Глава 1

Лондон

1825 год

Рассвет встретил Джайлса в зарослях деревьев в Гайд-парке, откуда он наблюдал за тем, как заместитель министра внутренних дел виконт Рейвенсвуд входит в лодочный сарай на озере Серпентайн. Прошло пятнадцать минут, но никто не пришел к виконту на встречу, и тогда Джайлс сам направился к сараю.

После того как Джайлс и Рейвенсвуд обменялись любезностями, виконт сказал:

– Я слышал, что тебя могут ввести в состав Королевской адвокатуры.

Джайлс напрягся. Он должен был догадаться, что Рейвенсвуд об этом узнает. У этого человека были глаза на затылке.

– Ну да, мне так сказали, – проговорил он.

– Полагаю, что, если тебя выберут, ты больше не сможешь тратить на меня свое время, – заметил Рейвенсвуд.

– Королевская адвокатура не спрашивает, а требует, – осторожно промолвил Джайлс. Он никак не ждал, что этот разговор состоится так скоро.

– Да, но это очень престижно для начинающего барристера. Не говоря уже о том, что адвокатура занимается высокой политикой, – сказал Рейвенсвуд. – Там тебе будет неудобно и дальше притворяться повесой, если ты будешь добывать для меня информацию.

– Совершенно верно. – Джайлс рассматривал лицо Рейвенсвуда, но не мог расшифровать его каменного выражения. – Независимо от того, выберут меня в Королевскую адвокатуру или нет, я решил больше не работать на вас. Обстановка стала спокойнее, и я сомневаюсь, что смогу…

– Ни к чему объяснять что-то, Мастерс, – оборвал его Рейвенсвуд. – Я даже удивлен тому, что ты так долго занимался нашими делами. Ты хорошо служил своей стране, имея от этого мало выгоды и еще меньше денег, а ведь ты мог все это время служить барристером и продвигаться вверх по служебной лестнице. Так что я не осуждаю тебя за то, что ты решил наконец заняться собственной карьерой. Тебе сейчас сколько – тридцать семь? Думаю, в этом возрасте человек может захотеть чего-то большего. Так что я полностью поддерживаю твое решение.

Джайлс глубоко вздохнул. Он давно опасался этого разговора. Но ему следует знать, что в любой ситуации Рейвенсвуд останется его другом.

С виконтом они познакомились в Итоне. Несмотря на то что виконт был тремя годами старше, они подружились, и их дружбе не мешало различие в их характерах: Рейвенсвуд был трудолюбивым трезвенником, а Джайлс – гулякой и авантюристом.

Так что именно к Рейвенсвуду, уже занимавшемуся политикой, Джайлс обратился девять лет назад, когда ему безумно хотелось добиться торжества справедливости. Это Рейвенсвуд забрал документы, которые Джайлс выкрал в доме Ньюмарша, и ими воспользовался.

На этом и началось тайное сотрудничество Джайлса с министерством внутренних дел, в котором он играл роль хранителя мира. Это сотрудничество оказалось плодотворным для обоих. Время от времени Джайлс отправлял помощнику министра информацию, которую тот не мог получить никаким другим способом. Люди, интересовавшие Рейвенсвуда, не стеснялись развратного повесы Джайлса Мастерса и свободно рассказывали при нем обо всем, не упуская самых смачных подробностей. После войны министерство внутренних дел буквально утопало в потоке подделок, мошенничества и даже предательств, а если учесть, что некоторые части страны находились на грани революции, то становится понятно, что власти нуждались в любой помощи, какую только могли получить.

Время от времени Джайлс собирал информацию даже у высокопоставленных приятелей. В ответ Рейвенсвуд помог ему обрести смысл жизни после смерти отца. Так он мог расплатиться за грехи юности. Правда, эта расплата затянулась надолго, до настоящего времени.

– Полагаю, мне нет нужды говорить тебе, что… м-м-м… отойдя от дел, ты никому не должен рассказывать о своей тайной деятельности, – предупредил Джайлса Рейвенсвуд. – Ты ни с кем не должен говорить о ней, никогда не должен открывать…

– Мне известны мои обязанности, – перебил его Джайлс.

В этом-то и беда. Нелегко вести нормальную жизнь, когда у тебя есть секреты от всех, кого знаешь. А Джайлс устал хранить тайны. Устал притворяться, что по-прежнему ведет нелегкую жизнь отчаянного повесы, которая когда-то нравилась ему. Если он сейчас перестанет работать на правительство, ему не придется больше притворяться, и он сможет стать самим собой. Окружающие сочтут, что он наконец повзрослел. И он сможет засунуть эти дни, когда служил информатором правительства, в…

– Это будет моим последним сообщением, – сказал Джайлс. – Не возникнет ли у тебя в связи с этим каких-либо затруднений?

– Как ты, должно быть, догадываешься, нам будет тебя не хватать, – заметил Рейвенсвуд. – Но мы справимся. Ты ведь сам говорил, что ситуация постепенно успокаивается.

– Именно поэтому мне и не о чем особенно рассказывать. – Джайлс сообщил виконту о судье, которого подозревали во взяточничестве, и о собственных опасениях, касающихся назревающей проблемы с капиталовложениями в южноамериканские добывающие компании.

Рейвенсвуд стал просматривать бумаги, задавая возникающие по ходу дела вопросы. Когда Джайлс замолчал, он спросил:

– Это все?

– Почти, – ответил Джайлс. – В прошлом месяце я просил тебя об одной услуге.

– Ах да, ты хлопотал о своем приятеле Джаррете Шарпе. – Рейвенсвуд сунул записную книжку в карман. – Так вот: ни у одного из моих агентов нет информации, касающейся Десмонда Пламтри, которая тебе нужна. Может ли быть, что твой друг ошибается в своих подозрениях?

С тех пор как Джаррет и Оливер женились, оба стали изучать обстоятельства смерти своих родителей. Джаррет просил Джайлса объяснить ему юридическую сторону дела, и неожиданно ситуация вызвала у последнего интерес.

– Судя по завещанию миссис Пламтри, Десмонду Пламтри не было никакого резона их убивать – он ничего от этого не выигрывал, – признался Джайлс.

– Похоже, это тебя не удовлетворяет, – заметил Рейвенсвуд.

– Не могу даже объяснить, в чем дело, но Пламтри всегда раздражал меня, – пожав плечами, промолвил Джайлс. – И если бы я заподозрил кого-то в убийстве Шарпов, то это был бы он. – Мастерс никогда не продвинулся бы в своей карьере барристера, если бы не научился доверять собственной интуиции.

– Что ж, я непременно тебе сообщу, если кому-нибудь удастся выяснить что-то интересное, – пообещал виконт. – Жаль, что я пока не могу быть тебе полезным. – Тут глаза Рейвенсвуда неожиданно вспыхнули, и он вытащил из кармана сложенные листки. – Кстати, учитывая, что в последнее время твой интерес к семье Шарпов возрос, я просто не мог не принести вот это.

Джайлс взял у виконта листки, развернул их, а потом вопросительно посмотрел на него.

– «Ледиз мэгэзин»?! – недоуменно спросил он.

– Я взял журнал у жены, его принесли только вчера, – пояснил Рейвенсвуд. – Она прочла мне кое-что, и я решил, что тебя это может заинтересовать. Посмотри на подвал на двадцать шестой странице.

Джайлс быстро перелистал страницы, а затем едва не присвистнул от удивления: в газете была напечатана первая глава последнего готического романа Минервы. Он и не знал, что она задумала целую серию романов.

– Я могу оставить это у себя? – спросил он.

– Разумеется, Эбби уже все прочла. – Рейвенсвуд внимательно посмотрел на него. – Ты когда-нибудь читал романы?

– А ты? – с тревогой спросил Джайлс.

– Я прочел тот кусок, что в журнале, – ответил Рейвенсвуд. – Очень интересно. Кстати, там есть персонаж, который весьма напоминает тебя.

– Правда? – с деланным равнодушием спросил Джайлс. Черт бы все это побрал! Если даже Рейвенсвуд заметил…

Как только он вернется домой, непременно прочтет все от начала до конца.

Джайлс невольно вспомнил картину девятилетней давности – красивую молодую женщину в костюме Марии Антуанетты. Она была до того хороша, что у него зубы заныли при воспоминании о ней. К девятнадцати годам она обрела классическую красоту – пухлые губы, густые ресницы, высокие скулы… Однако, несмотря на это, в самой Минерве не было ничего классического.

Джайлс до сих пор не мог забыть нахальную потаскушку, которая выспрашивала у него, что он делал у Ньюмарша, а затем шантажом заставила его поцеловать себя. Джайлс все еще не мог поверить, что произошло, когда он подарил ей этот поцелуй, который, по его разумению, должен был преподать ей урок об опасности, грозящей особам, пытающимся соблазнить повесу.

Джайлс забыл о том, что она сестра его лучшего друга. О том, что он был распутным вторым сыном в самом начале своей карьеры, который не мог иметь даже возлюбленную, не говоря уже о жене. Однако поцелуй стал для него событием – опасным, опьяняющим. Минерва заставила его захотеть ее, тосковать по ней, мечтать о невозможном.

И он до сих пор думал о ней.

Жаль, что сейчас она его ненавидит. Она ясно дала понять это в своих книгах, высмеивала его, кругами подбиралась даже к его тайнам.

Впервые Джайлс озаботился этой проблемой несколько месяцев назад: они столкнулись на балу, устроенном в честь Дня святого Валентина. До этого он не читал ее романов. Она и без того заставляла его переживать, когда он, пытаясь забыть об их поцелуе, все еще слышал ее голос.

И вот танец, который они станцевали вместе, снова разжег в нем огонь. Кружа по танцполу, они разговаривали, и их речь была настолько наполнена намеками и выразительными недомолвками, что его кровь закипела, а ее замечания становились все более резкими. Дело дошло до того, что Джайлс начал опасаться, что совершит какую-нибудь глупость. Например, увлечет Минерву на балкон и зацелует там до беспамятства.

Когда танец закончился, он был возбужден, сердит и смущен. До этой ночи он был уверен, что она забыла о нем и что те грубоватые слова, которые он произнес тогда после поцелуя, должны были заставить ее выбросить его из головы. Этой уверенности Джайлса лишили ее книги. Лишь прочитав их, он понял, что у Минервы на уме.

Джайлс решил ничего не предпринимать, надеясь, что последние требования бабушки Минервы будут отнимать у нее столько времени, что она больше не возьмется за перо.

И вот ее новое произведение… Проблему в виде Минервы нельзя больше игнорировать. А вдруг она упомянет о том, что он делал в ту ночь в доме Ньюмарша? Да любой представитель юридической системы, связывающий его имя с кражей бумаг, сразу поймет, что это он сообщил властям о Ньюмарше и его партнере сэре Джоне Салли. Ну а потом не потребуется слишком многих усилий, чтобы связать его и с другими делами министерства внутренних дел. И те, на кого он собирал информацию, постараются сделать все, чтобы его погубить. Для начала они сведут к нулю его шансы стать королевским адвокатом…

– Ты ведь еще не дошел до самой важной части романа, – отвлек Джайлса от размышлений виконт Рейвенсвуд, тряхнув его за плечи. – Открой ту страницу, на которую я тебе указал.

Пролистав журнал до нужного места, Джайлс немедленно увидел два абзаца в самом низу, набранных разным шрифтом. В первом рассказывалось о связи Минервы с семьей Шарп, и это было нечто – лишь она могла осмелиться опубликовать такое. Чертова баба отказалась взять псевдоним – именно в этом заключалась суть ее конфликта с бабушкой.

Но шокировал Джайлса не первый, а второй абзац:

Дорогие читатели!

Если хотите увидеть дальнейшие главы этой книги, то вы должны помочь мне в решении затруднительной семейной проблемы, которая возникла в моей жизни. Внезапно мне безумно понадобился муж – предпочтительно такой, который будет терпимо относиться к жене, пишущей готические романы. Для этого я прошу вас отправить 20 июня в Холстед-Холл ваших неженатых братьев, кузенов или знакомых. В этот день я намерена взять интервью у желающих стать моим мужем. Благодарю вас за поддержку!

Ваша

леди Минерва Шарп.

Двадцатого июня? Это же сегодня, черт побери!

– Интересно, не правда ли? – сказал Рейвенсвуд. – Моя жена хохотала целых десять минут. Какая умная шутка!

– Это вовсе не шутка, – бросил Джайлс хмуро. – Ее бабушка недавно выдвинула внукам ультиматум: все младшие Шарпы должны вступить в брак в этом году, иначе наследства им не видать. Зная леди Минерву, могу с уверенностью сказать, что таким способом она старается разозлить свою бабушку.

Рейвенсвуд оторопело уставился на него.

– Хочешь сказать, что эта женщина действительно намерена брать интервью?

– Уж не знаю, насколько она серьезна, но можешь не сомневаться: она действительно намерена брать интервью, – заверил его Джайлс.

Девчонка обезумела, если считает, что этим она чего-то добьется. Джайлс мог только догадываться, как на ее выходку отреагируют Джаррет и Оливер, не говоря уже о миссис Пламтри. У старой женщины железный характер – она ни одного мгновения не будет терпеть выдуманную Минервой ерунду. И уж точно не изменит своих планов.

Джайлс сунул журнал под мышку.

– Мне пора, – сказал он.

– Хочешь услышать интервью? – пошутил Рейвенсвуд.

– А это мысль, – мрачно отозвался Джайлс.

– Ты и леди Минерва? Это интересно!

– Ты понятия ни о чем не имеешь!

Джайлса охватила ярость, когда спустя час он прочел первую главу романа Минервы. Черт бы ее побрал! На этот раз она перегнула палку.

Стало быть, она хочет задавать вопросы мужчинам, которые хотят на ней жениться, не так ли? Отлично! Он устроит ей веселенькое интервью.

Минерва нервно мерила шагами китайскую гостиную Холстед-Холла, и с каждым мгновением ее настроение становилось все хуже. Ну как она заставит бабушку отказаться от своего ультиматума, если никто к ней не идет?

Она-то представляла, что целые шеренги молодых глупцов и охотников за состоянием, жаждущих обратить на себя ее внимание, заполонят Холстед-Холл и устроят в доме такой бедлам, что бабушка будет вынуждена сдаться. Или испортит с ней отношения. Ну а поскольку Минерва отказывалась верить в то, что бабушка заставит страдать всех своих внуков из-за неосмотрительности одной внучки, то все получится именно так, как она хотела. Ну а потом ей останется найти где-нибудь небольшой коттедж, в котором она будет писать, что ей хочется. Причем без всякого мужа рядом.

Трудно даже поверить в то, что когда-то она считала замужество хорошей идеей. Брак ее родителей обернулся катастрофой. Многие годы Минерва была свидетельницей того, что мужчины не испытывают никакого уважения к институту брака и семьи. Она встречала издателей, к которым обращалась с просьбой продавать ее книги. В ответ те живо расписывали, что ей нужно сделать, чтобы добиться их расположения. А еще она видела целые толпы охотников за состоянием, которые вечно болтались у ее дверей. Уважаемые джентльмены не хотели иметь с ней ничего общего, как только узнавали, что она пишет романы под собственным именем.

Не сказать бы, однако, что она до сих пор мечтала об уважаемом джентльмене – потому что они были хуже всех. Было у Минервы несколько поклонников, и с некоторыми она даже целовалась. Но как только они узнавали, какова она на самом деле, то убегали как можно дальше. Мужчины особенно не любят женщин, которые осмеливаются иметь обо всем свое мнение.

Даже ее братья не заслуживали особого почтения в качестве уважаемых джентльменов, учитывая их безумный образ жизни и властное отношение к сестрам. Возможно, конечно, что Джаррет и Оливер немного изменятся теперь, после того, как обзавелись семьями, но долго ли продлятся перемены? А что, если их вообще не будет? Их жены окажутся в ловушке.

Женщины всегда попадают на крючок. Минерва никогда не простит бабушку за то, что та загнала ее в ловушку своим требованием непременно вступить в брак. А Оливер с Джарретом – да как они посмели предать своих сестер, встав на бабушкину сторону? Еще каких-то полгода назад они бы первыми начали возмущаться. А сейчас, если они поймут, что и зачем она задумала, то тут же порушат все ее планы.

Минерва, прищурившись, посмотрела на дверь. Может, именно поэтому к ней не пришел ни один джентльмен? Неужели ее братья – или бабушка – обнаружили, что она вновь впала в ярость?

Да нет, это невозможно. Она нарочно опубликовала свое объявление в «Ледиз мэгэзин», потому что журнал доставляли по вечерам и никто в семье его не читал. Селия – настоящая девчонка-сорванец, так что такие вещи ее не интересуют. Бабушка читает только «Таймс», ее братья скорее умрут, чем откроют дамский журнал, так что…

Их жены! Черт возьми! У них же теперь есть жены! И если жена Джаррета, Аннабел, на вид была не из тех леди, которые читают журналы, то Мария, жена Оливера, всегда проявляла интерес к произведениям Минервы. И уж она точно не пропустила бы публикацию первой главы из ее последней книги.

Чертыхнувшись вполголоса, Минерва направилась к двери. Ну как она могла забыть о Марии? И Бог ей в помощь, если Мария сделала что-то…

В комнату вошел человек. Это не был один из ее братьев, и уж он точно пришел не на интервью.

Именно из-за него она не вышла замуж. Джайлс Мастерс, ее слабость… предмет ее нездорового увлечения. Какая жалость, что после всех этих долгих лет она считает его гораздо привлекательнее всех остальных мужчин.

Конечно, это не означает, что она скажет об этом Мастерсу.

– Доброе утро, мистер Мастерс, – ледяным тоном промолвила Минерва.

– И вам того же, миледи. Хорошо выглядите сегодня.

К несчастью, и он тоже неплохо выглядит. Джайлс умел одеваться. И сегодня он смотрелся просто потрясающе в отлично сшитом сюртуке для верховой езды из тончайшей шерсти цвета кобальта, небесно-голубом узорчатом жилете, белых панталонах из оленьей кожи и начищенных до зеркального блеска черных ботфортах. Джайлс отлично смотрелся среди китайских ваз и золоченых драконов, предназначенных для того, чтобы запугать ее потенциальных женихов и заставить их ходить по струнке.

Однако Минерва ничуть не сомневалась в том, что уж его-то они не запугают. И ничто не заставит этого человека ходить по струнке, если он сам не захочет.

Она постаралась держаться безучастно.

– Если ты пришел повидаться с Джарретом…

– Нет, я здесь, чтобы увидеть тебя, – перебил ее Джайлс, бросая что-то на золоченый стул рядом с ней. И пояснил: – Я пришел на интервью.

Увидев, что на стуле валяется «Ледиз мэгэзин», Минерва почувствовала, что сердце ее взволнованно забилось. Что он прочел? Только объявление? Или главу из книги тоже?

– Ты подписываешься на «Ледиз мэгэзин»? – спросила она, надеясь, что в ее голосе слышатся снисходительные нотки. – Как смешно!

– Похоже, я не единственный, судя по толпе на твоем газоне, – ответил Джайлс.

Минерва удивленно заморгала.

– Какой толпе?

– А ты не знала? – Он усмехнулся. – Ну конечно, не знала. Иначе ты бы уже выскочила на улицу и обругала Оливера и Гейба, узнав, что они прогоняют джентльменов, как только те подходят к дому.

– Что-о? Эти надменные… А Джаррет? Разве его там нет?

– Без сомнения, он уехал на пивоваренный завод к тому времени, когда они завербовали войска, – ответил Джайлс. – Но они послали за ним, так что он наверняка присоединится к потасовке, как только приедет сюда. – Он с усмешкой прислонился к дверному косяку. – Не думаю, что тебе придется взять сегодня интервью еще у какого-нибудь джентльмена.

Минерва подозрительно на него посмотрела.

– Но тебя они почему-то пустили в дом, – заметила она.

– Они подумали, что я пришел к Джаррету, – объяснил Джайлс. – А я предпочел не разубеждать их. Они полагают, что я в настоящий момент прохлаждаюсь в кабинете, ожидая его возвращения.

Минерва направилась к двери.

– Что ж, можешь прохлаждаться здесь, если тебе это нравится, а я собираюсь дать братьям…

– Не так быстро, дорогая. – Оттолкнувшись от косяка, он встал так, чтобы загородить ей дорогу. – У нас с тобой есть кое-какое незавершенное дельце. – И, не отрывая глаз от Минервы, Джайлс закрыл дверь у себя за спиной.

Минерва почувствовала себя настолько неловко, что ей захотелось спрятаться.

– Тебе хорошо известно, что мы не должны находиться наедине в комнате с закрытой дверью, – заявила она.

– С каких это пор тебя интересуют правила приличия, Минерва? – усмехнулся Джайлс.

– Кстати, я не разрешала тебе называть меня по имени, – огрызнулась она.

Холодная улыбка Джайлса заставила ее замолчать.

– А я не разрешал тебе использовать меня в своих книгах, но это тебя почему-то не остановило, – парировал он.

Господи!.. «Успокойся, Минерва! Возможно, он выведывает у тебя какую-то информацию».

– Хочешь сказать, что читаешь мои романы?

– Неужели в это так трудно поверить?

– Признаться, да. Даже мои братья не утруждают себя этим, – заявила Минерва.

– Но ты не очерняла их в своих произведениях, – напомнил Джайлс.

Несмотря на то что неловкость быстро перерастала в чувство тревоги, Минерва заставила себя улыбнуться:

– Если ты намекаешь на то, что…

– Ни на что я не намекаю, – перебил ее Джайлс. – Я утверждаю, что это так. – Он кружил вокруг нее, как акула, пытающаяся запугать свою жертву. – Ты превратила меня в своего главного мерзавца – маркиза Роктона.

Черт возьми! Он действительно читал ее романы.

Минерва попыталась разубедить Джайлса.

– Ошибаешься, – заявила она. – Всем известно, что прообразом Роктона послужил Оливер.

– Ну да, – кивнул Джайлс. – Видимо, поэтому у Роктона голубые глаза и темно-каштановые волосы.

– Господи, не могла же я в точности описать Оливера, – защищалась Минерва. – Я должна была хоть что-то изменить.

– Неужели? И именно поэтому у Роктона не мать, а отец покончил самоубийством? – продолжал Джайлс, голубые глаза которого сверкали от гнева. – Как ты умна, полагая, что люди и это примут за изменение каких-то деталей. Твоя такая маленькая личная шутка!

Минерва покраснела. Она даже представить себе не могла, что Джайлс будет читать ее романы.

– Ты делаешь абсолютно абсурдные выводы, – заявила Минерва.

– Правда? А что ты скажешь о строчках из «Незнакомца с озера», где несчастная леди Виктория влюбляется в Роктона и бросается в его объятия? – Он встал напротив Минервы. – Что он там говорит? Ах да! «Будь осторожна, дорогая, когда в следующий раз вздумаешь сыграть роль потаскухи. Некоторые мужчины не слишком-то хорошо относятся к шантажу». Тебе эта фраза не кажется знакомой?

Минерва не нашлась что ответить.

– Но все разъясняется в том абзаце, который я прочел сегодня утром…

С развязной уверенностью, которая неприятно задела ее, Джайлс направился к тому месту, где оставил «Ледиз мэгэзин». Взяв журнал в руки, он стал читать вслух:

– «Леди Анна пробиралась сквозь толпу гостей маскарада, моля Бога о том, чтобы ее костюм Марии Антуанетты не показался друзьям лорда Роктона слишком вульгарным. Добравшись до кабинета, она испытала невероятное облегчение от того, что никто не обратил на нее внимания. Однако, войдя в комнату, леди Анна почувствовала, что там кто-то есть. Роктон, собственной персоной, облаченный в платье священника, стоял у камина».

Джайлс бросил журнал на стул.

– На этом глава заканчивается, – промолвил он. – А что дальше? Роктон обыскивает кабинет в поисках нужной папки?

Минерва замахала рукой, разубеждая его.

– Ну хорошо, я действительно использовала некоторые детали… маскарада, состоявшегося в доме лорда Ньюмарша. Но я не понимаю, как…

– Ты поклялась, что никому не расскажешь о той ночи. – Джайлс подошел так близко к Минерве, что она ощутила исходивший от него пряный аромат одеколона «Букет гардений». – Насколько я помню, ты назначила за это цену, и я сполна заплатил тебе.

– Я и помалкивала… Во всяком случае, ни словом не обмолвилась о том, что ты совершил кражу, – сказала Минерва. – И ты должен радоваться тому, что я так поступила. Между прочим, если бы ты мне хоть что-то объяснил, я не стала бы задавать тебе лишних вопросов.

– Ну да, поэтому ты и описала эту историю в романе, – язвительно произнес Джайлс. – Не исключено, что ты даже преувеличила что-то, чтобы придать остроты случившемуся. Господи, ты превратила Роктона во французского шпиона! Зачем было вставлять этот инцидент в роман?

– Все объясняется довольно просто: я – писательница, – ответила Минерва. – И я придумываю свои романы. Это называется художественной литературой.

Джайлс прищурился.

– Но только не тогда, когда ты делаешь живых людей прототипами своих героев, – сказал он.

– Ты кое-чего не понял, – возразила Минерва. – Роктон – это не ты и не Оливер, у него вообще нет живого двойника. И только из-за того, что я использовала небольшой эпизод из нашего обще…

– Небольшой?! – вскричал Джайлс, сверля ее взглядом. – Да ты описала наш поцелуй в первом же романе, в котором появился Роктон. Роктон увлекает героиню в переулок и силой похищает у нее поцелуй. Она дает ему пощечину за то, что поцелуй ей не понравился, а он говорит: «Почему ты решила, что мой поцелуй должен быть приятным?» – Он опустил глаза на ее губы. – Ты отлично знаешь, откуда эта фраза.

– Так ты и эту книгу прочел? – простонала Минерва. – Сколько всего моих романов ты прочел?

– После того, когда узнал, что ты описала в них меня? – переспросил Джайлс. – Все десять. Вот и представь себе мое удивление, когда я обнаружил, что в последних трех твоих «художественных» произведениях ты буквально кожу с меня живьем сдираешь.

– Не понимаю, почему ты так раздосадован, – сказала она. – Никому не известно, что Роктон – это отчасти ты. И никто об этом никогда не догадается.

– Это лишь потому, что ты не дала достаточного количества намеков, – проговорил Джайлс. – Очень умно с твоей стороны использовать меня. Любой другой привлек бы тебя к суду за клевету, но ты знаешь, что я не сделаю этого, потому что не люблю, когда кто-то сует нос в мои секреты. Поэтому ты и решила, что можешь безнаказанно использовать меня в своих книгах.

– Вы делаете из мухи слона, мистер Мастерс, – заявила Минерва.

– Да что ты! Интересно, когда ты собиралась включить сцену с кражей в свой роман? Может, уже в следующей главе?

– Я пообещала молчать об этом и свое обещание сдержу!

– А почему я должен тебе верить? Обо всем остальном молчать ты не сочла нужным.

Минерва исподлобья посмотрела на него.

– Чего ты от меня хочешь?

В поведении Джайлса произошла едва заметная перемена: гнев сменился чем-то более тревожащим. Казалось, он только что разглядел в ней женщину – женщину, которую можно соблазнить. Он был таким же на балу в честь Дня святого Валентина. Когда они танцевали, от его заигрываний у нее кровь закипела, а он оставался абсолютно безучастным, черт бы его побрал!

Джайлс посмотрел на нее из-под полуприкрытых век.

– Я хочу знать только одно: почему? Почему ты решила изобразить меня в своей книге негодяем? Почему вздумала сделать меня прототипом своего героя?

– Ну-у… просто так, – пробормотала Минерва. – После того как Роктон появился на страницах романа, читатели стали присылать мне письма с просьбами написать про него еще.

– Ну да, потому что ты так подробно его описала, – кивнул Джайлс. – Однако я хочу знать, почему он так завладел твоим воображением? И с какой стати ты вкладывала в его уста мои слова, почему он у тебя совершает те же поступки, какие совершал я? Неужели ты так рассердилась за то, что я так повел себя в ту ночь?

– Это не имеет никакого отношения к твоей личности…

– Лгунья! – Джайлс наклонился, чтобы прижаться губами к ее уху. – Признайся: ты описала меня в своих романах, потому что не можешь меня забыть.

– Не льсти себе! – воскликнула она.

– Но, видит Бог, я тоже не могу забыть тебя, – прошептал Джайлс.

На мгновение она почти поверила ему, и сердце ее взволнованно забилось.

Но потом она разозлилась на себя за этот трепет. Меньше всего Минерве сейчас хотелось, чтобы прототип ее Роктона начал подшучивать над тем, что она добровольно осталась старой девой. Особенно если учесть, что последние слова Джайлса явно не были произнесены от чистого сердца. Судя по тому, что говорили о нем ее братья, об отношениях Джайлса с женщинами ходили легенды.

Проскользнув мимо него, Минерва подошла к окну, выходившему во двор.

– Зачем ты пришел? – спросила она. – Если только для того, чтобы отругать меня за то, что я использовала твой образ для своих книг, ты своей цели добился. Поэтому можешь уходить. Ясно же, что ты не на интервью ко мне сюда явился.

– Вообще-то ты ошибаешься.

Минерва резко обернулась.

Похоже, Мастерс был весьма удовлетворен смущением Минервы. Он с улыбкой подошел к ней.

– Сейчас я опишу тебе сложившуюся ситуацию, Минерва, – произнес Джайлс. – Совершенно очевидно, что ты намереваешься изводить бабушку сомнительными поступками до тех пор, пока не получишь от нее того, чего хочешь. И это будет похлеще, чем изобразить меня в роли Роктона. Возможно, ты станешь зачинщицей такого же скандала, какой устроила леди Каролина Лэм, написав роман о лорде Байроне.