Действительно, зачем поворачивать реки, когда одними Сырдарьей и Амударьей засолонили прекраснейшие почвы Средней Азии? Притом указанные реки стекают с ледников с почти дисциллированой водой, а сибирские реки, протекая по солончакам, наберут в себя все известные соли. А засолонили земли потому, что применяли варварское орошение арыками вместо капельного по типу дождя, притом воду не жалели, она застаивалась на полях, проникала вглубь, растворяла соль в глубоких горизонтах, и этим рассолом заболачивались поля. Вода испарялась под среднеазиатским солнышком, а соль оставалась на поверхности. Вместо пашни получили солончак, на котором кроме верблюжьей колючки ничего не растет. При правильном водопользовании среднеазиатскими реками можно было оросить в три раза больше земель без потери их качества. И ведь чуть не повернули реки. Просуществуй Советский Союз еще с десяток лет, невозможно даже проследить все негативные последствия, в том числе и глобальные, этого идиотского проекта, который ведь тоже получил всевозможные «одобрямс» от «ученых».

   В расчетах такого вида «проектов» тоже ведь были сделаны определенные «допущения, упрощающие картину». И делали их совсем не дураки, а просто бессовестные люди. В повести Юлия Медведева «Предвидимые «непредвидимости.» рассказывается о климате Земли и его исследованиях. Кроме «допущения» Будыко, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда», следует обратить внимание также на принцип выводить все заключения «из самого себя», не обращая внимания на влияние окружающей среды. В данном случае по принципу «климат Земли — это собственное дело самой Земли». У автора эта эпопея занимает 80 страниц текста, но я же не могу себе позволить столько затратить на этот вопрос. Мне не столько климат надо показать, сколько подход к его исследованию. Поэтому сделаю сокращенный пересказ с редкими особо образными цитатами.

   Как известно из школьной программы, химия обязана своим развитием алхимии — попытке получить золото не из золота, из «философского камня». Идея дурная, жлобская, так как золото есть нельзя. И менее человеколюбивая, чем у академика Несмеянова, — делать для народа зернистую икру из соленой кильки. Это я продолжаю про поиски «вещи в себе», не выглядывая даже в окно. Об окне я уже говорил, упоминая Эрнеста Ренана и его «Конец античного мира». А о порядках в доме, по которым нельзя жить даже на улице или деревне из 10 домов, я писал совсем немного выше. Потому, что мне очень не нравится, когда тему исследования выбирают очень узкую, а распространяют ее очень широко. Я это тоже отношу к алхимии. Теперь об этом же самом, но в отношении климатической истории и будущего Земли. Итак, Будыко не верит, что мамонт замерз стоя и с пучком травы в зубах, а потому начинает исследовать изменение климата Земли как вещи в себе. Я не говорю, что это все не нужно, из этих исследований тоже получится какой–то прок, как химия из алхимии, но такие исследования не очень ценны, а времени и денег занимают много. Не сравнить с Ньютоном, который на затратах одного яблока столько открытий сделал, или Эйнштейн — с одним листком бумаги и карандашом.

   Итак, Будыко и Селлерс обеспокоились, что вся Земля превратится в Антарктиду или, напротив, лишится антарктического льда и Европу затопит океан. Чтобы Земля не перегрелась, надо рассеивать в атмосфере тонкую пыль. Чем не поворот сибирских рек, пожалуй, даже подороже? «Чего добивается М.Н. Будыко?», — спрашивает сам себя Медведев? Отвечает он себе долго, страницах на четырех, но суть его ответа самому себе такова: «В нем заключена забота… к тому, что после нас, но как к продолжению нас». Если без фиоритур, то он хвалит озаботившегося Будыко. Я же думаю, что, поймав лису за хвост, Будыко хочет из нее сшить шубу себе, жене, всем детям и внукам. К таким же «разработкам» я отношу и «ядерную зиму на компьютере», коей нас пугают сегодня противники ядерной войны. Нет, я конечно против войн, но и такими «методами» ее не остановить. В компьютер ведь что заложишь — то и получишь. Что–то недовложили, и получили зиму. Можно и перевложить чего–нибудь эдакого, тогда получишь вообще расплав Земли.

   Тут вступает в исследования Феофан Фарнеевич Давитая. Он честен, шубы ему не надо, ему нужна истина, но он хочет ее получить, так сказать, не выходя из дома, не принимая во внимание ничего, кроме самой Земли, раз на ней исследуется климат. С порога он доказал, что пыль в воздухе не увеличивает оледенение снежных вершин, а уменьшает его, так как пыль, оседая на ледники, делает их темными. Солнечные лучи не отражаются, а поглощаются. Поверхность снега в результате имеет температуру выше нуля, а воздух — ниже нуля. В общем, получилось, что пыль в воздухе не охлаждает Землю, а нагревает ее. Будыко же хотел ее охлаждать искусственной пылью, и чуть было не заставил правительство «поворачивать реки». Вот как он запугивал правительство: « Дальнейшее усиление изменений климата, связанное с таянием полярных льдов, при отсутствии специальных мероприятий по подготовке народного хозяйства к этим изменениям могло бы приобрести характер климатической катастрофы …»(выделено мной).

   Затем вступил на эту же тропу американец Рид Брайсон и другие. Скоро безапелляционно доказали общими усилиями, что с ростом производства, запыленность атмосферы растет, но зависит она и от вулканизма. Вспомнили, что вулкан Кракатау превратил в пыль в 1883 году гору высотой в 420 метров, плюс конус под горой на глубину 300 метров, итого 720. Затем подсчитали, что в воздухе постоянно находятся три тысячи реактивных самолетов, затем учли, что города тяжелые, и давят на Землю, вызывая вулканизм. Вот какими красками описывает это автор: «Было бы недооценкой собственных возможностей считать, что мы, люди, только пыль пускаем не хуже вулканов, а вот сейсмический эффект нам недоступен. Мы тоже деформируем земную кору, например весом городов. Нынешний город продавливает под собой чашу. Пластической деформации помогает безостановочное искусственное землетрясение, производимое транспортом. Оно распространяется на глубину до семидесяти метров. В Ленинграде от этого возобновилось опускание старых домов, естественный процесс оседания которых закончился лет сто назад. В Москве в тихих переулках дома осели на глубину от шести до двадцати девяти миллиметров, а на магистралях — от полутора сантиметров до полуметра! В Голландии дома наклонились в сторону шоссейных дорог. Грандиозные выработки под землей, откачка вод, подземные производственные взрывы… Потрясение основ от этих действий чревато вулканическими извержениями, землетрясениями. Может, уже состоялся нечаянный пуск этих печей–разрушителей в результате человеческого созидания? Лэм откалибровал запыленность атмосферы, чтобы измерять влияние вулканов на климат. Сомнительно, заключил он, что на вулканах целиком лежит ответственность за крупные климатические изменения. Некоторые наиболее холодные периоды не совпадают с наиболее вулканическими периодами. Он не добирал достаточно вулканов и на недавнее похолодание — в пятидесятых годах. Но ему помогли, взявшись как следует, разыскали не так уж мало извержений».

   Затем подсчитали всех мышек–норушек, и этим окончательно доказали, что Будыко был не прав, распылять «эвересты» с самолетов не нужно, наоборот, надо бы дождичка, осадить пыль, а то нас ожидает «парниковый эффект», невыносимая жара, таяние ледников и всемирный потоп. Но пыль летает выше облаков, и дождиком ее не осадить. Опять неминуемая катастрофа. На внеземные причины никто даже не обращает внимания. Оказывается, пыль не только охлаждает, но и нагревает. Впрочем, пока пыль автор оставляет в стороне, переключившись на «карбонатную» гипотезу.

   Оказывается, молекулы углекислоты поглощают тепловое излучение и, подобно пылинкам, могут стать причиной как потепления, как и похолодания. Углекислота задерживает красный и инфракрасный тепловой свет, поэтому тепло не выпускается с Земли, накапливается, и температура на Земле повышается. Начинается с того, что Земля сильно насыщена углекислотой. Почему? не объясняется. Растения бушуют. Затем генерация углекислоты на пике ее содержания в атмосфере прекращается. Почему? Не объясняется. Углекислоту «высасывают» океанские моллюски, кораллы, а также магматические породы, оказавшиеся на поверхности. Ее становится мало. Земля охлаждается. Но почему все же углекислоты, то мало, то — много? В общем почему раньше — не известно, а сегодня — от заводов и домен, тепловых электростанций. «Нельзя, однако, придавать слишком большое значение одному слагаемому в уравнении термического баланса», — предостерегает известный западногерманский метеоролог профессор Г. Флен от увлечения «карбонатной» гипотезой. Это замечание сделано в адрес тех, кто потепление, наблюдавшееся перед последним похолоданием, объяснял науглероживанием атмосферы в период развертывания научно–технической революции. «Высокая температура в период европейского средневековья, несомненное понижение температуры планетарного масштаба с конца XVI века до малого ледникового периода — 1680–1740 — и широко распространившееся потепление с 1770 по 1810 год, то есть задолго до начала промышленной эры, — напоминает Флен, — должны настораживать против безоговорочного признания «теории углекислоты.».

   Но тут явилась другая «мышка–норушка», способная перевернуть мир: «В журнале «Сайентифик Америкен» приводилась любопытная версия исследователя Эдварда Диви. Он полагает, что содержание углекислоты в воздухе увеличилось, в частности, из–за осушения болот и заболоченных местностей. Ученый подсчитал, что болота связывают около 366 миллиардов тонн углекислоты. Как только эти гнойники будут ликвидированы мелиорацией, исчезнут многие заразные заболевания, но одновременно густые струи углекислого газа вольются в атмосферу… Осушение болот, по мнению Диви, уже обогатило атмосферу углекислотой. Болота дали якобы две трети общей прибавки (то есть 2/3 от 360 миллиардов тонн). Если все это так, то налицо процесс самовозбуждения: чем становится теплее, тем больше высыхают болота; чем больше высыхают болота, тем больше высвобождается углекислого газа; чем больше высвобождается углекислого газа, тем становится теплее…»

   Ф.Ф. Давитая, будучи честным ученым, а не вырабатывателем страшилок для заработка и саморекламы, пишет: «При прочих неизменных условиях повышение концентрации углекислоты вдвое поднимет температуру атмосферы приблизительно на 1,4 градуса, а дальше постепенно наступит насыщение, и температурное влияние углекислоты прекратится вовсе, так как углекислота поглощает и, значит, излучает волну света в 15 микрон из всего разнообразия теплового излучения. Подсчет отражения «углекислого зеркала» дает скромный климатический эффект». Кроме того, он показал, что углекислота и атмосферная пыль действуют наперекор друг другу, устраняя вредные влияния друг друга. Ученые пока спорят, кто кого пересиливает, а Ф.Ф. Давитая стал опять считать. У него получилось, что за всю историю (антропоген грубо 1500000 лет) человек сжег для окисления ископаемого сырья 273 миллиарда тонн кислорода, а с 1920 по 1970 год (50 лет) - 246 миллиардов тонн. Так вот, 273 плюс 246 млрд. тонн — это всего 0,02 процента от свободного кислорода. И если сжечь разом все разведанные запасы всех горючих ископаемых на Земле, то кислорода на Земле уменьшится только на 0,7 процента.

   Но ведь в атмосфере не один кислород. По отношению ко всей массе воздуха 250 млрд. тонн кислорода, сожженные за 50 лет научно–технического прогресса, составят всего 0,004 процента. Поэтому достоверно проверить измерениями все эти гипотезы невозможно. Тысячные доли процента в ту или другую сторону могут быть отмечены просто потому, что, скажем, день оказался «кислороднее» ночи, речной берег — лесной чащи. Теорию невозможно подтвердить экспериментально, а шуму вокруг этого вопроса поднято столько, что каждый из вас знает про эту «проблему». Если хорошенько подумать, то и из «ядерной зимы» то же самое может получиться.

   Форрестер и Медоуз, не зная расчетов Давитая, сварганили теорию «предела роста цивилизации» наподобие древней теории Мальтуса, о которой вам всем сообщали в школе, и которая предрекала предел роста численности человечества нехваткой еды. Мы этот «предел» сегодня перекрыли раз в пять, если не больше. Но самое замечательное, на мой взгляд, оптимист Давитая сказал про нехватку кислорода, если она вдруг возникнет через тысячи или миллионы лет, в «плановом», так сказать порядке. Мы просто будем анаэробными, как бактерии ботулизма, живущие в грязно укупоренной банке с домашними соленьями, которым (бактериям) кислород вообще не нужен. Это светлое будущее мы выработаем генетически, и я в это свято верю, так как по примеру Давитая не могу доказать экспериментально. Недаром я столько места выделил пропаганде генетики в предыдущих разделах.

   В случае же экстремального, катастрофического уничтожения кислорода на Земле, нам придется погибнуть как мамонтам, но здесь надо уже принимать во внимание не только собственно матушку Землю, но и Космос, так как сил для этого на Земле большая куча ученых не нашла пока. Я же говорил выше, что Космос надо учитывать во всей жизни, всей истории Земли. Кстати, причины мгновенной смерти мамонтов так и не нашел пока никто. Поэтому я и называю всю эту историю «алхимией». Бесполезная сама по себе, она все–таки копит знания, чтобы в дальнейшем, при обобщении этих знаний, выработать что–то путное, наподобие химии.

Современные «алхимики»

   Это продолжение темы предыдущего параграфа. Савелий Кашницкий: «Остановите Агаджаняна», («Московский Комсомолец», 2001 год). Суть статьи в том, что молодой математик Агаджанян, которому фирма поручила подсчитать, сколько надо иметь запчастей на складе, задумался о другом. О том, что в модели численного соотношения системы «хищник — жертва», описываемую системой дифференциальных уравнений Лотки–Вольтерры, отсутствует, как ему показалось, обратная связь. И пришел к выводу, что итальянский математик и американский физик в своих уравнениях допустили грубую ошибку, которую Агаджанян кардинально исправляет с помощью выдуманной им «обратной связи», которая вовсе и не обратная связь в каноническом ее понимании. Эта фантомная «обратная связь», естественно, носит имя «эффекта Агаджаняна», а этот самый «эффект» корректирует дифференциальные уравнения Лотки и Вольтерры. Суть ее в том, что, например зайцы, очень заботятся о том, чтобы у волков была всегда пища. Для этого зайцы, когда их поедает волк, «посылают своим сородичам специальные сигналы», дескать, размножайтесь быстрее, а то волкам после нас будет нечего кушать. На этой основе надо не ловить рыбу, а глушить ее тротилом. Тогда в доли секунды взрыва рыба от мала до велика успеет предупредить оставшихся в живых рыб, за зоной взрыва, чтобы они почаще и побольше метали икру. Кашницкий пишет: «По мнению Агаджаняна, поднять сельское хозяйство бедствующей ныне Армении можно буквально за один сезон. Достаточно с помощью высокочастотных генераторов имитировать сигналы гибнущих коров, овец, коз, кур, пшеницы, сахарной свеклы. Рост поголовья и урожайность возрастут в десять раз только за один сезон». Наверное, коровы будут телиться как свиньи поросятся, до 20 штук на одну «любовь».

   Особенным идиотизмом отдает пример Агаджаняна с геноцидом армян курдами: «Подстрекаемые турецкими властями, некогда малочисленные курды приняли в 1915 году активное участие в геноциде армян: земли и имущество жертв были обещаны исполнителям резни. Массовая гибель людей спровоцировала беспрецедентную рождаемость курдов… предела неуправляемого демографического взрыва не видно. За несколько десятилетий их численность только в пределах Турции превысила 20 миллионов, а всего в сопредельных землях — 40 миллионов». Вот те на. На примере волков, на которых никто не охотится, а зайцев — завались, волки, не подавая друг другу предсмертных сигналов, должны сами вымереть от пресыщения зайцами. А курды — те же волки для беззащитных армян. А вот зайцы, наоборот, подавая друг другу беспрерывно смертельные «сигналы», должны покрыть всю землю сплошным ковром. Так не курды же должны демонстрировать «беспрецедентную рождаемость», а армяне.

   Армянского «гения» автор продолжает пропагандировать так: «Не лишенный тщеславия ученый обошел посольства развитых стран, предлагая богатым и сытым стать еще богаче. Советники, атташе и консулы поступили логично: запрашивали отзыв из Национальной академии наук. Во всех случаях он был отрицательным. После этого теряли интерес к Агаджаняну». Тогда «ученый» обратился к отсталому и охмуренному аятоллами Ирану, но уже с человеконенавистнической идеей, якобы вытекающей из его «учения»: «оружие будет бескровным. И совсем незаметным: просто с какого–то дня все женщины определенного региона станут бесплодными. Лет через 40 некогда процветающий регион можно будет заселять «нужным» населением». Замечу, что «труды» свои Агаджанян пишет на русском. Эх, нет уже политбюро ЦК КПСС. Будь оно живо, Агаджанян уже купался бы в деньгах, разрабатывая «несимметричный ответ» капитализму.

   Кстати, А. Агаджанян, академик РАМН («Труд–7» от 02.08.01) «изобрел «самоздрав» за 270 рублей упаковка как панацею от ишемической болезни сердца (в том числе аритмии, стенокардии, гипертонии, атеросклероза сосудов головного мозга, мигрени, бессонницы). Заболеть инфарктом и инсультом, потребляя «самоздрав» невозможно. Звонить в Москве, Питере, Воронеже, да и вообще в любом областном городе». Не тот ли это «молодой ученый–математик» уже российским академиком стал?

   Не все то золото, что блестит. Не все армяне гениальны и честны как Геодакян и Давитая. Негениальные армяне очень похожи на негениальных евреев: добиваться любыми путями осуществления своих «идей». И не только об этом я хотел здесь сказать. Еще раз об «инженере гайки номер восемь», то есть об узком специалисте, уже некуда. Когда я рассказывал, с каким апломбом авторы «новохрона–2» претендуют на исключительную роль себя, математиков в установлении хронологии, мне было немного смешно, но не грустно. Не смешно ли, что они оставляют исключительно за собой умение по порядку считать до нескольких тысяч? Раз, два, три и так далее. Когда один армянин изобрел панацею от СПИДа, я тоже про себя рассмеялся. Но настойчивость в своей целеустремленности Агаджаняна, даже путем изобретения одного из методов геноцида, исторгает уже не смех, а горечь, правда, смешанную с презрением к его малообразованности. Я не думаю, что прошел век энциклопедистов. Их столько же, сколько было во времена Дидро и Вольтера, но ныне они теряются в пучинах «инженеров гайки номер восемь». Поэтому и кажется, что их мало. Теории, подобные «сигналам пожираемых волками зайцев» не могут создавать инженеры подобного сверх узкого профиля знаний. Для этого надо знать почти все о мире на сегодняшний день, правда, без подробнейшей деталировки. Молодой возраст ученого для такой задачи — непреодолимое препятствие. Копилка — пустая, намного позднее заполнится, если он, конечно, будет ее заполнять, а не пользоваться «узким» старым своим багажом для создания все «новых» идей.

   И еще об одном на эту же тему. Власть имущим выгодно иметь инженеров гайки номер восемь. Им надо иметь одного ученого широчайшего профиля и проникновения в междисциплинарные пространства, объединяющие все науки в науку как одно целое, неделимое. Остальные «ученые» взаимозаменяемые как болты и гайки разных спецификаций, и которых можно иметь в одном комплекте сколько душе угодно, вернее, сколько нужно для поставленных им сотен узких специальных целей в развитие и обеспечение специальной, большой и широкой цели. И этим «гайкам» я бы даже вообще запретил думать об этой всеобъемлющей цели. Но не запретишь на самом–то деле. Вот они и выдают тысячи и тысячи все новых «вечных двигателей». В этой же епархии находится и «теория квадр», которую я описывал выше, в разделе «Что такое идеология?».

   Сделал предпочтение старым, доверху набитым знаниями ученым, и поймал себя на мысли, что и их надобно бы разделить на две категории: грубо говоря, «упертых» и адекватных. К первому типу можно отнести пресловутого академика Лысенко, который не такой дурак был, чтобы силой проповедовать свое «учение», ибо отлично понимал к концу жизни, что всю жизнь занимался дуростью, а также другого академика … Примакова. По его мнению, изложенному в докладе на Совете по внешней и оборонной политике в интерпретации корреспондентов МК Дмитрия Иванова и Владимира Михеева, «у России есть реальный шанс броситься вдогонку за развитыми державами, если она сделает ставку на прорывные передовые технологии. Их насчитывается примерно 50 — 60. Они–то и будут задавать тон в так называемой «новой экономике». Россия могла бы вычленить для себя 6 -8 из них, чтобы употребить их в качестве «допинга» или «дрожжей» для остальной экономики». Академик Примаков счел нужным оттенить прискорбное положение, в котором оказалась Россия по вине «младолибералов — они вбросили науку в рынок». В итоге на рынке высоких технологий США принадлежит 40 процентов, Японии — 30, Германии — 16, а России, где фундаментальная наука всегда была в хорошем тонусе, — всего 0,3 процента. Запад за эти годы «много выкачал из России», в том числе благодаря «утечке мозгов». Продолжая свой спор с «младореформаторами», бывший премьер России обратился к историческому опыту, доказавшему ничем не заменимую роль «государственных инвестиций» для осуществления прорывов в экономике».

   Нельзя поверить, что Примаков такой дурак, хотя и говорит совершенно дурацкие вещи. Примаков что, не помнит как политбюро с подачи академика Аганбегяна панацею от краха СССР нашло в опережающем развитии машиностроения, а Сталин — в опережающем развитии группы «А» (тяжелая промышленность для танков) над группой «Б» (легкая промышленность для народа)? Пусть вспомнит. А если и этого мало, то пусть прибавит хрущевскую кукурузу, поворот сибирских рек, «сталинский план преобразования природы», «опережающий рост химического производства», из которого ничего не вышло кроме боевых отравляющих веществ. И пусть вспомнит еще многое такое, что я уже и забыл. Когда вспомнит, тогда ему должно бы стать стыдно за свои «вычлененные 6–8 передовых технологий». И если он имеет в виду такие военные технологии как высокое обогащение урана для бомб и искусственное получение апокалипсического плутония, которого в живой природе Земли нет, и другие, на которые уходило более 80 процентов труда 300 миллионов страдальцев из Советского Союза, то, как можно его назвать? Пусть вспомнит коммунистический китайский опыт «большого скачка» со строительством металлургических «горшков» в каждом крестьянском дворе наподобие древних шорцев, если ему мало советского опыта.

   Или что, Примаков забыл из чего и как складывается российский бюджет? Он ведь прекрасно знает, что с голых россиян и по одной нитке сегодня не собрать, чтобы выполнить русскую пословицу «с миру по нитке — голому рубаха», интерпретируемую нашими правителями как «оставить народу столько, чтобы не подох, а остальное — на охрану «священных рубежей», которые нынче сузились до кремлевской стены. Он что, не понимает, что частному капиталу не нужны атомные бомбы, им нужно то, что можно продать с прибылью и без проблем. Он что, не знает, что в себестоимость нашего оружия включены только материальные затраты, но никак не социальные затраты, если не считать полуголодное, полураздетое, без медицинской помощи существование производителей этого оружия. Потому оно и дешевое, что, фигурально выражаясь, атомы плутония люди вручную отбирают, почти без всякой защиты от смертоносного влияния этого «производства».

   И где это видано, чтобы наш «рынок высоких технологий» за 8 лет периода «младолибералов» вдруг скатился до 0,3 процента от мирового. Примаков что, забыл, что «наш вклад в мировой рынок высоких технологий» и был таким же в точности, если еще не меньше, и 10, и 20, и 50, и 100 лет назад. Это можно же доказать элементарно. Только не надо оппонентам приводить мне в пример советский космос. Не выйдет, ибо я докажу, что 300 миллионов советских граждан десятилетиями тратили почти все свои жизненные силы на космос и атомные бомбы. Ни одна слабая в техническом отношении страна такого не могла себе позволить из–за стыда перед своими гражданами. Мы себе позволили, да еще Кимирсен северокорейский, чуть не заморив свой народ на траве. А американцы сделали это играючи, и даже не заметили ухудшения своей жизни. И я, кажется, уже говорил в предыдущих разделах, что пол–КГБ, к которому Примаков очень близок, воровало все последние 70 лет передовые военные технологии и разработки у капиталистов. Пусть скажет, что украли у нас американцы, он ведь гэбист, знать должен.

   Теперь о «выкачке» наших специалистов. Не такой уж дурак Примаков, чтобы не суметь применить на практике русскую пословицу «рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше». «Выкачка» как раз и говорит о том, что в Советской империи жить, не только сейчас совершенно невозможно, но и — в перспективе, а «мозги» на то и мозги, чтобы это понимать. Поэтому «мозги» утекают, а безмозглые остаются.

   И, наконец, об «историческом опыте, доказавшем ничем не заменимую роль государственных инвестиций для осуществления прорывов в экономике». Как не будет тужиться Примаков, чтобы это доказать, у него ничего не выйдет. Как купили в 1930 году блюминг у немцев, так он и поныне работает на Кузнецком металлургическом комбинате. Как вывезли из Германии станки в 1945 году, так и не меняли их. Это уже твердолобость, и логика на нее не действует.

   Например, Сергей Караганов выстроил более пессимистический прогноз. По нему рост благосостояния признанных лидеров в 90–е годы поделил человечество на три неравные части. Группа держав «первого мира». Новые индустриальные страны, к ним относятся набирающие вес Китай и Индия, «азиатские тигры», ряд стран Латинской Америки, нефтяные княжества (их программа–максимум — это «закрепиться на периферии развитого мира»). Затем «падающие» государства: их удел быть на обочине магистрального экономического развития и ходить в аутсайдерах. Россия по уровню своего экономического развития «находится в нижней половине «второго мира». Она продолжит скользить по нисходящей, если только не предпримет энергичные «институциональные реформы». При этом по «культурно–образовательному» уровню и в силу ряда геостратегических факторов, к примеру, обладания ядерным оружием, Россия относится к первому миру, но тот не считает ее полностью «своей». России, полагает Караганов, едва ли реально добиться «прорыва» — эта прекраснодушная мысль из того же ряда, что и «русская идея». Лучше найти иную нишу: почему бы не стать «сборочным цехом для Европы»?

   Понимаете, господин–товарищ Примаков, «институциональные реформы», притом «энергичные»? Неужели вы этого не понимаете? Уверен, понимаете. Тогда зачем, выражаясь фигурально, предлагаете менять из–за низкого потребительского спроса в борделе кровати вместо того, чтобы заменить основной персонал со вставными не только зубами, но и всеми остальными прелестями, на прельстительный персонал? Тогда и на старых кроватях, без внешних поверхностных перемен прибыль можно получить.

   Или возьмем «право нации на самоопределение». Тут я могу понять Примакова, ибо даже государства со старинной демократией никак не могут осилить это неотъемлемое право наций, что видно на примере Ольстера, курдах и так далее. «В мире, сказал Примаков, на территории 150 государств проживает 2500 народов и этнических групп. Если каждая заявит свои права на образование собственного государства, воцарится хаос». А вот Никонов с этим не согласился и правильно сделал. «Никто не сможет поставить заслон тяге к самоопределению наций, поскольку она неизбежно станет и уже становится одной из доминант в международных отношениях. Размножение государств идет полным ходом: после окончания второй мировой воины их насчитывалось всего 50, сегодня только под крышей ООН — 190, а в будущем, не исключено, их будет порядка 500». Позднее Примаков уточнил, правда, что он не призывал душить самоопределение, а только препятствовать насильственному переделу сложивших многонациональных государств. Это же абсурд. Он что не знает, что эти самые 2500 народов расселены по государствам, а не между ними находятся? Если бы находились между государствами, то им и самоопределяться не надо бы было. В том–то и дело, что на современном этапе развития человечества — это наипервейшая «доминанта». Недаром в американской идеологии нет наций, американец и точка.

   Политик правого толка Сергей Юшенков убеждал Примакова «не бояться «НАТО центризма», как будто этот «НАТО центризм» от Примакова зависит, и если Примаков пожелает, никакого «НАТО центризма» не будет. Примаков же сам отлично знает, что «НАТО центризм» зависит только от самого НАТО и ни от кого более, а это потому, что структура государства у них самая выгодная и жизнеспособная на данном отрезке времени. А государствам с плохой структурой, в том числе и России, хороший совет дал Сергей Караганов: «не следует ли России поддерживать хорошие отношения с США, в том числе за счет подавления обиды и части геостратегических амбиций и даже некоторых второстепенных, но важных интересов»? А корреспонденты добавили от себя: «Курс оперативно возможный, но морально трудный». Я же от себя добавлю, что морально трудно не иметь туалета и мочиться на угол собственного дома на виду всей улицы. А признавать свои ошибки порядочным людям хоть и трудно, но почетно.

   Хотел уже остановиться на эту тему, да тут на границе тысячелетия выскочил Гавриил Попов со своим «видением» проблем России. Попов отнюдь не глупей Примакова, иногда говорит очень разумные вещи, например, о партийном строительстве, предложенном президентом Путиным. Но больше его народ знает как идеолога легализации взяточничества в Москве, когда он был ее мэром. Я не думаю, что на Попова «находит» иногда, просто он ищет свою «нишу» в нынешней системе власти. Перехожу к сути его беседы с главным редактором газеты «Московский комсомолец» Павлом Гусевым, который увековечил эту беседу в статье своей газеты от 10 января 2001 года «Стратегия XXI века. Беседа Павла Гусева с Гавриилом Поповым». Привожу ее полностью, но, прерывая там, где мне видится необходимым. Цель: показать скачек умного, нашкодившего, и внезапно осознавшего это, лакея за отъезжающим экипажем хозяина с необоримым желанием испросить прощения. Итак.

   Гусев: Начинается XXI век. Новый век хотелось бы встретить с новой стратегией развития России. И не потому, что дата 1 января — юбилейная втройне: начало года, начало века, начало тысячелетия. Дело, как мне кажется, в той ситуации, которая сложилась в нашей стране.