— Это прекрасно, — усмехнулся Ито. — Если, конечно, исключить опасность сгореть вместе с ними.

— Частичных жертв не избежать и нашим народам: огонь очищения… Те, кто переживёт, придут к вечным идеалам.

Ито вздохнул:

— Вы приоткрыли нам глаза на многое, Пэнки-сан. Нам предстоит теперь основательно подумать, чтобы постигнуть до конца снизошедшую от вас мудрость. В нашей стране, конечно, найдутся влиятельные люди, готовые помочь вам в достижении поставленных целей, но…

— Не сомневался, — прервал Пэнки, — ваше «но», Ито, относится уже к деталям. Будет время постепенно обсудить и согласовать их. Полагаю, теперь мы можем перейти к третьему вопросу нашей конференции. Нам теперь легче решать его, ибо вы, вероятно, догадались, для какой цели предназначена значительная часть испрашиваемых мною средств.

— О, — с видимым облегчением сказал Ито, — значит, речь пойдёт не о спасении «империи» Фигуранкайнов.

— Спасении? — повторил Пэнки, и в его бесцветных глазах впервые промелькнуло что-то похожее на удивление. — Странно, что вы сочли возможным воспользоваться этим словом, господин Ито.

— Извините меня, Пэнки-сан. Мир бизнеса полон слухов. Не исключено, что мы с Токимура-сан ослышались.

— Я достаточно полно представляю положение дел Фигу-ранкайна-младшего, — сказал Пэнки. Токимура и Ито согласно закивали головами, — оно никогда не вызывало опасений. Сейчас оно лучше, чем когда-либо. В займе, о котором идёт речь, непосредственно заинтересовано объединение частных банков в Швейцарии. Это хорошо вам известный консорциум СР5 в Женеве. В качестве ответственного представителя правления я уполномочен подписать соглашение.

— Этих гарантий вполне достаточно, — поклонился Ито, — речь шла о сумме…

— Сумма несколько изменилась, в сторону увеличения, — быстро перебил Пэнки, — теперь она выглядит так…

Он начертил фломастером на чистом листе бумаги цифру со многими нулями. Токимура, бросив на неё быстрый взгляд, удивлённо вскинул брови, а Ито воскликнул:

— Но это же невозможно. Это…

— Подумайте, — спокойно сказал Пэнки, — подумайте и взвесьте все. Это консорциум частных банков в Швейцарии. У вас там есть свои филиалы. Подумайте, что принесёт операция вашему консорциуму, если… провести её умно. Я подожду ответа до завтра.

— Хорошо, — объявил Токимура. — Мы обсудим… Завтра в полдень вы получите ответ. Однако сомневаюсь, что сможем удовлетворить ваши пожелания полностью.

— Подумайте и взвесьте все, — повторил Пэнки, извлекая из кармана пузырёк с таблетками.

— Теперь самое главное, — начал Ито.

— А вот о нем и поговорим завтра, когда узнаю ваш окончательный ответ, — сказал Пэнки, осторожно отправляя таблетку в рот.

Проводив Пэнки в отведённые ему апартаменты, Ито возвратился в мраморную гостиную. Токимура стоял у окна, глядя на угасающий закат.

— Багровые облака, — сказал он, не оборачиваясь, — к большому ветру…

— Творящие ветер пожинают бурю, — в тон ему отозвался Ито. — Что будем делать, Токимура-сан?

В гостиной наступило долгое молчание.

Нахмурившись, Токимура продолжал глядеть в окно. Ито присел к столу, сплёл унизанные перстнями пальцы. Ждал.

— В мою душу все настойчивее стучится ужасное подозрение, — начал, наконец, Токимура, — что у власти в их стране находится правительство, не способное управлять, президент, случайно оказавшийся на своём посту, и администрация, в которой преобладают глупцы и мошенники…

— Следовательно, путь, избранный нами, представляется единственно возможным, Токимура-сан.

— Но это означает, что деньги придётся дать, — резюмировал Токимура. — Или вы можете предложить что-либо иное, Ито?

— Нет, пожалуй, нет. Надо только уточнить наши дополнительные условия. И вопрос с нефтью. Они не понимают, что шах в Иране долго не продержится. Мы не раз предупреждали их спецслужбы…

— Они всадили столько денег в шаха, что ни о чём не хотят слышать. Завтра придётся прямо сказать об этом Пэнки. Намёков и он не понял…

— Он не захотел сегодня вообще говорить о главном. И вы не стали настаивать, Токимура. Признаюсь, я несколько удивлён…

— Я трезво оценил степень риска, Ито… Мы выигрываем при любом варианте. Десять лет — большой срок. Пока они будут довооружаться и пугать друг друга, мы утвердимся на важнейших мировых рынках, и тогда…

Токимура усмехнулся и умолк.

— А вам не показалось, Токимура-сан, что наш уважаемый гость, при всех его бесспорных достоинствах, связях и возможностях, ещё и маньяк? — осторожно поинтересовался Ито.

— Ваша проницательность превосходит прочие ваши деловые качества, дорогой Ито. Не просто маньяк — опасный маньяк. Могу даже добавить: впервые в жизни встречаю маньяка, одержимого несколькими маниями одновременно…

На следующий день мистер Алоиз Пэнки покидал туманный зимний Токио со смешанным чувством удовлетворения и досады. В главном он преуспел — это было бесспорно. Кредиты, предоставляемые японцами, давали не только отсрочку, но и определённые перспективы… Правда, покрывать их придётся за счёт основных капиталов «V», если предприятие Шарка не начнёт приносить прибыль в ближайшие годы.

Пэнки был убеждён, что поставил на Шарка правильно, однако неожиданности нельзя сбрасывать со счётов… Тогда потребуется решение самой «Валгаллы». Ещё месяц назад он не сомневался бы, что получит согласие, но теперь…

Будучи одним из «приобщённых», он пользовался доверием неограниченным, однако последнее время его все чаще охватывали сомнения. За ним, конечно, тоже следят, это вполне естественно. Но дублировать его операции, а уж тем более действовать вопреки его мнению и решениям — такого прежде не случалось…

Мерно гудят моторы. За окном самолёта ночь. Ещё одна бессонная старческая ночь. Далеко внизу, под облаками, Тихий океан. Пэнки натянул плед повыше на грудь. «Взять ещё таблетку? Зачем?.. Они давно не действуют».

Мысли снова возвратились к минувшему дню. Встреча с бывшими соратниками генерала Исии не принесла ожидаемого результата…

Память отряда № 731, конечно, непопулярна. Многие не прочь похоронить её… Масакуни рассуждал даже о гуманизме… после того как уничтожил десятки тысяч военнопленных. До чего измельчали люди! Конкретных кандидатов на должность руководителя Биологического центра не смог предложить никто. Теперь надежда только на Найто… Он назвал какого-то профессора Насимуру, которому предстоит покинут! Осакский университет.

«Опять профессор, — Пэнки вздохнул и покачал головой, — не перевариваю профессоров… Такие, как Шарк, редчайшее исключение. Правда, этот Насимура тоже служил у Исии, но недолго… Посмотрим, если Найто не подведёт…

Почему всё-таки отказались те, на кого можно было рассчитывать? Такие возможности для настоящего учёного!.. Не в щепетильности же дело и не в боязни личной ответственности?.. Все, кто вчера так решительно отклонил предложение, в своё время в отряде Исии занимались исследованиями не менее рискованными и, как сейчас любят выражаться газетчики, тоже антигуманными… Гнусное словоблудие!

Старого кретина Хорнфункеля давно следовало убрать. Люц был прав. Снова Люц!.. Кому он служил в действительности? Я не один раз убеждался в его преданности… Но теперь… Опять кто-то действует за моей спиной? Как тогда в Мексике, как в Касабланке, как только что в Лондоне, черт побери».

Директор лондонского банка Венус едва ли решился бы на такое сам. Пэнки знал его слишком хорошо. Либо ему приказали, либо… Этот дурень комиссар Бриджмен твердит об инопланетянах… Всеобщий психоз захлестнул и руководство Интерпола. Нет, кто бы ни похитил Венуса, где бы он ни укрывался, его необходимо найти. Исчезновение документов из сейфа лондонского банка может поставить под удар главную операцию…

На другой день после возвращения Цезаря в Канди, за утренним кофе, Райя спросила:

— Кого мы позовём на встречу Нового года, милый?

— Предпочёл бы встречать Новый год вдвоём с тобой, моё сокровище… — Цезарь вопросительно взглянул на Райю, она молча улыбалась. — Из друзей выбрал бы одного брата Хион-га, а нужен был бы Стив…

— Доктор Хионг едва ли согласится… Он…

— Знаю. Вернусь к нему, как покончу с делами тут и в Лондоне.

— Ты упомянул ещё Стива, Цезарь.

— Да… Встреча с ним необходима как можно скорее… Пригласим его разделить с нами новогодний ужин, если ты не возражаешь.

— Нет, разумеется… Но после Нового года у нас должен появиться мистер Феликс Крукс…

— «Парадиз XXI» достаточно велик, чтобы они не встретились. Кроме того, Стив долго не пробудет.

— Надеюсь, твой адвокат тоже?

— Мы потом захватим его с собой в Лондон. Он будет счастлив сэкономить на обратном билете… Решено? Рождественские праздники проведём вдвоём, а на тридцатое декабря приглашу сюда Стива.

Стив в сопровождении Тео появился в «Парадизе XXI» вечером тридцатого декабря. Оставив Тео на попечении Суонга, который встретил их в аэропорту Коломбо, Стив прошёл прямо в кабинет Цезаря. Они обнялись, и Цезарь сразу же предупредил:

— Смотри, ни слова Райе о моих приключениях в Бразилии.

Стив подмигнул, усмехнулся:

— Тут у вас тоже приключение. Суонг рассказал по дороге…

— Пытались взломать твой саркофаг, — расстроенно объяснил Цезарь, — на вторую ночь рождественских праздников. Одного парня схватили, передали полиции, а они упустили его…

— Не упустили, а отпустили, — поправил Стив. — Кто-то за него заплатил. Разве не знаешь, как это делается?

— Думал, что они заставят его заговорить…

Стив махнул рукой:

— Это, конечно, проделка Пэнки. Следует ждать повторения…

— Или Крукса… Он сейчас в Сингапуре, в начале января собирается нанести визит сюда.

— Хочешь устроить нам встречу?

— Отнюдь. Ты мне нужен совсем для другого.

— Гм… Надеюсь, не только для украшения новогоднего стола?

— Не только, хотя и для этого тоже.

— Поговорим сейчас?

— О главном можно и сейчас.

— Главное — алмазы?

— Алмазы, лондонское дело, африканский полигон.

— Не много ли на один раз, Цезарь?

— И ещё Пэнки…

— Так, может, с него и начнём? Бьюсь об заклад, ты не решился сместить его.

— Нет, и сейчас объясню почему. Ещё некоторое время он понадобится. Иначе… все лопнет, как болотный пузырь, а ОТРАГ останется, но уже недоступный для нас с тобой.

— Банкротство? Неужели дело зашло так далеко? Он просто припугнул тебя?

— Нет. Мы говорили почти целую ночь. По-моему, на этот раз он был искренен. Положение сложное… Он полетел в Токио выбивать крупный заём у японцев.

— А где он теперь?

— Из Токио собирался вернуться в Нью-Йорк.

— Свяжись с ним завтра по телефону, Цезарь, — узнай об итогах японских переговоров, поздравь с наступающим Новым годом.

— Хочешь убедиться, что он в Штатах?

— Хочу. Сейчас это важно.

— Хорошо. Теперь послушай, Стив… Алмазы… Не попробовать ли добыть их тем путём, каким ты… перекладывал недавно мои деньги из одного кармана в другой?

— Твои деньги, Цезарь?

— Ну, скажем, капиталы из Лондонского банка в банк Сан-Паулу…

— Ах вот что! — Стив нахмурился. — Ну разумеется, я не сразу понял… Видишь ли, Цезарь, деньги, изъятые из директорского сейфа в Лондоне, не были «твоими», даже не имели отношения к капиталам твоей «империи». Ты не очень внимательно смотрел документы той коричневой папки… Эти миллионы предназначались Вайсту для целей, тебе известных, но… они не проходили через счётные машины лондонского банка. Это из разряда «чёрных» операций, от которых не остаётся следов. Люц получил бы их прямо от Хэла Венуса, как и в декабре шестьдесят третьего года, оставил бы расписку — и конец… Какая-то их часть пошла бы на оплату операции «Блюдце», остальное — Вайсту. Ни в расходах, ни в доходах «империи» они не фигурировали бы. Кстати, как Пэнки интерпретировал лондонские события?

— Довольно своеобразно. Сказал, что директор сбежал, прихватив значительную сумму денег и важные документы, Что его ищут… Кажется, он более обеспокоен документами, чем потерей денег.

— Ещё бы. Хотя сумма там огромная — более двухсот миллионов.

— Невозможно!

— Абсолютно достоверно. Эти деньги сейчас у Цвикка. Можешь поехать и пересчитать.

— Пэнки ни о чём таком не упоминал.

— Это область, в которую он тебя никогда не посвящал и не посвятит. Тайна абсолютная!.. Нам она приоткрылась случайно, благодаря коричневой папке, для хранения которой директор Венус установил в кабинете особый архихитрый сейф…

— Все-таки мне непонятно, Стив. Венус пользовался полным доверием Пэнки. Почему он сбежал, вместо того, чтобы…

— Бегство — его единственный шанс… Обстоятельства исчезновения документов и денег из его кабинета таковы, что ему никто бы не поверил. Он не мог обратиться в полицию и не мог ничего объяснить Пэнки.

— Вы не оставили никаких следов?

— Думаю, никаких… Судя по сообщениям лондонских газет, Интерпол расследует лишь дело об исчезновении директора Венуса. Лондонский банк не объявил о потерях. Значит, их не было…

Цезарь вздохнул:

— Какая-то бездонная трясина вокруг всего, что оставил мой покойный отец…

— И что так ревниво хранят и продолжают Пэнки и его сообщники. Ты все ещё надеешься, Цезарь, что этот человек изменится, изменит своё отношение к тебе… Это — как ждать от дуба ананасов… Замахнувшись на многое, ты предпочитаешь плыть по течению.

— Ты несправедлив, Стив…

— Более того, ты плывёшь на вершине айсберга и не хочешь задуматься о том, что внизу…

— Но разве эти одиннадцать лет мы с тобой не пытались…

— Пытались, увы, совсем по-разному. Ты убеждаешь тех, кто… с тобой согласен, я же стараюсь заставить тех, кто со мной не согласен… В итоге наши усилия нередко направлены в противоположные стороны.

— Теперь это изменится, Стив… Окончательно и бесповоротно. Полигонами буду заниматься только я. Он согласился…

— Согласился! Ничего себе! Ты же глава фирмы. Ты можешь потребовать от него любых объяснений. Ну чего ты боишься, Цезарь! Поезжай в Нью-Йорк, потребуй у него ответов на все вопросы, которые тебя интересуют.

— Нас интересуют…

— В первую очередь тебя, — мне уже многое ясно.

— Что, например?

— Например… Например, что источник денег, на которые мы случайно наткнулись в Лондоне, — секретные фонды одного из частных швейцарских банков. Например, что главный источник финансирования и ОТРАГа, и работ на бразильском полигоне, и, может быть, чего-то ещё, о чём мы с тобой пока не догадываемся, — надёжно укрытые в конце войны капиталы бывшего фашистского рейха. Эти капиталы вложены во множество прибыльных предприятий разных стран и продолжают приносить немалые доходы. Твоя «империя» и ещё целый ряд корпораций — лишь камуфляж для «дельцов» типа Пэнки и тех, кто стоит рядом с ним и над ним.

Они не на виду, но именно они заправляют всем в этом не наилучшем из миров… Вот это и есть истинная мафия мафий, Цезарь… Мафия с большой буквы, практически неуязвимая, потому что держит в руках весь мир так называемого «свободного предпринимательства». Её «невидимые боссы» стоят над национальными правительствами, определяют политику этих правительств, перетасовывают и меняют правительства. Их неукротимая ненависть ко всему, что возникло после семнадцатого года в России, а после войны — в Восточной Европе и на Кубе, что нарастает в Африке, именно от их бессилия в тех странах… Более того, в системе социализма они видят единственную реальную угрозу для себя, для своего господства…

Мы с тобой замахнулись на ОТРАГ, но ОТРАГ лишь один из метастазов чудовищной раковой опухоли нашего так называемого «свободного мира». Её ядовитые нити существуют давно… Именно благодаря им наша страна, Цезарь, объявив войну Гитлеру, продолжала торговать с ним, что в немалой степени оттянуло разгром рейха. Да-да… Во Франции в течение всей войны действовал филиал «Чейз нэшнл бэнк» — через него, например, осуществляло свои финансовые операции германское посольство в Париже… Что там этот банк!.. На оккупированной территории Франции продолжал работать завод Форда. Он производил для гитлеровской армии грузовики и моторы военных самолётов. Генри Форд, оказывается, переводил ежегодно своему кумиру Гитлеру пятьдесят тысяч марок — «подарок» ко дню рождения. «Стандарт ойл оф Нью-Джерси» практически бесперебойно поставляла нефть и нефтепродукты для военных нужд фашизма.

А сейчас? По каким каналам поставляется оружие самым вонючим проамериканским режимам Южной и Центральной Америки? В открытую США почти не поставляют туда вооружений. Иное дело — Израиль!.. «Вашингтон пост» недавно писала, что насыщение Израиля американским оружием с трудом поддаётся объяснению — Израиль и так уже вооружён до зубов… А ведь ларчик открывается просто. Военная помощь Вашингтона Тель-Авиву превращается в поток оружия с клеймом «Сделано в Израиле». Израильские автоматы, винтовки, даже танки и самолёты непрерывно поступают «американским друзьям» в Латинской Америке, в Африке, в Азии. Парни Люца, Цезарь, тоже были вооружены израильскими автоматами «Узи»…

— Кое-что мне было известно, — пробормотал Цезарь. — Но далеко не все… Материал взрывной, если, конечно, доказуем.

— Ещё бы! Это далеко не все… А доказательства — документы… Они теперь у нас… Не случайно несколько финансовых акул покончили с собой после того, как… в их сейфы заглянули «пришельцы», если воспользоваться терминологией Сэмюэла Бриджмена.

— Что же делать дальше? В сущности, твои слова подтверждают, что нас обоих уносит течение…

— Ну, не совсем, просто теперь многое выглядит иначе, чем представлялось вначале. Кое-чего мы всё-таки добились. Хотя бы сам «диагноз» и документы, которые хранятся в зоне. Если их в подходящий момент опубликовать…

— В тебе продолжает жить журналист, Стив.

— Вероятно. Поэтому думаю о книге. Книга, которая потрясёт до основания мир так называемого «свободного предпринимательства»! В ней будут приведены документы и названы истинные имена, будет анатомирована мафия мафий вместе с её корнями — военно-промышленным комплексом, неофашизмом и прочим.

— Кто будет это читать?

— Все… Все, для кого дорого будущее детей, внуков, самой Земли, Цезарь. Люди всей планеты.

— Неужели ты полагаешь, что литература может изменить мир?

— Изменять — нет… И в моей книге не будет рецепта, что следует делать. Но она взбудоражит, возбудит, поднимет людей, заставит их самих искать выхода в той борьбе, которой ещё только предстоит развернуться…

— О какой борьбе ты говоришь?

— Борьба за то, чтобы человечеству выжить. Победить в ней можно лишь тогда, когда на борьбу поднимутся все. Все человечество, Цезарь. Я только теперь начал понимать…

— Так что останется делать нам?

— Будем продолжать задуманное, пока большинство разумных людей не станут нашими союзниками… или пока мы сами не придём к этому большинству… Если, конечно, дотянем до финала…

— Ты сильно изменился за последние полтора года.

— Изменились мои представления о мире, целях и средствах… Я начал склоняться к мысли, что насилие и жестокость нельзя победить только посредством насилия и жестокости…

— А то, что произошло несколько дней назад в Бразилии?

— Разве это не было неизбежной твёрдой самообороной? Твёрдость, Цезарь, не всегда равнозначна насилию.

— Это уже казуистика… Если все рассматривать на фоне глобальных проблем…

— Иначе нельзя… ОТРАГтоже существует не сам по себе, а как часть глобальной проблемы неофашизма. Разве ты ещё не понял?

Наступило долгое молчание.

— Кажется, мы напрасно углубились в мировые проблемы, — заметил Стив, — вернёмся к частным задачам.

Цезарь тяжело вздохнул:

— Корабли Линстера должны летать. Для тебя это так же важно, как и для меня, Стив.

— Чтобы приготовить рагу из кроликов, нужна по крайней мере кошка, а у нас и её нет… Добывать алмазы тем путём, о котором ты упомянул в начале нашего разговора, я не могу, потому что у Тибба не осталось алмазного «горючего»…

— Значит, твои люди, Стив, будут сидеть без дела?

— Ну почему лее? У моих людей множество дел… помимо предлагаемой тобой «ревизии» хранилищ и сейфов алмазного синдиката. Кстати, это тоже целое «государство» со своими законами и «армией». Я пока далее не представляю подступов…

Цезарь насупился, заметил совсем тихо:

— Вероятно, я стал переоценивать твои возможности…

— Похоже, — жёстко отрезал Стив. — В этих делах без помощи Тибба я и мои люди мало что значим.

— Снимаю своё предложение. Будем добывать алмазы путями более праведными… Теперь последнее, о чём хочу тебя просить, Стив. Я должен посетить Вайста. В «змеиной норе» мне потребуется надёжная охрана. Моих балийцев недостаточно…

Стив усмехнулся:

— Это просто… Мы создали небольшой «опорный пункт» в Кисангани, в среднем течении реки Конго, — отделение фирмы «Смит—Цвикк лимитед». Там заправляет некий Гаэтано… Гаэтано Пенья… Он выделит надёжных парней.

— Значит, лететь через Кисангани?

— Не обязательно. Люди Гаэтано могут прибыть в Киншасу или… куда ты укажешь.

— А этот «опорный пункт», Стив?.. Я не слышал о нем.

— У нас их уже несколько. «Смит-Цвикк лимитед» — тоже не сидят сложа руки… Что касается Кисангани — оттуда ближе всего до «змеиной норы»…

— У тебя есть оттуда что-нибудь новое?

— После посещения Нью-Йорка Вайст начал какое-то строительство. Подробностей пока не знаю. Территория ОТРАГа сейчас охраняется ещё тщательнее, чем раньше.

— Тем важнее скорей побывать там.

— Может, и мне с тобой, Цезарь? Инкогнито.

— Нет-нет, не хочу, чтобы ты так рисковал. Полечу один с твоими людьми.

— О делах все?

— Пока, кажется, все… Теперь пойдём к Райе.

Новый, 1974 год они встречали втроём. Стол был накрыт в большом зале «Парадиза». Когда старинные стенные часы начали отбивать полночь, они все трое успели написать и сжечь в пламени свечей свои сокровенные пожелания приходящему году. И подняли бокалы с шампанским за исполнение этих пожеланий.

«Я пью за тебя, Мэй, и за тебя, моя маленькая Инге, — думал Стив, осушая свой бокал. — Пусть безоблачными будут ваши дни в новом году». Он посмотрел на Райю и Цезаря. Они пили шампанское, глядя друг на друга. Стив мысленно усмехнулся: у них все было гораздо проще, чем у него…

На третий день нового года «Парадиз XXI» осчастливил своим появлением новый гость — Феликс Крукс. Он приехал утром в проливной дождь на такси из аэропорта Коломбо. Суонг не подал и виду, что удивился, узнав о столь раннем рейсе. Потом он удивился ещё сильнее, выяснив, что с вечера второго января аэропорт Коломбо закрыт и пока не открывался. Но, видимо, мистер Крукс не знал об этом…

Крукс мило болтал за ленчем с Цезарем и Райей, рассказывал о сингапурских новостях. Его радужное настроение немного померкло лишь после того, как он услышал, что Цезарь через четыре дня собирается лететь в Европу и готов захватить его — Феликса Крукса — с собой. Он невнятно пробормотал, что вообще-то располагает временем, однако отказаться от приглашения Цезаря не решился.

К полудню дождь перестал. Сразу после ленча Крукс объявил, что хочет пойти поклониться могиле незабвенного… он запнулся… незабвенного друга Хорхе, который… которого некоторые недоброжелатели пытались отождествлять с журналистом Роулингом, но он-то, Феликс Крукс, всегда решительно восставал против подобной чепухи.

Цезарь сделал вид, что не расслышал сентенции адвоката, поинтересовался только, не хочет ли Феликс, чтобы кто-нибудь сопровождал его к мавзолею. Феликс Крукс прикрыл глаза батистовым платком и простонал, что хочет побыть там один. На том и порешили, и Суонг, выйдя на веранду, объяснил Круксу, как пройти к могиле Эспинозы.

Адвокат отсутствовал довольно долго. Суонг потом рассказал Цезарю, что Феликс Крукс, добравшись до мавзолея, тревожно огляделся по сторонам и потрогал решётчатую дверь — не заперта ли. Дверь заперта не была, потому что Суонг сам снял перед этим замки и цепи. Затем Крукс обошёл вокруг мавзолея, окинул оценивающим взглядом стену парка, которая тянулась позади погребального сооружения, и, сорвав несколько цветов на ближайшей клумбе, снова вернулся ко входу в мавзолей. Приоткрыв решётчатую дверь, он осторожно протиснулся внутрь, положил цветы на мраморный саркофаг, стал на колени и низко опустил голову. По-видимому, некоторое время он молился. Потом он, кряхтя, поднялся с колен, ещё раз оглянулся и очень внимательно осмотрел саркофаг, надписи, внутренность склепа, даже поскрёб ногтем стыки мраморных плит. Покачав головой, он выбрался наружу, притворил решётчатую дверь и в глубокой задумчивости направился через парк обратно к дому.

Два дня прошли спокойно. Крукс, переговорив с Цезарем о делах, проводил время возле открытого бассейна, пока светило солнце, или в зимнем саду, если начинался дождь.

К вечеру третьего дня собралась гроза. Перед заходом солнца тяжёлая черно-синяя туча закрыла южную половину неба. Стало сумрачно, тревожно, тихо. Казалось, воздух насыщен электричеством. Над плоскими вершинами дальних гор заполыхали молнии, но грома ещё не было слышно.

Крукс вдруг забеспокоился. Несколько раз выходил на открытую южную веранду и тревожно глядел на мрачное, темнеющее небо.

Когда пришло время ужина, зашумел дождь и послышались первые тяжёлые раскаты грома. Ужинали вдвоём: Райя передала через горничную, что нездорова и в столовую не спустится. Вопреки обыкновению, Крукс был рассеян и молчалив, ел мало и наотрез отказался от вина. При сильных ударах грома он вздрагивал, тревожно косился на окна.

В самом конце ужина, за кофе, он вдруг спросил, не откладывается ли отлёт в Европу.

— Отнюдь, — заверил Цезарь, — выезжаем в аэропорт послезавтра в девять утра.

Около полуночи Крукс с величайшими предосторожностями выбрался из своей комнаты и на цыпочках спустился в холл. Он был в чёрной нейлоновой пелерине с капюшоном, в руке держал электрический фонарь. Убедившись, что в холле никого нет, он приоткрыл балконную дверь и выглянул в парк. Гроза прошла, молнии полыхали у северного горизонта, откуда временами доносились глухие перекаты грома, однако дождь продолжал шуметь в листве.

Крукс вздохнул и, не включая фонаря, решительно шагнул наружу. У мавзолея его поджидали три тёмные фигуры. Крукс на мгновение осветил их фонарём и коротко приказал:

— За дело.

Одна за другой фигуры исчезли в склепе. Крукс протиснулся в приоткрытую дверь последним. Здесь он включил фонарь. Сноп яркого света, многократно отразившись от мраморного саркофага и мраморной облицовки стен, осветил внутренность помещения и троих тамилов в мокрых, прилипших к телу рубахах и саронгах.

— Открывайте побыстрей, — распорядился Крукс, стуча зубами.

Тамилы, навалившись, начали сдвигать тяжёлую мраморную крышку саркофага. Она поддалась неожиданно легко. С края приоткрылась тёмная щель, и тотчас все ощутили тошнотворный сладковатый запах.

— Воняет, сэр, — объявил один из тамилов, отшатываясь от саркофага.

— Давай, давай, — понукал Крукс, пятясь к выходу, — быстрее!

Тамилы с сомнением переглянулись, закрывая носы ладонями. Откуда-то издалека донёсся бой башенных часов. Они отбивали полночь. Крукс, сотрясаемый дрожью, невольно считал удары: «Десять, одиннадцать…»

Двенадцатый удар заглушил раскат грома над их головами, и в этот самый момент в чернеющую щель между сдвинутой мраморной плитой и стенкой саркофага просунулось «нечто»… Помертвелому от ужаса Круксу вначале представилось, что это змея. Однако дружный вопль его помощников рассеял сомнения… Толкая друг друга, они ринулись наружу, прижав Крукса к холодной мраморной стене склепа. «Нечто» поднималось все выше, и Крукс явственно различил сухую, мумифицированную руку покойника.

Крукс хотел закричать и не мог — почувствовал, что сердце его проваливается куда-то все ниже и ниже. Резкая боль в нижней части живота заставила согнуться. Он выронил фонарь и, не разгибаясь, нащупывая руками путь, вырвался наружу, оставив на решётчатой двери пелерину и рукав от пиджака. А вслед из мрака мавзолея громоподобно звучал ужасающе знакомый голос:

— Осквернитель праха! Проклятие тебе навеки!..

Тут ноги Крукса подкосились, и он со стоном рухнул в лужу на краю гравийной дорожки. Тотчас возле него опустились на колени две фигуры в белых накидках с капюшонами.

— Жив?

Суонг отбросил на спину капюшон и склонился к груди лежащего.

— Жив… В обмороке и… — Суонг принюхался и покачал головой.

— Это ничего, — Тео тоже отбросил назад капюшон, — хороший знак. Мог и совсем от испуга…

К ним неторопливо приблизилась третья фигура в белом.

— Что там?

— В порядке, — усмехнулся Тео. — Больше не станет заглядывать в чужие могилы.

— Обошлось без инфаркта?

— Без… Денёк полежит и встанет.

Стив приподнял обеими руками капюшон, пригладил волосы.

— Вторая часть спектакля отменяется. Несите его в постель. А то ещё простудится…

— Сначала в ванну, — сказал Суонг. — Потом приведу в чувство.

— Там надо убрать «механику», — Стив кивнул на мавзолей, — вдруг он завтра захочет проверить…

— Уберу и «механику», и кошку. А он, — Тео указал на неподвижное тело Крукса, — и за все сокровища Востока не придёт сюда больше.

— Как он? — поинтересовался Цезарь, выслушав рассказ Суонга о событиях минувшей ночи.

— Лежит, молчит… Пульс — сто двадцать, лихорадка, аритмия.

— Лететь завтра сможет?

— Думаю, да.

— Говорил что-нибудь?

— Спросил только, что с ним было.

— Ну и?..

— Я объяснил, как договорились. В парк ночью проникли воры, на которых он наткнулся. Его сильно испугали и оглушили.

— А он что?

— Пробормотал, что вышел подышать свежим воздухом. Увидел подозрительных людей. Больше ничего не помнит.

— Его помощников отпустили?

— Не стали задерживать. Это местные. Их рассказ отобьёт охоту заглядывать в «Парадиз». Ночью благодаря мистеру… Смиту родилась новая легенда Шри-Ланки.

— Он улетел?

— Ночным сиднейским рейсом. Вместе с Тео.