Современная электронная библиотека ModernLib.Net

ELITE SERIES - Маски времени (сборник)

ModernLib.Net / Научная фантастика / Силверберг Роберт / Маски времени (сборник) - Чтение (стр. 36)
Автор: Силверберг Роберт
Жанр: Научная фантастика
Серия: ELITE SERIES

 

 


Мгновение спустя от ее паники не осталось и следа, она согрелась, к ней вернулось прежнее самообладание. Руки ее гладили мои плечи. С готовностью проглотил я серебряную приманку. Мои губы слились с ее, и я почувствовал вкус металла. Ее холодные бедра обвили мою талию. На мгновение мне показалось, что в объятьях моих механическая кукла, но тепло тела тут же прошло сквозь тончайшую пленку. Неловким движением я коснулся серебряных волос. Оказалось, что это парик. Он отлетел в сторону, обнажив ее череп, гладкий, как биллиардный шар. Тут я понял, с кем свела меня судьба: подо мной лежала дочь Брутона. От него унаследовала она полное отсутствие волос. Она вздохнула и потянула меня в сладостное забытье.

ГЛАВА 9

      — Мы потеряли контроль над происходящим, — признал Крейлик. — В следующий раз будем более бдительными. Кто из вас сопровождал Ворнана, когда он оказался в зале управления?
      — Я, — не замедлил я с ответом. — Мы не имели ни единого шанса предотвратить случившееся. Ни Брутон, ни я ничего подобного от него не ожидали.
      — С ним надо постоянно держаться настороже, — печально вздохнул Крейлик. — В каждый момент ждать от него любого сюрприза. Я уже не раз твердил вам об этом.
      — Нам от природы свойственен рационализм поступков, — ответил Хейман. — И не очень-то легко приспосабливаться к такой личности.
      Прошел день с погрома в сказочном особняке Уэсли Брутона. К счастью, обошлось без жертв. Крейлик вызвал национальную гвардию, и всех гостей успели вывести через пульсирующие, качающиеся стены. Нашли и Ворнана Девятнадцатого. Он спокойно стоял в сотне шагов, с интересом наблюдая за конвульсиями особняка. Со слов Крейлика мы узнали, что причиненный урон исчисляется сотнями тысяч долларов. Администрация взяла эти расходы на себя. Успокаивать разгневанного магната пришлось Крейлику. Но уж, по крайней мере, тот не мог сказать, что пострадал безвинно. Если б не его желание произвести впечатление на человека из будущего, ничего бы не случилось. Брутон, несомненно, видел документальные съемки похождений Ворнана в европейских столицах, и знал, к каким результатам приводили его непредсказуемые действия. Однако Брутон настоял на банкете в честь путешественника во времени и сам же провел его в зал управления. Так что я не испытывал к нему жалости. Впрочем, как и к его гостям. Они пришли, чтобы поглазеть на Ворнана и повыпендриваться перед ним. Что ж, желаемое они получили, и я не видел особой беды в том, что Ворнан пощекотал им нервы.
      Однако и Крейлик имел основания для неудовольствия. Именно нам вменялось в обязанность оберегать Ворнана от подобных инцидентов. Мы же, при первом выходе в свет с человеком из будущего, отнеслись к порученному нам делу без должной ответственности.
      Сегодня, однако, предстояло продолжение культурной программы.
      Путь наш лежал на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Я понятия не имею, как она попала в список достопримечательностей, которые администрация решила показать Ворнану. Уж он-то наверняка туда не рвался. Скорее всего, кто-то из бюрократов решил, что гость нашего времени обязательно должен взглянуть на бастион капиталистической системы. Со своей стороны я чувствовал себя таким же пришельцем, ибо никогда не бывал на бирже да и не имел с ней никаких дел. Пожалуйста, поймите, это не снобизм ученого. Будь у меня время и желание, я бы с удовольствием поучаствовал в биржевой игре с акциями «Консолидейтид систем майнинг» или «Юнайтид алтроник». Но я получал хорошее жалованье, имел приличный доход с оставленного мне наследства, так что ни в чем не нуждался. А жизнь слишком коротка, чтобы перепробовать все удовольствия. Так что жил я по средствам и всю энергию отдавал работе, а не рынку. И потому с нетерпением ждал похода на биржу. Наверное, точно так же, как старшеклассник ждет выезда за город на выходной день.
      Крейлика вызвали на совещание в Вашингтон. Так что от администрации нас в тот день сопровождал молчаливый молодой парень по фамилии Холидей, всем своим видом показывавший, что это поручение не доставляет ему особой радости. В одиннадцать часов мы тронулись в путь: Ворнан, наша семерка, Холидей плюс члены комитета, несколько мелких чиновников, шестеро журналистов и охрана. По предварительной договоренности в этот день галерею, откуда туристы могли наблюдать за таинствами биржи, закрыли для всех, кроме нашей компании. С Ворнаном хлопот хватало, поэтому мы решили ограничить круг его общения.
      Колонна наших лимузинов с мотоциклетным эскортом торжественно подкатила к огромному зданию. На лице Ворнана читалась вежливая скука. За все утро он не сказал ни слова. И вообще, практически не раскрывал рта с того момента, как сел в вертолет, чтобы вернуться в отель после банкета у Брутона. Я боялся его молчания. Подозревал, что он припас нам очередную гадость. Но он словно отключился от реальности. Куда подевались все замечающий взгляд и лучезарная улыбка. С бесстрастным лицом, ушедший в себя, он напоминал обычного туриста, для которых, собственно, и предназначалась галерея.
      Открывшийся нам вид производил неизгладимое впечатление. Вне всякого сомнения, нас привели в дом денежных королей.
      Сверху вниз смотрели мы на зал, длиной и шириной не меньше тысячи футов, с потолком, отстоящим от пола футов на сто пятьдесят. В центре возвышался главный финансовый компьютер — сверкающая колонна диаметром в двадцать ярдов, уходящая под потолок. Каждая мало-мальски значимая брокерская контора имела к нему непосредственный доступ. Внутри его сверкающей оболочки находилось бессчетное количество реле, микроскопически малых ячеек памяти, телефонных контактов, банков данных. И одного выстрела из лазерного ружья вполне хватало, чтобы вывести из строя этого колосса, держащего на своих плечах финансовую структуру человеческой цивилизации. Я искоса глянул на Ворнана Девятнадцатого, гадая, какую дьявольскую шутку замыслил он на этот раз. Но тот по-прежнему скучал: происходящее на бирже не слишком интересовало его.
      По периферии центральной колонны-компьютера располагались небольшие, похожие на клетки кабинки, числом тридцать или сорок, вокруг каждой толпились возбужденные, жестикулирующие брокеры. Пол между кабинками усыпали листы бумаги. Повсюду сновали мальчишки-посыльные. Информация, выдаваемая компьютером, одновременно высвечивалась на гигантской «бегущей строке», опоясывающей зал. Суета и огромное количество выброшенной бумаги удивили меня. Компьютеры, похоже, ничего не изменили на бирже. Убери центральную колонну, и не поймешь какой год на дворе, 1999 или 1949. Наверное, я не учел склонности брокеров к сохранению традиций. Люди, имеющие дело с деньгами, консервативны, если не по образу мышления, то уж в привычках. Они хотели, чтобы все оставалось, как было всегда.
      Пять или шесть директоров биржи пришли поприветствовать нас. Поджарые, седовласые джентльмены, все в строгих старомодных костюмах. Как я мог смело предположить, все они были баснословно богаты. Не понимал я другого: почему, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, они предпочитают круглыми днями торчать в этом доме? С нами они держались весьма дружелюбно. Полагаю, точно так же принимали бы они и делегацию из какой-нибудь социалистической страны, еще отрицающей основные принципы посткапиталистического общества, скажем, убежденных марксистов-ленинцев из Монголии. Они перезнакомились с нами и, похоже, появление на их галерее ученых знаменитостей обрадовала их не меньше, чем приход человека из будущего.
      Президент Фондовой биржи, Самюэль Нортон, произнес короткую, энергичную речь. Высокий, ухоженный, общительный, несомненно, довольный местом, занимаемым в жизни. Он коснулся истории возглавляемой им организации, привел некоторые статистические данные, похвалился новым зданием биржи, построенном в 80-х годах и закончил следующим: «Теперь наш гид покажет вам, как осуществляются биржевые операции. Когда осмотр закончится, я с удовольствием отвечу на вопросы, которые могут у вас возникнуть, особенно на те, что касаются философских аспектов нашей системы. Я уверен, что здесь вы найдете для себя много интересного».
      Гидом оказалась девушка лет двадцати с небольшим, с короткими рыжеватыми волосами, в серой униформе, скрывающей достоинства ее фигуры. Она пригласила нас к ограждению.
      — Под нами торговый зал Нью-Йоркской фондовой биржи. В настоящий момент на торги выставлены четыре тысячи сто двадцать пять обычных и привилегированных акций. В центре зала вы видите колонну нашего главного компьютера. Она уходит на тринадцать этажей вниз и поднимается на восемь вверх. Из ста этажей этого здания пятьдесят один полностью или частично используются для обслуживания компьютера, включая программирование, расшифровку текущей информации, техническое обеспечение, хранение полученных ранее данных. Все сделки, заключенные в торговом зале биржи или в ее филиалах в других городах и странах, тут же фиксируются компьютером. Таких филиалов у нас одиннадцать: в Сан-Франциско, Чикаго, Лондоне, Цюрихе, Милане, Москве, Токио, Гонконге, Рио-де-Жанейро, Адис-Абебе и Сиднее. Так как расположены они в различных часовых поясах, продажу и покупку акций можно вести практически круглосуточно. Нью-Йоркская биржа, однако, по традиции открыта с десяти утра до половины третьего дня. Все сделки, заключенные в «нерабочее время», обрабатываются компьютером, и к утру брокеры получают готовые распечатки. Дневной объем продаж торгового зала биржи составляет примерно триста пятьдесят миллионов акций, примерно в два раза больше акций продается и покупается в наших филиалах. Несколько десятков лет тому назад такие цифры назвали бы фантастическими.
      Теперь позвольте объяснить вам, как происходит покупка и продажа акций.
      Допустим, что вы, мистер Ворнан, желаете купить сто акций «Икс-игрек-зет спейс транзит корпорейшн». Во вчерашней сводке вы увидели, что текущая рыночная стоимость одной акции — сто долларов, то есть вы должны инвестировать примерно четыре тысячи долларов. Первым делом вы должны связаться с вашим брокером. Для этого достаточно снять телефонную трубку и набрать соответствующий номер. Вы передаете ему свой заказ, а он незамедлительно переадресует его в торговый зал. Там ваш заказ попадает в банк данных, в котором хранятся все сведения об операциях с акциями «Икс-игрек-зет спейс транзит корпорейшн», где он и фиксируется. Компьютер проводит аукцион, как это делается с зарегистрированными на бирже акциями с 1792 года. Предложения о продаже акций «Икс-игрек-зет» сопоставляются с заявками на их покупку. Со скоростью света он определяет, что есть продавец, предлагающий сто акций по сорок долларов за штуку, и покупатель, готовый заплатить такую цену. Сделка совершается, о чем и уведомляет вас брокер. С вас также берутся комиссионные брокеру и небольшая сумма на оплату компьютерных услуг биржи. Часть этих денег идет в пенсионный фонд тех сотрудников биржи, что обеспечивали куплю-продажу акций до наступления компьютерной эры.
      Раз все управляется компьютерами, у вас может возникнуть логичный вопрос, а что делают в торговом зале все эти люди. Все, что вы видите, лишь дань традициям Нью-Йоркской фондовой биржи. Хотя нужды в этом более нет, мы сохраняем некоторое число брокеров, которые покупают и продают акции, как это делалось в прежние времена, до появления компьютеров. Позвольте рассказать вам…
      Четким, хорошо поставленным голосом она начала объяснять происходящее внизу. И вскоре я понял, что все это не более, чем цирк, ибо в конце дня все сделанные покупки признаются недействительными. Всем заправляет компьютер. А шум, засыпанный бумагами пол, картинные жесты — художественное воспроизведение давно минувших дней, спектакль, который играют люди, потерявшие цель в жизни. Завораживающее и печальное зрелище являли они: ритуал обращения денег, приводной ремень капитализма. Старые брокеры, не ушедшие на пенсию, участвовали в этом забавном ежедневном представлении, которое игралось вокруг компьютера, того самого, что десять лет назад лишил их работы, сверкающего символа их практической ненужности.
      Наш гид говорила и говорила, об акциях, включаемых в биржевой список, об индексе Доу-Джонса, расшифровывала символы, проплывающие по экрану, растолковывала нам, кто такие «быки», а кто — «медведи», что такое продажа на срок или предписываемая законом маржа. Мы узнали от нее много интересного и удивительного, а на закуску она включила принтер и подарила нам распечатку текущих операций, зафиксированных компьютером, в ходе которых миллиарды долларов поменяли владельцев.
      Рассказ ее произвел должное впечатление. Я, никогда не игравший на бирже, почувствовал непреодолимое желание позвонить своему брокеру, знать бы, где его найти, чтобы внести свою лепту в это фантастическое действо. Продай сто акций «Джи-эф-икс! Купи двести акций „Си-си-си“. На один пункт выше! На два выше! В этом смысл жизни. Вот она — основа существования. Сумасшедший ритм биржи захватил меня. Мне хотелось броситься к компьютеру и, раскинув руки, обнять его блестящую колонну. Я представил себе провода, бегущие по всему миру, проникающие даже в Москву, святая святых обновленного социализма, по которым миллиарды долларов пересылаются из города в город, а может, и на Луну, на наши базы на других планетах… триумф капитализма!
      Гид смолкла. Радостно улыбаясь, подошел мистер Нортон, президент фондовой биржи.
      — Теперь, если у вас есть еще вопросы…
      — Есть, — прервал его Ворнан. — Так для чего, собственно, нужна фондовая биржа?
      Нортон побагровел. Столь подробные объяснения… и уважаемый гость спрашивает, а что все это значит? Недоумение отразилось и на наших лицах. Никто из нас и подумать не мог, что Ворнан может не знать основных функций этого учреждения. Как же он согласился посетить биржу, понятия не имея, куда его приведут? Почему не спросил об этом раньше? Вновь у меня возникла мысль, что будь Ворнан пришельцем из будущего, он должен воспринимать нас, как забавных обезьянок, чьи проделки и выдумки интересны сами по себе. И удовольствие ему доставляло не столько само посещение биржи, сколько страстное желание администрации привести его туда.
      — Следует ли из ваших слов, мистер Ворнан, — обратился к нему, придя в себя, президент биржи, — что в ваше время, время, из которого вы прибыли к нам, нет такого понятия, как обмен ценными бумагами?
      — Никогда об этом не слышал.
      — Может, у вас используется иное название?
      — Не могу подобрать эквивалента. Долгая пауза.
      — Так как же вам удается переход из рук в руки части акционерной собственности?
      Никакой реакции. Лишь легкая, возможно, насмешливая, улыбка Ворнана.
      — В вашем времени есть акционерная собственность?
      — Прошу меня извинить. Я изучал ваш язык непосредственно перед путешествием сюда, но в знаниях моих много провалов. И, если вас не затруднит объяснить мне на элементарном уровне…
      Хладнокровия и доброжелательности Самюэля Нортона как не бывало. Щеки его побагровели, глаза засверкали. Нечто подобное произошло и с Уэсли Брутоном, когда тот узнал от Ворнана, что его великолепный особняк, построенный на века, словно Пантеон или Тадж-Махал, затерялся в столетиях и, если и существует, то уж наверняка не используется по назначению, а являет собой забавный пустячок, свидетельство бестолковости древних. Президент биржи и представить себе не мог, что Ворнан абсолютно ничего не знает о его любимом дитяте.
      — Акционерное общество… это компания, — начал Нортон. — Группа людей собирается вместе с тем, чтобы получить прибыль. Чтобы производить какой-либо продукт, оказывать некие услуги…
      — Прибыль, — Ворнан словно пробовал слово на вкус. — Что такое прибыль?
      Нортон прикусил губу и промокнул носовым платком выступивший на лбу пот. Затем, после короткой паузы продолжил.
      — Прибыль — это превышение вырученных средств над затратами. Как говорят, добавочная стоимость. Главная цель акционерного общества, или корпорации, — получение прибыли, которую затем можно разделить между ее владельцами. При этом необходимо обеспечить высокую производительность труда, дабы издержки производства оказались ниже цены, которая диктуется условиями рынка. Причина, по которой люди объединяются в акционерные общества вместо того…
      — Извините, я за вами не поспеваю, — прервал его Ворнан. — Мне бы попроще. Цель корпорации — получить прибыль, чтобы потом разделить ее между владельцами, так? Но кто такой владелец?
      — Я как раз к этому и подхожу. В юридическом смысле…
      — И какая польза от этой прибыли, которую хотят получать владельцы?
      Я чувствовал, что Ворнан сознательно заводит президента биржи. В тревоге посмотрел на Колффа, Элен, Хеймана. Те вроде бы ничего не замечали. Холидей, приставленный к нам представитель администрации, чуть хмурился, возможно, потому, что вопросы Ворнана Девятнадцатого казались ему очень уж скучными.
      Ноздри Нортона зловеще раздулись. С огромным трудом ему удавалось сдерживаться. Один из репортеров, от которого не укрылась перемена в настроении президента биржи, приблизился к нему. Яркая вспышка фотокамеры еще более рассердила Нортона.
      — Следует ли из ваших слов, — медленно процедил он, — что в вашей эре акционерное общество неизвестно даже как понятие? А деньги вышли из обращения?
      — Боюсь, что должен ответить утвердительно, — с улыбкой проинформировал его Ворнан. — По крайней мере, анализируя ваши объяснения, я не могу подобрать каких-либо эквивалентов.
      — И такое случилось в Америке? — недоверчиво спросил Нортон.
      — Америки у нас тоже нет. Я прибыл из Централити. Не могу подобрать сообразных понятий. Мне трудно даже приблизительно…
      — Америка исчезла? Как могло такое случиться? Что произошло?
      — О, полагаю, в эпоху Очищения. Тогда изменилось многое. Давно это было. Америка для меня новое слово.
      Эф. Ричард Хейман не замедлил воспользоваться представившейся возможностью выудить из Ворнана интересующие его сведения.
      — Кстати, об эпохе Очищения, которую вы только что упомянули. Мне хотелось бы знать…
      Но его прервал негодующий голос Самюэля Нортона.
      — Америка исчезла? Капитализм приказал долго жить? Такое просто невозможно! Говорю вам…
      Один из его помощников торопливо подскочил к нему и что-то зашептал. Президент биржи кивнул. Взял из руки помощника фиолетовую капсулу и коснулся ее ультразвуковой насадкой запястья левой руки. Последовал легкий хлопок, судя по всему, Нортон ввел себе какой-то транквилизатор. Затем глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
      — Не хочу скрывать от вас, что мне трудно поверить в ваши слова, — говорил он уже более спокойно. — Мир без Америки. Мир без денег. Неужели у вас там коммунизм?
      Повисла тяжелая тишина. Телекамеры скользили по нашим лицам, отражающим злость, неверие, тревогу. Наконец, Ворнан прервал затянувшееся молчание.
      — Это еще один термин, которого я не понимаю. Прошу извинить меня за столь вопиющее невежество. Боюсь, мой мир совсем не похож на ваш. Однако… — тут он включил одну из своих ослепительных улыбок, — я прибыл сюда, чтобы познакомиться с вашей жизнью. Пожалуйста, расскажите мне, для чего нужна ваша фондовая биржа.
      Но Нортон не мог отойти от обрисованных Ворнаном контуров будущего.
      — Одну минуту. Пожалуйста, сначала скажите мне, как у вас происходит приобретение товаров? На чем основана ваша экономическая система?
      — У нас есть все, что нужно каждому. Удовлетворяются все наши потребности. Но вернемся к акционерной собственности…
      Нортон в отчаянии закрыл глаза. Такого будущего он не желал ни себе, ни кому-либо еще. Мир без экономики, мир, где ни одно желание не остается невыполненным. Возможно ли такое? Или Ворнан сознательно опускал любые подробности? Так или иначе, у меня создалось впечатление, что меня обманывают. А вот Нортон искренне расстроился. Дал знак одному из сотрудников биржи заменить его. Тот решительно выступил вперед.
      — Давайте начнем с самого начала. Итак, у нас есть компания, которая производит какой-то продукт. Компания принадлежит группе людей. В юриспруденции есть понятие, известное, как ответственность. Оно означает, что владельцы отвечают за действия компании, противоречащие закону. Чтобы снять с себя эту ответственность, они создают воображаемое общество, которое становится ответчиком по всем выставленным претензиям. Теперь, раз каждый из владельцев компании имеет свою долю корпорации, мы можем выпустить акции, ценные бумаги, определяющие, какая часть собственности…
      И пошло, поехало. Начальный курс экономики.
      Ворнан сиял. Слушал, не перебивая, пока представитель биржи не начал объяснять, что происходит, когда один из владельцев желает продать свою долю акций, как функционирует аукционная система, позволяющая получить за акции максимальную цену. Вот тут Ворнан и признался, что такие понятия, как собственность, корпорация и прибыль, не говоря уже о переводе дивидендов, для него по-прежнему тайна за семью печатями. Я видел, что сделал он это намеренно, чтобы вывести лектора из себя. Он играл роль человека из Утопии, допытывающегося, как устроено наше общество, чтобы затем игриво признаться в незнании основополагающих принципов, на которых оно зиждется. Сотрудников биржи такая тактика загоняла в угол. Они и представить себе не могли подобного невежества. Даже ребенок знал, что такое деньги и чем занимаются корпорации, пусть и не все понимали, что такое ограниченная ответственность.
      Принимать участие в этой забаве мне не хотелось. И потому я предпочел понаблюдать за торговым залом. А взглянув на «бегущую строку», увидел:
       ФОНДОВАЯ БИРЖА ПРИНИМАЕТ ЧЕЛОВЕКА ИЗ БУДУЩЕГО. ВОРНАН ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ НА ГАЛЕРЕЕ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ.
      Объявление сменилось текущей информацией о продаже акций и изменении в котировках, но не осталось незамеченным. Липовые продажа и покупка сошли на нет, тысячи лиц обратились к балкону. Раздались приветственные крики. Брокеры замахали руками. Они сбивались в кучки, указывали на нас пальцами. Что их интересовало? Индекс Доу-Джонса в январе 2999 года? Или внешность Ворнана Девятнадцатого? Ворнан стоял у поручня, улыбаясь, высоко подняв руки, словно благословляя капитализм. Ритуальные жесты, последнее утешение финансовых динозавров.
      — Странно они себя ведут, — пробурчал за нашими спинами Нортон. — Мне это не нравится.
      Холидей отреагировал мгновенно.
      — Выводим Ворнана, — бросил он охраннику, что стоял рядом со мной. — Пока не началась заваруха.
      Брокеры продолжали приветствовать Ворнана. Некоторые требовали, чтобы он спустился к ним. Ворнан стоял у поручня, широко улыбаясь.
      На «бегущей строке» появилась надпись:
       ОБЪЕМ ПРОДАЖ К ПОЛУДНЮ: 197452000.
      За ней последовала другая:
       ИНДЕКС ДОУ-ДЖОНСА: 1627, 51, РОСТ НА 14, 32 ПУНКТА.
      В торговом зале произошли изменения: брокеры устремились к лестнице на галерею, чтобы пообщаться с Ворнаном. Наша группа рассыпалась, как карточный домик. Я уже начал привыкать к быстрой смене обстановки. Схватил за руку стоявшую рядом Эстер Миккелсен, хрипло прошептал: «Пора идти, сейчас опять начнется. Ворнан в своем репертуаре!»
      — Но он же ничего не делал! — возразила мне Эстер.
      Я уже тянул ее к двери. Оглянувшись, увидел, что Ворнан следует за нами в окружении охранников. Мы зашагали вниз по длинному коридору, опоясывающему здание. Сзади доносились бессвязные крики. Навстречу ехал робот-электромобиль. Мы посторонились. Что, интересно, высветилось сейчас на «бегущей строке»? БРОКЕРЫ ПОСХОДИЛИ С УМА?
      — Сюда, — указала Эстер на дверь.
      Кабина лифта, быстрый спуск вниз… и мы на Уолл-стрит. Нарастающий вой полицейских сирен. Вновь я оглянулся. Ворнан радом, тут же Холидей и журналисты.
      — По машинам! — скомандовал Холидей.
      Мы ретировались без потерь. Потом нам сообщили, что во время нашего посещения Нью-Йоркской фондовой биржи индекс Доу-Джонса упал на 8, 51 пункта, а два пожилых брокера умерли от сердечного приступа, вызванного волнением. В тот же вечер, при отъезде из Нью-Йорка, Ворнан обратился к Хейману: «Как-нибудь вы должны рассказать мне о капитализме. Что-то в нем есть».

ГЛАВА 10

      Визит компьютеризованного публичного дома в Чикаго доставил нам куда меньше хлопот. Разумеется, ни у кого из чиновников и в мыслях не было включать бордель в список достопримечательностей, но Ворнан сам настоял на этом. Впрочем, никто особо и не упирался, поскольку существование подобных заведений не противоречило закону, да и пользовались они немалой популярностью. Короче, власти решили не строить из себя пуритан.
      Не был пуританином и Ворнан, что, собственно, мы и поняли с первого дня нашего знакомства. Ибо не замедлил пригласить в свою постель Элен Макилуэйн, о чем она незамедлительно похвасталась нам. Судя по всему, побывала там и Эстер, хотя она ничего не говорила об этом, а мы, разумеется, не спрашивали. Показав всем, что секс для него — любимое занятие, Ворнан пожелал ознакомиться с прелестями компьютеризованного публичного дома. Как он пояснил Крейлику, «этот визит послужит большему пониманию таинств капиталистической системы». Крейлик, однако, не сопровождал нас на Нью-Йоркскую биржу, а потому не оценил шутки.
      Меня определили в провожатые Ворнану. Крейлик сам, смущаясь, попросил меня об этом. О том, чтобы отпустить Ворнана куда-либо одного, не могло быть и речи, а Крейлик уже достаточно разобрался в моем характере, чтобы знать, что возражений с моей стороны не последует. Согласился бы, кстати, и Колфф, правда от него было бы много шума, а вот Филдз и Хейман для подобных поручений никак не подходили, почитая проституцию аморальным явлением. Так что во второй половине дня мы с Ворнаном отправились на поиски эротических приключений.
      Нас привезли к черному, строгих форм зданию, высотой в тридцать этажей, без единого окна. Табличка, свидетельствующая о предназначении заведения, в которое мы направлялись, на двери отсутствовала. Я с тяжелым чувством переступал порог, гадая, что учинит здесь Ворнан.
      Ранее я никогда не бывал в подобных местах. Не подумайте, что хвастаюсь, но у меня не было необходимости покупать сексуальные удовольствия за деньги. Желающих переспать со мной всегда хватало, и дополнительной оплаты, помимо оказанных мною услуг, никто не требовал. Однако я всецело одобрил закон, разрешающий открытие домов терпимости. Разве секс не товар, который должен покупаться так же свободно, как еда и питье? Тем более что он жизненно необходим человеку. Да и государство получало немалый доход с этих заведений. Как я понимаю, именно последний довод оказался решающим даже для твердых сторонников пуританизма. И едва ли эти бордели открылись бы хоть в одном городе Америки, если б не постоянная нехватка средств в государственной казне.
      Я не пытался объяснить все эти тонкости Ворнану Девятнадцатому. Его ставила в тупик сама идея денег, так что не вмело смысла углубляться дальше, говорить о том, как деньги меняются на секс, а налоги с этих сделок направляются на повышение благосостояния всего общества. В холле он повернулся ко мне.
      — Зачем нужны такие заведения вашим согражданам?
      — Чтобы удовлетворять их сексуальные потребности.
      — И они дают деньги за это удовлетворение, Лео? Деньга, которые они получили, выполняя какую-то другую работу?
      — Да.
      — А почему не выполнить эту работу непосредственно в обмен на удовлетворение сексуальных потребностей?
      Я коротко объяснил ему роль денег как меры стоимости и их преимущество над простым бартером. Ворнан улыбнулся.
      — Интересная у вас система. Будет о чем поспорить по возвращении домой. Но почему нужно платить деньги за сексуальное удовольствие? Это же несправедливо. Женщина, которую нанимают, приходя сюда, получает деньги плюс сексуальное удовольствие, то есть ей платят дважды.
      — Удовольствия они не получают, — возразил я. — Только деньги.
      — Но они же участвуют в половом акте. Так что получают удовольствие от мужчин, приходящих сюда.
      — Нет, Ворнан. Они лишь позволяют себя использовать. Взаимного удовольствия нет. Они доступны каждому, а потому не находят физиологического удовлетворения в том, что делают.
      — Но удовольствие неизбежно, когда одно тело сливается с другим, невзирая на мотив!
      — Такого нет. Во всяком случае, у нас. Вы должны понимать…
      Я замолчал. На его лице отразилось неверие. Более того, ужас. В то мгновение я увидел в Ворнане пришельца из иного времени. Принципы сексуальной этики нашего общества оскорбили его до глубины души, маска скучающего туриста исчезла, и предо мной предстал истинный Ворнан Девятнадцатый, потрясенный нашим варварством. Мне же не оставалось ничего другого, как задуматься о неисповедимости путей господних, об уготованном нам будущем. А потому, дабы не предаваться грустным мыслям, я предложил Ворнану следовать дальше.
      Он согласился. Мы пересекли холл, устланный пружинящим пурпурным линолеумом. Остановились перед выложенной полированными мраморными плитами стеной с чередой кабинок.
      Перед экскурсией я получил подробные инструкции, а потому знал, что нас ждет. Ворнан вошел в одну кабинку, я — в соседнюю, слева от него.
      Едва я сел, зажглась надпись на дисплее компьютера: «Пожалуйста, отвечайте на вопросы четко и громко. Если вы прочитали и поняли написанное, скажите да».
      — Да, — громко произнес я, подумав, а способен ли Ворнан прочитать текст. По-английски он говорил бегло, но это не означало, что он умеет читать. Я было приподнялся, чтобы зайти к нему и узнать, не требуется ли моя помощь, но компьютер борделя уже вступил со мной в диалог, так что я уже не мог оторваться от дисплея.
      Его интересовали мои сексуальные вкусы.
       ЖЕНЩИНА?
      — Да.
       МОЛОЖЕ ТРИДЦАТИ?
      — Да, — после короткого раздумья.
       ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЙ ЦВЕТ ВОЛОС?
      Я помялся.
      — Рыжеватые, — исключительно для разнообразия.
       ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЙ ТИП ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ: ОПРЕДЕЛИТЕСЬ НАЖАТИЕМ КНОПКИ ПОД ЭКРАНОМ.
      На экране возникли три женских контура: мальчиковая фигура, с грудью и бедрами средних размеров, и с гипертрофированными, благодаря стероидам и силикону, формами. Моя рука застыла над кнопками. Возникло искушение выбрать самую толстую, но я напомнил себе, что пришел сюда за разнообразием, а потому остановился на мальчиковой фигуре, такой же, как у Эстер Миккелсен.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45