскую фигуру, задрожал и задохнулся. Притянув ее к себе, Сегев забыл про Миреву, про братьев, про причину, которая привела его в Крепость Богини — про все на свете. Юноша чувствовал лишь головокружительный аромат, податливое тело, древнюю власть женской плоти, соприкасавшейся с его собственной.
      Их первое совокупление закончилось очень быстро. Он лежал на спине, еле переводя дух, и обливался потом, испытывая унижение при мысли о том, что не смог продлить удовольствие. В памяти возникло смутное воспоминание о Миреве в облике юной девушки; почему она никогда не говорила ему, какой сильной была любовная магия фарадимов? Женщина, кем бы она ни была, существовала только в образе слабого свечения. К ней можно было прикоснуться, но Сегев не мог определить, кто она такая, ни по форме носа, лба, рта, ни по очертаниям грудей или бедер. Был неразличим даже цвет волос, струившихся вокруг его тела. Сегев только надеялся, что они золотые и что в его объятиях лежит Холлис, но не стал бы переживать, если бы это была не она; ее губы учили юношу вещам, которых не знала сама Мирева, а когда Сегев начинал бояться, что не переживет этой ночи, они возвращали его к жизни.
      Во второй раз он продержался дольше. Решив действовать более умело и до конца насладиться ее телом, он восстановил дыхание и вскоре пришел в себя. Сегев потянулся к ее рукам, пытаясь на ощупь определить, сколько у нее колец. Но колец не было, и это испугало его. Потрясение заставило мальчика вспомнить наставления Миревы. Настоящие «Гонцы Солнца» не должны были интересоваться тем, кто пришел к ним. Он не повторит ошибку. Он обязан помнить, зачем пришел сюда.
      Сегев открыл рот, чтобы предложить ей вина, и обнаружил, что не может произнести ни звука. Он слышал, как его голос вторил женским стонам, но сейчас собственный язык стал незнакомым и толстым, губы онемели, горло сжалось, чуть не задушив его. По-настоящему испуганный, он вырвался из нежных рук и упал на колени рядом с низкой кроватью, комкая в руках мятые простыни. Она была всего лишь сном, бледным призраком, бесплотным и нереальным. Неужели фарадимы обладают столь чудовищной силой? Он потянулся к кувшину с вином и сделал два больших глотка, нуждаясь в дранате, чтобы восстановить свое пошатнувшееся мужество.
      Теплые пальцы обхватили руку Сегева; женщина взяла глиняный кувшин, жадно припала к нему и отдала обратно. У Сегева дрогнула рука, и он пролил вино себе на колени. Юноша услышал донесшийся откуда-то издалека странный мелодичный смех, и женщина вновь привлекла его к себе…
      Когда наутро в зале зазвонили часы, Сегев в ужасе проснулся. Она ушла. Он был вялым и измученным. Сил едва хватило на то, чтобы перекатиться на бок и сесть. Он осторожно вызвал в жаровне небольшой Огонь и при его свете осмотрел кувшин для вина. Большинство жидкости исчезло.
      Может быть, он слишком много выпил сам? Хватило ли ей? Усталого Сегева охватил гнев: юноша выругался. Почему Мирева не предупредила его, что «Гонцы Солнца» обладают столь могучими чарами?
      Мальчик допил остатки вина и лег на спину, постепенно расслабляясь, словно это было его работой. Возможно, Мирева и сама ничего не знала; возможно, он сейчас узнает те вещи, о которых ей и не дано было знать. Возможно, используя их, он легко займет место Руваля, когда придет время разбить принца Поля.
      Возможно, Сегеву вообще больше не понадобится помощь Миревы.
      Сегодня он войдет в древесный круг в лесу и увидит свое будущее в Огне. Первоначальный план предусматривал, что он только сделает вид, будто был там, но теперь он решил и в самом деле прибегнуть к магии — если и другие дары фарадимов так же сильны, как те, что применили к нему сегодня ночью, он сможет увидеть вещи, о которых Мирева и понятия не имеет.
      «Гонцы Солнца» научили его всем ритуальным словам и тому, что нужно делать. Он слушал их больше из любопытства, потому что на самом деле вовсе не собирался колдовать. Но сейчас юноша спрыгнул с кровати и торопливо оделся, стремясь проверить, обладают ли фарадимы чарами, не уступающими по силе любовным. Если он объединит эти силы с тем, чему учила Мирева, он сможет…
      Внезапно Сегев застыл на месте, держась за дверной замок. Ему не следовало идти в лес, как настоящему «Гонцу Солнца». В его жилах, жилах диармадима, пульсировал сок травы, которой они боялись больше всего на свете. Если чары женщины, бывшей с ним ночью, были чарами той Богини, которую Мирева отвергала, то, возможно, Богиня отомстит ему за то, что он сделал и собирается сделать.
      Юноша заставил себя открыть дверь и высокомерно пожал плечами. Чего ему бояться? До сих пор все шло успешно. Нет никаких причин сомневаться в том, что удача ему изменит.
      Сегев начинал верить, что может получить силу, которой никогда не было у Миревы. С этой силой он сумеет в одиночку завоевать Марку и Пустыню и стать верховным принцем как его дед.
      С помощью Холлис? Юноша напомнил себе, что сегодня надо будет как следует присмотреться к ней, Джобине и Эридин и поискать у них признаки отравления дранатом. Он улыбнулся и стал спускаться по лестнице.

ГЛАВА 10

      Сьонед прищурилась, взвешивая в руке плоский камень. Те, кто за ней наблюдал, стояли рядом: Сьонелл, которая задержала дыхание, Поль, перебиравший свои камни, и Вальвис, который ухмылялся и поглаживал иссиня-черную бороду. Лорд Ремагевский сделал приглашающий жест в сторону зеркальной поверхности озера. Сьонед тщательно прицелилась и отправила камень скользить по поверхности воды.
      — Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать! — восхищенно закричала Сьонелл. — Папа, а ты сможешь испечь столько же «блинчиков»?
      — Нет ничего проще, — заверил он и метнул в озеро кусок гальки. Дочь насчитала пятнадцать малюсеньких всплесков.
      — Ну что? — бросил он вызов Сьонед. — Спорим на три лучших попытки из четырех?
      Пока они искали подходящие камни, Поль и Сьонелл сами попробовали печь «блинчики». Старшая пара обменялась улыбками, увидев, что Сьонелл сделала шесть всплесков с первой попытки, а у Поля получилось только два.
      — Смотри, — объясняла Сьонелл огорченному Полю, — вот как надо! — Мгновение спустя девочка закричала: — Девять! У меня получилось девять!
      Сьонелл вовремя обернулась и увидела вторую попытку Поля. Камень, который он бросил, коснулся воды два раза, а затем утонул.
      — Попробуй еще, — стала настаивать Сьонелл.
      — Нет уж, спасибо.
      Малышка возмущенно посмотрела на него.
      — Как же ты будешь учиться, если даже не хочешь попробовать? Ты же знаешь, что с первого раза ничего не получается!
      Сьонед увидела многозначительный взгляд Вальвиса, и они немного подождали, пока Поль справится с внутренней битвой, которая ясно читалась у него на лице. Гордость победила, что в его возрасте было совсем не удивительно. Мальчик покачал головой и сложил все собранные им камни в ладонь матери.
      — Как-нибудь в другой раз.
      Сьонед и Вальвис снова стали рядом и продолжили соревнование. Ее первый камень сделал двенадцать кругов на воде — впрочем, как и его; второй камень коснулся воды шестнадцать раз, а Вальвис даже охнул, когда его бросок дал только десять всплесков.
      — Может, лучше на пять из семи? — с надеждой предложил он.
      — Уговор дороже денег, — возразила она и резко выкинула руку вперед. Сьонелл зааплодировала, когда увидела четырнадцать кругов. Вальвис притворно оскорбился и свирепо поглядел на дочь.
      — За кого болеешь? — потребовал он ответа у хихикающей Сьонелл и бросил третий камень.
      — Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
      Неожиданно сверху упала тень, поднялся ветер, и по озеру пошли круги. Сине-черный дракон погрузил задние лапы в воду, а затем, сотрясая воздух мощными ударами крыльев, вытянул шею и поднялся в воздух. Его разочарованный рык огласил весь кратер.
      — Он подумал, что это рыбка, — смеясь воскликнул Поль. — Поглядите, вот они все!
      Стая из сорока драконов-трехлеток опустилась на дальний берег, чтобы напиться. Они грациозно сложили крылья, склонили головы к воде и замерли. Дракон, принявший прыгающий камень за рыбу, с опозданием присоединился к остальным. На него насмешливо покрикивали, пихали из стороны в сторону, а он слабо огрызался в ответ.
      — Вальвис, — прошептала Сьонед, — я могу поклясться, что они его дразнят!
      — Я тоже так подумал. Неужели у драконов есть чувство юмора? — Он положил руку на плечо шагнувшей вперед дочери. — Ближе подходить нельзя.
      — Но они не сделают мне ничего плохого. Они так прекрасны!
      — И зубы у них тоже прекрасные — в половину твоей руки. Мы будем смотреть отсюда. Надеюсь, они настроены дружелюбно. — Он бросил беспокойный взгляд на Сьонед, разделяя ее тревогу. Нужно стоять тихо и не привлекать к себе внимания. По рассказам людей, которых драконы якобы уносили в небо, убегать от них было бесполезно.
      Сьонелл почувствовала себя задетой.
      — Папа, они уже пообедали. Ты только погляди на их животики!
      Она была права. Животы драконов, обычно тощие, округлились; некоторые даже икали. Сьонед стало интересно, сколько же овец и коз пошло на то, чтобы наполнить эти ходячие склады. Она сделала пометку в памяти — еще раз спросить у Рохана, сколько стад разводится на корм драконам.
      Утолив жажду, часть драконов взмыла в воздух. Они взлетали на головокружительную высоту, а затем, сложив крылья, стремительно падали в воду, ныряли, крутились и брызгались друг в друга проворными крыльями, заманивая тех, кто остался на берегу, и более всего напоминая резвящихся детей.
      — Видишь? — сказала Сьонелл. — Они никому не причинят зла. Кроме того, — лукаво добавила она, — я не принцесса, а все знают, что драконы предпочитают принцесс.
      — Тише! — сказал Вальвис, сжав ее плечо.
      Сьонед взглянула на сына. В его глазах, направленных на драконов, читалась беззаветная любовь, точь-в-точь как у отца. Золото ничего не значило для них обоих; они любили драконов как часть Пустыни, как своих кровных братьев.
      Постепенно все эти создания вылезали из воды на солнце. Сьонед восхитилась разнообразием оттенков их шкур: каждый из драконов был особенного цвета. Она выбрала себе одного — красноватого, чуть меньше остальных. Он отряхивал капли с крыльев, алмазами разлетавшиеся в стороны. Некоторое время Сьонед просто следила, не зная, сможет ли решиться. Драконы явно обладали чувством юмора, и она была уверена, что их мысли тоже имели цвета. Сьонед сплела несколько солнечных лучей и осторожно направила золотисто-шелковую прядь к этому маленькому дракону.
      Дракон — нет, драконша — изогнула шею и раскинула крылья веером, так что стали видны редкостные золотистые подкрылки. Она затрясла головой, освобождая глаза от воды, все еще тонкими струйками стекавшей по морде. Голова ее вопросительно повернулась; она расправила крылья и уложила их вдоль спины. Сьонед показала свои собственные цвета — изумруд, сапфир, оникс, янтарь и их спектр, навечно запечатленный в памяти. Драконша вскинула голову и принялась отряхиваться. Сьонед попыталась достигнуть более близкого контакта. Вдруг драконша испустила носом протяжный вой и затрепетала.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41