Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бригадир державы (№8) - Ангелы террора

ModernLib.Net / Альтернативная история / Шхиян Сергей / Ангелы террора - Чтение (стр. 18)
Автор: Шхиян Сергей
Жанр: Альтернативная история
Серия: Бригадир державы

 

 


Надзиратель был страшен в своем необузданном гневе. Половник, тоже не мелкий мужчина, не сумел даже толком защититься. Обезумевший отец вцепился ему в горло, и они оба рухнули на пол. Прохоров еще хрипел, пытаясь вырваться из рвущих горло, душащих сильных крестьянских пальцев, но тут, как говорится, было без вариантов.

Однако, варианты все-таки появились. Один за другим за моей спиной загремели громкие выстрелы. Я от неожиданности присел и оглянулся. На кровати стояло какое-то эфемерное создание в прозрачном, воздушном пеньюаре и сквозь раздвинутый шелковый балдахин стреляло в надзирателя из блестящего никелированного нагана. Четыре выстрела прозвучали один за другим. Нестеренко вскинулся, так и не выпустив из своих рук горло полковника, и рухнул на его уже недвижимое тело.

Я на секунду остолбенел, не зная, что предпринять. Встретить здесь, у полковника в постели такую воинственную фурию я никак не ожидал. Однако, как только воительница повернулась ко мне, я тотчас узнал знакомые усики давешнего штабс-капитана.

Он хладнокровно прицелился мне прямо в лицо и нажал на спуск. Я не успел ничего, даже испугаться, так все это было нелепо и неожиданно. Сухо щелкнул спусковой курок. Штабс-капитан скривился, как от боли и попытался большим пальцем руки взвести его снова. Теперь вариантов не оставалось у меня. Я выхватил из рукава стилет и кинулся к нему. Однако, жандарм успел меня опередить и вновь выстрелил. И снова наган дал осечку. К счастью для меня, револьверы того времени не отличались особой надежностью.

Тогда он бросился на меня сверху вниз, видимо, собираясь сбить с ног. Я на автоматизме выбросил вперед правую руку. В какой-то точке пространства его тело и моя рука, держащая страшный, тонкий кинжал встретились.

Штабс-капитан пронзительно вскрикнул, а мне осталось только отскочить в сторону.

– Служивый, это кто тут балует с леворвером? – раздался от дверей сердитый старческий голос.

Там стоял слуга полковника Митрич и растерянно оглядывал поле сражения.

Прохоров и Нестеренко были уже мертвы, а штабс-капитан еще жив и пытался встать. Он уже поднялся на колени и обеими руками держался за рукоять воткнувшегося ему в грудь стилета.

– Люди, помогите! Караул, убили! – вдруг тонким, высоким голосом закричал старик. – Чего стоишь орясина, бежи, ирод, за доктором!

Мне не оставалось ничего другого, как со всех ног броситься к выходу.

– Чего Митрича кричать? – спросил меня поднимающийся по лестнице дворник Абдулка. Вид у него был тревожный и настороженный.

– Полковника ранили! – крикнул я ему на ходу. – Иди, помоги Митричу, я бегу за доктором.

Абдулка охнул и поспешил наверх, а я беспрепятственно вышел из дома. Был седьмой час утра. Москва уже проснулась. Люди в простом платье, вероятно, рабочие, спешили на фабрики, которых в этом окраинном районе было множество. В конце улочки показался извозчик. Я подождал, пока он подъедет, и вышел на дорогу. Извозчик он неожиданности ругнулся, но, разглядев жандармскую форму, замолчал на полуслове. Пролетка оказалась свободной. Я сел на кожаное сидение, откинулся на спинку. Кучер ждал приказаний, повернувшись ко мне боком.

– Отвезешь меня, – сказал я и замялся, не зная, куда мне теперь направиться. Сказал просто, чтобы не вызвать подозрений, – на Волхонку.

Продрогший мужик в рваном нагольном полушубке, как мне показалось, зло покосился на меня с облучка и, ни словом не обмолвившись о плате, развернул лошадь. Я вспомнил, что на мне надето, и как у нас в стране люди, имеющие хоть какую-то власть, любят платить за услуги, успокоил извозчика:

– Не бойся, мужик, я заплачу.

Он удивленно на меня оглянулся, не веря такому странному поведению жандарма, неопределенно покачал головой и мохнатая лошаденка, словно уловив изменившееся настроение хозяина, весело зацокала копытами по булыжной мостовой. Я поднял глаза к небу, оно уже светлело.

Впервые с того момента, как меня арестовали, я почувствовал себя в безопасности.

– А куда тебе, служивый, на Волхонке?

– К музею, – сказал я, но не сразу вспомнил, построен ли уже музей изящных искусств, и тут же поправился, – к храму Христа Спасителя.

– К заутренней спешишь, помолиться хочешь? – спросил кучер.

– Поминальную молитву по новопреставившемуся заказать. Сегодня ночью умер один хороший человек.

– Вечная ему память. Все под Богом ходим, никто смерти не избежит, – нравоучительно сказал извозчик. – Родич или так, знакомый?

– Знакомый, – ответил я.

Разговор иссяк. Я сидел, отдыхая от недавних передряг, и смотрел, как просыпается город, зажигаются огни в лавках, бегут со стуком и звоном по рельсам ранние трамваи. Ни полковника, ни штабс-капитана мне было ничуть не жаль. Такие люди, как они, и привели страну к бесчисленным бедам двадцатого века. Сочувствовал я только несчастному отцу, так нелепо окончившему свою трудную, несчастливую жизнь.


Пока я добирался до дома Поспелова в Хамовниках, три раза поменял извозчиков, а конец пути прошел пешком. Единственной сложностью в передвижении по городу в форменной одежде рядового жандармского корпуса оказалось отдание чести встречным офицерам. Я никак не мог заметить всех придурков в погонах, которым очень хотелось, чтобы все встречные нижние чины тянулись перед ними во фронт. Два раза меня даже останавливали молоденькие армейские прапорщики и оттягивались по полной программе.

Глупость старинного ритуала приветствия в форме отдания друг другу чести незнакомыми между собой военнослужащими удивляла меня еще во время действительной службы в армии. Особенно рудиментарное ношение головного убора. Я даже не знаю, какой эпохе обязан это обычай. Скорее всего, боязнь непокрытых волос – это еще какие-то дохристианские суеверия. Мне кажется, реформу нашей армии нужно начинать не с очередных всеобъемлющих военных доктрин, а с отмены обязательного ношения головного убора.

Наконец, преодолев все задержки и на всякий случай, запутав следы, я добрался до дома Поспелова. Открыла мне Анна Ивановна и безо всякого удивления по поводу моего странного вида или долгого отсутствия, не поздоровавшись, скорбно махнула рукой:

– Уже слышал? Илья Ильич совсем плох!

– Что такое, что с ним случилось?

– Стреляли в нашего кормильца, – заплакала домоправительница, – почитай, насмерть убили!

– Кто стрелял, почему? – спросил я, проходя за ней в дом.

– Там он, – не отвечая на глупый вопрос, сказала она и показала на спальню хозяина. – У него доктор.

Я сбросил шинель на кресло в гостиной и прошел в комнату Поспелова.

Мой приятель, старичок доктор, тот же, что лечил и меня, сидел возле постели Ильи Ильича и держал его за руку. Тот был без сознания. Лицо его осунулось, постарело, и было мокро от пота.

– Что с ним? – спросил я, кивая эскулапу.

– Лихорадка, – ответил врач. – Боюсь, что начинается «Антонов огонь».

– Куда его ранили?

– В грудь из револьвера. Пулю удалось вытащить, но животная теплота не снижается. Боюсь, что если еще немного повысится температура, наступит коллапс. Мне кажется, у Ильи Ильича началась общая гангрена.

– Попробую, может быть, у меня что-нибудь получится, – сказал я, сразу же включаясь в лечебный процесс.

Доктор с сомнением покачал головой, но уступил место возле больного. Я сосредоточился и начал делать руками над грудью раненого свои стандартные экстрасенсорные пассы. Как я ни старался, обратной связи у нас с раненым не получалось. Не знаю от чего, нервного напряжения, бессонных ночей или общей усталости, но скоро я почувствовал, что сам вот-вот свалюсь рядом с Поспеловым.

– Ничего не выходит, мне нужно немного отдохнуть, – сказал я доктору.

– Постарайтесь еще немного, голубчик, – попросил доктор, – у Ильи Ильича начал улучшаться пульс.

– Да, конечно, – пообещал я, и в голове у меня все смешалось.

Очнулся я в кресле. Илья Ильич лежал с открытыми глазами, доктор менял ему компресс на голове.

– Вам лучше? – спросил я, с трудом преодолевая слабость и тошноту.

– Да, – ответил он. – Спасибо, мне теперь совсем хорошо.

Я с трудом встал и подошел к постели. Мне почему-то было явственно видно, что Илья Ильич доживает последние минуты своей жизни.

– Кто в вас стрелял?

– Не знаю, я не разглядел того человека. Да это теперь и не важно. Главное, что я скоро поправлюсь, и мы обвенчаемся с Таней.

– Да, конечно. Я рад за вас.

– Правда? – воскликнул Поспелов, и глаза его лихорадочно заблестели. – Я, признаться, ревновал вас к Татьяне Кирилловне. Теперь вижу, что напрасно.

– Да, напрасно, мы с ней просто друзья, – успокоил я умирающего.

– Простите меня, я немного устал и посплю, – сказал он и закрыл глаза.

Я встал и вышел из комнаты. В гостиной меня ждала расстроенная домоправительница:

– Ну, как он?

Я только покачал головой.

– А где Татьяна?

– Она обещала заехать вечером, они с матерью и теткой поехали по магазинам.

– А что с Аароном Моисеевичем и Ольгой?

– Они съехали, как только сюда пришла полиция.

– Полиция? – удивился я.

– После того, как ранили Илью Ильича, пришли люди из полиции и потребовали у всех документы. Ваш друг о чем-то поговорил с ними, после этого разговора они с Олей сразу же куда-то уехали. Больше я их не видела. А почему вы в такой странной одежде?

Ответить я не успел, в гостиной появился, доктор и подошел к нам. Мы невольно замолчали, ожидая, что он скажет, Врач снял пенсне и тщательно протер запотевшие стекла.

– Илья Ильич приказал вам долго жить.

Анна Ивановна прижала ладони к губам и тихо заплакала.

Мы втроем прошли в спальню проститься с умершим. Вскоре к нам присоединился дворник Поспелова, с которым я до сих пор так и не удосужился толком познакомиться. Мы несколько минут молча стояли возле постели этого неординарного человека.

Потом, оставив Анну Ивановну и дворника с хозяином, вдвоем с доктором вышли из комнаты.

– Простите, доктор, но мне нужно переодеться.

– Да, да, голубчик, конечно, идите, переодевайтесь, – рассеянно ответил он. – Вы знаете, геморрой-то мой после вашего лечения – прошел!

Я поднялся к себе на антресольный этаж. Здесь ничего не изменилось. Первым делом я стащил с ног тесные сапоги, потом сбросил жандармскую форму и переоделся в свое старое, партикулярное платье.

В кармане сюртука оказалась короткая записка, написанная рукой Гутмахера:

«Вынуждены срочно слинять, взяли то, что вы нам обещали презентовать. А.Г.»

Я догадался, что он пишет о деньгах киллера, полученных мной от Поспелова. Линять нужно было и мне, я и так слишком задержался в этом доме. Напоследок я оглядел свое бывшее жилище и вспомнил о спрятанном в комнате оружии. Я открыл тайный ящик в комоде и осмотрел весь свой арсенал: два трофейные нагана и «Браунинг», подаренный мне Ильей Ильичем.

«Браунинг» с полной обоймой патронов я на всякий случай решил взять с собой и сунул в карман. На два нагана приходился всего один патрон, и я положил их обратно в потайной ящик.

Теперь можно было уходить, но я задержался на минуту, подошел к окну и выглянул во двор. Там все было в снегу. Посмотрел на дом, из которого в нас стреляли. Удивительно, но там опять оказалось открыто чердачное окно.

За спешной чередой событий я так и не успел узнать, кто и как стрелял в Поспелова. В голову пришла мысль, что, возможно, из этого самого окна. Только поэтому я взглянул на соседний дом более внимательно.

Как и в прошлый раз, на его чердаке явно кто-то был. Я затаился и слегка качнул штору. Тотчас в окне показалась голова с биноклем. Ларчик открылся сам собой. Узнать специфическую внешность нашего сбежавшего киллера не составляло никакого труда. Не знаю, был ли он легендарным Казимиром, которого так боялся Жора Самокат, или кто-то другой, но мне такое близкое соседство очень не понравилось. Если он даже не Казимир, а просто его человек, ничем хорошим для меня это не кончится. Достаточно на этот дом было и одного убитого.

Я продолжал из-за шторы следить за киллером, а он внимательно рассматривал в бинокль мои окна. Опять повторить старый трюк с куклой я не мог. Для этого у меня не было времени и уверенности, что он сработает.

Пришлось идти на большой риск и действовать совсем иным, примитивным способом.

Я опять открыл потайной ящик и вытащил наганы. Одного оставшегося патрона мне было за глаза. На второй выстрел, если не попаду с первого, времени все равно не будет. Я поставил возле подоконника стул, сел, приладил наган так, чтобы стрелять из него с упора и начал целиться в киллера прямо через стекло. Открывать окно или даже форточку было нельзя. Противник больше не отрывал взгляда от шевельнувшейся занавески.

Первое слабое волнение, которое появилось, когда я его только заметил, уже прошло, да и вообще после всех сегодняшних событий одной неприятностью больше, одной меньше, не имело особого значения.

Стрелял я как в тире, по всем правилам. Когда раздался выстрел, даже не вздрогнул, смотрел, что стало с мишенью. Кажется, все получилось, как и задумывалось. Во всяком случае, человек в окне исчез, а бинокль покатился вниз по крыше и свалился во двор.

Я, не медля ни секунды, сбежал вниз. Там никого не оказалось. Доктор уже ушел, а домашние, скорее всего, находились при умершем хозяине и не отреагировали на выстрел. Я выскочил из дома и быстро пошел по переулку в строну Садового кольца. Ничего подозрительного на улице не наблюдалось. Добравшись до набережной, я сбавил шаг и дальше пошел неспешным, прогулочным шагом, хотя погода для прогулки была не самая подходящая. Над землей заплясали снежинки. В лицо ударил резкий порыв ветра. Я пригнул голову, прикрыл лицо шарфом и продолжал идти вдоль реки в сторону Воробьевых гор. Прохожих на набережной почти не было, потому, когда меня догнал молодой человек в студенческой шинели, запорошенной снегом, я невольно обратил на него внимание. Он, как и я, преодолевал сопротивление ветра, закрывая лицо перчаткой.

– Ужасная погода, – сказал он, встретив мой настороженный взгляд.

Я кивнул и ускорил шаг, но он не собирался отставать и пошел рядом.

– Мы, кажется, с вами знакомы?

– Не уверен, – ответил я, переждав порыв ветра и удар снежного заряда.

– А мне сдается, что мы на днях встречались на марксистском кружке, неужели вы меня не помните?

Теперь я припомнил, что действительно уже видел его. Однако, со мной с того времени произошло столько событий, что этот молодец полностью улетучился из памяти.

– Знаете, что, – попытался я прервать разговор, – меня проблема революции и переустройства общества в данное время не интересуют.

– Вы считаете революционеров преступниками? – не сдавался он, хотя явственно видел, как неохотно я с ним говорю.

Пришлось ответить более развернуто:

– Не преступниками, а скорее легкомысленными людьми, которые пытаются раскачать и перевернуть лодку, не зная, где берег, и сумеют ли они до него доплыть.

– А вы, Алексей Григорьевич, знаете, где он, этот берег?

– Нет, я тоже не знаю, но предполагаю, что очень далеко, – ответил я, после чего до меня дошло, что молодой человек назвал меня моим настоящим именем. – Вы меня знаете по имени? – будничным голосом спросил я.

– Исключительно понаслышке.

Я нащупал в кармане шинели «Браунинг» и вцепился в его рукоятку. Ждал, что последует дальше.

– У нас есть один общий знакомый, – продолжил он, – исключительно по его рекомендации я взял на себя смелость искать встречи с вами.

Единственным нашим общим знакомым был тот самый студент Костя, который затащил меня на студенческую сходку, а потом сдал жандармам. Рекомендация у молодого человека получалась не самая лучшая.

– Так Костя, знакомясь со мной, выполнял ваше революционное или какое-то другое задание? – хмуро поинтересовался я, без щелчка, осторожно взводя курок пистолета.

– Нет, студент о котором вы говорите, агент охранки и не имеет ко мне никакого отношения. Скорее я воспользовался благоприятно сложившейся ситуацией, чтобы познакомиться с вами. У нас есть другой общий знакомый.

Молодой человек, несмотря на свою очень юную внешность, по виду ему можно было дать от силы восемнадцать лет, говорил очень уверено и главное спокойно.

– И кто этот наш общий знакомый? Не господин ли Дмитриев?

– Дмитриев, бандит по кличке Поэт? – уточнил молодой человек. – Нет, он, скорее, представитель конкурирующей фирмы и ко мне никакого отношения не имеет. Я говорю о человеке, с которым вы познакомились в Петропавловской крепости в 1799 году и с которым оттуда вместе бежали. Он еще поменял вам внешность, чтобы спастись от ареста.

– Вы имеете в виду пришельца? – ошеломленно воскликнул я.

– Вы его так называете? Забавно. Да, речь идет именно об этом человеке. Хотя слухи о его внеземном происхождении весьма неточны. Он скорее…

Я не дослушал вальяжную речь незнакомца и перебил его:

– Если вы говорите о нем, тогда совсем другое дело. Где он, как он?

– У него все отлично, ваш старый приятель велел вам кланяться.

– Спасибо. Но как вы… – начал спрашивать я, но он не стал слушать:

– Нам стало известно, что последнее время у вас появились кое-какие трудности…

– Появились, – подтвердил я, – и весьма значительные, но…

– В связи с этим вы, кажется, собираетесь вернуться к себе… на родину?

– На моей, как вы ее назвали, родине, у меня тоже известные трудности…

– Мы в курсе ваших дел. Поэтому наш общий знакомый и направил меня к вам, чтобы предложить сотрудничество…

Разговор делался все интереснее. Сотрудничество с такими людьми было многообещающим, вот только было непонятно, зачем я им понадобился.

– Слушаю вас, – сказал я, заслоняясь от очередного порыва ледяного ветра.

– Как вы относитесь к смутному времени? – неожиданно спросил собеседник.

– В каком смысле отношусь? И что вы подразумеваете под «Смутным временем»? – удивленно спросил я, когда собеседник так внезапно поменял тему разговора.

– Я подразумеваю те времена, когда кончилось правление династии Рюриковичей, и появилась череда самозванцев?

– Никак не отношусь, – честно признался я. – Это когда было!

– Жаль, а мы хотели попросить вас посетить ту эпоху с небольшой миссией.

– Вы это серьезно?!

– Вполне.

– Но я же о том времени ничего не знаю.

– Ну, если говорить серьезно, то о нем вообще почти ничего не известно. А то, что пишут историки, не более, чем домыслы и предположения. Видите ли, Алексей Григорьевич, мы давно наблюдаем за вами и пришли к выводу, что вы сами редко лезете, как говорится, на рожон, но очень неплохо выкручиваетесь из сложных ситуаций. Вот мы и подумали…

– А кто это «мы»?

– Это не суть важно, тем более, что я и не уполномочен ответить на этот ваш вопрос…

– Как это «не суть важно»! Для меня это…

– Если вы согласитесь, – перебил он меня, – то помогать вам, возможно, будет очень дорогой вам человек. Я думаю, вы заинтересуетесь этой женщиной…

– Кто?! – воскликнул я, чувствуя, что, несмотря на снег в лицо и холодный ветер у меня на лбу появилась испарина.

– Госпожа Крылова, – просто ответил он.

От разочарования я чуть не выругался. Я думал совсем о другой женщине, а не о неизвестной мне родственнице или однофамилице.

– Какая еще Крылова?

– Ваша жена, Алевтина Сергеевна.

– Вы это серьезно? Аля попала в смутное время?

– Да, и это единственная реальная возможность вам с ней встретиться.

От такого предложения действительно было невозможно отказаться. От волнения у меня пересохло во рту. Однако, я постарался не демонстрировать захлестнувшие меня эмоции.

– Интересное предложение, – произнес я тусклым голосом. – А в чем будет заключаться наша миссия?

– Это я могу вам сказать. Дело в том, что некая, как бы ее назвать, – он задумался, подбирая выражение, – безответственная организация пытается активно вмешиваться в историю, преследуя свои, как говорится, далеко идущие цели… Вашей задачей будет попытаться ей помешать.

– Мне нужно подумать, – зачем-то сказал я. Думать было не о чем, узнав о возможности встретиться с Алей, я про себя уже со всем согласился.

– К сожалению, решать вам придется сейчас и немедленно. Если вы согласны, то тотчас же отправитесь со мной. Или мы просто расходимся и больше никогда не встречаемся.

– А как же мои друзья, они будут волноваться, если я вдруг бесследно исчезну.

– Мы можем заехать на Почтамт, и вы напишете им письмо.

– Я не знаю, куда им писать, у них нет адреса. Они, как и я, в бегах.

– Тогда мы найдем другой способ связаться с ними. Это – небольшая проблема.

– Тогда я согласен, – твердо сказал я.

– Вот и прекрасно, – довольным голосом сказал молодой человек. – Рад, что мы в вас не ошиблись. Извозчик!

Из снежной пелены, как по волшебству, возникла белая морда лошади…

Примечания

1

Подробно об этом можно прочитать в первом романе из серии «Бригадир державы» – «Прыжок в прошлое». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2004.

2

Подробно об этом можно прочитать во втором романе из серии «Бригадир державы» – «Волчья сыть». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2004.

3

Подробно об этом можно прочитать в третьем романе из серии «Бригадир державы» – «Кодекс чести». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.

4

Подробно об этом можно прочитать в четвертом романе из серии «Бригадир державы» – «Царская пленница». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.

5

Подробно об этом можно прочитать в пятом романе из серии «Бригадир державы» – «Черный магистр». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.

6

Подробно об этом можно прочитать в шестом романе из серии «Бригадир державы» – «Время бесов». – СПб., «Северо Запад Пресс», 2005.

7

Подробно об этом можно прочитать в седьмом романе из серии «Бригадир державы» – «Противостояние». – СПб., «Северо – Запад Пресс», 2005.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18