Глава 13

Уже сумев обгрызть все ногти, Дебур принялся конвульсивно грызть кожу мизинца. Он никогда еще не был так близок к разгадке этого запутанного дела, у него было несколько версий, и они были хороши, но все они в настоящее время вели в тупик.

Зазвонил телефон.

– Жерар, – сказал ему Рейналь. – Эрик Дюшмэн только что пришел в сознание. Он хочет тебя видеть.

Ефрем Гольдштейн протянул Говарду отпечатанный на машинке листок.

– Здесь все, что мне удалось собрать о компании "СЕПИКО". Существует четыре крупных акционера, но кажется, что это лишь подставные лица, а настоящий владелец капитала – один из наших сограждан по имени Уильям Корнелл.

Говард поблагодарил его, вяло улыбнувшись. На самом же деле он испытывал такое ощущение, как если бы его ударили ножом в спину. По всей очевидности, это был тот человек, которого он искал, но это не доставило ему ни малейшей радости. Он даже думал не о Корнелле, но о Симоне. Ему было известно, что шантаж, слежка и предательство было обычным явлением в его работе, но он никогда бы не мог ожидать этого от Симоны.

Он неторопливо вернулся в свой кабинет.

Она была еще там, приводя в порядок свои дела, как она неизменно делала это каждый вечер перед уходом с работы.

– Ты можешь немного задержаться, Симона? Я хочу с тобой поговорить, – сказал он, входя в кабинет.

– Да? – холодно ответила она. – И чем я обязана этой чести, в которой месье отказывает мне уже пять дней?

– Симона... ты, случайно, не работаешь на Корнелла? – вдруг бросил он ей в лицо.

– Что ты там выдумываешь? – ошеломленно вскрикнула Симона.

– Корнелл дает нам сведения, поскольку он принужден это делать, но, конечно, он использует свое положение, чтобы в свою очередь, когда ему необходимо, узнать кое-что...

– Что ты хочешь этим сказать?

– Перестань ломать комедию, Симона. Я обыскал твою квартиру в пятницу вечером.

– Ты это сделал?

Она отнюдь не пришла в замешательство, как Говард на это рассчитывал. Напротив, его слова привели ее в ярость. Спокойная и благоразумная Симона метала громы и молнии.

– Ты просто ужасен, подонок! Так вот почему я тогда так быстро заснула, теперь я понимаю! Ты подсыпал снотворное в мое шампанское!.. Ты строишь иллюзии, Говард, ты являешься и всегда будешь лишь грязным шпиком!

– Конечно, Симона. Это-то и позволило мне узнать, что ты вложила в свой банк чек компании, которой заправляет Корнелл.

– Ты бредишь!

– Тогда ты можешь объяснить мне, откуда взялся этот чек на тридцать тысяч франков, выпущенный компанией "СЕПИКО", который ты положила на свой счет?

– Так ты говоришь об этом?

Симона, кажется, облегченно рассмеялась, но ее злость против Гордона сохранилась.

– Да его мне дал Дункан!

– Дункан?

– Да! Он нашел подержанное судно, которое захотел купить, и попросил меня дать ему недостающие деньги, пока он не продаст акции, бывшие у него в этой компании. Спустя примерно месяц он возместил мне долг этим чеком, о котором ты говоришь.

Говард опустил глаза, как мальчишка, совершивший потрясающую оплошность.

– Уверен, что Дункан прибегал к этому фокусу не только с тобой, – задумчиво произнес он.

– Если он тебе всучил этот чек, то лишь для того, чтобы скрыть, что именно он его получил. Он хорошо знает, что речь идет о мелочах, к которым относятся очень внимательно, и часто разбирают их в полицейском участке.

Симона в смущении посмотрела на него:

– Он попросил меня звонить ему каждый день, чтобы быть в курсе того, что происходит на службе... Это все-таки мой босс, и я нашла это естественным, – проговорила она жалобным голосом. – Я всегда говорю ему о том, что ты делаешь...

– Не беспокойся об этом. Ты не могла о многом рассказать ему за последнее время.

Говард звучно поцеловал ее в лоб, но она с ненавистью оттолкнула его.

– Грязный шпик!

Она закончила свою фразу тем, что упала в его объятия.

– У нас много работы, Симона! – сказал он ей после счастливого, но короткого и целомудренного поцелуя примирения.

Он сел за стол.

– Учитывая, что тебя за многое надо прощать, я ждала, что ты сделаешь мне более соблазнительное предложение, – проворчала она разочарованно.

Однако Говард не слушал ее. Он уже был у телефона.

– Алло! Господина Корнелла, пожалуйста...

Спустя несколько мгновений он положил трубку, явно взволнованный.

– Он сегодня после полудня улетел на Корсику!.. У тебя есть его тамошний адрес?

Симона пошла свериться со своей картотекой.

– Да, это возле Пиана, на полдороге между Аяччо и Кальви.

– Подготовь мне докладную записку для Патрона, – вдруг решил Говард. – Ты там напишешь... Что бы я смог изобрести?

Его глаза подмигнули, как будто бы в мозгу у него зажглась лампочка:

– Я знаю... Напиши, что я получил сведения... достоверные... Стив Паттерсон находится в настоящее время на Корсике и я уехал на его поиски.

– Стив Паттерсон? Кто это еще такой?

– Я объясню тебе позже. Ты отнесешь эту докладную Патрону завтра утром... Когда я уже уеду.

– Если я правильно понимаю, я также должна заказать тебе билет на самолет? – спросила Симона, оставаясь по-прежнему примерной секретаршей.

– Пока еще нет. Прежде я попытаюсь организовать небольшой специальный полет на Корсику.

Говард набирал новый номер телефона:

– Алло! Могу я поговорить с инспектором Дебуром?.. Вы не знаете, где бы я мог его найти?.. Да, соедините меня с его кабинетом.

Вскоре он услышал на другом конце провода Рейналя.

– У меня есть чрезвычайно важное сообщение для господина Дебура.

– Я сожалею, но мне приказано не беспокоить его там, где он находится в настоящее время, – вежливо, но твердо ответил Рейналь.

– Не могли бы вы по крайней мере передать ему сообщение?

– Да, это я могу сделать...

– Тогда скажите ему, чтобы он позвонил мне на работу, как только будет возможно. Я буду на месте ждать его звонка. Это срочно!

Как только он положил трубку, Говард умоляюще посмотрел на Симону, сложив руки, как пудель, стоящий на задних лапах.

– Ты будешь ангелом, Симона, если сделаешь для меня фотокопию с досье Корнелла, я хотел бы взять ее с собой.

– Я закончу не раньше полуночи! – воскликнула Симона. – Ты знаешь, что там более трехсот страниц!

– Утешайся мыслью, что я закончу еще позже, потому что буду его читать, – проворчал Говард со стоическим смирением.

Приехав в Орли, Гордон и Мэнни заметили скопление людей возле телефонных кабинок. Они проложили себе путь сквозь толпу, но наткнулись на кордон жандармов, которые мрачно пытались оттеснить любопытных.

Были поставлены ширмы, за которыми суетились полицейские и фотографы с озабоченным и деловым видом.

– Что случилось? – спросил Гордон у зеваки, стоявшего рядом, пухлого и краснощекого провинциала. Он заметил значок на лацкане его костюма, на котором была надпись: "Съезд виноградарей Франции".

– Они нашли задушенную женщину в одной кабинке, – объяснил участник конгресса, с сильным бордосским акцентом.

– Она мертва?

– Еще как! Я видел ее еще до того, как они устроили все эти загородки, чтобы скрыть ее... На ней было колье с большим изумрудом. Честное слово, душили так сильно, что камень наполовину погрузился в шею!

Гордон и Мэнни молча переглянулись.

Мэнни, более эмоциональный, чем он это показывал, с трудом удерживал слезы. Гордон же реагировал по-другому. Его лицо окаменело, лишь губы едва заметно шевелились, будто он шептал слова молитвы.

– Смотри-ка! – воскликнула Симона. – Возможно, это тебя заинтересует. Новый листочек пополнил досье Корнелла... Это произошло позавчера. Наши службы добавили сюда телеграмму, посланную в прошлый четверг из Парижа в Феникс Марион Корнелл. Она просит поверенного продать свое имение в Аризоне и уволить всех слуг, выдав каждому жалованье и премию в размере трех месячных заработков.

– Я не знал, что жена Корнелла была в Париже...

– Подожди, пока я посмотрю...

Симона пролистала страницы досье с быстротой кассира, считающего банкноты:

– Она прилетела 30 июля самолетом компании Т.В.А., из Нью-Йорка.

– Что еще известно о ней?

– В досье ей посвящено около десяти страниц. Я сделаю с них фотокопии раньше, чем с остальных. Однако если память мне не изменяет, я могу тут же сделать для тебя резюме.

– Давай! – попросил Говард, с восхищением приготовившись слушать ее.

– Они поженились двенадцать лет назад, но с тех пор, как Корнелл в 1969 году покинул Соединенные Штаты, они живут почти отдельно. Она принесла ему приданное примерно в пять миллионов долларов, которое Корнелл должен быть увеличить по крайней мере раз в десять. Ей около сорока лет. У них нет детей. В последнее время она несколько раз ложилась в клинику, чтобы подлечить нервы, пьет мертвецки и более или менее уединенно живет в своем имении в Аризоне, том самом, я думаю, которое она только что продала. Ее единственные развлечения – потребление виски, длинные прогулки верхом по пустыне и... краткие наезды в Париж. Она часто туда приезжает, но никогда не предупреждает мужа об этом. Возможно, желая застать его во время супружеской измены? Во всяком случае, Корнелла, кажется, не привлекает слабый пол, и единственным недостатком, в котором можно его упрекнуть, является его неумеренное стремление уклониться от уплаты налогов. Возможно, учитывая, что Корнелл один приехал в Европу, она подозревает о существовании другой женщины в его жизни. Недостаток доказательств ничуть не мешает ей устраивать жестокие сцены ревности, и часто в присутствии посторонних. Понятно, что Корнелл, насколько возможно, избегает появляться с ней на людях. Как видишь, это прекрасный портрет той, кого называют истинной американской эксцентричной женщиной.

– Возможно, что это абсурдная мысль, – решился сказать Говард с задумчивым видом. – Но представим, что Марион Корнелл обнаружила, что у мужа действительно есть связь, и что это была... Дженни Сандерс...

– Ты думаешь, что она ее убила?

– Это лишь гипотеза... Однако она не состоятельна, потому что как в таком случае объяснить убийства Кристиана де Льезака и Билли Боттомуорта?

– Может быть, они что-то знали?

– Корнелл их приказал убрать, чтобы прикрыть свою жену?.. Не знаю...

Звонок телефона оторвал его от размышлений. Это был Дебур.

– Я получил ваше сообщение. О чем идет речь?

– Я нашел человека, которого мы ищем, я думаю.

– Да? Представьте себе, я тоже, – поспешил прояснить положение Дебур торжествующим тоном. – Эрик Дюшмэн только что во все признался. Однако я вас все же благодарю, что вы подумали о том, как поставить меня в известность.

В глубине души Дебур был счастлив узнать, что Говард не стремился его опередить.

– Это Корнелл, не так ли? – спрашивал Говард.

– Да, это именно он.

– И его жена Марион, которая...

Дебур прервал его:

– Вы тоже об этом знаете? Шляпа! Я спешу оказаться на Корсике и своими собственными глазами убедиться в этом, чтобы поверить. Какая поразительная история!

– Когда вы уезжаете?

– Сейчас же!

Будучи все-таки хорошим игроком, Дебур прибавил:

– Хотите меня сопровождать?

Глава 14

Расположившись на выступе за скалами, Дебур и Говард во главе нескольких человек из местной полиции издали в бинокль следили за виллой Корнелла. Она находилась в великолепном месте, возвышавшемся над морем. Здание в форме буквы С, как его инициал[17], представляло собой удачную смесь мавританского и колониального испанского стилей. Построенное на сваях, оно, казалось, плыло по волнам роскошной растительности, окружавшей его со всех сторон. Решительно, белый цвет был любимым цветом Корнелла. Стены, крыша, рамы, ручки дверей и занавески на окнах, – все было белым.

– Какая удача! – воскликнул Дебур, увидев Макса Имбера входящим на кухню, а затем выходящим оттуда. Он из горлышка бутылки пил пиво.

Вместе с Имбером личная охрана Корнелла насчитывала четыре человека. Дебур хотел быть уверен, что их было не больше. Было около полудня, но он решил подождать наступления ночи, чтобы незаметно приблизиться к вилле и застать охрану врасплох.

Уже несколько часов назад, на борту самолета, который уносил их в Корсику, Дебур посвятил Говарда во все детали, в содержание показаний Эрика. Говард, Считавший, что он более или менее все предугадал, еще не мог опомниться от удивления. И он задавал себе вопрос, не придумал ли Эрик все это. Однако он рассказал лишь правду. И эту правду, как часто бывает, самое богатое воображение с трудом могло представить.

Офицер жандармерии приблизился к Дебуру, чтобы доложить, что все задуманные засады в окрестностях виллы были уже сделаны. Корнелл и его люди отныне находились в тисках, из которых у них не было ни малейшего шанса вырваться.

К пятнадцати часам какая-то машина свернула с автострады, ведущей в Порто, и поехала по дороге длиной в два километра, которая вела к вилле. Она замедлила ход за пятьсот метров до входа и попыталась скрыться среди зарослей оливковых деревьев, окружавших здание. Из нее вышли трое мужчин, которые стали пробираться сквозь заросли.

– Какого черта приехали сюда эти типы? – воскликнул Дебур, когда они достигли лужайки и он смог наконец их узнать. – Кто другой? – спросил он у Говарда. – Сынишка Сандерса?

– Да, – подтвердил Говард.

– Их арестуют? – спросил офицер.

Говард и Дебур обменялись нерешительным взглядом.

– Возможно, существуют вещи, о которых еще мы не знаем, – сказал Дебур. – Путь они идут... Мы потом посмотрим.

– Возможно, вам придется изменить свои планы, – заметил Говард.

– Планы? – Дебур стал смеяться. – Мы обязаны это сделать...

– Чтобы тут же изменить!

Со своей стороны, Говард заметил, не без иронии, что он не солгал своему Патрону, а только опередил события. Стив Паттерсон находился на Корсике! Однако это не помогло ему примириться со своей совестью. Эта последняя, напротив, начинала его мучить. По-своему фаталист, он сказал себе, как Дебур: посмотрим.

– Надо все-таки помешать им наделать глупостей. Я буду держаться рядом с ними, – сказал он, удаляясь.

Дебур не стал его отговаривать.

– Пусть две машины с тремя людьми в каждой будут готовы в любой момент подъехать к вилле и, если понадобится, прикрыть его, – приказал он офицеру.

Затем он вновь стал смотреть в бинокль.

Гордон, конечно же, следуя заранее составленному плану, оставил позади Мэнни и Стива и направился к вилле. Дебур видел, как он обошел здание и исчез из вида.

Гордон заметил впереди женщину, которая спускалась по тропинке, вьющейся по обрывистому склону, ведущему к пляжу. На женщине был халат и шапочка для купания. Была ли это Марион Корнелл? Ее фигура, хотя он видел ее лишь со спины, показалась ему знакомой. Она шла не спеша, слегка покачивая бедрами, легкой, упругой походкой.

Не понимая, почему он это делает, Гордон, забыв о Мэнни и Стиве, устремился к тропинке, чтобы последовать за ней.

Неожиданно поднялся ветер, нагоняя с моря тяжелые черные тучи, предвещающие грозу.

Мэнни и Стив не стали долго ждать. Обеспокоенные тем, что Гордон не подает им никакого знака, они в свою очередь направились к заднему фасаду здания, прячась за цветами, которые росли по бокам виллы. Однако цветы были разной высоты и иногда их головы виднелись сверху.

Ни Мэнни, ни Стив не заметили, как занавески большой застекленной двери, выходящей в сад, чуть-чуть приподнялись и пара глаз наблюдает за ними.

Выйдя из зеленых зарослей, они подбежали к заднему фасаду дома и стали искать, как бы можно было туда проникнуть.

Дверь открылась, и из дома вышел высокий худой мужчина с крючковатым носом, черными жесткими волосами и с пистолетом в руке.

Дойдя до угла дома, он осторожно высунул голову, чтобы наблюдать за пришельцами. Мэнни и Стив, припав к другой застекленной двери, пытались разглядеть, что происходит внутри дома.

Видя, что дело принимает дурной оборот, Дебур решил вмешаться. Он подал знак жандармам и вместе с ними устремился к машинам.

Стив увидел неожиданно появившегося мужчину, который целился в него из пистолета. Он закричал, чтобы предупредить Мэнни, и упал на землю как раз вовремя, чтобы избежать просвистевшей над ним пули.

Они еще не успели вытащить свои пистолеты, как мужчина уже прицелился в Мэнни. Менее быстрый, чем Стив, он прижался к двери, ища здесь иллюзорного убежища.

За долю секунды до того, как человек Корнелла нажал на курок, с другого угла дома раздался выстрел. Мужчина выронил пистолет и рухнул на землю, сраженный наповал.

Тогда Стив и Мэнни увидели незнакомца с хищной улыбкой на губах. Это был Говард.

Прежде чем они успели задать ему какой-либо вопрос, дверь, к которой прижимался Мэнни, распахнулась изнутри и другой мужчина, молодой и атлетически сложенный, в плавках, приставил к его боку карабин.

Стив, еще лежавший на земле, вскочил, отвел карабин в сторону, ударом ноги оттолкнул мужчину и вырвал у него из рук оружие. Мужчина ударился о стену. Стив, подняв карабин, как дубинку, ударил его прикладом в грудь, затем по коленям. Закричав, мужчина рухнул на землю, но Стив тут же заставил его замолчать, ударив по голове.

– Быстро, спрячемся за этими кустами! В доме еще трое, которые не замедлят явиться сюда, – крикнул Говард.

С пистолетами в руках они подбежали к кустам, за которыми затаились на корточках. Говард, утомленный, спрашивал себя, какого черта ждали французы, чтобы прийти им на помощь.

Никто не появлялся. Полная тишина царила теперь внутри виллы.

– Нужно было бы просто туда войти, – проворчал Стив, которому кажется, не понравился такой перерыв в схватке. Гордон, конечно же, с ними!

Вдруг приближающийся шум нескольких моторов заставил их насторожиться. Говард прополз несколько метров вперед и с радостью увидел четыре машины, которые на полной скорости въехали на территорию виллы, расплющивая цветочные клумбы и выравнивая кусты, стоявшие на их пути.

Доехав до дома, машины замедлили ход и тихо объехали здание, причем каждая остановилась перед дверью или окном. Из каждой машины выскочил полицейский с ружьем и, разбив стекла, начал бросать внутрь бомбы со слезоточивым газом.

Прошло несколько минут, а затем появился Корнелл. Кашляя и вытирая слезы, он стоял на пороге, за ним виднелся Макс Имбер и другой мужчина, крупный и лысый, с суровым квадратным лицом, и в том же плачевном состоянии.

Мэнни не смог удержаться. Как стрела, он бросился на Корнелла и яростно ударил его коленом в живот. Корнелл согнулся пополам, хрипло застонав. Двое полицейских схватили Мэнни, но ему удалось ударить Корнелла ногой в лицо. Возможно, по возвращении с Корсики он собирался заняться альпинизмом? Во всяком случае, Мэнни был обут в окованные железом сапоги.

Корнелл рухнул на пол, прижав руки к сломанной челюсти. Кровь текла меж его пальцев, пачкая белый костюм.

Тем временем Макс Имбер и его товарищ смотрели в сторону, кашляя и притворяясь, что ничего не замечают.

Стив первым бросился в дом, ища Гордона. За ним последовали Говард и Мэнни, рывком освободившийся из рук полицейских. Те вновь попытались его схватить, но Дебур остановил их жестом руки.

– Оставьте его. Это весьма небольшое возмездие – разбитое лицо... Я, по крайней мере, должен ему это позволить.

– Ну что ж, надо признать, что он здорово его изукрасил, – назидательно сказал офицер.

Дебур приказал поднять Корнелла. Кровь тоненькими струйками стекала по его брюкам и капала на белые замшевые туфли. Он приоткрыл глаза и увидел перед собой глаза Дебура, которые всматривались в него, непримиримо и завороженно.

Корнелл вновь закрыл глаза с таким бессильным ощущением, будто на него надвигалась лавина. Возможно, он осознавал величину катастрофы, которую вызвал.

Как бы отвечая его мыслям, стали падать крупные капли дождя, превратившиеся вскоре в сильный ливень, со вспышками молний и раскатами грома.

Женщина не спеша спускалась по тропинке, как скучающий ребенок, который ищет игры, чтобы разлечься. Гордон мог бы легко ее догнать, но он предпочитал оставаться на расстоянии пятидесяти метров позади, чтобы незаметно следить за ней.

Она посмотрела на небо, на быстро надвигавшуюся грозу. Гордон на мгновение увидел ее профиль. Взволнованный, оглушенный, не веря своим глазам, он подошел поближе.

Тропинка отвесно спускалась к одной из тех бухточек, которых так много в окрестностях Пианы, узкой и зажатой между красными скалами, отвесно возвышающимися над морем. По преданию, прежде они служили приютом корсаров. Корнелл приказал сделать в глубине бухточки пляж, сгладив с помощью динамита острый гребень скал.

Гордон увидел, как женщина остановилась перед кабинкой, рядом с которой возвышался зонтик от солнца, его грозил унести ветер. Море тоже потемнело и волны захлестывали пляж. Женщина поспешно убрала зонтик и повернулась, чтобы отнести его к кабинке.

Гордон наконец-то увидел ее лицо и подумал, что видит кошмар, как это было с ним недавно, даже в бодрствующем состоянии. Галлюцинация, которую он старался прогнать, была, однако, вполне реальной. Эта женщина была Дженни.

Увидев Гордона, она замерла, уронив зонтик. Шок у обоих был настолько силен, что ни один не смог вымолвить ни слова.

– Почему? – наконец растерянно спросил Гордон.

Она закусила губы, затем скорчила гримаску, как будто то, что она сделала, было в конечном счете шалостью.

– Ты еще не знаешь этого? Тебе еще не звонили из страховой компании? Немногие женщины, покидая мужа, делают ему подарок в двести тысяч долларов.

Нет, Гордон не знал этого. Но даже если и так, для него это оставалось непостижимым, чудовищным.

– Ты должен бы благодарить меня, – сказала она с совершенно детской непосредственностью, как будто это достаточно оправдывало ее поступок.

– Почему? – повторил он, стуча зубами. Он чувствовал, как кровь стучит в висках, а мозг готов расплавиться. – Почему?

Дженни не ответила. Что она могла бы сказать? Что она больше не любила его? Однако это было не так. Она любила и еще любит Гордона. Но она больше не видела выхода из их совместной жизни, она чувствовала, что чахнет, и простой инстинкт самосохранения заставил ее покинуть Гордона. Для нее было нетрудно поддаться влиянию сильной личности Корнелла, а ее врожденная аморальность помогла преодолеть последние уколы совести. Но знала ли она все это? Дженни была из тех женщин, что становятся чудовищами лишь из легкомыслия.

– Кого же вы убили, чтобы занять это место? Жену Корнелла?

– Я никого не убивала! – закричала она. – Я никогда ее не видела, я ее даже не знала!

– Но кому же пришла в голову эта ужасная идея? Невероятно, но Дженни вдруг стала смеяться, как сумасшедшая.

– Тебе, Гордон! – воскликнула она. – Это одна из историй, которые ты рассказывал однажды вечером, когда был пьян. Мы с Корнеллом ограничились лишь тем, что буквально следовали ей.

Было ли это сказано с тем, чтобы взвалить на него свою вину или чтобы разделить ее с ним? С той же неосознанностью, которая была характерна для нее, охваченная неудержимым порывом, Дженни бросилась в объятия Гордона.

Почувствовав ее тело, он испытал приступ головокружения. Он увидел два сплетенных в объятии тела, которые становились все меньше, пока не стали размером с маленьких куколок, по мере того, как они углублялись в пространство. Затем он увидел зеркало, о которое разбились два их образа, и зеркало тоже разбилось вдребезги.

– А два твоих любовника, де Льезак и Билли! А Дороти! – простонал он. – Это тоже было моей идеей – убить их?

Его руки обвились вокруг шеи Дженни, испуганно смотревшей на него.

– Это неправда, ты лжешь! – завизжала она. Но Гордон не слушал ее. Устремив взгляд в пространство, он все сильнее сжимал ее шею.

Поняла ли она, что Гордон потерял рассудок? Она больше не шевелилась и продолжала смотреть на него, став вдруг онемевшей, такой же удивленной перед смертью, какой она была перед жизнью.

Первые капли дождя упали на ее лоб и соскользнули к щекам. Они были похожи на слезы ребенка.

Когда Мэнни, Стив и Говард пришли на пляж, они никого не нашли. Зонтик плавал над водой, которая целиком затопила бухточку.

Мэнни наступил на маленькую инкрустированную шкатулку. Он наклонился, чтобы поднять ее.

– Что это? – спросил его Говард.

– Подарок, который Гордон купил ей в Сорренто, я думаю, – горько ответил Мэнни, сжимая в руке шкатулочку.

– Но кто же вы на самом деле? – спросил Мэнни у Говарда. – С вашим акцентом весьма сомнительно, чтобы вы принадлежали в французской полиции.

Говард не ответил и отвернулся, ища взглядом Стива. Он заметил его стоящим чуть дальше. Он нырнул в море.

Гроза прошла. Небо, как по волшебству, очистившееся от облаков, вновь стало голубым.

С блестящим от солнца эбеновым лицом, Стив широким брассом плыл в открытое море, ища своего отца.

Теперь настала очередь Симоны, которая не могла оправиться от изумления.

– Да, Корнелл во все сознался, – продолжал Говард свой рассказ. – Он уже давно хотел развестись, но его жена угрожала сделать достоянием общественности его махинации... У нее было немало доказательств его уклонения от уплаты налогов в США. Ее убийство представляло также ему возможность раздела ее состояния, и он, не колеблясь, дал ей большую дозу снотворного. Преступление было тщательно подготовлено, разумеется, с участием Дженни Сандерс. В то время, как консьержка находилась вместе с другими грузчиками в квартире этажом выше, Эрик Дюшмэн и Макс Имбер вытащили из машины ящик с еще теплым телом Марион Корнелл, затем они погрузили ее в ванну с известью, чтобы ее нельзя было узнать. Затем Дженни Сандерс улеглась в тот же ящик, чтобы покинуть дом... Знаешь, почему она подстриглась и подкрасила волосы? Потому что волосы Марион были короткими и каштановыми. То, что Марион всегда носила платиновый парик, позволило им еще больше запутать следы. Кто бы мог вообразить, что тело, найденное в ванной, было телом Марион Корнелл? Все считали ее блондинкой! И так как у них был один и тот же рост, и они немного были похожи, Дженни Сандерс только должна была надеть парик, чтобы издали походить на Марион Корнелл. Оставалось только избегать случаев, когда ее можно было увидеть вблизи, и роль была сыграна. Это тоже было предусмотрено. Дженни никогда бы не вернулась ни в Соединенные Штаты, ни во Францию. Начиная с октября, Корнелл отправлялся по делам на Средний Восток, и уже приобрел роскошную виллу недалеко от Бейрута, куда хотел поместить Дженни после отдыха на Корсике. Он, не колеблясь, заставил убрать Дороти Мерфи, так как боялся, что она узнает Дженни Сандерс...

Симона тряхнула головой, чтобы убедиться, что она не спит.

– Корнелл, стремясь убить разом двух зайцев, с маккиавеллиевой хитростью организовал эту постановку, чтобы отвести подозрения от Мэнни Шварда, что позволило бы ему в то же время освободиться от своего слишком мешающего компаньона... Кажется, он все больше увлекался Дженни Сандерс, и когда он узнал, что у нее были другие связи, ревнивый, как все истинные пуритане, он приказал уничтожить ее двух любовников. Льезака убил Макс Имбер, а Билли Боттомуорта – Эрик Дюшмэн. Забыв о своем обещании, данном Дженни, он захотел также уничтожить и Гордона, но после неудачной попытки отказался от этого намерения. Употребив ту же технику, что и с Мэнни, он все-таки попытался вовлечь его в убийство Льезака... И тем не менее он поклялся Дженни Сандерс, что никогда не тронет ее мужа...

– Что же такого было в этой женщине, чтобы столько мужчин, даже осторожный Корнелл, даже гомосексуалист Боттомуорт смогли настолько ею увлечься? – спросила Симона с оттенком ревности.