От автора

Современная жизнь устроена так, что мы не в состоянии услышать голоса нашей души. А наши сиюминутные мысли, которые мы принимаем за свою суть, намеренно концентрируются только на достижении материального. Чтобы слышать внутренний голос, надо почувствовать внутренние уши, увидеть их и ими услышать. Поэтому чаще мы любим слышать внутренний голос, который доносится к нам снаружи.

Дорогие друзья, нам с вами крупно повезло. Мы живём во время вселенского рассвета. Меняется эпоха, наша солнечная система выходит из тёмного рукава вселенной, космическая ночь уступает свои права дню, а весенние лучи светлого излучения Творца топят зимние снега. Тысячелетнее правление Тьмы подошло к концу, но процесс перехода – всегда самый сложный и ответственный момент. Конец света наступает для сил Тьмы, которые ведут борьбу в Явном мире и внутри нас самих.

В основу книги легли реальные события, представленные автором в виде, доступном для понимания и осознания на современном этапе восприятия окружающего нас мира. Читатель получит компетентный расширенный ответ на вопрос 2012 года.

Бывший сотрудник ФСБ, ныне детектив, попадает в следственный изолятор, где встречает человека, перевернувшего его представление о земной жизни. Неведомые законы нашего мира даруют главному герою волю. Однако теперь ему придётся вести борьбу с самим собой, выстроенной системой силовых структур и теми, кто поворачивает человека против себя на протяжении многих тысяч лет. В 33 года жизнь только начинается, жизнь не телесная, жизнь Духа. О рождении Великого Энергетика Глеба Корчагина, способного в одиночку помочь всему человечеству в период вселенского перехода, и пойдёт повествование в этой первой книге.

Часть первая «До»

– Вы готовы отвечать на вопросы?

– ДА.

– Вы знаете, в чём вас обвиняют?

– ДА.

– Вы признаёте себя виновным?

– ДА, но суровость данной статьи…

Еще находясь под гнетущим впечатлением сновидения, Глеб Корчагин резко открыл глаза и увидел перед собой недопитую бутылку молдавского коньяка «Квинт», шоколадку «Алёнка» и начатый лимон. Было время, когда фрукты подносили ему на серебряных блюдцах длинноногие красавицы, улыбаясь при этом и мурлыкая приятные для самолюбия слова. Прошло всего два месяца, но та жизнь уже начинала казаться далёким смутным прошлым, которое он с трудом выковыривал из своей неуверенной памяти.

Проблемы с алкоголем были у Глеба и ранее, но носили они кратковременный характер. При трёхдневном запое он звонил старому приятелю, который работал в клинике со странным названием «Наркомолл». Доктор приезжал, воодушевлял дежурными фразами, делал укол и довольный испарялся, напоминая, что зелье будет действовать в течение года. Лишь один раз Глебу удалось выдержать целый год без хмельных напитков, в остальных же случаях какое-нибудь важное событие прекращало срок действия «чудо»-лекарства до срока. Он не был алкоголиком, просто организм не вырабатывал иммунитета к спиртному, поэтому реакция была как у тех же чукчей, индейцев или кержаков, имеющих природную чистоту от рождения. Человек с незасоренными энергетическими каналами, выпивая, чувствует огромный прилив сил и энергии, ему хочется усилить поток неземных сил. Утром же наступает расплата. Муки похмелья имеют больше природу не физическую, а духовно-энергетическую. Поток меняет своё направление и скорость, выкачивая из человека жизненные силы.

Сейчас звонить было нельзя никому, в том числе и наркологу. Приходилось прятаться на съёмной московской квартире. Вот уже три недели тридцатитрёхлетний бывший сотрудник Федеральной Службы Безопасности Глеб Владимирович Корчагин вынужден был держать связь с внешним миром через своего знакомого Василия. Василий же каждый день приносил на квартиру спиртное, чтобы товарищ не донимал лишними вопросами и не пытался взять инициативу в свои руки.

– Не понимаю этих баб, – говорил Василий, – столько мужиков одновременно ошибаться не могут, водка – это метаболизм жизни, Жига!

«Жига» к нему обращались не многие, а прозвище это в самом начале взрослой жизни подарил Глеб Жиглов из популярного фильма «Место встречи изменить нельзя». Глеб не любил, когда его так называли, но внимание на этом не заострял.

– Таблетки бы ещё наутро от этого метаболизма придумали, – всегда повторял Жига, страдая от скопления эритроцитов в головном мозге, сосуды которого сужались до предела.

– Клин клином вышибают, – веселился Василий, – чем травишься, тем и лечись. Закон такой, батенька, сохранения энергии, чем лучше вечером, тем хуже утром.

– А мне и вечером не очень хорошо, – буркнул Глеб.

– Вот опять ты начинаешь свою шарманку включать, – собираясь уходить, вздыхал Василий, – потерпи ещё чуть-чуть, и я всё улажу.

Корчагин имел супругу и сына тринадцати лет, но мог спокойно не появляться дома. Все давно привыкли к ненормированному графику сначала службы, потом работы. Единственное требование – информировать о своих планах он исполнял всегда и при любых обстоятельствах. В пятнадцать лет на охоте по нелепой случайности у Глеба погиб отец, после чего мать стала увядать и получила смертельный инсульт в бане. Ещё через два года умер дедушка, последний родной человек. Продав дом в Калужской области, сирота оказался в столице, где чувство пустоты и одиночества подтолкнули его к ранней женитьбе.

Соблюдая все меры предосторожности, на квартиру был прихвачен только телефон-рация. Так детективы называли аппарат, купленный с целью звонить только на один мобильный номер, и номер этот был Василия.

Проснувшись, первым делом Глеб всегда машинально проверял телефон. В этот раз на дисплее мигал значок принятого сообщения. Василий ответствовал, что сегодня можно покидать квартиру и спокойно отправляться домой. Далее следовали координаты и время следующей встречи: завтра, «Ростикс», метро Дмитровская, 21.00.

Радости не было. Всё тело болело, а мысли путались. В голове проносилось множество вариантов. Сейчас его ум стал сборищем всевозможных маразмов, бреда и абсурда. Маразм этот состоял в том, что при оценке ситуации ум использовал шаблоны, которые в него встроило общество, не осознавая ограничивающее действие этих механизмов. Рассуждая на их основе, Жига делал множество выводов, каждый из которых противоречил другим. Такой круговорот логического мусора собьет с толку любого. Абсурд же состоял в том, что ни один из этих выводов нельзя было назвать правильным, даже если казалось, что он логичен.

Холодный душ и кофе с небольшим количеством коньяка не смогли справиться с мозговыми атаками, но привели беднягу в приемлемое для передвижения состояние. Глеб выкурил первую утреннюю сигарету, во рту стало противно. Ещё в школе преподаватель биологии, прокуренный до желтизны зубов, говорил, что из всех зверей на планете Земля только человек может всасывать в себя дым от огня, при этом учитель отчаянно смеялся и дерзко кашлял от табака.

Во время вынужденного отдыха возник список неотложных дел и целый график посещения друзей, бывших сослуживцев и просто знакомых. Однако сейчас вся важность куда-то исчезла, и ноги сами несли домой. При этом Корчагин размышлял, что ему, как успешному человеку, совершенно безразлично, что там друзья обидятся или подруги не поймут. Какое ему дело, успешному человеку. Обидятся, скатертью дорога. Если мерой дружбы стало то, сколько я времени другу уделяю, так это не дружба уже, а прямо обязанность какая-то. На фига они нужны, такие друзья, которые обижаются и мешают быть успешным своими обидами? Пускай живут в своем болоте. Он просто решил отпустить ситуацию, ослабить хватку, снизить контроль и не мешать течению событий, то есть дать больше свободы окружающему миру.

В метро Глеб не спускался более пяти лет и с интересом рассматривал обновлённую схему, мысленно представляя районы, где появились новые станции подземной паутины. Когда он смотрел на несущихся куда-то по вестибюлям станций людей с отрешённым взглядом, приходили мысли, что «давить» на окружающий мир не только бесполезно, но и порой вредно, полезней наблюдать, чем контролировать. Ему больше подходил лозунг из песни машины времени «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнётся под нас».

Дома встретил радостный сын Владимир. Мальчишка уже пришёл из школы и попытался протестировать отца на предмет основ знания. Все подростки проходят такой жизненный цикл, когда им кажется, что они знают то, о чём родители по их невежеству даже не догадываются. Отрок схватил футбольный мяч и нарисовал на нём точку.

– Вот оно, ограниченное сферой пространство, – стал быстро лепетать мальчик. – Видишь точку на одной из граней мячика?

Он покрутил спортивный снаряд и поднёс его к лицу отца. Потом взял ручку и нарисовал точку на другой грани.

– Вот я переместил точку, – радостно сообщил сын, – на другую сторону… Что для этого перемещения через объём мне, – он указал на мяч, – потребовалось? Как ты думаешь, папа?

Этот вопрос опять родил множество вариантов в голове у Глеба, но правильный ответ не находился, элементарная логика давала сбой.

– Сдаюсь!

– Время! – рассмеялся мальчонка. – Мне потребовалось какое-то время, – улыбнулся маленький учёный. – А ещё мой учитель сказал, что время и пространство это одно и то же, и что одно без другого существовать не может, – задумчиво проговорил сын, уверенно чеканя мяч, перекидывая его с одной ноги на другую.

– Ты лучше иди посуду помой и ведро выкини, Эйнштейн сушёный, – зло огрызнулся на жонглёра Глеб.

«Сушёным» Вовку называли в школе за его телосложение. Тонкие кости и маленькая мышечная масса создавали впечатление некой сухопарости подростка. Он не обижался, что говорило о его достаточно взрослом взгляде на суть вещей. Иногда ему становилось обидно или грустно от того, что отца часто не бывает дома, мать, уставшая на работе, отделывается стандартными фразами и вопросами.

Ребёнок понимал, что родители трудятся для того, чтобы в семье был достаток и средства для существования, но его чистый и неиспорченный детский разум отказывался принимать трату денег на предметы, которые совсем не обязательны для того, чтобы нормально жить и радоваться этой жизни. Взрослые в его понимании становились рабами вещей и начинали служить этим вещам, забывая, что по закону материальной достаточности необходимое только то, что позволяет без проблем развивать в себе духовное. Никаких законов ребёнок знать не мог, но дарованная от природы чувствительность мировосприятия делала Владимира натурой глубокой и осознанной.

– Вовка ты уроки сделал? – поинтересовался папа.

– Нет пока…

– Всё равно собирайся. Пойдём на футбол, три года не были на стадионе, а сегодня финал Кубка России.

Глеб вышел с сыном из подъезда и по привычке оглянулся по сторонам. Выработанные годами инстинкты часто его выручали. Недалеко от подъезда стояла припаркованная девятая модель Жигулей. Водитель осматривал территорию, держа перед собой газету. Жига уверенно проследовал к автомобилю и, наклонившись в самое окно, попросил прикурить. Это была одна из техник изучения предполагаемой слежки. Времени, отведённого водителю на поиск зажигалки, вполне хватило, чтобы оценить внутреннее содержимое машины. Приборов контроля, прослушивания или ещё чего-либо подозрительного не присутствовало. Две беззаботных мужских особи быстро присоединились к диффузии метрополитена.

– Вот как бывает, – подумалось Глебу, – за пять лет ни разу не был в метро, а тут дважды в один день. Он смотрел на Володю и видел, что сам был таким совсем недавно. «Забота и воспитание нужно птенцам, а взрослую птицу перестроить невозможно» – крутилось на языке, а вслух произнес: «Дважды в одну реку не войти».

– Папа, ты считаешь счёт матча будет 2:1? – переспросил Вовка.

– Да, 2:1, ты же знаешь, что в нашем роду одни предсказатели, – ухмыльнулся отец.

– Правда что-ли? – удивлённо моргнул глазами мальчик.

– Я, сынуль, уже запутался, где правда, а где очень ловкая пародия на неё, – просипел Глеб.

– Опять ты в сторону разговор отводишь, – вздохнул Вовка, прикрыв глаза, и замолк.

На обратной дороге со стадиона настроение было замечательное, счёт оказался действительно 2:1 в пользу Динамо (Москва), за которое они оба болели. Отец – потому что служил в динамовском ФСБ, а сын просто перенял эту «болезнь» по наследству. Перед входом в подъезд Жига просканировал взглядом прилегающую территорию. Одинокие припаркованные машины были знакомы, и подумалось, что в очередной раз приходится дуть на воду, обжегшись однажды молоком.

Жена встретила довольно холодно и сразу завела разговор о финансовой компенсации, которая являлась непременным атрибутом его долгих отсутствий.

– Завтра деньги получить должен, – пробурчал глава семейства, а сам подумал о том, что с удовольствием откупился бы от неё навсегда.

– Ты, что же, три недели в кровати провалялся? – съязвила жена. – Денег уже два месяца не вижу. – Она ушла в другую комнату, погружаться в очередной малобюджетный сериал, коими миллионы людей заменяют настоящую жизнь.

Ещё давно сам Глеб установил в семье негласное правило, по которому жена не расспрашивала о служебных делах, а со временем повседневная рутина жизни выточила из этого правила суть их совместного бытия. В квартире находились два чужих друг другу человека, общим оставался только сын Вовка. Теперь же, когда Глебу хотелось поговорить, получить совет и поддержку, было уже неудобно, непривычно и просто глупо. Привычкой супруги оставались деньги и обязательства мужа оплатить коммунальные и другие расходы на поддержание достойного уровня жизни. Этот виртуальный уровень создал сам Глеб, и теперь стал его главным заложником.

Отношения во многих семьях давно зашли в тупик, и их надо бы просто закончить. Однако тот, кто зависит от своего партнера духовно или денежно, лелеет надежду, что, может быть, скоро все устроится. Люди, как правило, к концу жизни понимают, что лучшие годы, когда еще было возможно всё перестроить, создать новую семью, он провел в надежде на светлое будущее. А оно так и не наступает. Такую же ошибку делают бизнесмены, бизнес которых живёт по принципу «надежда умирает последней». Люди теряют деньги и ждут чего-то. Жига был из другого лагеря. Он имел привычку оценивать окружающих и считал, что имеет на это полное право, как и любой другой. Его принципом было выносить свой вердикт на основании одного простого вопроса – достоин он меня или не достоин? А вердикт выносился очень просто. Если для детектива с этим человеком будущее становилось лучше, – это хороший человек. Если будущее рядом с ним ухудшалось, то это плохой человек, но не в том смысле, что у него плохие качества характера. Он мог быть душкой, любезным и детей любить. Плохой он был именно для Глеба и именно потому, что, когда он с этим человеком близко общался, его будущее становилось хуже. Жена давно стала изъедухой, которой был вынесен отрицательный вердикт.

С Василием Зацепиным Глеб познакомился около двух лет назад на дне рождения общего знакомого. Обменялись телефонами и договорились встретиться на следующей неделе. Неделя растянулась на месяц, так как работа у Корчагина шла как по маслу, а вечерами его всегда ждали в одном из ночных стриптиз клубов на Проспекте Мира. Этот праздник жизни придавал всем движениям и мыслям некоторую неторопливость, и где-то внутри сформировалось любимое слово «потом».

Встретились с Василием в ресторане у Рижского вокзала и, отдавая дань кем-то придуманной московской традиции, обнялись как старые друзья.

– Как дела Жига?

Глеба удивило, что Василий назвал его так, как называли только старые школьные друзья или бывшие сослуживцы, однако, он не придал этому факту особого значения.

– Не боюсь никого, – среагировал Глеб. Это была одна из его любимых фраз.

– О, прекрасно, только я вот стараюсь частицы «не» избегать. Наше сознание не воспринимает частицу «не». Если ты говоришь, что у тебя нет арбуза, в голове сразу создаётся образ этой большой ягоды, и твоему подсознанию никак не втолковать, что арбуза нет, он же есть, и подсознание его видит. Когда ты говоришь, что никого не боишься, твоё внутреннее «я» слышит: «Всех боюсь»…

Возникла небольшая пауза.

– Ну, это я так, к слову, – стараясь перевести беседу в другое русло, пропел Василий.

Начало диалога для Глеба стало откровением. При первой встрече Зацепин показался ему натурой приземлённой и не слишком образованной. Теперь он постарался взглянуть на него другими глазами. Василий говорил, что раньше работал рядовым сотрудником Федеральной Службы Охраны, а теперь бегает в поисках работы. Собирая разные «московские темы», пользуется старыми связями, чем зарабатывает на жизнь. В этом они были схожи, только Корчагин работал под прикрытием созданного им детективного агентства «Лубянский двор».

Избегая службы в армии, Глеб в 18 лет устроился по контракту водителем в Федеральную Службу Безопасности и, проработав там пять лет, посчитал долг Родине отданным. Учёба в институте не заладилась, так как после женитьбы дополнительные обязанности сильно мешали сконцентрироваться на знаниях. Для того, чтобы материал усваивался целиком, требуется смирение, добиться которого очень сложно при общении с противоположным полом. Поэтому многие правильно полагают, что жениться необходимо после учёбы.

Потом знакомый по спецгаражу устроил его на должность охранника-водителя в металлургический холдинг, головной офис которого находился в Москве. Шесть лет трудового стажа заставили задуматься о работе на себя любимого. К тому времени Глеб уже приобрёл опыт и видел, как охранные структуры на пустом месте высасывают деньги из коммерсантов. Возможности создать частное охранное предприятие пока не было, а вот бизнес-проект детективное агентство по закону доступен для освоения почти каждому. Для этого необходимо оформить себя как индивидуального предпринимателя, купить диплом о прохождении специального обучения, сделать достойный сайт в Интернете и дать название своему новому агентству.

– Как корабль назовёшь, так он и поплывёт, – размышлял Корчагин, рассматривая сайты и Интернет ресурсы, задав в поле поиска «помощь детектива». В сознании наших граждан крепко укрепились ассоциации, связанные с двумя улицами в Москве Лубянка и Петровка. Для Глеба название «Лубянский двор» вместило в себя дворовое детство, в котором были свои понятия чести и правды, и символ улицы, олицетворяющей безопасность целой великой державы.

Бизнес, построенный на вечных ценностях и вечных слабостях человека, во все времена будет процветать, давая его создателю очень хороший доход. Штат агентства состоял из секретаря, двух бывших сотрудников МВД России и собственно его самого. Для реализации отдельных пожеланий заказчика Глеб дополнительно привлекал людей за единовременную плату. Подобное притягивает подобное, и через полгода работы круг его общения и знакомств позволял выполнять любого рода задачи и поручения клиентов «Лубянского двора». Деньги потекли рекой. Сфера деятельности агентства охватывала большой и разнообразный социальный пласт. Обращались ревнивые супруги, поссорившиеся компаньоны по бизнесу, банки, ищущие должников, должники, мечтавшие собрать компромат на кредиторов, родители попавших в секту детей, то есть все те, кого крепко засосало в круговорот столичной экономической и социальной рулетки. У Глеба был доступ в базы данных силовых структур и ведомств, что также приносило очень приличную прибыль. Кто владеет информацией, тот владеет миром! А предприимчивый человек может хорошо на этой информации заработать.

– Василий, ты кушать, что-нибудь будешь? – спросил Глеб, – а то я весь день не ел сегодня, только кофе и сигареты.

– Молодец, витязь! Одержимый питанием человек принадлежит к наинизшему разряду животных, – то ли в шутку, то ли всерьёз каменным голосом ответил Василий.

– Жрать это дело поросячье, а вот пить это дело богатырское! – продолжил Зацепин и залпом выпил небольшую кружку тёмного пива «Гиннесс», которую он заказал себе ещё до прихода Глеба.

– А я шашлык возьму с салатом, если ты не против…

– Я уже заказал всё Глебушка, шучу я так. Жизнь без шутки и анекдота становится мрачным и скучным существованием…

– Ты пиво «Гиннесс» настоящее пил? – пролепетал шутник, – не то, что я сейчас заказывал, а настоящее…

– Нет, – поморщился Жига.

– Эх, брат лихой, много потерял. Оказались как-то на Терезином Лугу, на пивном фестивале Октоберфест в ресторане «Хофбройхаус» руководители пивных монстров «Гиннесс», «Хайнекен» и «Туборг». Взяли по белым сосисоч-кам «вайсвуршт», и официант их спрашивает, что они будут пить. Первый сказал, что одарит себя самым душистым и пенным пивом в мире «Хайнекен», второй пожелал самого вкусного и ароматного пива в мире «Туборг», а руководитель «Гиннесса» попросил принести «Кока-колы». Три пары непонимающих глаз смотрели на него со всех сторон, пока он не пояснил, обращаясь к официанту: «Они пиво пить не хотят, и я не буду!»

Говорил всё это Вася с воодушевлением, размахивая руками и оголяя свои белые и ровные зубы.

– Ты что, был при этом что-ли? – прекратив смеяться, спросил Глеб.

– Конечно, был. Официантом подрабатывал. Ладно, Глеб, не грузись, знаешь моё прозвище среди близких? Меня называют Бел. Старшая сестра говорит, что это от английского слова «Bell», звонить. Говорю просто много, и голос, как звонок.

Что шутка, а что правда, Корчагин так и не понял, потому как мысли свои уже направил на деловую часть встречи.

– Василий, ты по телефону кричал, что дело твоё и трёх минут не терпит, а сам байки про пиво мне травишь…

– Чтобы что-то напрячь, сначала надо что-то расслабить, – фыркнул Василий, показывая на голову. – Хорошо, – лицо его стало вмиг серьёзным и деловым, а руки передвигались по портфелю в поисках нужных документов. – Вот посмотри бумагу, – протягивая папку, сказал Зацепин, – а я тебе сейчас на словах изложу суть дела.

Глеб изучал договора, платёжные поручения Банка, выписки по счетам и трёхстороннюю электронную переписку, распечатанную прямо из интерфейса на mail.ru. Вид при этом он пытался делать заумный, а сам лишь останавливал внимание на суммах платёжек и названиях кредитных организаций, их исполнивших. Считая нули, Корчагин пропустил даже начало повествования. Общая сумма двух переводов была тридцать пять миллионов рублей.

– Так вот ребята не сразу поняли, что это кидалово, – икнул Бел.

– Прости Вася, расскажи сначала, я задумался…

– Мои знакомые, бывшие сотрудники УБЭПа, – снова зазвонил Зацепин, – организовали небольшую обнальную контору. Как обычно бывает, ты знаешь. Кто кем работал, другими словами, кто за что боролся, тот на то и напоролся. Работа простая, у одних «наличку» брали под Ъ%, а отдавали под 5 %. С разными оптовиками сотрудничали, а три месяца назад один «гусь» посоветовал контору, где на процент дешевле.

– Понятно всё, – зевнул Глеб, – таких обращений полно. Я вот только не пойму, вроде бы взрослые люди, сами из «бывших», и как детей разводят вас из раза в раз. Помнишь песню Кота Базилио из кинофильма «Буратино»? «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки… Покуда живы жадины вокруг, удачи мы не выпустим из рук».

– Послушай дальше, – торопился Василий. – Пробные переводы сделали, всё нормально, но суммы были небольшие. Новые оптовики работали быстро, и процент обналички гораздо меньше, чем у других.

– Приманку кидали, ясное дело, – попытался урезонить его Глеб.

– Ну да, это понятно, и не только нам с тобой, – закуривая дамские тонкие сигареты, тараторил рассказчик. Ребята мои тоже что-то почувствовали, бизнес собачий, нюх иметь надо как у карпа.

– Почему, как у карпа? – удивился Корчагин.

– Обоняние карпа в 500 раз превышает чувствительность собаки…

– Теперь что же надо говорить, нюх как у карпа? – заржал Глеб.

– Говори, как хочешь, – парировал ещё недавно весёлый Василий. – Так вот, ребята мои тоже почувствовали приманку с крючком и приказали оператору через этих оптовиков не работать. Оператором у них парнишка числится, полгода всего, Артёмом зовут. Проверяли, пробивали, всё в норме было. Через два дня Артём делает два перевода на общую сумму 35 миллионов рублей и включает «тупого», что якобы не слышал указаний не переводить средства на эту контору.

– Артём пока ещё не скрылся? – сразу спросил Глеб.

– Ты знаешь, сейчас новая «фишка» пошла у кидальщиков, они не скрываются. Телефоны поднимают, говорят, что проблемы с правоохранительными органами, будем типа решать проблемы и отдавать потихоньку.

– Грамотные стали, эволюция!

– Конечно, грамотно, тем более, что они всегда в движении и их не достать, – безнадёжно произнёс Зацепин.

– Ну, это мы посмотрим, Вася, на каждую хитрую…

– Перед тем, как начать работать с этой оптовой конторой, – не замечая реплики, продолжал Василий, – ребята договора полуофициальные с ними заключили. В арбитражный суд не потащишь, смысла нет, но от ментов прикрытие есть. Изучи документы внимательней, там есть «обтекатель на попу» для нас от статьи за вымогательство. Я тебе доверенность от этого Общества сделаю, и ты в правовом поле будешь работать.

– А кто тебя надоумил, что я буду по этому вопросу работать? – постарался качнуть собеседника Глеб.

– Да перестань, Жига, мы же не чужие люди, тем более я тебя не тороплю и предлагаю 25 % от суммы возвращённых средств.

– Ты что у них финансовый распорядитель?..

– Нет, конечно, но финансовую сторону я всегда обговариваю сразу, так сказать, «на берегу», – замысловато потирая левую руку возбудился Василий.

– Молодец, я подумаю, – буркнул Глеб и встал. Откуда Зацепину было знать, что слово совесть для детектива не пустой звук и не придуманное кем-то для красного словца чудо-удо. По совести его учили жить отец и дед, учили с самых пелёнок, подтверждая свои ученья многовековой мудростью предков. Он никогда не брался за дело, не убедившись перед этим, что отстаивает интересы правой стороны.

– Документы изучу, с ребятами посоветуюсь, узнаю кое-что для себя и через три дня в это же время жду тебя здесь.

– Жига, три дня это много, – занервничал Зацепин. – Тут каждая минута дорога. У нас есть некоторый материал на них, да и Артём пока не прячется и может на своих подельников вывести.

– А с чего ты взял, что он подельник? Как вы быстро всем ярлыки любите клеить. У нас презумпцию никто не отменял…

– Да прекрати ты, мы же не в зале суда, – продолжал настаивать Василий, – давай, подумай до завтра, я понимаю, что с каждой мыслью нужно переспать.

– Звони завтра, – Корчагин встал и пошёл к выходу, даже не дождавшись шашлыка. – Какой-то осадок в душе неприятный, – пробубнил он вслух.

Выйдя из ресторана, закурил, потом подышал свежим апрельским воздухом и подумал, что стал слишком ворчливым и гордым. Он любил после каждой встречи посмотреть на неё со стороны и оценить все плюсы и минусы ситуации. Оценить не только с позиции материальной выгоды. Морально-этические нормы детектив никогда не нарушал. На внутренние ощущения Глеб не обращал внимания, полагая, что способен рациональным умом справиться с любой проблемой. Сегодня же мысли его были далеко от материального и от самой встречи, хотя Жига понимал, что размышления являются результатом его общения с Василием.

– Осадок в душе тут не при чём, – разговаривал сам с собой Глеб, – душа не понимает ни логику, ни язык разума. Интуиции у меня не хватает, – закончил свой мысленный диалог Жига и улыбнулся проходящей мимо симпатичной девушке. Любовная искра вспыхивала в нём моментально, но сейчас он её погасил. В душе он уже был согласен помочь Василию, а сейчас разыгравшийся мужской инстинкт толкал его в стриптиз клуб, до которого от Рижского вокзала было всего три минуты езды.

В машине Глеб набрал телефон своего старого друга с редким именем Аркадий.

– Вольнов слушает…

– Воля, приезжай в «малину» на Проспект Мира, совет твой нужен…

– Ты как всегда по ночам активизируешься, а я по солнечным часам живу, спать собирался. Ну ладно, только в память о том, что ты мне в пятом классе помог вернуть украденные Андрюхой Половинкиным вкладыши, – добродушно отреагировал Вольнов, – буду через полчаса.

Знакомые и друзья Корчагина разделились для него на две половины. Одна часть – из детства, юности и двора, а вторая, гораздо более многочисленная, имела сугубо деловой статус. Воля жил в соседней деревне и переехал в Москву с родителями много раньше самого Глеба.

Аркадий Вольнов был единственным человеком, который хорошо вписывался и в одну, и в другую компанию. 10 лет Воля трудился в банке и успел дослужиться до должности заместителя председателя Правления. Потом внезапно ушёл из кредитной сферы в никуда. Сейчас же состоял финансовым советником в двух или трёх промышленных холдингах, что позволяло безбедно жить, имея при этом свободный график работы и возможность заниматься любимым делом. С детства Аркадий интересовался наследием древних цивилизаций и порой был очень интересным собеседником. Глеб ценил его сильный практический ум, который лаконично взаимодействовал с простой житейской смекалкой.

– Аркаша, сюжет стандартный, сумма приличная, вот документы, – без предисловий поприветствовал друга Глеб.

– Я думал, ты мне хочешь очередную юбку показать, – ехидно прищурился Воля.

– Посмотри, сможешь быстро по своим каналам решить вопрос? – как будто не замечая подколки друга, вскинул брови Глеб.

Два раза Аркадию удавалось, используя связи в Центральном Банке, проследить движение денег и найти, на какой фирме-однодневке сейчас находятся украденные средства. Затем «свои» налоговики на определённое время блокировали счета этих обществ. Далее удалось получить судебное решение с исполнительным листом, так как со стороны мошенников на заседания суда никто не появлялся, а судьи имели полную информированность об истинных причинах иска. Судебные приставы возвращали деньги назад отправителю. Такая схема возврата украденных сумм требовала времени и бюджета, но была в рамках правового поля и постоянно находилась под контролем Аркадия.

– Сколько дней прошло? А, вот, вижу, четыре дня с момента перечисления. Боюсь, вы уже опоздали. Я же говорил, что 2–3 дня максимум, а завтра уже будет пять суток.

– Старичок, ну, ты потолкуй, умеешь же, когда захочешь, – настаивал Глеб.

– В этот раз не помогу. Мой человек из Центрального Банка сейчас на Кипре пузо греет. По таким вопросам я только через него действую. Работай Глеб своими методами в этот раз, прости…

– Да ладно, дружище, я же тебя знаю, вопросов нет, – расстроился, но не показал вида детектив.

– Как семья? – поинтересовался Вольнов.

– Ты же знаешь всё, Воля. Сын растёт умницей, жена только на бумаге осталась. Я после Варвары так и не смог отойти, наверное, сам виноват в том, что с женой такие отношения.

– Виноваты всегда двое, Жига. Выйди из зала суда, где ты и судья, и обвиняемый, сразу легче станет. После страха и ожиданий плохого, вина суть самая главная причина всех неприятностей. Чувство вины само порождает проблемы. Я знаю, что избавиться от вины просто так очень сложно, из этого состояния можно выбраться только конкретным образом действий. Надо перестать оправдываться перед собой. А с Варварой давно не разговаривал?..

– Давно, – в тон ему ответил Глеб.

– Понятно всё с тобой, – укоряюще покачал головой Аркадий.

Слушай, Глебушка, разреши, я тебе совет один дам. Найди её. Хотя бы для того, чтобы прекратить себя накручивать, ё моё! – раздосадовался Аркадий. – Ну, это же хрен пойми, что! Ты вспомни, как вёл себя, как страдалец, а?! Найди её, пообщайся, в глаза ей посмотри. Я тебе говорю, что моментально все точки над «i» прибегут, всё прояснится и, глядишь, чем-то, да и закончится. Может, даже таким бонусом, что ты и представить себе не можешь, – убедительно закончил Воля.

– Да-да, наверное, ты прав, – рассеянно ответил Глеб. – Только, с чего начинать эту встречу, как подойти? Здравствуйте, я вас люблю, что ли? Что я ей скажу и предложу?! Да и искать её где? За границей наверное уже… Мы же с ней, по сути, чужие люди. Не муж я ей, и даже… – запнулся Жига. – А тут припрусь, и мне красную дорожку перед ногами расстелют. А? Так, что ли? Чего смотришь? На мне что-то написано?

– Того смотрю, что ты, Корчагин, видать, совсем заработался. А работаешь-то где?

– В агентстве своём…

– А что вы там делаете, в своём агентстве?

– Ищем…

– Да тебе найти кого угодно – раз плюнуть.

– Как-то неловко, – начал было Глеб, но споткнулся на первой фразе, посмотрев на лицо друга.

– А ты никогда не думал, что это именно она. Твоя вторая половинка, с которой тебе суждено Путь пройти. А если не с ней, то не с кем?

– Ну, я не знаю…

– Ты терпишь, загоняешь свои страхи и чувства подальше внутрь. А потом люди удивляются, откуда я такой весь спортивный и внимательный к себе умудрился схватить инсульт, инфаркт или ещё чего похуже. Любая болезнь это не что иное как спрессованный страх и все его производные – вина, обида, гнев. Понял, детектив?

Несмотря на громкую музыку, над столиком повисла тишина. Варвара была девушкой главного акционера холдинга, где Глеб работал водителем. Приходилось два раза в неделю отвозить её в спортивный клуб. Уже через две недели знакомства физические упражнения в клубе Варвара заменила совместным посещением сауны или гостиницы.

Близкие отношения продолжались около года. Между молодыми людьми вспыхнула настоящая любовь, которая могла разрушить весь их жизненный уклад. Решение прекратить общение было обоюдным, но убить чувства к Варваре Глеб так и не смог, хотя на его пути после этого было много случайных связей.

– Умничать легко, рассуждая над чужой ситуацией. Вот скажи, Воля, зачем ты учился столько лет, заканчивал два института, грыз гранит науки, а денег у меня больше? – прервал молчание Корчагин.

– Я считаю, что знание необходимо не только для того, чтобы бабло стричь, – уверенно заявил Аркадий.

– А для чего ещё? – желая продолжить беседу в этом ключе, коротко бросил Корчагин.

– Чтобы просто правильно жить. Это долгий разговор, дорогой, сейчас не время и не место. Ты прав в том, что для накопления капитала образование – не главное.

– А что главное? – удивлённо спросил Глеб, не ожидая, что может получить хоть какое-то оправдание своим словам.

– Главное – качества характера. Бизнес и делание денег – это отношения. Все построено на отношениях. Без отношений и хороших качеств характера нет ничего. Мы, люди, существа социальные, а социум – это набор неписаных правил и соглашений. И все это работает посредством общения. Успеха добивается тот, кто успешен в общении…

– Как ты всё умеешь грамотно растолковать и по полочкам разложить, – согласился с другом Жига.

– А вот тут, Глеб ибн Володя, уже без образования не обойтись, хотя многознание не есть ум, – рассмеялся Аркадий и по-дружески обнял задумчивого детектива, который мысленно уже прокручивал план своих завтрашних действий.

Перед тем как расстаться, Вольнов попросил 500 рублей взаймы до следующей их встречи.

– Кошелёк не прихватил, на такси обратно поеду, – пояснил бывший банкир.

– Знание и образование это хорошо, но умом сыт не будешь, – протягивая купюру, замялся Корчагин.

– А ты как-нибудь спроси себя, чего на самом деле хочется от жизни. Что превратит твою жизнь в праздник? Определи свою цель. Твой разум решает эту задачу в лоб: за деньги можно купить практически все, следовательно, надо идти прямиком туда, где лежат эти деньги. Но вся беда в том, что душа тоже действует по-своему в лоб. Она не разделяет стремления разума к деньгам. Она вообще не понимает, что это такое, поскольку не умеет «мыслить» абстрактно. Поэтому душа не станет союзником разума в добывании денег. А разум без души бессилен, так же, как и душа без разума. Береги себя, Глеб, – куда-то в пространство прошептал Аркадий.

Артём заговорил практически сразу. Молодой человек оказался сильно восприимчив к внешнему виду трёх накаченных мужчин в чёрных костюмах. Он рассказал, что со стороны мошенников общался с ним Евстигнеев Владимир Иванович, на вид лет тридцати. Предъявленное в качестве документа водительское удостоверение были выдано ГИБДД Орловской области. Для Глеба это было уже что-то.

На данную фамилию месяц назад был выписан штраф за превышение скорости на 42-ом км трассы М8 Москва-Ярославль, и теперь Глеб имел государственный номер автомобиля Тойота Камри, на котором передвигался один из мошенников. Используя свои связи в силовых структурах, установили контроль номеров с помощью камер, работающих в центральном административном округе г. Москвы. Уже через сутки автомобиль с такими характеристиками был зафиксирован на улице Новый Арбат, около ресторана «Прага». Застать машину на месте приехавшим детективам не удалось, однако, на следующий день Тойота появилась в том же самом месте. Выездная бригада «Лубянского двора» была задействована на других объектах, и детектив решил сам отправиться на Новый Арбат в сопровождении одного из своих наёмных знакомых.

Трёхчасовое ожидание порождало внутри мощный поток различных чувств и эмоций. Корчагин даже умудрился уловить внутри себя крупицы ненависти, которые породил незнакомый ему человек. Дозор принёс свои плоды. Когда к машине подошёл молодой человек, решение Глеб принял моментально. Предполагаемый мошенник, увидевший двух статных мужчин с красными удостоверениями, неуверенно и машинально поднял руки вверх. «Корочки» были детективов, но в данной ситуации эффект неожиданности и чувство внутренней вины господина Евстигнеева сделали своё дело.

– Пройдёмте, Владимир Иванович, – жестко сказал Корчагин, – ваши права зачитаю вам позднее.

– Да… я просто… а куда? – заикался задержанный.

– Недалеко, автомобиль пятьдесят метров отсюда…

До машины передвигались молча. Глеб в такие моменты всегда представлял, что чувствует мышка, неожиданно налетевшая на морду кота. Он сел на водительское место, компаньон втолкнул Евстигнеева в машину и занял заднее сиденье. Фактически, работа Глеба была уже выполнена. Кроме поиска и оперативной работы, с Зацепиным ни на что договорённостей не было.

– Привет Вася, – Жига набрал номер мобильного телефона.

– Привет, Глебушка, что хорошего скажешь? – на другом конце провода чувствовалось напряжение.

– Куда тебе вести мужчину твоей мечты?

– У Макдональдса на Калужском шоссе тебя будет ждать Форд Мондео синего цвета, следуй за ним, – без раздумий ответил Василий.

Через час добрались до назначенного места, и седан, замысловато петляя, уткнулся в дом отдыха «Десна». У центрального корпуса водитель Форда руками зажестикулировал, чтобы мы заходили внутрь здания. Некоторое волнение пропало, когда на пороге встретил Василий.

– Ай да витязь, ай да Глеб Жиглов, – кричал во всё горло Зацепин, – шампанское в студию!

– Я на работе Вася, что дальше делать будете? – хладнокровно парировал Корчагин.

– Мы их с тобой в поросячий рог скрутим, – продолжал подвыпивший заказчик, – пойдём, потолкуем братан, чтобы уши не грела сволота всякая…

В люксовом номере ожидал стол с фруктами и шампанским. Прошло всего десять минут, рассказ Глеба не дошёл и до середины повествования, как в номер забежал седовласый мужичок.

– Господа, три миллиона рублей у него на карточке, дрын меня перекати…

– Свою часть можешь уже забрать сегодня, Глеб, – начал Василий…

– Только карточка у жены в Сергиевом Посаде, грач ему в темечко, – кричал седой.

– Михалыч, ты нормально объясни нам, без своих присказок, – сделав серьёзный вид, велел Вася.

– Евстигнеев ваш раскис сразу, – рявкнул охранник, – признался, что вся его доля на карточку жены перечислена. Мы попросили позвонить его супруге и сказать, что сейчас приедет человек забрать карточку. Владимир всё сделал как полагается. Мы следили, никаких подозрительных сигналов не подавал…

– Я поеду сам и заберу, – резко проговорил Глеб, – я свою работу сделал. В нём заговорила жадность. А что, если сейчас не забрать, так, может быть, и не расплатятся никогда полностью. Интуиция как всегда молчала.

– Ты меня с Михалычем до Москвы только добрось, а ребята тут посторожат кавказского пленника, – не возражая, ответил Василий, – а то я уже немного отметил, пока вы сюда везли груз.

Когда вышли на улицу, Корчагин понял, что слова Зацепина про кавказского пленника оказались не простым афоризмом. Три лица кавказской национальности куда-то под руки уводили бледного Евстигнеева. Глеб нажал на газ, как только ему передали бумажку с адресом жены мошенника. Пассажиров высадил на первой же станции метро, потому как стало понятно, что Москва стоит в пробках намертво.

Дорога до Сергиева Посада заняла пять часов. Компьютер Лексуса показал среднюю скорость 19 км/ч.

– До Парижа быстрее добраться, – потихоньку сходив с ума, ворчал детектив. Время на часах было 23.15.

Воспитывал Глеба отец, так было издревле заведено у староверов. Само слово ВОСпитание тятя трактовал как Ведающего Отца Словом ПИТАемый. Материнскую любовь мальчик получал в достатке, но жизни учил папа. Корчагину было трудно в такое позднее время нажать звонок, понимая, что дома может быть одна женщина, пусть даже супруга мошенника. Глеб даже два раза отходил от двери, но, вспоминая свой долгий путь и сумму на карточке, возвращался снова. Он почти физически чувствовал внутри себя посторонние силы, одна из которых толкала его к двери, а вторая ставила заслон.

Жига давно для себя уяснил, что если с головой погрузиться в проблемы людей, ты автоматически ставишь себя в одинаковое с ними положение. Для того чтобы понять и решить их проблемы, нужно действовать отстраненно. Не бессердечно, не равнодушно, а отстраненно! Проблемы, как свои, так и чужие, удавалось всегда решать только в том случае, если Глеб брал себе роль «играющего зрителя». Сейчас же он «жил» своими и чужими проблемами и становился беспомощным.

Дверь открыла милая молодая девушка, которая пригласила его войти. Стоя на пороге, она манила рукой.

– Заходи путник, дорога долгая была, чаем угощу, а сама в душ пока схожу…

Это был даже не тонкий намёк на фуршет с продолжением. В любой другой ситуации Глеб с радостью бы остался у этой красивой соблазнительницы, но сейчас его разум заполнил господин Франклин, смотрящий на него со стодолларовой купюры.

– Спасибо хозяйка, я курьер, привычно для меня, – засмущался Жига, – я возьму, что должен, и назад в путь…

В это время у неё зазвонил мобильный телефон. Подняв трубку и молча выслушав монолог на другом конце, супруга мошенника ехидно улыбнулась, молча достала карточку из кармана халатика и резко закрыла дверь.

– Беги, – кричала душа Глебу, но разум сопротивлялся, – я контролирую ситуацию.

На сей раз, послушав голос души, Корчагин побежал, прыгнув в машину. Резко надавил гашетку и только затем огляделся вокруг. Рядом никого не было.

Он выехал из двора и оказался на Проспекте Красной Армии. Дорога из города до Москвы была по прямой, без поворотов и развязок. Три светофора оказались красными, но, ни единой машины в центре города в такой час уже не было. Сердце стало восстанавливать нормальное давление, а пульс перестал выдалбливать барабанную дробь на висках.

Только стоя на последнем светофоре перед выездом из города, Жига стал осознавать, что ни в коем случае нельзя было так опрометчиво поступать. Сегодняшний день доказывал, что профессионализм его построен на американских фильмах, не хватало элементарного опыта.

Если в обратную сторону поехать, через Дмитров можно добраться, – прокручивал ситуацию в голове детектив.

Карточка за пазухой грела и разрывала душу, а в голове опять запел Кот Базилио: «Покуда живы жадины вокруг, удачи мы не выпустим из рук… ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь…»

Уже две минуты красный свет светофора не менялся, даже закралась мысль: «Не сломался ли он случайно?»

Сигнал сирены полицейского автомобиля отчётливо подтверждал тезис о том, что случайностей в этой жизни быть не может. Существуют лишь закономерности, которые мы пока не знаем и не осознаём.

Следователь Главного Управления МВД России по Сергиево-Посадскому району Московской области капитан полиции Чувилов Денис Петрович тщательно изучал предоставленные ему материалы о захвате заложника и причинению тяжких телесных повреждений, опасных для жизни. Такие громкие дела случались крайне редко в его практике. Логическая мозаика постоянно нарушалась, и цельной картины произошедшего внутренний художник нарисовать пока не мог. Очень часто бывает, что следствие формально уточняет детали, проводит очные ставки, снимает показания сторон, хотя, с самого начала всё прочитано, как в открытой книге.

Эпизод сразу выделился из повседневной оперативно-бумажной рутины и требовал серьёзного анализа и тщательной проработки. Некто Корчагин Глеб Владимирович, проживающий в городе Москве, взял в заложники товарища Евстигнеева Владимира Ивановича, уроженца Орловской области, и вымогал денежные средства в особо крупном размере. События происходили в один день. Корчагин смог отрезать потерпевшему правое ухо, удерживая в загородном санатории. Другие лица не фигурировали. Одновременно, вечером того же дня вымогатель уже был у жены потерпевшего в Сергиевом Посаде. Причина вымогательства не установлена. Следователь знал, что любые отношения не возникают на пустом месте и всегда имеют начало, то есть свою природу происхождения. Самое же удивительное состояло в том, что оперативники, перехватившие машину предполагаемого преступника при выезде из города, не произвели задержания. Последовала выемка документов, кредитной карточки и автомобиля Лексус, капот которого сейчас оживлял беззаботных солнечных зайчиков.

Трое оперативников утверждали, что попали под гипнотическое воздействие. В момент задержания, проходивший мимо старик, издевательски запрыгнул в Лексус, закрыв двери изнутри. В полуночном бреду он кричал, что жилище неприкосновенно по Конституции и что все люди на земле братья. При этом, помутнение рассудка привело к тому, что задержанного Корчагина посадили в такси. Как только машина с «шашечками» смешалась с чернеющим горизонтом, сумасшедший старичок выбрался из Лексуса. Через несколько секунд образ коленопреклоненного старца просто исчез. Как ни странно, описание внешнего вида незнакомца совпадало у оперативников в малейших деталях. Денежного откупа, конечно, никто не брал, да куда там.

– Совсем уже обнаглели взяточники поганые, – взвизгнул Чувилов. В этот момент дверные петли противным писком поздоровались с начальником следствия, который тяжело дыша, сел рядом на стул.

– Что такое, кого ругаешь Петрович? – постарался успокоить Дениса старший офицер.

– Товарищ полковник, я многое понимаю, но такси это уже перебор, – отчеканил капитан. – Этих дармоедов за два часа предупредили, что операция по захвату вымогателя будет. Ехать от отделения две минуты, а они умудрились на объект опоздать, а потом такое шоу выдали.

– Вот что, Денис Петрович, я тебе скажу, – спокойно нашёлся полковник, – мне сейчас из Москвы звонили и мягко попросили оперативников не наказывать, а Корчагина в розыск объявить и все силы бросить на его поимку.

– А вы спросите у этих «копов», до какого места они ему такси заказали, – продолжал бурчать Чувилов, – где теперь искать его? И вообще, в этом деле много чего мне не понятного, явно он не один работал…

– Команда сверху была задержать по горячим следам Глеба Корчагина, а подельники это уже дело третье, – прищурился начальник.

– Потерпевший Евстигнеев путается в показаниях. Вчера говорил, что два кавказца, которых оставил Корчагин в качестве охраны, напились коньяка и стали его пытать. Сегодня уже выдумал, что ночью сам Корчагин его мутузил, потом снял наручники и отпустил. Ухо кстати у потерпевшего на месте, в зелёнке всё, хотя вчера твердил, что отрезали.

– Пытать стали, говоришь, – задумался полковник. Нет, Корчагин его не пытал, это точно. Знаешь, Петрович, чем мы отличаемся от кавказцев?

– Отличаемся точно, но чем, ясно выразить не могу, – честно признался Денис.

– Жестокостью к беззащитным. Особенно к пленным и раненым. Даже предки наши называли их людьми без души. Мы же всегда с поверженными вели себя великодушно. Славяне только в бою жестоки, в тесном контакте с врагом. После победы к нам приходит чувство сострадания. Нелюди в бою храбры, когда уверены в победе, в противном же случае становятся трусами. А над слабыми издеваются, как настоящие палачи. Самое страшное в том, что боль и страдания жертв приносят им наслаждение и радость. Я на них в Абхазии и в Чечне насмотрелся…

– Понятно, товарищ полковник, – согласился Чувилов, – оперативников ещё раз допросить?..

– На оперативников не сердись, все трое в реанимации, давление стабильно низкое 40 на 70, а в остальном никаких других побочных эффектов. Препараты на них не действуют, речь нарушена, и под себя ходят…

– Вот это новость! – воскликнул капитан.

– Бог его знает, какую заразу бомжи по земле разносят. Работай, Денис, работай, дорогой, – скомандовал начальник и вышел из кабинета.

В течении дня сразу три звонка из Москвы подтвердили опасения Чувилова в том, что суть происходящего скрыта для него в подземных катакомбах. Обычно просят встречи представители провинившейся стороны, чтобы сгладить острые углы и решить вопрос, не раздувая дело. На сей раз, наоборот, предлагали помощь в поимке Корчагина и призывали к быстрым и решительным действиям. Откуда столько защитников у простого клерка из Орловской губернии? Каждый московский звонок болезненно впивался в самое нутро. Следователь до тошноты ненавидел людишек, сующих нос не в своё дело и видящих перед собой лишь толстый кошель.

Документы для объявления в розыск Глеба Корчагина были готовы, и Чувилов выбрался из душного здания УВД на городскую площадь. До автомобиля было несколько минут пешего хода. Он сознательно парковал железного коня за квартал от места работы. Общественное мнение вынесло свой безоговорочный вердикт, который гласил, что у честного следователя средств на новый Фольксваген Пассат быть не может по определению. Завистливые взгляды и сплетни хотелось исключить из своей жизни, так же, как и рассказы о том, почему жизнь в Москве стала для молодого человека невыносимой. Огромный город, как живой чудовищный монстр, давил на чувствительного парня всеми своими щупальцами. Разменяв квартиру в столице на пригород Сергиева Посада и новый автомобиль, Чувилов почувствовал, как матрица земного бытия немного ослабила свою хватку. Он был ребёнком природы, которая миллионами брызг и сотнями рек бурлила у него в крови. Городская жизнь сжимала в узел, а мимолётная десятиминутная ходьба по лесу питала каждую клетку души и тела. Живая природа была нужна Денису, но нужна не как место, где можно пожарить мясо, а как пространство для размеренной и осознанной прогулки. В лесу он шагал вместе с самим собой настоящим.

Дорога к машине петляла через парк. Денис наслаждался, глядя на движение многочисленных ручейков, которые представлялись ему частью большой реки, силой, которая создает и дает жизнь. Он представил, как много всего может раствориться в этих ручейках и как трудно потом вернуть воду к её изначальному чистому состоянию. Вода впитывает всё, что только присутствует в мире и отражает всё это во внешнее пространство.

На том месте, где стояла машина, припарковался белый инкассаторский микроавтобус. Ум, как всегда, пролистал тысячу предоставленных на выбор вариантов и выдал наиболее стандартный ответ. Угнали. На этот раз ум, как ни странно, оказался прав.

Пользуясь служебным положением, оформление угона удалось сделать за полтора часа. Убитый горем следователь шагами мерил пространство главной улицы города. Скормив себе роялчизбургер в заведении с большой жёлтой буквой «М», Денис почувствовал, что смертельно устал. К счастью, в любом городке сейчас такси находится в зоне видимости клиента. Одна из многочисленных машин, предлагающих услуги по доставке тела в нужное место, неслась в сторону дома, несмотря на грохот прогоревшего зимой глушителя.

Лавочка у калитки дома приютила пожилого седовласого человека с гнутой деревянной тростью в руках. Случайных путников в такой поздний час не бывает. Увидев направляющегося к нему следователя, незнакомец встал, для вида опираясь на свою палку.

– Вечер добрый, Денис Петрович, – мягким, тихим голосом поприветствовал он, – прошу прощения, что без приглашения и предупреждения, но я не имею вашего телефона и стараюсь не пользоваться благами технократии.

– Вечер не добрый, но здравствуйте, – замялся Чувилов.

– Понимаю, понимаю… называют меня Стоян, фамилия вам ровно ничего не скажет, – представился старик.

– Стоян, это что, «кличка»? – прямо в лоб спросил капитан.

– Нет, мил человек, это тятя мой нарёк меня так с божьей милостью, – перебирая что-то в руках, пояснил незнакомец.

Сейчас, когда шок от очередного неожиданного события за сегодняшний день прошёл, Денис заметил, что незнакомец не стар, как показалось ранее. Несмотря на полностью седые волосы, можно было сказать, что к человеку время не имело никакого отношения.

– Чем могу быть полезен? – официальным тоном пролепетал следователь.

– Можешь сынок, если захочешь… мы же в этот мир пришли не в «Макдоне» бугреры кушать и не на железных повозках разъезжать, пространство засоряя выбросом, – начал разговор мужик.

Упоминание об автомобиле и Макдональдсе, где он только что ужинал, заставили Дениса сильно напрячься.

– Да ты не удивляйся, мил человек, – невозмутимо продолжал Стоян, – я за тобой не слежу… ни к чему мне это…, а вот где машина твоя сейчас, подсказать могу.

Дениса окатило столбом холодной воды, и вся дневная усталость вмиг улетучилась.

– Вы знаете, что я сотрудник Следственного Управления, – завопил Чувилов.

Ему стало ясно, что сейчас угнанный автомобиль предложат вернуть за определённую сумму, которая иногда доходит до 50 процентов от стоимости нового авто. Чувствовать себя глупой жертвой в разговоре с «разводящим» было нельзя. Уши старались уловить каждую интонацию негромкой речи седого угонщика.

– Знаю сынок, ты не буянь… эмоции всегда разум притупляют, а тебе сейчас светлый ум нужен, чтобы решения принимать, – спокойно отозвался Стоян.

– Предлагайте…

– Мне тебе предложить нечего, я материального ничего не имею, – якобы не понимая вопроса, ответил мужик.

– Не морочьте мне голову, что вы хотите, чтобы автомобиль вернуть? – опять повышая тон, убивался Денис.

– Мне не надо от тебя ничего, – вставая с лавочки, хмыкнул собеседник, – я пришёл попросить, чтобы ты в деле одном разобрался. Трудиться надобно по совести, а не по приказам людишек из Москвы, которые тебе сегодня телефон обрывали. Ты понял, за какого хлопца я сейчас говорю?..

– Понял, не дурак, – прошипел следователь, – то есть вы взамен возврата машины хотите, чтобы я этого захватчика миловал… ну, вы совсем обнаглели…

Виски сдавило острой болью, Чувилов постарался выхватить трость из рук Стояна, но не смог даже пошевелить руками. Тело онемело. Покалывающая прохлада исполинскими волнами накатывалась на каждое сухожилие, остужая не только мышцы, но и голову.

– Я же говорю, сынок, ты чувства усмири свои, чтобы ясно видеть и ясно слышать, – улыбался уже незнакомец, – я к угону твоей машины никакого отношения не имею и понимаю, что искать хлопчика заставят всё равно. Если не тебя, так другого заставят. Я просто прошу по-человечески разобрать саму глубину проблемы, когда время придёт…

– Я живу и работаю по закону, – выдавил лозунг Денис, мертвеющими губами.

– Это тебе только так кажется, мил человек, – ответил Стоян, – жить надобно по кону, а не за ним. Кон, Денис, – это порядок. Но не просто порядок, а порядок следования определённым правилам. Когда всё делаешь по кону, то находишься в гармонии со вселенной. В этом простом правиле сокрыта поистине самая огромная сила, ведь это основа основ. Осознавая кон в каждом своем действии, ты приобщаешься ко всему мирозданию. Нарушить кон – значит, погибнуть. Ведь, скажем, выдохнув воздух из груди и прервав этот кон, не вдохнув его, ты умрешь…

– Я слышал, что такое кон, даже изучал, только не понимаю, при чём тут Глеб Корчагин, – уже спокойно промямлил Петрович.

– Это ничего, всему своё время, – невозмутимо говорил незнакомец, – поймёшь ещё. Жить по кону – значит правильно поступать в той или иной жизненной ситуации. Закон – это всё, что не принадлежит истине. Лживое, лукавое, уводящее человека от самого себя, а значит, от Бога, так как Бог это не дедушка на троне. Живущие по закону живут в неведении, ибо не ведают, что творят. Сейчас именно это и происходит на Земле.

– Ты отец что-ли ему? – предположил следователь.

– Нет, он меня ни разу не зрел пока…

– Ладно, я философствовать не намерен сейчас, – отрезал Чувилов, – откуда у вас сведения про машину мою?

– Слышал я у вас шутку, – улыбнулся Стоян, не отвечая на вопрос, – «не я имею машину, а машина имеет меня». Вот тебя сейчас как раз машина и имеет. Суть не вещь тебе служит, а ты служишь ей. Подумай, сынок… зная этот рычаг на тебя, кто-то постарался твою любимую игрушку отобрать, чтобы не смел ослушаться…

– Кого ослушаться? – удивился следователь.

– Машина твоя сейчас в гараже из жёлтого кирпича, – оставив опять вопрос без ответа, продолжал незнакомец. Гараж находится рядом с самым большим в Сергиевом Посаде Родовым Кругом, который отцы наши сотворили…

Чувилов осмысливал фразу и, силясь, пытался понять, какой родовой круг имеет в виду чудной собеседник. Стоян медленно пошёл по дороге к лесу, который манил к себе своей красотой, ароматом цветов и прохладой. Остановившись возле исполинского дуба, он достал из кармана листок бумаги, прикрепив его на ствол могучего дерева. Денис смотрел себе под ноги и разглядывал трилистнички земляники, над которыми возвышались маленькие яркие ягодки. Попытка встать и побежать ничего не дала, язык тоже не слушался. Картинка перед глазами стала расплываться бело-тёмными кругами.

Придя в себя, следователь сразу посмотрел на часы. Прошло десять минут с того момента, как он отключился. Казалось, что усталость заставила присесть на лавочку перед домом, а обуявшая дремота создала в голове короткое сновидение. Он встал, сделал три глубоких вдоха, машинально двигаясь вдоль дороги и пытаясь собрать волю в кулак. Где-то высоко на дереве истошным ударом по ушам прокаркал ворон, заставив человека вздрогнуть и почувствовать слабый прилив адреналина.

– Ладно, надо идти спать, – подумал Чувилов и замер. Глаза сами нашли то, что обязательно должны были сегодня увидеть. На спрятанном за вековой корой стволе дуба без гвоздей и кнопок висел листок из тонкой бересты, на котором красивым почерком мудрец вывел слова:

Церковь – Це Родовой Круг Отцами Ведающими Сотворяше.

Денис догадался! За ужином кто-то обязательно расскажет, как мокрый от пота следователь, летучей мышью миновав деревню, без остановки рвался по пыльным бетонным плитам к пустеющему сумеречному шоссе, ведущему в Сергиев Посад.

Глеб доехал до метро «Дмитровская» и вышел на улицу, двигаясь к центру. Он находился в своей сказке, где он – мудрый отец семейства, живущий в собственной квартире с евроремонтом, в окружении обожающих его родных и близких, и работающий на интересной, хорошо оплачиваемой работе. Таким он представлял себя, когда шёл по улице. Люди же со стороны видели совсем другого человека: небритого, в мятой футболке и поношенных шлёпанцах. На лице у него блуждал замутнённый взгляд, и было видно, что человек находится в мечтах. Созданные для себя иллюзии помогали не замечать удручающе-конкретного настоящего и убежать в выдуманный мир. А настоящего Глеба сейчас не знал никто, кроме него, тоже не желающего включать осознанность и узнавать себя.

На улице даже вечером было невыносимо жарко, и Москва полностью была окутана едким дымом от горения торфяников. Через две минуты кондиционер ресторана «Ростикс», подарил ощущение свежего воздуха, несмотря на то, что во всех залах было много скрывающихся от летнего зноя и духоты.

Два месяца, прошедших с момента событий на Арбате, на Калужском шоссе и в Сергиевом Посаде, стали домашним арестом. Расставленные в своё время «маячки» просигнализировали Корчагину о том, что он находится в розыске. В такой ситуации было решено проще одеваться и не носить с собой никаких документов. Жизнь на съёмной квартире в первый раз принесла какую-то пользу, за сына и жену переживать не приходилось. Удивляло только то, что по месту регистрации никаких повесток или представителей полиции не было, хотя родители за прошедшие 8 недель никуда не отлучались.

До встречи оставалось около пятнадцати минут, и можно было спокойно перекусить. Многочисленные точки быстрого питания, московское разнообразие которых могло сейчас удивить любого иностранца, вызывали у Глеба чувство отвращения. Приём пищи в таком заведении можно было сравнить с заправкой автомобиля. Люди забрасывали в себя белки, жиры и углеводы как терминаторы, которым к концу дня компьютер выдавал требование о подзарядке физической оболочки.

Сейчас вспомнился монолог давнего приятеля Игоря Весёлко, который на прошлом своём дне рождения на стол подал лишь сало, овощи, шашлык и домашний сыр. Игорь был человеком увлекающимся и всегда старался преподнести недавно прочитанную где-то информацию за свою догму.

Ребята, поразмыслите сами, что полезней, бабушкин борщ или чебурек из придорожной палатки? – пытаясь достучаться до двух десятков человек, голосил оратор, – конечно, все вы понимаете, что бабушкин борщ, а почему? Есть одно простое правило, чем дальше еда от своего природного состояния, тем больше энергии в неё вложили те, кто еду перерабатывал. Ведь кто-то ещё создавал аппараты и машины, которые стоят на заводах, а всё это тоже требует больших энергетических затрат. Вложенная энергия должна возвращаться. Вот мы с вами употребляем эту пищевую массу и возвращаем всем свою свободную энергию. А если мы кушаем овощи в том виде, что они растут в природе, особенно со своей грядки, то в течении суток мы, наоборот, энергию свободную получаем. Все же вы не один раз чувствовали, как после такой еды человека клонит в сон и работоспособность становится на нуле, – завершая монолог говорил Игорь, – так вот, это и есть следствие того, что из вас энергия убежала…

Многие тогда согласились с мнением именинника, лишь кто-то спросил:

– Весел, а ты сам-то всегда следуешь тому, что сказал?

– Стараюсь, но не всегда получается, жизнь такая, – погрустнел Игорь.

– Вот так-то… надо иметь очень сильный характер, чтобы делать то, что говоришь. В жизни же это чаще получается у тех, кто ничего не говорит и ничего не делает, – рассмеялся гость.

Часто думая о словах друга и соглашаясь с ним, Глеб, как и большинство людей на земле, не мог отказать себе в маленьких слабостях. Он очень любил курицу, приготовленную в ресторане «Ростикс», особенно острые крылышки. Весь остальной ассортимент немногим отличался от других представителей фаст фуда. Рецепт приготовления был понятен, кляр и красный острый перец перемешивают, потом крылышки сначала обмакивают в получившемся кляре, затем в панировке и во фритюр с большим количеством масла. Однако курица или крылышки, приготовленные таким образом дома, всё равно не выходили такими вкусными.

Василий подошёл, когда трапеза была уже закончена.

– Рад видеть тебя снова в бушующих волнах мирового капиталистического океана, – громко приветствовал он, – и даже не думай заказывать этот чай.

Глеб приподнял веки и увидел сквозь маленькие щёлки едва приоткрытых глаз пьяную физиономию подельника. Его голову окружала синеватая дымка, выбрасывающая языки всполохов, как костёр выплёвывает брызги огня. Свет был притушенным и слегка сумеречным, и очень хотелось потереть кулаком глаза и взглянуть широким взором. Синева растаяла так же легко, как образовалась. По всей видимости, внутреннее напряжение всё больше заявляло о своём постоянном присутствии.

– Ты с какой радости налакался? – ворчал Корчагин.

– Повод для радости мне найти всегда легко, – криво улыбался Зацепин, – посмотри, какая тёплая погода, красивые девушки, кондиционер, вкусная курица…

– Ну, хватит обезьянничать, – прервал Глеб, – мне необходимо чётко знать и понимать ситуацию вокруг нашего дела…

– Вот так всегда, – прочирикал Василий, – только оторвёшься от этих земных проблем, как тебя опять кирпичом по голове вниз опускают. А я натура творческая, мне головной мозг питать надо, вот я немного удобрения для своих мозгов и употребил…

– Я не против твоего творчества, только в последний раз сказка с несчастливым концом у тебя вышла, Вася, – ёрничал Жига, – ты у американцев учись, у их героев, даже если их съели, всё равно два выхода есть. Когда и у нас обещанный хэппи енд наступит?

– Адвокат, которого я нанял, за свои, – на этом слове Вася сделал тонкий акцент, – за свои денежки, на днях с розыска тебя снимет. Работа проделана не малая, уголовное дело сначала приостановят, потом в архив передадут, и гуляй, Вася… неустановленные лица и тому подобное… вот я уже и начал гулять потихоньку… присоединяйся, весть ведь хорошую я тебя принёс, и по городу теперь ходить можно…

Жига бесшумно водил пальцами по столу, привычно оглядываясь по сторонам. И думал о том, что зря прокуражил жизнь. Тридцать три года сравняется в начале августа. Еще сегодня утром он был уверен, что делал в жизни всё правильно. Или почти всё. Отдавал себя работе, поднимая сына на ноги. Умел любить и когда-то был любимым. Помогал старикам и подавал милостыню бедным. И за это Бог должен был увидеть его правду и помочь. А теперь он знал, что погибнет. Пропадёт в тюрьме… Если не его тело, то душа точно. И как-то не слишком о том сожалел. Зачем коптить солнце сироте, которого по вечерам и не вспоминает никто.

– Что-то не верю я в последнее время в хорошие вести, – задумчиво произнёс Глеб, – следователь мои документы из дела выкинет поди? Столько людей материалы изучали. Это, может быть, другие лица не установлены, а я как раз установлен и зафиксирован. Я вообще до сих пор понять не могу, почему оперативники меня отпустили тогда…

Василий достал железную фляжку, глотнул спиртного и спрятал обратно. Из внутреннего кармана джинсовки вынырнул запечатанный конверт, в котором просматривалось что-то объемное.

– А нет в деле никаких документов и не было никогда, – выплюнул Василий и протянул конверт Глебу.

Нервно разорвав пакет, Корчагин вытряхнул всё содержимое на стол. Перед его взором предстали паспорт, водительское удостоверение, лицензия на оружие и несколько других бумаг. Было трудно поверить своим глазам, хотя уровень коррупции в стране и правоохранительных органах Глеб представлял не понаслышке. Ещё несколько минут назад вызывавший стойкое отвращение Зацепин показался ему ангелом небесным, которому он был готов признаться в любви. Воистину говорят, чтобы сделать человека счастливым сначала у него надо что-то забрать, а потом это же самое отдать. Сейчас Зацепин вернул ему свободу, а самое главное – заново родил его, возродив надежду на успешное завершение всего дела.

– Спасибо дружище, – закивал Глеб, – я, грешным делом, подумал, что все твои слова о разрешении ситуации не более чем желаемое, которое ты выдаёшь за реальность.

– Знать бы еще, где реальность, а где сон? – отчего-то посерьёзнев, скривился Василий. – Мне иногда такие сны снятся, что, просыпаясь, я совсем не уверен, где настоящий мир, а где сон. Может, мы с тобой сейчас спим наяву.

– Тебя на философию потянуло, что у тебя там во фляжке? Дай глоток…

Зацепин отпил из фляжки ещё немного, протянул Глебу и закончил свои мысли:

– Реальность отображает нам себя в двух формах: с одной стороны, бытие определяет сознание, а, с другой, найдутся неопровержимые доказательства обратного…

– Прости, мне сейчас трудно об этом думать, земные проблемы не дают мне с тобой вести беседу на одном языке, – вздохнул Глеб, – какие мои дальнейшие действия?

– Езжай домой, отдохни, – протягивая деньги, прошипел Василий, – с семьёй побудь, а я ситуацию под контролем держу. Раз в неделю будем встречаться, остальное буду по телефону или скайпу докладывать.

– Деньги-то зачем, – вопросил Глеб.

– Ну, как же, – возмутился Зацепин, – ты же заработал, ты своё дело сделал, – вот небольшой аванс…

– А вам что-то удалось вернуть с этих тварей? – воодушевился Жига.

– Пока нет, но это дело времени, и не бери в голову, у тебя своих проблем сейчас по горло, – заворчал Василий, забрал пакет с документами и свою фляжку, которую ловко допил до конца.

– Тогда беру такси, – радовался Глеб, – на метро не могу больше, духота страшная. Спасибо тебе ещё раз, родной. Прости, если я грубил за последний месяц, состояние было депрессивное. Выхода не видел…

– Всё по совести, Жига, всё нормально, пошли на улицу…

Пришлось пропустить несколько чудом передвигающихся жигулёнков, чтобы, наконец, Василий усадил себя в просторную Хундай Соната. Запомнить номера машины заставила привычка. После того, как он остался наедине с самим собой, ноги сами двинулись по направлению к области. Хотелось прогуляться и выждать, чтобы основной поток машин ослаб.

Глеб шёл вдоль шоссе, видел пролетающий в небе самолёт, слышал ворону, которая каркала на одном из деревьев, и любовался зарождавшейся луной. Вокруг на шоссе угарным газом дымили сотни машин, стоящих в пробке, и ему не было до них никакого дела.

Жига часто разговаривал сам с собой. В этот момент он как будто покидал своё тело и наблюдал за происходящим со стороны. Думалось о том, как интересно устроен этот мир. Час назад его угнетала любая мысль в любой обстановке. Сейчас же всё резко изменилось, хотя эти изменения произошли не с миром, а внутри него. Мир статичен, изменения в нём происходят очень медленно, но каждую секунду он представляется в новой форме и новых декорациях. Всё зависит от того, какое «стёклышко» поставит у себя перед глазами человек. Сейчас Глебу поставили на глаза яркую и красочную «прокладку», которая позволяла ему наслаждаться жизнью, несмотря на жару, гарь и духоту. Домой не тянуло. Родилось чувство того, что его просто не существует. Есть прекрасный сын, а дома нет, а значит, нет и дороги домой. Дом совсем не то место, где сейчас находится твой ребёнок, поэтому, прислушавшись к своему внутреннему голосу, Жига решил просто гулять по вечерней Москве.