Посмотрел на часы. …На «тачке» до кладбища – час, так что времени достаточно. Только зачем мне теперь это время?.. Блин, оказывается, я люблю ее!.. Любил…

Мысль о том, что Лены больше нет, не просто не укладывалась в голове по причине своей абсурдности и незаслуженной жестокости, но еще потому, что он весь вчерашний день и сегодняшнее утро слышал ее голос; причем, это не являлось воспоминанием чего-то пережитого – он слышал фразы, которые не мог придумать и даже спрогнозировать, исходя из их отношений. Они могли прийти в голову только ей самой! …Значит, она все-таки существует! Наверное, потому у меня и нет чувства утраты, а только шок… ну да, типа, я анализирую, что будет, если она умрет, а она существует!.. Иначе, как я слышу ее голос? Только существует в виде какой-то другой субстанции… Адекватно воспринять сделанный вывод сознание отказывалось; Леша сжал руками виски и наклонился, упершись локтями в колени. …Может, я просто схожу с ума? Но почему? Разве я не знаю, что все люди смертны? Разве у меня не умерла половина родственников? Это ж никак не отразилось на моей психике! Разве психушки переполнены людьми, потерявшими родителей, детей, любимых?.. Тогда почему какое-то нечеловеческое чувство подсказывает мне, что она жива? Почему я слышу ее?.. Лена! Леночка, милая, где ты?!.. – не получив ответа, он усмехнулся, – нет, все на свете происходит естественным путем. Наверное, просто, не отдавая себе отчета, я так любил ее, что не хочу с ней расставаться. Я читал где-то о таких случаях…

Туман рассеивался, и сознание входило в привычный логический цикл, кропотливо восстанавливая события последних дней, но даже в них многое не стыковалось. Например, гадание. Именно после него Лена изменилась, но ведь гадала-то она ему! Или визит к Марии. Все происходившее там не слишком походило на сон, как ни пытались его убедить. Но тогда, что это было? …Хорошо бы заехать туда еще раз и выяснить, если Лена умерла позавчера, то, каким образом они общались? Как она отдавала какие-то приказания? А если они все придумали, то чего хотели добиться? Ведь о деньгах речь не шла, а каждый поступок должен быть мотивирован… Я уж не говорю о голосе… хотя, вот это, вполне могло родиться в моем воображении… Леша снова взглянул на часы. …Нет, если я поеду к Марии, то к двум, точно, не успею на кладбище. Мария никуда не денется, а, вот, Лена… или Михалыч прав – что мне там делать? Я никого не знаю… объявить ее родителям, что, мол, я жил с их дочерью? Глупо и кощунственно. Посмотреть на изуродованное мертвое лицо?.. А я ведь предвидел, что сосулькой может кого-нибудь убить; пусть не там и не той… – он вспомнил свои случайные мысли, показавшиеся теперь пророчеством, – только тогда я не думал, что это коснется меня так близко… ладно, так зачем мне туда ехать?..

Леша не мог ответить, но что-то внутреннее, неподвластное разуму настойчиво твердило, что он обязан это сделать. …Душа?.. Ее душа?.. Вдруг ей будет приятно, если я приду с ней попрощаться? Какая, к черту, душа?!.. О чем я?!..

Леша чувствовал себя зверем, запертым в клетку; он не понимал, за что его отгородили от мира железной решеткой тайны и бросают сквозь прутья куски тухлого мяса в виде таинственных знаков и необъяснимых фактов. …Я сам способен охотиться и добывать своему уму пищу, только выпустите из клетки! Поднимите завесу тайны!.. Он нервно зашагал по комнате, и Гектор поднял голову. Его воинственность исчезла; пес зевнул и лениво перебрался на освободившийся диван, заняв привычную дневную позицию.

…Нет, надо ехать!..

На Юго-Западном кладбище ему приходилось бывать не раз, но всегда это происходило организованно, вместе с плачущими родственниками и суровыми сослуживцами, поэтому в памяти оставались лишь гроб, яма и тяжелая, гнетущая тишина. Сейчас он был один, и даже не знал, куда надо идти.

Из такси Леша вылез у здания дирекции. ПАЗики с черными полосами; легковушки, от стареньких «копеек» до блестящих улыбками радиаторов «Мерсов», заполнили тесную площадь, а дальше, вдоль расходившихся в стороны дорожек, насколько хватало глаз, возвышались кресты и памятники. Летом, скрытые зеленью, они представляли собой не такое зловещее зрелище.

…Боже, сколько их! – содрогнулся Леша, – наверное, столько же, сколько живых, если не больше… Он никогда не задумывался над этим, потому что жизнь постоянно подбрасывала мелкие задачки, требовавшие срочного решения.

Вошел в ворота и остановился; мимо проехал грязный автобус, в котором сидели женщины в черных платках, с застывшими скорбными лицами. …Здесь же десятки таких автобусов! И как найти нужный?.. Вслед за автобусом двигалось несколько машин. …А если они уже проехали?.. Да даже если и нет – не могу ж я заглядывать в каждый гроб?.. Вся затея выглядела полнейшей авантюрой, а часы показывали без четверти два, – точно, уже проехали – это ж не спектакль, который начинается строго после третьего звонка … Леша еще раз огляделся – среди серого пространства, то тут, то там виднелись группки людей, слышался плач, удары лопат в мерзлую землю.

– Милый, я так боялась, что ты не придешь….

Леша дернулся (сейчас он стопроцентно находился в здравом уме), но поблизости, естественно, никого не было, а голос продолжал звучать, такой же ласковый и чарующий:

– Милый, теперь ты знаешь все….

…Я не знаю, куда мне идти… – мысленно перебил Леша.

– По правой аллее… сейчас ты увидишь меня…

Леша в испуге завертелся на месте, как собака, гоняющаяся за хвостом, но увидел лишь очередной автобус, который не останавливаясь, свернул в правую аллею. Двигался он медленно, и Леше не составляло труда держаться метрах в двадцати сзади.

Наконец, автобус остановился рядом со свежевырытой могилой, где его ждали три лениво куривших парня с лопатами. Их безмятежный вид настолько не вязался с общей атмосферой скорби, что Леша даже подумал об их принадлежности к миру крестов и надгробий, а не к тому, из которого приползали все эти автобусы и машины. Но продолжить мысль он не успел. Понурой вереницей из открывшихся дверей потянулись люди. Михалыча среди них не было, и Леша подумал, не обманул ли его внутренний голос? Но когда показался обшитый красной материей гроб, одна из женщин всплеснула руками и заголосила:

– Доченька!.. На кого ж ты нас покинула?!..

Ее подхватили, потому что она была готова рухнуть на землю; руки ее тянулись вверх, а красные глаза безнадежно смотрели в пустое небо.

Леша отметил, что не испытывает ничего подобного; даже плакать ему не хотелось – он просто стоял в стороне и наблюдал, как молодежь, суетились у гроба, помогая могильщикам, а те, кто постарше, жались к соседней ограде, словно боясь, как бы смерть, под горячую руку, не вырвала кого-то из их рядов.

Наконец гроб установили рядом с могилой, и все стали прощаться. Кто-то наклонялся и целовал лоб покойной, кто-то просто замирал на мгновенье, потом крестился и шел дальше. Леша тоже пристроился в хвост очереди и через минуту увидел лицо Лены. …В морге неплохо поработали, – отметил он, изучая знакомые черты, – голова, похоже, была разбита – иначе зачем косынка, но в остальном… Я ж прощаюсь с ней навсегда! – сообразил он, – какая разница, как ее украсили?.. Навсегда!.. – но особых эмоций напоминание не вызвало, – она ведь мне не безразлична!.. Да, но если бы я действительно потерял ее, это стало бы Великим Горем, а не могу я заставить себя скорбеть над тем, чего не произошло!.. Она ведь где-то здесь; она разговаривала со мной!..

Леша остановился у гроба. Могильщики и родственники ждали только его, уже готовя ремни для опускания гроба, а он смотрел в серо-желтое лицо, пытаясь определиться в своих чувствах, и не мог; сделал шаг назад, поняв тщетность всех попыток. Тогда крышку подняли с земли. Плач усилился, переходя то ли в вой, то ли в стон. Когда крышка нависла над гробом, Леша почувствовал, что неведомая сила тянет его туда, на красно-черное ложе из блестящей материи; тянет отнюдь не для того, чтоб отдать последний долг…

– Все попрощались? – спросил один из могильщиков; два других тут же закрыли крышку; застучали молотки.

Леша увидел, как гроб медленно опускается в яму, и та же сила заставила его шагнуть вперед; при этом он качнулся, оступившись на комке мерзлой земли, но все же сумел обрести равновесие. Вдруг его руки, потеряв физические свойства, стали бесконечно длинными и гибкими; разматываясь, как пожарный рукав, они утопали в чем-то не имеющем ни массы, ни объема. Соединение этих двух нематериальных тел привносило состояние такого неземного счастья, что Леша не заметил, как сделал еще один шаг; глинистое дно ямы теперь лишь угадывалось под громоздким ящиком с крестом, но как оно манило!..

Леша сам не заметил, как оказался на самом краю, и тут его схватили за руку, резким движением вырвав из объятий, открывшейся бесконечности. Его будто разрывало пополам – одна часть, удерживаемая неизвестным «благодетелем», прочно пребывала на земле, в то время, как другая неслась вперед, через эфемерные руки, всасываясь в безмолвное пространство, не имеющее ни цвета, ни запаха, ни названия.

Леша уцепился за реальность, ловя обрывки звуков вокруг, и это удалось. Голоса и плач становились все громче, все отчетливее; Леша увидел, что внимание всех переключилось на него, и только женщина, голосившая в самом начале, неуклюже поправляла венки на свеженасыпанном холмике. …Неужто я пребывал в забытьи столько, что могилу успели засыпать?..

– С вами все в порядке? – спросил парень с черной повязкой на рукаве, удержавший его от падения.

…Интересно, кто это?.. – подумал Леша с неприязнью.

– Мой двоюродный брат, милый… Не расстраивайся, что он помешал тебе – все равно скоро мы будем вместе…

…Определенно, я схожу с ума! Но с чего?.. Не от любви же?.. Не бывает такой любви! Даже в книжках не бывает!.. Леша вырвался из рук брата и кинулся к выходу.

Отдышался он, только выбравшись обратно к дирекции; увидел разворачивавшиеся «Жигули» с одиноким водителем; подбежал, постучал в окно.

– До города возьмете?

– Садись, – водитель кивнул, открывая дверцу.

Леша залез на переднее сиденье и с удовольствием вдохнул запах табака и бензина. Это был прекрасный аромат жизни!

Кладбище осталось позади. Удобно откинувшись на сиденье, Леша с радостью смотрел на дома, киоски, суетящихся людей – все-таки в этой привычной жизни гораздо больше прелестей, чем в вечном покое, куда непонятная сила пыталась втянуть его уже третий раз за последние два дня.

– Тебе куда, парень? – спросил водитель.

– Мне?.. – Леша чувствовал, что за время поездки всплески «безумия» окончательно улеглись; он снова превратился в нормального человека, для которого смерть Лены – явление естественное и однозначное; который должен начинать строить новую жизнь с учетом этой реальности. Жаль, конечно, что так все получилось….

– Так, куда? А то мне в Северный, по проспекту.

– О, мне тоже по проспекту! – Леша решил, что пока он так хорошо и здраво мыслит, надо заехать к Марии. Она одна может покончить с дурацкой мистикой …если, конечно, эти бабы не придумали все сами, основываясь на моем же рассказе…

…Вот он, подъезд, знакомая дверь. С какими надеждами входил я сюда утром!..

– Вы?.. – дверь открыла сама Мария, – зачем вы пришли?

– Хочу разобраться, что происходит, и вы мне поможете. Я знаю, что Лена умерла, – Леша выдержал паузу, но Мария никак не отреагировала, – тем не менее, – продолжил он, – я слышу ее голос, который зовет меня, а иногда чувствую… как бы сказать… контакт с ней. Скажите, я сумасшедший?

– Нет. Проходите, – Мария выразительно вздохнула, словно подчеркивая, как устала от всеобщей тупости и непросвещенности, – но учтите, в то, что я скажу, можно либо верить, либо не верить, но проверить это невозможно. Так что боюсь, наш разговор ничего вам не даст.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.