Пролог

Селию разбудил шепот. Шептались взрослые, почему-то оказавшиеся в детской. Кто это, мама или няня? Каждая из них могла поставить ей на грудь ту гадость, которую она ненавидит. Няня называет ее горчичниками. Они скользкие, коричневые и отвратительно пахнут. Поэтому она лежала не шевелясь, даже когда запершило в горле и ужасно захотелось кашлянуть.

Когда эти взрослые остановились прямо у нее за спиной, шепот стал слышен лучше. Селия крепче зажмурилась в надежде, что ее оставят в покое.

– Мы можем увидеться в охотничьем домике, – прошептал один голос.

– Т-с-с, она может услышать, – так же шепотом ответил другой.

– Ерунда, она спит. И потом, ей всего лишь четыре года, и она ничего не поймет.

Селия нахмурилась. Ей уже почти пять. И она понимает. Много-много. Например, что у нее две бабушки: Нонна Лючия на небесах и Ба в Лондоне. И что ей приходится терпеть на груди горчичники всякий раз, как она закашляется. И еще что она самая маленькая в семье Шарп. Папа называет ее эльфом. Он говорит, что у нее остренькие ушки, но сама она так не считает. Она все время говорит ему об этом, но он в ответ только смеется.

– Все отправятся на пикник, – продолжал шептать первый голос. – Если ты сошлешься на головную боль и останешься, я смогу под шумок исчезнуть, и перед обедом часок-другой мы могли бы провести вдвоем.

– Не знаю…

– Давай, ты же знаешь, что хочешь этого, mia dolce bellezza.

Mia dolce bellezza? Папа так называет маму. Он говорил, что это означает: «моя милая красавица».

Ее губы дрогнули. Здесь папа. Когда бы он ни зашел в детскую, он рассказывал ей о своей матери Нонне Лючии и произносил забавные слова на итальянском. Она не знала, что такое «итальянский», но папа всегда вплетал их в свою речь, когда рассказывал истории о Нонне Лючии.

Значит, кроме него в детской еще и мама. А это означало, нужно продолжать притворяться спящей, чтобы не получить на грудь горчичник.

– Не называй меня так. Я этого терпеть не могу.

Почему мама так сказала? Неужели папа снова ее рассердил? Он часто заставляет ее сердиться. Ба говорила, что это из-за его «шлюх». Однажды она спросила няню, что такое шлюха, но та отшлепала ее и сказала, что это плохое слово. Зачем тогда папа имеет с ними дело?

Селия открыла один глаз и попыталась посмотреть, хмурится ли мама. Но оба стояли у нее за спиной, и, чтобы их увидеть, ей пришлось бы повернуться. А тогда они поняли бы, что она проснулась.

– Прости, дорогая, – прошептал папа. – Я не хотел огорчить тебя. Обещай, что придешь на свидание.

– Не могу, – последовал ответ после глубокого вздоха. – Я не хочу, чтобы нас застали.

Застали? Почему застали? Разве мама и папа собираются сделать что-то плохое?

– Я тоже, – прошептал папа. – Но сейчас нам не время пытаться сделать что-то…

– Знаю. Но я ловила ее взгляды. Мне кажется, она в курсе.

– Ты фантазируешь. Она ничего не знает. И не желает знать.

– Сюда кто-то идет. Скорее! Через другую дверь.

Почему папа с мамой испугались, что кто-то войдет?

Селия подняла голову, чтобы украдкой взглянуть на них, но с ее кровати главная дверь была не видна. В это мгновение отворилась дверь для слуг и девочка быстро опустила голову на подушку и притворилась спящей.

Это было нелегко. В горле першило все сильнее. Она пыталась сдержать приступ кашля, но не смогла.

– Ты опять кашляешь, дорогая? – спросила няня, подходя к кровати.

Селия смежила веки, но это не помогло: няня повернула ее на спину и начала расстегивать пуговицы на ночной рубашке.

– Я уже не кашляю, – попыталась сопротивляться Селия.

– Но если мы поставим горчичник, кашель совсем пройдет, – убеждала ее няня.

– Терпеть не могу горчичники, – запричитала Селия.

– Знаю, моя дорогая. Но ведь ты не хочешь, чтобы кашель тебя мучил вечно?

– Само собой, – нахмурилась Селия.

Няня начала о чем-то болтать, потом взяла стакан и налила в него жидкость из бутылочки.

– Выпей, тебе это поможет. – И она протянула Селии напиток.

У него был странный вкус, но девочку мучила жажда, и она выпила, а пока она пила, няня занималась горчичником.

Когда горчичник был готов, Селия уже засыпала. Ее веки отяжелели, и она даже не обратила внимания на противный запах.

Проспала она долго, а когда проснулась, няня накормила ее жидкой кашей и сказала, что до вечера горчичников не будет. Потом дала ей еще выпить странного напитка, и Селия опять погрузилась в сон. Когда она проснулась, было уже темно.

Она лежала и слушала, как ее сестра Минерва спорит с братом Гейбом, кому достанется последний кусок грушевого пирога. Селия была не против грушевого пирога, поскольку чувствовала сильный голод.

В детскую вошла няня с двумя мужчинами: учителем Гейба мистером Верджилом и любимым лакеем Селии Томом.

– Минерва, – приказала няня, – ты и Гейб отправляйтесь с Томом в кабинет. Бабушка хочет поговорить с вами.

Они ушли. Селия тихо лежала, не зная, что делать. Если Ба собралась угостить чем-нибудь Минерву и Гейба, она тоже не отказалась бы, но если няня опять будет ставить ей горчичник…

Лучше промолчать.

– Вы не собираетесь разбудить девочку? – спросил мистер Верджил.

– Пусть поспит. Со временем она обо всем услышит. Надеюсь, малышка не поймет, что произошло. Как я скажу ей, что ее родителей больше нет? Это ужасно.

Их нет? Как тогда, когда они уезжали в Лондон и оставляли ее, Минерву и Гейба в Холстед-Холле?

– И как могла ее светлость застрелить мужа? – продолжала няня. – Уму непостижимо.

Папа с гостями иногда ходил стрелять птиц. Ее старший брат Джаред рассказывал ей, как все бывает. Птицы падают на землю, и собаки их подбирают. И птицы уже больше не взлетают. Но мама не могла застрелить папу. Наверное, это какая-нибудь другая «ее светлость». Их много съехалось на званый ужин.

– Очень печально, – проговорил мистер Верджил.

– И мы оба знаем, что эта сказка про воров всего лишь сказка. Возможно, ее светлость разозлилась на него за его шашни с «горлицами» и выстрелила.

– Миссис Пламтри говорит, что это был несчастный случай, – твердо проговорил мистер Верджил. – Если не хотите неприятностей, не пытайтесь это отрицать.

– Я знаю свои обязанности. Но то, что сделала ее светлость после того, как застрелила мужа… Как она могла оставить детей без отца и без матери? Какая мерзость!

Слово «мерзость» звучало отвратительно, и Селия вновь испугалась, что они имеют в виду маму.

– Доктор Сьюэлл указал причиной смерти «само-убийство», – сказал мистер Верджил и высокопарно добавил: – Трус выбирает смерть, храбрец продолжает жить. И я разочарован, что ее светлость оказалась трусихой.

Селия заплакала. Мама этого не делала. Мама не трусиха. Трусом быть стыдно, говорил ей папа. А мама всегда была храброй.

– Посмотрите, что вы наделали, – проговорила укоризненно няня. – Разбудили девочку.

– Мама не трусиха! – Селия села в кровати. – Она храбрая! Хочу ее видеть. Хочу видеть ма-аму!

Няня нагнулась и погладила девочку по волосам.

– Т-с-с, успокойся, моя дорогая. Все хорошо. Хочешь поесть?

– Нет! Хочу видеть маму! – продолжала она кричать.

– Я отведу тебя вниз, к бабушке. Она все расскажет.

Селию охватил страх. Почему они не позволяют ей увидеть маму? Когда она начинала кашлять, мама приходила по первому зову.

– Не хочу Ба. Хочу маму. – Она заплакала еще горше. – Хочу-маму-хочу-маму-хочу-маму…

– От плача ей опять станет плохо, – сказала няня. – Передайте мне успокаивающую микстуру, мистер Верджил.

Мистер Верджил недоуменно пожал плечами:

– Девочка со временем все равно узнает правду.

– Но сейчас она к этому не готова. – Няня взяла девочку на руки и поднесла к губам Селии чашку. Напиток оказал свое действие. Она едва не поперхнулась, но рыдания прекратились.

Няня дала ей выпить вторую чашку. Селия не сопротивлялась – ей хотелось пить. Проглотив жидкость, она прошептала:

– Хочу маму.

– Конечно, моя милая, – мягко проговорила няня. – Но сначала позволь твоей старой нянюшке спеть тебе песенку. Хорошо?

Ее веки снова отяжелели.

– Не хочу песенок, – жалобно сказала Селия, склонив голову на плечо няни. Потом посмотрела на мистера Верджила. – Мама не трусиха, – сердито бросила она.

– Конечно, не трусиха, – ласково отозвалась няня и протянула девочке игрушку. – Эту новую куклу дарит тебе мама.

– Леди Белл! – Селия прижала куклу к себе.

Держа девочку на руках, няня уселась в кресле-качалке и начала раскачиваться взад-вперед, взад-вперед.

– Какую песенку вы с Леди Белл хотите послушать, моя хорошая?

– Спой про «Уильяма Тейлора». Та дама в «Уильяме Тейлоре» не была трусихой и кое-кого застрелила.

– Вы слышите, мистер Верджил, – дрожащим голосом проговорила няня, – что хочет услышать девочка? Это ужасно!

– Она явно понимает больше, чем вы полагаете.

– Дорогая, откуда ты знаешь эту песню?

– Ее поет Минерва.

– Я не буду петь ее тебе, – сказала няня. – Я спою другую:

Селия резко ткнула няню в грудь. Ей нравилась эта колыбельная, но сегодня у нее не было желания ее слушать. Ей хотелось услышать песню о леди, у которой был пистолет и которая «застрелила любимого Уильяма, держащего за руку невесту». Капитан в этой песне сделал леди помощником на своем корабле, а она застрелила Уильяма. Значит, леди была храбрая, разве нет? И поскольку мама тоже кого-то застрелила, то и она храбрая.

«Но ведь она застрелила папу!» – пронеслось у нее в голове.

Этого не может быть. Мама не застрелила бы папу.

У Селии слипались глаза. Но ей не хотелось засыпать. Она должна объяснить, что мама не может быть «ее светлостью». Мама храбрая. И она скажет им об этом.

Потому что Селия тоже храбрая. Не трусиха… она никогда не трусит…

Глава 1

Судебный следователь Джексон Пинтер вошел в библиотеку Холстед-Холла и застал там всего одного посетителя. Это его не удивило: он пришел рано, а среди Шарпов не было «жаворонков».

– Доброе утро, Мастерс, – сказал Джексон, поклонившись барристеру [1], который сидел за столом, занятый изучением бумаг. Джилл Мастерс был мужем самой старшей из сестер – леди Минервы. Или, как она предпочитала себя называть, миссис Мастерс.

– Пинтер! – воскликнул Мастерс, взглянув на молодого человека. – Рад видеть вас, старина. Как дела на Боу-стрит?

– У меня все в порядке. Я даже выкроил время прийти сюда.

– Я слышал от Шарпов, вы приступили к расследованию обстоятельств смерти их родителей.

– Убийства, – поправил Пинтер. – Теперь мы в этом уверены.

– Хорошо. Я забыл, но Минерва говорила, что из найденного там пистолета не стреляли. Жаль, что никто не обратил на это внимания девятнадцать лет назад, ведь тогда расследование можно было бы начать сразу. Это позволило бы избежать многих неприятностей.

– Миссис Пламтри отказалась от услуг всех, кто мог продолжать расследование.

– Не стоит ее за это винить. Она думала, что так можно будет предотвратить скандал.

Джексон помрачнел. На самом деле она предотвратила не скандал, а все попытки узнать правду. И поэтому пятеро ее внуков оказались заложниками прошлого и не могут распоряжаться своими жизнями. Старая леди выдвинула ультиматум: все они должны заключить брак до конца этого года, иначе будут лишены наследства. Почти все выполнили ее требование. Все, кроме одной.

Перед ним возник образ леди Селии, который он постарался скорее выкинуть из головы.

– Где же остальные?

– Еще завтракают. Я уверен, они скоро появятся во дворе. Садитесь.

– Я постою. – Пинтер подошел к окну, выходящему на Алый двор, названный так по цвету плитки, которой он был вымощен.

В Холстед-Холле Джексон всегда испытывал неловкость. От старого дома исходил густой запах «аристократии». Его раннее детство прошло в трущобах Ливерпуля, и лишь в десять лет он оказался в многоквартирном доме в Чипсайде. Поэтому Холстед-Холл всегда казался ему слишком большим, слишком помпезным и… кишащим Шарпами.

Они стали его клиентами, почти год назад, но он все еще не мог разобраться в чувствах, которые испытывал к ним. Даже сейчас, глядя, как они пересекают двор под затянутым тучами ноябрьским небом, он ощущал напряжение.

По их виду нельзя было сказать, что они готовы сообщить ему что-либо существенное. Они выглядели довольными и счастливыми.

Впереди шел сам лорд, Оливер Шарп, девятый маркиз Стоунвилл, почти точная копия своего отца: такая же смуглая кожа, черные глаза и черные волосы. Поначалу он вызывал у Джексона чувство презрения – он верил слухам, которые ходили о нем. Лишь позже Джексон понял, что ошибался. Хотя до сих пор считал, что Стоунвилл после смерти родителей повел себя не очень достойно. Но сейчас он сильно изменился, поэтому и Джексон изменил к лучшему свое отношение к Стоунвиллу.

Рядом вышагивал лорд Джаред, чьи сине-зеленые глаза и черные волосы говорили о том, что он перенял черты и своего отца, наполовину итальянца, и светловолосой матери. Из всех братьев он больше всех нравился Джексону. С серьезным и уравновешенным Джаредом было легко найти общий язык. И недаром его предприимчивая бабка по материнской линии, Хестер Пламтри, именно ему поручила вести семейный бизнес, чем он успешно и занимался. Он управлял пивоварней Пламтри, за что Джексон готов был им восхищаться.

За ним шел лорд Гейбриел под руку с молодой женой, леди Гейбриел. Две другие женщины скорее всего не выходили из дома – леди Стоунвилл до родов оставалось около месяца, а вскоре после нее должна была родить леди Джаред. Но Джексон не удивился бы, если бы услышал, что прибавления ждут и в семье младшего из братьев. Эти супруги, похоже, очень любят друг друга, несмотря на то, что их брак был заключен по предварительному контракту: только чтобы выполнить условия нелепого ультиматума миссис Пламтри. Сейчас эта величавая женщина шла с другой стороны от Гейба.

Джексон восхищался решительным характером миссис Пламтри – она напоминала ему его собственную тетушку Аду, которая вырастила его и теперь жила вместе с ним. Никто не обладал таким авторитетом у наследников, как легендарная Хетти Пламтри, которая после смерти мужа сама, без всякой помощи, построила пивоварню. Но требования, которые старая дама предъявила своим внукам, казались ему чрезмерными.

За ней через двор двигались две сестры. При виде младшей Джексон испустил глубокий вздох.

К окну подошел Мастерс и тоже выглянул во двор.

– А вот и она, самая прекрасная женщина в мире.

– Любого сведет с ума, – пробормотал Джексон.

– Осторожнее, Пинтер! – В голосе Мастерса появилась удивленная нотка. – Ведь вы говорите о моей жене.

Джексон вздрогнул. Он и не смотрел на миссис Мастерс.

– Прошу прощения, – тихо сказал он, считая более правильным не вступать в объяснения.

Мастерс никогда бы не согласился, что младшая и старшая сестры смотрятся рядом, как газель и породистая кобыла. Недавно женившийся барристер просто ослеплен любовью.

Но у Джексона глаза были открыты. Любой заметил бы, насколько младшая сестра привлекательнее старшей. Если старшая обладала ярким очарованием портовой девицы, то леди Селия была похожа на древнегреческую богиню – гибкую и стройную, с небольшой грудью и длинными ногами, изящными бровями и глазами лесной лани.

И нрава отнюдь не смиренного. Несколькими словами она могла заживо снять шкуру с мужчины.

От ее случайной улыбки у него буквально вскипала кровь.

Слава богу, ее улыбки никогда не доставались ему. В противном случае он мог бы повести себя так, как в фантазиях, которые терзали его со дня их знакомства – затащить в безлюдный уголок, чтобы безнаказанно украсть ее поцелуй. Своими тонкими руками, виделось ему, она охватила бы его шею и позволила делать с ней все, что ему было угодно.

Будь она проклята, но он никогда не позволял себе испытать к ней какие-то особые чувства. Впрочем, точнее было бы сказать – безответные. Он вообще редко позволял себе желать кого-либо, разве что случайную проститутку, когда у него не оставалось сил обходиться без женщины. Но вот сейчас он не мог справиться с собой.

Потому что в последнее время он очень редко видел ее. А ему нужно было, чтобы леди Селия постоянно находилась у него перед глазами. Только видя ее, он избавлялся от бесконечного желания невозможного.

Нахмурившись, Джексон отвернулся от окна. Но было поздно: облик леди Селии, в роскошном платье пересекающей двор, уже зажег огонь в его крови. Он никогда не видел ее в таком красивом платье. Обычно ее гибкую фигуру скрывал свободный балахон, который защищал повседневный наряд от пыли и грязи, когда она занималась стрельбой по мишеням.

Нынче же, в ярко-желтом платье, с тщательно уложенными волосами и браслетом на тонком запястье, она была жарким летним днем среди зимы, солнцем в темной ночи, музыкой в тихом и пустынном концертном зале.

А он был дураком.

– Я понимаю, почему вы решили, что она любого сведет с ума, – тихо произнес Мастерс.

– Ваша жена? – спросил Джексон, прикидываясь тупицей.

– Леди Селия.

Черт возьми! Видимо, его чувства оказались написанными на его лице. Все свое детство Джексон учился их скрывать, чтобы другие дети не знали, как прозвища, которыми они его обзывали, больно ранили его. Позже, занимаясь уголовными расследованиями, он оттачивал этот свой талант, поскольку знал, насколько важно умение не выражать внешне своих эмоций. Сейчас в разговоре с барристером он решил воспользоваться этой своей способностью.

– Так решил бы любой. Леди Селия – избалованная и капризная девушка. Она заставит своего будущего избранника страдать по любому поводу. Когда не будет стараться свести его с ума, – добавил он.

– Вы часто имеете с ней дело. – Мастерс поднял бровь. – Она вас интересует?

– Ни в малейшей степени. – Джексон заставил себя пожать плечами. – Поэтому вам придется искать какой-то другой способ, чтобы получить наследство вашей жены.

Он хотел уязвить Мастерса и таким образом сменить тему разговора, но Мастерс лишь рассмеялся:

– А вы собрались жениться на моей свояченице? Хотел бы я это видеть. Леди Селия вас терпеть не может, да и ее бабушка никогда не одобрит этот брак.

И это действительно было так. Девчонка почувствовала к нему мгновенную неприязнь, когда он помешал импровизированному соревнованию по стрельбе, которое она с братьями затеяла в общественном парке. Это должно было его насторожить.

К сожалению, не насторожило. Потому что, даже если бы она не относилась к нему с презрением и не находилась намного выше его по социальному положению, она никогда не стала бы хорошей женой. Эта молодая и избалованная женщина отнюдь не относится к тем, кто готов жить на жалованье рядового сотрудника уголовного суда.

«Но она получит наследство, если выйдет замуж», – мелькнула у него мысль.

Он сжал зубы. Из-за этого ситуация становилась только хуже. Она может подумать, что он хочет жениться на ней из-за этого наследства. И так же будут думать остальные. Подобное предположение больно било по его гордости.

«Грязный ублюдок». «Подонок». «Сукин сын». «Недоносок». Все эти эпитеты сопровождали его в детстве. Позже, когда он перебрался на Боу-стрит, все, кто завидовал его быстрому продвижению по службе, стали между собой называть его «безродным выскочкой». Он не хотел, чтобы в списке прозвищ появилось еще «охотник за приданым».

– К тому же, – продолжал Мастерс, – вы, видимо, не в курсе, поскольку давно не заходили к нам, но Минерва утверждает, что Селия нашла наконец-то трех достойных кандидатов в поклонники.

Джексон метнул на него быстрый взгляд. Поклонники? С его уст едва не сорвались слова: «Кто они?» – но в этот момент открылась дверь и вошел Стоунвилл. За ним появились остальные члены семьи. Джексон выдавил из себя улыбку и, пока все рассаживались, обменялся с ними любезностями. Из головы же не шли слова Мастерса.

У леди Селии есть поклонники. Достойные. Вот это хорошо. Больше он может не опасаться за себя, оказываясь около нее. Теперь она, благодарение небесам, вне досягаемости. Правда, и прежде до нее было не дотянуться, но все же…

– Есть новости? – спросил Стоунвилл.

– Да, – начал Джексон. Чтобы успокоиться и сосредоточиться на деле, он вздохнул: – Как вы знаете, камердинер вашего отца утверждает, что тот не был в связи с миссис Роуден.

– И я в это тоже не верю, в его связь с этой миссис, – согласился Стоунвилл, – хотя она пыталась заставить меня считать иначе, когда я… э-э… застал ее в своей комнате.

Если точнее, в постели его светлости. Вся семья знала, что миссис Роуден в день смерти их родителей соблазнила шестнадцатилетнего наследника, но никому из них не хотелось углубляться в эту тему, и меньше всего Стоунвиллу.

– Я в курсе, – сказал Джексон. – Но сомнение есть сомнение. Поэтому я пытаюсь получить подтверждение этому факту из другого источника.

– Какого источника? – заинтересовалась миссис Мастерс.

– От бывшей камеристки миссис Роуден, некоей Элси. Камердинер был не единственным лицом, посвященным в события личной жизни своего господина. Если ваш отец и миссис Роуден были любовниками, то, возможно, Элси тоже знала об этом. – Джексон остановился, чтобы перевести дух. – К сожалению, мне пока не удалось установить ее местопребывание.

– В таком случае, зачем вы нас здесь собрали? – спросил Джаред, как всегда, сразу переходя к сути дела.

– Потому что, разыскивая ее, я натолкнулся на странное обстоятельство. Похоже, последнее место ее работы было в Манчестере.

И если другим потребовалось время, чтобы осознать, что он имел в виду, Джаред и Гейб поняли все мгновенно. Они присутствовали на дознании, которое проводил Джексон в Холстед-Холле, когда некоторое время назад было найдено тело бывшего старшего конюха Бенни Мэя, который отправился в Манчестер якобы навестить приятеля.

– Вы же не считаете, что Элси как-то связана со смертью Бенни! – воскликнула миссис Пламтри с выражением ужаса на морщинистом лице.

– Не знаю, – отозвался Джексон. – Но смотрите, какое совпадение: Бенни поехал в Манчестер, где жила Элси, и вскоре, после его отъезда оттуда, она исчезла.

– Жила? – переспросил Гейб. – Значит, там она больше не живет?

– Именно так. Мне это кажется подозрительным. Как говорят члены ее семьи, она прислала короткую записку, в которой написала, что оставила свое место и направляется в Лондон искать другую работу. Конечно, она никогда не называла имени своего нанимателя. Они подозревают, что у нее был роман с мужчиной. Как бы то ни было, я пока не могу разыскать ее. И в Манчестере, похоже, никто ничего не знает. Правда, в той записке она пообещала семье написать, как только устроится в Лондоне.

– А не может быть так, что мы идем по ложному следу, связывая Элси и Бенни? – спросил Стоунвилл. – Власти сомневались, что он был убит. Возможно, он стал жертвой несчастного случая на охоте. Почему бы нет? А Элси могла переехать потому, что ей не нравился хозяин. Не исключено, что их пребывание в Манчестере в одно и то же время чистая случайность.

– Возможно, – согласился Джексон, хотя в его практике такие совпадения встречались редко. – Я узнал, что она была моложе вашей матери.

– И очень хорошенькой, насколько я помню, – добавил Стоунвилл.

– Странно, что миссис Роуден держала при себе молодую привлекательную камеристку, – заметила миссис Пламтри. – Это было неосторожно, зная мужскую сущность.

– Не все мужчины таковы, Ба, – твердо заявила миссис Мастерс.

Миссис Пламтри бросила на нее взгляд через стол и улыбнулась:

– Да, не все.

Джексон подумал про себя: Мастерс выглядит идеальным мужем, но кто знает, каким он был до знакомства со своей женой. Мужчины семейства Шарп, кажется, преданны женам. Но надолго ли это?

Его мать соблазнил в Ливерпуле аристократ, молодой нахальный лорд, любитель симпатичных девушек. Но в качестве жены этот мерзавец предпочел более состоятельную женщину, а мать сделал своей любовницей. Он оставил ее, когда Джексону исполнилось два года. Поэтому у него не было иллюзий по поводу того, что значит брак для аристократов.

«Не вини отца, – говорила мать, умирая. – Если бы не он, у меня не было бы тебя. Игра стоила свеч».

Он не был в этом уверен. В памяти то и дело возникало ее изможденное тело на кровати в доме его тети и дяди…

Подавив раздражение, Джексон заставил себя сосредоточиться на деле.

– Теперь я жду сообщения от семьи Элси о месте ее проживания в Лондоне. Я запросил сведения из части, в которой служил в Индии майор Роуден. Мне ответили, что его на три года перевели на Гибралтар, и я послал ему письмо с просьбой ответить на вопросы, касающиеся достопамятного званого вечера. Пока я не получу ответа, я считаю нецелесообразным ехать в Манчестер и останусь в городе. – Он посмотрел на маркиза. – С одобрения вашей светлости.

– Вы совершенно правы, – пробормотал Стоунвилл. – Держите нас в курсе.

– Разумеется.

Это был сигнал к окончанию разговора, и Джексон направился к дверям. На сегодня у него была назначена еще одна встреча, и ему нужно было заскочить домой и захватить отчет, переписанный теткой. Только она могла превратить его каракули в человеческий текст. Если он сейчас освободится, то у него будет время поесть до того как…

– Мистер Пинтер!

Он обернулся и увидел, что к нему идет леди Селия.

– Да, миледи.

К его удивлению, она нервно оглянулась на открытую дверь библиотеки и понизила голос:

– Мне необходимо поговорить с вами с глазу на глаз. У вас найдется немного времени?

Ему едва удалось сохранить спокойствие. Леди Селия никогда не просила его о разговоре наедине. Это было так необычно, что от неожиданности он только кивнул и показал рукой на расположенную рядом гостиную.

Она пошла вперед, а войдя, остановилась и беспокойно огляделась, пока он приближался к ней, оставив дверь открытой, чтобы его не обвинили в нарушении правил приличия.

– Что случилось? – спросил он, стараясь говорить как можно равнодушнее, дабы скрыть свое удивление еще и тем фактом, что леди Селия казалась сейчас на редкость неуверенной. Он почувствовал сочувствие к ней.

– Прошлой ночью я видела сон. Но не уверена, что это был только сон. Я имею в виду, это, конечно, был сон, но…

– Можно ближе к делу, мадам?

Она подняла подбородок, и во взгляде ее появилась знакомая ему жесткость.

– Совсем не обязательно быть грубым, мистер Пинтер.

Он ничего не мог с собой поделать. Из-за близости к ней он чувствовал себя ужасно скованно. Он чувствовал запах ее духов, соблазнительную смесь… каких-то цветочных ароматов, с помощью которой аристократки подчеркивают свое очарование.

Ей нет нужды подчеркивать очарование.

– Простите меня, – извинился он. – Я тороплюсь в город.

Она кивнула, принимая извинение.

– Вчера я видела сон, который часто приходил ко мне в детстве. Я не знаю, произошло ли это из-за того, что мы сидели за работой в детской, или из-за того, что Аннабел и Мария обсуждали… – Заметив, что Джексон недоуменно поднял брови, она заговорила спокойнее: – Во всяком случае, когда он мне снится, в нем все так нереально, что мне кажется, это только сон, но сейчас… – Она сглотнула. – Я думаю, это может быть еще и воспоминание о дне, когда погибли мои родители.

Он насторожился.

– Но ведь вам было всего четыре года.

– На самом деле через несколько недель мне должно было исполниться пять.

Все правильно. Сейчас ей двадцать четыре, а убийство произошло в апреле девятнадцать лет назад.

– Почему вы думаете, что это воспоминание?

– Потому что папа назначил свидание в охотничьем домике.

У Джексона по спине пробежал холодок.

– Мне тогда показалось, что с ним была мама, но она вела себя как-то не так.

– В чем это выражалось?

– Папа часто называл маму «mia dolce bellezza», а та краснела и говорила, что он слепой. Ну а во сне, когда он назвал ее «mia dolce bellezza», она разозлилась. Сказала, что ненавидит это обращение. Разве вы не понимаете? Та женщина скорее всего обиделась, когда он назвал ее так, как называл свою жену.

– Думаю, вы могли бы узнать по голосу, была ли это ваша мать или кто-то еще.

– К сожалению, – вздохнула Селия, – они оба говорили шепотом. Я и папу узнала только по его «mia dolce bellezza».

– Понятно.

– Если это происходило на самом деле, значит, мама каким-то образом узнала об этом свидании. Поэтому она и попросила Бенни не говорить папе, куда она пошла. Ей хотелось застать их врасплох. И кто бы ни была та женщина, с которой папа хотел встретиться, она пришла туда раньше и застрелила маму.

– И когда там появился ваш отец, она застрелила и его? – в задумчивости спросил Джексон. – Когда была уверена, что ее любовник свободен и может жениться на ней?

На лице леди Селии появилось выражение неуверенности.

– Может быть, папа разозлился, что она убила маму. Может быть, они боролись, и пистолет выстрелил случайно.

– Тогда она должна была его предварительно перезарядить. Значит, она, его любовница, затаилась в ожидании вашего папы с заряженным оружием?

– Этого я не знаю. Я знаю лишь то, что слышала.

– Может быть, во сне.

– Может быть, – снова вздохнула она. – Именно поэтому я и обратилась к вам, а не стала упоминать об этом при всех. Я не хочу вносить дополнительные сомнения в это и без того сложное дело, пока у нас не будет полной уверенности.

– У нас?

– Да. Я хочу, чтобы вы точно установили, что было на самом деле.

Мольба, которая читалась в ее прекрасных светло-карих глазах, тронула его, но она просила невозможного.

– Не знаю, как я смогу…

– Во сне происходили и другие вещи, – поспешила добавить она. – В детскую вошли потом мистер Верджил, учитель Гейба, и моя няня. Я помню, она еще пела мне колыбельную. – Леди Селия вытащила из кармана сложенный лист бумаги и передала ему. Он неохотно взял его. – Я записала все, что смогла вспомнить, – продолжала она. – Я полагаю, вы могли бы переговорить с мистером Верджилом и няней и выяснить, правильно ли я запомнила те события. Если нет, то остальное не имеет значения. Но если я…

– Понимаю. – У нее действительно могло отложиться в памяти что-то важное. Но как отделить явь от сонных видений? Зерна от плевел?

Он быстро пробежал написанный чернилами текст, и что-то его насторожило.

– Няня не давала вам лекарство?

– Давала. Она называла его успокаивающей микстурой, – кивнула леди Селия. – Полагаю, именно вчерашний спор Марии и Аннабел об этой микстуре и напомнил мне мой сон.

– Вы знаете, что такие микстуры содержат опий?

– Неужели? – Ее лоб пересекли тревожные морщины. – То-то мои невестки говорили, что никогда не будут поить ими своих детей.

– Я слышал, врачи сомневаются в пользе лекарств с опием. – Джексон говорил, взвешивая каждое слово. – Вы, может быть, не осознаете этого, но опий иногда вызывает…

– Я знаю, – прервала она. – Иллюзии, которые не имеют отношения к действительности. – Селия испытующе взглянула на Джексона. – Но я чувствую всем существом, что разговор в детской действительно происходил. Я не могу этого объяснить и знаю, что могу ошибаться, но думаю, это не должно остаться без внимания, не правда ли? Если мы выясним, что это не сон, а воспоминание, то сможем восстановить, кто отсутствовал в доме утром того дня, и методом исключения узнаем имя папиной любовницы. – Она снова в упор посмотрела на Джексона. – Кроме того, няня давала мне микстуру после того, как я слышала разговор.

– Если только она не давала вам того же вечером накануне, чтобы вы крепче спали, – мягко возразил он.

Ее лицо мгновенно осунулось. Джексон уловил ее смятение и тут же поспешно произнес:

– Тем не менее я согласен, что этим стоит заняться. Ваша няня все равно стоит в моем списке лиц, которых нужно допросить, и мистер Верджил тоже, конечно, представляет интерес. Я поговорю с ними, и потом мы продолжим. – Он положил листок бумаги в карман сюртука. – Вы были правы, обратившись ко мне с этим делом.

Леди Селия улыбнулась, и это была первая улыбка, которую она подарила ему. От улыбки ее лицо снова ожило, стало мягче, и вся его душа запылала.

– Спасибо, – сказала она.

– Пока не за что. – Помоги ему Бог сохранить рассудок. Джексон повернулся к двери. Нужно скорее бежать отсюда. Если она когда-нибудь догадается, что сотворила с ним, то безжалостно высмеет его за самонадеянность. – Если у вас все…

– На самом деле я хочу попросить вас еще об одной вещи.

Черт возьми, не успел вовремя убраться! Он медленно поднял на нее глаза.

– Да?

Она вздохнула и вскинула голову.

– Мне нужно, чтобы вы выяснили все о моих поклонниках.

Глава 2

Увидев, что густые брови мистера Пинтера сошлись в недовольной гримасе, Селия поняла, что он потрясен ее словами. Тонкие черты его лица еще более обострились, резче обрисовались скулы. Одетый в утренний костюм из черной саржи и белую сорочку, он весь теперь выражал мужское неудовольствие.

С чего бы вдруг? Ему известно, что она единственная осталась без «пары». Неужели он полагает, что она позволит себе лишить братьев и сестер наследства, не выполнив жестокий ультиматум бабки?

Разумеется, именно так он и думает. Он с таким вниманием выслушал ее сбивчивые воспоминания о том детском сне, что она почти забыла: он ее терпеть не может. Иначе почему же тогда его темно-серые, как послегрозовое небо, глаза стали такими холодными и далекими? Этот окаянный самоуверенный молодой человек, всего лишь снисходящий до нее, такой… такой…

Мужественный.

– Простите, миледи, – как-то хрипло сказал он, – но я не знал, что у вас есть поклонники.

Черт бы его взял, но он же прав!

– Ну, это… не поклонники в полном смысле слова. Есть несколько человек, проявляющих ко мне интерес, но они еще не готовы сделать мне предложение. – Или даже выделить ее среди других девушек.

– И вы рассчитываете, что я выкручу им руки, и они попросят вас взять их в мужья? – растягивая слова, произнес Джексон.

– Не говорите ерунды. – Под его пристальным взглядом она залилась краской.

Вот это и есть настоящий мистер Пинтер, которого она хорошо знала и который наградил ее титулами «бессердечной светской леди» и «источника несчастий».

Ей в общем-то все равно, что мистер Пинтер думает о ней. Он был похож на приятелей ее брата, которых она встречала еще девчонкой, когда хвасталась своим мастерством стрелка, а также напоминал ей кузена Неда. «Тощая плоскогрудая сучка – в тебе нет ничего от женщины», – сказал он однажды.

«Пошел этот Нед к дьяволу!» – мысленно проговорила она.

С их первой… личной встречи прошло уже больше десяти лет, и фигура Селии с тех пор округлилась, а черты лица смягчились. Но она не смогла избавиться от необычно смуглой, как у отца, кожи, высокого роста и мальчишеской фигуры матери. У нее, к сожалению, сохранились те же прямые темно-русые волосы и невзрачные карие глаза.

Селия отдала бы многое за внешность своей сестры. Ей идет все, любой наряд. У нее волосы, которые можно заплетать в косы, перевивая их золотистыми ленточками, блестящие зеленые глаза и классически совершенные, как у римской скульптуры, черты лица. Селию часто признавали хорошенькой, но всегда уступающей Минерве…

Она подавила в себе зависть. Конечно, она не умеет бросать призывные взгляды – не то что ее сестра, – но есть и у нее свои привлекательные черты. Например, мужчинам легко с ней, поскольку она проявляет искренний интерес к их занятиям – оружию и стрельбе.

– Вам в это трудно поверить, мистер Пинтер, – гордо сказала Селия, – но некоторым людям нравится мое общество. Они считают, что со мной приятно проводить время.

– Вы правы. – Тень улыбки промелькнула по его красивому лицу. – Мне действительно трудно в это поверить.

Вот грубиян!

– Тем не менее эти трое могут сделать мне предложение, и, мне кажется, с вашей помощью я смогу получить некоторые гарантии своего будущего.

Ей ужасно не хотелось просить его об этом, но он был необходим ей для реализации ее планов. Ей нужно было предложение, настоящее предложение, которое показало бы бабушке, что она может заполучить мужа с хорошим положением.

Ба не верила, что она на это способна, иначе бы не выдвинула этот проклятый ультиматум. Если Селия докажет, что Ба неправа, та, возможно, позволит ей в свое время выбрать мужа по своему желанию. Но если план не сработает, у нее по крайней мере будет человек, который женится на ней и тем удовлетворит условиям ультиматума.

– Так вы окончательно решили смириться с требованиями миссис Пламтри? – спросил Джексон с непроницаемым выражением лица.

Ей вовсе не хотелось посвящать его в свой тайный план. Его мог еще раньше завербовать Оливер, хотя Селия была уверена: мистер Пинтер работает на Ба, а значит, тут же доложит ей обо всем.

– А что делать? Похоже, у меня нет выбора. – В ее голосе появилась горькая нотка. – Если меньше чем через два месяца я не смогу оформить брак, мои братья и сестры останутся ни с чем. Я не могу этого допустить, как бы ни относилась к причудам бабушки.

В его взгляде промелькнуло нечто, похожее на сочувствие.

– А вы не хотите выходить замуж?

– Естественно, хочу. Как и любая женщина.

– Прежде вы не проявляли интереса к браку, – скептически заметил он.

Просто мужчины не рассматривали ее как невесту. Нет, приятели Гейба с удовольствием окружали ее на балах и спорили о качестве новых зарядов, но редко приглашали танцевать, а если такое и случалось, то разговор между фигур опять-таки шел о ружьях. Она пыталась флиртовать, но получалось очень неудачно. Все казалось… фальшивым. Столь же фальшивыми были и немногочисленные комплименты ее кавалеров. Ей проще было отшутиться, чем выяснить, кто из них представляет собой хоть что-нибудь, проще прикинуться «своим парнем».

В глубине души Селия надеялась найти человека, которого сможет полюбить, которому будет наплевать на скандалы, связанные с членами ее семьи, и который будет снисходителен к ее увлечению стрельбой. Того, кто сможет соперничать с ней в меткости, поскольку она не смогла бы уважать человека, неспособного попасть в цель, которую определила для себя.

«Держу пари, мистер Пинтер в совершенстве умеет обращаться с оружием», – подумала она.

Для человека столь сомнительного происхождения мистер Пинтер так успешно делал карьеру, что про себя она называла его Гордый Пинтер или Совершенный Пинтер. На прошлой неделе он заявил Гейбу, что дворяне хороши в двух случаях: когда нужно заложить и перезаложить свою недвижимость и вложить средства в игорные дома и лондонские бордели или когда нужно наплевать на свою ответственность перед Богом и страной.

Селия была уверена, он согласился работать на Гейба только из-за денег и соображений престижа. В душе же, она не сомневалась, Джексон презирал своего нанимателя. Возможно, поэтому он и хитрил по поводу ее замужества.

– Как бы то ни было, – решительно заявила Селия, – сейчас я заинтересована в замужестве. – Она подошла к камину и протянула к пламени руки, чтобы согреться. – Поэтому я хочу, чтобы вы выяснили все о потенциальных претендентах на мою руку.

– Почему я?

– А вы не забыли, – она искоса бросила на него взгляд, – что для той же цели вас нанял и Оливер?

По его мгновенно застывшей фигуре можно было безошибочно понять – она угадала. Нахмурившись, он достал карандаш и записную книжку, которые, похоже, всегда держал наготове.

– Хорошо. Что именно я должен выяснить для вас?

– То же самое, что и для моих родственников, – сказала она, с облегчением вздохнув и отходя от огня. – Правду о финансовом состоянии моих потенциальных поклонников, их приемлемость в качестве мужей и ну…

– Что? – спросил он, подняв бровь и сделав паузу в своих записях.

Селия нервно покрутила браслет на запястье. От следующей просьбы он вправе был отказаться.

– И их тайны. То, что я смогу использовать в своем… э-э… предприятии. Их предпочтения, их слабости – в общем, все, о чем не знают окружающие.

От его взгляда она похолодела, хотя за ее спиной жарко пылал камин.

– Я не уверен, что правильно вас понял, – ледяным тоном проговорил он.

– Предположим, вы выяснили, что один из них любит женщин в красном, – начала фантазировать Селия. – Это может мне пригодиться. Я буду надевать красные платья при первой же возможности.

– А что вы будете делать, если они предпочитают другие цвета? – спросил он с озорной искрой в глазах.

– Ну, это как пример, – в раздражении бросила она. – В действительности я надеюсь, что вы снабдите меня более существенными сведениями. Допустим, вы узнаете, что кто-то из моих поклонников содержит ребенка на стороне. Я бы воспользовалась этим, чтобы…

– Ваш брат платит мне, чтобы я удостоверился, что ваш избранник будет достойным и подходящим человеком, – резко проговорил Джексон, – а не для того, чтобы вы могли заполучить мужа с помощью шантажа.

– Я вовсе не это имела в виду! – Она слишком поздно вспомнила, что он тоже незаконнорожденный. – Если бы я узнала, что у моего поклонника есть внебрачный ребенок и он заботится о нем и материально поддерживает его, я бы поняла, что он любит детей. И тогда со временем я бы дала понять, что тоже люблю детей. Вот и все.

– Другими словами, – похоже, сказанное ею не слишком его убедило, – чтобы подцепить мужа, вы хотите притвориться не такой, какая вы есть.

– Ради бога! – воскликнула Селия. – Разве не так ведет себя половина светских дам, пытаясь заарканить мужчину? Мне вовсе не улыбается тратить время на бесцельный флирт, если кое-какие знания о мишени могут поправить мой прицел.

Джексон пренебрежительно усмехнулся.

– В чем дело? – резко бросила Селия.

– Вы – единственная, кто воспринимает ухаживание как соревнование по стрельбе. – Он облизнул кончик карандаша. – Ну, так кто эти несчастные мишени?

– Граф Девонмонт, герцог Лайонел и Фернандуш Вальдуш виконт де Басто.

– Вы с ума сошли! – вырвалось у него.

– Я знаю, мы не слишком близко знакомы, но им нравится мое общество…

– Не могу с вами не согласиться, – отчего-то рассердившись, он приблизился к ней. – Граф – распутник со сложившейся репутацией, он готов броситься за первой встретившейся юбкой. Его отец сошел с ума и, говорят, разорил свою семью. Большинство женщин стараются не иметь с ним дела. А Басто – идиот из Португалии, он слишком стар для вас. Известно, что он пытается поймать в сети молоденькую девушку, которая была бы ему в старости сиделкой.

– По какому праву вы это говорите? Вы же лично знакомы только с лордом Девонмонтом и даже его едва знаете.

– А мне нет нужды в близком знакомстве с ними. Их репутация свидетельствует, что они не годятся вам в мужья.

«Не годятся? Трое самых видных холостяков Лондона? Нет-нет, не я, а мистер Пинтер настоящий сумасшедший», – пронеслось у нее в голове.

– Лорд Девонмонт – двоюродный брат жены Гейба. Он входит в число его лучших друзей. Я знаю его с детства. А виконт… ну…

– По моим сведениям, это скользкий тип, – резко произнес он.

– Вовсе не так. С ним очень приятно беседовать. – (На самом деле его разговоры всегда отличались редкостной глупостью.) – За кого я, по-вашему, должна выйти?

Ее тирада, похоже, несколько успокоила его. Он отвел взгляд.

– Не знаю, – пробормотал он. – Но не… Знаете ли, вы не должны… – Джексон одернул жилет. – Это неправильно. Вот и все.

Она заставила мистера Пинтера волноваться! Селия не могла себе такого представить. Он никогда не волновался. Поэтому сейчас он выглядел уязвимым и не столь… жестким. Пожалуй, таким он ей нравился.

Он бы понравился ей еще больше, если бы она знала причину его волнения.

– Какая вам разница, за кого я выйду? Вы ведь все равно получите свои деньги. Я заплачу вам сверх того, если вы раздобудете сведения, которые меня по-настоящему заинтересуют.

– Оставим вопрос оплаты без обсуждения, мадам. – Он снова стал Гордым Пинтером. – Я сам выбираю задачи, а эта мне не по душе. До свидания. – Он повернулся и направился к двери.

Господи, она вовсе не хотела отпускать его сейчас.

– Так, значит, вы разрываете соглашение с Оливером? – бросила она ему вслед. – Джексон остановился. – Так или иначе, но вам придется исследовать прошлое моих поклонников. Если вы откажетесь, я скажу ему, что вы нарушили свои обязательства.

Он непроизвольно сжал руки в кулаки, Селия заметила это, и ее охватило чувство вины. Он так внимательно отнесся к ее сну-воспоминанию, а она заставляет его насильно выполнять свою волю. Ну и плевать! Это его работа. Мистер Пинтер выполнял ее для Минервы и Гейба; он, Селия не сомневалась, выполнит ее и для нее.

Он снова повернулся к ней. Теперь его лицо было абсолютно бесстрастным.

– Осмелюсь сказать, когда ваш брат узнает имена ваших избранников, он согласится со мной. Его отнюдь не обрадовало, когда ваша сестра выбрала мистера Мастерса.

«Но Оливер промолчал, когда я напомнила ему, что случится, если он воспротивится их помолвке. И сейчас промолчит, поскольку понимает, как важно для всех мое замужество», – подумала она.

Мистер Пинтер так внимательно смотрел на нее, что она почувствовала неловкость.

– А как же любовь? – хрипло спросил он. – Любите ли вы кого-то из этих троих?

«Зная ситуацию, он еще имеет нахальство упоминать о любви!»

– Ба не дает мне шанса полюбить.

– Так скажите ей, что вам требуется еще время. Если она будет знать, что вы всерьез задумались о браке, я уверен, она…

– Отсрочит приговор? Вам бы следовало знать, что этого не будет. Она скажет, что прошел почти год, а я и пальцем о палец не ударила.

Он не мог с ней не согласиться. Селия надеялась, что ее братья и сестры каким-нибудь хитроумным способом заставят Ба отказаться от дьявольского ультиматума. Но они послушно вступили в брак.

А может быть, они на самом деле полюбили? Вряд ли. Красивой сестре Селии нетрудно было найти мужа – достаточно поманить пальцем мужчину, которого она выбрала. Гейб женился на сестре своего лучшего друга. Джаред нашел жену, которая не меньше его любила варить пиво, а Оливер влюбился просто в совершенную женщину.

У Селии не было поклонников, роем круживших вокруг нее, и не было подруг, у которых были бы подходящие братья. Не было приятелей, питавших к ней нежные чувства и среди стрелков. У нее были трое мужчин, которые могли подумать о женитьбе на ней. И она вынуждена была мириться с таким положением.

– Для любви уже нет времени, мистер Пинтер, – устало проговорила она. – Ба дышит мне в спину, а этот сезон как-то не сложился с точки зрения бракосочетаний. Было всего несколько сельских балов, и еще два-три пройдут до окончания сезона. Вероятность встретить какого-либо порядочного джентльмена крайне мала.

– Но ведь должен быть кто-то, кто-то еще…

– Нет никого, кого бы я знала, никого, с кем бы мне было хорошо. В конце концов, эти джентльмены мне нравятся, и я могу представить себя женой одного из них. – «Возможно. Если не произойдет чуда». – А поскольку они знатны и богаты, Ба считает их едва ли не идеалом. – Правда, была еще одна сторона дела, о которой она не могла сказать ему.

– Вот как вы выбираете себе мужа, – холодно проговорил он, и на лице его появилось выражение легкого цинизма. – Богатого человека с положением.

– Вовсе нет! – Как это похоже на него – заподозрить ее в корысти. – Его выбирает Ба! Я просто хочу мужчину, которого смогла бы выносить. А если мои поклонники богаты, то по крайней мере я буду уверена, что они женятся на мне не ради приданого. – «Как папа женился на маме». – Я бы не хотела иметь дело с охотником за приданым.

– Понимаю. – Он криво улыбнулся. – А вы никогда не думали, что на свете существуют не только богачи и охотники за приданым. Есть и другие уважаемые господа.

Вдруг до нее дошло.

– Ах вот в чем дело! Вы считаете, что меня интересуют эти мои поклонники потому, что они из знатных родов? Вы полагаете, титулованные джентльмены достойны всяческого презрения, но…

– Это совсем не так, – прервал он ее. – Я числю лорда Кирквуда и его брата среди моих друзей, а также, простите мою самонадеянность, ваших братьев. Вовсе не всех благородных господ можно презирать, а лишь тех, кто думает только о женщинах. И бегает за ними. Вроде Девонмонта. А может быть, и двух других.

– Насколько я знаю, ни один из них не скомпрометировал уважаемую женщину. Даже мои братья занимались… флиртом, только когда были холостяками.

– Так же как и ваш отец, – с ударением произнес он.

– Там было другое дело. Он нарушил брачные обеты. Но это не значит, что мои поклонники в будущем обязательно поступят подобным образом. – Она проглотила комок в горле. – Или вы думаете, что женщина вроде меня не сможет заставить мужчину полюбить ее и сделать его счастливым?

– Нет-нет! – торопливо возразил он. – Я не хочу сказать… Это не…

– Все в порядке, мистер Пинтер, – успокоила она его, стараясь, чтобы в ее голосе звучала обида. – Я знаю, что вы обо мне думаете.

Он не отводил от Селии взгляда, смущавшего ее своей жесткостью.

– Вы понятия не имеете, что я о вас думаю.

Она снова начала вертеть браслет на запястье, и это движение привлекло его внимание. Когда он вновь решился поднять глаза, его взгляд задержался на ее груди. И она заметила это.

«Неужели мистер Пинтер… Не может быть, чтобы он… Да ни за что! Совершенного Пинтера не может интересовать никчемная вертихвостка. Она ведь ему ни капли не нравится».

Сегодня она уделила много внимания своему туалету, надеясь, что, показав себя настоящей леди, сможет уговорить его выполнить ее просьбу и пробудит в нем хоть толику уважения.

Однако Селия отметила, что в его взгляде, который с груди продолжал подниматься к шее и далее остановился на губах, не было ничего оскорбительного. Только интерес. Любопытство. Так ее братья смотрели на своих жен, вернее, оглядывали их.

Нет, она все это только вообразила себе. Он всего лишь пытается поставить ее в неловкое положение; она просто неверно истолковала его взгляд. Селия не хотела тешить себя совершенно безосновательными иллюзиями. Ей, тогда четырнадцатилетней девчонке, кажется, навсегда запомнились те гнусности, что не уставал изрекать Нед: «Чтоб ты знала: я поцеловал тебя только на пари».

Она хорошо усвоила те уроки. У мужчин имеется отвратительная привычка – притворяться, будто их интересуют женщины, а на самом деле они лишь хотят получить от них то, что им нужно, например, деньги. Достаточно вспомнить маму, которая верила в волшебные сказки, тогда как мысли папы были заняты совсем другим.

Потому она выйдет за человека, который не нуждается в ее приданом. Мистер Пинтер в эту категорию не попадал.

А когда они встретились глазами, его безучастный взгляд сказал ей, что она права: он никогда не заинтересуется ею как женщиной. Это же подтвердили его слова, сказанные сухим официальным тоном:

– Уверен, любого мужчину вы устроите в качестве жены. – И Джексон с высокомерным видом отвернулся. Селия была готова убить его.

– Следовательно, мы пришли к согласию: я вполне могу устроить мужчин, о которых мы говорили, – сказала она тем же холодным тоном, что и он. – Тогда непонятно, почему вы считаете их не подходящими для меня.

– Некоторые мужчины не способны хранить верность даже самым прекрасным женам, – проворчал Джексон.

Он считает ее прекрасной?

Опять она вкладывает в его слова больше того, что он имеет в виду. Он просто следовал правилам хорошего тона.

– Но у вас нет оснований подозревать этих джентльменов в дурных намерениях. Хотя, возможно, вы знаете о них что-то, чего не знаю я.

– Пока что я ничего о них не знаю. – Джексон отвернулся, выругавшись про себя. Ну и в историю он попал!

– Вот вам и шанс выяснить правду. Потому что я предпочитаю факты досужим суждениям. И на меня произвело глубокое впечатление качество вашей работы.

«Заглотните наживку, мистер Пинтер! Вы же сами и насадили ее на крючок». Мужчинам всегда важны факты, и только факты.

Джексон сообразил, что она подловила его, он нахмурился и сложил руки на груди. Очень впечатляющей груди, во всяком случае, судя по тому, что выступало из-под сюртука и жилета.

– Не думаю, что только мне одному не нравятся эти джентльмены, – сказал он. – А что думает о них ваша бабушка? Вы советовались с ней?

У Селии брови взлетели вверх. Он хоть и проглотил наживку, но непонятно почему продолжает сопротивляться:

– Не вижу в этом никакой необходимости. Всякий раз, когда кто-нибудь из них приглашает меня на танец, она буквально расплывается в улыбке. Она всегда призывает меня улыбаться или флиртовать. А когда они решаются пожать мне руку или пригласить прогуляться, она в восторге сжимает меня в объятиях.

– Она позволяет вам гулять наедине с этими распутниками? – Мистер Пинтер был в ярости.

– Они не распутники.

– Клянусь Господом, да вы просто овечка в стае волков, – пробормотал он.

Этот образ, в котором она не могла и представить себя, рассмешил ее.

– Я полжизни провела в компании братьев. Когда Гейб отправлялся пострелять, я хвостиком следовала за ним. На любой домашней вечеринке, где собирались его друзья, меня просили показать свое искусство обращения с оружием. Мне кажется, я хорошо знаю, как вести себя с мужчинами, мистер Пинтер.

– Существует большая разница, – начал он, неотрывно глядя на нее, – между развлечениями в кругу приятелей вашего брата и прогулкой по темным аллеям наедине с такими распутниками, как Девонмонт или этот чертов иностранец Басто.

– Я говорила не о таких прогулках, сэр, – вспыхнула Селия. – Я имела в виду прогулки днем по саду, где вокруг полно слуг. Совершенно невинных прогулках.

– Полагаю, – фыркнул он, – они не долго оставались бы такими.

– Ради бога, но почему вы так упорствуете? Вы знаете, я обязана выйти замуж. Какое вам дело до того, кто станет моим избранником?

– Мне? Никакого! – вскипел Джексон. – Просто я думаю, сколько времени потребуется, чтобы разузнать о претендентах на вашу руку, которые, я и сейчас знаю, вам не подходят.

Селия устало вздохнула. Ну конечно. В данном случае все упирается в деньги. Можно подумать, будто само небо запрещает ему тратить время на то, чтобы помочь ей.

– Ваша семья поручила мне разобраться в обстоятельствах смерти ваших родителей, – напомнил он. – Неужели вы предпочитаете, чтобы я отложил это расследование и занялся вашими матримониальными планами?

Согласиться с ним – значит потом чувствовать вину за затягивание расследования.

– Конечно, нет. Но вы говорили, что предварительно вам нужно получить сведения от майора Роудена и семьи Элси. Если не брать во внимание беседы с моей няней и мистером Верджилом, вы не так уж и заняты, не правда ли?

Ха! Разумеется, ему не слишком нравится такой подход, – каким же ледяным взглядом он обвел ее.

– Мне еще нужно найти вашу няню и мистера Верджила. И вы у меня не единственные клиенты. Но если вы назовете мне какие-то другие имена, я уверен, что смог бы проверить их прошлое и предоставить вам подробный отчет.

– Если бы я могла назвать вам эти имена, я бы их назвала, – резко проговорила она. – Но если вы услышите о каких-либо удовлетворяющих вашим критериям джентльменах, которых сможете хотя бы силой заставить ухаживать за мной, дайте мне знать. Я открыта для обсуждения.

– Должен же быть какой-нибудь молодой человек… – заморгал Джексон.

Не дослушав его, Селия подхватила юбки и направилась к выходу.

– Благодарю вас за потраченное время, мистер Пинтер. Может быть, я справлюсь и своими силами.

– Что это означает?

– Разве непонятно? – Она взглянула на него. – Раз вы отказываетесь проводить расследование в отношении выбранных мною джентльменов, я вынуждена буду сделать это сама.

Глава 3

Джексон в изумлении смотрел ей вслед, не понимая, как все могло обернуться так по-дурацки. Но он знал как. Девушка явно была не в себе. По ней плачет сумасшедший дом. Она и его пыталась сбить с толку.

– Это несерьезно. Во всяком случае, вам необходимо время, чтобы найти человека, способного провести расследование.

– Пока этот человек найдется, мне придется все взять на себя, – упрямо проговорила она, глядя на него.

О Боже, как же она раздражает его, сводит его с ума…

– И как же вы собираетесь приступить к этому делу?

– Задам им ряд вопросов, – пожала она плечами. – На следующей неделе состоится вечеринка по случаю дня рождения Оливера. Лорд Девонмонт уже прибыл. Я легко уговорю Ба отправить приглашения двум другим моим избранникам. А уж тут я попытаюсь проникнуть в их комнаты, буду подслушивать их разговоры, а может быть, даже удастся подкупить их слуг…

– Вы совсем потеряли разум! – раздраженно бросил Джексон.

Она в удивлении подняла брови, и только тут Джексон осознал, как неприглядно выглядит в ее глазах. Но это создание может любого здравомыслящего мужчину превратить в законченного идиота. Представить только – она проскальзывает в комнаты гостей и украдкой выходит оттуда, рискуя своей добродетелью и репутацией! У него кровь застыла в жилах.

– Мне кажется, вы не понимаете, – тщательно проговаривая каждое слово, будто разговаривая с ребенком, сказала Селия. – Мне любым способом нужно заполучить мужа. Мне нужна помощь, а обратиться, кроме вас, не к кому. Минерва здесь бывает от случая к случаю, а Ба в качестве свахи, увы, несостоятельна. И даже если мои братья и сестры могли бы справиться с таким заданием, у них на первом месте их собственные заботы. Остаетесь вы, тот, кто полагает, что жених свалится с неба по моему первому желанию. И если мне не удастся уговорить вас, даже за деньги, придется взяться за дело самой.

Повернувшись на каблуках, Селия решительно зашагала к двери.

Дьявол ее возьми! Похоже, она не оставила попыток втянуть его в это идиотское предприятие. Почему-то считает себя всесильной. Поэтому, вероятно, и проводит время с приятелями братьев за стрельбой по мишеням, не думает, что ружье может дать осечку или по ошибке выстрелить в нее.

Девчонка живет своими прихотями, а близкие мужчины ей потакают. Кто-то должен наконец остановить сумасбродку, и эта миссия, похоже, ложится на него.

– Хорошо! – крикнул он ей вслед. – Я берусь за это дело.

Она остановилась, но не обернулась.

– Значит, вы выясните, как мне себя вести, чтобы заарканить одного из моих избранников и убедить его стать моим мужем?

– Да.

– Даже если вам придется действовать скрытно?

Джексон стиснул зубы. Это будет настоящей пыткой, но не потому, что ему придется действовать тайно. Все, что угодно, только бы избавится от этих чертовых женихов. Но ему придется все время быть рядом с этой обольстительной девчонкой, если только постоянное присутствие возле нее не будет ее смущать.

Нужно найти способ направить ее по другому пути. Ей нужны факты? Он добудет достаточно фактов, чтобы полностью дискредитировать ее поклонников.

А что потом?

«Если вы услышите о каких-либо удовлетворяющих вашим критериям джентльменах, которых сможете хотя бы силой заставить ухаживать за мной, дайте мне знать. Я открыта для обсуждения», – припомнилось ему.

Ладно, хотя у него пока нет абсолютно никаких предложений, все же он не может позволить ей выйти ни за одного из ее мерзких избранников. Они сделают ее несчастной – он в этом уверен. Нужно показать ей, что она на всей скорости несется к катастрофе.

А потом он попытается найти подходящего кандидата.

– Ну так… – Она повернулась к нему.

– Да, – ответил он, стараясь не показать свою боль. – Я сделаю все, что вы хотите.

– Именно это мне и требовалось, – хмыкнула Селия. Видя, что он нахмурился, она торопливо добавила: – И все же спасибо вам. На самом деле. И как я уже говорила, буду счастлива заплатить за ваш труд.

– Нет нужды, – напряженно ответил он.

– Чепуха, – твердо возразила она. – Ваши способности стоят того.

– Я на любое дело не жалею сил, – еще более хмуро сказал он.

– Но из всей семьи сейчас вам реально платит только Оливер. Я хочу быть вашим независимым клиентом – чтобы о моих планах не знали ни Оливер, ни Ба.

– Почему? – подозрительно спросил бы.

– На случай, если им не дано будет осуществиться, – осторожно пояснила она.

Селия покраснела, почувствовав на себе его проницательный взгляд.

Черт возьми, смущение делает ее еще привлекательнее.

Она опустила глаза и посмотрела на инкрустированный драгоценными камнями браслет, который продолжала крутить на тонком запястье.

– Они думают, я не могу сама найти себе мужа, и мне хочется доказать им, что они ошибаются. Но пусть они не знают, что я собралась осуществить свое желание столь необычным способом. – Она взглянула на Джексона. – Вы понимаете меня?

Он кивнул. Гордость – мощный стимул. Иногда она является основным двигателем всех действий, и мужчин, и женщин.

– Разговор останется между нами, – заверил он. – Можете на это рассчитывать.

Ее лицо просияло.

– И все же я хочу заплатить вам особо за все, что вы сделаете сверх того, о чем вас просил Оливер.

Он ни гроша с нее не возьмет.

– Давайте договоримся так. Если все пройдет удачно и вы получите одного из этих джентльменов в мужья, то расплатитесь со мной из тех денег, что получите в наследство от бабушки.

– А если все не пройдет удачно? Вам же все равно нужно будет получить компенсацию за свою работу. Ба дает мне деньги на личные расходы. Скажите лишь, сколько вы хотите.

Да нисколько! Ему нужна она сама, обнаженная, лежащая в его постели и глядящая на него с улыбкой, готовая прижать его рот к своим чарующим губам.

Но на пути к этому стояло столько препятствий… Не сосчитать.

– Мои клиенты платят мне только по получении результатов, – солгал он. – Так что, пока вы не добьетесь своей цели, не будем говорить о деньгах.

– Но вам наверняка нужен какого-то рода залог, – неуверенно проговорила она. Потом расстегнула браслет и протянула ему. – В виде гарантии возьмите это. Он стоит пять фунтов.

«Не пять, а все пятьсот», – мгновенно оценил он, хотя и не очень разбирался в таких вещах.

Он отрицательно покачал головой.

– Я настаиваю, – мягко сказала она. – Мне не хочется чувствовать себя обязанной в случае провала дела. Вы всегда сможете продать его или подарить любимой. Или, может быть, матери.

– У меня нет любимой, – напряженно выговорил он, – а мать умерла.

– Простите, – сказала она, сразу погрустнев. – Я забыла, что ваша мать… Ну… – Селия сорвала с руки браслет. – Как бестактно с моей стороны напоминать вам об этом.

В ее голосе слышалось столько сожаления, что у него сжалось сердце. Он никогда не видел ее с такой стороны.

– Все в порядке. Она умерла много лет тому назад.

– Некоторые раны даже время не излечивает. – Произнося это, она пыталась поймать его взгляд. – Что бы люди ни говорили.

Они обменялись взглядами, полными грусти о потерях. У обоих матери умерли обесчещенными, возможно, из-за случайных ошибок.

– Вы живете с тетей, – поколебавшись, сказала она. – Разве это удобно?

– В действительности, – ответил он, прокашлявшись, – это она живет со мной. В прошлом году, перед тем как умереть, дядя завещал мне свой дом в Чипсайде с условием, что тетя будет жить в нем до самой смерти. Я хотел остаться в своей квартире, но она так скучала по покойному… – Поняв, что сказал больше, чем следовало, он торопливо закончил: – В общем, на прошлой неделе я к ней переехал.

– Итак, – Селия снова протянула ему браслет, – примите это в качестве гарантии и отдайте тете, если наше сотрудничество не даст результата.

– Она никогда не наденет его, – возразил он. Вещь была слишком дорогая, чтобы даже вдова мирового судьи щеголяла в ней в церкви или магазинах.

– О, конечно. Я понимаю. – Краска залила ее щеки.

Он не ожидал, что она проявит такую деликатность, но, похоже, ее огорчение было искренним. «Вот уж никак не думал, что леди Селия может так тонко чувствовать», – подумал он.

– У тети запястья гораздо толще ваших, – поспешил пояснить он, – браслет не налезет ей на руку. – Увидев облегчение в ее глазах, он порадовался, что удачно солгал. – Но я буду считать ваш залог знаком веры в меня и надеюсь вернуть вам браслет через несколько недель. – С этими словами он взял браслет из ее рук.

– Разумеется. – Ее улыбка отдалась в нем теплой волной. – Так что вы думаете об идее пригласить этих джентльменов на домашнюю вечеринку? Это позволит мне ближе узнать их, а Холстед-Холл достаточно просторное место, чтобы не беспокоиться об их устройстве.

Утверждение соврешенно верное. Обиталище маркиза называли «домом-календарем», потому что в нем было триста пятьдесят комнат, семь дворов, пятьдесят две лестницы и двенадцать башен. Дом подарил первому маркизу король Генрих VIII.

– А если и вы приедете, расследование, возможно, займет гораздо меньше времени.

Проклятие. Присутствие на домашней вечеринке означает множество обременительных для него вещей: деньги, чтобы давать лакеям на чай, дорогой костюм. Все это пробьет изрядную брешь в его бюджете. Это тем более не ко времени сейчас, когда он решил заняться ремонтом дома.

Но если ее гнусные поклонники появятся в Холстед-Холле, он, кровь из носу, будет рядом. Под его присмотром им не удастся вовлечь ее в свои интриги.

– Я могу надеяться, что вы не предпримете тех опрометчивых шагов, о которых говорили, – вроде слежки за ними?

– Естественно. Ведь этим теперь будете заниматься вы.

Ее неуверенность в себе быстро сменилась желанием командовать. Он тут же пожалел о принятом решении.

– Без сомнения, джентльмены примут приглашения, – продолжала она, не замечая его испортившегося настроения. – Сейчас охотничий сезон, а в поместье большой приплод дичи.

– Не знал.

– Потому что вы в основном охотитесь не на куропаток, а на людей, – задорно улыбнулась она. – И это у вас очень хорошо получается.

Комплимент? От нее?

– Вам нет нужды льстить мне, – сухо отозвался он. – Я уже согласился участвовать в вашем предприятии.

– Но ведь это правда. – Улыбку с ее лица будто ветром сдуло. – Иногда вы бываете таким…

– Честным? – уколол он.

– Занудным. – Она вздернула подбородок. – Нам было бы работать легче, если бы вы не придирались к каждой мелочи.

Он бы и рад был легче ко всему относиться, но ему в самом деле претило копаться в жизни ее поклонников. И кроме того, ему не хотелось видеть ее в роли «светской леди». Он и без того ни на минуту не забывал о разнице в их положении.

– Мадам, я такой, какой есть, – бросил он, адресуя эту сентенцию не только ей, но и себе. – Вы знали, на что шли, когда обращались ко мне со своей просьбой.

– Неужели обязательно быть столь циничным? – нахмурилась она.

– Вы пригласили меня, – он приблизился к ней на минимально приличное расстояние, – чтобы собрать информацию, которая позволит вам, используя человеческие слабости, заполучить себе мужа. Так что меня обвинять в цинизме не стоит. – Он сделал ударение на слове «меня».

– Скажите, сэр, – обратилась она к нему тоном сладким как сироп, – неужели я всякий раз буду вынуждена слушать ваши нравоучения? Я бы с удовольствием доплатила вам, только чтобы вы держали свое мнение при себе.

– Для этого не хватит денег всего мира.

Она обожгла его взглядом. Что же – это неплохо. В гневе она ему тоже нравилась. Хотя бы потому, что в такие мгновения она была естественной, в ней не чувствовалось никакой игры.

Но она тут же овладела собой, натянув на лицо фальшивую улыбку.

– Понимаю. Но на вечеринке, надеюсь, вы справитесь со своим нравом и будете вести себя цивилизованно? Вы же не станете крутиться вокруг приглашенных, ставя их в неловкое положение?

Джексону очень хотелось продолжить эту словесную перепалку. Но он опасался, что она примет ее всерьез и возьмется за дело сама. Тогда катастрофы не избежать.

– Я уж постараюсь «крутиться» вокруг как можно меньше.

– Благодарю вас. – Она протянула ему руку. – Давайте обменяемся рукопожатием.

Но когда его пальцы сжали ее руку, он пожалел, что согласился на это рукопожатие. Потому что ощущение в ладони ее мягкой руки пробудило в нем все, что он пытался подавить во время беседы.

Ему не хотелось отпускать ее руку. Для столь хрупкой на вид женщины рукопожатие было очень крепким. Впрочем, таким же, как она сама – нежность и сила в оболочке дивной красоты. Он почувствовал жгучее желание запечатлеть поцелуй на мягкой кремовой коже.

Но он не был Ланселотом, а она Джиневрой [2]. Только в легендах незнатные рыцари решались ухаживать за королевами.

Опасаясь наделать глупостей, Джексон отпустил руку девушки.

– До свидания, миледи. Я сейчас же начну расследование и, если что-то узнаю, немедленно сообщу вам.

Он оставил ее стоять, богиню, окруженную старинным великолепием аристократического замка. Это было самое неприятное задание, за которое он когда-либо брался, и помоги ему Бог, чтобы он об этом не пожалел.

«Я бы не хотела иметь дело с охотником за приданым», – припомнилось ему.

Нахмурясь, Джексон положил ее браслет в карман сюртука. Ей, конечно, все равно, с кем связать жизнь, – будь то глупец, распутник или сын сумасшедшего. Лишь бы он был достаточно богат и обладал титулом. Только в этом случае, полагает она, можно надеяться, что ему не нужны ее деньги.

Но он не мог презирать ее за это. Путешествуя из одного мира в другой, Джексон давно понял: трудно жить в одном из этих миров, если ты рожден в другом.

И все же…

«Я знаю, что вы обо мне думаете…»

Не контролируй он себя каждую минуту, он бы уже показал ей, что он на самом деле о ней думает. Но даже если такой момент подвернется, следует заранее подумать о последствиях, решил он.

Глава 4

Когда мистер Пинтер покинул голубую гостиную, вид у него почему-то был взволнованный, отметила Хетти. Она как раз заканчивала разговор с женой Гейба Вирджинией.

Неужели все это время он провел с Селией? Наедине?

Это не очень прилично. Все думают, что они с Селией терпеть друг друга не могут, но Хетти не была в этом уверена, по крайней мере относительно него. Она много раз ловила взгляды, которые молодой человек бросал на девушку, когда думал, что за ним никто не наблюдает.

Хетти очень хотелось бы знать, что лежит за этими взглядами. Действительно ли ему нравится Селия? Или он надеется продвинуться по службе, заключив брак с богатой женщиной? Не раз случалось, что человек низкого происхождения поднимает свой социальный статус, сначала выполняя работу по поручению знатной семьи, а потом становясь ее членом.

В любом случае он не должен был оставаться с Селией наедине.

Вирджиния ушла, а Хетти осталась стоять, перекрывая Джексону дорогу.

– Моя внучка опять оттачивала на вас свой язвительный язычок?

– Вовсе нет, – сказал он с мягкой загадочной улыбкой. – Наш разговор носил вполне сердечный характер.

– Могу я спросить, о чем вы говорили?

– К сожалению, нет.

– Вы не слишком разговорчивы, мистер Пинтер, – нахмурилась Хетти. – Разве вы забыли, что работаете по заданию моего внука?

– У меня есть обязательства и по отношению к другим членам вашей семьи, поэтому мне приходится быть осмотрительным. И если это все…

– Какие обязательства могут быть у вас по отношению к моей внучке? – требовательно спросила Хетти, увидев, что Селия вышла из гостиной и наблюдает за ними.

– Оставь его, Ба, – сказала она, быстро подходя к ним. – Он делает то, ради чего Оливер его нанял – проверяет моих поклонников. Мы как раз обсуждали это.

– Вот как? – Хетти взглянула на мистера Пинтера. Иногда мужчины бывают чертовски скрытными. – Почему же вы не ответили на мой вопрос, мистер Пинтер? В этом нет никакой тайны.

– Потому что я спешу, мадам. И если вы обе соблаговолите извинить меня, я откланяюсь.

И, слегка кивнув, Джексон удалился. Хетти обратила внимание, что Селия смотрит ему вслед, пытаясь придать своему лицу выражение полного равнодушия. Так же, со скрытым интересом, наблюдал за ней иногда и Пинтер.

Она прищурилась. Наверняка разговор шел о чем-то еще – они пробыли в гостиной слишком уж долго. И ответ мистера Пинтера граничил с грубостью. Молодой человек был известен прямотой и искренностью, но никогда не был груб.

С другой стороны, ее внучка…

– Мне кажется, ему не терпелось уйти. Так о чем вы говорили в гостиной?

На щеках Селии загорелись два пятна – еще один тревожный знак, что между ними что-то происходит.

– Я просто отвечала на вопросы. Ему нужно было подробнее разузнать о прошлом моих поклонников.

– И кто же эти поклонники? Когда я тебя спрашивала в прошлый раз, ты ответила, что у тебя никого нет.

– Но сейчас у меня появились целых три кандидатуры: лорд Девонмонт, герцог Лайонел и виконт де Басто. Поэтому мне понадобились сведения о них.

Ну, тогда все не так страшно. Лорд Девонмонт и герцог Лайонел вполне подходящие кандидатуры. Правда, Девонмонт несколько распутен, но это не столь важно. Ее покойный муж до женитьбы тоже погуливал. И ее внуки. Но после женитьбы они остепенились.

Лишь зять оказался исключением.

Хетти поморщилась. Ладно, это была ее неудача. Не следовало ей подталкивать Льюиса Шарпа к женитьбе на ее дочери – хотя в противном случае у нее не было бы пятерых замечательных внуков и двух потрясающих правнуков.

– Басто? – задумчиво переспросила Хетти. – Не припомню такого.

– О, мы познакомились на балу несколько месяцев назад – тогда еще Гейб и Вирджиния танцевали свой первый танец. С тех пор мы довольно часто виделись, но на вечеринках, которые ты обычно игнорировала. Впрочем, он не очень любит оставлять по вечерам без присмотра больную сестру, поэтому тоже не частый гость на вечеринках. Этот джентльмен очень славный и ко мне хорошо относится. Думаю, он португалец.

– Иностранец? – нахмурилась Хетти. – Тогда просто необходимо, чтобы мистер Пинтер выяснил все о его прошлом. С иностранцами нужно вести себя очень осторожно.

– Конечно. Мне вовсе не улыбается выскочить замуж за иноземца. Но если что, я это сделаю. Раз моя бабушка настаивает на моем замужестве.

– Сарказм тебе не к лицу, дорогая, – сказала Хетти, сдерживая улыбку.

– А тебе, Ба, не к лицу ультиматумы с драконовскими условиями.

– Можешь сколько угодно негодовать, но я не изменю своему желанию увидеть тебя замужней до конца этого года.

Чтобы справиться с внуками, необходима твердость. А Селия из всех самая избалованная, и ей пришло время улетать из родового гнезда.

– Отлично. – Селия посмотрела бабке в глаза. – Но тогда мне нужна твоя помощь.

Хетти насторожилась. Селия никогда в жизни не просила о помощи. Она была просто помешана на своей независимости.

– Так что тебе от меня нужно?

– Включи, пожалуйста, герцога и виконта в список гостей на предстоящую домашнюю вечеринку. Нужно же мне узнать побольше о них и их намерениях.

– И выяснить, удовлетворяют ли они твоим требованиям? – съязвила Хетти.

Похоже, бабушка недовольна.

– У меня нет сомнений, что все они сделают мне предложение, – заверила ее Селия. – Они и так уже, можно сказать, влюблены в меня.

– А ты? Ты хотя бы чуточку влюблена в кого-нибудь из них?

– Не думаю, Ба, – сверкнула глазами Селия, – что любовь является членом этого уравнения.

– Она обязана быть. Не соверши ошибки. Я хочу, чтобы ты вышла замуж по любви.

– Тогда не устанавливай мне никаких сроков, – горячо отозвалась Селия, сжимая руку Хетти. – Дай мне спокойно решить все самой.

– Чтобы ты вела себя так, как ведешь? Держала мужчин на расстоянии, отпугивала их этим своим неженским увлечением – снайперской стрельбой по мишеням? – Хетти покачала головой. – Ты не сможешь полюбить, если мужчина не будет постоянно находиться рядом. А я тебя знаю: ты не позволишь мужчине приблизиться, если у тебя не будет на то веской причины. Если я отменю ультиматум, ты навечно похоронишь себя в этом имении.

– Я так ему и сказала. – На лице Селии заиграла лукавая улыбка.

– Кому?

– Не имеет значения. – Селия глубоко вздохнула. – Итак, ты включишь их в список? Двумя гостями больше, двумя меньше – никакой разницы.

– Мария хотела, чтобы событие носило камерный характер. – Хестер внимательно смотрела на внучку. – Только ближайшие друзья Оливера и члены семьи. Ей уже трудно передвигаться, и она не может принимать гостей, как обычно.

– Мне кажется, это происходит потому, что вы с Минервой и Вирджинией взяли на себя основную массу забот, – возразила Селия.

– Да, но…

– И к тому же герцог друг семьи. Возможно, он более близок с Гейбом, однако не думаю, что Оливер и Вирджиния будут возражать.

– Но они могут возражать против того, чтобы по дому болтался этот иностранец Басто.

– Так ты хочешь, чтобы я вышла замуж или нет?

– Вот что я тебе скажу. – Хестер сжала в руках трость. – Я включу их в список гостей, если ты расскажешь, о чем вы беседовали с мистером Пинтером в гостиной.

– Я уже говорила тебе…

– Не продолжай. Он признался, что у него есть обязательства по отношению к тебе.

– Верно. Обязательства по выяснению всех обстоятельств, связанных с кандидатами в мужья.

– И больше ничего?

Чувство вины заставило Селию покраснеть.

«С чего ты взяла, что между мной и мистером Пинтером существуют отношения, о которых ты не знаешь?» – не без смущения подумала Селия.

И тут же себе ответила: «Потому что ты вспыхиваешь при упоминании его имени. Потому что ты не сводишь с него глаз. Потому что ты не знаешь, как вести себя с ним, и это доставляет тебе массу беспокойства».

Так что лучше промолчать, пока в руках у тебя недостаточно фактов.

– Его тоже нужно пригласить на вечеринку?

– Разумеется! – воскликнула Селия с преувеличенной радостью в голосе. – Для него это лучшая возможность собрать побольше сведений о моих поклонниках.

– Я полагаю, у него найдется достаточно приличный костюм. Сомневаюсь, что у клерка с Боу-стрит есть вечерний наряд, в котором незазорно оказаться за столом с герцогами и маркизами.

– Я не подумала об этом. – Задумчивая морщинка прорезала лоб Селии.

«Отлично. Сейчас самое время выяснить, не питает ли внучка нежных чувств к молодому человеку».

– Ладно, это не имеет особого значения. – Хетти беспечно махнула рукой. – Учитывая, сколько мы ему платим, у него, я уверена, хватит средств купить все, что нужно.

– М-мне бы не хотелось, чтобы он понес материальный урон. – На лице Селии было написано очевидное беспокойство по поводу состояния кошелька мистера Пинтера.

– Нужно приглашать и его тетку? – Хетти бросила на внучку испытующий взгляд.

– Зачем? – Селия выглядела смущенной. – Это не просто визит. Это его работа.

– Конечно, – с облегчением вздохнула Хестер. Может быть, все обойдется. Хотя девочка ведет себя несколько подозрительно, не похоже, что между ней и мистером Пинтером существуют серьезные отношения.

Продолжая размышлять над тревожившей его сделкой с леди Селией, Джексон торопливо вошел в дом в Чипсайде и быстро направился к себе в кабинет. Меньше чем через час он должен быть в офисе, там у него намечена встреча с клиентом, и ему нужно представить обещанный отчет.

– Джексон! – позвала из гостиной тетя Ада.

– Не сейчас, тетя! – крикнул Джексон. – Я опаздываю.

В холл вошла Ада Пинтер Норрис, маленький, но неуемный сгусток энергии. Джексона иногда поражало, что столь непохожие существа, как мать и тетя, были родными сестрами. Мать, как и он, была высокая и темноволосая, тогда как голова тетки с седеющими светлыми волосами едва достигала его плеча.

– Ты ел? Не отвечай, я и так знаю, что нет.

Он вошел в кабинет и принялся перебирать бумаги на столе.

– Я должен быть в офисе к…

– Ты это ищешь? – спросила она.

Он повернулся и увидел, что она размахивает листом бумаги.

– Да, спасибо.

Но не успел он протянуть руку, как она ловко спрятала документ за спину.

– О, ради бога, тетя Ада…

– Перестань богохульствовать. Если собираешься избираться на пост председателя суда, то не должен выражаться как портовый грузчик.

– Меня никуда не изберут, – сказал он, подняв брови и протягивая руку за бумагой, – если я не помогу тем, кому обещал.

– Хм… Что для них десять минут ожидания? – Она сверкнула на него глазами. – Я не шучу. Не заставляй меня бросать этот листок в огонь.

– Ты не осмелишься. – Он постарался придать себе сердитый вид.

– А ты попробуй, – пожала она плечами. – Твои яростные взгляды могут напугать кого угодно, но на меня они не действуют. Ни тогда, когда тебе было десять лет, ни сейчас.

– Что ж, придется применить физическую силу. – Он шагнул к ней, изо всех сил стараясь не расхохотаться. – Я тяжелее тебя на добрых пять стоунов [3]. Ты и шагу не успеешь сделать к камину, как я отниму у тебя бумагу.

– А я могу треснуть тебя по голове сковородкой.

Он представил, как его добродушнейшая тетка бьет его по голове, и рассмеялся.

– Ладно, ладно, сдаюсь! Но только очень быстро.

Она направилась в кухню. Джексон шел за ней, покачивая головой. Он уже так долго не жил в этом доме, что забыл, как упорно его тетка умеет добиваться цели.

– Уж и не знаю, что с тобой делать. – Тетя уселась напротив. Она положила в тарелку рагу, поставила перед племянником. – Все наспех, все наспех… вечно у тебя нет времени поесть как следует. Но коль уж ты живешь здесь, с этим будет покончено. Не хочу видеть, как твоя работа сводит тебя в могилу, как Уилла… – Она не могла сдержать слез, и сердце у Джексона сжалось.

– Прости, тетя, – сказал он, – я не хотел расстраивать тебя.

– Не обращай внимания, – прошептала она, утирая слезы. – Просто… я очень скучаю по нему. И тоска накатывает на меня в самый неподходящий момент.

– Понимаю, – тихо сказал он. – Я и сам скучаю по нему.

Дядя Уильям был мировым судьей и многому научил Джексона. Бог знает, что случилось бы с ним и его матерью, останься они в Ливерпуле, без куска хлеба. Тот день, когда мать решилась написать письмо дяде Уильяму и тот приехал за ними, вырвав их из тисков нищеты, стал днем, когда Джексон впервые свободно вздохнул.

– Ешь быстрее. – Тетя сунула ему в руку вилку. – Не хочу, чтобы ты опаздывал.

Он фыркнул и принялся за еду. Только сейчас до него дошло, насколько он голоден.

Не скрывая любопытства, тетя спросила:

– Как прошла встреча с Шарпами?

– Нормально, – ответил он, не прекращая жевать. – Меня пригласили на их домашнюю вечеринку.

– Это чудесно, – просияла она. – Я знала, что знакомство с ними сослужит тебе добрую службу. Там будет только избранное общество? Ты сможешь встретиться с важными персонами?

– Ну, скажем, с герцогом и графом. – Джексон запил рагу глотком эля. – У меня есть приличный вечерний костюм?

– Господи! Нет!

– Этого я и боялся, – вздохнул он. – И у портного заказывать поздно: вечеринка уже на той неделе.

– На той неделе! – Тетя поджала губы. – Среди одежды твоего дяди можно найти что-нибудь подходящее. Он, бывало, обедал с членами палаты лордов. Мне придется лишь слегка убрать его костюм в талии. С этим я легко управлюсь.

– Мне так не хочется загружать тебя работой.

– Ерунда. Ты не должен упускать шанс познакомиться с нужными людьми лишь потому, что у тебя нет приличного костюма.

– Ты не о том думаешь. Мне там предстоит работать.

– Работать? – Ее лицо мгновенно посуровело.

– Я буду производить расследование в отношении потенциальных женихов леди Селии.

– Ох, – еле слышно прошептала она.

– Что-то не так? – Он с удивлением взглянул на ее потерянное лицо.

– Я не знала, что у нее есть женихи.

– А как же иначе? – Он не одобрял ее выбор, но не собирался обсуждать эту проблему с тетей. – Уверен, ты читала об ультиматуме ее бабушки. О нем упоминается в отчетах, которые тебе пришлось расшифровывать. Она вынуждена выйти замуж, и в кратчайшие сроки.

– Я знаю. Но я имела смелость надеяться… Я имею в виду, ты так часто там бываешь, а ее неординарная натура… – Он бросил на нее вопрошающий взгляд, и она продолжала говорить еще более убежденно: – Я не вижу причин, почему ты не можешь сделать ей предложение.

– Ты в своем уме? – Джексон едва не подавился куском хлеба.

– Ей нужен муж, и ты созрел для женитьбы. Почему бы ей не стать твоей женой?

– Хотя бы потому, что дочери маркизов не выходят замуж за ублюдков.

Грубое ругательство заставило ее вздрогнуть.

– Ты происходишь из вполне благородной семьи, каковы бы ни были обстоятельства твоего рождения. – Тетка взглянула на него внезапно сверкнувшими глазами. – И я заметила, что она тебя интересует.

Черт! Он обмакнул кусок хлеба в подливку.

– Ничуть.

– Я не говорю, что ты в нее влюблен. Пока об этом, конечно, рано говорить, но, возможно, со временем…

– Я ее полюблю? Леди Селию? Это невозможно.

– Почему?

Потому что то, что он испытывал к Селии Шарп, было вожделение, чистое, без примесей. Он даже не был уверен, что хочет полюбить ее. Это Шарпы могли позволить себе влюбляться, в кого захотят, а для людей, подобных ему или его матери, любовь была непозволительной роскошью… или трагедией, если ей все же удавалось поймать их в свои сети.

Именно поэтому он не мог позволить своей страсти к леди Селии ослепить его. Он жаждал ее, возможно, сильнее, чем признавался сам себе, но пока ему удавалось контролировать свои чувства, и со временем он рассчитывал преодолеть и эту слабость. У него просто нет другого выхода. Она предназначена для другого.

– Я слышала, она довольно хорошенькая. – Тетя украдкой поглядела на него.

Ради всех святых, нужно уйти от этой темы, но любопытство победило, и он спросил:

– Ты слышала? От кого?

– От одного из твоих служащих. Он видел ее, когда они однажды пришли в офис всей семьей. Он рассказывал обо всех Шарпах. Как они заинтересованы в тебе и восхищаются тобой.

– Я вижу, мои служащие любят фантазировать, – фыркнул он.

– Значит, она не хорошенькая?

– Она самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо… – Он нахмурился, заметив, как тетя удивленно подняла брови. – Слишком красивая для таких, как я. И слишком высокого положения.

– Ее бабка занимается пивоварением. Ее семья втянута в многолетний скандал. И они благодарны тебе за все, что ты для них делаешь. И потому, может быть, считают тебя ровней себе.

– Ты не знаешь Шарпов.

– Они что, настолько родовиты и влиятельны? Обращаются с тобой как с прислугой?

– Нет, – выдавил он. – Но…

– По моим подсчетам, ей осталось два месяца, чтобы выйти замуж. Если у нее не будет предложений, она окажется в безвыходном положении и тогда…

– Пойдет за ублюдка?

– Забудь о различии в ваших статусах. – Она схватила его за руку. – Разве ты не видишь, мой мальчик? Это твой шанс. Возможно, ты станешь председателем суда. Это придаст тебе веса.

– Во-первых, насчет должности председателя суда ничего не известно. – Он отложил вилку и откинулся на спинку стула. – Даже если сэр Ричард Берни уходит в отставку, это не значит, что меня выберут на его место.

Он, конечно, надеялся на это. И все свои действия подчинял этой цели, и тетя это знала. Последнюю пару лет он служил помощником мирового судьи. Тогда он занимался расследованием убийства первой леди Кирквуд. Но в свои тридцать два он считался слишком молодым для поста председателя суда.

– Во-вторых, – продолжал он, – от председателя суда до дочери маркизы так же далеко, как от вершины дерева до луны.

– Сэр Ричард начинал подмастерьем у седельщика. – В ее голосе звучал гневный протест. – Но впоследствии получил рыцарство благодаря жене, имевшей обширные связи.

– Дочери богатого булочника, – уточнил он. – Она отнюдь не была знатной дамой.

– Но это не значит, что брак с девушкой из родовитой семьи невозможен. Могу сказать без преувеличения: ты добрый, ты красивый, образованный. Ты молодой, сильный, у тебя хорошие манеры – во всяком случае, лучше, чем у сэра Ричарда. А теперь есть и собственный дом…

– Она живет в роскошном особняке. – Джексон встал из-за стола. – Неужели ты думаешь, ей доставит радость жить в Чипсайде в окружении мясников, купцов и торговцев?

– Мне казалось, тебе нравятся наши соседи, – сказала она с обиженным видом.

Проклятие!

– Они мне нравятся, но… – Он не решался сказать ей правду. – Она меня не выносит, понятно? Я буду последним человеком на земле, за которого она согласится выйти. – Взяв отчет, он направился к двери. – Мне нужно идти.

– Джексон!

– Что еще?

– Если это правда, то она дура.

Леди Селия вовсе не дура. Но она не свяжет свою судьбу с человеком, который не знает своего происхождения, не знает, кто его отец. Он слегка кивнул на прощание.

– Увидимся вечером, тетя.

Выйдя из дома, Джексон почувствовал, как в нем поднимается копившийся годами гнев. Он ни в коем случае не хотел обидеть тетю Аду, но она живет в выдуманном ею мире. С тех пор как он стал работать на Шарпов, она не перестает надеяться, что близость с этой семьей поможет ему занять высокое положение, и ничто не может поколебать этой надежды.

Она истово верит, что его отец был благородной крови, и уже это возвышает Джексона над другими незаконнорожденными молодыми людьми. Но однажды она поймет, что глубоко заблуждается. Человек без прошлого навсегда останется человеком без прошлого, независимо от того, кем был его отец.

Глава 5

Неделей позже, в первый вечер домашней вечеринки, гости собрались в большом зале и весело беседовали. Многие танцевали. Но Селии было грустно.

Окажись она в группе мужчин, хвастающихся своими подвигами и старающимися перещеголять друг друга своими рассказами, она чувствовала бы себя в своей тарелке. Но – увы! – рядом с женщинами в ярких платьях мужчины очевидным образом глупели. Они расточали пошлые комплименты и говорили только о погоде, словно женщины были настолько тупы, что не могли разговаривать ни о чем другом. Или отправлялись играть в карты.

Селия не умела флиртовать, как Минерва, и не была такой начитанной, как ее невестка Мария. Она могла с успехом поддержать беседу о стрельбе, но эта тема вряд ли могла выставить ее перед мужчиной как романтическую натуру.

Была и еще одна причина ее подавленного настроения. Ее поклонники вели себя не так, как было предусмотрено планом.

Лорд Девонмонт уже прибыл, а виконт де Басто сообщил, что сможет присутствовать в Холстед-Холле только днем. Он не решается оставить сестру на всю ночь на попечение одних лишь слуг. Герцог тоже все еще не приехал. Он получил приглашение на вечеринку, но, видимо, счел ниже своего достоинства прибыть вовремя. Он даже не прислал записку с объяснением своего опоздания. Как типичный вельможа, он распоряжался своим временем как хотел, а мир вокруг мог катиться в тартарары. Это вряд ли положительно характеризовало его как будущего супруга.

Хуже всего, однако, было то, что мистер Пинтер появился слишком поздно, и Селия не смогла уединиться с ним и узнать, что ему удалось выяснить о ее поклонниках. Она же не сможет двигаться дальше, не получив этих сведений. А ведь он обещал держать ее в курсе расследования. Теперь же, опоздав, пробирается в толпе гостей, как пантера в поисках добычи.

Когда он оказался неподалеку от нее, Селия обратила внимание, что бабушкины страхи по поводу его одежды были напрасны. Ярко-синий фрак с золочеными пуговицами, хотя и сшитый не по последней моде, и шелковый голубой жилет выглядели безукоризненно. Даже его серые глаза приобрели теперь цвет лазури. Плечи и грудь впечатляли мощью и формой.

Но это не слишком заботило ее. Она не обратила особого внимания и на белые брюки, облегающие мускулистые икры и обтягивающие бедра. Что с того, что мастерски скроенный вечерний костюм подчеркивал его превосходную фигуру? И наряду, и осанке никак не соответствовало суровое выражение его лица.

Правда, в этот момент, если говорить честно, он не выглядел суровым. Ничуть. Он вполне дружелюбно болтал с леди Кирквуд и в ответ на какое-то ее высказывание весело рассмеялся. Поразительно! Оказывается, этот человек умеет смеяться. Смех резко меняет его облик: округляет острые черты, смягчает выражение лица.

У Селии перехватило горло. Почему ей не довелось ни разу увидеть его смеющимся?

И кстати, с чего бы он так веселится в компании Кирквудов? Разве не должен он расспрашивать слуг ее поклонников, проникать в их комнаты, собирать информацию? При чем тут лорд Кирквуд? Он вообще не относится к близким друзьям ее избранников.

Взгляд Селии мгновенно смыл оживление с лица мистера Пинтера. Он отвесил ей холодный поклон – один из тех, что она и получала за все время их знакомства.

Ее охватил гнев. Она так же холодно кивнула и демонстративно повернулась к нему спиной, и тут заметила, что к ней приближается лорд Девонмонт.

– Могу ли я пригласить вас на танец? – спросил он, широко улыбаясь.

Если ей улыбается лорд Девонмонт, почему же этот чертов чиновник с Боу-стрит ни разу не снизошел до этого?

– Буду польщена, – громко ответила она, надеясь, что этот сухарь, мистер Пинтер, ее услышит. – Как славно, что вы меня пригласили.

– Я рад получить ваше согласие на танец. – Он предложил ей руку, и в его глазах блеснули довольные искорки.

Пока они выходили на площадку для танцев, она незаметно взглянула на мистера Пинтера, который наблюдал за ней и лордом Девонмонтом в своей обычной невозмутимой манере. От его взгляда у нее по спине побежали мурашки.

Раздались звуки вальса. Хвала небесам, лорд Девонмонт был превосходным танцором. Наслаждение от танца было не меньше, чем то, что она получала от стрельбы. Танец требовал физических усилий и энергии, и она вся отдалась движению.

В одиночестве они сделали несколько кругов. Селия не смогла преодолеть искушение и украдкой бросила взгляд в сторону Кирквудов – хотелось убедиться, что мистер Пинтер заметил ее мастерство в танце. Но его не было видно. Может быть, он наконец-то занялся делом? И сейчас тайком пробирается в комнату лорда Девонмонта?

– Ищете кого-нибудь? – спросил лорд Девонмонт.

О Господи, нужно быть осторожнее.

– Вовсе нет, – весело ответила она.

– Значит, вы не Лайонела высматриваете? – предположил он, вопросительно подняв бровь.

– Что заставило вас так подумать? – вздрогнула она от неожиданности.

– Вы – потенциальная невеста, а Лайонел свободен. – Он понизил голос: – Как и я.

Проклятие! Он не должен был так быстро понять ее замысел. Несомненно, он умен и проницателен.

– На самом деле, лорд Девонмонт, это вовсе не то, о чем вы…

– Зовите меня Пирсом. Ведь мы почти родственники, – сказал он чуть хриплым голосом, которым пользовались ее братья, когда хотели затащить женщину в постель. Занимаясь любовными интригами, они не всегда строго хранили свои тайны.

Однако она не ожидала, что лорд Девонмонт заговорит таким тоном. Ведь он не пытается… соблазнить ее.

– Вы всего лишь троюродный брат жены моего брата. Такую связь трудно назвать семейной.

– Ну, тогда называйте меня по имени, поскольку мы друзья. – Он ближе наклонился к ней и уставился на ее губы. Его глаза заблестели. – Близкие друзья, как я полагаю.

Теперь можно было не сомневаться в его намерениях. Но он действовал столь предсказуемо и говорил так гладко, что она не смогла удержаться и рассмеялась. Он нахмурился, она попыталась сдержаться, но только громче расхохоталась.

– Что вы находите забавным? – пробормотал он.

– О, простите, – сказала она, с трудом став серьезной. – Просто я годами слышала, как мои братья обращались к женщинам – в таких же выражениях и таким же тоном. Правда, мне самой еще никогда не доводилось быть объектом подобного внимания.

Пожалуй, сам Казанова мог бы позвидовать улыбке, которая появилась на губах Пирса.

– Но когда-то это должно было произойти, – растягивая слова, произнес он. Кружась в танце, лорд Девонмонт оценивающе разглядывал ее. – Нынче вечером в этом лиловом платье вы выглядите особенно привлекательной. Этот цвет идет вам.

– Благодарю вас. – Минерва уже много лет пыталась заставить ее отказаться от нарядов коричневой и оранжевой гаммы, но Селия не обращала внимания на мнение сестры. Только когда в прошлом месяце о том же сказала ей Вирджиния, она решила заказать новые платья.

– Вы очаровательная женщина с фигурой Венеры и язычком, который может заставить мужчину…

– Остановитесь. – Все ее веселье как ветром сдуло. Она была бы польщена, если бы он действительно говорил то, что думал, но для него это была всего лишь игра. – Уверяю вас, я обойдусь без полного набора всей этой любовной шелухи.

– А вы не думаете, что я могу быть искренним? – В его взгляде проснулся интерес.

– Разве что вы искренне собрались соблазнить меня.

– Вы совершенно правы. – Он плотнее прижал девушку к себе и посмотрел на нее откровенно плотским взглядом. – Я как раз собираюсь соблазнить вас. А что еще мне здесь делать?

– Имейте в виду, – перекрывая музыку, заявила она, – что я порядочная женщина.

– И что это меняет? – Она высоко подняла брови, а он продолжал: – Даже порядочную женщину можно уговорить, скажем, прогуляться с джентльменом по залитому луной парку. И если указанному джентльмену удастся во время прогулки сорвать с губ женщины поцелуй или два…

– Лорд Девонмонт!

– Хорошо. – Он примирительно улыбнулся. – Но ведь попытка не пытка. Вам, похоже, этот вечер доставляет большое удовольствие.

– Вы никак не можете остановиться? – в раздражении бросила Селия. – Неужели с женщиной нельзя говорить как с обычным человеком?

– Это было бы очень скучно. – Она нахмурилась, он в ответ покачал головой. – Ладно. На какую увлекательную тему вы хотите поговорить?

На этот вопрос было нетрудно ответить. Она до сих пор не понимала, почему его кузина вышла за ее брата.

– Несколько месяцев назад вы предложили Вирджинии выйти за вас замуж. Скажите честно: вы хотели избавить ее от ухаживаний моего брата или действительно намеревались жениться на ней?

В его глазах промелькнула какая-то искорка, и Селия поняла, что попала в цель.

– Вечеринка не место для такого серьезного разговора. Неужели мы не можем просто пофлиртовать?

Хотя сейчас его голос звучал несколько напряженно, она решила не уходить от темы:

– Мне просто подумалось, что Вирджиния, должно быть, разбила ваше сердце, и вы все еще любите ее.

– Никто не сможет разбить мое сердце, – сказал он, и его лицо стало непроницаемым. – Даже моя кузина.

Наступило неловкое молчание, и Селия пожалела о своей прямолинейности. А что еще ей оставалось делать? У нее нет времени ходить вокруг да около. Ей необходимо знать, можно ли рассчитывать на лорда с точки зрения замужества. Если нет, то не стоит тратить на него свои чары.

К сожалению, в этот момент музыка смолкла. А начать следующий тур они не могли: все гости поняли бы, что между ними возникли особые отношения.

Интересно, пригласит ли он ее еще раз? Тогда его намерения будут ясны.

Он не пригласил. Проводив ее с площадки для танцев, он вежливо поклонился и отправился в комнату для карточных игр.

Селия вздохнула. Плохо. Как она собирается заполучить мужа, совершенно не умея флиртовать?

Когда она направилась к креслу, где лежала ее сумочка, кто-то схватил ее за руку.

– Пойдемте со мной в комнату отдыха, – негромко позвала Вирджиния и потащила ее за собой.

Что за черт?

Когда они оказались в небольшой гостиной, оборудованной под комнату отдыха для женщин, Селия недоумевающе спросила:

– Что такое?

– Надеюсь, вы не очень увлечены Пирсом? – спросила ее невестка, уперев руки в бока.

– Неужели что-то было заметно? – заморгала Селия.

– Не с вашей стороны. С его. Этот тип получает наслаждение, бесстыдно заигрывая с молодыми девушками. Но этим все и заканчивается. Я часто предупреждала его…

– Лучше бы вы этого не делали, – сухо заметила Селия. – Возможно, он когда-нибудь остепенится. Ведь он предлагал вам выйти за него?

– Он просто проверял серьезность намерений Гейбриела, только и всего. Уверяю вас, он и не думал жениться на мне. – Вирджиния попыталась поймать взгляд Селии. – Вы ведь не любите Пирса, правда?

Селия могла бы солгать, но не видела в этом большого смысла:

– Нет, он слишком похож на моих братьев, чтобы ему удалось увлечь меня. И хотя они познали радость брака, но ваш кузен…

– Он предлагал вам прогулку в лунном свете?

– Откуда вы знаете?

– Его обычный прием, – вздохнула Вирджиния. – Для него это что-то вроде пари с самим собой – посмотреть, удастся ли поцеловать молодую женщину. Если получится… – Нахмурившись, она замолчала.

– А если удастся, что дальше? – поинтересовалась Селия.

– Честно, не знаю. Жалуясь на него, девушки говорят только об этом. Сначала они рассказывают, что, когда он целует их, они словно «парят над землей», – фыркнула она. – Потом убеждают меня, что были уверены в его чувстве. И наконец, начинают плакать. Все катится вниз.

– Не думаете ли вы, что в действительности…

– Нет. – Вирджиния прикусила губу. – Я так не думаю. Хотя трудно понять, как поступит Пирс в следующую минуту. Он непредсказуем. – Она посмотрела Селии в глаза. – Но мне претит мысль о том, что он заигрывает с вами и попытается наедине…

– Можете не беспокоиться об этом, – перебила ее Селия. – На всякий случай у меня есть Бетти.

– Бетти?

Селия полезла в сумочку и достала маленький дамский пистолет.

– О Господи! – отшатнулась Вирджиния. – Ваша семья знает, что вы носите с собой эту штуку?

– Сомневаюсь. Думаю, они бы этого не одобрили.

– Я бы тоже. – Вирджиния с изумлением и страхом смотрела на оружие. – Он заряжен?

– Холостым патроном. Пули в нем нет.

– Хвала небу. А вы не боитесь, что он выстрелит непроизвольно?

– Нет. У него двойной предохранитель, это предотвращает случайный выстрел. Я проверила его, перед тем как приобрести. – Селия взвесила пистолет на руке. – Мне говорили, что некоторые ночные бабочки пользуются таким оружием, чтобы отпугнуть клиентов, представляющих опасность.

– Кто говорил?

– Мой оружейный мастер, разумеется.

– А как вам удалось найти оружейного мастера?

– Гейб познакомил меня с ним, – пожала плечами Селия.

– Клянусь, вы с моим мужем сумасшедшие. – У Вирджинии округлились глаза.

– Вполне возможно. – С легкой улыбкой она постучала по перламутровой рукоятке. – Я умею из него стрелять.

После того как в тот ужасный день Селия, чтобы избавиться от Неда, вынуждена была в садовом сарае огреть его кирпичом, она тут же отправилась к Гейбу и попросила научить ее пользоваться пистолетом. Слава богу, он отнесся к ее просьбе серьезно. С тех пор она чувствовала себя в безопасности, зная, что ни один мужчина больше не причинит ей вреда.

– Вы говорите – холостой? – Вирджиния с опаской показала пальцем на пистолет.

– Пороха хватит, чтобы выстрел оказался достаточно громким. Но он может только напугать негодяя.

– Я хочу сказать… – начала Вирджиния, неуверенно улыбаясь.

– Что?

– Мне кажется, вам не следует лунной ночью гулять с Пирсом. Он может испугаться.

Селия рассмеялась, к ней присоединилась и Вирджиния.

Когда они вышли из комнаты отдыха, Селия надеялась, что лорд Девонмонт разыщет ее и отведет куда-нибудь в уголок. Хотя она уже испытывала свой пистолет, ей хотелось проверить его в условиях, приближенных к боевым.

Но когда они с Вирджинией вошли в бальный зал, то столкнулись не с лордом Девонмонтом, а с герцогом Лайонелом.

– Даю голову на отсечение, если это не леди Селия, – с типичной для герцога сдержанностью сказал он. – И леди Гейбриел с ней. Как приятно!

Обе женщины склонились в реверансе.

– Давайте отбросим церемонии. Я помню вас с тех пор, как вы обе только учились ходить.

– Действительно, – заметила Селия. Гейб и покойный брат Вирджинии Роджер были близкими приятелями герцога – тогда еще маркиза. – А также раз или два мы с вами встречались на соревнованиях по стрельбе.

– Помню-помню, – чуть более холодно сказал он.

Господи, как же она бестактна! Герцог тогда проиграл Селии, а ни одному мужчине не нравится вспоминать о поражениях.

– Неужели я опоздал на танцы? – Он оглядел зал, в котором только что перестала звучать музыка.

– Полагаю, дамы, которые по очереди садятся за фортепьяно, прервались, чтобы отдохнуть, – пояснила Селия. – Уверена, они еще поиграют.

– Прошу извинить меня за опоздание, – вежливо проговорил герцог. – У меня случилась неприятность с коляской. Отвалилось колесо.

– Ужасно! – воскликнула Вирджиния. – Такая красивая коляска!

– Вы правы.

Они помолчали. Селия пыталась придумать, как продолжить разговор, но тут вмешалась Вирджиния:

– Пока нет танцев, ваша светлость, думаю, вам стоит осмотреть оранжерею. Мы украсили ее по случаю завтрашнего дня рождения мужа. Уверена, леди Селия с удовольствием вам все покажет.

Странное выражение промелькнуло на лице герцога, но он тут же расплылся в улыбке и предложил Селии руку.

– С удовольствием посмотрю.

Его голос звучал искренне. Когда Селия взяла его под руку, ей показалось, что он оценивающе оглядел ее. К чему бы это? Они не были близко знакомы. С тех пор как она стала выходить в свет, они не виделись – все это время он жил за границей.

– Сегодня вы выглядите необычно, леди Селия, – заметил он, когда они шли по залу.

Как отвечать? Отшутиться? Она пыталась найти верный тон:

– В каком смысле?

– Вы стали настоящей дамой. Раньше, когда я вас видел, вы, как правило, были одеты в костюм для стрельбы.

– О, это правда.

Некоторое время они шли молча. Потом он заговорил:

– Давайте раскроем карты. – Он посмотрел на нее, поблескивая глазами. – Вам нужен муж, чтобы получить наследство. Мне нужна жена, чтобы не потерять наследство. Не вижу причин, почему бы нам не прийти к некоему соглашению.

Она с изумлением посмотрела на него. Герцог неимоверно облегчил ей задачу, от нее не потребовалось ни малейших усилий.

Но где же волнение, которое она надеялась испытать? Где радость победы в игре с Ба?

– Вы очень откровенны, ваша светлость, – сказала она, стараясь сообразить, что же может получиться из этого странного разговора.

– Насколько я знаю, у вас осталось мало времени, чтобы выполнить требование вашей бабушки.

– Да, но… хорошо… мне не хватает времени. А вы? Проснулись сегодня утром и вам неожиданно пришла мысль найти жену?

– Не совсем так. – На его губах промелькнула улыбка. – Я обдумываю это дело уже несколько месяцев. С того самого момента, как Гейб обрисовал мне ситуацию.

– Мой брат предложил вам жениться на мне? – спросила она, внезапно почувствовав раздражение. Неужели Гейб тоже считает, что она сама не сможет найти себе мужа?

– Скажем так: он заронил зерно. – Они вышли из бального зала и направились в сторону оранжереи. – Я могу быть откровенным?

– Вы, по-моему, и так выражаетесь достаточно прямо, – проворчала Селия. – Не думаю, что вы нуждаетесь в моем разрешении говорить и дальше в том же духе.

– Вы знаете, что у моего отца проблемы? – Он хохотнул. И смех его прозвучал на удивление неуверенно для мужчины, которого она всегда считала чопорным и высокомерным.

– Вы имеете в виду его психическое заболевание? – Раз уж они решили быть откровенны друг с другом…

– Да, – ответил герцог после минутного колебания. – Любая женщина, которая рискнет выйти за меня, получит мужа, который со временем, не исключено, потеряет рассудок. Болезнь может передаться и детям. Поэтому замужество чревато неприятными последствиями. Я уже давно знаю об этом, поэтому воздерживался делать предложения. По определенным причинам я готов рискнуть и жениться, но полагаю, немногие женщины пожелают разделить этот риск. Я думаю, что в вашем случае…

– Учитывая мои ограниченные возможности и срочность, с которой я должна принять решение, – с изрядной долей цинизма произнесла она, – я тоже обречена на риск.

– Именно так.

Селия постаралась не показать, насколько глубоко она оскорблена. Неизвестно что хуже – иметь мужчину, который ставит единственной целью «ответить на ее вызов», или мужчину, для которого брак – всего лишь удобный выход из создавшегося положения. Неужели она не достойна нормального замужества?

Они вошли в оранжерею. Слезы жгли ей глаза. Недавно установленная здесь печь Бузальо поддерживала необычное для холодной погоды тепло, а газовые лампы мягко освещали выложенную плиткой дорожку.

Десять апельсиновых деревьев в кадках с затейливо повязанными вокруг них яркими лентами выстроились ровной линией вдоль стеклянной стены. У противоположной стены стояли скамейки, чтобы гости могли наслаждаться запахом и зрелищем цветущих и плодоносящих деревьев. Прелестное место, но даже оно не радовало ее сейчас.

Что-то тревожило ее. Что-то похожее на совесть. Она ведь заранее знала, что отвергнет Лайонела. Тогда почему же позволила ему сделать предложение? Теперь он подумает, что причина отказа – психический недуг, преследующий его семью. А если разнесется слух, что ей сделали предложение, а она отказала, ситуация станет совсем невыносимой. Она не имела права так поступать.

Наверное, придется выйти за него замуж. А может, лучше каким-нибудь образом избежать этого брака? Селия не представляла, как сможет прожить жизнь со столь чуждым ей во всем человеком.

– То есть вы предлагаете мне брак не по любви, а по расчету? – уточнила она.

– Не совсем. Я надеюсь, у нас сложатся вполне теплые семейные отношения.

«Ну да, теплые. Просто дружеские», – с горечью подумала она.

Герцог остановился и внимательно вгляделся в ее лицо.

– Я дам вам время все обдумать, дорогая. Я понимаю, что налетел на вас словно коршун. Но могу я надеяться, что мое предложение вас хоть чуть-чуть заинтересовало?

Пожалуй, может. Если…

– Скажите, ваша светлость, вы видите во мне что-нибудь привлекательное… как в женщине?

– Простите. – Герцог, казалось, удивился. – Я полагаю, вы сочли мое предложение излишне прагматичным.

– Да, немного.

В его глазах промелькнула улыбка.

– Тогда, пожалуй, это отчасти разубедит вас. – Он наклонился, приподнял пальцами ее подбородок и поцеловал в губы.

Она задержала дыхание. Желание поцеловать несколько рассеяло ее опасения: значит, она все-таки привлекательна для него как женщина.

Но когда его губы – вялые, неуверенные, холодные – коснулись ее, она почувствовала разочарование. Не то чтобы он целовался как-то не так. Просто его поцелуй был слишком… осторожным, сдержанным. Как будто он пробовал температуру воды. А ей не нужен мужчина, который пробует ее, как воду. Ей хотелось, чтобы он крепко сжал ее в своих объятиях и без обиняков показал, как она желанна, что он хочет…

– Думаю, вам следует отпустить даму, – прозвучал знакомый голос, заставивший ее вздрогнуть. – Или вас ждут очень неприятные последствия.

Увидев герцога, позволившего себе откровенные вольности по отношению к Селии, он вскипел. Обычно свойственная ему рассудительность будто испарилась, остались одни импульсы, под влиянием которых он и действовал. И сразу вынужден был пожалеть об этом.

Потому что герцог медленным и спокойным движением, как все мужчины высшего круга, откинулся назад и небрежно посмотрел на него.

– Не думаю, что мы знакомы, сэр.

Джексон пытался сдержать поднявшийся в нем шквал эмоций. Леди Селия не сводила с него глаз, да и герцог выглядел сильно раздраженным. Но раз уж Джексон ввязался в это неприятное дело, он доведет его до конца.

– Я Джексон Пинтер с Боу-стрит. Брат этой девушки нанял меня, чтобы… чтобы… – Если он скажет, что его наняли следить за поклонниками, леди Селия убьет его на месте.

– Мистер Пинтер расследует обстоятельства смерти наших родителей, – объяснила она простодушным голосом, что ничуть не обмануло Джексона – леди Селия была в дикой ярости. – И очевидно, он решил, что его служебное положение позволяет ему вмешиваться в наши личные дела.

– Ваш брат, – Джексон не смог удержаться, чтобы слегка не поддеть ее, – также поручил мне оградить вас от охотников за приданым. Так что я выполняю свою работу.

– Вы знаете, кто я такой? – в негодовании воскликнул герцог.

«В высшей степени достойный кандидат в мужья, чтоб тебе удавиться!»

– Человек, пристающий с поцелуями к молодой невинной девушке, о чем не знают и на что не давали разрешения старшие члены ее семьи.

– Мистер Пинтер, это его светлость герцог Лайонел. – Селия едва сдерживала себя. – Он вовсе не охотник за приданым. И вообще это не ваше дело. Я была бы вам признательна, если бы вы держали свое мнение при себе.

– Как я уже говорил на днях, – Джексон не сводил с нее глаз, – всех денег в мире не хватит, чтобы принудить меня к этому.

– И что вы намереваетесь предпринять после того, что увидели, сэр? – Взгляд герцога был холоден и тверд.

Джексон повернулся к нему:

– Зависит от вас, ваша светлость. Если вы немедленно вернетесь к гостям, я ничего не буду предпринимать.

В слабом свете, исходящем от печи Бузальо, Джексон не мог разглядеть, какое выражение появилось на лице герцога – облегчение или досада.

– Если в дальнейшем вы будете вести себя с леди Селией в полном соответствии с правилами приличия, – продолжал Джексон, – думаю, ничто не выйдет за пределы этого помещения.

– Очень мило с вашей стороны, – с легкой иронией проговорил герцог и предложил леди Селии руку. – Пойдемте, миледи.

– Вы идите, – холодно сказала Селия. – Мне нужно поговорить с мистером Пинтером наедине.

Переводя взгляд с нее на Пинтера, герцог кивнул.

– Надеюсь, позже вы позволите мне пригласить вас на танец, дорогая, – произнес герцог с улыбкой, покоробившей Джексона.

– Разумеется. – Ее улыбающиеся глаза были устремлены на собеседника. – С огромным удовольствием.

Но сразу после ухода герцога улыбка исчезла, как будто ее и не было.

– Кто позволил вам лезть в мои дела! Вам надлежит быть наверху: проверять комнаты моих поклонников, или опрашивать их слуг, или делать еще что-нибудь стоящее, вместо того чтобы…

– Вы понимаете, что могло бы произойти, не окажись я рядом? – резко спросил он. – В этой оранжерее никого нет, она и стоит на отшибе, а благодаря печке здесь даже уютно. Все, что ему оставалось, это уложить вас на одну из этих чертовых скамеек, расставленных повсюду, и… – Он оборвал себя, но недостаточно быстро.

– И что? – дерзко бросила она. – Я бы позволила соблазнить меня, как последнюю распутницу, так, что ли?

– Я этого не говорил, – возразил Джексон.

– Но прозвучало это так. По-видимому, у вас сложилось убеждение, что я не в состоянии контролировать себя или противостоять вниманию мужчины, которого знаю с детства.

– Вы не представляете себе, что может сделать мужчина с женщиной! – воскликнул Джексон.

– Это был всего лишь поцелуй, – холодно пояснила она.

Не в силах справиться с безумием, которое вдруг охватило его, он шагнул к ней.

– Вот как это начинается. Сначала такой, как он, уговаривает вас на поцелуй, затем начинает ласкать вас, затем…

– Я бы никогда не позволила ему ничего, кроме поцелуя! – в бешенстве воскликнула она. – За кого вы меня, черт возьми, принимаете?

Он сделал еще один шаг вперед, заставив ее отступить к стене.

– За слишком доверчивую женщину, которая не понимает, что мужчина будет делать дальше. Вы не сможете полностью держать ситуацию под контролем, миледи. Некоторые мужчины, если хотят чего-то, добьются, непременно настоят на своем, и вы ничем, буквально ничем не сможете им помешать.

– Я больше знаю об истинной природе мужчин, чем вы думаете. – Она остановилась, почувствовав спиной стену. – И смогу позаботиться о себе.

– Неужели?

Он вытянул руки и уперся ими в стену, отчего она оказалась будто в ловушке.

Он думал о матери и о некоем знатном господине, который породил в ее душе иллюзии, разбившие ее сердце. Его охватило ожесточение при мысли о том, какие страдания будет испытать в подобном случае леди Селия – наивная, беззащитная, не понимающая, насколько она уязвима.

Наклонившись, он понизил голос:

– Вы всерьез верите, что сможете остановить мужчину, который попытается обидеть вас, даже невзирая на его силу и уверенность?

– Без всякого сомнения. – В ее глазах горел вызов.

Вот и представился случай доказать ей, что она беззащитна.

– Докажите! – хрипло воскликнул он и в следующее мгновение крепко прижался к ее губам.

Глава 6

Селия обмерла. Она не могла поверить. Совершенный Пинтер целует ее. Крепко, смело, с куда большим чувством, чем герцог.

О небо!

Приняв брошенный им вызов, она нащупала в сумочке пистолет, но лишь успела сомкнуть пальцы на рукоятке, как он прошептал, чуть оторвав губы от ее рта:

– Боже праведный, Селия!

Он никогда не называл ее просто по имени. Он никогда не говорил так… растерянно. Она колебалась, не решаясь вытащить оружие.

Он снова прикрыл губами ее рот, его поцелуй становился все более неистовым, всепоглощающим, и ее мир сдвинулся относительно своей оси. Теперь это был не вызов – теперь он целовал ее так, словно в ее губах была заключена тайна вечности. От этих восхитительных, пьянящих поцелуев ее кровь вскипела в жилах.

Его губы двигались, мяли ее рот с такой силой, что боль отдавалась в горле. Вспомнив поцелуи Неда, она раздвинула губы.

На мгновение он замер. Затем со стоном коснулся ее языка своим. О-о-о… Это было ошеломительно. Когда так делал Нед, это движение казалось ей грязным и вульгарным, но поцелуи мистера Пинтера и Неда разнились, как солнце и дождь.

Медленно и чувственно его язык толчками проникал внутрь, заставляя ее желать и желать этих движений. Как подобное могло произойти с ней? С ним? Кто бы мог догадаться, что бесстрастный мистер Пинтер может гореть такой страстью?

Она совершенно безотчетно обвила рукой его шею. Он прижался к ней, распластав по стене, беззастенчиво лаская ее рот. Его бакенбарды царапали ей подбородок, дыхание отдавало шампанским, а вокруг царил сладкий запах апельсиновых деревьев.

Это было чудесно… пьяняще. Это был рай.

Она забыла о пистолете в руке, забыла, что их мог увидеть любой, кто заглянул бы в окно оранжереи, забыла, что он только что разговаривал с ней, как с последней дурочкой. Потому что сейчас он целовал ее, словно она была ангелом. Его ангелом. Ей хотелось, чтобы эти поцелуи длились вечно.

В печке с грохотом раскололось полено, похоже, это привело его в чувство. Он оторвал свои губы от ее рта и, тяжело дыша, посмотрел на нее безумными глазами.

Его лицо внезапно изменилось и обрело холодное и твердое выражение.

– Вот видите, леди Селия, – хрипло сказал он, – мужчина наедине с женщиной может сделать с ней все, что захочет.

Яркого острого наслаждения словно и не было. Неужели он всего лишь преподал ей урок?

Ее обуял гнев. Как он посмел? Вспомнив о пистолете, она вынула его, приставила к его подбородку и взвела курок.

– Но если он попытается это сделать, у женщины есть право защищаться. Вы не согласны?

На лице его появилось выражение крайнего удивления. Но затем мгновенно исчезло. Его глаза превратились в щелочки, он наклонился к ней, чтобы яснее был слышан его шепот:

– Ну, вперед. Огонь!

Она проглотила возникший в горле комок. Хотя заряд был холостым, но и пламя от выстрела могло быть опасным. Она никогда не смогла бы…

Пока она колебалась, он аккуратно вытащил пистолет из ее рук.

– Никогда не размахивайте оружием, если твердо не намерены его применить, – назидательно и очень убежденно проговорил он.

Она сложила руки на груди и вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной.

– Большинство мужчин струсили бы от одного вида оружия, – пробормотала она.

– Я не струсил.

– Вы не из большинства, – твердо сказала она.

Он признал это кивком головы. Затем подошел к одной из кадок, направил дуло в почву и выстрелил. Когда дым рассеялся, он заметил, что следов от пули нет, и повернулся к ней.

– Холостой заряд, – констатировал он и пристально посмотрел на Селию.

– А вам не приходило в голову, что если вы попытаетесь лишь попугать мужчину, направив на него незаряженное оружие, вы лишь разозлите его?

– Оно понадобилось бы мне, только если бы мужчина подошел вплотную.

– Все равно в следующий раз, когда вам нужно будет защитить себя, забудьте про пистолет, а лучше изо всех сил ударьте мужчину коленом между ног. Вы эффективно решите проблему, и у вас будет достаточно времени, чтобы убежать.

Краска залила ее щеки. Благодаря своим братьям она знала, о чем он говорит, но никогда так не поступала и не собиралась поступать. Жаль, она не воспользовалась этим приемом на свидании с Недом.

– Зачем вы мне это говорите?

– Хочу научить вас, что делать, если кто-то перейдет границы.

– Даже если этот кто-то будете вы?

Странный огонек зажегся в его глазах, когда он опускал пистолет себе в карман.

– Особенно если это буду я.

Что он имеет в виду?

– Мистер Пинтер, что касается нашего поцелуя…

– Я просто доказал справедливость своих слов, – сухо пояснил он и добавил: – Можете пожаловаться братьям и разорвать со мной контракт. Но не волнуйтесь, как бы вы ни поступили, подобное никогда не повторится.

У нее прервалось дыхание. Как он может быть таким невозмутимым! Он действовал так убедительно и доставил ей столько удовольствия…

«С Недом все начиналось так же, но для него это ничего не значило. Он просто хотел покрасоваться перед приятелями».

Мистер Пинтер направился к дверям. Задыхаясь от обиды, она воскликнула:

– Куда вы?

Он остановился и бросил на нее ледяной взгляд.

– Мне еще нужно осмотреть комнаты ваших поклонников и расспросить слуг. Надеюсь, вы об этом не забыли?

– Верните мне пистолет, – потребовала она.

– Вы получите его завтра. Пока вы пребываете в глупом убеждении, что с ним будете в безопасности, вам лучше некоторое время обойтись без него. Возможно, это остановит вас от случайных встреч наедине с неучтивыми мужчинами.

– Единственный неучтивый мужчина, от которого мне нужна защита, это – вы. В следующий раз, если вы попадетесь мне на глаза, я убью вас.

– Прошу вас, не промахнитесь. В противном случае я вынужден буду арестовать вас за покушение на служителя закона.

Пока она, не в силах вымолвить слово, глотала воздух, как рыба, вытащенная на берег, он покинул оранжерею. Она схватила сумочку и с силой швырнула ее в закрывшуюся за ним дверь. Животное! Чудовище! Из-за него она даже забыла спросить, узнал ли он что-либо полезное о ее поклонниках.

Ее глаза заволокло слезами. Это так… так обычно для него – унизить ее, наговорив столько ужасных вещей. Она могла поклясться, что он сделал это нарочно. Он всегда тиранит ее. Страстно поцеловав, через минуту обещает арестовать ее – истинный дьявол.

Она упала на скамью, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Он не заставит ее плакать. Ни за что! Мужчины ужасные создания. И Ба настаивает, чтобы она вышла за одно из таких созданий!

О боже, что же ей делать? Девонмонта брак явно не интересует. Виконт де Басто приедет только завтра, и, если он сделает ей предложение, Ба может плюнуть на свой ультиматум, только чтобы в семье не появился иностранец.

Остается герцог. Его поцелуй не взволновал ее, но, во всяком случае, он вел себя вполне прилично, и на Ба его предложение может произвести впечатление. Но Селия не была уверена, что ей это нужно.

Ничего, она как-нибудь выберется из этого глупого положения. И тогда мистер Пинтер горько пожалеет о том, что так гнусно поступил с ней.

Джексон вышел за дверь и затаился в прихожей, чтобы не встретиться со слугами, бегущими через двор в сторону оранжереи, – их привлек звук выстрела. Пускай Селия сама объясняется с ними. Он сейчас не в силах говорить.

Какой же он идиот! Неужели он думал, что можно безнаказанно поцеловать дочь маркиза?

И не просто дочь маркиза. Селию, которая выглядит так призывно в роскошном лиловом наряде. Разгневанную красавицу Селию.

«Леди Селию», – поправил он себя. Но он больше никогда не сможет про себя называть ее так, потому что ее вкус и запах переполняют его.

Услышав за спиной голоса, Джексон вошел в пустую комнатку, чтобы хоть немного привести чувства в порядок. Бесполезно! Он все еще ощущал, как ее тело приникает к нему, слышал ее частое дыхание, когда держал ее в объятиях.

Будьте прокляты ее мягкие губы, и сладкие вздохи, и ее пальцы, ерошившие волосы у него на затылке, от чего у него родилось неодолимое желание повалить ее на скамью и…

– К черту все! – Он схватился за волосы. На что он рассчитывает?

И почему, между прочим, она позволила ему поцеловать себя? Почему она ждала, пока он проявит себя последним дураком, прежде чем вытащить этот проклятый пистолет?

Ага. Вот почему. Чтобы выставить его дураком. Притворилась беззащитной, чтобы потом доказать ему, что может контролировать любую ситуацию.

Он удачно выкрутился, но это слабое утешение. Он вел себя как идиот, жадно целуя ее и чувствуя себя волком, а ее своей добычей. Позволь он ей потом высказать свое мнение об этом поцелуе, возможно, она бы назвала его бесцеремонным грубияном. И предупредила бы, чтобы подобное никогда больше не повторялось.

Но ей и не было нужды все это говорить. Он и так получил урок.

Хороший урок.

На него нахлынули воспоминания о ее губах, раскрывшихся под напором его языка, и руки непроизвольно сжались в кулаки.

Нет, урок не пошел впрок. Он понял, что желает ее сильнее, чем прежде. Он снова хочет целовать ее. И не только в губы. Он хочет целовать изящно изогнутую шею, тонкие плечи, нежные возвышенности грудей…

Джексон выругался. Это безумие! Он должен прекратить сходить с ума, думая о том, как она…

– Вот вы где, сэр, – послышался сзади чей-то голос. – Я подумал, именно вы могли оказаться здесь.

– Кто здесь, черт возьми? – рявкнул Джексон, поворачиваясь, чтобы посмотреть, какой идиот осмелился спустить его с небес на землю.

Это был Джон, старейший слуга Стоунвиллов и один из тех, кому маркиз полностью доверял. Мужчина побледнел.

– Я… я прошу прощения, но я думал, вы захотите узнать, что я выяснил насчет няни и мистера Верджила. Вы просили меня об этом.

– Да, я помню. Спасибо. – Джексон обратился к Джону, потому что, хотя его и не было в доме во время смерти родителей Селии, старый слуга знал практически всех, кто там находился. Джексон заставил себя расслабиться и улыбнуться и вообще вести себя так, словно он не стоял тут, мечтая о том, как бы сойтись с самой юной леди в этой семье. – Простите, я тут кое-что обдумывал и несколько раздражен.

Когда-то сказанные слова Селии – леди Селии – не выходили у него из головы: «Нам было бы легче работать, если бы вы не придирались к каждой мелочи».

Он подавил усмешку. Теперь ему никогда не будет легко с ней работать.

Джон осторожно подошел и протянул Джексону листок бумаги.

– Боюсь, я не смог установить адреса всех слуг, о которых вы спрашивали. Но вот здесь список тех, кого мне удалось найти. Я почти уверен, что няня – миссис Даффет, так ее зовут – живет в Хай-Уайкомбе. Я записал последний ее адрес, который мне назвали, но если вы дадите мне денек, чтобы переговорить с бывшим слугой, живущим в Илинге, я уточню его, а заодно и все другие адреса.

– Благодарю, я высоко ценю ваше содействие, – сказал Джексон, беря бумагу.

В общем-то Джексон и сам мог съездить в Хай-Уайкомб и проверить адрес, но путь в одну сторону занял бы около двух часов, а вместе с обратной дорогой – все полдня. Он не решался покинуть Холстед-Холл на такой срок, поскольку поклонники леди Селии не преминут попытаться застать ее наедине. Путешествие может подождать до окончания домашней вечеринки.

Джон уже собирался уйти, когда Джексону пришла в голову новая мысль.

– Кстати, вы не узнавали, давала ли няня детям успокаивающие микстуры?

– О да! Я забыл. Дворецкий говорил, что, кажется, они упоминались в счетах, которые поступали в имение. Но ему надо еще раз проверить, чтобы не ошибиться. Он спрашивает, не дадите ли вы ему такое указание. – Джон нахмурился. – Он еще подивился, зачем вам это понадобилось.

Излишнее любопытство слуг ему ни к чему – ведь он проводит это расследование втайне.

– Один из Шарпов как-то упоминал о чем-то подобном, и я заинтересовался этим фактом. Впрочем, передайте дворецкому, пусть не беспокоится.

Он узнает об этом, когда встретится с няней, хотя и не уверен, что эта деталь заслуживает внимания.

«Я чувствую всем существом – то, о чем она рассказывала, действительно происходило, не в ее сне, а в реальности».

Джексон вздохнул, вспомнив, как горячо леди Селия говорила о своих сомнениях. Она намного усложнила ему работу, и до чего же ему хочется никогда больше с ней не встречаться, но теперь он не может отмахнуться от ее сна. И пусть он до сих пор не встречал более несносных женщин, она заслуживает того, чтобы знать всю правду о своих родителях.

Глава 7

Селия не удивилась, оказавшись за завтраком в одиночестве. Для хозяев и гостей, которые танцевали и играли в карты до глубокой ночи, было еще слишком рано. Ей бы тоже можно было понежиться в кровати, но она всю ночь не могла сомкнуть глаз.

И причиной не были ее воздыхатели. Лорд Девонмонт, который весь вечер флиртовал с ней, ясно дал понять, что ее матримониальные планы его не вдохновляют. Герцог Лайонел дважды танцевал с ней, и во второй раз любезно, но настойчиво намекнул, что ожидает ее решения относительно его предложения.

Ее останавливало только одно: его холодный поцелуй. Особенно по сравнению со страстными поцелуями мистера Пинтера.

Да будь он проклят, этот тип! Сколько бы она ни повторяла себе, что эти поцелуи ничего не значат, ее уязвленная гордость считала иначе. Ее уязвленная гордость твердила: это не был только урок по безопасности, слишком уж они были страстными.

Ее уязвленная гордость не желала молчать.

– Виконт де Басто, миледи, – объявил слуга.

Вздрогнув, она увидела, как он придерживает дверь для виконта.

– Доброе утро, сэр, – весело приветствовала она вошедшего, радуясь, что он отвлек ее от грустных мыслей. – Вы так рано?

Широко улыбаясь, виконт подошел к ней, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал на европейский манер.

– Мне не хотелось бы упустить даже мгновение пребывания со столь очаровательной леди.

Временами ей приходилось напрягаться, чтобы понять его речь, искаженную сильным акцентом, но сейчас она все поняла.

1

В Англии адвокат, имеющий право выступать в суде. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Ланселот – один из рыцарей Круглого стола короля Артура. Джиневра – жена короля Артура и возлюбленная Ланселота.

3

Мера веса, равная 6,34 кг.