Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Фрейд

ModernLib.Net / Драматургия / Сартр Жан-Поль / Фрейд - Чтение (стр. 1)
Автор: Сартр Жан-Поль
Жанр: Драматургия

 

 


Жан-Поль Сартр.

Фрейд.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

(1)

Сентябрь 1885 года.

Семь часов утра. Коридор больницы. Освещение (газовые рожки Ауэра) погашено; утренний свет едва просачивается сквозь окна. Большая дверь распахнута в палату, которую можно разглядеть с трудом: там, в глубине, возятся сиделки. Это подъем: сиделки поправляют койки, перевязывают и умывают больных. Запущенная палата, освещенная газом, выглядит зловеще. Над дверью табличка: «Офтальмологическое отделение. Служба доктора Гейнца». В коридоре появляются два санитара; они несут на носилках старуху, чьи неподвижные глаза кажутся незрячими. Санитары останавлива­ются перед дверью и опускают носилки на пол, чтобы перевести дух. Оба уже в возрасте, седоусые. Оба вытирают со лба пот. Выйдя из глубины палаты, на пороге появляется сиделка – ей лет сорок, в очках, с грубыми чертами лица. Она смотрит на старуху и санитаров с угрюмым, измученным видом. Те опускают глаза, заранее со всем смирившись. Сиделка разглядывает больную.

Сиделка. А эта откуда? (Она ее узнала.) Снова-здорово! Ну нет, мы ее не примем!

Первый санитар. Ну а нам куда прикажете ее девать?

Сиделка. Я же сказала вам – в психиатрическое отделение. (Стучит себя пальцем по лбу.) У нее тут не все дома.

Второй санитар. Они не хотят ее брать.

Сиделка. Кто? Психиатры?

Второй санитар. Говорят, ничего у нее нет.

Сиделка. Ну и ладно, отправьте ее домой.

Старуха с затравленным видом слегка приподымается на носилках.

Больная (говорит, ни к кому не обращаясь). Я слепая.

Сиделка (смеясь сухим, неприятным смехом). Мне бы ваше зрение, милочка моя! (Санитарам.) Вчера ее смотрел доктор Гейнц, она совершенно здорова. Комедию ломает, вот и все!

Первый санитар. Ломает или не ломает, дело ваше. Но она тяжелая. У вас ведь есть свободные койки.

Сиделка захлопывает дверь у них перед носом. Они озадаченно переглядываются.

Второй санитар (старухе). Ну ты, зараза! Не могла что ли совсем ослепнуть?

Старуха (монотонно). Я слепая.

Первый санитар смотрит на нее и вдруг начинает барабанить в дверь. Дверь распахивается, и появляется разъяренная сиделка.

Сиделка. Я же сказала вам…

Она смотрит на старых, усталых санитаров, ей жалко их.

Первый санитар (жалобным тоном). Два часа таскаем ее туда-сюда.

Сиделка. Обратитесь к доктору Фрейду. Когда нет профес­сора Шольца, больных принимает он.

Первый санитар. Где его найти?

Сиделка. Наверно, он у себя. Комната 120-я. Неврологиче­ское отделение.

Второй санитар (грустно). Не близко!

Сиделка пожимает плечами и снова закрывает дверь. Первый санитар недоуменно почесывает в затылке.

Первый санитар (старухе). На своих двоих сможешь идти, а?

Старуха (с испугом). Нет, нет!

Первый санитар (с отвращением). Правда, не может! У нее ведь и нога отнялась!

Второй санитар (в том же тоне). Нога, мать ее!

Старуха (кричит). Я парализована!

Первый санитар. А я без ног!

Поплевав на ладони, они снова берутся за носилки. Другой коридор. Дверь с табличкой «120». Уже совсем рассвело Из-под двери валит густой дым. Появляются вконец измученные санитары со своей ношей. Ставят носилки. Первый санитар утирает пот со лба. Второй закашливается. Первый санитар с удивлением смотрит на него и принюхивается.

Первый санитар. Скажи-ка! Никак горим!

Они оглядываются по сторонам и замечают дым, который валит из комнаты. Второй санитар стучит в дверь. Никто не отвечает. С вопросительным видом он оборачивается к напарнику.

Первый санитар. Стучи сильней.

Второй санитар стучит сильнее.


На экране довольно большая, но очень бедная комната. Неприбранная железная кровать (обычная больничная койка), на столике таз и кружка, этажерка, заставленная медицинскими книгами, письменный стол. На полу, возле кровати, раскрытый чемодан; рядом закрытый чемодан и еще один раскрытый (набитый одеждой и бельем). Посреди комнаты чугунная печка с длинной трубой, которая упира­ется в потолок. Мы видим со спины мужчину, который сидит на корточках перед печкой, откуда вырываются клубы дыма. На полу, рядом с ним, связки бумаг, тетради, которые он методически запаивает в печку, где их пожирает огонь. Окно наглухо закрыто, портьеры опущены; комнату освещает только пламя из печки. Фрейд наконец слышит стук, встает и идет к двери. Мы замечаем, что он курит сигару.

Фрейд крупным планом: ему двадцать девять лет, у него густая черная бородка, густые брови. Прекрасные, глубоко посаженные, темные, пристально глядящие глаза. Он выглядит так, словно только что проснулся. Вид у него ошалевший; лицо покрыто копотью. Руки, кстати тщательно ухоженные, тоже черны от копоти. Он одет, бедно, но опрятно.

Фрейд подходит к двери, поворачивает ключ и отодвигает засов. В дыму возникают санитары; они кашляют. Санитары оторопело смотрят на Фрейда. Фрейд, преодолев свою растерянность, глядит на них сурово и строго.

Первый санитар (как бы извиняясь). Мы думали, что здесь пожар.

Фрейд. Здесь ничего не горит.

Второй санитар. Не горит?

Фрейд (сухо и иронично). Как видите, нет.

Он хочет закрыть дверь. Санитары умоляюще указывают ему на больную.

Фрейд. А, эта истеричка. Ну и что?

Первый санитар. Никто ее не берет.

Фрейд. Я знаю.

Он отбрасывает сигару и подходит к истеричке: та, словно заворо­женная, смотрит на Фрейда.

Старуха. Я слепая.

Он наклоняется и всматривается в ее глаза.

Фрейд (нежно). Нет, фрау, вы не видите, но вы – не слепая.

Он приподымает одеяло, которым укрыта старуха. Она в одной рубашке. Левая нога парализована; скрюченные пальцы словно вце­пились в ступню. Он ощупывает ногу. Больная, похоже, ничего не чувствует. Он укрывает одеялом ноги больной и распрямляется.

Фрейд. Несите ее в неврологическое отделение. Там есть сво­бодная койка.

Второй санитар. Профессор Мейнерт запретил…

Фрейд. Я сейчас поговорю с ним. Ступайте!

Он закрывает дверь, подходит к печке, присаживается на корточки и с каким-то яростным упорством вновь принимается за свою стран­ную работу.

(2)

Та же больница.

Другой, столь же запущенный коридор. Стены в трещинах, кое-где вздулась и отслоилась краска; с потолка местами осыпалась штука­турка. Окон мало; светает.

Перед дверью столпились студенты. (Сюртуки. Цилиндры. Практи­канты и врачи, что живут при больнице, в халатах. Почти все носят бороду. Средний возраст от двадцати пяти до тридцати лет.) Оживленные голоса.

На закрытой двери табличка: «Неврология. Отделение профессора Мейнерта». И объявление: «Лекции профессора Мейнерта проходят в понедельник, среду, четверг и субботу. Начало в 7.15». Санитары, несущие старуху-истеричку, появляются в коридоре, ша­таясь от усталости. Студенты прижимаются к стене, пропуская их.

Один из санитаров стучит в дверь. Носилки они поставили на пол. Студенты с любопытством рассматривают старуху.

Студент. Что с ней?

Санитары пожимают плечами.

Старуха Я слепая.

Открывается дверь. Санитары подхватывают носилки и входят в комнату.

Студент (категорическим тоном). Повреждение зритель­ного нерва. Или поражение зрительных центров мозга.

Дверь закрывается. И в это мгновение в другом конце коридора появляется профессор Мейнерт. Ему около пятидесяти. Студенты умолкают. Воцаряется почтительная тишина. Выглядит Мейнерт очень моложаво. Прекрасное, но изможденное лицо. Окладистая рыжая борода. Стройная и гибкая фигура, хотя Мейнерт едва заметно прихрамывает. Он в цилиндре и черных перчатках, в сюртуке, носит высокий стоячий воротничок, манишку с галстуком, яркий жилет. Он слегка опирается на трость с круглым набалдашником.

Студенты застыли в вежливых позах. Те, кто был в шляпе, обнажили головы. Мейнерт, удивительно величественный, невероятно самоуве­ренный, небрежно приподнимает цилиндр и снова опускает его на голову. Перчаток он не снял.

Мейнерт. Господа… (Дверь открывается. Мы видим жен­скую палату неврологического отделения. Между койка­ми навытяжку стоят санитары и сиделки.) Прошу захо­дить!

Старшая сиделка устремляется навстречу. В знак приветствия он помахал ей двумя пальцами левой руки. Она будет следовать за Мейнертом на почтительном расстоянии. Мейнерт входит в палату, не сняв цилиндра. Длинная палата, печаль­ная и очень темная. Слабые лучи солнца проникают сквозь два открытых окна.

Группа студентов, большинство из них одеты бедно, держатся неловко, без всякого изящества, на цыпочках (словно кордебалет) шествует за этим элегантным, почти танцующим (несмотря на свою хромоту, а, быть может, благодаря ей) человеком, который больше похож на знаменитого танцора, нежели на профессора медицины.

Санитары и сиделки по-прежнему стоят между койками почти по стойке смирно. Мейнерт указывает тростью на больных женщин, которые молча смотрят на него, сидя на койках. Изредка он слегка постукивает кончиком трости по их железным спинкам. Перед первыми двумя больными он задерживается на несколько мгновений. Одна из них, молодая женщина, здоровается с ним. Мейнерт смотрит на нее, не отвечая на приветствие.

Больная. Здравствуйте, господин профессор.

Мейнерт. Как ты себя чувствуешь?

Больная. Все так же.

Он покачивает головой, потом продолжает обход. Третья больная – это женщина лет сорока Нижняя челюсть у нее перекошена в правую сторону. Она спит. Мейнерт стучит кончиком трости по спинке койки.

Мейнерт. Двойной мастоидит. Следствие хирургического вме­шательства. Во время трепанации был задет лицевой нерв. Вче­ра мы ее обследовали. Прописали массаж, но я намерен попро­бовать электротерапию.

Он продолжает обход. Больная, проснувшаяся от ударов трости по спинке кровати, провожает его глазами.

Мейнерт. Сегодня ничего особенно нового нет. Кроме боль­ной с односторонним параличом. (Сиделке.) Она поступила вчера? (Сиделка подобострастно кивает.) Хорошо. Мы ее осмотрим.

Обход продолжается Пройдя в глубь палаты, санитары наконец-то уложили слепую старуху на кровать и встали по обе стороны койки навытяжку, не шевелясь. Мейнерт останавливается и глядит на старуху.

Мейнерт. Новенькая?

Санитары встревоженно переглядываются.

Первый санитар. Она… из психиатрического отделения.

Мейнерт (властным, неприятным тоном). Ну и что? Что ей здесь нужно? (Санитары молчат.) Унесите ее. (Постуки­вает по кровати тростью.) Сколько раз я говорил: каждый больной должен быть там, где положено. У нас и так не хватает коек…

Первый санитар (жалостливо). Да ведь…

Мейнерт (испепеляя его взглядом). Ну что еще?

Первый санитар. Доктор Маннгейм не принимает ее.

Мейнерт. Почему?

Первый санитар. Он говорит, что она ист… есте…

Мейнерт (меняется в лице; он побледнел or ярости, гла­за его сверкают). Истеричка? Ей здесь не место.

Старуха (хнычет). Я слепая.

Мейнерт. Зрение проверяли?

Первый санитар. Да. У нее ничего не нашли.

Старуха (с тревогой). Я слепая.

Студенты перешептываются.

Мейнерт. Вы лжете, милочка моя. Притворяетесь. Зрение у вас такое же, как у всех нас, а вы вынуждаете меня зря терять время.

Старуха. Я слепая, нога у меня отнялась…

В оставшуюся открытой дверь входит Фрейд и спешит подойти поближе к Мейнерту. На лице у него пятно сажи, руки еще черные от копоти. В тот момент, когда он подходит к группе студентов, которые расступаются, чтобы дать ему место, Мейнерт оборачивается к старшей сиделке.

Мейнерт (спрашивает с непререкаемой властностью и подавляющим презрением). Какой идиот поместил ее в мое отделение?

Сиделка, боясь ответить, смотрит на Мейнерта, переводит взгляд на Фрейда, который наконец-то пробился к профессору. Вид у него мрачный, и он отлично расслышал последние слова Мейнерта.

Фрейд (отвечает не без иронии, но очень вежливо). Этот идиот я, профессор.

Мейнерт, смутившись, посмотрел на Фрейда, потом громко расхохо­тался.

Мейнерт (дружески). Я должен был сам догадаться. Из­вините, Фрейд, я сказал не то, что думал. (Постепенно его снова охватывает гнев, но внешне он пытается совладать с собой.) Я никогда не пойму, почему вас интересуют истерич­ки. (Резким тоном.) Вам же отлично известно, что все они притворяются.

Фрейд (держится вежливо, но упрямо, говорит с глубо­ким уважением). Я ничего не знаю, профессор. Мне еще ни­чего не известно.

Мейнерт (прекращая спор). Вы знаете об этом, потому что я вам это говорю. (Обращаясь к подавленным санита­рам.) Унесите ее.

Первый санитар. Куда?

Мейнерт. Меня это не касается. (Повернувшись к испу­ганным студентам, указывает на койку в конце палаты.) Пойдем взглянем на мою параличную.

Группа трогается с места. Мейнерт взял Фрейда под руку, чтобы сгладить то тяжелое впечатление, которое он произвел на него своей резкостью.

Мейнерт (вполголоса). Так, значит, завтра едете?

Фрейд. Да, профессор.

И тут раздаются пронзительные крики. Студенты оборачиваются, Мейнерт с Фрейдом тоже. Слепая старуха сцепилась с двумя сани­тарами. Она кричит, резко дергается, вырывает простыни и выпячи­вает живот. Ее ноги сводят судороги. Мейнерт внезапно принимает решение.

Мейнерт (властным, резким тоном). Господа, сегодня я прочту вам небольшую лекцию об истерии. (Он идет назад, за ним следом – Фрейд, сиделки и студенты. Обращаясь к санитарам.) Отпустите ее. Психиатры различают два вида психических заболеваний: психозы и неврозы. Психозы – наи­более серьезные болезни: они характеризуются глубокими нару­шениями, затрагивающими личность больных и их ощущение действительности; причину психозов надлежит искать в мозго­вых центрах. Неврозы же затрагивают только чувства, подобно неврастении или неврозу тревога, или поведение больных, по­добно неврозам навязчивости. Что касается истерии (по­казывает тростью на старуху, которая продолжает тря­стись) — превосходнейший пример, который вы наблюдаете, – то тщетно пытались причислять ее к одной или другой из этих категорий. На самом деле этой мнимой болезни не существует: невроз навязчивости заключается в том, что больной становится одержимым; при неврастении больной действительно встрево­жен. При истерии все фальшиво, все ложь. (Протянув трость, он слегка касается ног больной старухи.) Парализованная нога? И где же она? (Студенты смеются. Старуха продол­жает дергаться, каждый ее жест имеет свой смысл: страх, протест, жалость, мольба и т.д.) Эпилептический припадок? Припадок, похожий на эпилепсию? (Он смеется.) При эпилеп­сии трясутся все члены тела При эпилепсии отмечаются бы­стрые клонические судороги. (Имитирует рукой в перчатке клонические судороги.) Ну а где же здесь эти судороги? Где они? Вы видите плохую актрису, все движения которой притвор­ны. (Он, едва уловимо, передразнивает жесты старухи, студенты, улыбаясь, смотрят то на Мейнерта, то на боль­ную старуху. Жесты Мейнерта слегка убыстряются, слов­но он вот-вот утратит контроль над своими движениями. Он замечает это и вовремя останавливается. Санитарам.) Держите ее. Нет, поднимите только голову. (Студентам.) Дайте спичку. (Один студент роется в кармане и с почти лакейской поспешностью протягивает Мейнерту спичку. Тот кладет трость на соседнюю койку. Медленно стягивает перчатки. Студенту.) Зажигайте! (Студент чиркает спин­кой.) Что вы наблюдаете? (Мейнерт спрашивает тоном профессора, читающего лекцию.)

Глаза старухи. При вспышке спички зрачки у нее сужаются.

Голос студента за кадром. Зрачки, у нее сузились зрачки.

Мейнерт. Неужто вы полагаете, что у слепого под действием света могут сузиться зрачки?

Студенты (отвечают хором). Нет.

Мейнерт. Причина ясна. Хватит валять дурака, старая, мы никуда не пойдем.

Старуха постепенно успокаивается. Она больше не шевелится, но ее левая нога, снова оцепеневшая, опять застыла в паралитической контрактуре.

Мейнерт (торжествующе). Ну что, Фрейд, теперь вы убе­дились, что она симулянтка?

Фрейд в нерешительности. Все взгляды устремлены на него. Он разрывается между яростью и робостью.

Фрейд(наконец-то спрашивает голосом, по-прежнему уважительным, но в котором едва уловим гнев). Профессор, может быть, разрешите мне попробовать? (Мейнерт смо­трит на него с притворным изумлением. Фрейд держит себя вежливо, но легко угадать, что он упрям.) Вчера я сам осмотрел больную в психиатрическом отделении. (Фрейд под­ходит к студенту, у которого в галстуке золотая булавка. С улыбкой отстегивает ее.) Извините!

Фрейд подходит к маленькому столику, расположенному между двумя рядами коек. На столике – горящая спиртовка, на ней кипит ванночка для стерилизации инструментов. Он снимает ванночку и подогревает кончик булавки в пламени, чтобы стерилизовать ее. Мейнерт и студенты с любопытством смотрят на Фрейда. Мейнерт хмурит брови. С нагретой булавкой Фрейд подходит к больной.

Фрейд (говорит еле слышным, вкрадчивым голосом). Фрау! Фрау! Вы останетесь здесь. Я уверен, что профессор Мей­нерт разрешит вам остаться. (Больная несколько расслабля­ется. Глаза у нее широко раскрыты, но по-прежнему не­подвижны.) Наблюдайте за ее лицом.

Фрейд берет за ступню «парализованную» ногу и приподнимает ее. В это мгновение больная приподнимается всем телом. Лицо у нее ничего не выражает.

Мейнерт. Вот вам лишнее доказательство: при настоящем параличе нам не удастся приподнять тело больного, подняв парализованный орган.

Фрейд. Разумеется, профессор. (Фрейд втыкает в икру больной булавку студента. Сначала очень легко, потом глубже, кончая тем, что полностью вгоняет булавку в икру и отпускает ее. Лицо больной остается совершенно спокойным. Тело ее неподвижно.) Никакой реакции. (Он вытаскивает булавку, опускает ногу больной на кровать, подходит к столику и протирает тряпочкой булавку.) Она ничего не чувствует. Анестезия конечности, которую она считает парализованной.

Он снова стерилизует булавку, ставит ванночку на огонь и отдает булавку студенту. Тот недоуменно разглядывает ее и, вместо того чтобы заколоть ею галстук, жестом отвращения прикалывает к лацкану сюртука.

Все смотрят на Мейнерта, которому удалось сдержаться и даже улыбнуться.

Мейнерт (словно хороший актер). Браво, Фрейд! (Сту­дентам.) Этот опыт доказывает, что у больной наблюдается легкая гемианестезия, весьма вероятно являющаяся следствием нарушений коронарного кровообращения. (Берет перчатку и трость с кровати, куда он их положил.) Вот в чем истина. Скромная истина, господа. Эта старуха не парализована, не сле­па. Ее истинная болезнь ложь, как я вам только что это показал. (Сиделке.) Пусть остается здесь, я осмотрю ее. (Санитары с облегчением улыбаются.) Пойдемте осмотрим параличную.

Он уходит. Фрейд направляется вслед за ним. Мейнерт дружески его останавливает.

Мейнерт. Ступайте домой, Фрейд, вы завтра уезжаете, вам, должно быть, надо сделать еще тысячи дел. (Любезным то­ном.) И к тому же, господин приват-доцент, мне вас больше нечему учить.

Фрейд (он внезапно растрогался, но сдерживается). Я хотел бы поблагодарить вас.

Мейнерт. Через полчаса я буду в лаборатории. Зайдите, если успеете, я хочу вам кое-что предложить.

Фрейд кланяется и уходит.

(3)

Лаборатория «Анатомии нервной системы» в той же больнице.

Светлый и чистый зал. Студенты и врачи в халатах толпятся вокруг столов, на каждом из которых, кроме различных предметов – инструментов, стеклышек, пробирок и т.д., – стоит микроскоп. Фрейд, склонившись над микроскопом, рассматривает препараты; в зал входит консьерж больницы.

Консьерж. Там ваша невеста, она говорит, что вы назначили ей встречу.

Фрейд. Где она?

Консьерж (показывает на окно). Во дворе.

Фрейд подходит к окну. (Лаборатория находится на третьем этаже.) Он видит во дворе, внизу, стоящую спиной к нему девушку с зонтиком и в большой соломенной шляпе.

Фрейд. Попросите ее немного подождать. У меня разговор с профессором Мейнертом.

Входит Мейнерт. Все головы поворачиваются в его сторону. Он широким жестом снимает шляпу.

Мейнерт. Здравствуйте, господа. (Ищет глазами Фрейда. Тот подходит к нему. Мейнерт берет его под руку и увле­кает за собой.) Нам будет удобнее говорить в моем кабинете.

В глубине лаборатории дверь с табличкой: «Кабинет профессора Мейнерта». Мейнерт вынимает из кармана ключ, открывает дверь и пропускает вперед Фрейда.

Фрейд входит в уютную и хорошо освещенную комнату. Большой, заваленный книгами стол, застекленный книжный шкаф, кресла. С легким удивлением он замечает на подносе графин шнапса и малень­кую рюмку. Поднос стоит на письменном столе на самом виду.

Фрейд. Профессор, я хотел бы поблагодарить вас…

Фрейд говорит дружески. Мейнерт восседает величественный и не­проницаемый.

Мейнерт (поднимает руку, словно хочет остановить Фрейда). Не благодарите меня, я за вас не голосовал. (Фрейд порывается что-то сказать. Величественный жест Мейнер­та. В это мгновение он еще владеет собой, выражение его лица и жесты совпадают.) Вашу стипендию вы получили благодаря Брюкке. Однако я считаю вас своим учеником, луч­шим из помощников, и глубоко убежден, что вы заслуживаете этой награды. Я голосовал против потому, что вы совершаете безумие. (Его рука, едва он произнес слово«безумие», ощупью тянется к графину. Он, вовремя спохватившись, начинает почесывать бороду жестом Моисея в скульптуре Микеланджело.) В Берлине есть выдающиеся физиологи. В Лондоне тоже. (Фрейд насторожился, но держит себя предельно вежливо. Лицо его потемнело, он смотрит с недо­верием.) И куда же едете вы? В Париж! Слушать лекции шарлатана. (Мейнерт взял в руку рюмку. Поигрывает ею. Фрейд хочет что-то сказать. Мейнерт перестает чесать бороду, властным жестом протягивает руку в сторону Фрей­да, словно приказывая ему молчать.) Да, шарлатана! Фрейд! Что такое корондаль?

Фрейд. Маленькое ответвление сонной артерии.

Мейнерт. Отлично. Так вот, Шарко этого не знает!

Он берет со стола брошюру и швыряет ее Фрейду.

Мейнерт. Прочтите это. И вы сами убедитесь, что он этого не знает. (Рука Мейнерта снова начинает рыться в рыжей бороде.) Вот он каков, ваш будущий мэтр! (У Мейнерта появляется новый тик: рука время от времени отрывается от бороды, и Мейнерт левым указательным пальцем по­стукивает по левому крылу носа.) Это шарлатан, который гипнозом лечит неврозы.

Фрейд (очень вежливо). Не все неврозы, профессор, а толь­ко истерию.

Он замолчал, потрясенный неожиданным эффектом своих слов. При слове «истерия» левая рука профессора внезапно перестала постуки­вать по носу.

Мейнерт. Одним мошенничеством больше.

Рука подхватывает графин легко, но так, будто сам Мейнерт не контролирует ее движений, и решительно наливает рюмку шнапса. Он ставит графин на поднос и поднимает рюмку, продолжая гово­рить. Но все это почти не отражается на величественном лице Мейнерта (он даже не взглянул на свою руку, пока она наливала алкоголь, хотя бы для того, чтобы проконтролировать эту операцию), так что кажется, что эта рука живет совершенно отдельно от тела профессора.

Мейнерт (тоном, не допускающим возражений). Болез­ни, о которой вы говорите, не существует. Студенты Шарко подбирают на панели уличных девок и посылают их в Caльпeтриер, чтобы они разыгрывали перед Шарко свои «великие при­ступы». Он – посмешище всего медицинского корпуса. (Мей­нерт залпом выпивает рюмку шнапса.) Гипнотизм! Это трюк из кафешантана (Ставит рюмку на стол. Постукивает указательным пальцем левой руки по носу.) Я считаю, что ваша прошлогодняя работа по анатомии мозжечка продвигает вперед науку. А теперь вот, гипнотизм! Какое падение. Вы больше не верите в физиологию. (Фрейд лишь кивает головой, показывая, что он по-прежнему верит в нее.) А это? Неу­жели вы больше не верите в это? (Мейнерт показывает на заднюю стену, где висит напечатанное крупными буквами изречение: «Живой организм, есть часть физического мира, он состоит из систем атомов, которыми управляют силы притяжения и сталкивания, согласно закону сохранения энергии. Гельмгольц». (Говорит очень искренне.) Вот мое кредо.

Фрейд(отвечает отрывисто, вежливо, но сухо). Я верю в науку.

Мейнерт(указывая на изречение). Наука только в этом.

Мейнерт наливает себе рюмку шнапса. Тут же выливает его обратно в графин и опирается ладонями на подлокотники кресла. Снова кивком показывает на изречение.

Фрейд. Наука – это опыт и разум.

Мейнерт (снова, не смущаясь, наливает рюмку шнапса! и выпивает). Шарко, быть может, представляет собой опыт, но уж никак не разум. (Снова наливает себе шнапса.) Если вас интересуют психические болезни, отправляйтесь в Берлин изучать психиатрию.

Фрейд. Психиатрия пока находится в младенческом состоянии. Может быть, однажды мы будем излечивать безумие, воздей­ствуя прямо на мозговые клетки. Но мы далеки от этого: в нас существуют силы, которые сегодня нельзя сводить к физиче­ским силам. (Показывает на изречение.) Меня душит этот ошейник. Я хотел бы познать себя.

Мейнерт. Зачем вам это? (Пауза.) Вы врач и не должны терять время. К чему мне познавать себя? Я изучаю нервную систему, а не свои настроения. (Левая рука у него часто и быстро дрожит.) Впрочем, я себя знаю: я прозрачен, как вода горного источника.

Фрейд смотрит на Мейнерта с какой-то исполненной отчаяния яростью.

Фрейд (говорит вежливо, без малейшей иронии). Вам сильно повезло, профессор.

Мейнерт. Если вы не понимаете самого себя, неужто вы по­лагаете, будто истерики откроют вам, кто вы такой?

Фрейд. Почему бы нет?

Мейнерт. Какая связь существует между приват-доцентом медицинского факультета и тем старым человеческим отбросом, что мы наблюдали утром?

Фрейд. Я не знаю.

Мейнерт (он оперся ладонями о стол и вновь обрел всю свою властность). Хватит об этом. Послушайте, что я вам предлагаю. Я нуждаюсь в отдыхе. Если вы откажетесь от этой стипендии, я назначу вас своим преемником. Начиная с завтраш­него дня вы будете вместо меня читать курс анатомии мозга (Фрейд, кажется, глубоко взволнован этим предложени­ем.) Подумайте хорошенько. Через десять лет вы станете гос­подином профессором Фрейдом и будете восседать в этом каби­нете.

Фрейд (с искренним порывом признательности). Благо­дарю, благодарю вас.

Мейнерт (ледяным тоном). Ну так что же?

Фрейд (искренне). Я… я недостоин…

Мейнерт (словно отметая жестом возражение Фрейда, тем же тоном). Ну так что же?

Фрейд (страстно). Мне необходимо туда поехать.

Мейнерт (встает, очень сухим тоном). Превосходно. Если вы передумаете, дайте мне знать. А если предпочитаете ехать, то до скорой встречи.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20