Глава 4

Очнулся с тяжестью в голове, словно в нее залили пару пудов горячего свинца. Попробовал пошевелиться и сразу отказался от этой затеи: любое движение доставляло нестерпимую боль во всем теле – видимо, мышцы еще не полностью отошли от паралича. Медленно пытался считать про себя, но после цифры пять память словно обнулилась, и я не мог вспомнить, что там следует дальше.

– Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… – И так до бесконечности.

Во рту стояла великая сушь, будто там расположилась небольшая пустыня; все ее пространство, словно сформированная знойным самумом дюна, занимал неестественно распухший язык. Мне даже казалось, что он торчит наружу, как излишнее доказательство моей полной несостоятельности, и я тотчас же представил, как выглядит мое бренное тело со стороны. Подозреваю, что это было очень живописно: лежит себе посиневший труп с выпученными глазами и вывалившимся до пола языком – только куска веревки с петлей на шее и обгаженных экскрементами и мочой порток не хватает для полноты картины. А так очень даже ничего себе натюрморт. Отлично, хоть чувство юмора еще не покинуло. Если еще способен на подобные жизнеутверждающие сюжеты – значит, не все потеряно. Значит, жив покуда курилка! Только полной уверенности все равно не было.

Сколько провалялся в полубреду – не знаю. За окном было так же серо, как и в момент неожиданной атаки, поэтому разброс во времени сводился к двум величинам: либо несколько минут, либо несколько суток. Второе, конечно, было менее вероятным. Однако зарока я бы не дал.

Кстати, о газовой атаке: не знаю как, но начал догадываться, что стал жертвой не каких-то там «неведомых сил», а вполне реальной малоизвестной совершенно непрогнозируемой и непомерно по-человечески обидчивой системы безопасности древних обитателей этого административного склепа. Думаю, она способна на большее, чем отпугивать подобных мне чудил, обожающих совать куда не следует свой любопытный, снабженный двумя ноздрями лицевой отросток. Так что следовало быть поосторожнее и прислушиваться к добрым советам.

Мне и раньше приходилось иметь дело с хитрыми ловушками древних людей, но по сравнению с этой – все они были достаточно просты и предсказуемы. И этот «голос из ниоткуда» – всего лишь очередная уловка, тоже простая, но достаточно действенная, в чем убеждаться лишний раз очень не хотелось.

Стоило вспомнить об удивительном голосе, как он раздался вновь, при этом я сразу вспомнил, что после пяти следует: шесть, семь и так далее, и на всякий случай прищурился.

Он, словно смакуя на языке происшедшее недоразумение, с нескрываемой издевкой сказал:

– Система отключена автоматически. Время действия: двенадцать минут тридцать две секунды. Я же предупреждал, веди себя прилично.

– Заткнись, чертова игрушка! – прорычал в сердцах я. – Все равно от тебя уже нет никакого проку.

– Ты заблуждаешься, – пропел в ответ голос. – Система охраны все еще действует.

– Я заметил. А то, что в здании уже сотни лет нет ни одной живой души, тебя не волнует?

– Повторяю, ты заблуждаешься, малыш.

Я не придал значения нахальным словам этого охранного монстра, а зря. Работай тогда моя голова хоть чуточку получше, и оборот моего жизненного колеса не выписал бы такую крутую параболу – с головокружительной скоростью вниз и сразу вверх, да так, что кишки прилипли к спине.

Жуть!

Будь я внимательнее в тот раз, и многие вопросы, возникшие после, были бы неактуальны, а все от того, что после воздействия газа я как будто слегка поглупел и перестал обращать внимание на очевидные несуразности, происходящие в этом богом проклятом здании.

Например.

Меня почему-то совершенно не смутил тот факт, что охранная система, по своей сути, автомат, говорила, не только осмысленно, но и с интонациями, а это недоступно механизму. Помню, был у меня электронный будильник, он будил в назначенное время искаженным металлическим голосом. Голос был женский и, безусловно, противный, но ни издевки, ни сожаления к себе я ни разу в нем не уловил.

В данный момент меня больше мучил вопрос: когда я смогу встать, найти воду и пищу и покинуть, наконец, это выморочное место. Эта и еще куча разных мыслей, касающихся моего дальнейшего путешествия, роились в голове в огромном количестве, и выбрать одну, самую важную, являлось очень затруднительным делом. Все же кое-как сконцентрировался, сел и слегка покачал головой; изображение на сетчатке троилось и застилось мутной пеленой от набегавших на глаза слез, смешиваясь с пылью; они превращались в землистые подтеки. Размазав по лицу грязь ладонями, я сфокусировал взгляд и задал очередной бессмысленный вопрос в пустоту:

– Система жизнеобеспечения предусматривает помощь гражданам в экстренных случаях?

Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, да и вопрос показался мне чересчур официальным, будто я был наделен властью над этой бездушной машиной. Кто я? Обычный нарушитель спокойствия, абсолютно не причастный к прошлым установкам, заложенным в микросхемах и матрицах древней охранной системы.

Некоторое время я слушал только свое дыхание, затем голос произнес:

– Система охраны, является также системой жизнеобеспечения здания и всех лиц, находящихся в нем. Но вы проникли сюда с преступными намерениями и не попадаете под юрисдикцию данного вопроса. – Ответ прозвучал как считанный из инструкции параграф, машина даже сбилась несколько раз, словно впервые открыла брошюру с положениями должностных обязанностей и, завязая своими шестеренками в казенной неудобоваримости абзаца, поделилась со мной непонятной ей самой информацией.

Я задумался.

Следовало четче сформулировать свои мысли и доказать этому древнему дуралею, что я тоже являюсь гражданином, пусть и более отсталым.

– Ты способен следить за состоянием среды вне здания?

– Да.

– Там все нормально?

– Смотря что считать нормой. – Не придерешься. У этой машины определенно проблемы с самоидентификацией, и отсюда это почти человеческое стремление к иронии.

– В чем это заключается? – Поспешив, я задавал вопрос совершенно наобум, не соображая, как он может вывести бестолковый разговор в нужное мне русло.

Охранная система задумалась, на этот раз ненадолго, и вдруг напугала меня неожиданным предупреждением:

– Я сейчас снова газ пущу!

– Эй-ей-ей!

– Эй-эй-эй тут не работает, я на другой волне. Подача газа через пять секунд. Одна секунда. Две…

Я вскочил на ноги, не обращая внимания на остаточное головокружение и, выставив перед собой руки, поспешно затараторил:

– Подожди, подожди…

– Три…

– Подожди, говорю!

– Четыре…

– Ну, елки-палки! Нельзя же так! Сволочь…

Я зажмурился и приготовился услышать тихий нежный свист и увидеть легкий, как тюлевая занавеска, туман и упасть в нем замертво…

Обратный отсчет внезапно остановился, и – клянусь – я уловил где-то на границе слуха тоненький смешок, словно кто-то, сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос, прижимал свой рот ладонью. Я списал это на нервное возбуждение.

Голос ожил.

– Мне осталось сказать пять и включить подачу газа. Поэтому будь более точным в формулировках. Что тебя интересует?

Промокнув рукавом пот, я успокоился. Мне представилось, что где-то в недрах заброшенного здания в нагромождениях проводов и плат затаилось стародавнее, своенравное и очень соскучившееся по общению существо. Кто знает, как на нем отразились годы бездействия? Во всяком случае, его не нужно нервировать и пытаться обходить стороной рискованные темы.

Тщательно подбирая слова, я выдавил из себя вопрос, внутренне готовый к очередному искусственному обмороку:

– Меня интересует радиационный фон на улице и температура. – После пережитого шока я больше не мог придумать, что меня интересует, и поэтому ограничился только этими двумя показателями.

На сей раз ответ пришел без задержки.

– Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов пополудни, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых…

– Стоп, стоп, стоп! – оборвал я его. – Теперь подумай: способен ли человек находиться в этих условиях?

– Это малоприятно.

Слава богу, кое-чего я все-таки добился.

– У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан?

– Есть, наверное, – неуверенно подтвердил голос.

– Что значит, наверное? – Я уже не сомневался, что машина совершенно сошла с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых, или какие там у нее есть, катушек или что там у нее вместо этого?!

– Что значит граждан? – спросила машина.

Я растерялся.

– Это сложно, ты можешь мне помочь?

– Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.

– Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?

– Да есть, есть!

Казалось, терпение механизма на пределе, и он еще, слово-два, взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, поэтому я поспешно добавил:

– Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?

В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом – он был бы удивлен.

– Ну? – не вытерпел я затянувшейся паузы.

– Я обработал твой запрос и пришел к выводу: твое нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.

Я мысленно возликовал. Надо же – удалось добиться своего. Чертова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче!

Далее стоило разузнать у системы охраны – где можно разжиться водой и провизией.

Не стоило ходить вокруг да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:

– В здании есть запасы провизии?

Некоторое время голос молчал, видимо, проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:

– Есть.

– Замечательно!

– А чему тут радоваться? С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.

– Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, – вздохнул я. – И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.

– Я только предупреждаю.

– И на том спасибо.

– Не за что.

– Эй, а где что есть-то? – запоздало спросил я, но ответа не последовало.

Временами начинало казаться, что я общаюсь не с безликой программой охраны, созданной десятки лет назад, а с живым существом, обитающим где-то в глубинах этого железобетонного монстра и пристально следящим за каждым шагом непрошеного гостя, коим я, по сути, и являлся. Впрочем, я бы не особо удивился, узнав, что именно так все и обстоит. Вот и теперь мне почудилось, что эта чудаковатая система окончательно обиделась и отключилась, нарочно оставив меня в неведении в каком направлении продолжать поиски. Оставалось рассчитывать только на свои силы и на то, что программа не способна на розыгрыши.

Тем не менее я чувствовал себя гораздо лучше и морально и физически, скованность и боль в мышцах пропали, только небольшая слабость и головокружение остались при мне, да и те, скорее, от голода и жажды, нежели от действия газа. Я с сожалением допил остатки воды из пластикового пакета, поднял с пола разрушительного действия пистолет (к которому из опаски новой атаки пока что не прикасался), заткнул его за пояс и продолжил обследование здания. На этот раз уже в полной уверенности, что найду то, что мне необходимо.

Теперь, когда руки были развязаны и нудный голос охраны больше не докучал своими предостережениями и угрозами, я в полной мере мог развернуться на огромных просторах многочисленных коридоров, кабинетов и прочих помещений.

Не скажу, что за последующие несколько часов, потраченных на поиски, мне особо повезло; обшарив сотни квадратных метров здания, я нашел только кучу древних, покрытых паутиной и пылью питьевых аппаратов, именуемых в просторечье кулерами, около полусотни чайников, графинов и кувшинов различной масти и размера. К сожалению, – все они были давно пусты и бесполезны.

День подходил к концу и силы тоже; успокаивали только определенная безопасность нахождения в стенах «комитета» и неизведанные еще квадратные километры здания. Следовало спокойно выспаться и продолжить поиски. Все равно я уже безнадежно отстал от банды грабителей, чтобы сломя голову бросаться на их преследование. Трезвый расчет и подготовка к предстоящему походу – вот что стало первостепенной задачей.

Утро вечера мудренее, решил я и, расположившись в одном из кабинетов на большом кожаном диване, направил пистолет на дверь и постарался заснуть. Это оказалось не таким уж и легким делом: сон витал надо мной, едва касаясь своим крылом. Я погружался в тревожную бездну сновидений и вновь всплывал на поверхность. В этом были виноваты сотни мыслей, что без устали приходили в мою бедную голову. Все они в основном сводились к одному и тому же: жажде, голоду и чувству долга. Меня словно взнузданного рысака принуждали нестись карьером вонзенные в бока шпоры, не давая перейти на спокойный аллюр и отдышаться.

Одни мысли я отталкивал от себя, другие, наоборот, словно пастух заблудшую овцу, подстегивал и понукал примкнуть к стаду. Все это настолько перепуталось, что я уже не мог понять, что для меня важно, а что второстепенно. Я отчаянно боролся, пытаясь разобраться в этом шумном разбредающемся и неподвластном мне блеющем на разные лады стаде, пока не проснулся, понимая, что все это просто сон, навеянный дневными переживаниями, просто эмоциональная шелуха, от которой следует как можно быстрее избавиться, пока она не избавилась от меня.

Проснулся и понял: еще час-два, и не смогу даже встать на ноги. И без того обезвоженный организм подвергался слишком большим испытаниям. Всему есть предел.

Я понимал, что не в силах продолжать поиски в прежнем ритме: максимум, на что меня хватит – так это на быстрый бег к источнику влаги, если, конечно, мне укажут к ней дорогу.

С трудом поднявшись, вышел в коридор. Голова ощутимо кружилась, поэтому идти приходилось, придерживаясь рукой за стену. Я не вполне отчетливо понимал, куда и зачем направлялся, двигаясь, словно на автопилоте; только собственная упертость и привычка доводить все дела до конца толкали вперед, придавая сил. Но все равно – еще немного и передвигаться на своих двоих я уже не смогу, оставшись умирать где-нибудь в темном углу этого огромного здания.

Впрочем, судьба распорядилась иначе, подкинув шанс на спасение.

Остановившись передохнуть у выхода на лестничную площадку, неожиданно заметил достаточно большой плакат с броской надписью красной краской:

ПЛАН ЭВАКУАЦИИ ВТОРОГО ЭТАЖА

Я принялся водить по нему трясущимся от усталости пальцем и вскоре выяснил, что речь идет о подвале, куда, судя по схеме, требовалось спуститься в случае нападения или какой другой внештатной ситуации. Там, судя по схеме, разместились бомбоубежище, медицинский отсек и продовольственные склады.

Еще со школы егерей, где учили правилам и способам выживания в Древнем городе, запомнил один незыблемый пункт: побеждает не самый сильный, а самый подготовленный. Любая война требует огромных ресурсов, и если их не иметь – поражение не за горами. Люди – тот же ресурс, причем главный. Сохранение населения является одной из главных задач оборонительной системы. Нет населения – нет пушечного мяса в настоящем и будущем, так как силы армии не безграничны. Они требуют постоянной подпитки, и если она прекращается – все кончено.

Из всех этих мыслей в голове, я вычленил только одну, но самую главную: мне нужно вниз в бомбоубежище. Не соврала поганая машина. Припасы есть, никаких сомнений. Остался только один вопрос: сохранилось ли все до наших дней? Впрочем, я уже мало задумывался на эту тему, собрав всю волю в кулак, устремился вниз, на поиски входа в подвал.

Долго искать не пришлось: нарисованные на стенах стрелки красноречиво указывали направление, ведя, словно за руку. Чего-чего, а заблудиться я уже не боялся.

Преодолев жалкие сто метров, отделявшие от возможного спасения, со скоростью больной черепахи, очутился под лестницей, где в полумраке притаилась малозаметная дверь, ведущая в подвал. Толкнул ее от себя рукой: к счастью, она оказалась не запертой, в противном случае, бороться с ней уже не оставалось сил, и пришлось бы умирать прямо здесь.

За дверью меня встретила полная темнота – и это была еще одна, достаточно серьезная проблема; впереди могло поджидать все, что угодно, начиная с крутой лестницы, ведущей вниз, и заканчивая неожиданной засадой, устроенной теперешними хозяевами подвала. Сломать себе шею или опять получить железом по затылку – это не входило в мои планы, поэтому я притормозил дальнейшее развитие событий и крепко задумался, где взять свет?