— Могло быть и похуже, — выразил свое мнение Хенли.

— Хуже не может быть, — сказал Лукас.

— А ты когда-нибудь слышал группу «Нью Эйдж»?

— Ты победил, — сдался Лукас. — Бывает и похуже.

— Эй, мужики, черт побери, опять она.

— Что?

Лукас встал с матраса и подошел к окну.

— Мы подумали, может быть, ей невдомек, что шторы закрыты неплотно, — сказал полицейский.

Его напарник направил свой бинокль на дом Макгаун и проговорил:

— Ну же, крошка.

Лукас слегка оттолкнул первого полицейского от подзорной трубы и посмотрел сам. Труба была направлена в промежуток между неплотно прикрытыми шторами в окне второго этажа. Сперва ничего не было видно, потом появилась Энни, она прошла через полоску света, который, как догадался Лукас, шел из ванной. Она расчесывала волосы, ее руки были закинуты за голову. На ней были только белые трусики. И больше ничего.

— Ты только посмотри! — прошептал полицейский с биноклем.

— Дай-ка мне, — засуетился Хенли, пытаясь оттеснить их.

— Черт побери, вот это стопроцентная панамериканская телерепортерша! — почти благоговейно произнес полицейский и передал бинокль Хенли.

— Как вы думаете, она знает, что мы ее видим?

«Она знает», — подумал Дэвенпорт, наблюдая за лицом Энни Макгаун, на котором выступил румянец. Она была возбуждена.

— Очевидно, нет, — вслух проговорил он.

Пять дней наблюдений не дали никаких результатов. Подозрительные машины у ее дома не останавливались, на улице к ней никто не подходил. Ничего, кроме опавших листьев и ветра, который гремел черепицей на крыше дома архитектора. Штора в ее доме до конца не закрывалась.

— Гнедой Конь?

Была середина дня. Лукас звонил из дома.

— Да, Энни. У меня пока нет для тебя свежих новостей, но я здесь кое-где побывал и увидел нечто такое, что могло бы тебя заинтересовать. В одном женском бизнес-клубе специалист из университета будет читать лекцию на тему — сейчас я прочитаю ее название — «Взаимосвязь между социально-сексуальной неадекватностью и антисоциальным поведением, с комментариями по поводу маньяка-убийцы, терроризирующего два города». Звучит увлекательно. Может быть, ты захочешь взять интервью у лектора перед его выступлением.

— Кажется, это вполне уместно. Как его фамилия?

— Лукас?

Звонила Дженнифер, она немного запыхалась.

— Дженнифер, я уже собирался тебе звонить. Как ты себя чувствуешь?

— Меня немного мутит.

— Ты была у врача?

— Господи, Лукас, со мной все в порядке. Это всего лишь тошнота по утрам. Надеюсь, она не усилится. Меня чуть не вырвало после завтрака.

— Что ж, это вполне вероятно, если учесть, какие завтраки ты съедаешь. Пора кончать с яичницей с колбасой, которую ты вдобавок еще заедаешь бутербродами с маслом. Такая пища тебя доконает, даже если тебя не будет от нее тошнить. У тебя холестерин, наверное, уже поднялся до шестисот восьми. Свари себе овсяную кашу. Принимай витамины. Я никак не могу понять, почему ты еще не весишь сто килограммов. Бога ради, сделай...

— Да, да, да. Послушай, я ведь не ради кулинарных рецептов тебе звоню. Это официальный звонок. Последнее время ходят странные слухи, что против Бешеного что-то готовится. Говорят, что полиции известно, кто он такой, и вы ведете за ним наблюдение.

— Ничего подобного, — коротко ответил Дэвенпорт. — Я не могу сейчас что-либо доказывать, но это неправда.

— Не стану требовать от тебя честного слова, потому что это относится к личным вопросам, а сейчас я звоню официально.

— Ладно, послушай, учитывая то, что ты носишь моего ребенка, я не хочу, чтобы ты суетилась и переутомлялась, поняла? Поэтому чисто из личных побуждений я тебе говорю, честное слово бойскаута, мы не имеем ни малейшего представления, кто он такой.

— Но ведь вы же что-то делаете?

— Это официальный вопрос. Я могу снова соврать.

Дженнифер рассмеялась.

— Я вижу тебя насквозь, — сказала она. — Спорим, я за неделю разузнаю, что там у вас происходит.

— Удачи тебе, толстуха.

Лукас и Андерсон беседовали в комнатке Лукаса, когда туда втиснулся Даниэль. Он никогда раньше не видел кабинета Лукаса.

— А у тебя здесь неплохо, — улыбнулся он, — почти так же просторно, как у меня в кладовке.

— Здесь есть фальшивая стена, а за ней сразу начинается кабинет размером с директорский, но я в нем сижу, только когда я один, — проговорил Лукас. — Не стоит вызывать чувство зависти у рядовых сотрудников.

— Мы обсуждаем сложившуюся ситуацию, — сказал Андерсон, поглядывая на шефа снизу вверх. — Прошло уже десять дней с последнего нападения Бешеного. Если наши психоаналитики не ошибаются, то он должен уже готовить новое убийство. Вероятно, на следующей неделе.

— Надо что-то делать, — произнес Даниэль. Лукас подумал, что он похудел. Волосы его были в беспорядке, как будто, выходя из дому, он забыл причесаться. Это дело с Бешеным совсем доконало его. — Что там у Макгаун?

— Ничего.

— Лукас. Говори ты.

— У меня ничего особенного. Хорошо бы немного охладить пыл прессы. Думаю, нам стоит обнародовать кое-какую информацию. Что-нибудь такое, что усложнит ему подход к жертве.

Даниэль помолчал, потом спросил:

— Например?

— Надо выпустить листовку с указанием примет, по которым он выбирает среди женщин жертву: темные волосы, темные глаза, молодая или средних лет, привлекательная. Затем указать то, что мы знаем о нем. Ну, что у него светлая кожа, темные волосы, немного полноватый, возможно, недавно переехал сюда с юго-запада. По крайней мере один раз он был одет как фермер, но мы считаем, что он служащий. Обратитесь к женщинам, которые подходят под это описание и которые заметили поползновения со стороны мужчин, тоже соответствующих описанному типу, и попросите их позвонить в полицию.

— Господи, да ты представляешь, сколько будет звонков? — воскликнул Андерсон.

— Этого нельзя избежать, — сказал Дэвенпорт. — У нас больше ничего нет, и если он через неделю еще кого-нибудь убьет... Наше положение будет выглядеть лучше, если пресса станет считать, что мы предпринимаем какие-то шаги.

Даниэль сжал губы, невидящим взглядом он смотрел на плакат на стене. В конце концов он кивнул головой.

— Да. Давайте так и сделаем. По крайней мере, мы хоть что-то предпримем.

— И еще можно было бы объявить особое положение на следующую неделю, — предложил Лукас. — Послать дополнительные наряды для патрулирования. И пусть пресса узнает об этом, но попросите их пока не публиковать эту информацию. Они пойдут вам навстречу, и в то же время у них будет ощущение причастности.

— Неплохо, — согласился Даниэль с ледяной улыбкой. — Потом мы могли бы пойти на телевидение и обсудить вопрос журналистской этики, должны ли они оказывать содействие полиции.

— Ты все правильно понял, — сказал Лукас. — Им это понравится.

Дэвенпорт позвонил ей из телефона-автомата.

— Гнедой Конь?

— Слушай, Энни, Даниэль приказал Андерсону, ну, ты знаешь его, из отдела убийств и ограблений, так вот он приказал ему составить список примет потенциальных жертв и самого Бешеного и обнародовать его в прессе и на телевидении. Очевидно, это произойдет сегодня днем. Некоторые пункты уже известны, но кое-что держалось в секрете.

— Если бы я смогла получить эти сведения через десять минут, они прошли бы в эфир в дневных новостях.

— Я не могу рассказать тебе все, но в полиции считают, что он переехал сюда недавно. Мы думаем, что он живет здесь не более нескольких лет и что он приехал сюда с юго-запада.

— Ты имеешь в виду из Уортингтона или Маршалла, оттуда?

— Нет, нет, не с юго-запада Миннесоты, а с юго-запада Соединенных Штатов. Вероятно, из Техаса. Может быть, из Нью-Мексико. Примерно оттуда. Даниэль еще официально подтвердит, что его видели одетым фермером, так, как ты и сообщала. Но теперь мы считаем, что это маскировка. На самом деле он служащий.

— Отлично! Это просто замечательно, Гнедой Конь. Что еще?

— В списке будет еще кое-что, но это самое интересное. И послушай, прежде чем выпускать эту информацию в эфир, позвони Андерсону и расспроси его. Он тебе все расскажет. Он сейчас у себя в кабинете. — Лукас дал ей номер прямого телефона Андерсона. — Ну, счастливо. Надеюсь увидеть тебя через пятнадцать минут на экране.

Середина дня. Лукас расслабился после обеда и лениво поднял трубку.

— Лукас?

— Как ты себя чувствуешь, Дженнифер?

— Что происходит с Макгаун?

— Дженнифер, черт побери...

— Нет, нет, нет. Я не спрашиваю, спал ты с ней или нет. Ты уже дал мне честное слово на этот счет. Теперь я хочу знать, какая связь между Макгаун и полицейским наблюдением? Почему за ней следит полиция?

Лукас замялся, поняв, что допустил ошибку.

— Ага! Так вы действительно ведете за ней наблюдение, — воскликнула Дженнифер.

— Дженнифер, помнишь, я попросил тебя поговорить с начальником полиции, прежде чем что-либо предпринимать в отношении Карлы Руиц? Так вот, я прошу тебя сделать то же самое и сейчас.

Вечер. Солнце уже садилось заметно раньше. Лето прошло. Лукас ждал за дверью кабинета Даниэля. Он простоял минут пятнадцать, прежде чем появился шеф.

— Зайди, — сказал Даниэль. Он снял пальто и швырнул его на диван. — Я прямо тебя спрашиваю. Это ты передал Дженнифер Кери информацию, что мы ведем наблюдение?

— Не я, клянусь. У нее свои источники. Она позвонила мне, а я направил ее к тебе.

Даниэль ткнул пальцем ему в грудь.

— Если я узнаю, что все было иначе, я тебя вышвырну.

— Это не я. А что случилось после того, как она позвонила?

— Я связался с управляющим телестанцией, пригласил его и Кери приехать и напомнил им закон об охране общественного спокойствия и порядка. Кери начала рассуждать об этике, а управляющий сказал, чтобы она заткнулась. Он заявил, что не допустит, чтобы на его телестанцию возложили вину за то, что ведущую тележурналистку с другой станции убьет Бешеный.

— Вот как?

— Они хотят получить такой же доступ, как и восьмой канал. В выходные дни, когда ничего подозрительного не будет происходить, они собираются пронести туда камеру и снять Макгаун, как она гладит рубашки или еще что-нибудь делает. Мы также на несколько минут допустим их на пост, откуда ведется наблюдение. Всего один раз.

— А они придержат пленку до того времени, как мы поймаем его?

— Мы договорились.

— Неплохой договор, — одобрительно заметил Лукас. — И что сказала об этом Дженнифер?

— Она была явно расстроена. Ничего, переживет. Она возьмет интервью у Макгаун. Кто-то уже об этом заикнулся, — сказал Даниэль. — Честно говоря, мне кажется, что она ей немного завидует. Думаю, она хотела бы оказаться на ее месте.

— Помнишь тот ужасный стих, который ты сочинил для меня, когда мы только познакомились? О том, что у меня будет ребенок?

— Он был не таким уж и ужасным, — заметил Лукас, опираясь на локоть. — Просто он довольно замысловатый.

— Замысловатый? Он напомнил мне плохую песню в стиле рок-н-ролл 1959 года, написанную подростком.

— Послушай, я знаю, что тебе не особенно нравится мой...

— Нет, нет, нет. Мне он очень понравился. Я его сохранила. Он у меня приклеен к столику для пишущей машинки, и примерно раз в неделю я его перечитываю. Вот и сегодня я его снова прочитала. И подумала: «А ведь у меня действительно будет от него ребенок».

Лукас прижал ухо к голому животу Дженнифер.

— Как ты думаешь, я уже могу что-нибудь услышать?

— А ты внимательно слушаешь?

— Да.

Он прижал ухо плотнее.

— Ну, если ты очень-очень внимательно слушаешь...

— То?

— То ты, наверное, слышишь, как булькает пиво, которое я выпила перед тем, как лечь в постель.

Лукас приехал на озеро как раз в тот момент, когда садилось солнце и наступал субботний вечер. Карла уехала куда-то на велосипеде, но через полчаса она вернулась, привезя с собой продукты и бутылку красного вина. Дэвенпорт провел здесь субботнюю ночь, все воскресенье и часть воскресной ночи. В два часа он поцеловал Карлу в губы и уехал обратно в город, в постель у себя дома он улегся уже в шестом часу утра. На совещание он опять опоздал.

— Как обстоят дела с тем списком людей, который был составлен со слов миссис Райс? — спросил Дэвенпорт. Было утро понедельника, все сидели в кабинете у шефа. После бурных выходных лица присутствовавших детективов расплывались у Лукаса перед глазами. — Ну помните, когда мы наводили справки насчет пистолета Бешеного и пытались узнать, кто его купил у ее мужа?

— Да, мы проверили всех, кого она смогла вспомнить, — сказал Слоун, который разговаривал с миссис Райс.

— Ничего?

— В общем-то мы допрашивали не всех. Мы о каждом навели справки. И если кто-то не подходил под наши ориентиры, то мы его не вызывали. Ну например, женщины, старики, мальчишки — мы их не трогали. Но допросили всех, кто хоть сколько-нибудь подпадал под подозрение. Все это не дало ничего. Мы уже собрались заняться остальными, но тут все затормозилось, потому что появился Джимми Смайз, его кандидатура выглядела очень соблазнительно. Всех бросили туда.

— Надо вернуться к этому и опросить абсолютно всех, — проговорил Дэвенпорт, повернувшись к Даниэлю. — Мы все знаем, что пистолет — это наш шанс. Может быть, кто-то купил его, а потом перепродал. Я считаю, что мы должны проверить и женщин, и мальчишек, и стариков — всех до одного.

— Займись этим, — приказал Даниэль Андерсону. — Я полагал, что все было сделано.

— Да...

— Выполняй, и хватит разговоров!

Лукас сидел на полу в мансарде.

— Уже среда. Не думал я, что мы проторчим здесь до среды, — сказал дежуривший в это время полицейский. — Он что-то задерживается.

— А у вас тут холодно, — заметил Лукас. — Просто ветер гуляет.

— Да. Мы оставляем дверь открытой, но здесь нет никаких батарей. Мы подумываем о том, чтобы принести обогреватель.

— Неплохая идея.

— Загвоздка в том, что начальство не желает платить за это деньги. А мы не хотим, чтобы с нас за это удержали из зарплаты.

— Я поговорю с Даниэлем.

— Подъезжает машина, — произнес второй полицейский наблюдатель.

Машина медленно проехала по улице, притормозила прямо под ними, затем проехала дальше и свернула за угол.

— Номер заметили?

— Этим занимается наш человек, который сидит в машине в конце улицы. У него есть прибор ночного видения.

Рация, стоявшая у матраса, вдруг затрещала.

— Ну что, засекли его? — спросил полицейский.

— Да. Это сосед.

— Он притормозил у ее дома.

— Ему шестьдесят шесть лет, все равно возьму его на заметку, — ответил голос по рации.

— Как у вас дела?

— Холодно.

Они снова стали ждать.

— Представление начинается, — минут через двадцать произнес дежурный.

Лукас посмотрел в бинокль. На Макгаун был воздушный розовый пеньюар и крошечные трусики. Она ходила взад и вперед перед неплотно прикрытыми шторами, дразня их с большим искусством, чем любая профессиональная исполнительница стриптиза.

— Она наверняка знает, — проговорил полицейский.

— Не думаю, — сказал Лукас. — Я считаю, что она просто настолько привыкла к тому, что у нее неплотно прикрыты шторы, что даже не замечает...

— Ерунда. Посмотри, как она потягивается. Прямо-таки демонстрирует себя. Но показывает не все. Она ходит по квартире без лифчика, но ни разу нельзя было застать ее без трусиков, даже когда она выходила после душа. Она просто дразнит нас. Говорю тебе, она знает...

Они продолжали спорить, а в это время Бешеный убил калеку.