Сон, предсказавший убийство

Эта страшная и загадочная история приведена в книге В. Битнера «Верить или не верить» (1899). Приведу ее целиком.

Как рассказал прокурор Берар, во время службы в городе X. в качестве следователя ему пришлось вести дело об одном убийстве. Занятий было масса, так что «под конец, – говорит Берар, – я быль так утомлен работою и допросом бесконечного ряда свидетелей, что даже во сне мерещились мне преступления, кровь, убийства.

Однажды, заблудившись во время одной экскурсии пешком, я должен был ночевать недалеко от одной маленькой приморской деревушки, в настоящее время месте купанья, тогда же незначительной, скрытой в лесу, деревеньки. Я решил поместиться в жалком постоялом дворе под названием «Au rendez-vous des amis» («Свидание с друзьями». – Р.Б.), расположенном в стороне, в глуши лесной. Я нашел там хозяина, человека геркулесового сложения, и хозяйку, маленькую, смуглую, оборванную, с недоверчивым и злым взглядом. После ужина я потребовал комнату; меня повели длинным коридором в комнатку, находящуюся над конюшнею. Кроме меня, хозяина и хозяйки в гостинице, наверно, никого не было.

Моя профессия выработала во мне недоверчивость и осторожность, может быть, даже слишком. Поэтому после удаления хозяина и закрытия дверей на замок я начал подробно осматривать помещение. Я нашел тут кровать или, вернее, ларь, застланный плохою постелью, два хромых стула, в углу же под окном едва заметные дверцы, не запертые на замок. Я отворил их и нашел перед собою род лестницы, ведущей вниз; очевидно, это был вход из конюшни. Я поставил перед дверцами столик, а на него таз, сбоку же оба стула. Таким образом, никто не мог войти, не наделав шуму.

Я крепко заснул; вдруг просыпаюсь: мне казалось, что кто-то хочет отворить двери, но, почувствовав в устроенной мной баррикаде препятствие, отступает. Я заметил даже через замочную скважину свет фонаря. Встревоженный, я вскочил с кровати и крикнул: «Кто там?» Кругом тишина и тьма. Я зажег свечу и с револьвером в руке пошел осмотреть дверцы; я не нашел ничего особенного. Все было на прежнем месте. Может быть, мне только показалось. Я лег одетый, чтобы переждать до утра; несколько часов я с успехом боролся со сном, но под утро, когда начинало светать, не выдержал. Я заснул сном тяжелым, нездоровым, полным ужасных сновидений. И вот что мне, между прочим, снилось.

Мне казалось, что вижу комнату, в которой я спал, кто-то лежал на кровати. Вдруг отворяются скрытые дверцы, входит хозяин с длинным ножом в руке, сзади, на последних ступеньках лестницы, стояла хозяйка с потайным фонарем. Хозяин тихонько приблизился к кровати и, освещенный направленным на кровать светом, убил спящего. Потом муж взял труп за ноги, хозяйка за голову, и они снесли тело вниз по лестнице. На лестнице у женщины были обе руки заняты, поэтому она отдала фонарь мужу, который нес его в зубах за кольцо, прикрепленное сверху.

Я опять проснулся. Солнце ярко светило. Я вышел и нашел внизу в трактирной комнате только одну хозяйку. Через несколько часов я был дома.

Прошло три года со времени моего ночлега, о котором я совершенно забыл, когда я прочитал в газетах следующее известие: «Население городка X. сильно встревожено необыкновенным исчезновением инженера Виктора Арно, который, выйдя на прогулку в окрестности, не вернулся. Полиция не могла до сих пор найти каких-нибудь следов». Я прочитал это известие совершенно равнодушно. На следующий день в той же газете было упомянуто: «Наконец найден след Виктора Арно. 24 августа проезжие погонщики мулов видели его вблизи лесного постоялого двора под названием: «Au rendez-vous des amis». Хозяин, опрошенный следователем, заявил, что Виктор Арно был у него перед вечером, но ушел в сторону леса, ища лучшего ночлега».

У меня промелькнула в голове известная мысль. Город X.! Постоялый двор «Au rendez-vous des amis»! Я тотчас же сел в вагон и через несколько часов остановился в X., где представился своему товарищу, следователю, который объяснил мне, что найденные следы вновь затерялись и что дело, по всей вероятности, не будет выяснено.

– Опрашивали ли вы хозяина «Au rendez-vous des amis»?

– Опрашивал, но никаких не нашел указаний.

– Сделайте это для меня, вызовите их еще раз.

На другой день трактирщик с женою явились в канцелярии следователя. Сначала ввели женщину; я узнал ее сразу, но она не узнала и потому не обратила на меня внимания, принимая, очевидно, за судебного чиновника. Она отвечала на вопросы пискливым голосом, рассказывала, что постоялый двор имеет две комнаты для приезжих, обе внизу, а они были в эту ночь заняты погонщиками мулов, действительно подтвердивших свое прежнее об этом показание.

– А третья комната над конюшней? – спросил я вдруг.

Женщина задрожала; она устремила на меня свои неприязненные глаза. Я воспользовался впечатлением и продолжал:

– Виктор Арно ночевал в этой комнате. Ночью вы с мужем пришли по лестнице, ведущей из конюшни: ты с фонарем, муж с длинным ножом в руке; вы открыли дверцы в стене; ты осталась с фонарем на последней перекладине лестницы, муж пошел к кровати и убил спящего…

Женщина стояла в немой неподвижности. Мой товарищ смотрел на меня с изумлением, я же продолжал описывать свой сон, который вспомнился мне во всех подробностях.

– Потом вы взяли труп – ты за голову, муж за ноги, – и снесли тело по лестнице.

– Это неправда! – простонала женщина. Я же, подойдя ближе, сказал ей прямо в глаза:

– А муж твой нес фонарь в зубах за кольцо, прикрепленное сверху…

Преступница закрыла глаза, отступила шаг назад и в величайшем испуге шептала:

– Все видел! Все видел…

Тотчас вывели женщину, а ввели трактирщика. Следователь повторил ему все, что я говорил старухе. Тот посмотрел на нас, как волк, запертый в клетке, а потом, сжимая кулаки, воскликнул:

– А, старая ведьма, выдала меня! Но я отплачу ей за это!

Три месяца спустя оба сложили головы на гильотине. В конюшне, под толстым слоем навоза, было найдено тело Виктора Арно, а рядом скелет какого-то англичанина, о таинственном исчезновении которого было восемь лет тому назад много говорено в этой местности.

– Что это было? – заключает рассказ Берар, – как объяснить это? Ничего не знаю. Передаю факт без комментариев, ручаюсь за его подлинность и жажду, чтобы наука выяснила мне загадку».

На мой взгляд, по меньшей мере наивно верить, будто в данном случае произошло во сне ясновидение будущего. Хотя есть и другой вариант: находясь в том самом месте, где некогда убили англичанина, прокурор во сне «переместился в прошлое» и увидел то, что произошло. А позже новое преступление повторилось в тех же деталях.

Однако и тут приходится предполагать фантастическое путешествие души в прошлое. Хотя если все происходило именно так, как рассказано, вплоть до мелких деталей, неразрешимой загадки нет, а значит, отсутствует необходимость прибегать к сомнительным гипотезам.

Прокурор по своей профессиональной привычке, расследуя преступления, воссоздает их в своем воображении. Находясь в напряженном нервном состоянии, он осмотрел комнату и обнаружил потайную дверь и тайный ход. В его мозгу тотчас пронеслась мысль о возможном убийстве. Поэтому он счел необходимым забаррикадировать эту дверь.

Нет ничего необычного в том, что он представил себе, как могло произойти преступление. Привыкнув вести следствие, он вообразил некоторые детали точно так, как подсказывала логика. Ничего сверх этого ему не приснилось.

Если наяву он мог вообразить происшествие в общих чертах, то во сне «дедуктивный метод» проявился в полной мере. Даже фонарь, который убийца вынужден был держать зубами, – совершенно естественная деталь. Ведь женщина, тем более маленькая, не могла нести в одной руке фонарь, а в другой поддерживать мертвое тело. По узкой потайной лестнице надо было вытаскивать труп вдвоем, а в темноте без фонаря обойтись было невозможно.

Судя по всему, все эти соображения у прокурора если и промелькнули в состоянии бодрствования, то сразу же забылись, а точнее, ушли в подсознание, где у человека находится хранилище информации. Ночью во сне спокойно и четко работающий мозг воссоздал картину возможного преступления в образах.

То, что комната словно специально предназначена для ночного убийства постояльца, прокурору стало ясно, когда он обнаружил незапертой потайную дверцу. Тут любой нормальный человек насторожится. Хотя далеко не каждый сможет догадаться о некоторых деталях преступления.

…Можно прочесть или услышать немало рассказов о вещих снах. Если среди них есть такие, которые нельзя «расшифровать», то практически всегда они вызывают сомнения.

Дело не только в причудах воображения рассказчика. Наша память не механическая, как оттиск текста или картины, а органичная, изменчивая, подверженная субъективным изменениям. По словам американского психолога Джона Ф. Кильстрема, «память нельзя уподобить чтению книги, скорее ее можно уподобить написанию книги из отрывочных заметок».

Есть люди, обладающие феноменальной, «фотографической» памятью, но это – исключение; к тому же и у них она при определенных ситуациях дает сбои.

Для тех, у кого не вызывают сомнения даже неправдоподобные рассказы очевидцев, кто уверен в точности своей памяти и верности своих убеждений, сошлюсь на один из поучительных психологических опытов.

Профессор читал студентам-юристам лекцию о необходимости критически относиться к свидетельским показаниям. Вскоре вошел его ассистент и поставил на кафедру чашечку кофе и два куска сахара. Лектор положил сахар в чашечку, помешал кофе и выпил. А в конце занятия предложил студентам написать как можно подробнее, что необычного произошло за это время.

Ответы были разные. Некоторые вообще не заметили ничего необычного (хотя прежде на лекциях профессор никогда ничего не пил), другие были уверены, что ассистент принес стакан чаю, а более или менее точно сообщили о том, что произошло, лишь немногие. И это – будущие юристы, профессия которых требует внимания даже к деталям!

Ситуация была нейтральной, не затрагивающей личные интересы и предпочтения студентов, так что они имели прекрасную возможность объективно воссоздать событие. Что уж тогда говорить о сообщениях тех людей, которые верят в чудеса, полеты души вне тела, ясновидение, предсказания экстрасенсов и т. п.

Итак, напрашивается вывод: ничего сверхъестественного, мистического, уводящего в область чудес и необъяснимого методом логического анализа в вещих снах нет.

Конечно, не всегда можно легко и просто разгадать вещий сон (да и как его отличить от обычного?). В некоторых случаях наша память способна «откорректировать» сон, если только он не был записан «по горячим следам». К тому же одни и те же образы можно истолковать по-разному…

Короче говоря, нет никаких веских оснований видеть в сбывшемся сне ясновидение или улетание души из тела. Нередко случаются простые совпадения, что не удивительно при обилии снов и событий.

И все-таки не все так просто.

Обратимся к свидетельству нашего великого ученого Владимира Ивановича Вернадского. Он оставил запись ярких образов, возникавших в его воображении во время тяжелой болезни. Это было нечто подобное кинофильму, показавшему его будущее.

Я приведу его рассказ лишь с небольшими купюрами. Кому-то может показаться, что здесь много излишних подробностей, но они, на мой взгляд, важны, интересны. Тем более что запись документальная, без редакционной обработки. Стиль В.И. Вернадского по большей части суховат, но это подчеркивает предельную точность рассказа.

Видения и провидение Вернадского

Вторник, 25/II – 9/III – 1920 г.

Не писал более месяца. Перенес сыпной тиф. И сейчас нахожусь еще в состоянии выздоровления. Слаб. Пишу всего 1/2 часа – в первый раз.

Мне хочется записать странное состояние, пережитое мной во время болезни. В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, т. к. я не спал – не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего.

Это было до такой степени интенсивно и ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения. Помню, что среди физических страданий (во время впрыскивания физиологического раствора и после) я быстро переходил к тем мыслям и картинам, которые меня целиком охватывали. Я не только мыслил и не только слагал картины и события, я, больше того, почти что видел их (а м.б. и видел), и во всяком случае чувствовал – например, чувствовал движение света и людей или красивые черты природы на берегу океана, приборы и людей. А вместе с тем я бодрствовал.

…И сам я не уверен, говоря откровенно, что все это плод моей больной фантазии, не имеющей реального основания, что в этом переживании нет чего-нибудь вещего, вроде вещих снов, о которых нам несомненно говорят исторические документы. Вероятно, есть такие подъемы человеческого духа, которые достигают того, что необычно в нашей обыденной изоднодневности. Кто может сказать, что нет известной логической последовательности жизни после известного поступка? И м. быть, в случае принятия решения уехать и добиваться Института Живого Вещества, действительно, возможна та моя судьба, которая мне рисовалась в моих мечтаниях. Да, наконец, нельзя отрицать и возможности определенной судьбы для человеческой личности. Сейчас я переживаю такое настроение, которое очень благоприятствует этому представлению.