ОТ АВТОРА

Практика раскрытия, расследования и предупреждения преступлений всегда нуждалась в прочной научной основе. Значение криминалистической теории в разработке эффективных практических рекомендаций по криминалистической методике трудно переоценить. Однако система научных положений данного заключительного раздела криминалистики, на основе которых формируются частные методики расследования, в современном ее состоянии не может в полной мере удовлетворить возросшим потребностям следственной практики; она нуждается в новом импульсе своего развития.

В русле решения этой важной задачи криминалистики издано немало теоретических работ, посвященных проблемам криминалистической методики, авторы которых предприняли попытку обобщить накопленные в этой области знания научные положения и предложить ряд новых теоретических концепций и построений. Это в известной мере не могло положительным образом не сказаться на развитии криминалистической теории и совершенствовании существующих научно-практических рекомендаций по методике расследования отдельных видов преступлений.

Однако дух творческой дискуссии, ведущейся на страницах криминалистической литературы, оставляет желать лучшего.

Встречаются научные публикации, в которых противоположные взгляды по спорным вопросам либо игнорируются, либо опровергаются без должной научной аргументации, либо даже искажаются. Но ведь без подлинно научного спора невозможно постичь истину, послужить развитию криминалистической науки.

Все это побудило автора этих строк изложить свои взгляды на решение актуальных проблем криминалистической методики, привести новые аргументы в защиту ранее выдвинутых им научных положений.

Настоящая работа не рассчитана на освещение всех современных проблем криминалистической методики. В ней будут изложены взгляды автора только по неотложным дискуссионным вопросам, к которым относятся научные представления о системе общих положений криминалистической методики, понятии и структуре общего метода расследования преступлений, источниках информационного обеспечения его эффективности, криминалистической характеристике механизма преступления и ее роли в формировании частных криминалистических методик, а также о структуре частных методик расследования и основаниях их систематизации.

Стремление руководствоваться при разработке новых и рассмотрении уже существующих частно-методических рекомендаций передовыми взглядами по данным и другим проблемам криминалистической методики вполне естественно. Непременным условием для этого является дальнейшее развитие и обновление научных положений данного раздела криминалистической науки.

Автор не считает, что изложенные им в настоящей работе положения являются истиной в последней инстанции. Он с благодарностью примет конструктивную критику возможных его оппонентов и использует ее в дальнейшей работе.

Автор надеется на то, что данная работа окажется полезной для практических работников как органов следствия и дознания, адвокатуры и суда, так и для преподавателей и студентов юридических вузов и факультетов, и может быть использована в дальнейших научных изысканиях в области криминалистической методики.

ГЛАВА 1

РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СИСТЕМЕ ОБЩИХ ПОЛОЖЕНИЙ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ МЕТОДИКИ

Как известно, частные методики расследования преступлений разрабатываются в интересах следственной практики на основе определенной системы научных положений, формируемой из общих представлений о предмете криминалистической науки, ее заключительном разделе – криминалистической методике, а также из положений частных криминалистических теорий, относящихся к данному разделу.

Интерес к проблемам криминалистической методики в последние годы значительно возрос. Это объясняется прежде всего современными потребностями следственной практики в более эффективных научно-практических рекомендациях по раскрытию и расследованию преступлений и, как следствие, необходимостью совершенствования их теоретической основы. Некоторые теоретические положения, выдвинутые предшественниками, которые несомненно сыграли положительную роль в разрешении многих проблемных вопросов криминалистической методики, ныне нуждаются в развитии, обновлении либо замене на новые.

Представляется, что дальнейшее приращение знаний в области данного раздела криминалистики может быть достигнуто лишь через интерпретацию в ней соответствующих философских понятий всеобщего метода познания объективной действительности, о котором речь пойдет ниже.

Здесь же совершим экскурс в историю формирования общих положений криминалистической методики как отдельных частей их системы, отдавая дань признательности и глубокого уважения к тем отечественным ученым-криминалистам, которые стояли у истоков разработки теоретических основ данного раздела криминалистики.

Так, в первое послереволюционное десятилетие прошлого века, во время становления криминалистической методики как самостоятельного раздела криминалистики, И.Н. Якимов, исследуя особенности применения технических средств и тактических приемов при расследовании отдельных видов преступлений, заложил первые кирпичики в фундамент теоретической части криминалистической методики. Под сущностью данного раздела криминалистики он понимал использование в нем «всех способов, разработанных уголовной техникой и тактикой», чтобы достигнуть успеха в разрешении тех задач, которые ставит себе всякое уголовное расследование[1].

Такое же представление о криминалистической методике характерно для первых учебников по криминалистике 1930-х гг.[2].

Так, С.А. Голунский и Б.М. Шавер писали: «Являясь составной частью науки криминалистики, методика расследования отдельных видов преступлений… разрабатывает вопросы применения технических и тактических приемов при расследовании отдельных видов преступлений»[3].

Как видно, в структуре криминалистической методики стали с известным постоянством выделять указанные выше положения, являющиеся общими для всех конкретных частных методик.

Б.М. Шавер, назвав эту часть криминалистической методики «основными положениями», включил в нее не только понятие криминалистической методики, которое сформулировал как «часть науки криминалистики, обобщающая опыт расследования отдельных видов преступлений, определяющая соответственно специфическим особенностям данной категории дел наиболее целесообразные приемы и методы их расследования»[4], но и характеристику отдельных структурных элементов конкретных частных методик.

К структурным элементам частных методик им отнесены: 1) уяснение состава преступления; 2) первоначальные неотложные действия следователя; 3) обстоятельства, подлежащие выяснению и исследованию; 4) основные приемы и методы обнаружения и фиксации доказательств; 5) изучение личности обвиняемого и выявление мотивов преступления; 6) меры возмещения причиненного вреда и обеспечение конфискации имущества; 7) выявление обстоятельств, способствовавших совершению преступления[5].

Формированию взглядов отечественных криминалистов на проблемы криминалистической методики способствовали и другие научные работы Б.М. Шавера. Так, в его статье «Об основных принципах частной методики расследования преступлений» сформулированы общие принципы, исходя из которых следует решать проблемы криминалистической методики[6]. В окончательной редакции эти принципы были сформулированы в его диссертационном исследовании в следующем виде: 1) освоение опыта расследования анализируемой категории дел, включая способы совершения преступлений; 2) установление обычного для данной категории дел местоположения следов преступления и методов их обнаружения, исследования и оценки; 3) определение данных, облегчающих установление круга лиц, среди которых может быть обнаружен преступник и выявлены свидетели; 4) указание способов анализа, сопоставления и изучения фактов и событий, пользуясь которыми можно было бы ближе всего подойти к установлению истины; 5) приспособление научных и специальных знаний для расследования данной категории дел; 6) приспособление для тех же целей уже известных приемов и методов криминалистики; 7) определение политической направленности следствия; 8) разработка форм и методов сочетания оперативно-розыскных и следственных действий; 9) определение процессуальных особенностей проверки и оформления доказательств, которые нужно учитывать при расследовании данной категории дел[7].

А.Н. Колесниченко к положениям, общим для всех частных методик, отнес: 1) общую криминалистическую характеристику данного вида преступлений; 2) обстоятельства, подлежащие расследованию; 3) производство первоначальных следственных действий; 4) особенности построения следственных версий и производства последующих действий следователя; 5) деятельность следователя по предупреждению преступлений данного вида[8].

В последующие годы общие положения криминалистической методики пополнились за счет включения в их систему правовых основ частных методик, общих вопросов организации расследования (взаимодействие следователя с оперативными работниками, использование помощи специалистов и общественности в процессе расследования)[9].

На рубеже 1970 – 1980 гг. автор этих строк предпринял специальное теоретическое исследование проблем формирования частных криминалистических методик. К принципам разработки частных методик им отнесены: 1) принцип их зависимости от норм права: а) конституционного и международного права, международных договоров законодательства об ОРД, о борьбе с преступностью и прокурорском надзоре; б) отраслевого права (уголовно-процессуального, гражданского, административного и других отраслей права); в) иных нормативных и справочных материалов; 2) принцип зависимости частных методик от обобщенных данных практики: а) криминалистических характеристик отдельных видов преступлений; б) криминалистических характеристик расследования отдельных видов преступлений; 3) принцип зависимости частных методик от науки: а) общественных неправовых наук: философии, логики, этики, науки управления; б) отраслевых юридических наук (уголовного процесса, уголовного права, гражданского права и др.); в) специальных юридических наук (теории ОРД, судебной статистики, криминологии, юридической психологии и др.); г) естественных и технических наук; д) наук, развивающихся на стыке естественных и технических наук (бионики, биофизики, кибернетики и др.); е) экономических наук; ж) криминалистической науки.

В систему научных положений криминалистической методики помимо указанных выше принципов включена и некоторая система положений как основание построения частных методик[10].

Успешная защита упомянутой диссертации и увидевшие свет публикации автора по данным проблемам криминалистической методики, к сожалению, не способствовали выработке единых взглядов ученых при их решении, о чем свидетельствуют дальнейшие работы известных криминалистов А.Н. Васильева, И.А. Возгрина, Р.С. Белкина и др.

Так, А.В. Васильев в систему теоретической части криминалистической методики включал: 1) понятие и предмет расследования отдельных видов преступлений; 2) направления расследования в первоначальный его период; 3) основные положения криминалистических характеристик отдельных видов преступлений; 4) общие черты первоначальных следственных и иных действий; 5) общие положения системы дальнейшего расследования; 6) особенности применения тактических приемов и научно-технических средств с учетом специфики расследования преступлений. В конкретные методики в качестве структурных элементов А.В. Васильев включил:

1) криминалистическую характеристику данного вида преступления;

2) первоначальные следственные и иные действия следователя;

3) систему дальнейшего расследования;

4) особенности применения тактических приемов и научно-технических средств[11].

И.А. Возгрин представлял систему научных положений криминалистической методики в виде групп принципов: а) общих принципов, состоящих из исходных положений, определяющих предмет, структуру и значение криминалистической методики; б) частных принципов формирования и использования всех конкретных методик расследования; в) специальных принципов разработки, построения и использования методик расследования некоторых групп однородных преступлений[12].

Р.С. Белкин, анализируя и систематизируя многочисленные предложения по содержанию и системе общих положений криминалистической методики, изложил свои взгляды на те исходные принципы, которые должны быть в них отражены. Это: 1) принцип законности при разработке частных методик; 2) принцип обусловленности частных методик знаниями о способах совершения преступлений, условиях, определяющих выбор способа и возникновение следов его применения, ошибках, допускаемых при расследовании конкретных видов преступлений, а также личности преступника; 3) принцип приспособляемости частных методик к конкретным условиям расследования; 4) принцип обусловленности частных методик решением задачи по определению путей и способов предупреждения аналогичных преступлений; 5) принцип обусловленности частных методик обобщенными данными следственной практики о путях и формах координации и тесного взаимодействия в работе следователя и оперативных работников, об использовании помощи населения и средств массовой информации при производстве расследования, эффективном использовании в целях установления истины специальных познаний[13].

Как видно из вышеизложенного, основной тенденцией развития системы общих положений криминалистической методики являлось на протяжении многих десятков лет определение понятия данного раздела науки, формулирование исходных принципов, которым должны соответствовать частные методики, а также структурное построение последних. Об этом свидетельствует и определение криминалистической методики, данное В.А. Образцовым: «Криминалистическая методика расследования как раздел указанной науки представляет собой систему знания о понятии, сущности, содержании этой части криминалистики, а также о том, какие, на какой основе, в каких целях и путем реализации каких методов и другого научного инструментария создаются методические рекомендации, адресуемые следственной практике, каков их круг, структура и содержание»[14].

Это определение В.А. Образцова Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин необоснованно сравнивают с определением частной методики расследования, данным Н.А. Селивановым[15], который рассматривает ее в виде «обусловленной предметом доказывания системы взаимосвязанных и взаимообусловленных следственных действий, осуществляемых в наилучшей последовательности, в целях установления всех необходимых обстоятельств дела и доказывания, на основе планирования и следственных версий, с учетом типичных способов совершения преступления данного вида, следственных ситуаций и характерных для их расследования особенностей применения тактических приемов и научно-технических средств»[16]. Как нетрудно заметить, первое сравниваемое определение относится к криминалистической методике как разделу криминалистики, второе – к ее конечному продукту. При этом они считают возможным объединить указанные определения «в единое, но более объемное представление»[17].

Не видят Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин различий и между предметом криминалистики в целом и предметом ее заключительного раздела.

Переходя к более объемному представлению «о криминалистической» методике они делают «особые уточнения:

1) криминалистическая методика как научный раздел имеет тот же предмет, что и криминалистика в целом, – исследование закономерностей четырех типов: механизма преступления, следообразования, установления следов и использования следов в доказывании по уголовному делу;

2) криминалистическая методика как научный продукт имеет другой предмет – закономерности деятельности по выявлению, расследованию, раскрытию преступлений и доказыванию по уголовному делу».

Давая оценку тому, что сделано в криминалистической методике на сегодняшний день предшественниками, указанные авторы поставили для себя предварительные условия – избрать для решения этой непростой задачи «такую схему сравнительного анализа, которая не выглядела бы некорректной по отношению к мнениям авторитетных и глубоко уважаемых нами ученых» и «решить, какие меры нужно принять для того, чтобы скрыть “до поры до времени” собственную позицию, которая определенным образом выходит за общепринятые рамки»[18]. Второе условие Ю.П. Гармаевым и А.Ф. Лубиным соблюдено с лихвою: их собственная позиция по проблемам криминалистической методики действительно далеко выходит «за общепринятые рамки» наших предшественников, несмотря на предпринятые ими меры по ее сокрытию «до поры до времени». Что же касается первого условия, то их обещание осталось невыполненным. Их «особые уточнения», мягко говоря, не корректны по отношению к научным взглядам наших предшественников.

Так, сформированное Р.С. Белкиным и ставшее общепринятым в науке определение предмета криминалистики сведено ими до уровня предмета одного ее раздела. Здесь следует напомнить читателю, что «криминалистика – наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений»[19].

В настоящей работе не ставится цель описания различных подходов в истории криминалистики к определению ее предмета, так как она посвящена лишь проблемам криминалистической методики. Отметим только, что представление о предмете криминалистики складывалось и уточнялось на протяжении многих десятков лет по мере развития самой науки и нередко в условиях ожесточенных научных баталий. Следует также принять во внимание, что в данной редакции определения предмета науки понятие судебного исследования шире понятия расследования, так как оно включает в себя и судебное разбирательство по уголовным делам, и те аспекты процесса экспертного исследования, которые не регламентируются законом. Уже только по этой причине нельзя ставить знак равенства между предметом криминалистической науки в целом и предметом криминалистической методики как ее научным разделом.

Помимо этого недопустимо, говоря о предмете науки, упускать из виду вторую его часть – специальные средства и методы судебного исследования и предотвращения преступлений, основанные на познании четырех видах закономерностей, некоторые из которых воспроизведены Ю.П. Гармаевым и А.Ф. Лубиным в искаженном виде. Так, «закономерности собирания, исследования, оценки и использования доказательств» они подменяют закономерностями установления следов и использования следов в доказывании. Но ведь субъект расследования собирает, исследует, оценивает и использует не следы преступления и преступника, а доказательства.

Как известно, следы преступления и преступника существуют в окружающей среде независимо от воли следователя, дознавателя и сами по себе не являются доказательствами. Доказательствами является достоверные сведения о них, собранные в установленном уголовно-процессуальным законом порядке – путем производства соответствующих следственных и иных процессуальных действий. Было бы странным полагать, что Ю.П. Гармаеву и А.Ф. Лубину не известно об этом.

В другом месте своей работы они справедливо считают весьма актуальными положения С.А. Шейфера о том, что следы есть результат «первичного отражения» события в окружающей среде. Они являются объективной основой уголовно-процессуального познания. Однако следы – это еще не доказательства. Чтобы стать таковыми, они должны быть восприняты субъектом доказывания с соблюдением надлежащей процедуры, отобраны в его сознании, преобразованы (перекодированы) им и в таком преобразованном виде закреплены в материалах дела[20].

Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин правильно отмечают, что Р.С. Белкин категорически возражал против формирования отдельных и особых предметов криминалистической техники, тактики и методики. «Никакой специфики в предметах этих разделов по отношению к предмету криминалистики, – утверждал он, – не существует»[21]. Но следует ли из этого утверждения вывод о том, что предмет криминалистической методики тот же, что и криминалистика в целом? Разумеется, нет. Предмет криминалистической науки по своему содержанию в принципе охватывает теоретические положения и практические рекомендации всех разделов криминалистики, а не только ее заключительного раздела.

Нельзя разделить их позицию и о том, что под термином криминалистическая методика можно понимать как научный раздел криминалистики, так и научный продукт этого раздела. Научным продуктом криминалистической методики является ее теоретическая часть, а выходной продукцией, как известно, – частные криминалистические методики.

Парадоксальность их «особых уточнений» заключается также в том, что криминалистическая методика как раздел науки и «криминалистическая методика как научный продукт» имеют разные предметы. А между тем «научный продукт» криминалистической методики есть не что иное, как общие положения – первая структурная часть криминалистической методики как раздела криминалистики.

Видимо, по какой-то непонятной для нас причине Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин приложили недостаточно усилий, чтобы понять существенное различие между тремя существующими в науке группами определений криминалистической методики. К первой группе относятся те, в которых нет указания на систему научных положений. Вторую группу определений характеризует упоминание о научных положениях, но эти положения не выделяются как структурный элемент криминалистической методики. Третья группа определений имеет указание на систему научных положений, которые обусловливают структуру и содержание частных методик[22].

Указанные авторы правы, когда пишут о том, что было бы предпочтительней, если бы криминалисты одинаково правильно оценивали современное состояние криминалистической методики[23]. Но эти критические слова в полной мере можно отнести и к их авторам.

Так, забыв о преемственности знаний и переходя к жесткой критике современного состояния общих положений криминалистической методики, Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин выдвинули идею о шести мифах, якобы существующих в теории криминалистики. Миф первый: «Рост криминализации автоматически (“естественно”) вызовет к жизни необходимые и действительно актуальные научные исследования в криминалистической методике». Миф второй: «Всякая криминалистическая методика “готова к употреблению” после ее опубликования». Миф третий: «Новая криминалистическая разработка будет немедленно и “честно” реализована практиками». Миф четвертый: «Криминалистика и ее раздел “Криминалистическая методика”, в частности, настолько укрепились и развились, что можно говорить о выходе на некоторый магистральный путь, на котором находится мировая криминалистика». Миф пятый: «Новая криминалистическая методика – это такая программа, которая естественным образом интегрирует все лучшее и передовое в криминалистической технике и криминалистической тактике». Миф шестой: «Структура и содержание конкретной методики расследования таково, что обеспечивает достижение целей правоохранительной деятельности»[24].

Представляется, что данные мифы могут родиться только в воспаленном мозгу исследователя. Их невозможно приписать ни «старой», ни «новой» школам криминалистов. Трудно себе представить научную работу, в которой утверждалось бы, например, что «структура и содержание конкретной методики расследования таково, что “обеспечивает достижение целей правоохранительной деятельности”». Такая роль криминалистической методике в науке никогда не отводилась, так как достижение указанной цели возможно лишь усилиями ученых в области многих юридических наук.

Следует также иметь в виду, что нельзя отождествлять методологию (общие положения криминалистической методики) с частными методиками. Как правильно отмечал И.М. Лузгин, исследовавший методологические проблемы расследования, «она (методология. – С.Ч.) не преследует цели разработать частные методики собирания, исследования и оценки доказательств, а изучает природу этой деятельности как процесса познания, закономерности установления истины по уголовному делу, систему методов познания, особенности доказательственной информации, исследует характер знаний, достигаемых расследованием…»[25].

Частные методики – это продукт криминалистов-разработчиков, которые учитывают или не учитывают положения теории при формулировании практических рекомендаций, обосновывают или не обосновывают их эмпирическими данными. «Чтобы сформулировать новую конкретную методику расследования, нужно развернуть не только теоретические исследования, но и получить новые эмпирические знания. Однако в силу трудоемкости они проводятся поверхностно»[26].

Анализ диссертационных исследований по методике расследования конкретных видов преступлений последних десятков лет свидетельствует о том, что диссертанты исследуют криминальную практику и деятельность по раскрытию и расследованию преступлений неудовлетворительно. Одной из причин такого положения является недостаточное использование ими теоретических достижений криминалистической методики. Поэтому разрабатываемые в рамках диссертаций частные методики страдают неконкретностью и сложностью поиска и восприятия изложенных в них рекомендаций. К сожалению, в диссертационных советах при обсуждении положений, выносимых на защиту, не несущих новизны в силу слабой научно-эмпирической обоснованности, не ставится надежный заслон. При таком подходе к решению проблем криминалистической методики обеспечить потребности следственной практики невозможно. Необходимо повысить требовательность при обсуждении диссертаций по методике расследования конкретных видов преступлений до такого уровня, чтобы апробированные теоретические достижения криминалистической методики находили полное воплощение при разработке частнометодических рекомендаций.

Поэтому вряд ли справедливо возлагать вину за отсутствие или несовершенство частных методик только на исследователей теоретических проблем криминалистической методики. По моей оценке, система научных положений методики расследования преступлений как раздела криминалистической науки по своему качественному состоянию в принципе отражает современные потребности практики создания частных криминалистических методик. Работы В.Н. Абрамина, В.П. Антипова, О.Я. Баева, Р.С. Белкина, А.Н. Васильева, И.А. Возгрина, А.К. Гаврилова, И.Ф. Герасимова, Л.Я. Драпкина, А.В. Дулова, Г.Г. Зуйкова, А.Н. Колесниченко, И.М. Лузгина, В.А. Образцова, И.Ф. Пантелеева, А.Р. Ратинова, Н.А. Селиванова, В.Г. Танасевича, А.А. Эйсмана, Н.П. Яблокова и других известных ученых-криминалистов заметно приблизили теоретические представления криминалистической методики к практической деятельности по раскрытию, расследованию и предупреждению отдельных видов преступлений.

Сказанное вовсе не означает, что существующая теоретическая система общих положений криминалистической методики лишена каких бы то ни было недостатков и все предлагаемые авторами положения достаточно адаптированы к соответствующему эмпирическому материалу, прошли проверку практикой и необходимую корректировку. Некоторые из них обозначены лишь в общих чертах[27].

Данная моя оценка современного состояния системы научных положений криминалистической методики поддержана А.В. Шмониным, который изложил ее дословно в своей работе[28].

Дальнейшее развитие теоретической части криминалистической методики будет связано с приведением входящих в нее научных положений в систему. Несмотря на то, что в определении понятия данного раздела криминалистики указывается на систему научных положений, на основе которых разрабатываются рекомендации по организации и осуществлению расследования и предотвращения отдельных видов преступлений[29], пока нет достаточного основания говорить о факте существования такой системы – по крайней мере до тех пор, пока не будут точно определены ее структурные элементы и объяснены необходимые связи между ними. Только путем построения системы научных положений можно выявить ее достоинства и недостатки, составить представление о недостающих звеньях этой системы и степени ее адекватности по отношению к разрабатываемым комплексам криминалистических частнометодических рекомендаций. Наметившаяся в прошлом тенденция развития общих положений, связанная с определением предмета криминалистической методики, формулированием принципов, которым должны соответствовать частные криминалистические методики, а также с составлением представлений о структуре частных методик расследования, уже не может соответствовать требованиям сегодняшнего дня[30].

К сожалению, разработка исходных принципов частных методик все еще остается проблемным вопросом криминалистики, который нужно решать безотлагательно. Однако не следует по старинке считать, что принципы частных методик являются единственным основанием систематизации научных положений криминалистической методики. Решение этой задачи связано с поиском более общего основания, чем исходные принципы.

Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин предлагают избрать в качестве «центрального понятия», стабилизирующего организацию системы научных положений криминалистической методики, цель этой системы. Целью провозглашается формирование системы доказательств. В этом, по их имению, заключается «принцип инвариантности, неизменности» данных понятий для последующих элементов системы общих положений криминалистической методики[31]. Структура теоретической части методик расследования, которая необоснованно названа ими базовой методикой, представляется этим авторам «как перечень этапов, соответствующих каждому из них задач и рекомендованных мероприятий»[32]. А вся система научных положений криминалистической методики отождествляется ими с представлениями о структуре частных методик расследования[33].

Нетрудно заметить, что и в этом случае идет речь о принципах формирования частных методик расследования. Но ведь помимо принципов в систему научных положений входят, например, представления об истории развития криминалистической методики, о ее внутридисциплинарных связях и др. Поэтому провозглашаемая указанными авторами в качестве исходного понятия системы научных положений криминалистической методики цель этой системы (формирование системы доказательств) не может служить основанием ее организации.

Попутно заметим, что Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин необоснованно сужают цель любой конкретной частной методики до построения доказательственной системы. Между тем цель расследования по уголовному делу по своему содержанию может быть значительно шире: требуется не только сформулировать доказательственную базу относительно всех без исключений обстоятельств, подлежащих доказыванию, но и обеспечить законные права и интересы участников уголовного судопроизводства, предусмотренные УПК РФ, провести профилактическую работу по устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступления, принять меры по обеспечению правосудия (выявить и задержать преступника, исключить возможность его уклонения от следствия и суда), обеспечить возмещение им ущерба в случае его причинения преступлением[34], а также, при наличии оснований, конфискацию его имущества в порядке, предусмотренном ст. 104.1УК РФ.

По моему убеждению, неотложной задачей криминалистической методики является поиск другой исходной научной категории, способной выполнить системообразующую функцию в пределах ее теоретической части, в структуре которой нашли бы отражение и принципы формирования частных методик расследования. Иными словами, при построении системы научных положений криминалистической методики следует идти от понятия самой высокой степени абстракции, а не от его отдельных структурных частей. «Развитие научных знаний, – как правильно замечает А.В. Шмонин, – выражается главным образом в углублении понятия, в переходе от одних понятий (о данных предметах) к другим, фиксирующим более глубокую сущность предметов и таким образом представляющим более адекватное их отражение»[35].

ГЛАВА 2

ОБЩИЙ МЕТОД РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ КАК ИНТЕГРАЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ СИСТЕМЫ ОБЩИХ ПОЛОЖЕНИЙ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ МЕТОДИКИ

Поиск научного понятия, способного привести общие положения криминалистической методики в их систему, определяет современную тенденцию их развития. При этом предполагаемое понятие, которому отводится данная роль, непременно должно отражать соответствующую часть философского понятийно-категориального аппарата. Таким понятием является понятие общего метода расследования преступлений как результата объяснения философского всеобщего метода познания объективной действительности в криминалистической науке, сущность которого заключена в формуле «идти от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него – к практике».

В прошлом в криминалистической науке имели место неоднократные попытки сконструировать такую универсальную схему расследования, которая была бы пригодна для раскрытия любого преступления независимо от его разновидности. По мнению западного ученого-криминалиста А. Вейнгарта, такая схема предполагала установление некоторых групп признаков, которые могут характеризовать личность преступника. Путем последовательного уточнения этих признаков органы расследования должны прийти к раскрытию преступления[36]. Пионер советской криминалистики И.Н. Якимов, продолжая поиск путей решения проблемы разработки общего метода расследования, представлял расследование, состоящее из определенных этапов: обнаружение личности преступника; обнаружение объекта посягательства; установление существа преступления по его следам. В логической последовательности следственных действий, осуществляемых на данных этапах, заключался «общий метод раскрытия всякого преступления, вне зависимости от свойственных ему особенностей»[37].

Данные общие схемы расследования не нашли поддержки у советских ученых-криминалистов. Уже в первом учебнике по криминалистике его авторы отмечали, что «схема расследования может быть дана лишь применительно к отдельным видам преступлений, что и делают частные методики расследования. В типовой схеме можно дать только перечень общих приемов расследования»[38]. В дальнейшем в учебнике по криминалистике 1939 г. С.А. Голунский и Б.М. Шавер общие приемы расследования свели к лаконичной формуле «идти от метода совершения преступления к методу его раскрытия»[39].

Оценивая неудачные попытки создать универсальный метод расследования, не зависящий от особенностей конкретных преступлений, Р.С. Белкин писал, что они «не могли увенчаться успехом потому, что такая степень обобщения неминуемо превращала подобные рекомендации в абстракцию, бесполезную для практики»[40].

В дальнейшем, по мере развития науки, правило «идти от метода совершения преступления к методу его раскрытия» криминалисты стали употреблять в смысле общего пути установления истины по уголовным делам, понимая под общим путем познания истины общий метод ее постижения, хотя и не называли его универсальным методом расследования преступлений[41]. Таким образом акцент в решении данной проблемы сместился с общего принципа формирования частных криминалистических методик на общую характеристику пути установления истины при расследовании по уголовным делам.

При этом к решению проблемы общего метода расследования оказалось возможным подойти совсем с другой стороны, чем это делали А. Вейнгарт, И.Н. Якимов и другие ученые-криминалисты. Р.С. Белкин, заявляя о факте существования общего (универсального) метода расследования преступлений, понимал под этим методом путь максимально возможной адаптации частной криминалистической методики к обстоятельствам конкретного акта расследования, систему правил такой адаптации, помогающую следователю полнее использовать рекомендации криминалистической науки в области организации и осуществления расследования. Этот метод, в его представлении, играет роль некоего руководящего начала при применении типовых частных криминалистических методик к отдельному случаю расследования[42].

В развернутом виде понятие данного метода может быть выражено следующим определением: идти от восприятия и оценки исходной информации о событии, требующем расследования, и связанных с ним обстоятельствах к выбору в соответствующей частной криминалистической методике типовых комплексов частнометодических рекомендаций, а затем – к их адаптации к обстоятельствам и условиям конкретного акта расследования и реализации в процессе доказывания по уголовному делу[43].

В этой формуле отражены три ступени познавательного цикла, т.е. общий путь познания истины при расследовании преступлений. Схематически данную формулу процесса познания можно представить в следующем виде.

Поступающая в распоряжение следователя из различных источников информация о событии, требующем расследования, воспринимается и оценивается им; в частности, определяется, к какому типу относится поступившая информация.

Попутно следует отметить, что типы исходных данных выражают то общее, что объединяет исходные данные по уголовным делам независимо от их разновидности и является структурным элементом всех частных криминалистических методик. Имеются различные классификации типов исходной информации. Так, А.Н. Колесниченко называет три типа исходной информации, различающейся по объему данных о событии и его участниках: 1) имеются данные о характере события и его участниках; 2) имеются данные о характере события, но нет сведений о преступниках; 3) отсутствуют сведения (или они недостаточны для однозначного вывода) о характере события и его участниках[44]. Имеется и ряд других классификаций[45].

Далее предметом внимания следователя являются тип исходной информации, нашедший отражение в структуре соответствующей частной криминалистической методики, и рассчитанные на него типичные комплексы практических рекомендаций (следственные версии, задачи следствия, способы их решения и др.), которые подлежат адаптации к обстоятельствам и условиям данного акта расследования.

Адаптации соответствующей части методики расследования предшествует восприятие и оценка следователем сложившихся по делу условий и обстоятельств, т.е. той обстановки, в которой предстоит вести расследование по уголовному делу. Адаптация типичных комплексов частнометодических рекомендаций заключается в их корректировке с учетом реальных условий расследования (особенностей обстоятельств расследуемого преступления, возможности использовать специальные знания, организовать взаимодействие с органами дознания и т.д.).

Реализация разработанного индивидуального плана расследования обеспечивает получение дополнительной доказательственной и вспомогательной информации, которая в очередной раз подлежит восприятию и оценке следователем.

Таким образом, в процессе расследования указанный познавательный цикл повторяется энное количество раз вплоть до полного устранения информационной неопределенности по делу. Частной криминалистической методике в этом познавательном цикле отводится роль абстракции, отражающей типичное в расследовании сходных преступлений и помогающей следователю эффективно организовать и осуществить расследование по уголовному делу.

Понятие указанного метода способно привести общие положения криминалистической методики в систему еще и потому, что оно является общим по отношению к традиционным понятиям методики расследования (следственной версии, планированию расследования, тактическому решению, тактической комбинации, криминалистической характеристике механизма преступления и др.). В принципе, понятие общего метода расследования объединяет все уже известные понятия заключительного раздела криминалистики. Исключение составляют только представления о понятии, истории развития криминалистической методики, структуре этого раздела, его внутридисциплинарных связях, задачах и значении, а также о систематизации частных методик расследования и правилах их адаптации. Эти положения составляют первую часть системы научных положений криминалистической методики. Вторая ее часть – положения, раскрывающие понятие общего метода расследования, его структуру и источники информационного обеспечения. В этом контексте частные методики расследования выполняют роль одного из источников информационного обеспечения эффективности применения общего метода расследования. Чем выше уровень разработанности используемых при расследовании преступлений частных криминалистических методик, тем выше уровень эффективности применения указанного метода.

Здесь следует обратить внимание на одно важное обстоятельство: исследователи, пытаясь глубже понять логику планирования расследования по уголовному делу, стали относить к планированию элементы, явно выходящие за его пределы. Так, в систему планирования в качестве ее структурных элементов В.И. Рохлин включил работу по получению первоначальной информации[46], С.В. Кузьмин – уяснение следственной ситуации[47], А.Н. Васильев – выполнение следственных действий[48], Н.П. Яблоков – контроль исполнения и корректировки плана расследования[49].

Все эти элементы, как и планирование в целом, относятся к понятию общего метода расследования преступлений. Уместно отметить, что под планированием расследования следует понимать «сопутствующий всему предварительному следствию по делу мыслительный процесс уяснения следователем стоящих перед ним задач расследования и определения оптимальных путей и наиболее эффективных способов их решения»[50].

Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин, специально занимающиеся поиском универсального понятия в целях решения проблемы создания частных методик расследования, правильно обращают внимание на то, что «явной ошибкой» было бы игнорирование «универсальных» теоретических и методологических достижений и что создание конкретной методики предполагает наличие «некоей… общей модели деятельности по выявлению, расследованию, раскрытию и доказыванию по уголовному делу»[51]. Они не отвергают и выдвинутого Б.М. Шавером положения – руководствоваться принципом «от метода совершения преступления – к методу его раскрытия» в смысле общего пути установления истины по делу[52].

Однако данные идеи по непонятной причине были подменены ими идеей формулирования системы доказательств как цели общих положений криминалистической методики[53].

По моему убеждению, объяснение в криминалистической методике универсального (общего) метода расследования на основе представления о всеобщем пути познания объективной действительности, заключенного в формуле «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него – к практике», – это и есть теоретическое и методологическое достижение криминалистической науки, игнорирование которого, говоря словами Ю.П. Гармаева и А.Ф. Лубина, является «явной ошибкой».

Упомянутые здесь авторы высказали свое мнение относительно общего метода расследования. Проводя сравнительный анализ элементов данного метода, общих положений криминалистической методики, а также структуры частных методик, они заметили «явное смешение совершенно различных понятий: 1) предмета криминалистической методики как научного раздела и предмета деятельности в ходе реализации конкретной методики расследования преступлений; 2) структуры общих положений и структуры базовой (в нашем понимании) методики; 3) структуры базовой и конкретных методик»[54]. Такой вывод можно было сделать только в результате смешения представлений об указанных понятиях. Подтверждением этому является, в частности, их предложение именовать теоретическую часть криминалистической методики «некоей общей (универсальной)» методикой «высокого уровня обобщения», или «базовой методикой»[55], вместо терминов «основные положения» (Б.М. Шавер), «общие положения» (А.Н. Колесниченко), «научные основы» (И.А. Возгрин), «система научных положений» (Р.С. Белкин), которые являются по сути одинаковыми. «Многозначность слов (полисемия), – замечает А.В. Шмонин, – нередко приводит к смешению понятий и, следовательно, к ошибкам в рассуждениях. Поэтому необходимо точно установить значение слов с тем, чтобы употреблять их в строго определенном смысле»[56].

Данное странное предложение Ю.П. Гармаева и А.Ф. Лубина к тому же не отличается новизной. А.М. Ларин уже более десятка лет тому назад ошибочно, на мой взгляд, назвал общие положения криминалистической методики «общей методикой расследования»[57].

Еще более странным является утверждение этих авторов утверждение о том, что «базовая методика в той или иной мере является отображением базовой (общей, типовой) криминалистической характеристики преступной деятельности»[58]. В другом месте указанной работы по данному поводу заявлено уже бескомпромиссно: «Базовая методика расследования преступлений существует как “зеркальное” отражение базовой же криминалистической модели преступления»[59].

Под методикой вообще понимается совокупность методов практического выполнения чего-либо[60]. Поэтому теоретическая часть, на основе которой разрабатываются частные методики расследования, не может быть названа базовой методикой. Под последней понимают такую методику, которая содержит общие рекомендации по отношению к расследованию преступлений одной группы или даже одного или нескольких родов[61].

Что же касается другого указанного выше утверждения, то следует отметить, что теоретическая часть криминалистической методики, названная «базовой методикой», не может быть отображением «базовой (общей, типовой) криминалистической характеристики преступной деятельности». Во-первых, употребляемый термин «криминалистическая характеристика преступной деятельности» не имеет права на существование, так как преступная деятельность, как криминологическое понятие, может быть представлена криминологической характеристикой, но не криминалистической. Видимо, указанные авторы имели в виду криминалистическую характеристику механизма преступлений определенного вида. Но и последняя не может быть отображаемым объектом по отношению к отображающему объекту – общим положениям криминалистической методики. На основе криминалистической характеристики разрабатываются, как известно, только типичные следственные версии и системы типичных доказательственных фактов, которые должны излагаться в соответствующих частных методиках расследования, но они не исчерпывают их структуру и содержание.

Далее, прежде чем сформулировать выводы по рассматриваемой проблеме, еще раз отметим, что понятие общего метода расследования с философских позиций представляет собой абстракцию, позволяющую привести общие положения криминалистической методики в систему, которая адекватно отражала бы роль частных криминалистических методик в решении задач уголовного судопроизводства при расследовании преступлений. Формулирование данного понятия – сложный процесс, который основывается на философской интерпретации понятия всеобщего метода познания объективной действительности в криминалистической методике. Этот процесс в определенной мере отягощен неудачными попытками предшественников сформулировать универсальную схему расследования по косвенным уликам (И.Н. Якимов), группе признаков, характеризующих личность преступника (А. Вейнгарт), законам логического мышления (А. Ничефоро, Е. Аннушат) и ставшей популярной среди научной общественности констатацией С.А. Голунского и Б.М. Шавера: никаких шаблонных методов и способов, которые можно было бы механически применять при расследовании различных дел, нет. Не только методика расследования отдельных категорий дел, но и методика расследования каждого конкретного дела отличаются целым рядом индивидуальных особенностей.

Р.С. Белкин, говоря о факте существования общего метода расследования, не зависящего от категорий преступлений и играющего роль некоего руководящего начала при применении частных криминалистических методик, предостерегал от возможных обвинений в догматизме, формализме и приверженности к мертворожденным схемам. Так, А.В. Шмонин, исследуя проблемы общих положений криминалистической методики, утверждает, что попытки идти по пути разработки общего метода расследования не могут привести к положительным результатам. «Невозможно, – пишет он, – однотипно расследовать убийство и, например, незаконное предпринимательство. Можно предположить, что существуют общие принципы и положения организации расследования преступлений, но отсутствуют общие методы расследования таких преступлений. В то же время попытки определить общие положения, а иногда и принципы методики расследования преступлений как «общий метод», «универсальный метод», «базовый метод» ничего, кроме путаницы, в науку и практику не вносят»[62].

Данное утверждение ничего общего не имеет с тем посильным вкладом, который внесен отечественными учеными-криминалистами в развитие идеи универсального метода расследования преступлений. А.В. Шмонин прав, когда утверждает, что методики расследования отдельных видов преступлений и даже методики расследования единичных преступлений одного и того же вида отличаются по содержанию, а принципы организации расследования являются общими по любому уголовному делу. Но в этом утверждении нет ничего оригинального: оно давно стало аксиомой и отмечается всеми учеными-криминалистами, независимо от их взглядов на дальнейшее развитие общих положений криминалистической методики. Речь идет о другом – об общем пути познания истины в деятельности по расследованию преступлений.

К сожалению, негативной позиции по отношению к понятию общего метода расследования придерживаются и другие авторы. Например, М.В. Субботина пишет: «Мы полностью согласны с Н.П. Яблоковым, что невозможно сформулировать единый метод расследования всех преступлений; он никогда не будет работать на практике. На наш взгляд, – пишет далее автор, – это глубокое заблуждение, что одним и тем же методом можно расследовать, например, убийство и контрабанду. Большое разнообразие видов преступлений и способов их совершения влечет необходимость разработки значительно различающихся между собой по решаемым в ходе расследования задачам и, следовательно, содержанию криминалистических методик, что исключает возможность формирования единой модели процесса расследования»[63]. М.В. Субботина, так же, как Н.П. Яблоков и А.В. Шмонин, не видит разницы между частными методиками расследования, которые, в самом деле, не могут быть одинаковыми по содержанию, и общим путем познания истины, играющим роль некоего руководящего начала при применении частных методик расследования. Названные авторы, находясь в плену заблуждений относительно понятия общего метода расследования, не смогли разглядеть в нем частное по отношению к общему – к понятию всеобщего метода познания объективной действительности, понять структуру познавательного цикла, которая едина в любой деятельности, в том числе в расследовании любого преступления. Субъект преступления во всех случаях переходит от живого созерцания (первой ступени познания) к абстрактному мышлению (второй ступени познания), а от него – к практике (третьей ступени познавательного цикла), т.е. к осуществлению плана конкретного акта расследования.

Учитывая упомянутые выше публикации, в которых категорически отрицается факт существования общего метода расследования преступлений, я неоднократно излагал свою точку зрения на страницах криминалистической литературы о понятии, структуре и значении данного метода для криминалистической теории и практики борьбы с преступностью[64].

А.В. Шмонин, не видя «реальных возможностей разработать общую схему расследования применительно ко всем преступлениям (общий метод расследования)»[65], но стремясь внести свою лепту в разработку системы научных положений криминалистической методики, предлагает включить в нее определение: «а) структуры и (или) организации системы методики расследования преступлений; б) свойств компонентов и подсистем, а также самой системы методики расследования преступлений; в) функций системы; г) генезиса системы, т.е. способов развития системы методики расследования преступлений»[66]).

К сожалению, данный автор не сформировал определение элементов указанной системы, что исключает возможность оценить достоинство его предложения.

На основании вышеизложенного можно сформулировать следующие выводы.

1. Одним из системообразующих понятий теоретической части криминалистической методики является понятие общего метода расследования преступлений.

2. Система научных положений криминалистической методики состоит из двух частей: а) положений, раскрывающих понятие, предмет и историю развития криминалистической методики как раздела криминалистики, структуру данного раздела, его внутридисциплинарные связи, задачи и значение, а также основания систематизации типовых методик расследования и правила их адаптации; б) положений, раскрывающих понятие общего метода расследования преступлений, его структуру и источники информационного обеспечения.

3. Основным источником информационного обеспечения общего метода расследования является та или иная частная криминалистическая методика, содержание и структура которой базируется на определенных принципах.

4. Содержание частных криминалистических методик основывается на следующих принципах их разработки: обусловленность наукой; связь с правом; единство с криминальной практикой и практикой борьбы с преступностью, а также на следующих принципах их построения: обусловленность предметом доказывания; периодизация этапов процесса расследования; типизация исходной информации в соответствии с этапами процесса расследования; типизация следственных версий; типизация планов расследования; формирование систем типичных доказательственных фактов в рамках первоначальных и последующих следственных действий.

5. Разнообразие типовых планов расследования должно определяться разнообразием типов исходной информации и типичных следственных версий; разнообразие тактических комбинаций (операций) внутри типовых планов расследования должно определяться разнообразием тактико-криминалистических задач расследования.

6. Содержание указанных выше принципов представляет собой описание существенных и необходимых связей частных методик расследования с источниками их разработки и построения.

Например, описание связей частных методик с криминальной практикой предполагает наличие в системе научных положений теоретических знаний и эмпирических фактов относительно криминалистических характеристик механизмов преступлений определенных видов.

Очевидно, данные выводы основываются на диалектическом принципе системного подхода к научному исследованию любого объекта, который включает в себя следующие элементы: 1) системно-исторический (рассмотрение криминалистической методики как заключительного раздела криминалистики с точки зрения ее становления и развития); 2) системно-структурный (определение структурных элементов криминалистической методики в целом и ее теоретической части); 3) системно-функциональный (рассмотрение функциональных связей между структурными элементами); 4) системно-коммуникационный (объяснение связей криминалистической методики с ее источниками, связей ее системы научных положений со структурой и содержанием частных методик, а также с общим методом расследования преступлений как методом практической деятельности следователя).

ГЛАВА 3

ПЛАНИРОВАНИЕ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ КАК СТРУКТУРНЫЙ ЭЛЕМЕНТ ОБЩЕГО МЕТОДА РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

В общеупотребительном смысле под планом понимается «заранее намеченная система деятельности, предусматривающая порядок, последовательность и срок исполнения работ»[67]. В криминалистике планирование расследования рассматривается в качестве метода организации расследования по уголовному делу[68]. Организующая функция планирования заключается в уяснении следователем «стоящих перед ним задач расследования и определении оптимальных путей и наиболее эффективных способов их решения»[69]. При этом осуществление планирования считается возможным при наличии определенных условий[70], которыми, по мнению Р.С. Белкина, являются: наличие исходной (хотя бы минимальной) информации; оценка сложившейся в момент планирования следственной ситуации и прогнозирование ее будущих изменений в результате планирования действий; учет реальных возможностей, средств и методов достижения планируемой цели[71]. Эти условия планирования в дальнейшем стали относить к содержанию (элементам) планирования расследования. Так, Р.С. Белкин, прогнозируя перспективы развития понятийного и классификационного аппарата учения о планировании судебного исследования, пришел к выводу: систему элементов планирования должны составлять: «1) анализ исходной информации; 2) выдвижение версий и определение задач расследования; 3) определение путей и способов решения поставленных задач; 4) составление письменного плана и иной документации по планированию расследования; 5) контроль исполнения и корректировка плана расследования»[72].

Таким образом, в криминалистической науке обозначилась тенденция, согласно которой условия (логическую основу) планирования авторы стали включать в перечень элементов, составляющих содержание планирования расследования[73].

Совершенно очевидно, что отход от первоначального представления о содержании планирования, когда существовали самостоятельные понятия «условия планирования» и «элементы планирования», а к последним относили только постановку задач расследования и выбор путей и способов их решения, был теоретически необоснованным. По моему мнению, это могло произойти из-за отсутствия научного представления о понятии более высокого уровня абстракции, объединяющем оба указанных выше понятия.

По моему убеждению, таким понятием является общий метод расследования, к которому в науке сложилось неоднозначное отношение ученых. Некоторые, известные в ученом мире, авторы, вопреки аргументам о факте его объективного существования отстаивают мнение о невозможности создания общего метода расследования преступлений[74] – несмотря на то, что современное решение этой проблемы не имеет ничего общего с идеей более чем полувековой давности о разработке единой схемы расследования в смысле определения оптимального набора и последовательности осуществления следственных действий в целях раскрытия преступлений (А. Ничефоро, Е. Аннушат, А. Вейнгарт, И. Якимов, В. Громов и др.). Выводы отдаленного прошлого давно уже отвергнуты самим развитием криминалистической науки, которое показало, что при решении проблемы общего метода расследования преступлений следует идти другим путем – исходить из философского понимания процесса познания объективной действительности, которое заключается в формуле: «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него – к практике».

В моих публикациях по данной проблеме последовательно отстаивается мнение о факте объективного существования общего (универсального) метода расследования преступлений и о том, что он действительно применяется следователем, дознавателем при расследовании по любому уголовному делу, независимо от того, осознает он это или нет. Иначе говоря, субъекты расследования практически во всех без исключения случаях пользуются этим методом, его познавательными возможностями, но так же, как и многие ученые-криминалисты, не подозревают о его существовании. В этом отношении, говоря словами B.Г. Коломацкого, они находятся в положении известного героя Мольера, который всю жизнь говорил прозой, по невежеству не подозревая об этом[75].

В 2010 г. ответом на мои публикации по данной проблеме стала критического содержания статья О.В. Челышевой и Д.Н. Лозовского «К вопросу об общем методе расследования преступлений», опубликованная в журнале «Вестник криминалистики»[76].

Прежде чем сделать пояснения к критикуемым авторами статьи положениям с целью усиления их аргументации, следует высказать мое искреннее удовлетворение тем обстоятельством, что они включились в научную дискуссию по проблеме указанного метода, предложили свое видение ее разрешения и в ряде моментов поддержали саму идею.

Так, О.В. Челышева и Д.Н. Лозовский согласились с моей критикой в адрес тех авторов (М.В. Субботиной, А.В. Шмонина и др.), которые не видят разницы между частными методиками расследования (они действительно не могут быть одинаковыми по содержанию) и общим путем познания истины (общим методом расследования), играющим роль некоего руководящего начала при применении частных методик расследования[77]. В то же время они не поддерживают идею о включении частной криминалистической методики в структуру общего метода расследования преступлений на том основании, что «если нет частной методики расследования (что нередко бывает. – С.Ч.), то невозможно применить и “общий метод” расследования»[78]. Иными словами, О.В. Челышева и Д.Н. Лозовский полагают, что «общий метод может применяться только, если в отношении преступлений определенного вида в криминалистике разработана соответствующая частная методика»[79].

Это недоразумение вызвано, видимо, тем, что авторы не учитывают, что речь идет не только о самом понятии, но и о его сущности. Например, когда в понятие методики расследования отдельных видов преступлений включают в качестве первого структурного элемента систему научных положений, это не означает, что она уже существует. То же самое можно говорить о закономерностях механизма преступления, которые включены в понятие предмета криминалистической науки, но в теоретическом плане их разработка все еще не завершена. Однако криминалистическая наука на то и существует, чтобы, помимо всего прочего, разрабатывать частные методики, выполняющие в структуре общего метода расследования роль специфических абстракций.

Наряду со сказанным следует учитывать и то, что помимо сущностного (научного) определения понятия общего метода расследования преступлений допустимо, с философской точки зрения, определение понятия данного метода на эмпирическом уровне.

В таком случае в структуре общего метода расследования роль указанных абстракций выполняет профессиональный опыт субъекта расследования, его знания типичных способов совершения отдельных видов преступлений, следовой картины, которая создается в окружающей среде, типичного круга лиц, среди которых может находиться преступник, и т.п.

Аналогичная роль в структуре общего метода отводится опыту планирования расследования, осуществления тактических операций и производства отдельных следственных и розыскных действий.

Такой многоаспектный подход к формулированию понятия данного метода оправдан необходимостью: во-первых, вооружить субъекта расследования не только научным, но и сугубо эмпирическим определением – для тех случаев, когда вообще отсутствуют по какой-то причине разработки по методике расследования конкретных видов преступлений либо они есть в наличии, но являются малоэффективными; во-вторых, показать зависимость эффективности общего метода расследования от частных криминалистических методик как выходной продукции криминалистической науки.

Исходя из этих соображений, эмпирическое определение понятия общего метода расследования может быть представлено в следующем виде: это обусловленная всеобщим методом познания система познавательных приемов, применяемых субъектом доказывания при расследовании любого преступления, которая сводится к формуле: идти от восприятия информации о преступлении, его участниках и внешних условиях расследования к криминалистическому анализу сложившейся ситуации, осуществляемого на основе криминалистически значимых сведений о данном виде преступлений и благоприятных условиях их расследования, и от его результатов – к разработке и реализации на основе приобретенного следственного опыта плана расследования.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что общий метод расследования, как метод практической деятельности, применяется во всех случаях, независимо от того, находятся частные методики в распоряжении следователя или нет. Однако одной из служебных функций криминалистики является разработка научно обоснованных частных методико-криминалистических рекомендаций, которые являются источником информационного обеспечения эффективности применения указанного метода. Данное обстоятельство предполагает формулирование определения понятия общего метода расследования преступлений на сущностном (научном) уровне.

Несостоятельность критики указанных авторов по поводу факта существования общего метода расследования в том виде, как он мне представляется, проявляется также в том, что частные криминалистические методики, по их мнению, не содержат в своей структуре «типового плана расследования», о котором мною указано в определении понятия данного метода. «Как правило, в качестве структурной части (частных методик. – С.Ч.), – пишут они, – предлагаются типичные следственные ситуации и типовые программы действий следователя. Вряд ли можно отождествлять программу и план расследования»[80].

Отвечая на эту критику, прежде напомним уважаемым авторам о том, что в частных криминалистических методиках в рамках начального и последующего этапов расследования, наряду со следственными ситуациями, задачами следствия, следственными версиями, выделяются в качестве структурного элемента особенности планирования расследования. В этой части методик излагаются типовые планы расследования, многообразие которых должно соответствовать разнообразию типов исходной информации, типичных задач следствия, типичных следственных версий. Следует отметить, что уже при формировании криминалистической методики, как раздела науки, в структуре частных методик различали составление плана расследования. Так, В.И. Громов, предлагая типовую схему построения методики расследования, рекомендовал «дать образцы методики расследования отдельных видов общественно опасных деяний путем построения примерных планов расследования по этим делам»[81]. В дальнейшем в структуре частных методик неизменно различали планирование расследования[82]. В этой части методик излагаются советы типизированного характера, отражающие типичное в разработке планов расследования. При расследовании по конкретному уголовному делу субъект доказывания выбирает в соответствующей частной методике из всего многообразия типовых планов тот план, который соответствует сложившейся по делу следственной ситуации.

Казалось бы, такое решение этого вопроса вполне доступно для понимания любого читателя. Однако, О.В. Челышевой и Д.Н. Лозовскому «не понятно, о каком “типовом плане” расследования идет речь», поэтому им пришелся по вкусу термин «типовые программы действий следователя».

С таким утверждением авторов вряд ли можно согласиться, хотя бы потому, что действия следователя программного (алгоритмического) характера выполняют функцию плана[83], являются составной его частью.

Развивая критику в указанном плане, О.В. Челышева и Д.Н. Лозовский, видимо, ошиблись, высказав мысль о том, что «вполне правильно говорить об адаптации плана к обстоятельствам и условиям конкретного преступления. Адаптировать что-либо – значит приспособить»[84].

А далее, противореча самим себе, они пишут: «Частная же методика расследования (как в целом, так и отдельные ее элементы) не адаптируются к конкретному случаю...»[85].

В целях устранения этого противоречия следует отметить, что типовые планы являются структурной частью типовой методики, они рассчитаны на благоприятные условия расследования и не отражают всех особенностей обстоятельств расследуемого аналогичного события. Именно по этой причине выбранный типовой план расследования, в зависимости от типа наличной информации, подлежит адаптации к условиям и обстоятельствам конкретного случая. Так что и по этому вопросу критика указанных авторов не достигает цели. Не достигает она цели и тогда, когда О.В. Челышева и Д.Н. Лозовский сомневаются в правильности моей трактовки всеобщего пути познания объективной действительности в виде формулы «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него – к практике» применительно к процессу расследования преступлений. Признавая, что «данная формула применима к любому реально существующему процессу познания окружающей действительности» и что «в деятельности следователя присутствуют все перечисленные составляющие, т.е. и «живое созерцание...», и «абстрактное мышление...», и «практика...», в то же время указанные ученые совершенно необоснованно утверждают: «Однако из этого вовсе не следует, что данные составляющие представляют собой общий метод расследования. Фактически автор представляет процесс планирования расследования преступлений, который достаточно хорошо изучен и описан в криминалистической литературе»[86].

В том-то и состоит проблема, что в науке криминалистики наметилась ошибочная тенденция расширительного толкования понятия планирования расследования; к планированию стали относить элементы, которые выходят за рамки этого понятия. И это произошло из-за отсутствия теоретических представлений о понятии более высокой степени абстракции, каким является понятие общего метода расследования преступлений.

Представляется также неверным утверждение указанных авторов о том, что «С.Н. Чурилов слишком вольно трактует предложенную В.И. Лениным формулу: “от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него – к практике”. Данная формула была предложена в философии применительно к процессу познания окружающей действительности в смысле выявления и понимания объективных закономерностей явлений и процессов, а не применительно к выявлению конкретных фактов (курсив мой. – С.Ч.). В процессе же расследования преступлений, – пишут они далее, – следователь не устанавливает никаких закономерностей, а получает сведения о совокупности конкретных фактов...»[87].

Позвольте, уважаемые ученые, осведомиться, каким же образом можно выявить и понять закономерности чего-либо без установления конкретных фактов, характеризующих единичное явление и представляющих собой единицу информации в массе сходных явлений? Без установления конкретных фактов немыслимо установление закономерностей. Действительно, следователь не устанавливает закономерности в процессе расследования по уголовному делу (это удел исследователей), а собирает доказательства.

Не менее абсурдно, на мой взгляд, утверждение авторов о том, что В.И. Ленин рассматривал «практику» лишь как критерий истинности знания, поэтому с помощью следственной практики можно проверить только истинность теоретических положений и рекомендаций, излагаемых в частных методиках[88]. И тут же, опровергая это утверждение, они пишут: «В этом смысле вся следственная деятельность, независимо от того, получает ли следователь первичную информацию, составляет ли план расследования или же реализует его, должна рассматриваться в качестве “практики”»[89].

Внимательный читатель заметит, насколько непоследовательны в своих суждениях О.В. Челышева и Д.Н. Лозовский, когда они не приемлют предложенное мною понятие общего метода и теоретически необоснованно растворяют его в понятии планирования расследования.

1

См.: Криминалистика: Руководство по уголовной технике и тактике. – М., 1925; Якимов И.Н. Криминалистика. Уголовная тактика. – М., 1929.

2

См.: Криминалистика. – М., 1935; Криминалистика. – Кн. 2. Методика расследования отдельных видов преступлений. – М., 1936; Голунский С.А., Шавер Б.М. Криминалистика. Методика расследования отдельных видов преступлений. – М., 1939.

3

Голунский С.А., Шавер Б.М. Указ. соч. – С. 3, 4.

4

Там же.

5

См.: Шавер Б.М. Основные положения методики расследования отдельных видов преступлений // Криминалистика. – М., 1952. – Ч. 2.

6

См.: Шавер Б.М. Об основных принципах частной методики расследования преступлений // Соц. законность. – 1938. – № 1.

7

См.: Диссертации советских криминалистов // Советская криминалистика на службе следствия. – М., 1956. – Вып. 8. – С. 107, 108.

8

См.: Колесниченко А.Н. Научные и правовые основы расследования отдельных видов преступлений: Автореф. дисс. … докт. юрид. наук. – Харьков, 1967. – С. 10.

9

См.: Зуйков Г.Г. Понятие, сущность и общие положения методики расследования отдельных видов преступлений // Криминалистика. – М.: ВШ МВД СССР, 1970. – Т. 2. – С. 241 – 252; Колесниченко А.Н. Актуальные проблемы методики расследования преступлений // Вопросы государства и права. – М., 1970. – С. 333.

10

См.: Чурилов С.Н. Принципы разработки и построения частных криминалистических методик: Дисс. … канд. юрид. наук. – М., 1982.

11

См.: Васильев А.Н. Проблемы методики расследования отдельных видов преступлений. – М., 2002. – С. 32.

12

См.: Возгрин И.А. Научные основы криминалистической методики расследования преступлений: Курс лекций: В 4 ч. – СПб., 1992. – Ч. 1.

13

См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. Т.1: Общая теория криминалистики. – М.: Юристь, 1997. – С. 306, 307.

14

Образцов В.А. Общие положения криминалистической методики расследования // Криминалистика: Учебник / Под ред. В.А. Образцова. – М., 1995. – С. 375.

15

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Проблемы создания криминалистических методик расследования преступлений: Теория и практика. – СПб., 2006. – С. 34 – 37.

16

Селиванов Н.А. Советская криминалистика: система понятий. – М., 1982. – С. 112.

17

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 37.

18

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 30.

19

Белкин Р.С. Указ. соч. С.112.

20

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 93, 94.

21

Белкин Р.С. Указ. соч. – С. 304, 305.

22

См.: Чурилов С.Н. Криминалистическая методика: история и современность. – М., 2002. – С. 22.

23

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 39.

24

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 45 – 48.

25

Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования. – М., 1973. – С. 7, 8.

26

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 38.

27

См.: Чурилов С.Н. Возникновение и развитие криминалистической методики как самостоятельного раздела отечественной криминалистики // Право и жизнь. – 2000. – № 31.

28

См.: Шмонин А.В. Методика расследования преступлений. – М.: Юстицинформ, 2006. – С. 90.

29

См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: В 3 т. – Т. 3. Криминалистические средства, приемы и рекомендации. – М., 1997. – С. 299.

30

А.В. Шмонин правильно отмечает, что «проводимые исследования проблем методики расследования преступлений не всегда имеют под собой единую системную, а значит, и научную основу». См.: Методика расследования преступлений. – М.: Юстицинформ, 2006. – С. 91.

31

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 87.

32

См.: Там же. – С. 98.

33

См.: Там же. – С. 100.

34

См.: Васильев А.Н. Проблемы методики расследования отдельных видов преступлений. – М., 1978. – С. 65; Антипов В.П. Планирование расследования нераскрытых преступлений. – М., 2002. – С. 34, 35.

35

Шмонин А.В. Указ. соч. – С. 99, 100.

36

См.: Вейнгарт А. Уголовная тактика: руководство к расследованию преступлений. – 1910.

37

Якимов И.Н. Практическое руководство к расследованию преступлений. – М., 1924. – С. 171.

38

Криминалистика: Учебник для слушателей правовых вузов. – М., 1935. – С. 135.

39

См.: Голунский С.А., Шавер Б.М. Криминалистика. – М., 1939. – С. 11.

40

Белкин Р.С. Курс криминалистики. – Т. 1. – М., 1997. – С. 299.

41

См.: Зуйков Г.Г. Криминалистическое понятие и значение способа совершения преступления // Труды ВШ МООП СССР. – 1967. – Вып. 15. – С. 70.

42

См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. – Т. 3. – М., 1997. – С. 429, 430.

43

См.: Чурилов С.Н. Тенденции развития общих положений криминалистической методики // Вестник криминалистики. – Вып. 30. – М.: Спарк, 2009. – С. 7.

44

См.: Колесниченко А.Н. Научные и правовые основы расследования отдельных видов преступлений: Дисс. … докт. юрид. наук. – Харьков, 1967. – С. 446 – 453.

45

См., напр.: Васильев А.Н. Проблемы методики расследования отдельных видов преступлений // Соц. законность. – 1975. – № 4; Хмыров А.А. Криминалистическая характеристика преступлений как фактор, определяющий методику расследования и пути косвенного доказывания // Методика расследования преступлений (общие положения). – М., 1976. – С. 105, 106.

46

См.: Рохлин В.И. Планирование расследования. – Л., 1980. – С. 7.

47

См.: Кузьмин С.В. Об этапах и содержании планирования расследования преступлений // Вестник криминалистики. – Вып. 2 (26). – М.: Спарк, 2008. – С. 91.

48

См.: Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование расследования преступлений. – М., 1957. – С. 10.

49

См.: Яблоков Н.П. Криминалистика: Учеб. для вузов. – М., 1997. – С. 113, 114.

50

Антипов В.П. Указ. соч. – С. 4.

51

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 53, 85.

52

См.: Там же. – С. 55.

53

См.: Там же. – С. 87.

54

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 81.

55

См.: Там же. – С. 53, 54.

56

Шмонин А.В. Указ. соч. – С. 102.

57

См.: Ларин А.М. Криминалистика и паракриминалистика. – М., 1996. – С. 34.

58

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 62, 95, 96.

59

См.: Там же. – С. 95, 96.

60

См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М., 1995. – С. 346.

61

См., напр.: Субботина М.В. Базовая методика расследования преступлений: суть и значение // Вестник криминалистики. – Вып. 1 (21). – М.: Спарк, 2007. – С. 15 – 17.

62

Шмонин А.В. Указ. соч. – М., 2006. – С. 152.

63

Субботина М.В. Базовая методика расследования: суть и значение // Вестник криминалистики. – М., 2007. – Вып. 1 (21). – С. 15.

64

См., напр.: Чурилов С.Н. Общий метод расследования преступлений: иллюзия или реальность? // Вестник криминалистики. – Вып. 1 (29). – М.: Спарк, 2009.

65

Шмонин А.В. Указ. соч. – С. 79.

66

Там же. – С. 107.

67

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М., 1995. – С. 511.

68

См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: В 3 т. – Т. 2. – М., 1997. – С. 376.

69

Антипов В.П. Планирование расследования в проблемных ситуациях. – М., 1983. – С. 9. См. также: Дубровицкая Л.П., Лузгин И.М. Планирование расследования. – М., 1972. – С. 3.

70

Об условиях планирования расследования упоминается во многих работах прошлых лет. См., напр.: Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование расследования преступлений. – М., 1957. – С. 14, 15; Драпкин Л.Я. Основы теории следственных ситуаций. – Свердловск, 1987.

71

См.: Белкин Р.С. Указ. соч. – С. 381.

72

Белкин Р.С. Указ. соч. – С. 383.

73

См. также: Сергеев Л.А., Соя-Серко Л.А., Якубович Н.А. Планирование расследования, 1975. – С. 15; Баев О.Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. – Мн., 1975. – С. 13.

74

См.: Субботина М.В. Базовая методика расследования: суть и значение // Вестник криминалистики. – Вып. 1 (21). – М., 2007. – С. 15; Шмонин А.В. Указ. соч. – С. 152.

75

См.: Коломацкий В.Г. Учение о криминалистическом анализе // Вестник криминалистики. – Вып. 1 (29). – М.: Спарк, 2009. – С. 31.

76

См.: Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. // Вестник криминалистики. – Вып. 4 (32). – М.: Спарк, 2009. – С. 35 – 39.

77

См.: Чурилов С.Н. Общий метод расследования преступлений: иллюзия или реальность? // Вестник криминалистики. – Вып. 1 (29). – 2009. – С. 21.

78

См.: Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. – С. 35, 36.

79

См.: Там же.

80

Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. – С. 36.

81

Громов В.И. Методика расследования преступлений. – М., 1929. – С. 15.

82

См.: Тарасов-Родионов П.И. Предварительное следствие. – М., 1948. – С. 64; Пантелеев И.Ф. Методика расследования преступлений. – М., 1975. – С. 3; Лузгин И.М. Криминалистика. – М., 1976. – С. 383; Белкин Р.С. Курс криминалистики: В 3 т. – Т. 2. – М., 1997. – С. 383.

83

См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. – Т. 2. – М., 1997. – С. 380 – 385.

84

Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. – С. 36.

85

Там же.

86

Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. – С. 37.

87

Челышева О.В., Лозовский Д.Н. Указ. соч. – С. 37.

88

См.: Там же.

89

Там же.