ОПЕРАЦИЯ «ЦЕППЕЛИН»: ЦЕЛИ И СРЕДСТВА

Одно из центральных мест в системе мер, детально разработанных Шелленбергом и Скорцени на новом этапе германо-советской войны, занимала операция «Цеппелин». Шелленбергу и Скорцени принадлежала не только сама идея операции. По приказу Гейдриха они непосредственно руководили ее подготовкой и проведением. Как выяснилось потом из документов, для координации действий в операции в феврале 1942 года в главном имперском управлении безопасности был образован специальный орган (под тем же кодовым наименованием, что и сама операция).

Какие же обязанности возлагались на этот новый разведывательный орган? Как сказано в приказе рейхсфюрера СС Гиммлера от 15 февраля 1942 года, руководство страны предписывало «Цеппелину» программу масштабных военно-политических действий. Как будто речь шла не о разведывательной службе, а о государстве в государстве. Во-первых, от «Цеппелина» требовали произвести… «расшифровку» морально-политического единства СССР; во-вторых, ослабить экономические возможности Советского Союза путем диверсий, саботажа, террора и других средств.

Важно отметить, что содержание приказа рейхсфюрера СС было косвенным признанием того факта, что для нацистской разведки (и. более того, для гитлеровского руководства) политико-моральное единство советского народа оставалось сложным шифром. Непонимание природы советского общества, источников его силы явилось, как мы покажем дальше, одним из главных просчетов гитлеровского руководства. Но «Цеппелин» был задействован, и к тому времени, которое мы разбираем, усилия его участников были направлены на выяснение: в чем источник сил советского народа, как добиться подрыва его единства, какими мерами достичь дестабилизации экономики? «Цеппелин» тесно взаимодействовал с абвером, главным штабом командования немецкой армии и имперским министерством по делам оккупированных восточных областей. Подрывные акции осуществляли четыре зондеркоманды. укомплектованные опытными разведчиками. К их формированию были привлечены разведывательно-диверсионные школы «Цеппелина», размещавшиеся в то время в местечке Яблонна (под Варшавой), в Евпатории и Осипенко, в местечке Освитц (близ Бреславля), а также под Псковом, недалеко от деревни Печки. Начиная с 1942 года сеть разведывательно-диверсионных школ как на территории Германии, так и особенно в оккупированных странах расширяется непрестанно. Заметно шлифуется система подготовки агентов, предназначенных к засылке в глубокий советский тыл. Наиболее перспективные из них после завершения курса в школе проходили своеобразную специализацию в лагерях «Цеппелина».

Отделения и вербовочные пункты «Цеппелина» возникли во многих лагерях для советских военнопленных, которые со временем становились основной базой пристального изучения контингента, способного, по мнению нацистского командования, послужить мощным источником агентурных резервов.

Начало реализации плана «Цеппелин» совпало с развертыванием гигантской битвы на Волге. Обе стороны, еще, может быть, не осознавая в полной мере, во что выльется Сталинградское сражение, не могли не понимать, что, во всяком случае, оно становится одной из вех противостояния Германии и Советского Союза. Разведывательное обеспечение сражения такого масштаба не могло оставаться на прежнем уровне. Перед абвером поставили задачу двоякого рода. Во-первых, наладить регулярное снабжение высшего политического и военного руководства страны информацией, которая позволила бы разгадать замыслы советского командования, в частности хотя бы пунктирно обозначить, где и какими силами будут нанесены очередные удары по немецким позициям. В отличие от намерения ограниченных рамок уже упоминавшегося предвоенного инструктажа Йодля теперь ставилась задача разведывательного изучения перемен в инфраструктуре на гораздо большую глубину, заговорили о необходимости добывать данные обо всем, что касалось мобилизации и стратегического развертывания резервов Вооруженных Сил СССР, их морального состояния, уровня дисциплины и выучки. Требовали не только оценить состояние обороны и концентрацию технических средств на направлении главного удара, но и выяснить возможности советской экономики справляться с неотложными нуждами войск в условиях, когда продолжается массовое перемещение промышленных предприятий и научно-исследовательских институтов в восточные районы страны. Во-вторых, во взаимодействии с СД абверу предстояло развернуть активную диверсионную деятельность в промышленности и на транспорте с целью разрушения коммуникаций, транспортных узлов, вывода из строя шахт, электростанций, оборонных заводов, хранилищ горюче-смазочных материалов, продовольственных складов.

Все это означало, что абвер переходил к еще более наступательным формам борьбы. Основным орудием в ней должна была стать агентура, соответственно подготовленная, экипированная и проинструктированная, всепроникающая, располагающая эффективными и надежными каналами связи. Дело складывалось так, что, в частности, Канарис, которому «виделось нечто куда более масштабное», требовал отходить от принципов агентурной работы, традиционно сложившихся в германской разведке. Вспомним, что полковник Николаи, согласно исповедуемому им принципу, предпочитал иметь дело с одиночными агентами, обладавшими высокими профессиональными качествами, которые делали их способными проникать в высшие круги и жизненно важные центры стран, являвшихся объектами разведки. На подготовку таких лазутчиков, на их внедрение и обеспечение не жалели ни сил, ни средств. И, как правило, такие затраты оправдывались. Что касается преемников и учеников Николаи, то, втянувшись в крупномасштабную тайную войну с противником, совсем непохожим на тех, с которыми приходилось встречаться до того в Европе, и в этой новой для них обстановке они искали выход в насаждении массовой, всеохватывающей агентурной сети, оказались сторонниками и фактическими создателями системы «тотального шпионажа». Массовая вербовка агентуры, небывалые размеры ее заброски рассматривались в тот период доказательством способности руководителей гитлеровской разведки анализировать, познавать изменяющиеся условия и приспосабливаться к ним.

Вот что рассказывали о поездке Канариса на Восточный фронт в июне 1943 года. В Риге, в резиденции, где он остановился, были собраны руководители абверштелле и полевых разведывательных органов, начальники разведывательно-диверсионных школ. Каждый докладывал о своей работе. Подводя итоги, Канарис положительно оценил деятельность отдела абвер III — на него произвело впечатление сообщение начальника абверкоманды-104 майора Гезенрегена о массовых арестах и расстрелах русских, не принимающих «новый порядок». Канарис так и сказал: «Служба нашей контрразведки помогает фюреру укреплять новый порядок». Что касается первого и второго отделов абвера в группе армий «Норд»[208], то их действия он оценил как неудовлетворительные. «Наш отдел агентурной разведки и диверсионная служба, — сказал он, — утратили наступательный дух, на чем я настаивал всегда. Мы не имеем агентуры в советских штабах, а она должна быть там. Я решительно требую массовой засылки агентуры. Мною создано вам столько школ, сколько нужно… »[209] Это заявление, несмотря на хвастливый тон, соответствовало истине: пополнение агентуры шло в то время из 60 школ и учебных центров, развернутых в самой Германии, в побежденных странах Европы и на временно оккупированной территории СССР.

Широкие масштабы, которые в абвере приобрели вербовка, обучение и засылка агентуры в тыл Красной Армии, привели к тому, что управлять всей этой махиной из одного центра становилось все труднее. Так родилась идея иметь представительства центрального аппарата абвера ближе к театру военных действий, то есть на оккупированной советской территории. Такие представительства в срочном порядке были созданы в Таллинне, Каунасе. Риге, Вильнюсе и Минске.

Сохранились документы, дающие наглядное представление не только о том, какие конкретные задачи решались в ходе операции «Цеппелин», но и как строилось взаимодействие разведки с командованием вермахта.

Особое место занимают среди этих свидетельств так называемые «рабочие записи» штандартенфюрера Отто Скорцени. «Любимец фюрера», как величали Скорцени в ближайшем окружении Гитлера, не профессиональный историк или мемуарист и даже не обычный очевидец событий тех лет. Это один из самых видных организаторов и самых дерзких участников тайной войны против СССР. Более того, время показало, что Скорцени во многих событиях второй мировой войны играл ключевую роль. Протеже Бормана, близкий друг Кальтенбруннера еще с того времени, когда они жили в Вене, тогда они оба считали себя «палладинами» фюрера, готовыми принять за него смерть. Не случайно вместе с Кальтенбруннером и Мюллером Скорцени участвовал в допросах и истязаниях генералов, подозреваемых в причастности к антигитлеровскому заговору 20 июля 1944 года. Из послужного списка Скорцени можно узнать, что в СД в разные годы он являлся начальником разведывательной школы, руководил диверсионным отделом в РСХА, выполнял личные и самые щекотливые поручения Гейдриха. (Одним из таких поручений, наделавших немало шума, был подбор среди узников концлагерей граверов и художников, которые наладили изготовление фальшивых английских банкнот.) Но наиболее дерзкой и получившей поистине мировой резонанс была осуществленная при активном участии Скорцени операция по освобождению из плена Муссолини (выбор его на роль главного исполнителя операции был сделан самим Гитлером). В критический для Москвы период — в первой половине октября 1941 года Скорцени находился в двух десятках километров от столицы. Ему было поручено возглавить «технический отдел», предназначенный для захвата зданий ЦК и МК партии, НКВД, Центрального телеграфа в момент вторжения в Москву гитлеровских войск.

Что же мы находим в архивных документах, вышедших в свое время из-под пера Скорцени?

«В первую очередь, — говорится в одной из записей, — следует нанести удары по русским коммуникациям, то есть железнодорожным линиям, мостам и шоссейным дорогам… Поскольку аналогичные операции планировались и отделом иностранных армий востока генерального штаба сухопутных войск, были проведены совместные совещания. На них я вновь встретился с генералом Кребсом, ставшим к тому времени начальником штаба генерал-полковника Гудериана. Он представил меня генералу Гелену, которому и была поручена разработка чисто практической стороны этого дела»[210].

Смысл координации действий командных инстанций и руководителей разведывательных служб, которого мы касались выше, заключался в том, чтобы всемерно активизировать шпионско-диверсионную деятельность против СССР.

Как показывает официальная немецкая конфиденциальная статистика, в 1942 году в специальных школах и учебных пунктах абвера и СД одновременно проходило подготовку до 1500 человек. Обучение длилось от полутора (для так называемых обычных шпионов) до трех (для шпионов-радистов и диверсантов) месяцев. Вместе взятые, все разведывательные школы, пункты и курсы за год выпускали примерно около 10 тысяч шпионов и диверсантов.

В 1942 году и последующие годы войны в рамках операции «Цеппелин» происходило наращивание темпов и масштабов подготовки и заброски шпионскодиверсионных и террористических групп, прошедших специфическую подготовку. Их задача состояла в том, чтобы, оказавшись на территории своей республики, сколотить бандитско-националистические формирования для осуществления террористических актов против советского и партийного актива, распространять панические слухи среди гражданского населения, собирать сведения военно-политического и экономического характера, готовить диверсии в жизненно важных сферах. Появление подобных групп на территории Казахской ССР было зафиксировано в августе 1943 года. Опираясь на помощь местных националистических элементов, они должны были развернуть агитацию среди населения за отделение Казахстана от Советского Союза и за образование самостоятельного государства под протекторатом Германии.

В октябре 1943 года в Вологодскую область «Цеппелин» заслал группу из пяти диверсантов. Они должны были подобрать там нечто вроде базовой посадочной площадки для приема немецких самолетов с агентурными группами, которые направлялись для проведения серии диверсий по трассе Северной железной дороги, чтобы сбить интенсивный ритм ее работы. Понять всю опасность этой, как мы бы сейчас сказали, дорогостоящей комплексной диверсионной программы можно, лишь если иметь в виду, что довольно длительное время именно эта магистраль несла на себе львиную долю всей работы но подтягиванию к фронту воинских частей и боевой техники.

Представление о подготовке командования Северо-Западного фронта к ликвидации крупной демянской группировки немцев, как стало впоследствии известно, гитлеровское командование получило от своей агентуры, которая проникла в советский тыл в Новгородской области. Туда, кроме того, было заброшено около 200 диверсантов — им предстояло вывести из строя железнодорожные линии на участках Бологое — Старая Русса и Бологое — Торопец. Лазутчикам удалось совершить здесь ряд диверсионных актов с тяжелейшими для наших войск последствиями. Правда, большинство участников этих групп удалось обезвредить.

30 диверсантов из соединения «Бранденбург-800» проникли в тыл Красной Армии под видом советских военнослужащих во время наступления немецких войск на Северном Кавказе. Одна группа взорвала мост в районе Минеральных Вод, другая — захватила мост в районе Пятигорска и удерживала его до подхода немецких танков, третья — проникла в Майкоп и, создав пробку на мосту, внесла дезорганизацию в ряды отходящих войск Красной Армии.

Примерно в то же время «Цеппелин» работал над осуществлением операции под кодовым наименованием «Шамиль». В тыл Красной Армии в район Грозного был выброшен с самолета отряд из 25 диверсантов под руководством лейтенанта Ланге для захвата нефтеперегонного завода. Но еще при спуске на парашютах отряд был обстрелян и выполнить свою задачу не смог.

Архивные материалы, относящиеся к операции «Цеппелин», указывают на то, что в первой половине 1943 года абвер, СД и гестапо продолжали наращивать свою активность. Масштабы заброски агентуры в советский тыл выросли почти в полтора раза по сравнению с 1942 годом. К этому времени было дополнительно создано девять разведывательно-диверсионных школ, возникли новые ветви служб «тотального шпионажа»: на советско-германском фронте функционировало более 130 разведывательных организаций. Одной из них, действовавшей с территории Венгрии, руководил видный деятель СД Вильгельм Хеттль[211]. Согласно его свидетельству, в течение последних 18 месяцев войны он «переправил много агентов в Россию». Ценным агентам, работавшим за линией фронта, назначалось огромное по тем временам вознаграждение —в среднем пять тысяч долларов в месяц.

Представление об операции «Цеппелин» как одной из важнейших, можно сказать, стержневой в системе «тотального шпионажа» против нашей страны не будет полным, если не иметь в виду еще одну сторону ее деятельности — контрразведывательные операции против партизанского движения, что могло приобрести самостоятельное значение только на советской земле, где война против гитлеровского нашествия буквально с первых недель вторжения войск противника приобрела всеобщий характер, стала поистине народной войной.

Абвер III, гестапо и СД сравнительно быстро отреагировали на партизанское движение, возникшее не только на всей временно оккупированной территории Советского Союза, но практически чуть ли не во всех районах. Под обстрелом находились коммуникации противника, под угрозой нападения — его бесчисленные гарнизоны в городах, районных центрах и селах, карающая народная рука над головами предателей, сотрудничавших с оккупантами. В задачу немецкой агентуры входило устанавливать наличие и численность партизанских соединений, степень их оснащенности военной техникой и обеспечения боеприпасами, выяснять основные и запасные места базирования, способы связи между отрядами и с центром, сеять среди рядовых бойцов недоверие к командирам, своевременно предупреждать разведцентр о датах намечаемых вылазок и боевых операций, наконец, уничтожать руководителей партизанского движения. Отмечено несколько случаев, когда гитлеровцы создавали лжепартизанские отряды, которые грабили, убивали советских людей, пытаясь таким образом скомпрометировать партизан. Особое значение придавалось добыванию документальных доказательств о планах советскою командования по дальнейшему развертыванию партизанской борьбы.

ГИТЛЕР УКРЕПЛЯЕТ ВЕДОМСТВО ШЕЛЛЕНБЕРГА

Несмотря на известный успех летнего наступления немецких войск на Восточном фронте в 1942 году, вермахту на пути продвижения в глубь советской территории на юге пришлось, вопреки прогнозам абвера и СД, преодолевать все большее противодействие Красной Армии. Полной неожиданностью для гитлеровского командования оказался тот факт, что ему не удалось уничтожить танковую мощь советских войск — перемещенные на восток заводы уже начали пополнять армейские части новыми машинами, среди которых были успевшие уже прославиться и получить признание как самые лучшие танки в мире Т-34. Партизанская война сковывала множество немецких частей, снятых с линии фронта. Эти и многие другие факты были косвенным свидетельством и того, что казавшаяся вполне отлаженной система «тотального шпионажа», несмотря на усиление операцией «Цеппелин», все чаще давала сбои.

В крупном разговоре, который произошел в те дни между Гиммлером и Шелленбергом, рейхсфюрер СС, раздраженный неудачами СД, дал понять, что «Гитлер недоволен результатами добывания разведывательной информации о положении в России и решительно настаивает на приведении внешнеполитической разведки в соответствие с требованиями войны».

Оправдываясь, Шелленберг ссылался на ошибки и упущения своих предшественников по руководству управлением, на образовавшиеся еще в прошлые годы «узкие места» в организации и формировании личного состава внешнеполитической разведки. «Для борьбы с таким великаном, как Россия, — говорил Шелленберг, — необходима разветвленная агентурная сеть. Каналы связи, которые нам удалось проложить через Швецию, Финляндию, Балканы и Турцию, действуют неплохо, но их явно недостаточно для того, чтобы можно было гарантировать поступление достоверной информации, необходимой для составления общих обзоров обстановки, представляемых политическому и военному руководству страны. Да и находящиеся в СССР и других странах немецкие эмигранты, с которыми мы поддерживаем контакты, сообщают всего лишь разрозненные сведения»[212].

Для «исправления положения» Шелленберг предложил комплекс мер. Главным было требование пополнить аппарат разведки двумя-тремя тысячами специально обученных сотрудников с хорошим знанием иностранных языков. Далее, Шелленберг настаивал на том, чтобы управлению была предоставлена не стесненная какими-либо условиями возможность зачислять этих людей в заграничные штаты, что позволило бы расширить резидентуры СД во многих странах, к чему он все это время стремился[213]. Наконец, Шелленберг вел речь о необходимости предоставить управлению в гораздо больших размерах совершенное оборудование и технику, включая самые современные виды оружия, а также самолеты. Особенно он настаивал на пополнении средств радиосвязи, без чего невозможно было обеспечить своевременное получение информации от агентуры, находившейся в тылу советских войск по плану «Цеппелин» или в другом «массовом порядке».

Выслушав Шелленберга, рейхсфюрер СС недвусмысленно заявил: «Русские — смертельный враг, но мы должны разгромить их, пока не появились новые враги»[214]. Рейхсфюрер СС обещал Шелленбергу всестороннюю поддержку. Одновременно он распорядился подготовить всеобъемлющий доклад о состоянии разведывательной работы СД в Советском Союзе, с которым намеревался ознакомить Гитлера. Не этим ли и подобными докладами был в том же году инспирирован чудовищный приказ Гитлера от 18 октября 1942 года? Он определял порядок обращения с захваченными тайными агентами противника. В приказе предписывалось: «… все до единого участника скрытых операций команды противника должны уничтожаться независимо от того, были они при захвате в военной форме или в гражданской одежде, вооружены или нет, вели бой или спасались бегством… В случае необходимости оставив одного-двух человек для допроса, их следует незамедлительно расстреливать после окончания допроса».

Как можно судить по немецким архивам, дневниковым записям офицеров разведки различного ранга, мемуарной литературе, подрывная деятельность против СССР осуществлялась в то время СД по трем основным направлениям. Первое было связано с укреплением зарубежных опорных пунктов немецкой разведки почти во всех европейских столицах, а также с более эффективным, чем раньше, использованием особо перспективных агентов, находившихся в СССР (один из них, по утверждению Шелленберга, поддерживал довольно длительное время шпионскую связь с двумя офицерами штаба крупного соединения советских войск). Вторым направлением было участие в операции «Цеппелин», прежде всего и главным образом в подборе в лагерях для советских военнопленных и в прифронтовой полосе кандидатов на вербовку для массовой заброски в тыл Красной Армии с целью шпионажа, осуществления диверсий и выполнения заданий по политическому разложению населения. Немецкие службы пытались вербовать агентуру из местных жителей, оказавшихся в оккупации, забрасывать их в глубокий тыл под предлогом бегства от оккупантов. Третье направление предусматривало усиление антипартизанской борьбы посредством внедрения в партизанские соединения агентуры гестапо. Когда еще при Гейдрихе перед СД ставили задачу усилить разведывательную работу против СССР, отмечалось, что «Гитлер придает особое значение получению информации о распоряжениях Сталина по развертыванию партизанской войны».

Последующие события показали, что рейхсфюрер СС выполнил практически все свои обещания. Шелленбергу была предоставлена свобода действий в претворении программы усиления внешнеполитической разведки и расширения ее возможностей, прежде всего для действий против Советского Союза и других стран антигитлеровской коалиции. В конце 1942 года в VI управлении РСХА образуется специальная группа (обучение)[215]. Ее начальником стал еще мало кому тогда известный Отто Скорцени. В Нидерландах, в местечке Шевенинг возникла разведывательная школа СД, готовившая управлению Шелленберга агентов-нелегалов для работы во многих странах мира. Система обучения в этой школе была позаимствована у английской Интеллидженс сервис. Вначале будущие нелегалы проходили общую подготовку, которая включала навыки вождения автомашин любой марки, а также мотоциклов и даже управление локомотивами, изучение правил дорожного движения в странах их возможного пребывания. Все это считалось обязательным. Затем следовали тренировки в прыжках с парашютом и в самостоятельном изготовлении средств проведения диверсий с использованием легкодоступных подручных материалов. Нелегалы осваивали фотографию, практиковались, в частности, в технике отделения экспонированного светочувствительного слоя пленки в случае необходимости скрыть ее содержание.

С учетом личности нелегала и характера возлагавшихся на него заданий тщательно и во всех подробностях отрабатывалась легенда, под которой ему предстояло выступать. В подкрепление легенды готовились соответствующие фальшивые документы, личные письма, фотографии.

Много внимания уделялось деталям легенды, в частности таким, как метка на нижнем белье, фасон обуви или что-нибудь другое, в обыденной жизни не привлекающее, казалось бы, никакого внимания. В РСХА стремились добиваться такого положения, чтобы нелегал в любой ситуации безупречно знал «свой маневр», мог, что называется, во сне безошибочно воспроизвести детали своей биографии и данные, касающиеся его семьи, других родственников, особенно если эти данные поддавались проверке (например, адреса, описание местности и т. д.). Нелегал должен был свободно описать предприятие, где он якобы работал, соседей, которые жили по указанному им адресу. Он обязан был не только в совершенстве владеть языком страны, где ему предстояло работать, но и твердо держаться одного какого-либо диалекта, присущего населению определенной территории. Важно было знать особенности «своего» региона, ориентироваться в обычаях и нравах местных жителей, чтобы какой-либо оплошностью не возбудить подозрений.

При совершенствовании своей службы люди Шелленберга много сделали для обеспечения агентуры новыми техническими средствами связи с центром. Условия войны сужали привычные каналы передачи шпионских донесений (по почте через нейтральные государства, посылкой тайных курьеров и т. д.). Большое значение технические подразделения СД стали придавать конструированию и производству безотказно действующих раций, а следовательно, и подготовке разведчиков нового профиля — агентов-радистов. Даже в самых маленьких разведывательных группах и пунктах это были, как правило, люди, знавшие лишь одну заботу: обеспечивать безупречную связь в нужное время и защитить свои передатчики от обнаружения их радиоконтрразведкой противника. С течением времени и развитием радиодела рации становились все меньше, диапазон их действия все больше, а сами передачи все устойчивее. К описываемому времени переносные рации умещались в небольшом чемоданчике: приемник, передатчик и запас питания. Несмотря на относительно малую мощность (20, 40, 60 ватт), они устойчиво принимали и передавали сообщения на значительные расстояния.

Расширение радиотехнической подготовки, необходимость тщательного обучения агентов-радистов потребовали немалых дополнительных расходов. На их покрытие была выделена с ведома Гитлера огромная в тогдашних условиях сумма — 30 миллионов марок.

При содействии Гиммлера Шелленбергу удалось значительно оживить деятельность «пунктов связи», созданных им в свое время в недрах имперских министерств и ведомств — иностранных дел, экономики, продовольствия, вооружения, связи, пропаганды, транспорта и образования. Это были центры компетентной информации по решающим стратегическим позициям, и они послужили опорной базой внешнеполитической разведки.

Особенно ценной, как признал потом Шелленберг. была поддержка министерства транспорта во всех специальных вопросах его компетенции: железнодорожное хозяйство, имеющие стратегическое значение туннели, мосты, как возможные объекты диверсии. С помощью «пункта связи» в министерстве транспорта были собраны обширный статистический материал и технические характеристики транспорта многих стран мира. Они послужили надежным руководством для разведывательных и диверсионных групп, в частности сыграли важную роль при выработке и реализации диверсионной программы операции «Цеппелин».

«Пункт связи» в министерстве экономики, которое являлось крупнейшим держателем валюты в Германии, создал Шелленбергу условия наибольшего благоприятствования в части получения валюты на покрытие постоянных и эпизодических расходов, связанных с созданием и расширением заграничной разведывательной сети СД. Именно «пункт связи» этого министерства выполнял деликатные поручения службы безопасности по переводу денежных сумм фирмам, под прикрытием которых действовала разведка, или поддержанием валютой и важными видами сырья теx фирм, на содействие которых надеялась СД.

Имперское министерство связи интересовало службу Шелленберга прежде всего с точки зрения возможности совершенствования технических средств связи между центром и зарубежной и зафронтовой агентурой. Многочисленные конструкторы и инженеры научно-исследовательского отдела министерства работали над созданием радаров коротковолновой техники малогабаритных устройств.

С имперским министерством иностранных дел Шелленберг имел договор о всестороннем сотрудничестве, в том числе и в первую очередь в части, касавшейся предоставления должностей прикрытия для сотрудников СД, действовавших за рубежом в составе разведывательных резидентур. Подписанный самим Риббентропом, этот договор открывал перед СД возможность получения направляемыми за границу разведчиками дипломатического статуса, свободного доступа к официальной радиосвязи посольств и миссий, содействия в пересылке служебной корреспонденции в Берлин. Оговорено было также право создания и оборудования специальных каналов радиосвязи для нужд агентурной разведки.

Наконец, пользуясь поддержкой рейхсфюрера СС Гиммлера, руководитель внешнеполитической разведки осуществил крупные кадровые перестановки в своем ведомстве.

Получив значительное пополнение, Шелленберг достаточно умело воспользовался этим приливом свежих сил. Опытных агентов он переместил из столицы в оперативные зоны, то есть непосредственно в места действий разведки. А в берлинском центре и его филиалах на территории Германии их заменили новые сотрудники, пришедшие из СД и СС, — в основном с высшим образованием или окончившие специальные курсы.

ПОПЫТКА ЛОВИТЬ РЫБКУ В МУТНОЙ ВОДЕ

Справедливая, хотя и запоздалая реабилитация жертв сталинских репрессий открыла советским людям глаза на существо сфальсифицированных судебных процессов 30-х годов, когда было истреблено великое множество патриотов, на которых навесили ярлыки шпионов и диверсантов, агентов буржуазных разведок. Чудовищный трагизм тогдашней ситуации заключался в том, что многие поверили этим иезуитским судилищам — страна действительно испытывала давление враждебного окружения, а с приходом Гитлера к власти антисоветская направленность его агрессивных планов не вызывала никакого сомнения. Действительная немецкая агентура продолжала ловить рыбку в мутной воде.