Глава IV

Морган

Морган после исчезновения Черного корсара не оставил Мексиканский залив и флибустьеров с Тортуги.

Обладавший необычайной душевной силой, выдержкой, смелостью и широким взглядом на жизнь Морган не замедлил выделиться среди Береговых братьев. Те вскоре заметили, что этот человек способен повести их на великие подвиги.

Оставаясь владельцем еще приличного состояния, он собрал уцелевших моряков с «Молниеносного» и немедленно отправился в море. Вначале он довольствовался нападением на одинокие суда, без сопровождения пустившиеся в плаванье у берегов Гаити и Кубы.

Промысел этот, скорей опасный, чем прибыльный, длился несколько лет с переменным успехом, пока Моргану не предложили возглавить эскадру из двенадцати больших и малых кораблей с экипажем в семьсот человек и провести ряд крупных операций, чтобы нанести урон испанцам.

Морган давно ждал случая, чтобы набрать достаточно сил для осуществления своих грандиозных планов.

Он тут же отплывает из Тортуги, заявив, что идет на штурм Пуэрто дель Принсипе, одного из самых богатых, хотя и лучше всех защищенных городов Кубы.

Один из испанцев, находившихся в плену на его корабле, с отчаянной смелостью бросается в море и, сумев доплыть до берега, предупреждает губернатора о грозящей городу опасности.

Под рукой у губернатора было восемьсот солдат, и он знал, что может рассчитывать и на поддержку населения.

Тогда он двинулся на корсаров и завязал с ними отчаянный бой, но спустя четыре часа солдаты обратились в бегство, оставив на поле сражения три четверти войска убитыми и ранеными.

Сам губернатор пал в сражении.

Ободренный победой Морган нападает на город и, несмотря на сопротивление граждан, овладевает им и предает его разграблению. Однако захватил он немного — жители успели спрятать в лесах лучшее из того, что имели.

Узнав из перехваченного письма, что крупный отряд испанцев вышел из Сантьяго, чтобы изгнать захватчиков из города, флибустьеры накинулись на своего предводителя. Его стали обвинять в том, будто он втянул их в опасное и малоприбыльное дело.

Между французами и англичанами — экипажи кораблей вербовались среди тех и других — вспыхнула ссора.

Первые покинули Моргана, вторые, располагавшие восемью кораблями, поклялись, напротив, что последуют за ним в огонь и воду.

В то время много было толков о сокровищах Портобелло, одного из самых богатых городов Центральной Америки, нажившегося на ограблении Панамы. Но он лучше всех был укреплен и находился под надежной охраной. В голове бесстрашного Моргана возникает идея — внезапно напасть на город и овладеть им.

Эта мысль показалась настолько дерзкой, что флибустьеры только качали головами, когда Морган делился ею с ними.

— Неважно, что нас мало, — заявил отважный корсар, — зато велика чаша доблесть.

— Как не поддаться обаянию этого человека? — И корсары, поверив в способности своего адмирала, подняли паруса и двинулись к Портобелло.

Ночью Морган бросил якорь в нескольких милях от города, оставил на кораблях небольшую охрану, посадил остальных на шлюпки, и флибустьеры тихонько подошли к фортам.

Четверо моряков, высланных на разведку, овладели испанским часовым и привели его к Моргану. Тому удалось выжать из него сведения, необходимые для организации штурма.

Затем часового отвели к одному из фортов, и он призвал гарнизон сдаться, если испанцы не желают расстаться с жизнью.

В Портобелло были две крепости, считавшиеся неприступными. Каждая защищалась тремястами солдат и имела на вооружении изрядное число пушек. Морган нападает на первую и после кровопролитного сражения врывается внутрь во главе своих смельчаков, сгоняет ее защитников в огороженное место, подкладывает фитиль под пороховой склад, и испанцы взлетают на воздух вместе с крепостными укреплениями!..

Окрыленные первым нежданным успехом, флибустьеры устремляются на штурм второй цитадели, но здесь их встречает такой ураганный огонь, что многие начинают сомневаться в успехе дерзкого предприятия.

Тогда Морган выводит из монастырей и церквей всех монахов и монахинь и, раздобыв дюжину длинных лестниц, заставляет святую братию перекидывать их через рвы, и под защитой монашеских спин снова ведет людей на штурм.

Не внимая душераздирающим крикам монахов, испанцы не прекращают огня, решив до конца защищать крепость. Несчастная братия полностью гибнет на месте сражения.

Флибустьеры и тут не падают духом. Им удается залезть на стену, оттеснить защитников и овладеть второй цитаделью.

Но дело на этом не кончилось. Город обстреливался еще из третьего форта, в котором укрылся сам губернатор.

Морган требует сдачи, обещая жизнь губернатору, но в ответ гремят выстрелы.

Невзирая на ужасные потери и героическую оборону форта, флибустьеры, которым теперь и море по колено, карабкаются на стены с абордажными саблями и в руках и берут и это последнее укрепление.

Так за один день, без каких-либо пушек, силами всего четырехсот людей отважному корсару удалось овладеть одним из самых значительных городов Америки, крупнейшим после Панамы средоточием драгоценных металлов в испанских колониях.

Моргану досталась огромная добыча, и все же он имел наглость отправить двух пленников к президенту Королевского суда в Панаме с требованием уплатить сто тысяч пиастров за освобождение города!..

Под началом президента было полторы тысячи солдат. Он отправился в поход... но был разбит наголову и отброшен к берегам Тихого океана!.. Надеясь на подкрепления, он все же потребовал от Моргана очистить город. В ответ было сказано, что, если выкуп не поступит в ближайшее время, город будет сожжен дотла, а пленные — перебиты. И сто тысяч пиастров перекочевали в карман Моргану.

Но Морган не привык почивать на лаврах.

Когда в конце 1600 года в Европе вновь разгорелась война против Испании, Морган потребовал от губернатора Ямайки разрешить ему свободный проход в ее водах. Тот не только дал разрешение, но и предложил Моргану командовать тридцати-шестипушечным галеоном, чтобы разорять испанские колонии.

Морган бороздит воды Сан Доминго, где было немало возможностей сильно поживиться, но корабль его с тремястами корсаров взлетает неожиданно на воздух, и сам он спасается только чудом.

Склад с пороховыми бочками взорвали несколько французов, которых он заковал в цепи за то, что они переметнулись на сторону испанцев.

Но поскольку у французов корабль был не хуже того, который Морган получил от губернатора Ямайки, то он завладел им и с триумфом вернулся на Тортугу, чтобы организовать новый большой поход.

Он уже собрал немало кораблей, вооружил свыше девятисот флибустьеров и намеревался было отплыть к берегам Венесуэлы, сулившей богатую добычу, как вдруг узнал, что дочь его бывшего друга, Черного корсара, прибыла в Мексиканский залив и попала в плен к испанцам, собиравшимся ей отомстить за все то зло, которое семнадцать лет назад ее отец причинил владениям великого Карла V.

Как мы говорили, Морган давно не получал никаких известий о своем храбром друге. Правда, много лет назад ему прислали кольцо со скрещенными гербами сеньоров Вентимилья и герцогов Ван Гульдов, из рода которых происходила возлюбленная корсара. Да иногда доходили неясные слухи о том, что бесстрашный корсар, женившись на дочери своего заклятого врага, уединился в одном из своих пьемонтских замков.

Какой-то голландский моряк, захваченный испанцами в плен вместе с кораблем, на котором везли дочь Черного корсара, и чудом избежавший жестокой расправы, привез на Тортугу известие о ее пленении, вызвав огромное возмущение у флибустьеров, не забывших своего гордого предводителя, который столько лет вел их от победы к победе.

Особенно негодовал Морган, хранивший глубокое уважение к своему прежнему капитану. До этого он не знал, что у Черного корсара родилась дочь, а сам он погиб, защищая родовые владения в Пьемонте.

Морган велел отыскать голландского моряка, и тот подтвердил, что на захваченном испанцами корабле действительно находилась дочь флибустьерского капитана и что ее отвезли в Маракайбо. Моргану запала в голову мысль отправиться на ее спасение, даже если для этого придется предать огню и мечу все испанские города в Венесуэле.

Он сделал предложение своим флибустьерам. Те были тертые морские бродяги, но могли снять с себя последнюю рубашку. Все единодушно поддержали капитана, и корабли двинулись в путь, решительно взяв курс на юг.

К несчастью, в пути их застала буря и разметала корабли вдали от берегов Венесуэлы. Из пятнадцати лишь восьми удалось доплыть до бухты Амней, откуда Морган направил Ван Штиллера и Кармо в Маракайбо, чтобы лучше разузнать о судьбе дочери пьемонтского сеньора или захватить «языка», который мог бы им что-нибудь рассказать.

Кармо покинул рубку, и Морган стал с интересом разглядывать плантатора. Бледный как полотно, тот едва стоял на ногах, прислонившись к стене.

— Кто вы такой? — спросил он сухо.

— Дон Рафаэль Токуйо, сеньор капитан.

— Правда, что дочь владетельного господина Вентимилья, или, вернее, Черного корсара, содержится в плену в Маракайбо?

— Да, так говорят.

— Где она сейчас?

— В руках у губернатора. Я уже об этом говорил вашим людям.

— Расскажите, что вам известно.

Плантатор не заставил себя долго просить и с дрожью в голосе повторил все, что рассказывал обоим флибустьерам, захватившим его в плен.

— Это все? — спросил Морган, испытующе сверля его глазами.

— Клянусь вам, капитан.

— Вы не знаете, где содержится пленница?

— Нет, заверяю вас, — ответил дон Рафаэль не совсем уверенно, что не ускользнуло от корсара.

— Однако человек, вхожий к губернатору, должен бы знать больше.

— Я не приближен к нему.

— Как молода дочь корсара?

— Мне говорили, что ей лет шестнадцать и что она вылитый отец.

— Сколько сил у губернатора в Маракайбо?

— Ах, сеньор...

Морган нахмурил брови, и в его глазах блеснул угрожающий огонек.

— Я не привык повторять одно и то же, — отрезал он, словно ножом.

Морган хлопнул в ладоши, и в дверях появились Кармо и Ван Штиллер, которые, должно быть, далеко и не уходили.

— Отведите этого человека на палубу, — сказал Морган.

— Что вы хотите со мной сделать, сеньор? — взмолился испуганно дон Рафаэль. — Я маленький беззащитный человек.

— Скоро узнаете.

Оба флибустьера подхватили плантатора под руки и повели его на палубу. Морган шел следом за ними.

Увидев капитана, стоявшие на вахте корсары прибежали с фонарями.

— Спустите петлю с бизань-мачты, — шепнул им Морган.

Один из моряков быстро поднялся по линю к парусам.

— Будете говорить? — спросил Морган, обращаясь к пленнику, приставленному к бизань-мачте.

Дон Рафаэль ничего не ответил. В нем проснулась гордость испанца, и он не чувствовал себя в силах пойти на предательство. Но вдруг у него подкосились ноги, и он издал ужасающий крик. Сверху тихо спустился канат, и Кармо по знаку Моргана накинул петлю на шею плантатора и стал потихоньку ее затягивать.

— Тяни! — крикнул Морган.

— Нет... нет... я скажу все! — завопил плантатор, схватившись руками за шею.

— Как видите, я умею убеждать людей, — сказал корсар.

— В городе шестьсот солдат, — поспешно проговорил дон Рафаэль.

— Правда ли, что форт на мысу считается неприступным?

— Говорят, да.

Морган пожал плечами.

— В Портобелло тоже считали, что живут за каменной стеной, и все же мы их одолели. Вы уверены, что дочь Черного корсара в городе?

— Наверняка.

— Этой ночью вы вернетесь в Маракайбо и передадите письмо губернатору. Помните, я сумею вас отыскать и воздать по заслугам, если вы не исполните мое приказание. Подать лампу.

Вырвав страничку из записной книжки, Морган вынул карандаш из кармана и, прислонившись к стене, написал несколько строк.

— Запомните хорошенько, что тут написано, — сказал он, обращаясь к дону Рафаэлю. — Если потеряете записку, повторите губернатору все слово в слово. "Господину губернатору Маракайбо. Даю вам двадцать четыре часа на освобождение и выдачу мне дочери сеньора Вентимилья и герцогини Ван Гульд, отец которой был в свое время губернатором Маракайбо и испанским подданным.

В случае неповиновения я сравняю ваш город с землей, а если понадобится, то и город Гибралтар.

Вспомните, на что были способны восемнадцать лет назад флибустьеры, которых вели в бой Черный корсар, Пьетро Олоннэ и Микеле Баск.

Морган,

адмирал эскадры с Тортуги".

Кармо, — распорядился затем он энергично, — вели опустить на воду шлюпку с восемью гребцами и поднять на ней белый флаг. Они отвезут этого сеньора в Маракайбо.

— Мне с Ван Штиллером сопровождать?

— Вам надо отдохнуть, оставайтесь на борту. Ступайте, сеньор, и помните, что ваша жизнь висит на волоске. От вас самого зависит теперь ее спасение.

С этими словами Морган вернулся к себе в каюту, а бедняга плантатор перешел в шлюпку, которую уже спустили на воду.

Глава V

Взятие Маракайбо

По прошествии двадцати четырех часов на пиратские корабли, все еще стоявшие на якоре, не поступило никаких известий, но что хуже всего — не вернулась и шлюпка, хотя море по-прежнему оставалось спокойным и дул попутный ветер.

Глубокое волнение охватило пятьсот корсаров, составлявших пиратский флот. Все боялись, что испанцы в Маракайбо не посчитались с белым флагом, поднятым на шлюпке, как это не раз случалось в прошлом.

Даже Морган, обычно всегда спокойный, стал обнаруживать признаки явного раздражения — он все время хмурил лоб и нетерпеливо расхаживал по палубе.

Кармо и Ван Штиллер были прямо-таки вне себя.

— Их схватили и повесили, — повторял первый. — Никакого уважения к нашим парламентерам. А ведь мы воюющая сторона, поскольку Испания ведет войну с Францией и Англией.

— Капитан за них покарает, дружище Кармо, — успокаивал гамбуржец.

Прошло еще двенадцать часов в бесполезном и нетерпеливом ожидании. Морган с согласия Пьера Пикардца, своего помощника по командованию эскадрой, собирался уже отдать приказ о снятии с якоря, но тут в лучах заходящего солнца появилось утлое каноэ с каким-то человеком, тщетно старавшимся направить свою лодку в узкую бухту.

Навстречу ему была выслана шлюпка с двенадцатью матросами, и через двадцать минут усталый гребец предстал перед Морганом на адмиральском корабле.

Узнав в нем одного из восьми флибустьеров, которым было поручено препроводить плантатора в Маракайбо, моряки не смогли сдержать возгласов удивления и ярости.

— Где твои товарищи? — спросил Морган после того как несчастный, едва державшийся на ногах, опрокинул кружку рома.

— Повешены, капитан, — ответил флибустьер. — Висят на семи виселицах, воздвигнутых на Пласа Майор на том самом месте, где восемнадцать лет назад висел брат сеньора Вентимилья.

В глазах адмирала сверкнула молния.

— Повешены! — вскричал он ужасным голосом.

— По приказу губернатора.

— Невзирая на белый флаг?

— Его тут же растоптали, едва мы сошли на берег как парламентеры.

— И вы не сопротивлялись?

— Сначала нам предложили сдать оружие, пообещав уважать нас как посланцев мира.

— Сволочи!.. А тебя почему отпустили?

— Отвезти ответ губернатора.

— Он с тобой?

— Вот, — сказал флибустьер, вынимая из-за пояса послание.

Выхватив его из рук, Морган впился в него глазами. В записке было всего две строчки.

"Жду в Маракайбо флибустьеров с Тортуги, чтобы повесить их всех до единого.

Губернатор Маракайбо".

Морган в гневе разорвал послание, а затем, обратившись к флибустьеру, спросил:

— А о дочери Черного корсара он ничего не сказал?

— Да, пускай забирает, если сможет.

— И заберем, — отрезал Морган.

Затем громовым голосом, донесшимся до моряков с остальных кораблей, воскликнул:

— Поднять якоря и паруса. Завтра к вечеру Маракайбо будет в наших руках.

— В Маракайбо!.. В Маракайбо!.. — донесся в ответ мощный гул голосов.

Через полчаса все восемь кораблей вышли из бухты и направились к заливу Маракайбо.

Корабль Моргана «Молниеносный», названный так в честь прославленного корабля Черного корсара, шел во главе эскадры.

Это был трехмачтовый фрегат, крупней других по размерам, вооруженный тридцатью шестью пушками, среди которых было несколько для ближнего боя. Экипаж его состоял из восьмидесяти человек, не боявшихся ничего на свете.

Остальные корабли — почти сплошь галионы, захваченные у испанцев, но вооруженные многочисленными пушками, камнеметами и мортирами, — следовали за ним сдвоенной колонной, держась на расстоянии пятисот-шестисот метров друг от друга, чтобы иметь достаточно места для маневра, не рискуя столкнуться.

Все шли с потушенными огнями. Несмотря на новолуние, ночь была светла, ибо воздух в тропиках и на экваторе отличается необыкновенной чистотой.

Морган, стоявший на капитанском мостике, внимательно вглядывался в горизонт: на днях ему сообщили, что три крупных испанских корабля отплыли с Кубы, чтобы отыскать и разгромить его, прежде чем он посягнет на города континента.

Рядом с ним стоял его верный друг Кармо. Время от времени они перебрасывались словами.

— Что-то меня одолевает сомнение, — промолвил Кармо.

— Какое?

— Не воспользуется ли нашим промедлением губернатор, знающий, куда и когда мы направляемся, чтобы упрятать дочь нашего друга в надежное место.

Глубокая морщина обозначилась на лбу Моргана.

— Если я не найду девицу, — сказал он угрожающе, — то не дам и пиастра за шкуру любого испанца из Маракайбо. Ты знаешь, я не уступаю в вежливости сеньору Вентимилья, но могу быть безжалостным и жестоким, как Пьетро Олоннэ, самый кровавый и беспощадный пират с Тортуги.

— Этот подонок губернатор, о жадности которого я наслышан, в свое время был дружком Ван Гульда, тестя сеньора Вентимилья. Он способен упрятать девушку куда-нибудь подальше.

— Это ему дорого обойдется! Я поступлю с ним покруче, чем Черный корсар с герцогом. Живым он от меня не уйдет.

— Эх, сообщи нам дочь нашего старого предводителя о своем прибытии в Америку, то испанцам бы ее не видать. Самые славные флибустьеры с Тортуги сочли бы за честь взять ее под свою защиту. Странно, почему она не вспомнила, что у ее отца столько верных друзей на Тортуге, где ему и по сей день принадлежит дом с поместьем, которым я семнадцать лет управляю один.

— Может, она хотела сделать нам сюрприз, и не попадись навстречу испанский фрегат, захвативший голландское судно, быть бы ей сейчас королевой Тортуги.

— Эй!.. Смотри-ка, Кармо!..

— Что, капитан?

— Какие-то огни движутся там на север.

— Уж не те ли это корабли, которые посланы за нами в погоню? Говорят, это три больших высокобортных судна с экипажем из бискайцев, готовых помериться силами с гораздо более многочисленной эскадрой, чем наша. Так что осторожней с этим людом, капитан.

— Огни движутся к северу, значит, мы не пересечемся с ними на пути, — возразил Морган.

— Лишь бы это не был обманный маневр, чтобы напасть на нас с тыла, когда мы попадем под обстрел форта на мысу у Маракайбо, — сказал Кармо.

— Вряд ли они подоспеют к тому времени. Предупреди Пьера Пикардца, чтобы он держался ближе к берегу, и вызови наверх всю команду.

Пока исполнялись его приказы, Морган не спускал глаз с ярких точек, продолжавших удаляться от залива Маракайбо, вместо того чтобы спешить к городу на помощь. Увидев, что они исчезли в темноте, он с облегчением вздохнул, и на лбу у него разгладились морщины.

— Если они вернутся, — пробормотал он, — то будет уже поздно. На рассвете мы подойдем к форту Барра, а там посмотрим, долго ли устоят испанцы.

Восемь кораблей, входивших в эскадру, прижались к берегу, уходя как можно дальше от порывистого ветра.

Вот уже показался остров Сапара, но на его берегах не было ни одного огонька, который свидетельствовал бы о том, что испанцы приняли меры предосторожности.

За несколько часов до рассвета эскадра, так никем и не замеченная, вошла на полных парусах в залив Маракайбо и очутилась в проходе между полуостровом Синамайкой и западной оконечностью острова Табласо.

Моряки стояли уже на своих местах за укрытиями вдоль борта и возле пушек, а капитаны — на мостиках с рупорами в руках.

— Кармо, — сказал Морган, приглядываясь к показавшемуся уже форту Барра, — передай пушкарям, чтобы они не стреляли, даже если испанцы встретят нас огнем.

Сумерки стали рассеиваться, когда эскадра внезапно появилась в водах, омывающих подножие форта. Корабли выстроились в одну линию с «Молниеносным» в центре.

По сигналу тревоги испанский гарнизон высыпал из казарм и расположился на эскарпах. Солдаты, должно быть, были поражены, увидев перед собой эскадру, не замеченную даже каравеллами, несшими охрану у входа в залив.

Губернатор, похоже, даже не дал себе труда предупредить командующего фортом о возможном нападении, настолько не поверил он угрозам Моргана.

Испанцы, однако, не пали духом и встретили эскадру шквальным огнем, полагая, что легко ее потопят или заставят уйти из залива.

Однако они имели дело со стреляным береговым братством.

Несмотря на град ядер, пиратские корабли спокойно продолжали двигаться к берегу, вовсе не собираясь отвечать.

Кое-где попадали уже мачты и реи, развалились укрытия, были убиты или ранены флибустьеры, но никто не смел нарушить приказ Моргана — настолько железной была дисциплина, царившая на пиратских кораблях.

«Молниеносный» оказался уже в двух швартовых от берега и готовился спустить шлюпки на воду, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, неистовая пальба прекратилась.

Когда рассеялся дым, поднимавшийся над бастионами, пираты, к своему удивлению, увидели, что возле пушек нет ни единой души.

— Что бы это значило? — спросил себя Морган, ни на миг не покидавший капитанского мостика. — Сдаются они, что ли? Но ведь испанцы считают свой форт неприступным. Пьер!

Флибустьер, носивший это имя и являвшийся, как мы говорили, одним из самых бесстрашных Береговых братьев и капитаном второго ранга, оставил румпель и приблизился к Моргану.

— Что, по-твоему, означает эта неожиданная тишина? спросил его Морган. — Не пахнет ли тут ловушкой?

— Надо проверить, — ответил без колебаний флибустьер. — Дайте мне сорок человек, держите наготове еще сотню, и я посмотрю, что там делается.

Шлюпки были уже спущены на воду. Флибустьер отобрал себе людей и поплыл к берегу, в то время как другие корабли готовили часть экипажа к высадке, чтобы поддержать его предприятие.

Постоянно опасаясь ловушки, Морган велел дать залп из всех двадцати пушек с правого борта. На передовые посты противника посыпался град ядер, но ответом было только молчание, нигде ни души. И вот, высадившись на берег, сорок корсаров, вооруженных одними пистолетами и палашами, карабкаются на скалы, стараясь опередить друг друга.. Добравшись до зубчатых стен, они забрасывают форт бомбами и, дождавшись взрыва, лезут друг другу на плечи, чтобы, одолев последние эскарпы, ворваться внутрь.

Но перед ними одни лишь пушки да мушкеты, брошенные в спешке отступающим противником. Полагая, что пиратов нельзя остановить, гарнизон, напуганный огромным числом кораблей, поспешно ретировался в Маракайбо, решив в отместку взорвать пороховой погреб, а вместе с ним и дерзких врагов. По счастью, корсары находились еще на эскарпах, где их оглушил ужасный взрыв.

С грохотом рухнули казематы, в зубчатых стенах образовались огромные бреши, не причинив, однако, вреда морякам с «Молниеносного».

Услыхав страшный грохот, за которым последовали клубы дыма, моряки с других кораблей поспешили высадиться на берег, чтобы прийти на помощь своим товарищам, которых, как они считали, одолевают испанцы, но вместо этого до них донеслись победные крики.

Узнав об отступлении гарнизона, Морган твердо решил напасть на город, прежде чем его жители успеют укрыться в лесах.

Гибель форта немедленно вызвала панику среди "несчастного населения, которое в прошлом уже испытало ужасы разграбления, учиненного флибустьерами Черного корсара, Пьетро Олоннэ и Микеле Баско.

Вместо того чтобы готовиться к обороне, люди поспешно бросились в леса, унося с собой все самое ценное. Среди гарнизона также царила паника, рассеять которую не в силах было присутствие губернатора и его военачальников.

Имя Моргана, покорителя Портобелло, наводило страх на самых старых солдат, доказавших свою доблесть на полях сражений в Европе, завоевавших и уничтоживших такие империи, как государства ацтеков и индейцев в Мексике и Перу.

Флибустьеры, оставив немногочисленную охрану на кораблях и погрузившись на шлюпки, быстро приближались к городу, готовые сокрушить все на своем пути.

Возглавляли их Морган с Пьером Пикардцем и Ван Штиллером.

При виде десанта испанцы, также обладавшие немалыми силами и поспешно окопавшиеся в траншеях, открыли сильнейший огонь из мушкетов, а два форта, прикрывавшие город с берега, стали палить из пушек. Но было слишком поздно. Ничто не могло остановить флибустьеров, которых не сдержали и не уничтожили мощные пушки форта Барра.