Глава третья

ОЗОРНЫЕ ИСКОРКИ В ГЛАЗАХ

Кэлси стоял на низком холме к востоку от сторожевой башни Дилнамарры и смотрел на заходящее солнце. Казалось, оно садится прямо за квадратной приземистой башней, расположенной точно в центре скромного селения. Облака насыщались оранжевым и розовым. Воздух приобрел розовый оттенок, и в этом мареве словно бы терялась жирная грязь, в которой утопал городишко.

— Ты просто не понимаешь, — произнес эльф, обращаясь к Джено. Крепыш дварф сидел на камне, скрестив на груди руки, и демонстративно отводил взгляд от чудесного зрелища.

Кэлси повернулся, чтобы увидеть лицо дварфа.

— Гелдион возлагает всю тяжесть ответственности за исчезновение доспехов на Пвилла. Коннахт нашел долгожданный повод, чтобы повесить неугодного барона.

— А мне-то что за дело, бестолковый эльф? — фыркнул Джено и сплюнул на землю. — Я в жизни не якшался ни с самим Пвиллом, ни с кем другим в Дилнамарре. У меня здесь клиентов нет. Так что я планирую пойти развлечься и понаблюдать за повешением!

Золотые глаза Кэлси сузились от гнева, но он подавил готовый было вырваться уничтожающий ответ. Он прекрасно видел, что своей намеренной грубостью Джено только того и добивается, чтобы вывести эльфа из себя. Поэтому он продолжал нарочито спокойно:

— Если барона Пвилла повесят, то можно не сомневаться, какого человека Гелдион назначит на его место: китайского болванчика — специально чтобы глупо кивал головой, соглашаясь с любым указом, исходившим из Коннахта.

— А разве люди не все глупы? — вполне серьезным тоном, как о чем-то само собой разумеющемся осведомился Джено.

— Они менее глупы, чем ты пытаешься это изобразить.

Взгляд Джено упал на укрепленные у него на поясе молоты. Их было изрядное количество. Он принялся прикидывать, сколько молотов успел бы запустить в воздух за то время, что Кэлси разводит тут свои антимонии.

— А вот с твоей стороны действительно глупо не понимать, что может повлечь за собой потеря такого союзника, как Пвилл, — добавил Кэлси, наблюдая за реакцией Джено. Ему не нужна была конфронтация с дварфом — во всяком случае, не сейчас, когда на карту поставлено так много. Поэтому он мгновенно уловил перемену в выражении его лица и продолжал более мягким, убеждающим тоном: — Лишь немногим из людей — землевладельцам Волшебноземья — удалось сохранить независимость от Коннахта. Среди них Дункан Дрохит и Баденох Бремарский. Но в поисках поддержки они смотрят на Пвилла. Король Киннемор спит и видит, как бы ему включить Дилнамарру в число своих владений. От Дилнамарры рукой подать до Тир-на-н'Ог. Лучшего аванпоста королю не сыскать.

— Да, похоже, у эльфов трудности, — заметил Джено.

— Трудности не только у эльфов, — быстро откликнулся Кэлси. — Если Пвилла повесят, а Дилнамарру возьмут, то Киннемор сможет положить глаз на восток, на Бремар и Дрохит. Но на этом он не остановится. Его следующей целью станет покорить два других добрых народа, которые также живут на востоке, только несколько дальше. Ты знаешь, о ком я говорю. Эти народы издавна были бельмом на глазу самозванца.

Джено иронически фыркнул.

— Да эта лиса король только и может, что плести интриги! А сражаться в Двергамале у него кишка тонка! — Дварф явно разгорячился. Говоря, он размахивал руками, словно пытаясь отмахнуться от абсурдной идеи.

— Может, оно и так. Но принц Гелдион ему не чета — у него-то смелости достанет, — веско произнес Кэлси. — А если не у него, то уж у колдуньи Керидвен точно. А Киннемор — ее марионетка: по ее воле говорит, по ее желанию поступает.

Джено больше не размахивал руками. Его самодовольная ухмылка испарилась.

— И даже если война не распространится на дварфов и гномов, торговля все равно пострадает, — небрежно заключил Кэлси и вновь обратился лицом к заходящему солнцу, как будто все его предыдущие заявления были не более чем общими местами и теоретическими прогнозами. — Возможно, после того как Пвилла повесят, ты сможешь разгрести груду просроченных заказов и немного отдохнуть, добрый кузнец.

Джено озадаченно пожевал нижнюю губу, но не нашелся что ответить. Он мог бы крикнуть, что ему глубоко плевать на судьбу надоедливых и вечно сеющих смуту и беспокойство людей. Но на сегодняшний день именно люди являлись самым многочисленным из всех населяющих Волшебноземье добрых народов. Количественно они превосходили обитающих в Тир-на-н'Ог тильвит-тегов, булдрефолкских дварфов Двергамала и гондабугганских гномов, вместе взятых. И в то время как число тильвит-тегов, дварфов и гномов в течение многих столетий оставалось примерно одинаковым, люди размножались, как кролики на забытом охотниками лугу. Не проходит и года, чтобы не появилось несколько новых деревень. А эти деревни нуждаются в железных орудиях труда, в доспехах и оружии.

— У тебя есть идея, где искать копье? — полувопросительно-полуутвердительно произнес дварф.

— У меня есть идея, откуда следует начинать поиски, — поправил его Кэлси. — Ты отправишься со мной или вернешься в горы?

— Зараза эльф, — пробормотал себе под нос загнанный в угол Джено. Кэлси улыбнулся, принимая ворчание за признак того, что ему вновь удалось подцепить неподатливого дварфа на крючок и что тот готов отправиться с ним на поиски.

Кэлси установил курс прямо на север. Когда некоторое время спустя в поле их зрения показались возвышающиеся, как башни, деревья, Джено вмиг смекнул, куда они направляют стопы.

— Нет, нет, — запинаясь и отмахиваясь руками, пробормотал Джено. Он крепко уперся ногами в торф, точно опасался, что сейчас его силой выдернут и поволокут в величественный и пугающий лес. — Если ты задумал идти в Тир-на-н'Ог, эльф, то я тебе не попутчик.

— Мне нужна твоя помощь, — напомнил ему Кэлси, — и твоему народу тоже.

— Но почему лес? — воскликнул Джено осипшим от волнения голосом. В его гневных интонациях лишь внимательный слушатель мог уловить жалобные нотки. — Если колдунья взяла доспехи, то, как пить дать, отправится с ними в другую сторону, на Инис Гвидрин.

Глаза Кэлси сузились, когда его осенила догадка. Складывалось совершенно отчетливое впечатление, что за всеми доводами дварфа скрывается лишь нежелание входить в эльфийский лес. Он предпочел бы отправиться на Инис Гвидрин, остров мертвых, лишь бы избежать прогулки по Тир-на-н'Ог.

— А если доспехи захватил Киннемор, — усиленно не замечая взгляда эльфа, продолжал кипятиться Джено, — то отправится с ними в Коннахт, опять-таки не сюда. Покажи мне идиота, которого угораздит найти вещь, на которой у эльфов чуть ли не свет клином сошелся, и потом кинуть ее прямо у них под носом. А уж носы у них дай боже — не одни только цветочки унюхивают!

— Я бы и сам хотел знать, кого угораздило это сделать, — задумчиво произнес Кэлси и загадочно улыбнулся. Эта улыбка пробудила у Джено целый ворох вопросов.

— Уж не ты ли взял чертову штуку? — ничтоже сумняшеся бухнул Джено. Кэлси показалось, что еще чуть-чуть — и дварф начнет швыряться молотами.

Кэлси покачал головой, волны золотых волос заструились по плечам.

— Не я, — ответил он. — Если отбросить в сторону побудительные мотивы, я бы во всех случаях не стал действовать столь скоропалительно. Слишком много поставлено на карту.

Несколько мгновений Джено размышлял над этими словами. Он знал, что Кэлси наверняка вложил в свой ответ какой-то намек, что-то, что может послужить ключом к разгадке. Вдруг его осенило.

— Мак-Микки! — воскликнул он. Кивок Кэлси подтвердил его догадку. — Но что лепрекону делать с доспехами, которые в шесть раз больше его самого? И что ему делать с копьем, которое придавит его, как муху, попробуй он только оторвать его от земли?

— Именно эти вопросы я и собираюсь задать ему, когда мы его найдем. — Кэлси помолчал, переводя взгляд от теперь не столь уж отдаленного леса на Джено. — В Тир-на-н'Ог, — закончил он и двинулся вперед, жестом позвав за собой дварфа.

— Чтоб ему сквозь землю провалиться, этому лепрекону, — выругался Джено. — Он у меня еще попрыгает! Посмотрим, как он станет уворачиваться от моих молотов! Я его заставлю заплатить за все мои страдания!

— Не торопись, Джено Молотобой. Ты еще не прошел по мягким тропам дивного леса. Возможно, в конце пути ты обнаружишь, что тебе есть за что благодарить лепрекона. — Ответ Кэлси прозвучал неожиданно резко, точно он был задет за живое. Разумеется, трудно было ожидать от дварфа тонкого проникновения в душу эльфийского леса и выражения восторгов в его адрес. Но и беспрерывное, похожее на нудную капель ворчание уже начало порядком действовать Кэлси на нервы. — За всю историю существования вашего народа лишь единицам довелось здесь побывать. А за последние несколько столетий этого не случалось ни разу. Возможно, твой страх перед ним…

— Закрой рот и шевели граблями, — мрачно проворчал Джено.

Кэлси не произнес больше ни слова. Ясно было, что это ласковое напутствие — самое лучшее, чего можно добиться сейчас от раздраженного дварфа.

Спутники вступили на лесную тропу и двинулись в глубь леса. В то же мгновение они словно очутились в другом мире. Казалось, этот мир сотворен лишь недавно, и именно этим объясняется чистота и первобытная яркость красок Тир-на-н'Ог. Очутившись в родной стихии, Кэлси воспрял духом. Джено, напротив, затравленно зыркал по сторонам. Для эльфа, как и для всех тильвит-тегов, это был дом, Волшебноземье в самом его драгоценном, самом естественном и «правильном» состоянии. Джено же, чья жизнь протекала в каменных пещерах сурового Двергамала, дивный лес казался суровым и неприветливым. На дварфской родине Джено его слух привык к ритмичному и тягучему звону от ударов молота по раскаленному металлу, к нескончаемому реву водопадов в устье Булдра. Менее грубые, но во много раз более разнообразные шумы Тир-на-н'Ог выводили дварфа из равновесия, не позволяли ему расслабиться ни на секунду. Готовый отразить любую атаку, он судорожно вцепился узловатыми пальцами в рукоятку молота. В поисках скрытой опасности взгляд его синих глаз, подобно затравленному зверю, метался из стороны в сторону. Кто знает, какие существа скрываются в невообразимых зарослях.

Птицы перепрыгивали с ветки на ветку и громко чирикали, отмечая каждый их шаг очередным взрывом болтовни.

— Они извещают мой народ о нашем прибытии, — объяснил Кэлси ощетинившемуся Джено. — Эти птицы — часовые Тир-на-н'Ог.

Эльф надеялся, что объяснение успокоит Джено. Однако если оно и произвело какое-то действие, то в глаза это не бросалось. Дварф забеспокоился еще больше, по крайней мере внешне. Каждые несколько шагов он тормозил, нервно подскакивал и, глядя вверх, вопил: «Закрой клюв!», что служило для птиц дополнительным источником вдохновения. Кэлси радовался, что дварф идет следом за ним: это лишало его возможности увидеть улыбку эльфа. Так он отвечал на усиливавшийся с каждым их шагом птичий щебет.

Но Кэлси прямо-таки просиял, когда они достигли обрамленной гигантскими соснами лужайки и птичий гомон взвился радостным крещендо.

— Я же сказал вам — заткните клювы! — взревел дошедший до белого каления Джено, чем еще больше раззадорил радостно галдящих птиц. И в то же мгновение дварфа осенило: он понял, что все это время поддавался зрительному обману. Иллюзия рассеялась, и он понял, что птицы на самом деле вовсе не птицы, а тильвит-теги. С крон деревьев, с ветвей на него смотрели множество эльфов, в руках они держали натянутые луки, а на лицах у них играли насмешливые улыбки.

— Ох, — сумел лишь произнести Джено и в последующие несколько часов не издал ни звука.

Они вновь двинулись в путь. По мере продвижения Кэлси много раз останавливался около деревьев и, задрав голову, издавал тонкий музыкальный свист. Дождавшись ответного свиста, он продолжал путь, зачастую в другом направлении. Джено сообразил, что таким образом с помощью какого-то загадочного кода эльф получает информацию о местонахождении лепрекона. Но дварф не задавал вопросов, просто следовал за Кэлси и надеялся, что все путешествие через злосчастный лес вскорости подойдет к концу.

День уже клонился к вечеру, когда Кэлси присел около кустарника и жестом подозвал Джено. Затем указал на видневшееся в просвете кустов гигантское дерево. Под деревом сидел лепрекон. Устроился он неплохо: вальяжно привалился к стволу и развлекался тем, что балансировал на кончике пальца украшенным драгоценными камнями кинжалом. У него были коричневые, но с заметной проседью волосы и борода. В отливающих на солнце металлическим блеском глазах играла улыбка. Его облачение составляли серый плащ и зеленые штаны. Он рассеянно удерживал кинжал в равновесии, придавая ему пальцем дополнительное вращение. Ни на секунду не прекращая этого увлекательного занятия, свободной рукой он набил трубку с длинным черенком и сунул ее в рот. Он здорово смахивал на человека-оркестр (если можно так сказать о гноме), потому что во время всех этих процедур твердые каблуки черных, начищенных до блеска остроносых башмаков Микки выбивали на толстой коре гигантского дуба заводной ритм.

Посредством оживленной жестикуляции и мимики Кэлси дал Джено понять, что тому необходимо выждать, пока эльф займет нужную позиции, после чего броситься на Микки. Джено знал, каких высот достигают лепреконы в способности буквально выскальзывать из-под рук. Но если говорить начистоту, то хотелось ему только одного — поскорее и на как можно более длительный срок (желательно навсегда) убраться из леса. Поэтому он с готовностью согласился, следуя философии: чем быстрее возьмешь быка за рога, тем быстрее все дело кончится. Однако он не на шутку встревожился, когда эльф растворился в листве и оставил его одного.

Всего лишь мгновение спустя (хотя для встревоженного Джено это мгновение растянулось в целую вечность) из кустов сзади и сбоку от него высунулась рука эльфа. Джено высоко поднял молот — чтобы бросить его под ноги коварному лепрекону, если тот вздумает бежать, — и с воинственным кличем ринулся из кустов.

— Ба, кого я вижу! Старина дварф, неужто это ты? — растягивая слова, беззаботно произнес Микки. Похоже, внезапное нападение ничуть не удивило его. И кинжал, установленный острием на кончике его пальца, все так же продолжал вращаться, не теряя равновесия и не падая. — Долгонько же ты добирался! И ты, Кэлси, тоже, — закончил лепрекон ровно за секунду до того, как эльф сгреб его за воротник.

Кэлси с Джено ошарашенно переглянулись. Кэлси отпустил воротник, однако Джено по-прежнему держал молот наготове. Эльф попристальнее присмотрелся к лепрекону, гадая, не иллюзия ли он, созданная настоящим Мак-Микки. Он всерьез подозревал, что они стали жертвой обмана зрения, а создатель иллюзии тем временем развлекается, наблюдая за их растерянностью откуда-нибудь с края поляны, а то и с вершины дуба. Однако никто из всех обитателей Волшебноземья, включая Роберта и колдунью Керидвен, не мог распознать иллюзию лучше тильвит-тега, а насколько Кэлси мог судить, перед ним сидел именно Микки, реальный, из плоти и крови.

— Ты ждал нас? — неуверенно спросил Кэлси.

— Я звал вас, разве нет? — весело отозвался Микки и выпустил клуб дыма.

— Так, значит, пропажа доспехов и копья — твоих рук дело. — В интонации Джено послышались отдаленные, но весьма быстро приближающиеся раскаты грома.

Микки демонстративно посмотрел через плечо, указывая взглядом на укрытые листвой предметы, аккуратно прислоненные к дереву у самого края поляны.

Кэлси снова сгреб лепрекона за воротник и рывком поставил его на ноги. От неожиданности тот уронил на землю отделанный драгоценностями кинжал.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что совершил? — голосом, в котором клокотало возмущение, призвал его к ответу эльф.

— Я добился, что вы пришли сюда. А мне этого-то и надо было.

— В Дилнамарру прибыл Гелдион, — с трудом сдерживая гнев, сказал Кэлси и толчком отпустил лепрекона. — Король возлагает ответственность за кражу на барона Пвилла. Завтра в полдень его собираются повесить. Прежде чем совершить поступок и открыть какую-нибудь дверь, надо задуматься, входом в какой коридор она окажется.

— А тебе надо смотреть на восток, Келсенэльэнельвиал Гил-Равадри! — проревел в ответ Микки. Совершенно нехарактерный для лепрекона тон, а также использованное им формальное имя Кэлси (способность правильно произнести которое Микки никогда прежде не обнаруживал) заставили Кэлси остановиться. Он с любопытством наблюдал, как Микки поднял кинжал и, словно выставляя напоказ, высоко поднял его. Все эти манипуляции сопровождались многозначительным выражением лица лепрекона, призванным показать, что кинжал объяснит все.

Для обоих — и эльфа, и дварфа — оружие в руке лепрекона выглядело как-то неестественно. Во-первых, потому, что лепреконы редко носят оружие (а в тех случаях, когда носят, это бывает обычно праща или дубинка). А во-вторых, предназначенный для человека кинжал в ручке малорослого лепрекона выглядел чересчур громоздким, как маленький меч.

— Оглянись на восток, Келсенэл… Кэлси, — вновь предостерег Микки, — быть может, Роберт уже направился туда.

— Но дракон сослан в свой замок на целое столетие, — начал было возражать Кэлси, не отрывая взгляда от кинжала. И тут словно пелена упала с его глаз.

— Откуда это у тебя?

— Гэри Леджер. — Слова Микки объясняли все.

— Химеры каменные, — выругался Джено и сплюнул. Это было самое худшее из дварфских ругательств.

— Парень не виноват, — объяснил Микки. — Он взял кинжал из башни, не из сокровищницы. И взял не просто так — ему понадобилось оружие для битвы.

— Но важны не причины, а факт, — возразил Кэлси. — Факт совершенной кражи освобождает Роберта из изгнания. Керидвен сослана и не может больше ни повредить Роберту, ни задержать его…

— Поэтому дракон, должно быть, уже на свободе и летает, — закончил его рассуждение Микки. — Дракона необходимо загнать обратно в его пещеру. Для этого я и собрал вас здесь.

Сложны мотивы, стоящие за поступками любого разумного существа. Сложны и неоднозначны. Ярким примером тому служил Микки, вся изобретательность которого (как словесная, так и практическая) служила достижению одной цели — заполучить обратно заветный горшок с золотом. Горшок был отдан Роберту в обмен на жизнь лепрекона. Это произошло еще до того, как друзья успели вступить в замок дракона. И теперь Микки спал и видел, как вернуть свое сокровище. Однако он не счел необходимым обращать внимание друзей на эту маленькую деталь, предпочитая на этот раз выступать в роли скромного героя-альтруиста. Он прекрасно знал, что таким способом скорее привлечет на свою сторону Кэлси. Тот поступал достойно сам и уважал это в других.

— Если дракон обнаружил пропажу кинжала, то «загнать его обратно в пещеру» вряд ли окажется легкой задачей. — То, что он повторил выражение Микки, придало его тону еще большую язвительность.

— О, прежде чем смеяться надо мной, тебе следовало бы получше узнать условия, на которых дракон подвергся изгнанию, — тоном оскорбленной, но осведомленной невинности отвечал Микки. — Если мы вернем кинжал в Палец Гиганта до смены времен года, то Роберт будет обязан вернуться. — Ложь выглядела достаточно правдоподобной, и с ее помощью Микки рассчитывал поскорее добраться до своего любимого горшка с золотом.

По прекрасному лицу Кэлси скользнула тень недоверия. Его жизнь длилась уже столетия, и он принадлежал к тильвит-тегам — народу, которому не было равных в знании древних законов. Он никогда не слышал о подобном правиле.

— Это правда. — Микки выпустил клуб дыма, чтобы скрыть лукаво-самодовольную улыбку. — Лепреконы — самые искусные в мире лжецы. Но никто лучше эльфов не умеет распознавать ложь.

— Я ни разу не слышал о таком правиле, — задумчиво ответил Кэлси.

— Если бы Роберт не нашел потерянный кинжал, а мы просто вернули бы его обратно, то тем самым признали бы факт кражи. Тогда Роберт имеет право оставаться на свободе. А если он сам найдет кинжал — даже если к этому времени успеет расправить крылья и полететь, — то обязан вернуться в ссылку. Никто не виноват, сам не на ту полку положил.

— А если ты ошибаешься?

Микки пожал плечами:

— Ты можешь предложить что-то другое? Считаешь, что лучше выйти на открытый бой с драконом?

— Химеры каменные, — вновь сплюнул Джено.

Угодив в расставленную Микки сеть, Кэлси ответил не сразу. Если существует какой-то способ избежать прямого столкновения с Робертом, то лучше, безусловно, прибегнуть к нему и обойтись без драки.

— Для этого я и собрал вас, — продолжал Микки. — Наша вина, что Роберт разгуливает на свободе, и наша обязанность водворить его туда, где ему самое место.

— Ты мог бы просто попросить, — буркнул Джено. Он тоже выглядел подавленным, липучая сеть Микки уловила и его.

— Мне нужно было, чтобы вы оба пришли, — продолжал доказывать Микки. — А я ведь даже не знал, где вы бродите. Тогда я решил, что самым лучшим способом добиться этого будет заставить Пвилла охотиться за мной. И, похоже, это сработало — вы оба здесь.

В горле Джено что-то глухо зарокотало, но он опустил глаза, предпочитая оставить при себе воспоминания о дикой драке в бремарской таверне «Дремлющая фея».

— Но какой ценой? — возмутился Кэлси. — Из-за твоих игр барона Пвилла вот-вот повесят.

Микки пожевал черенок трубки в поисках ответа.

— В таком случае нам остается прихватить доброго толстого Пвилла с собой, — заявил он, улыбаясь во весь рот и обнажая ряд крупных и белых, как жемчуг, зубов.

Очевидная уверенность Микки повергла Кэлси в растерянность и положила конец спору — на время.

— А что ты скажешь насчет доспехов? — продолжал допытываться Кэлси, твердо решивший найти в подозрительно простом рассуждении Микки какую-то неувязку.

— Скоро ты все поймешь. — Серые глазки лепрекона мошеннически поблескивали. — Главное, не беспокойся.

Глава четвертая

СТУК В ОКНО

Диана прикорнула поперек кровати Гэри. Сам Гэри сидел на полу. Приближалась ночь, оба чувствовали усталость. Из приемника доносились негромкие звуки музыки, это был «Клык» Флитвуда Мака. Свечи почти догорели, когда на волнах пленительного голоса Стив Никс поплыла колдовская поэзия «Бури»:

Слова попадали в самое сердце Гэри. Молодой человек ощущал содержащуюся в песне истину. С каждым днем, проходящим вдали от очарованного Волшебноземья, его чувство и в самом деле что-то теряло. Гэри помнил все так живо. Он помнил Микки, и Кэлси, и угрюмого неразговорчивого Джено. Помнил буйные цвета Тир-на-н'Ог и утопающие в грязи улицы Дилнамарры. Каждую ночь, засыпая под привычное гитарное воркование радио, Гэри думал о волшебной стране.

— Опять ударили по Багдаду! — прокричал снизу отец Гэри. Он как раз смотрел выпуск последних новостей.

На лице Дианы появилась гримаса отвращения. Она относилась к той немногочисленной категории знакомых Гэри, представители которой открыто выражали свое неприятие войны. Диане можно было приводить массу логических аргументов в пользу войны, начиная от истощения нефтяных ресурсов и кончая настоятельной необходимостью нанести удар по терроризму. В ответ она лишь улыбалась и говорила: «Когда будущие историки будут изучать сегодняшний период, то придут к выводу, что этой войны можно было избежать. Так же, как и любой другой». Не существовало в природе аргумента, способного поколебать убеждения Дианы.

Девушка с характером. Именно это Гэри в ней больше всего и нравилось.

— Они создают собственного Роберта. — Гэри не заметил, как начал думать вслух. Он размышлял о средствах массовой информации в современном мире. Сейчас они, вероятно, заручившись полной поддержкой правительства, изображали лидера противного государства как самого ужасного преступника со времен Адольфа Гитлера. В мире Гэри не было драконов, во всяком случае реальных. И создавалось впечатление, что у людей периодически возникает потребность создать такового. Гэри Леджеру довелось встретиться с драконом, самым что ни на есть настоящим, из плоти и крови. И его страх перед встречей с чудовищем многократно перевешивал эту опасно характерную для человеческой природы черту — страсть к острым ощущениям.

— Что? — переспросила Диана. — Кто такой Роберт?

Прежде чем ответить на этот незатейливый вопрос, Гэри глубоко и надолго задумался. Много раз он внутренне решал вопрос: может быть, стоит рассказать Диане о своем путешествии в сказочную страну, показать ей книгу? Гэри хотелось открыть ей тайну своего сердца в надежде, что она поверит в него.

— Пустяки, — вынырнув из глубин раздумий, произнес он. — Это просто один злой дракон. Я прочел о нем где-то.

Этот ответ вполне удовлетворил утомленную Диану. Она находилась где-то на грани между сном и явью. В ее привычки не входило засыпать в комнате Гэри. Но дверь открыта, его родители не против, а тихая музыка играет так завораживающе.

Что-то ударилось о стекло. Звук рывком выхватил Диану из царства сна. Свечи догорели, электронные часы показывали 2.50. Ничто в комнате не нарушало тишину. Царила полная тьма, если не считать просачивающегося сквозь створки жалюзи тусклого света уличного фонаря. Когда глаза Дианы привыкли к темноте, она различила темный силуэт Гэри. Прислонившись к кровати, тот спал в той же самой позе, в которой находился во время их бодрствования.

— ЧАК!

— Гэри, — прошептала Диана. Протянув руку, она легонько потрясла его за плечо. В ответ он затряс головой и оглянулся.

— А? Что? — сонно пробормотал он.

— ЧАК!

— Окно, — произнесла Диана. — Кто-то стучит в окно.

Еще ничего не видя спросонья, Гэри протер затуманенные глаза и обернулся к окну — как раз вовремя, чтобы услышать еще один стук.

— Наверное, это просто белка на крыше, — нарочито громко произнес он. Челюсти у него сводило от зевка, и это сказалось на произношении. Встряхнувшись, он двинулся к окну, стараясь выглядеть смелым и решительным. Отодвинул занавеску и выглянул наружу. Никого. Двор и улица совершенно пустынны.

— Ничего там нет, — твердо произнес он, поворачиваясь лицом в комнату.

— ЧАК!

В одно и то же мгновение рука Дианы потянулась к выключателю, а Гэри потянул за шнурок жалюзи. Пришлось подергать несколько раз — изношенный механизм сработал не сразу. Как только жалюзи поднялись, Гэри отодвинул нижнюю половину окна.

— Не зажигай свет! — сказал он Диане. Он знал, что при включенном свете не сможет как следует разглядеть происходящее снаружи. Не увидев ничего особенного, он поднял также и витую оконную решетку. Затем высунулся наружу и внимательно скинул взглядом двор.