— Извините, — сказал он по-английски.
      — Все в порядке, — улыбнулся Винтер. Если бы он заметил «хвост», он бы для виду полез в бутылку.
      — Может, зайдете к нам и выпьете? Честное слово, мне так неловко…
      — Что вы…
      — Прошу вас…
      Ситуацию, как всегда, спасла дама, осторожно подтолкнув спутника под локоть.
      — Ну, если мы вас не стесним…
      — Мои друзья будут очень рады…
      И трио, излучая легкую благорасположенность, направилось к той же лестнице за решеточкой.
      — Я, — сказала Алекто, — спас её от обморока на балу.
      — А пройдемте-ка мы в нумера, — Игорь легонько подтолкнул её в дверь.
      В «нумере» имелись большой квадратный стол и четыре угловых дивана. В центре стола серебристо мерцало ведерко со льдом, из которого торчали четыре бутылочных горлышка: три шампанских, одна водка. Ещё две бутылки — красное — стояли сами по себе, дышали. Белое — в отдельном ведерке.
      Пиво было в десятилитровом бочонке с краником. Прямо рядом с бочонком горячо и копчено пахла горка жареных колбасок. Шпигованная чесноком и покрытая специями свинина лежала крупными ломтями на блюде — как цветок «Королева Виктория» на воде. Запечённая четвертинками картошка, тоже разложенная кругами, больше походила на хризантему.
      А по краю стола плыли как лодочки узкие чугунные блюда с «цыганской поджаркой» — оленина, свинина, телятина, утка и ещё Гашек знает что — и все это шкворчит и даже слегка шевелится. И кнедлики. С чем — по виду не разберешь, это ж пробовать придется… И мысль об этом наводит легкую оторопь, потому что в центре осыпается бурыми лепестками карп. Вареный в пиве и меду. И, судя по размеру, запущенный во Влтаву как раз при императоре Рудольфе.
      — Раффлезия Арнольди, — рождавшийся в сознании Игоря дифирамб столу умер, не успев родиться. — Хищный цветок. Привлекает добычу запахом сырого мяса.
      — Э-э-э… говорят, того… слегка с тухлецой, — немного растерялся Игорь. — Раффлезия. Я имею в виду. Здесь — все только первой свежести. Она же единственная. Вы тут… устраивайтесь, а я — на пост. Бдить.
      — Сударь, вы воистину невежа. Представьте меня гостям.
      — Я воистину невежа. Пусть представляет эмир, это его знакомые, а не мои.
      Знакомые вместе с эмиром вошли буквально в следующую секунду.
      — Вот, — сказал Эней. — Это Лида и Саша Винтеры. А это — Елизавета Бенуа, теперь — Эмилия Льютенс. Дядя Миша… то есть, Виктор… ваш общий друг. Садитесь, ребята, — в роли хлебосольного хозяина Андрей чувствовал себя неловко. Очень некстати будет, подумал Игорь, если он вдруг вспомнит, что он здесь самый младший, не считая Антошки.
      — Весьма приятно, — сказала императрица, снимая маску.
      Да, белые «очки» вокруг глаз слегка припудрены, но эффект по-прежнему оставался… впечатляющим.
      Чета Винтеров и Алекто обменялись рукопожатием.
      — По словам Дока, — все так же неуверенно добавил Эней, — я понял, что его девушка не в курсе наших дел. Так что, наверное, о самом главном мы за обедом помолчим, а потом вы, Лида, наверное, пойдете с Владой и ребятами… ну, куда хотите. Танцевать, тут фокусы показывать будут, караоке петь…
      — Есть, — улыбнулась Лида. — Прикроем ваши темные дела.
      Ещё через несколько минут скелеты пропустили в танцевальный зал пирата. Настоящего пирата, в алой бандане, высоких ботфортах и с тяжелыми стеклянными бусинами в длинных и слегка неопрятных косицах. Под руку с пиратом шествовала индеанка со страусиными перьями в волосах и великолепной раскраской по всем открытым участкам тела — коих было довольно много. Когда по индеанке скользнул луч ультрафиолета, некоторые линии вспыхнули призрачным синим огнем, сложившись в рисунок костей скелета — но луч ускользнул и рисунок пропал.
      Навстречу им из-за стойки бара поднялся монах.
      — Мнэээ, сын мой, — спросил он, — вы живы или мертвы?
      — Я жив, — ответил пират. — Но здесь всю ночь будет открытый бар, и я надеюсь благодаря ему поправить эту несносную ситуацию.
      — Сын мой, несносные ситуации лучше поправлять в небольшой компании — меньше трений при делёжке спиртного. Так что я благословляю вас на шестнадцатый номер — это по лесенке вверх и дальше по галерее.
      — Благодарствую… отче, — несколько ошарашенно ответил пират. — Мне… воспоследовать?
      — Да как хотите, — пожал плечищами монах. — Можете воспоследовать, можете вперед меня. Все, — он вынул из рукава рясы флягу, — там будем.
      Пират взял предложенную фляжку, глотнул, зажмурился, помотал головой — и отдал фляжку обратно монаху. Индеанка удивленно вскинула брови.
      — Тебе, — хрипло выдохнул пират, — не надо. И ты вообще уже… скелет виден.
      И они воспоследовали.
 

* * *

 
      Наевшись, Влада довольно быстро заскучала. Так уж вышло, что в этой компании все друг друга знали хотя бы опосредованно — Ди был знаком с толстой тёткой в костюме Червовой Дамы, тётка — с парнем, одетым в арабский бурнус, парень — с Сашей и Лидой, и с этим «отцом Туком», и с блондином, который, избавившись от тыквы на голове, принялся уничтожать карпа так, словно это его личный враг, и с девочкой-«зомби», которая появлялась время от времени, склёвывала какую-нибудь вкусность и снова исчезала. Поэтому когда Лида, блондин и монах чуть ли не в один голос предложили пойти потанцевать, посмотреть фокусы и попеть караоке, Влада согласилась. К её удивлению, танцевать не захотел Ди, сказавшись слишком трезвым. Раньше он всегда был не прочь, и в трезвом, и в пьяном виде — а тут… Хотя пил он меньше, чем обычно. Кажется. Или не кажется.
      Когда группа прикрытия вывалилась из комнаты, Дама вздохнула, меланхолически поправила салфетку…
      — И голову им долой. То есть объявляю заседание открытым.
      — Голову, — поправил Ди, глядя в сторону двери, за которой исчез Цумэ, — он как раз надел.
      — Ему без маски в этих краях лучше не появляться, — проговорил Эней. — Ну, все знают, кто мы, что мы и зачем мы здесь. И кто хотел отказаться, тот бы просто не приехал. Так что на повестке ночи у нас: утверждение устава, состава штаба и ближайших целей Свободной Луны.
      — Я не совсем понимаю, почему Луны, — сказал Ди. — Это по форме.
      — Потому что схему мы свистнули из романа Роберта Хайнлайна «Луна жёстко стелет». А ещё потому что «отомстим мы сассанахам в час, когда луна взойдет», — Винтер засмеялся. — Это песня. Я её потом спою.
      — Так, с названием разобрались, — кивнул Ди. — Теперь о целях.
      — Конечная — убрать варков навсегда, — Эней подцепил последнюю колбаску на вилку. — Промежуточная — взять регион, и при этом иметь в рукаве такой козырь, чтобы они не смогли нас купить задаром, как нью-йоркеров или греков. Нам нужно что-нибудь такое, что подействует на варков и только на варков.
      Он замолчал и посмотрел в лицо Ди.
      — Почему вы считаете, что это вообще можно сделать? Работы с тканями варков велись. Даже материалы есть. Был проект распространить иммунитет от орора на всех — и поначалу его поддерживали. Отказались только когда поняли, что безнадежно. Если владелец образца жив — ткани регенерируют. Если мертв — мгновенно разлагаются, — пират приговорил третий кнедлик на протяжении одной фразы. Понятно, на чем они сошлись с Алекто.
      Эней кивнул.
      — А теперь я вам скажу, что показал встречный забег. Ткани вампира изменены не естественным, а сверхъестественным образом. Проще говоря, вампир заключил договор с демоном, который латает его раны, используя неизвестные нам пока ресурсы организма. Необходимость в потреблении крови — причем непременно со смертельным для жертвы исходом — это потребность демона в человеческих жертвах. Демона можно изгнать — и тогда вампир исцеляется. Кое-какие способности сохраняются, и один… один врач считает, что это вообще-то человеческие потенции, которые демон просто будит.
      Ди не повел и бровью.
      — Ткани есть?
      — Ткани есть.
      Эней сказал бы, что и носитель есть — но Алекто категорически потребовала этого не делать. Пока. Потому что страх пополам с желанием разобрать на кусочки и посмотреть, как работает — плохие советчики.
      — Послушайте, — сказал Саша Винтер. — Вы что, серьезно это? Демоны и тут же — ткани? Андрей, что с тобой случилось? Что за… мистика?
      — И обскурантизм, — кивнула Алекто. — Что тут поделаешь, поневоле приходится решать, кому верить: своим бесстыжим глазам или любимой жене. Мои бесстыжие глаза отчётливо видели вещи, которые невозможно упаковать в стандартную школьную программу. И, по-моему, совершенно не важно, как эти вещи называть.
      — Какие именно?
      — Живого данпила, способного сражаться с вампиром на равных. Теплокровного, чьи раны затягиваются буквально на глазах. Андрей — а у меня нет оснований не верить ему — утверждает, что вампира сделал данпилом христианский обряд экзорцизма. Да хоть эльфийские чары — если это работает, почему бы не использовать.
      — Не так уж хорошо работает, раз Ирландия пока данпилами не кишит, — заметил Ди.
      — Дополнительным условием, — Алекто откусила щедро поперченную свинину, запила пивом, — несколько я поняла, являются желание экзорцируемого и того непредсказуемого участника процесса, который представляется как Сущий.
      Пират глотнул из бокала, с недоумением обнаружил там шампанское, выплеснул его прямо в ведерко со льдом и налил себе красного.
      — Что симбионт существо диффузное мы и раньше предполагали. Что он как минимум квазиразумен — тоже. И даже идея, что гемоглобинзависимость носит психосоматический характер — во всяком случае, в большей мере, чем физиологический, имеет довольно широкое хождение. Наш начальник здравохраны — он варк, естественно — просто в этом убежден.
      — Он, скорее всего, врет вам, — сказал Андрей. — Или недоговаривает. Варк такого возраста не может не знать, что почем. Но в целом, Саша, я все, о чём говорю, видел своими глазами. И как происходит экзорцизм, и что с вампиром становится потом, и как на человека действует Причастие… и как на варка действует присутствие причастившегося человека.
      — Мне потребуются отчёты, — сказал пират. — И ткани. От живых варков. И от живых исцелившихся. И… И почему их все ещё не вышвырнули из Ирландии, скажите на милость?
      — Потому что на людей это не действует. А с конвоями ходят в основном люди. — объяснил Андрей. — А ткани — пожалуйста. Вот они.
      Дверь открылась, подружка-зомби, улыбаясь в буквальном смысле слова от уха до уха — грим — внесла контейнер для хранения биоматериала и поставила перед Ди на стол.
      — Кровь, мышечная ткань, кожа, слизистая. В ассортименте, — сказала она, и по голосу Ди понял, что это, собственно, «он». — Если нужно ещё, будет ещё.
      — Их у вас так много — или ткани сохранили способность к регенерации?
      — Сохранили, — кивнул Андрей. — Но если потребуются образцы от других носителей, их можно достать.
      — Пойди туда, не знаю куда… — пробормотал пират.
      — It's our duty , — театрально откозырял мальчик. Эней жестом отпустил его.
      — Мне нужно будет получить образцы от других носителей, — твердо сказал пират. — И как минимум от одного из них — получать регулярно, раз в месяц хотя бы. Чтобы отследить динамику. Но это только — если здесь не пустышка.
      — Что вы имеете в виду?
      — Даже если вы не ошиблись, может оказаться, что на данном уровне технологий нам попросту нечем бить. Мы, например, точно знаем, что такое орор. А сделать мало-мальски приличную вакцину…
      — Но вы сделали, — Эней почти прошептал это, и внутри у Ди что-то екнуло то того, с какой надеждой произнесены были слова. — Вы это сделали. Вы, Алексей Сиверцев, вакцину, которая держит на пять лет дольше швейцарской.
      Алекто фыркнула.
      — Мы, — жестко продолжил пират, — сделать окончательную, пожизненную вакцину от орора не можем и сможем не скоро. Слишком изменчивость высокая. Так что даже если мы разберемся, что там к чему, это ещё не значит, что мы получим оружие. И это — в случае, если вы не ошибаетесь.
      — Но пытаться вы будете? — спросил Эней.
      — Пытаться будем. Но нужна альтернатива.
      — Альтернативой займется боевая.
      — Боевая это кто? И чем конкретно она станет заниматься?
      — Боевая — это я и мои люди, — Эней спокойно выдержал его взгляд. — И заниматься мы будем в первую очередь безопасностью организации. Как внешней — СБ, высокие господа, — так и внутренней, — вместо объяснения он легонько постучал костяшками пальцев по столу. — Террор свернем — кроме случаев крайней необходимости для «Луны». Будет маленькая зондеркоманда — лично под моим началом, вне общей структуры. Отряд численностью максимум в десять человек для решения насущных оперативных задач. Например, отлова для вашей лаборатории живых вампиров. В уставе прописано, что и как, вы его прочтете сейчас. Боевая — это вообще номер пятый. Номер первый — подготовить гражданскую базу.
      — Эней, раздайте устав и не мучайтесь, — раздраженно сказала Алекто.
      Снова вошла «девочка-зомби» — на сей раз с тремя рамками мониторов. Одну взял Эней, две других Енот протянул Ди и Винтеру. Ди отметил, что только у Энея была подсоединена виртуальная клавиатура. Он один мог вносить какие-то изменения в текст.
      — А вы? — спросил Винтер у Алекто. Она фыркнула.
      — Большое спасибо, с меня хватит. Я принимала в написании самое непосредственное участие.
      На какое-то время все углубились в чтение. Потом оторвались от мониторов. Ди и Винтер переглянулись.
      — Одиннадцатый пункт, — сказал Саша. — Не слишком ли круто?
      — «Добровольное и несанкционированное организацией сотрудничество с СБ карается смертью»? — Ди сверился с Уставом. — Нет, не слишком. В самый раз.
      — Очень многое поставлено на карту, — добавила Алекто. — И потом, Саша, что вы ещё можете предложить? Тюрем у нас нет, изгонять провинившихся тоже некуда…
      — А не боитесь открыть дорогу р-революционному произволу?
      — Боимся, — ответил Эней. — Конечно, каждое такое обвинение должно быть расследовано и доказано. Этим тоже будет заниматься наша группа… На самом деле все будет мягче. Скомпрометированного просто переподключат в новую ячейку, где уже сидят несколько таких же. Изолированную ячейку. И смотрят, что будет дальше. Наблюдение — по сети и визуально. И тут уже можно не торопиться с решениями.
      — Все гениальное просто, — улыбнулся Ди.
      — Гением, — Эней опустил голову, — был Хайнлайн. А одиннадцатый пункт — это чтоб те, кто может испугаться, испугались заранее.
      — А один заместитель на троих начальников — чья идея? — спросил Ди.
      — Моя, — Винтер поднял палец. — То есть, тоже не моя. Но за давностию лет копирайт никто не оспорит. В период падения сёгуната в Японии действовала организация под названием «новое ополчение» — «синсэнгуми». Это их ноу-хау.
      — Революционная организация? — поинтересовался Ди.
      — Контрреволюционная, — Винтер ухмыльнулся. — Там все довольно забавно было, я как-нибудь расскажу… потом. Видите ли, с подачи того, кто собрал всех нас, но уже не может с нами быть, я довольно плотно начал изучать революционные движения в мире. Тогда я… ещё не знал, кто он такой. Я учился в Одессе, в математическом лицее, он читал нам лекции — час в неделю… Был другом мамы. У него был дар — находить людей…
      Как-то незаметно бокалы у всех оказались полными, и все снова выпили — молча.
      — Он вёл нас, — первым нарушил молчание Андрей. — То есть, нет. Он понял, куда мы все хотим идти. Что нам — в одну сторону.
      — Логистик, связник, боец, — кивнула Алекто.
      — И учёный, — добавил Ди. — Если чокнутого профессора, конечно, примут в столь почтенную компанию.
      — Чокнутые профессора — это просто жанровая необходимость, — сказал Винтер. — Поскольку то, что мы планируем, между нами, ребята, сугубая фантастика. Вы себе не представляете, до чего нудная и муторная нам предстоит работа. Институт карьерного строительства. Самый худший вид рутины — а без него все остальное не имеет смысла. Если мы доберемся до той стадии, на которой можно будет переходить к открытым действиям, и не переродимся по дороге во что-нибудь двоякодышащее, да если мы вообще доберемся — это будет чудо. Одно утешение: история ещё и не такие коленца выкидывала.
      — Значит, голосуем Устав Свободной Луны и командный состав, — подытожил Эней.
      — Чтобы не терять времени, предлагаю голосовать списком, — добавила Алекто. — Логистика и координация — Елизавета Бенуа, псевдо Алекто. Связь и транспорт — Александр Винтер, псевдо Машенька. Научная часть — Алексей Сиверцев, псевдо, — она сверилась с планшеткой Энея, — Диан Кехт. Ты потом объяснишь мне, что это за птица. И заместитель всех троих, а также начальник боевой организации — Андрей Витер, псевдо Эней, он же фукутё-сан, — Винтер поднял бровь, но промолчал. — Голосуем в таком составе. Кто за? Единогласно? Принято. Летим.
      — Итак, господин Адам Селена у нас образовался, прошу нашего фукутё занести это в протокол.
      — Эдам, — поправил Эней, отбивая дробь на виртуальной клавиатуре. — Черт, сыр какой-то получается…
      — Не какой-то, а бесплатный. И лежит он, естественно, в мышеловке. Погоди, почему «Эдам»? — переспросил Винтер. — Адам!
      — Это как? — Эней прекратил печатать. — Эней, Диан Кехт, Алекто, Маша…
      Пират хмыкнул, Дама Червей сложила губы сердечком, а Винтер озвучил:
      — Допился, Аeneas. Собственное имя забыл.
      — Или не знал? — в голосе государыни было столько яда, что Эней не находил, куда ему провалиться. Наконец сообразил зачерпнуть льда из ведерка и провел им по лицу.
      — Лиду сюда! — сдавленно выкрикнул Саша. — Она в восторге от того, как он краснеет!
      — Энеус ностер магнус панус, — пробормотал Андрей.
      — И славный троянорум князь. Поется на мотив «Шаланды, полные кефали», — заметил Винтер.
      — Истоки вашей учености нам уже ясны, юноша, — строго сказала Алекто. — Ваше образование будет на повестке дня одного из ближайших заседаний…
      — Хуралов, — подсказал Винтер.
      — …отдельным вопросом, — не дала себя сбить Алекто. — А в том, что наши псевдо складываются в аббревиацию точно по Хайнлайну, люди, опять-таки склонные к мистике и обскурантизму могут усматривать даже нечто провиденциальное. Я не возражаю.
      — Сейчас, — сказал внезапно обрадовавшийся Эней, — в караоке будет перерыв. У нас есть ещё незакрытые вопросы?
      — Есть, — сказала Алекто. — Где, черт подери, эти колбаски?
      Нельзя было сказать, что на столе кончилось все. Но он был к тому близок.
      — Щас, — Эней набрал номер.
      Через минуту с небольшим дверь распахнулась, и в комнате по очереди оказались:
      — блюдо с колбасками;
      — Цумэ, несущий оное на вытянутой руке;
      — Влада, висящая на Антошке, по-прежнему одетом в платье;
      — Лида, висящая на Косте;
      — Костя с выражением «я-с-ними-не-имею-ничего-общего» на лице.
      И звуковая волна, поскольку вся компания дружно орала что-то местное про розового карлова дракона, кажется, страшно перевирая слова и — точно — путая «р» и «л», как будто в каждого вселилось по японцу.
      — Кажется, у нас случился непринуждённый переход к культурной программе, — бесстрастно заметил Ди. — Э-э… Машенька, этот зачехлённый предмет — действительно гитара или закамуфлированный гранатомёт?
      — Гитара, — вздохнул Эней. — Он ещё и поёт…
      — После четвертой — все поют, — отбил Цумэ, — даже те, кому противопоказано.
      — Мне уже четыре дня как можно, — ответил Эней.
      — Я не про питьё, а про пение. И не про тебя, а про капеллана. И он все равно начнет. Так что я, на твоем месте, ударил бы первым.
      — Замётано, — сказал Эней, увидев, что Винтер расчехлил и подстраивает гитару. — Давай, Саня. Заспiваймо нашого гiмна .
      — На чией мовi? На русском? На сассенахской?
      Чужих ушей тут не было, но всё-таки.
      — Ой, мамочки, — сказала Лида. — Двери прикройте.
      — Звукоизоляция здесь хорошая, — сказал Эней. — Чехи вообще спецы на этот счет.
      Винтер ударил по струнам.
 
— Ты скажи нам, Шон О'Фаррелл, а куда ты так спешишь?
— Потерпи — и все узнаешь, если только помолчишь.
Был приказ от капитана: ночью двинуться вперед.
Вместе мы клинки поднимем в час, когда луна взойдёт.
 
      — О да, — сказала императрица по оптимизации. — На сассенахском это называется Reclaim the night .
      И от припева дрогнули стекла.
 
В час, когда луна взойдёт!
В час, когда луна взойдёт!
Вместе мы клинки поднимем
В час, когда луна взойдёт!
 
      И только одна Алекто заметила, что Эней умолк, когда пели третий куплет:
 
Над равниной раздавался лязг разгневанных мечей:
Этой ночью убивали подлецов и стукачей.
Распростись скорей со страхом, растопи сомнений лёд.
Отомстим мы сассанахам в час, когда луна взойдет!
 
      Хорошо, если с местью покончено. Если мы не сломаем себе шею на этом — и ещё в сотне мест, то может быть…
      — В час, когда луна взойдет…
 
В час, когда луна взойдёт!
Вместе мы клинки поднимем
В час, когда луна взойдёт!
 
       Конец первой книги