Глава 3

У американского журналиста Майкла Брэдли было лишь одно хобби, но зато какое – он обожал коллекционировать чужие секреты. Известно, что в мире существует множество людей, помешанных на собирательстве. Коллекционируют все, что под руку подвернется: марки и ретроавтомобили, пустые пивные банки и роскошные яхты, спичечные коробки и недвижимость, редкие нумизматические монеты и счета в зарубежных банках. Брэдли коллекционировал темные истории, и в этом деле у него был несомненный талант. Толпы людей ежедневно и ежеминутно с безразличным скучающим видом проходят мимо очевидных вещей, многие даже спотыкаются, но все равно норовят их не замечать, и лишь избранные, подобные Брэдли, способны по достоинству оценить находку. Он никогда не поленится нагнуться за этой самой вещицей, бережно поднимет ее, очистит от пыли и грязи, помнет в пальцах, повертит так и эдак, словом, задействует при этом все данные господом человеку органы осязания. В то время как его ноздри широко раздуваются в предчувствии близкой разгадки, в сознании вспыхивает предупреждающий сигнал: «Осторожно, Майкл! Эта вещица дурно пахнет. Выброси ее немедленно!» Брэдли доверял собственной интуиции, но это еще не означало, что он всегда и безоговорочно подчинялся указаниям своего внутреннего голоса.

Раскапывать темные истории нужно с умом. Последним он был наделен в полной мере, лопата ему тоже была не нужна, вместо этого он использовал свои обширные связи среди чиновников, политиков и деловых людей, а подручными средствами ему при этом служили профессиональные навыки, а также автомобиль, телефон, компьютер и даже обычная авторучка. Умудренным опытом людям хорошо известна старая как мир истина – любопытство до добра не доводит. Тот, кто первым это сказал, зрил в корень. Но где вы найдете журналиста, который бы строго следовал этому предостережению? Нет таких, и не ищите. Все они в той или иной степени страдают от собственного любопытства, попадая порой при этом в очень неприятные ситуации. Что же касается Майкла Брэдли, то любопытство у него было гипертрофировано до крайности. Так что нет ничего удивительного в том, что его просчитали и взяли в оборот. В прежние времена, когда Брэдли только начал изучать русский язык, он выписывал в отдельный блокнот приглянувшиеся ему пословицы и образные сравнения. Его нынешнему положению соответствовали два русских выражения: «угодить как кур в ощип» и «ввалиться как сом в вершу». А проще – Брэдли влип в историю.

Начиналась эта история еще ранней весной. В Москву по своим делам наведался его давний знакомый, Айзек Бергман, личность в издательских кругах США хорошо известная. В девяносто третьем году Брэдли перетряс свои архивы и скомплектовал два сборника публицистики. Вcкоре обе книги увидели свет, одна из них вышла под названием «Soviet Union – last page of the History»[1], вторая – «New Russia and the World»[2]. Обе книги стали бестселлерами и разошлись приличным тиражом. Бергман предложил написать ему третью и обещал позаботиться о выгодном контракте. Он же подсказал тему и название: «Последний крестовый поход». Оба они принадлежали к кругу хорошо информированных людей, и никаких сомнений по поводу предстоящих президентских выборов в России у них не было. Так же, как не было сомнений в том, кто на них победит. Спустя месяц уже другой соотечественник, советолог с большим стажем, вынужденный в силу исчезновения объекта исследований поменять название профессии на «кремленолог», по секрету шепнул ему на ухо любопытное признание: «Можешь считать, что дело в шляпе, Майкл. Наш парень обязательно победит. Если, конечно, к тому времени не сопьется». Он же назвал окончательный результат поединка: нынешний президент победит во втором туре, счет 55:40. Брэдли не раз слышал эти цифры из уст компетентных соотечественников, даже пытался с ними спорить, пока ранним утром 4 июля воочию не убедился в их правоте. Ну что ж, он еще раз убедился, что все эти «кремленологи» не зря едят свой хлеб.

Нет, Брэдли и сейчас, после окончания кампании, был далек от мысли, что результаты выборов подтасованы или что Запад оказал на их окончательный исход решающее влияние. Россия странное государство, с обычными мерками к русским подходить нельзя. Но эти вот цифры в сочетании с некоторыми другими известными ему фактами посеяли в его сознании зерна сомнений. И в первую очередь в том, что картина Russian Reality[3], которую он и его западные коллеги рисуют в своих репортажах, является правдивой.

Но в те мартовские дни о подобных вещах он еще не задумывался. Высказанная Бергманом идея написать книгу пришлась ему по душе, так же как и ее тема и будущее название. В преддверии президентских выборов объединенные силы демократов предпримут решительное наступление на последний оплот большевизма в России. К двухтысячному году от коммунизма останутся лишь дурные воспоминания, кадры кинохроники и скупые строчки в учебниках истории.

Брэдли взялся за дело с присущей ему энергией. Он восстановил связи с некоторыми интеллектуалами, поддерживающими оппозицию, через русских коллег и с помощью приятелей из деловых кругов ему удалось отследить каналы финансирования компартии, точнее, часть этих каналов, но для анализа данных у него было и так достаточно, зато в дополнение к этому он существенно пополнил свое досье на лидеров комдвижения и народно-патриотического блока. Таким образом к середине июня материала скопилось на добрый десяток книг. Но работа над рукописью не клеилась. Может быть, из-за фактов, которые большинство людей предпочитают не замечать. Брэдли не хотел обманывать своих будущих читателей, преподнося им искусственно сконструированную схему, он собирался написать правдивую, а главное, в меру оптимистичную книгу о России. Конечно, в России, как и повсюду, существует коррупция, преступность, масштабы злоупотреблений впечатляют, но демократы у власти всего пять лет, возраст младенческий, а со временем детские болезни удается вылечить. Да, следует признать, что правящая партия проводит предвыборную кампанию с невиданным цинизмом, но выбор средств диктуется вполне реальной угрозой реставрации коммунизма.

С некоторых пор Брэдли утвердился в мысли, что кто-то ему подыгрывает, кто-то подсовывает ему материал прямо в руки. Это стало очевидно, когда он попытался прояснить для себя источники финансирования избирательной кампании нынешнего президента, причем те, что лежат вне правового поля. Ни для кого не секрет, что избирательные фонды формируются не только за счет легальных поступлений. Существует так называемая «черная касса» разветвленной системы каналов поступления денежных средств в этот нелегальный фонд. Когда речь идет о крупных спонсорах, отстегивающих средства в президентский «общак», то за каждым из них стоят крупные фирмы, банки или финансово-промышленные группы. В его родной стране подобные технологии были уже давно обкатаны. За свободу нужно платить – этот лозунг далеко не нов. Другой вопрос, какую цену придется за нее уплатить.

Лет эдак пять тому назад он купил для своего юного отпрыска в магазине мозаику. Дети называют эту игру смешным словом – «пазлик». Придя домой, открыл коробку и провозился с сыном до поздней ночи. Словом, сам себе устроил головную боль. Задачка была средней сложности – из пяти сотен фрагментов нужно составить картинку, на которой изображена сценка из мультфильма о Микки-Маусе. Мозаику удалось собрать лишь за несколько вечеров. В последнее время кто-то пытается сыграть с ним в ту же игру, только в роли несмышленыша на этот раз выступает сам Брэдли.

Нельзя сказать, чтобы он сидел сложа руки. Попытался навести справки через русских приятелей: «кто?», «зачем?» и «почему я?». Его собеседники пожимали недоумевающе плечами, но чаще пичкали его слухами. Однако слухи эти на поверку оказывались очень даже правдивыми. И укладывались в его схему, как бильярдный шар в лузу.

Это подыгрывание начинало его раздражать. Почему бы, в конце концов, не подойти и не сказать прямо: «Мистер Брэдли, у нас есть для вас хороший материал. Дело за малым – обеспечьте его публикацию в свободной западной прессе». Страшно, господа? Боитесь засветиться? А Майкл Брэдли, по-вашему, кто, рыцарь без страха и упрека? Или вы держите его за лоха, который не замечает, что с ним играют крапленой колодой?

Последние две недели журналист ощущал на себе пристальное внимание русских спецслужб. В конце восьмидесятых, когда он только осваивался в незнакомом для него громадном городе, время от времени за ним устанавливали контрольную слежку, а телефон ставили на прослушивание. Тогда он относился к подобным вещам спокойно, даже с некоторой долей юмора. Но сейчас эта негласная слежка была ему неприятна. А тут еще соотечественники вдруг переполошились, церэушники все провода оборвали, разыскивают его второй день. И если еще сравнительно недавно он сомневался в самом факте существования этой странной и непонятной ему игры, то с каждым днем сомнения таяли, как утренний туман. То обстоятельство, что его взяли в разработку, особых опасений у Брэдли не вызывало. С ним не раз пытались играть в подобные игры. Обычно его разбирало любопытство: чего эти люди от него хотят? В чем заключается их интерес?

И все же разработчикам, – если таковые, конечно, существовали наяву, а не в больном воображении журналиста, – нужно отдать должное. Характер Брэдли они изучили досконально. Челюсти у него устроены, как у акулы: если он схватил наживку, то обратного хода нет, не разомкнет зубы, пока не проглотит ее целиком.

Брэдли еще не решил для себя, как ему поступить. Следует ли ему хватать эту наживку или лучше прикинуться простаком, сделать вид, что он не замечает той возни, которую устроили вокруг его персоны. Но на встречу ехать нужно. Следует разобраться, кто это подсовывает ему такой с виду лакомый и желанный кусочек.

Глава 4

Брэдли нарушил первый пункт инструкции – ему было сказано прогуляться пешком до «Пушкинской», спуститься в метро, на «Китай-городе» сделать пересадку на Калужско-Рижскую линию и двигать в сторону проспекта Мира, он же предпочел добираться до места рандеву с помощью личного автотранспорта. Раз он так позарез им нужен, пусть сами подстраиваются под него. И вообще Брэдли для себя пока еще ничего не решил.

Мобильный телефон трезвонил всю дорогу. На пейджере одно за другим появились два сообщения: «Милый, позвони домой» и «Брэдли, срочно свяжитесь с бюро».

Журналист припарковал свой «Опель Омегу» на стоянке рядом с комплексом «Олимпийский». Спустился к проспекту Мира, у входа в метро смешался с толпой. Прохожие скользили по нему равнодушными взглядами и шли дальше по своим делам. Печень перестала его беспокоить, зато проснулось чувство голода. На следующий день после крутой попойки такое с ним иногда случалось. Он называл это ямой желудка. Появлялся зверский аппетит, и чувство голода удавалось притупить лишь хорошей порцией еды.

Брэдли перешел по подземному переходу на другую сторону проспекта, где среди стандартных уличных ларьков разместился небольшой летний павильон. Заказал пару горячих бутербродов с сосисками и сыром и тут же с жадностью проглотил их, запив несколькими глотками «Тюборга». Поблизости крутился небритый мужичонка, похожий на бомжа, с завистью поглядывал на трапезничавшего Брэдли. Американец хотел выбросить недопитую бутылку в урну, но, наткнувшись на его умоляющий взгляд, отказался от своего намерения, оставив ее на столе. В этот момент ему в голову пришла неожиданная мысль. По всем канонам классического шпионского триллера, сейчас должна была прозвучать контрольная фраза, нечто вроде: «У вас продается славянский шкаф?»

– Мужик, а мужик... Дай денег?! Дай две тысячи, а?

Брэдли оценил весь комизм ситуации и весело рассмеялся. Достал из бумажника десятитысячную купюру, хлопнул обомлевшего бомжа по пыльной спине и направился обратно к подземному переходу.

«Идите вы к черту, парни, – беззлобно подумал американец. – Извините, но я был о вас лучшего мнения. Ждать, пока вы раскачаетесь и скорректируете свой план, у меня нет ни времени, ни желания. Так что адью, встретимся как-нибудь в другой раз».

– Белорусский вокзал.

Брэдли настолько опешил от неожиданности, что даже остановился. Фраза прозвучала у него над самым ухом. Он находился в гуще толпы, и спешащие по своим делам люди обтекали его со всех сторон.

Ну хорошо, сказал себе американец, я уделю вам еще полчаса времени. Но это максимум, на что вы можете рассчитывать.

На этот раз он решил воспользоваться услугами метрополитена. До Белорусского вокзала он добрался за десять минут. Превосходное знание русского языка и местных обычаев позволяли ему чувствовать себя в толпе москвичей вполне комфортно. Он настолько сросся с местной средой, что временами даже думал по-русски. Здесь сыграло свою роль и то обстоятельство, что он предпочитал снимать квартиру для своей семьи в обычном московском доме. Но в данный момент играть в выдуманную им же самим игру «Почувствуй себя русским» у него не было никакого желания.

Брэдли потолкался для виду возле книжных лотков, затем прошелся по перрону дальних поездов.

– Куда едем?

Американец смерил взглядом подошедшего к нему подозрительного типа. Внешность и прикид выдавали в нем «диспетчера», так называют здесь людей, которые обеспечивают таксистов работой, взымают «налоги», а заодно следят за порядком на вверенной им территории.

– Так куда едем, гражданин хороший?

– На кудыкину гору, – огрызнулся на русском Брэдли.

«Диспетчер» тут же потерял к нему всякий интерес, но, проходя мимо, вполголоса обронил:

– Сорок три двенадцать Эм Дэ О. На площади.

Брэдли еще несколько секунд глазел на табло с расписанием дальних поездов, затем круто развернулся и, обогнув угол здания вокзала, вышел на площадь. Здесь находилось примерно с десяток таксомоторов, но «свою» машину он заметил сразу, она стояла в очереди последней. Это было обычное такси с шашечками, традиционного светлого цвета.

– Куда? – флегматично поинтересовался водитель. На голове у него красовалась бейсболка с надписью «Чикаго Буллс», глаза скрыты стеклами солнцезащитных очков.

– Проспект Мира.

– Пятьдесят.

Американец так и не понял, чего пятьдесят, долларов или деревянных. Но этот вопрос вскоре перестал быть актуальным. Стартовали они весьма резво, но при этом держали курс в направлении, прямо противоположном тому, что указал Брэдли. А именно в сторону Пресни. Перекресток, на углу которого находится кафе «Дока-пицца», водитель проскочил на желтый, чудом избежав столкновения с парочкой наиболее нетерпеливых пешеходов. Брэдли бросил взгляд через плечо, в заднее стекло. На перекрестке маневрировали сразу несколько машин. Истошно сигналя, они пытались пробиться через толпы пешеходов, высыпавших на проезжую часть улицы.

Тем временем «таксист» развил приличную скорость. Его правая рука опустилась под полу летней куртки. Он отцепил от пояса портативную рацию, дважды нажал на тангенту. Тут же послышались два ответных щелчка.

– Я хотел бы знать, куда мы направляемся, – наконец разлепил губы американец.

– Вам не о чем беспокоиться, – бесстрастно произнес водитель.

Они проскочили еще один перекресток, затем резко свернули в подворотню углового дома. Навстречу им из-под арки вынырнуло другое такси, точно такой же масти. В этот момент нервы Брэдли были напряжены до предела, он старался запомнить все до мельчайших деталей, чтобы впоследствии, уже в более спокойной обстановке, детально проанализировать ситуацию. Только по этой причине он и обратил внимание на номер такси: 43-12 МДО. За рулем сидел мужчина в бейсбольной кепке и темных очках. Обе машины медленно разъехались в тесном проезде. Брэдли даже не удивился, когда обнаружил, что на заднем сиденье таксомотора-двойника сидит парень, загримированный под Майкла Брэдли. И пиджак у него был один к одному – бежевого цвета. Этот наглец даже поприветствовал его взмахом руки.

– М-м-да... – Единственное, что в тот момент смог выдавить из себя журналист.

Во дворе стояло несколько машин, водитель быстро нашел свободное место и заглушил двигатель.

– Пройдите в подъезд. Там вас встретят.

Взявшись за ручку двери, Брэдли не удержался от соблазна и обернулся назад. Двое незнакомых парней сноровисто натягивали выцветший брезент на машину. «Таксиста» и след простыл.

Брэдли надеялся, что на этом его вынужденное путешествие закончится, но вскоре понял, что это не так. В гулком и дурно пахнущем подъезде его поджидали двое. Один из них держал в руках «косуху».

– Снимите пиджак. Быстрее!

– У меня там документы, – произнес Брэдли. С каждой минутой это приключение нравилось ему все меньше. В душе он уже ругался последними словами за то, что позволил втянуть себя в эту авантюру. – И еще кредитные карточки, – упавшим голосом добавил он.

– Не пропадет ваше добро, можете не сомневаться.

Ему помогли разоблачиться, набросили на плечи куртку, голову повязали пестрым платком. Завершали маскарад солнцезащитные очки какой-то диковинной формы. В таком прикиде Брэдли был похож на ветерана андерграунда. Единственное, что выдавало его, так это модные брюки салатового цвета и двухсотдолларовые мокасины, но кто их увидит, если он будет сидеть в машине?

– За мной, – скомандовал один из незнакомцев. Его коллега направился вверх по лестнице, унося в руках личную собственность Брэдли. Они вышли в проходной двор, затем на параллельную улицу и уселись в потрепанную «восьмерку». Взяли курс в прежнем направлении, в сторону Пресни. В самом начале улицы 1905 года водитель аккуратно притер машину к бровке. Далее последовала знакомая процедура: два щелчка тангентой, ответ и вежливая просьба пересесть в другую машину, припарковавшуюся впереди них.

Это была последняя пересадка. Новый водитель изменил курс, так что теперь они возвращались в центр. Еще четверть часа кружили по городу, пока не оказались на Сретенке. Брэдли знал Москву не хуже любого водителя со стажем, и место, куда его привезли, не очень ему понравилось. Даже название переулка звучало мрачновато и многозначительно: Последний.

Квартал находился на реконструкции, здания смотрели на окружающий мир пустыми глазницами окон, повсюду громоздился строительный мусор, проезжая часть улицы была основательно разрыта. Исключение составляли три дома, жильцов которых еще не успели отселить в новые микрорайоны. Водитель, искусно лавируя между глубокими траншеями, направил машину под арку одного из этих домов.

Поднимаясь вслед за своим провожатым по грязной лестнице, Брэдли мрачновато подумал, что это приключение действительно может стать для него последним.

Одна из дверей на третьем этаже открылась, впуская посетителей внутрь квартиры. Вернее, вошел туда один Брэдли, сопровождающий остался снаружи. Брэдли успел обратить внимание, что все эти люди примерно одного возраста, между 30 и 35 годами, внешности заурядной – в толпе такие ничем не выделяются. Очередной тип ждал его в прихожей. Как только Брэдли вошел внутрь, он плотно закрыл за ним входную дверь.

– Вам придется немного подождать.

Брэдли неопределенно хмыкнул, но спорить с ним не стал. Пользуясь случаем, он решил осмотреться. Слева от него коридор вел в просторную кухню. По стене две двери, догадаться нетрудно – туалет и ванная. Другой коридор оказался значительно шире. Брэдли насчитал пять дверей. За одной из них скрылся «привратник». Похоже на то, что раньше здесь была коммунальная квартира. Стены поклеены светлыми обоями, на полу новенький недорогой палас. Работы производились недавно, запахи краски и лака еще не успели выветриться.

Более детально оценить обстановку ему не дали, поскольку в коридор вышел «привратник» и сделал приглашающий жест рукой.

Американец подчинился его указанию. Но здесь корреспондента «Вашингтон пост» и любителя раскапывать темные истории Майкла Брэдли ждал большой сюрприз.

Комната, в которой он оказался, выглядела полупустой. Лишь черный кожаный диван и три глубоких кресла разместились вокруг низкого журнального столика. В одном из кресел сидел человек. И этого человека Брэдли ожидал здесь увидеть менее всего.

Глава 5

Вероятно, американец еще долгое время стоял бы у порога с распахнутыми от удивления глазами, но громкий голос вывел его из кратковременного транса.

– Добрый день, мистер Брэдли. Надеюсь, вы не в обиде на меня за причиненные вам неудобства?

Пока Брэдли подбирал слова для ответной реплики, в комнату вошел «привратник».

– А вот и пиджак мистера Брэдли, – с легкой иронией произнес сидящий за столом. – Вы не могли бы переодеться? Ваш нынешний вид меня... э-э-э... несколько смущает.

Брэдли ощутил прилив раздражения. Сам же затеял этот дурацкий спектакль, а теперь еще насмехается.

Он стащил с головы платок, сбросил «косуху» и со злостью швырнул все это на пол. Затем облачился в свой пиджак, похлопав заодно по карману – все было на месте. Вновь приоткрылась дверь, «привратник» поставил на стол чашку с дымящимся кофе, прибрал с пола одежду и испарился.

– Присаживайтесь, мистер Брэдли. Горячительных напитков я вам не предлагаю, извините, не держим, но от чашки кофе, надеюсь, вы не откажетесь.

Он бросил на журналиста проницательный взгляд.

– Да садитесь же вы наконец! Или не рады встрече? У вас такой вид, как будто вы ожидали увидеть здесь кого-то другого. Признайтесь, вы удивлены?

– Еще бы, – промямлил Брэдли и опустился в кресло.

– Не возражаете, если наш разговор состоится на русском? В последнее время мне не часто доводится общаться с вашими соотечественниками. Боюсь, что отсутствие постоянной практики не позволит мне четко излагать свои мысли на английском.

Давай, давай, прибедняйся, подумал про себя Брэдли. Английский он забыл, как же... За плечами пятнадцать лет в англосаксонских странах. Полтора года назад, когда Брэдли проводил в Штатах свой очередной отпуск, ему удалось через приятелей выйти на одного чиновника из архива ФБР. Оказалось, что досье на этого человека до сих пор снабжено грифом «Совершенно секретно», хотя Америку он покинул десять лет назад и с тех пор ни разу не выезжал за кордон. С самим досье Брэдли ознакомиться не удалось, но зато он уговорил чиновника подготовить для него краткую справку. И в этой справке было черным по белому написано: «Английским владеет в превосходной степени».

– Хотите, угадаю, чем вы сейчас заняты? – На лице собеседника появилась ироничная улыбка. – Листаете в памяти досье на генерала Щербакова.

– Выстрел в десятку, – буркнул Брэдли. – Хорошо бы долистать его до конца. Вам следовало предупредить меня заранее, тогда я смог бы получше подготовиться к разговору.

Тот понимающе кивнул и смежил тяжелые веки. На журнальном столике перед ним стоял стакан с крепким чаем в мельхиоровом подстаканнике. Пальцы сжимали ложечку, которой он время от времени помешивал давно остывшую жидкость.

Человека, который сидел в кресле напротив Брэдли, звали Сергей Алексеевич Щербаков. Возраст – 60 лет. Род занятий – профессиональный разведчик. Воинское звание – генерал-лейтенант. Следовало бы уточнить, генерал-лейтенант в отставке, но для разведчика отставкой является лишь соответствующим образом задокументированный факт смерти. Последнее место работы – Служба внешней разведки РФ. В настоящий момент на государственной службе не состоит.

В 1958 году Сергей Щербаков с отличием закончил МГИМО, но затем по приказу партии или же по собственному желанию – в справке об этом не говорится – был трудоустроен в органы госбезопасности. В дальнейшем успешно сочетал дипломатическую службу с работой во внешней разведке. В 1961-м после окончания разведшколы зачислен в штат советского посольства в Австралии, где провел последующие шесть лет. Занимал должность второго секретаря посольства, по линии разведки являлся заместителем резидента по агентурной работе. По возвращении из Австралии четыре года провел в Союзе, сочетая преподавательскую работу в Дипакадемии со службой в Первом главке КГБ. В 1971 году возобновил свою дипломатическую карьеру, на этот раз в Канаде. Занимался там привычным делом – созданием агентурной сети. При Щербакове в Канаде открылись многочисленные советские торгпредставительства и агентства, под крышей которых плодотворно трудились офицеры внешней разведки. В этой благодатной и спокойной стране он провел четыре года. Потом трудился сразу в трех учреждениях: Дипакадемии, в высотке на Смоленской площади (отдел Северной Америки) и в Ясеневе, в отделе с аналогичным названием. В 1980-м направлен в США в ранге первого советника посла и главы вашингтонской резидентуры. Театрал, прекрасно разбирается в искусстве, неоднократно замечен в посещении «Метрополитен-опера», художественных выставок и музеев и, что самое необычное, охотно присутствовал на спектаклях бродвейских театров. Любимчик Андропова, тот называл его «золотым юношей». Когда руководители советской разведки пытались одернуть своенравного и неортодоксально мыслящего младшего коллегу, патриарх всегда за него заступался.

Позже, уже в девяностых годах, в России и на Западе одни за другими стали выходить мемуары отставных сотрудников КГБ, где они с неприязнью и с непонятным непосвященному человеку рвением критиковали работу вашингтонской резидентуры ПГУ особенно в конце семидесятых – середине восьмидесятых годов, когда Щербаков координировал усилия советской разведки в Америке. Брэдли при случае поинтересовался у своих коллег-газетчиков, близких к информированным кругам ФБР: действительно ли эффективность работы советской внешней разведки в США близка к нулю, как об этом твердят переметнувшиеся чекисты? Ответ его обескуражил. Если коротко, то приятели ему сказали примерно следующее: «Это абсурд, то, что пишут эти русские... Наши парни до сих пор не могут выкорчевать их агентуру. Щербаков, будучи в конце восьмидесятых первым замом начальника ПГУ, с ведома и согласия Крючкова и Шебаршина законсервировал большую часть агентуры. После чего тщательно почистил архивы, так что сами русские теперь не могут толком разобраться, кто на кого работал...»

Супруга Щербакова, Марина Юрьевна, специалист по английской литературе XVIII—XIX веков. Доктор наук. Сопровождала мужа во всех его загранпоездках, в перерывах, следуя его примеру, занималась преподавательской деятельностью – читала курс английской литературы в Дипакадемии и МГУ. Сын Дмитрий родился в Канберре в 1962 году. Ныне офицер ФСБ, звание – подполковник. Дочь Виктория появилась на свет в 1971 году в Квебеке. Так же, как и остальные члены семьи, в совершенстве владеет английским и французским. После окончания филфака МГУ ушла в журналистику. В данный период времени обретается на вольных хлебах, на Западе таких журналистов называют «фрилансерами». Несмотря на относительную молодость, принадлежит к разряду талантливейших представителей этой профессии. По мнению Брэдли, таких репортеров, как она, во всем мире не больше дюжины. Не замужем. В 1993 году взяла девичью фамилию матери – Строганова. Год с лишним назад порвала все связи с отцом. Причины конфликта неизвестны.

В картинке, постепенно складывающейся в мозгу Майкла Брэдли, сидящему перед ним человеку отводилось центральное место в российской разведке. Эдакий чекистский Мориарти.

Щербаков открыл глаза и насмешливо посмотрел на журналиста.

– Вспомнили, мистер Брэдли?

– Зовите меня просто Майкл, – недовольным тоном сказал Брэдли. – И зачем вы затеяли, генерал, этот спектакль с переодеванием и автомобильными гонками? Если возникла такая нужда, мы могли переговорить в вашем офисе на Воровского или, на худой конец, у меня в редакции. Словом, в любом другом месте, но только не в этой дыре, куда вы меня привезли...

Щербаков отставил стакан с остывшим чаем в сторону. С задумчивым видом постучал костяшками пальцев по поверхности столика.

Наступила долгая пауза.

Щербаков вскинул голову.

– Не знаю, с чего начать, Майкл. Должен признаться, что эту встречу я не планировал. Во всяком случае, на сегодня. Обстоятельства заставили меня поторопиться, пришлось действовать экспромтом. В противном случае я принял бы вас в более подходящем для дружеской беседы месте...

– Тогда объясните мне, – нетерпеливо перебил его Брэдли, – зачем понадобился этот дурацкий маскарад?

На этот раз в глазах Щербакова промелькнуло чувство сожаления.

– Вы, очевидно, уже догадались, господин журналист, что у такого человека, как я, имеются не только друзья, но и враги. Среди них есть и те, кто занимает высокие государственные посты. Президентура, правительство, секретные службы – это далеко не полный перечень учреждений, где у меня имеется немало недоброжелателей. К этому следует прибавить некоторых господ из влиятельных финансово-промышленных групп. Некоторые среди них с радостью бы уплатили любую сумму денег за один лишь снимок, на котором мы были бы изображены вместе...

– Вам следовало заранее предупредить меня об этом, – с мрачноватой улыбкой сказал журналист. – Жаль, что я не прихватил с собой фотоаппарат.

– А если к этому снимку удалось бы присовокупить пленку с записью нашей беседы, – невозмутимо продолжил Щербаков, – то сумма вознаграждения была бы на порядок выше. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я выбрал столь экзотическую форму контакта?

Брэдли никак не мог собраться с мыслями. Это походило на прогулку по нашпигованному минами полю. Если хотя бы десятая часть сведений о контактах и роде занятий Щербакова, которыми он располагал, является правдой, то с этим человеком нужно быть предельно осторожным. Брэдли не раз перепроверял поступавшую к нему из различных источников информацию, в меру своих скромных возможностей, естественно, и пока никаких изъянов в ней не нашел.