21

ПЛАНЫ И СПАСЕНИЕ

Шерлок Холмс распорядился насчет ночлега в деревенской гостинице, и после очень необходимого всем нам ужина я быстро уснул в маленькой комнатушке под крышей. Только на следующее утро, когда мы все собрались за завтраком, Холмс рассказал, как ему и сержанту Тэрли удалось ускользнуть от молодчиков Дрю и прийти нам на помощь.

– Как вы помните, когда мы с сержантом пришли на станцию, поезд уже был готов к отправлению, – начал Холмс. Мы кивнули, и он продолжал: – Мы решили, что нам повезло. И уже не имело значения, куда мы едем, если успели оторваться от наших преследователей. По расписанию поезд следовал на южное побережье. Только мы обрадовались, что в вагоне не душно, как увидели на платформе бандитов Дрю. Как раз в эту минуту состав тронулся. Однако прежде чем поезд набрал скорость, они успели нас заметить и ухитрились вскочить на подножку вагона.

Представьте себе их удивление, когда они обнаружили, что нас в купе нет. Совершенно обескураженные, они плюхнулись на сиденья и стали рассуждать, не ошиблись ли они. Поезд уже набрал скорость и мчался на всех парах. В открытое окно ворвалось густое облако паровозного дыма, и в это время поезд въехал в туннель. Воцарилась тьма, а дым заполнил все купе. Один из бандитов закашлялся, встал и попытался закрыть окно. Пока он ощупью искал ремень, я схватил его, швырнул снова на сиденье и приставил к его виску дуло револьвера.

Далее, по словам Холмса, события развивались следующим образом. Через мгновение, но прежде чем бандит успел опомниться, поезд вышел из туннеля. Дым улетучился и перед бандитами предстала высокая фигура Холмса. Одной рукой он держал револьвер у виска одного бандита, а другой – воротник его сообщника.

– Если кто-нибудь сделает хоть малейшее движение, – сказал Холмс, – я тут же стреляю.

Оба негодяя сильно побледнели и не шелохнулись.

– Очень разумное поведение, – сказал Холмс и, повысив голос, позвал: – Сержант Тэрли, теперь вы можете присоединиться к нам.

Тэрли, который стоял на подножке, быстро проскользнул в купе и крепко закрыл за собой дверь. Холмс подал ему револьвер.

– А теперь, – произнес он, – вы будете сидеть в том углу купе, а мы с сержантом в этом, и при малейшей попытке что-либо предпринять я пристрелю вас.

Бандиты уселись, где им было приказано, и глазели на Холмса и сержанта Тэрли, как пойманные кролики. Затем один из них сказал:

– Мы ничего плохого не хотели, нам просто велено было следить за полковником и его сыном.

– Я знаю о ваших намерениях, – ответил Холмс. – Если вам посчастливится вернуться живыми, будьте добры, передайте своему хозяину, что мне все известно о его планах и я сделаю все, чтобы их разрушить.

Холмс достал из кармана часы и выглянул из окна.

– Кажется, – сказал он сержанту Тэрли, – мы скоро прибудем к месту назначения.

– Какому, сэр? – переспросил сержант.

– Мы должны доехать до побережья, чтобы пересесть на обратный поезд в Лондон, но у меня нет ни малейшего желания путешествовать в обществе этой парочки. К тому же, я думаю, они не потрудились взять билеты.

– Что вы собираетесь сделать с нами, мистер Холмс? – спросил со страхом в голосе один из бандитов.

– Сделать? – переспросил Холмс. – Если все будет в порядке, я не сделаю с вами ничего, но вы должны сейчас же открыть вагонную дверь.

Они вытаращили глаза.

– Вы же не станете сталкивать нас с поезда! – воскликнул другой.

– Ну, разумеется, нет! – ответил мой друг. – Вы сами спрыгнете, когда поезд замедлит ход на следующем повороте. – И сделал угрожающий жест револьвером.

– Встать! – приказал он.

Они машинально встали и толкнули дверь, которая широко распахнулась от движения поезда.

– Поторопитесь, – сказал Холмс, – поезд скоро опять наберет скорость. – И указал на дверь револьвером.

В самый последний момент они заколебались. Тогда Холмс выстрелил в воздух, и бандиты с отчаянным криком выпрыгнули из вагона.

Холмс закрыл дверь и сел на место. Отложив в сторону револьвер, он вынул из кармана трубку.

– Смею заметить, – сказал сержант Тэрли, – я не должен был вам позволять этого.

– Но я просто избавил Юго-западную железнодорожную компанию от хлопот по поимке пары немытых субъектов, «раскошеливших железку», – ответил Холмс, и сержант рассмеялся.

Мы тоже не раз посмеялись, когда Холмс нам все это рассказывал.

– Но каким образом провидение привело вас к нам на помощь? – спросил полковник.

– Провидение к этому непричастно, – ответил Холмс. – Когда мы с моим добрым сержантом приехали на конечную остановку, было слишком поздно, чтобы возвращаться в Лондон, и мы вынуждены были ждать до утра. Ночью я снова размышлял над гластонберийским фрагментом, так что, приехав в Лондон, я должен был предпринять кое-какие шаги, после чего отправился на Бейкер-стрит, где прочел ваши телеграммы.

Он налил себе чашку кофе и вытащил из кармана листок бумаги.

– Я телеграфировал вам в Росс, но вместо ответа получил вот это сообщение от Порлока: «Д. послал людей в Херефордшир». Я не мог недооценивать сообразительности Дрю и был уверен, что он с легкостью выследит вас, поэтому боялся, что вы попадете в сложный переплет. Я понял, что вы не сидели сложа руки и отправились в Уормлоу, куда я и поспешил.

– Ну а ваша маскировка и этот экипаж, оказавшийся вовремя там, где нужно? – спросил я. – Каким образом вы узнали, что мы попали в ловушку?

– Когда я расспрашивал о вас в гостинице, туда явился некий Тэки Боутмен. Он мне и рассказал обо всем.

– Тэки Боутмен? – воскликнул я. – Это кто такой?

– Вы наняли мистера Тэки Боутмена показать вам родник. После того как он выполнил это несложное поручение, бандиты оглушили его. А так как он до этого здорово накачался сидром, ушиб оказался не столь опасным. Он рассказал мне о засаде и с выгодой для себя одолжил мне свой примечательный костюм. Оказавшись на месте, я понял, что вы укрываетесь в рощице. Было нетрудно догадаться, что единственная для вас возможность спастись – это с наступлением темноты ползти по канаве. Я только позаимствовал с соседнего поля стадо овец, чтобы помочь вам.

Он закончил рассказ с видом фокусника, объясняющего главный секрет своих манипуляций. Мы с Харденом опять захохотали.

– Такое впечатление, что я с каждым днем все больше становлюсь вашим должником, – заметил Харден.

– Не думайте об этом, полковник, – ответил Холмс. – Ватсон может вам подтвердить, что я, как правило, стараюсь избегать дел, которыми занимаются обычные частные сыщики и ищу такие, которым присуща некоторая неординарность. Вы предоставили мне такую возможность, и это я ваш должник.

Рассказ Холмса на время заставил меня забыть о наших неудачах, но теперь мои мысли вернулись к Уормлоу, и я сказал:

– Холмс, вы, очевидно, следовали той же логике поисков, но, должен признаться, мы с полковником убедились в том, что взяли ложный след. Возвышенность, что недалеко отсюда, вполне может быть могилой сына Артура. Мы действительно нашли родник, но никаких колец и никакой другой могилы мы не заметили.

Полковник утвердительно кивнул, но, к моему удивлению, Холмс лишь слегка улыбнулся.

– Я как будто упоминал о том, – сказал он, – что еще немного поразмыслил над гластонберийским орнаментом и понял, к великому сожалению, что сделал очень распространенную ошибку.

– Как это? – удивился Харден.

– Я всегда понимал, что правильный ответ самый простой, но вот это как раз и оказалось ловушкой. Слишком доверчивое приятие очевидного может оставить незамеченным менее очевидное, но правильное решение. Боюсь, что именно так и получилось.

Мы безмолвно смотрели на Холмса.

– Вернувшись в Лондон, я не только убедился в своей ошибке, но и нашел более логичное решение нашей задачи и принял соответствующие меры.

– Соответствующие меры? – удивился я.

– Да, разумеется. И среди прочего заказал нам места в гостинице поблизости от Хаверфордвеста.

– Хаверфордвест! – воскликнул я. – Но ведь это так далеко отсюда – в Западном Уэльсе!

– Мне тоже так кажется, – ответил он невозмутимо, – но именно туда мы и должны отправиться, заехав в Росс за вашим багажом.

22

ОШИБКА ШЕРЛОКА ХОЛМСА

Мы прибыли в Хаверфордвест ближе к вечеру. Там нас ожидала деревенская повозка, на которой мы поехали по проселочной дороге к северу от города к так называемым Пресцелийским горам.

Это не настоящие горы, а цепь холмов, которые протянулись почти точно с востока на запад в графстве Пемброкшир, а их западная часть находится вблизи побережья. Недостаток высоты вполне компенсируется выразительностыо ландшафта. Он меняется при каждом повороте деревенской дороги и изменении погоды.

Хотя была уже почти середина лета, с гор дул прохладный ветер и рваные облака быстро неслись по вечернему небу. Мы тряслись по веселой долине между холмами, поросшими кустарником с желтыми цветами, ярко пылавшими в лучах вечернего солнца, а когда набегало облако, все вокруг темнело и погружалось в серо-зеленый сумрак. Холмы близко подступали к петлявшей дороге, и причудливые огромные валуны на склонах словно преграждали нам путь. Камни, явно поставленные рукой человека и служащие защитой от ветра, больше свидетельствовали о присутствии людей, чем немногочисленные дома и фермы, разбросанные на большом расстоянии.

Холмс сидел, сложив руки на набалдашнике простой деревянной трости и неотрывно глядел на пробегающий мимо пейзаж. Полковник Харден все время оглядывался по сторонам.

– Клянусь Небом, мистер Холмс! – воскликнул он. – Знай я заранее, каковы эти холмы с их каменьями, я бы не потратил столько времени зря в Лондоне и Стоунхедже. Ведь это настоящий первобытный ландшафт.

– Не надо бранить себя за то, что вы повторили ошибку наших историков, – сказал Холмс. – Они тоже всецело преданы Стоунхеджу и Эвбери и не отдают должного этим местам, хотя обилие древних захоронений и каменные круги свидетельствуют об обратном.

– Но теперь здесь почти никто не живет, – возразил я. – Я не припомню ни одной ссылки в исторических трудах на эти места.

– За исключением политических трактатов, – ответил Холмс. – А что касается исторических трудов, то в литературе нет ничего другого, что было бы так уязвимо с точки зрения достоверности. Ваши собственные описания моих приключений – просто образцы точности по сравнению со школьным учебником истории.

– Вижу, вы не очень-то цените усилия историков, – пошутил я.

– Я их вообще ни во что не ставлю, – ответил Холмс, игнорируя мое желание пошутить. – Они редко дают достоверный материал и рвут друг друга на части, словно стервятники, строя свои в высшей степени претенциозные, предположения о том, что они считают фактами.

– Но тогда я обязательно должен запечатлеть эти древние камни, – сказал Харден, – и посмотреть, не может ли взгляд ученого выявить подлинные памятники, которыми пренебрегали историки.

– Вы получите такую возможность, – сказал Холмс, – потому что в Уэльсе мы будем вести наши поиски под видом археологов.

Мы перевалили через гряду холмов и оказались к северу от них в небольшой узкой долине, залитой солнцем. Наша повозка остановилась неподалеку от каменного коттеджа. Мы выбрались из нее, оцепеневшие от долгой неподвижности, и, пока разминались, кучер внес в дом нашу поклажу.

– Ну вот, с прибытием, – сказал он наконец. – Миссис Уильямс уже накрыла стол к ужину, как вы и просили, сэр, и надеюсь, вы останетесь довольны.

Холмс поблагодарил кучера, расплатился с ним, и он уехал в сгущающейся темноте, а мы стали осваиваться на новом месте.

Внутри коттедж оказался больше, чем я предполагал. По фасаду была расположена одна большая комната. В одном ее конце, по обе стороны камина, стояли две большие деревянные скамьи с высокими спинками, а на другом, между двумя дверями, – простой стол, щедро уставленный блюдами.

Мы быстро расправились с превосходным холодным ужином, и наше настроение значительно улучшилось. Закурив трубку, я решил расспросить Холмса.

– Ну, Холмс, – начал я, – вы, ничего не объяснив, провезли нас почти через весь Уэльс. Можно теперь узнать, зачем?

– Ватсон, – ответил он с упреком. – Вы же знаете, я всегда придерживался того мнения, что результаты более внушительны, чем методы. Я уже говорил вам, что обнаружил, в чем моя ошибка.

– Но это, наверное, ошибка незначительная, иначе весь гластонберийский текст теряет смысл, – заметил Харден.

– Вот здесь-то и зарыта собака, – ответил Холмс. – И ваши поиски в Уормлоу тому доказательство.

– Разумеется, – согласился я. – Но тот факт, что Уормлоу оказался не тем местом, которое мы разыскиваем, еще не свидетельствует об ошибочности примет.

– Хороший аргумент, Ватсон, – сказал Холмс. – Вижу, вы все-таки извлекли маленькую пользу из моих частых проповедей о природе дедуктивного метода. В общих чертах вы правы, но однако, если вы вспомните о причинах, побудивших нас выбрать именно Уормлоу, вы поймете, что я имею в виду.

– Мы направились в Уормлоу из-за уверенности, что именно там находится могила сына короля Артура, – ответил Харден. – И, насколько мне известно, мы ее нашли. А также родник. Отсутствуют лишь другие приметы.

– Совершенно верно, – ответил Холмс. – Мы начали с того, что искали могилу сына Артура, но, найдя ее, поняли, что находимся не там, где нужно. Даже если бы я не понял, что ошибся, само место это бы доказало. Уормлоу был бы точным местом, если бы мы правильно поняли текст, скрытый смысл орнамента и его приметы. Однако мы перевели его неправильно, вот отсюда и ошибка.

– Как же это? – удивился я.

– Давайте снова поразмыслим над приметами, – ответил Холмс и, вынув записную книжку, написал все заново.

– Значит, так, кроме библейской цитаты, вот текст, который мы нашли в орнаменте.

Мы взглянули на страницу и кивнули в знак согласия:

– Припоминаю, – продолжал Холмс, – я много распространялся о том, как важно во время анализа распознавать смысл орнамента, но, признаюсь, я просмотрел кое-что вот здесь. – И он постучал по листку.

– Но должен признаться, что я ничего не увидел, – сказал полковник.

– Учтите, надо читать указания так, как они даны, – сказал Холмс – Hanging stone – уе great waste – three rings – gorse grave – ye grave of Arthur's son – ye ringed well. Вы не заметили здесь ничего странного?

– Нет, не заметил, – сознался я.

– Примет шесть, – ответил Холмс. – Но только в трех случаях стоит определенный артикль уе.

Мы с Харденом совершенно терялись в догадках.

– Вам не кажется, что существует некая разница между hanging stone, three rings, gorse grave и другими приметами?

– Да, как будто, – медленно ответил Харден. – Но что из этого следует?

– Ye hanging stone с определенным артиклем указывает на определенный известный камень, от которого можно с уверенностью начинать поиски. Снимите определенный артикль, и это будет любой «нависший камень». Даже если в тексте содержалось бы указание на местность, все равно оно было бы недостаточно точным.

– Так значит, здесь отсутствует точное указание места, где его искать? – спросил я.

– Да, такого указания не было, – ответил Холмс, – потому что текст начинается с библейской цитаты, которая определяет смысл послания, и кончается несомненным проклятием тому, кто найдет это спрятанное место.

– Тогда я просто не знаю, что делать, – заметил Харден.

– Нужно также подумать, – продолжал Холмс, – не прочли ли мы ошибочно само указание.

– Есть несколько других возможностей, – ответил я. – Ranging stone[15], ringing stone[16], singing stone[17], winging stone[18], но все они кажутся бессмысленными рядом с hanging stone.

– Но не на английском, уверяю вас, – сказал Холмс. – И я сразу удивился, почему монах, который был, очевидно, кельтского происхождения, и его литературным языком была латынь, написал свое руководство на английском языке.

– Но ведь тем не менее это английский язык, – возразил Харден.

– Слова, написанные по-английски, на другом языке имеют иной смысл.

Пока я раздумывал над этим странным заявлением, по лицу полковника скользнуло задумчивое выражение, словно он что-то вспомнил. Через минуту он сказал:

– Не знаю, как в Англии, но в Америке существуют звенящие скалы. Я сам их видел.

– Неужели, – усмехнулся я, – и что же они собой представляют?

– Это скалы на Далавар-ривер в Пенсильвании, округе Бакс. Они звенят, словно колокола. Несколько лет назад я присутствовал на собрании Исторического общества. Там был один ученый, который играл разные мелодии на обломках скал. Это какие-то вулканические породы.

Холмс улыбнулся.

– Полагаю, вы на ошибочном пути, полковник, – сказал Холмс. – Вспомните, что мы не в Штатах и, по сути дела, не в Англии. Это Уэльс. И если вы извините меня, я сейчас лягу спать. Утром надо еще кое-что приготовить для дальнейших поисков.

23

ШЕРЛОК ХОЛМС НАБЛЮДАЕТ

Было свежее солнечное утро, когда меня разбудила миссис Уильямс. Пока я брился, она суетилась в кухне, и, когда я вышел в столовую, полковник Харден уже сидел за столом. В раскрытые окна были видны залитые солнцем холмы, и мое вчерашнее невеселое настроение сразу улетучилось. Из кухни доносились аппетитные запахи.

Я сел, и полковник налил мне чашку кофе.

– Доброе утро, доктор, – сказал он. – Мистер Холмс рано встал и уже ушел из дому.

Я очень удивился, так как думал, что Холмс еще в постели.

– Встал и ушел! – воскликнул я. – Это так на него не похоже.

– Ну, как я догадываюсь, у него есть какие-то дела, – ответил полковник. – И я полагаю, он нам все объяснит, когда вернется, а может быть, и нет, если не захочет.

Миссис Уильямс едва успела подать нам завтрак, как стукнула входная дверь и вошел Холмс с деревянной тростью в руке, взлохмаченный от ветра и раскрасневшийся от ходьбы. Потирая руки, он улыбнулся и направился к столу.

– Самого доброго вам утра, джентльмены, – сказал он приветливо. – Ватсон, думаю, что ваши рекомендации относительно ходьбы заслуживают некоторого внимания. Быстрая прогулка по вересковым пустошам и болотам вызвала у меня аппетит.

За все время нашего знакомства Шерлок Холмс никогда не прогуливался ради моциона, несмотря на мои постоянные увещевания. Не замечал я также, чтобы он изменял своим привычкам.

Поэтому я понял, что краска на его лице и улыбка вызваны не столько ходьбой и утренним свежим ветерком, сколько тем, что подтвердилось какое-то его предположение, о котором он ничего нам не сказал.

Покончив с обильным завтраком, Холмс закурил трубку и снова улыбнулся.

– Я попросил миссис Уильямс приготовить нам холодный второй завтрак, – сказал Холмс. – А если вы возьмете свою камеру, полковник, мы сможем оправдать нашу репутацию археологов, одновременно наслаждаясь чудесной погодой.

– А у меня создалось такое впечатление, что вам нужно к чему-то подготовиться, – сказал я, удивленный хорошим настроением моего друга.

– Мои приготовления уже наполовину закончены, – ответил Холмс. – А вторая половина зависит от других людей и может затянуться на день-два. Мы можем воспользоваться перерывом в делах.

Харден достал фотокамеру, и мы отправились в путь на маленькой, но крепкой повозке миссис Уильямс. Мой друг повез нас к западной части холмов, где они возвышались над вересковой долиной, плавно поднимающейся к покрытой трещинами скале, напоминавшей замок, созданный природой на самой высокой части холмистой гряды. С этих высот можно было увидеть Принси-пэлити[19], сверкающие волны моря и, по словам Холмса, даже берега Ирландии.

В долине Холмс показал нам пересекающиеся каменные круги – то, что осталось от поселений наших предков, и полковник их сфотографировал. Все это время Холмс обрушивал на нас поток сведений об этих древних памятниках и кельтиберах, которые их создали. Он пояснил, как его знание халдейского языка, который он считал праотцом всех европейских языков, помогло ему узнать историю наших предков. Он рассказал нам о маленьких, смуглых, темноглазых людях, которые пришли в эти края, по их собственной легенде, «из земли за Константинополем» и принесли с собой язык, производный от праотца всех языков, и почитание восточного культа Великой Богини-Матери.

И, глядя на одинокий камень, возвышающийся среди зарослей вереска, Холмс объяснил, как эти люди поставили его и почему и что корни этого культа в Северной Америке и Средиземноморье.

Холмс всегда зачаровывал своим умением рассказывать, и я мог слушать его часами, но сегодня я чувствовал, что его ум и внимание заняты не только давно минувшими событиями. Я достаточно хорошо знал Холмса и понимал, что когда он направляет свою трость к горизонту, то одновременно очень внимательно своим необыкновенно зорким взглядом охватывает близлежащие окрестности.

Мы дошли до тропинки на северном склоне холмов и, когда повернули направо от нее, перед нами открылся такой захватывающий вид, который вряд ли встречался мне когда-либо.

Над цветущим травяным ковром поднимались изъеденные временем острые и неровные гранитные колонны, поддерживающие плоское перекрытие. Очевидно, это было одно из древних захоронений, руины которых разбросаны по всем нашим западным графствам и которые представляют собой места упокоения тех, кого народ особенно почитал. Именно поэтому предки и выбирали такие торжественно-величественные, прекрасные в своем драматизме места для могил. Обрывистый склон холма спускался к морской бухточке, ярко сверкавшей на солнце, а за ней гряда простиралась далеко на север.

Пока Харден снимал виды, мы с Холмсом открыли рюкзаки и достали припасы миссис Уильямс. Солнце стояло высоко, и на небе не было ни одного облака. Мы сидели в тени древней могилы и закусывали. Наш поход по холмам и плотная еда клонили в сон, и вскоре я заснул, удобно опираясь спиной об одну из колонн.

Когда я проснулся, то увидел, что Хардена тоже сморил сон. Холмса не было видно. Как только я встал, полковник тоже проснулся.

– А где Холмс? – спросил я.

– Он сказал, что ему надо порастрясти слишком плотный завтрак, и ушел вон в том направлении, – ответил полковник и указал на юг.

Мы не спеша поднялись на холм и осмотрелись. Через некоторое время я заметил Холмса. Он стоял в тени дерева на расстоянии двухсот ярдов, приставив бинокль к глазам. В глубокой задумчивости я потихоньку соскользнул вниз к могильному памятнику. Было очевидно, что, несмотря на попытки развлечь нас с полковником, сам Холмс опасался, что за нами следят. Я вспомнил о засаде в Уормлоу и подумал, что сейчас мы находимся в еще более отдаленной и менее населенной местности, чем раньше, и нападение банды Дрю здесь делает нас более беззащитными. Поэтому я решил быть настороже, но ничего не говорить полковнику.

Через несколько минут Холмс присоединился к нам, сказав, что опять прогуливался в интересах здоровья, и, покончив с остатками провизии, мы пустились в обратный путь.

Вечер мы провели дома, за общим разговором, и Холмс снова показал себя эрудитом и остроумным комментатором, и все же он был настороже.

На закате, когда за окнами покраснели вершины холмов, мы зажгли лампу. Уже совсем стемнело, а мы все еще сидели вокруг стола, куря и болтая, и я по-прежнему ощущал, что Холмс ни на минуту не ослабляет напряжения. Мои чувства были обострены сознанием, что мой друг чего-то опасается, и мне нелегко было скрывать свое беспокойство и не вздрагивать при малейшем шорохе. Вскоре я понял, что и полковник столь же обеспокоен.

Неожиданно за окном крикнула ночная птица, и полковник встрепенулся.

– Что это было? – спросил он.

– Местная фауна празднует наступление ночи, – беспечно ответил Холмс.

Опять раздался тот же звук, и Харден встал из-за стола.

– Я не знаю, как кричат ваши птицы, – сказал он мрачно, – но вот у этой, мне кажется, почти человеческий голос. Пожалуй, пойду посмотрю.

Холмс тоже встал:

– Простите, полковник, но моя опека над вами остается в силе. Если надо пойти на разведку, то, полагаю, это моя обязанность.

Быстрым движением он погасил лампу, и к тому времени, когда наши глаза привыкли к темноте и можно было хоть что-то разглядеть, он уже выскользнул за дверь.

Мы молча ожидали его в темной комнате, осторожно выглядывая из окон, но ничего нельзя было разглядеть.

– А чего мистер Холмс опасается? – спросил Харден.

– Опасается?

– Доктор, ваш друг сегодня как на иголках. Он чего-то ожидает, каких-то событий. Он вам ничего не говорил?

– Полковник, – ответил я ему, – вы уже достаточно долго знакомы с Шерлоком Холмсом и должны знать, что он не склонен рассказывать о своих дедуктивных умозаключениях кому бы то ни было, пока полностью в них не будет уверен. Я научился терпеливо ждать и всецело полагаться на его неизменное мужество и необычайные мыслительные способности.

В этот момент стукнула дверь, и Холмс снова появился в столовой. Он опять зажег лампу и улыбнулся:

– Если вы думаете, что нас окружили приспешники Дрю, то я могу вас успокоить. Нам угрожают только несколько пасущихся овец, и мы можем спать спокойно. Завтра, надеюсь, я смогу закончить ваше дело, полковник.

И ничего более не сказав, он пожелал нам спокойной ночи.

На следующее утро Холмс снова встал раньше всех, но не отправился на прогулку, а приветствовал нас, сидя за столом, когда мы вышли к завтраку. Миссис Хадсон переслала нам лондонские газеты, и очень скоро Холмс превратил наше валлийское жилище в подобие Бейкер-стрит с ворохом газет на полу.

После завтрака Харден стал проявлять признаки нетерпения, потому что мой друг невозмутимо попивал кофе и курил уже вторую папиросу.

– Мистер Холмс, – сказал, помолчав, полковник. – Я правильно вас понял, что мое дело сегодня будет закончено? Мы можем вам чем-нибудь помочь?

– Не думаю, – ответил Холмс и снова обратился к газетам.