Удобно устроившись на мягкой лесной почве, Уитни наблюдала за Дугом в бинокль. Он очень ловко передвигается, решила она. Почти все время, с того момента как они встретились, ей приходилось бежать рядом с ним, поэтому Уитни не могла до сих пор оценить легкость его движений. Впечатляюще, подумала она и прикоснулась языком к верхней губе, вспомнив, как он целовал ее в воде.

Он гораздо опаснее для нее, напомнила себе Уитни, чем она думала вначале.

Когда Дуг скрылся в хижине, она начала медленно поворачивать бинокль. Дважды она уловила какое-то движение, но в конце концов выяснила, что это всего лишь какие-то зверьки. Погреться на солнце вышло животное, похожее на дикобраза, подняло голову, принюхалось и вновь исчезло в кустах. Уитни слышала жужжание и гудение насекомых. Это напоминало ей об улетевшем вертолете. Она сосредоточила все свое внимание на Дуге, желая, чтобы он поспешил.

Селение внизу казалось маленьким и грязным, но все равно здесь Мадагаскар казался гораздо более привлекательным, чем та местность, по которой они шли последние два дня. Здесь было зелено и влажно, здесь была жизнь. Услышав шорох листьев над головой, Уитни догадалась, что там тоже живут птицы или насекомые. В бинокль она заметила жирную серую куропатку, низко пролетевшую над поляной.

Уитни чувствовала запах травы и легкий аромат цветов, растущих в тени. Под упругим мхом, на который опирались ее локти, находилась темная, плодородная почва. В нескольких метрах от этого места холм круто обрывался, и под действием эрозии обнажилась скала. Уитни лежала неподвижно, и ничто не нарушало звенящей тишины, полной тайн. Именно об этом она мечтала с тех пор, как Дуг впервые упомянул о Мадагаскаре.

Неужели всего несколько дней назад, подумала Уитни, они были в ее нью-йоркской квартире и Дуг, возбужденно расхаживая по комнате, пытался выманить у нее деньги? Все, что предшествовало той ночи, уже казалось ей сном. Тогда, после возвращения из Парижа, она даже не успела распаковать вещи и сейчас о своей поездке туда не может вспомнить ничего примечательного. А с того момента, как Дуг вскочил в ее машину на Манхэттене, она забыла о скуке.

Ее жизнь стала гораздо интереснее, решила Уитни. Она снова посмотрела на хижины, но все было спокойно так же, как и до тех пор, когда Дуг начал спускаться по склону холма. Он большой специалист в своем деле, подумала Уитни. У него проворные руки, точный глаз и очень легкая, гибкая походка.

Она, конечно, не собиралась менять профессию, но было бы забавно, подумала Уитни, если бы он научил ее нескольким трюкам. Она способная ученица., и руки у нее ловкие. Именно это, а также природный вкус и железная хватка, а не помощь ее влиятельной семьи помогли Уитни добиться неплохих результатов в своем деле. Разве в том, чем занимается Дуг, требуются не такие же способности?

Может быть, просто ради интереса она как-нибудь попробует себя в таком черном деле, как воровство, в конце концов, черный всегда был одним из ее любимых цветов.

Если память ей не изменяет, у нее были очень приятный свитер из черной ангорской шерсти и пара черных джинсов. Да, она теперь точно вспомнила, такие аккуратные черные джинсы с серебряными заклепками на одной штанине. В общем, надев пару черных тапочек, она сразу будет полностью экипирована.

Для начала можно попробовать семейное поместье на Лонг-Айленде. Там такая сложная и изощренная охранная система, что отец регулярно ее включал, а потом орал на слуг, чтобы они ее отключили. Если они с Дугом смогут ее проскочить…

Там есть Рубенс, совершенно чудовищный поднос из чистого золота, который дедушка подарил ее матери, еще несколько, подходящих вещей. Лотом она сложит все в коробку и отправит в нью-йоркский офис отца. Он, тогда с ума сойдет.

Эта мысль ее развеселила. Размечтавшись, Уитни на миг забыла о бинокле и едва не прозевала движение на востоке. Вздрогнув, она повернула бинокль чуть дальше вправо и навела на резкость.

Три медведя возвращаются, подумала она. И могут обнаружить, что кто-то съел их кашу.

Уитни набрала в легкие воздух, чтобы свистнуть, но тут за ее спиной, совсем близко, кто-то заговорил, заставив ее замереть.

– Мы их прижмем к ногтю. – Сзади, чуть выше по склону, послышалось шуршание листьев. – В любом случае удаче Лорда приходит конец. – Тот, кто говорил, не забыл прихватить с собой бутылку виски и размахивал ею перед собой. Другой рукой он дотронулся до носа, который Дуг сломал ему в баре на Манхэттене. – Я хочу первым выстрелить в Лорда.

– А я хочу первым выстрелить в женщину, – раздался другой голос, высокий и жалобный. Уитни почувствовала себя так, как будто что-то скользкое проползло по ее коже.

– Ты извращенец, – проворчал первый бандит, прокладывая себе дорогу через лес. – Можешь побаловаться с ней, Барнз, но помни, что Димитри хочет получить ее целиком. Что касается Лорда, то боссу все равно, сколько кусков от него останется.

Уитни неподвижно лежала на земле – страх сковал все ее мышцы. Она где-то читала, что сильный страх притупляет зрение и слух. Теперь она могла проверить это утверждение на себе. Уитни пришло на ум, что женщина, о которой они так небрежно говорили, – это она сама. Если бы они сейчас осмотрели склон, к которому приближались, то увидели бы ее, распростертую на земле подобно товару на рынке.

В отчаянии Уитни вновь посмотрела в сторону хижин. Дуг собирался принести ей чертовски нужные вещи, мрачно подумала она. Он может в любой момент появиться на открытом месте. Люди Димитри занимают очень удобную позицию на склоне и могут спокойно, как в тире, подстрелить его. А если он задержится ненадолго, направляющиеся домой малагасийцы устроят небольшую сцену, увидев, как он методически обворовывает их дома.

В первую очередь, скомандовала себе Уитни, нужно срочно найти укрытие получше. Немного приподняв голову, она осмотрелась. Лучше всего спрятаться затем широким, упавшим деревом, которое находится между ней и зарослями кустарника. Не давая себе времени на раздумья, она подхватила оба рюкзака и устремилась туда на всех парах. Поцарапав кожу о кору дерева, Уитни перекатилась через ствол и с глухим стуком упала на землю.

– Ты что-нибудь слышал?

Затаив дыхание, Уитни распласталась вдоль ствола. Теперь она даже не может взглянуть на дома и на Дуга. Но ей хорошо видна целая армия крошечных насекомых цвета ржавчины, скрывающихся в теле мертвого дерева. Борясь с отвращением, Уитни замерла в неподвижности. Дуг сейчас предоставлен сам себе, подумала Уитни. И она тоже.

Над ее головой зашуршала листва, и этот шорох прозвучал в ее голове как гром. Страх сковал Уитни, за ним подкатила волна головокружения. Как она будет объяснять своему отцу, что ее похитили в мадагаскарском лесу двое головорезов в то время, когда она в компании с вором пыталась найти потерянные сокровища?

У него не хватит чувства юмора.

Поскольку Уитни знала, каким бывает гнев отца, и не знала ничего о ярости Димитри, мысль о первом пугала ее гораздо больше, чем о втором. Она вжалась в дерево.

Шорох возобновился. Теперь бандиты не разговаривали, поиски проходили в молчании. Уитни пыталась представить, как они идут к ней, приближаются, проходят, но мысли ее были парализованы страхом. Молчание тянулось и тянулось. Пот выступил на лбу Уитни.

Она плотно зажмурила глаза, по-детски веря, что если я не могу тебя увидеть, то и ты меня не увидишь. Было легко задерживать дыхание, когда кровь в жилах застывала и густела от страха. Прямо над головой Уитни раздался тихий звук. Смирившись, она открыла глаза На нее напряженно смотрели резко выделявшиеся на черном лице глаза гладкошерстного лемура.

– О Боже! – дрожащим голосом прошептала Уитни, но радоваться было рано. Послышались тихие шаги приближающихся бандитов, на уют раз они передвигались более осторожно. Интересно, вдруг подумалось Уитни, испытывают ли люди в Центральном парке Нью-Йорка такой же леденящий страх, когда на них ведется охота. – Брысь! – зашипела она на лемура. – Пошел отсюда! – Она строила ему гримасы, не смея пошевелиться. Явно скорее заинтересовавшись этим, чем испугавшись, лемур принялся строить гримасы ей в ответ. Уитни со вздохом закрыла глаза:

– Господи Иисусе!

Лемур защебетал, и оба бандита стремительно бросились вперед по склону.

Уитни услышала пронзительный возглас и резкий ответ пистолета, одновременно увидев, как совсем рядом с ней от дерева отлетела щепка. В тот же момент лемур спрыгнул со ствола и исчез в кустах.

– Идиот! – Уитни услышала короткий, резкий звук пощечины, затем – невероятно! – хихиканье. Именно это хихиканье – даже больше, чем выстрел, – заставило ее сжаться от страха.

– Я почти его достал. Еще сантиметр, и я подстрелил бы маленького выродка.

– Ну да, а теперь после твоего выстрела Лорд, наверно, удирает отсюда, как кролик.

– Я люблю стрелять кроликов. Когда нажимаешь на спуск, маленькие твари замирают и смотрят прямо на тебя.

– Вот дерьмо! – Уитни различила в голосе второго отвращение и почти прониклась к нему симпатией. – Пошли. Ремо приказал двигаться на север.

– Я чуть не снял обезьяну. – Снова послышалось хихиканье. – Никогда еще не стрелял в обезьян.

– Извращенец.

Это слово и новый приступ смеха прозвучали уже тише. Еще несколько минут Уитни лежала на земле, неподвижная и немая, как камень. Насекомые ползали по рукаву ее блузки, но Уитни не пошевелилась. Она решила, что нашла очень подходящее место, чтобы провести ближайшие несколько дней.

Когда к ее губам прикоснулась чья-то рука, Уитни сжалась, как пружина.

– Дремлешь? – прошептал ей на ухо Дуг. Глядя в ее глаза, он увидел, как страх сменился облегчением, а облегчение – яростью. Из предосторожности его рука задержалась чуть подольше.

– Полегче, дорогая. Они еще не очень далеко.

– Меня чуть не застрелили! – зашипела Уитни, когда ее рот освободился. – Какой-то маленький писклявый подонок с пушкой.

Дуг посмотрел на свежую царапину над ее головой и пожал плечами:

– Мне кажется, ты выглядишь неплохо.

– Никакой благодарности. – Уитни отряхнула рукав блузки, с отвращением глядя, как насекомые падают в мох. Покаты там внизу играл в Робин Гуда, здесь прогуливались два отвратительных типа с отвратительными пистолетами. Они упоминали твое имя.

– Известность – это тяжелое бремя, – заметил Дуг. На этот раз они подошли близко, подумал он, снова взглянув на расщепленное выстрелом дерево. Слишком близко. Он маневрирует, меняет направление и тактику, но Димитри не отстает. Дуг знал, что испытывает тот, кого выслеживают, то ощущение страха, от которого дрожит все внутри, когда охотник подходит вплотную. Но он не собирается проигрывать. Дуг посмотрел в глубь леса и заставил себя успокоиться. Он не проиграет, раз он уже почти выиграл.

– Между прочим, ты очень плохо стояла на стреме.

– Ты должен учитывать, что мое внимание отвлекли и я не могла свистнуть.

– Я чуть не попал в очень деликатную ситуацию. – Ближе к делу, приказал себе Дуг. Если Димитри близко, им нужно двигаться быстрее. – Тем не менее мне удалось прихватить кое-какие вещи и выбраться оттуда, пока не собралась тол па.

– Неплохо. – Как она была рада, что он снова рядом с ней и не разрезан на множество кусочков. Но она ему об этом ни за что не скажет. – Потом был этот лемур и… – Уитни осеклась, увидев одну из вещей, которые принес Дуг. – Что… – начала она тоном, в котором чувствовались одновременно возмущение и любопытство, – ...это такое?

– Подарок. – Дуг поднял соломенную шляпу и подал ей. – У меня не было времени ее упаковать.

– Она совершенно безвкусная.

– Зато у нее широкие поля, – ответил Дуг и нахлобучил шляпу на голову Уитни. – Я не могу надеть тебе мешок на голову, так что придется носить эту шляпу.

– Как замечательно!

– Я принес тебе вдобавок к этой шляпе еще кое-какое снаряжение. – Он подал ей жесткое на ощупь бесформенное хлопчатобумажное платье, цвет которого напоминал выгоревший на солнце навоз.

– Дуглас, ну в самом деле! – Двумя пальцами Уитни приподняла рукав платья. Она почувствовала почти такое же отвращение, как тогда утром, когда ее разбудил паук. В конце концов, что безобразно, то безобразно. – Если я его надену, я упаду замертво.

. – Но как раз этого мы и пытаемся избегать, дорогая.

Уитни вспомнила, что она почувствовала, когда от дерева отлетела щепка всего в нескольким; сантиметрах от ее носа. И это привело ее к мыслей, что платье будет выглядеть немного лучше, если его некоторое время поносить.

– Ладно, я надену эту привлекательную штуку, а что будешь носить ты?

Дуг поднял еще одну соломенную шляпу, слегка сужающуюся кверху.

– Очень шикарно. – Уитни подавила смех, когда он вытащил длинную клетчатую рубашку и широкие хлопчатобумажные брюки – Хозяин, очевидно, очень любит поесть свой рис, – прокомментировал Дуг, демонстрируя широкую талию брюк. – Но мы справимся.

– Я не буду вспоминать об успехе твоей предыдущей маскировка, но…

– Ну и не надо. – Он скатал одежду. – Утром мы с тобой будем любящей малагасийской парой, направляющейся на рынок.

– А почему не малагасийской, женщиной и ее идиотом-братцем, направляющимися на рынок?

– Не испытывай судьбу.

Почувствав себя немного увереннее, Уитни осмотрела свои брюки. Они продрались на колене, зацепившись за кору дерева Дырка расстроила Уитни гораздо больше, чем пуля.

– Ты только посмотри! воскликнула она. – Если так пойдет и дальше, у меня не останется ни одной порядочной вещи. Я уже порвала юбку и совершенно замечательную блузку, а теперь это. – В дыру можно было просунуть три пальца. – Я ведь совсем недавно купила эти брюки в Вашингтоне.

– Послушай, я ведь принес тебе новое платье. Уитни взглянула на кучу одежды:

– Как остроумно!

– Скулить будешь потом, – сказал Дуг. – А сейчас скажи, не услышала ли ты чего-нибудь такого, о чем я должен знать.

Уитни посмотрела на него испепеляющим взглядом, протянула руку к рюкзаку и вытащила свою записную книжку:

– Эти брюки я запишу на твой счет, Дуглас.

– И только-то? – Повернув голову, он посмотрел, какую сумму она записывает. – Восемьдесят пять долларов? Кто, черт возьми, платит восемьдесят пять баксов за хлопчатобумажные джинсы?

– Ты, – сладким голосом ответила Уитни. – Будь благодарен за то, что я не прибавила налог. А теперь… – Удовлетворенная, она бросила книжку в свой рюкзак. – Один из них был гадом.

– Только один?

– Я имею в виду – настоящим гадом с голосом, как у слизняка. Он все время хихикал.

Дуг моментально забыл о своем растущем счете.

– Барнз?

– Да, так. Второй называл его Барнзом. Он пытался застрелить одного из этих хорошеньких маленьких лемуров и чуть не оторвал мне кончик носа. – Это натолкнуло ее на запоздалую мысль о том, что надо проверить, не нанесен ли ущерб ее лицу, и Уитни принялась рыться в рюкзаке в поисках пудреницы.

Если Димитри выпустил на волю своего любимого пса, значит, он чувствует себя уверенно. Барнз попал в команду Димитри не из-за своего ума или хитрости. Он убивал не ради денег или из практических соображений. Он убивал ради удовольствия.

– О чем они говорили? Что ты слышала? Удовлетворенная увиденным в зеркальце, Уитни немного припудрила нос.

– Было четко и ясно сказано, что первый из них хочет прикончить тебя. Звучало так, как будто у него к тебе есть личные счеты. Что же касается Барнза… – Снова разнервничавшись, она протянула руку к карману Дуга и вытащила сигарету. – Он предпочитает меня. Что, я думаю, означает некоторую дискриминацию.

На Дуга нахлынул такой прилив бешенства, что он едва не задохнулся. Пытаясь с ним справиться, Дуг, достав из рюкзака коробку спичек, дал прикурить Уитни и, не говоря ни слова, отнял у нее сигарету и глубоко затянулся.

Дуг никогда не видел Барнза в действии, немного слышал о его делах. И то, что он слышал, могло ужаснуть кого угодно, даже тех, видавших виды молодчиков, о существовании которых Уитни лучше было бы и не знать.

У Барнза была склонность к женщинам и к маленьким, хрупким вещам. Дугу рассказывали кровавую историю о Барнзе и одной маленькой хитрой воровке из Чикаго и о том, что от девушки осталось после их встречи.

Дуг смотрел на тонкие, длинные пальцы Уитни, элегантно держащие сигарету. Барнзу не удастся заполучить ее в свои потные руки. Скорее Дуг их ему отрубит.

– Что еще?

Это было сказано таким тоном, какой Уитни довелось слышать от Дуга только два раза: когда он держал в руках ружье и когда схватил ее за горло. Уитни сделала долгую затяжку. С ним было гораздо проще, когда он пребывал в веселом настроении. А когда его глаза становятся такими, как сейчас, холодными и беспощадными, она не знает, как ей себя вести, что говорить.

Уитни вспомнила комнату отеля в Вашингтоне и молодого официанта, по белой куртке которого растекалось красное пятно.

– Дуг, оно этого стоит?

Напряженный взгляд Дуга был прикован к склону над их головами.

– Что?

– Ну, твой конец радуги, твой золотой мешок. Эти люди охотятся за тобой, они убьют тебя, а ты рискуешь жизнью только ради того, чтобы золото звенело у тебя в кармане.

– Я хочу, чтобы оно не просто звенело в кармане, дорогая. Я собираюсь купаться в нем.

– Они будут в тебя стрелять, и тебе придется все время от них убегать.

– Пусть. Но у меня все-таки кое-что будет. – Дуг обернулся и посмотрел на нее. – В меня ведь уже стреляли. И я уже много лет от кого-нибудь убегаю.

Уитни ответила таким же напряженным взглядом.

– Когда ты остановишься?

– Когда у меня будет кое-что. И на этот раз я Получу, что хочу. – Дуг выдохнул клуб дыма Как бы объяснить ей, дочери короля мороженого, что значит, имея голову на плечах, просыпаться утром с двадцатью долларами в кармане? Поверит ли Уитни, если он скажет, что рожден для большего, чем двадцатипятицентовая суета? У него есть мозги, есть опыт, и все, что ему нужно, – это деньги. Много денег. – Да, это стоит того.

Уитни молчала, зная, что сейчас ей по-настоящему не понять его желания. Придется пока обойтись без этого. Здесь дело не в алчности. Обуревавшее его чувство гораздо более сложное – как честолюбие, и гораздо более личное – как мечта. И не важно, подчинится ли она своему первому импульсу или какому-то более глубокому чувству, она все равно будет с Дугом.

– Они направляются на север. Первый из них сказал, что это приказ Ремо. Они хотят нас поймать здесь или вытеснить туда, где нас легче обнаружить.

– Логично. Поэтому ночевать мы остаемся здесь.

– Здесь?

– Настолько близко к хижинам, насколько возможно, чтобы нас не заметили. – Дуг с сожалением посмотрел на сигарету, которую он докурил до самого фильтра. – В путь мы отправимся сразу, как рассветет.

Уитни взяла его за руку:

– Я хочу большего.

Дуг посмотрел на нее долгим взглядом, напомнившим о том, что произошло у водопада:

– Чего большего?

– 3а мной охотились, в меня стреляли. Несколько минут назад я лежала вот за этим деревом и гадала, сколько мне еще осталось жить. – Глаза Уитни смотрели решительно, но ей пришлось сделать глубокий вздох, чтобы ее голос не дрожал – Я в такой же опасности, как и ты. Дуг. Поэтому я должна видеть бумаги.

Он давно уже ждал этого разговора и только надеялся, что они успеют больше сблизиться, когда это произойдет. Дуг вдруг понял, Что больше не думает о том, как бы 6т нее избавиться Кажется, в конце концов он смирился с тем, что приходится работать с партнером Но полного равенства все-таки не будет Дуг достал из рюкзака конверт, просмотрел его содержи мое и нашел письмо, которое не было переведено. Он полагал, что, если письмо не переведено, значит, оно не такое уж и важное. С другой стороны, он не мог его прочесть. Может, Уитни найдет там что-нибудь полезное.

– Вот. – Перед тем как снова сесть на землю, он вручил ей аккуратно запечатанный листок.

Они обменялись настороженным и, недоверчивыми взглядами, и Уитни посмотрела на листок. Он был датирован октябрем 1794 года.

«Дорогая Луиза», – Прочитала она. – Я пишу это письмо и молюсь, чтобы оно дошло до тебя и застало в добром здравии. Даже сюда доходят известия из Франции. В нашем поселении нас, французов, очень мало, но и здесь тлеет ненависть. Мы убежали от одной войны, а оказались лицом к лицу с другой. Кажется, от политических интриг никуда не убежать. Каждый день мы ждем прибытия изгнанников и французских войск. Мое сердце разрывается от отчаяния, и я не знаю, следует ли мне их приветствовать или от них прятаться.

Наше изгнание скрашивает удивительная красота здешней природы. Море близко, и по утрам мы с Даниэль ходим на берег собирать ракушки. Она очень выросла за последние месяцы, а видела и слышала столько, сколько не дай Бог увидеть и услышать взрослому человеку. Но время идет, и страх в ее глазах постепенно исчезает. Она собирает цветы, каких я никогда и нигде не видела. Жеральд все еще оплакивает королеву, но я чувствую, что со временем мы сможем здесь быть счастливыми.

Я пишу тебе, Луиза, и умоляю еще раз подумать о том, чтобы присоединиться к нам. Даже в Дижоне ты не в безопасности. Я слышала рассказы о том, как дома были сожжены и разграблены, а люди отправлены в тюрьму или на казнь. Здесь живет один молодой человек, который получил известие, что его родителей увезли из их дома под Версалем и повесили. Я постоянно думаю о тебе и отчаянно боюсь за твою жизнь. Луиза, ты моя сестра и я хочу, чтобы ты была со мной, в безопасности. Жеральд собирается открывать магазин, а мы с Даниэль посадили огород. Мы ведем простую жизнь, но здесь нет гильотины и нет террора.

Мне нужно столько много рассказать тебе. Есть вещи, которые нельзя доверять бумаге. Дело в том, что всего за несколько месяцев до смерти королевы Жеральд получил от нее послание, в котором она просила его выполнить одно поручение.

Это тяготит Жеральда. В простой деревянной шкатулке он хранит часть Франции и Мари, которой всегда будет верен. Умоляю тебя, не оставайся верной тому, что обернулось против тебя. Не поступай так, как мой муж, – не привязывайся сердцем к тому, что уже не имеет будущего. Расстанься с Францией и с прошлым, Луиза. Приезжай в Диего-Суарес. Преданная тебе сестра, Магдалина".

Медленным жестом Уитни вернула ему письмо:

– Ты знаешь, что это такое?

– Письмо. – Нельзя сказать, что оно не произвело на него впечатления. Дуг спрятал письмо в конверт. – Эта семья прибыла сюда, убегая от революции. Из других документов известно, что этот Жеральд был чем-то вроде камердинера у Марии-Антуанетты.

– Это важно, – заметила Уитни.

– Чертовски важно. Каждая бумага здесь очень важна, потому что каждая из них – фрагмент головоломки.

Уитни смотрела, как он укладывает конверт в свой рюкзак:

– И только?

– А что еще? – Дуг бросил на нее короткий взгляд. – Конечно, я чувствую жалость к этой леди, но она умерла уже довольно давно. А я жив. – Он положил руку на рюкзак. – Вот это позволит мне жить так, как я хочу.

– Этому письму почти двести лет.

– Это верно, и сейчас из того, о чем там говорится, существует только содержимое маленькой деревянной шкатулки. Оно будет моим.

Уитни с минуту смотрела на него. Напряженный взгляд, чувствительный рот. Вздохнув, она покачала головой:

– Жизнь не простая штука, правда?

– Да. – Желая согнать с ее лица это напряженное выражение, он улыбнулся:

– А кто хочет, чтобы она была простой?

Она еще подумает над этим, решила Уитни. Потом попросит показать ей остальные бумаги. А сейчас она хочет только отдохнуть душой и телом. Уитни встала:

– Что теперь?

– Теперь… – Дуг осмотрелся. – Нам надо позаботиться о ночлеге.

Разбив примитивную стоянку в чаще на холме, они поужинали, не разжигая костра. Холодный ужин был скуден – подаренное мерина мясо, пальмовое вино. Ночью они посменно дежурили. В первый раз с тех пор, как началось их совместное путешествие, Дуг и Уитни почти не разговаривали. Их разделяли ощущение опасности и воспоминания о той бессмысленной сцене у водопада.

Встающее из-за горизонта солнце залило лес золотыми потоками, проблесками розового и зеленого. Запах стоял такой, как будто внезапно распахнулись настежь двери оранжереи. Воздух был ласковым, свет создавал сказочное впечатление, веселые голоса птиц приветствовала солнце. На листьях деревьев и на траве блестела роса. Под солнечными лучами крошечные капли переливались всеми цветами радуги.

Это был настоящий райский уголок!

Утренняя прохлада заставила Уитни придвинуться поближе к источнику тепла – к лежащему рядом Дугу. Когда его рука нежно коснулась ее волос, она, не просыпаясь, положила голову на его плечо.

Было не жаль потратить время на то, чтобы разглядывать ее. После долгой, напряженной ночи Дуг решил доставить себе такое удовольствие. Ее лицо изумляло. Когда Уитни спала, было отчетливо видно, какие у нее мягкие черты лица. Когда она бодрствовала, колючий характер не позволял этого разглядеть, все внимание приковывали к себе ее глаза. Теперь, когда они были закрыты. Дуг смог оценить красоту ее лица, безупречную чистоту кожи.

С такой женщиной мужчина может очень быстрое потерять голову. Хотя Дуг все еще был далек от этого, он уже пару раз оступился.

Он хотел заниматься с ней любовью, не спеша, с наслаждением, при свечах, на широкой упругой постели с кучей подушек и шелковыми простынями. Его воображение услужливо нарисовало ему эту сцену. Да, он всего этого хотел, но мало ли чего он в своей жизни хотел! Дуг считал, чтобы добиться успеха, необходимо уметь отделять то, что ты хочешь, от того, что ты можешь подучить., и то, что ты можешь получить, от того, за что можешь расплатиться. Он хотел Уитни и у него были, шансы ее заполучить, но инстинкт подсказывал ему, что расплатиться он не сможет.

Женщины, подобные ей, умеют набросить на мужчину тугие и прочные путы и затем затягивают их до тех пор, пока не свяжут мужчину порукам и ногам. Дуг не хотел, чтобы его связывали или привязывали. Хватай деньги и беги, напомнил он себе название игры. Уитни во сне пошевелилась и вздохнула. Дуг сделал то же самое, но сна у него не было ни в одном глазу.

Нужно сохранять дистанцию, решил он. Протянув руку, Дуг потряс Уитни за плечо:

– Проснись и пой, герцогиня.

– Х-м-м? – Она свернулась калачиком, как дремлющая кошка, еще плотнее прижавшись к нему.

Дугу пришлось сделать очень долгий и медленный выдох.

– Уитни, держи свою задницу наготове. Эта фраза проникла в ее сознание сквозь облако сна. Нахмурившись, Уитни открыла глаза:

– Я не уверена, что половина золотого мешка стоит того, чтобы каждое утро слышать твои очаровательные остроты.

– Я не собираюсь стариться с тобой вместе. Если захочешь выйти из игры, только скажи.

Только в этот момент она поняла, что их тела прижаты друг к другу и он и лежат, как любовники после страстно проведенной ночи. Уитни приподняла тонкую, изогнутую бровь:

– Чем это ты занимаешься, Дуглас?

– Пытаюсь тебя разбудить, – небрежно сказал он. – Я весь измучился, пока ты по мне ползала. Я давно догадывался, что тебя привлекает мое тело.

– Нет, вовсе нет. Меня привлекает мысль вонзить в него свои зубы. – Оттолкнув его, Уитни села и движением головы отбросила волосы на спину. – О Боже!

Рефлекс у Дуга сработал четко. Через мгновение Уитни оказалась под ним. Хотя оба этого не осознали, Дуг совершил один из немногих в своей жизни совершенно бескорыстных поступков. Не задумываясь о собственной безопасности или выгоде, он прикрыл ее Тело своим.

– Что случилось?

– Боже мой, неужели ты всегда будешь так плохо со мной обращаться? – Уитни вздохнула и показала пальцем вверх. Дуг осторожно взглянул в том же направлении.

Прямо над головами, на верхушках деревьев, они увидели десятки лемуров. Их тонкие тела были выпрямлены, длинные руки подняты вверх, к небу. Обезьянки напоминали впавших в экстаз язычников, присутствующих при жертвоприношении.

Дуг вслух выругался и расслабился.

– Ты еще увидишь много этих маленьких ребят, – сказал он Уитни, отстранившись от нее. – Сделай мне одолжение, не кричи всякий раз, когда мы на них натыкаемся.

– Я не кричала. – Уитни была слишком очарована этим зрелищем, чтобы проявлять недовольство. Она села и, подтянув к себе колени, обхватила их руками. – Они как будто молятся или поклоняются восходу солнца.

– Так утверждает легенда, – согласился Дуг, начиная сворачивать лагерь. Рано или поздно люди Димитри придут сюда по собственным следам. Дуг не хотел оставлять им приметы. – На самом деле они просто греются.

– Я предпочитаю таинственность.

– Хорошо. В своем новом платье ты будешь полна таинственности. – Он бросил ей одежду:

– Надень его, а я пойду вниз и возьму еще одну вещь.

– Раз ты отправляешься за покупками, поищи чуть-чуть более привлекательное платье. Я обожаю шелк. Что-нибудь синее с небольшими складками на бедрах.

– Давай надевай, – приказал он и исчез. Уитни сняла с себя легкую, дорогостоящую и рваную одежду, которую купила в Вашингтоне, и с раздражением натянула через голову бесформенную тунику. Та безжизненно повисла, едва прикрывая колени.

– Может быть, с широким кожаным поясом было бы лучше, – пробормотала Уитни. – Например, красного цвета с блестящей пряжкой. – Она пощупала рукой ткань и нахмурилась.

Силуэт был безобразным, а цвет – отвратительным. Уитни решительно отказывалась неряшливо выглядеть, не важно, идет ли она на балет или убегает от пуль. Сидя на земле, она принялась рыться в своей косметичке К счастью, она может что-то сделать со своим лицом.

Когда Дуг вернулся, Уитни уже попробовала несколько вариантов драпировки дамбы на плечах, и все ей не нравились.

– Ничего нельзя сделать с этим мешком, – сказала она с отвращением. – Абсолютно ничего. Я думаю, что лучше бы я надела твою рубашку и брюки. По крайней мере… – Уитни обернулась и замолчала. – Боже мой, что это?