Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Царство ночи - Дочери тьмы

ModernLib.Net / Смит Лиза Джейн / Царство ночи - Дочери тьмы - Чтение (стр. 10)
Автор: Смит Лиза Джейн
Жанр:

 

 


      "Так вот что такое телепатия", - подумала Мэри-Линетт. Она внутренним слухом слышала слова, которые мысленно произносил Эш, чувствовала его отчаянную искренность... и ощущала тяжесть всего, что ему предстоит "уладить".
      "Мне все равно. Я хочу стать дочерью тьмы и без раскаяния буду поступать так, как повелит мне моя природа".
      Эш стал поднимать голову, но она крепче обняла его, стараясь удержать.
      - Пожалуйста, не искушай меня, - произнес он вслух охрипшим голосом. Мэри-Линетт ощущала на шее его теплое дыхание. - Больше нельзя, ты очень ослабеешь. Поверь мне, дорогая.
      Мэри-Линетт отпустила его. Эш поднял тисовый прут, сделал небольшой надрез у себя на шее и запрокинул голову.
      Мэри-Линетт понимала, что сейчас ей придется сделать то, чего она никогда прежде не делала. С трепетом она прикоснулась губами к его шее.
      "Я пью кровь. Я уже почти охотник... или что-то в этом роде. Как бы там ни было, я пью кровь, и мне это нравится... Может быть, потому, что у нее нет вкуса крови. Нет вкуса меди и страха. У нее таинственный и магический вкус, древний, как звезды".
      Когда Эш мягко отстранил ее, она едва держалась на ногах.
      - Нам лучше пойти домой, - сказал он.
      - Зачем? Со мной все в порядке.
      - У тебя начнется головокружение... слабость. И если мы собираемся закончить с твоим превращением...
      - Если?
      - Хорошо-хорошо. Прежде чем это произойдет, нам следует кое-что обсудить. Мне нужно все тебе объяснить, мы должны разобраться в деталях. И ты должна отдохнуть.
      Мэри-Линетт знала, что он прав. Ей хотелось остаться здесь, наедине с Эшем, в темном храме леса, но она и вправду ослабела и чувствовала себя какой-то вялой. Нелегкое это дело - становиться дочерью тьмы.
      Они направились обратно тем же путем. Мэри-Линетт чувствовала, что внутри нее что-то изменилось, и это чувство сейчас было сильнее, чем тогда, когда она обменивалась кровью с тремя девушками. Сейчас она одновременно ощущала слабость и необычное обострение всех чувств, словно все поры ее тела внезапно раскрылись.
      Лунный свет казался сейчас намного ярче. Она могла ясно различать цвета - бледно-зеленые поникшие кедровые ветви, мрачно-фиолетовые, похожие на клюв попугая, цветки зигаденуса, растущие изо мха.
      И лес больше не казался безмолвным. Мэри-Линетт слышала множество слабых жутковато-таинственных звуков, мягкое шуршание ветра в хвое и собственные шаги по влажным заплесневелым веткам.
      "Я даже запахи различаю лучше, чем прежде, - подумала она. - Здесь пахнет кедром, гниющими растениями и чем-то действительно диким - грубым, как запах зверинца. И еще чем-то горячим... жженым..."
      Запах машины. Этот запах жег ей ноздри. Мэри-Линетт остановилась и тревожно взглянула на Эша.
      - Что это?
      Он тоже остановился.
      - Пахнет резиной и маслом...
      - Автомобиль! - воскликнула Мэри-Линетт. Мгновение они глядели друг на друга, затем одновременно повернулись и побежали.
      Что-то случилось с ее автомобилем. Из-под капота струился белый дым. Мэри-Линетт попыталась подойти ближе, но Эш оттащил ее назад.
      - Я только хотела открыть капот.
      - Нет. Смотри! Вон там...
      Мэри-Линетт посмотрела, куда показывал Эш, и у нее перехватило дыхание. В клубах дыма, облизывая капот, метались крошечные язычки пламени.
      - Клодин всегда говорила, что рано или поздно это случится, - мрачно заметила Мэри-Линетт, в то время как Эш оттаскивал ее подальше. - Только ей казалось, что я при этом обязательно буду в машине.
      - Теперь нам придется прогуляться до дома пешком, - вздохнул Эш. - Если только кто-нибудь не заметит пламя...
      - Никаких шансов, - ответила Мэри-Линетт. "Вот тебе подарочек за то, что привела парня на
      прогулку в самое глухое место в Орегоне", - злорадно заявил ей внутренний голос.
      - А ты превратись в летучую мышь или кого-нибудь еще и лети себе домой, - съязвила она.
      - Извини, у меня двойка по оборотничеству. И к тому же я никогда не оставлю тебя здесь одну.
      Мэри-Линетт все еще не осознавала опасности. Она была раздражена и поэтому вспылила:
      - Я могу сама о себе позаботиться и...
      Она не успела окончить фразу: в это мгновение из темноты на голову Эша обрушилась дубина, и он упал навзничь.
      16
      Дальше события развивались с невероятной быстротой и одновременно замедленно, как во сне. Мэри-Линетт почувствовала, как сзади ее схватили за руки. Кто-то пытался соединить их вместе, кто-то очень сильный. Затем ее запястья обожгла веревка, и она поняла, что происходит.
      "Мне связали руки, теперь я беспомощна, нужно что-то делать, немедленно..."
      Она вырывалась, отбивалась ногами. Но было поздно. Ей связали руки и привязали к дереву, сильнейшая боль отдавалась даже в плечах, и она подумала: немудрено, что в полицейских участках люди кричат, когда им заламывают руки и надевают наручники.
      - Перестань сопротивляться, - прорычал странный грубый голос. Она пыталась разглядеть нападавшего, но мешало дерево. - Перестанешь дергаться не будет больно.
      Мэри-Линетт продолжала сопротивляться, но напрасно. Она ощутила руками и спиной кору дерева, изрезанную глубокими трещинами, - и уже не могла пошевелиться.
      "Господи, ничего не получается. Я не могу вырваться... я обессилела после того, что произошло у нас
      с Эшем, и теперь не могу даже пальцем пошевелить".
      "Прекрати паниковать и думай, - свирепо приказал ей внутренний голос. Чем впадать в истерику, лучше напряги мозги".
      Мэри-Линетт прекратила борьбу. Она стояла, тяжело дыша, и пыталась взять себя в руки.
      - Я же предупреждал. Больно бывает, только когда сопротивляешься.
      Мэри-Линетт повернула голову и увидела наконец, кто это.
      У нее тоскливо сжалось сердце. Она почти не удивилась... но была бесконечно разочарована.
      - Джереми... - прошептала она.
      Но это был вовсе не тот Джереми, которого она зна-ла. То же лицо, те же волосы, та же одежда, но в то же время в его облике появилось что-то странное, что-то мощное и жуткое, непостижимое. Его глаза стали нечеловеческими и равнодушными, как у акулы.
      - Я не причиню тебе зла, - прозвучал его искаженный, чужой голос. - Я связал тебя, только чтобы ты не мешала.
      В сознании Мэри-Линетт пронеслось: "Боже мой, он пытается быть дружелюбным... Чтобы я не мешала чему? Эш!"
      Она взглянула на Эша. Тот лежал неподвижно; своим новым удивительным зрением, способным различать цвета в лунном свете, Мэри-Линетт увидела, что его бе-локурые волосы медленно пропитываются кровью. Рядом с Эшем на земле валялась тисовая дубинка: неудивительно, что Эш был без сознания.
      "Но если он истекает кровью, значит, жив... Господи, он и не может быть мертвым. Ровена говорила, что вампира можно убить только деревянным колом и огнем".
      - Я должен о нем позаботиться, - сказал Джереми. - А потом я отпущу тебя, обещаю. Когда-нибудь я все тебе объясню, и ты поймешь.
      Мэри-Линетт перевела взгляд с Эша на незнакомца с лицом Джереми, и ее сковал холодный липкий ужас: она поняла, что он имел в виду, говоря "я должен о нем позаботиться".
      "Ну вот, теперь я знаю все об оборотнях. Они убийцы, и я была права. Я, а не Ровена".
      - Это займет всего минуту, - сказал Джереми, его верхняя губа слегка приподнялась, а рот в этот миг показался неправдоподобно большим.
      Мэри-Линетт увидела бледно-розовые десны... Теперь она понимала, почему этот голос был непохож на голос Джереми: из-за зубов.
      Белые зубы в лунном свете. Зубы из ее сновидения... Зубы вампиров даже сравниться с этими не могли! Огромные клыки, чтобы убивать, сильные резцы для того, чтобы рвать добычу, а те, что в глубине, - перемалывать ее.
      Мэри-Линетт внезапно вспомнила, что отец Вика Кимбла рассказывал года три назад. Он говорил, что волк может откусить хвост у взрослой коровы так чисто, будто ножницами отхватить. И еще он жаловался, что кто-то выпустил на свободу волкодава и тот режет его скот.
      "Конечно, это был не волкодав, - подумала Мэри-Линетт. - Это был Джереми. Я каждый день видела его в школе... а потом ему нужно было идти домой - превращаться в такого зверя, какой он сейчас. Чтобы охотиться".
      А сейчас, когда он стоял над Эшем, обнажив зубы и тяжело дыша, Джереми выглядел совершенно безумным.
      - За что?! - взорвалась Мэри-Линетт. - Что он тебе сделал?
      Джереми взглянул на нее, и Мэри-Линетт снова охватил ужас. У него были другие глаза. Только что их белки сверкали в темноте. Теперь белков вообще не
      было. Глаза стали коричневыми с большими водянистыми зрачками... Глаза зверя...
      "Значит, ему вовсе не обязательно дожидаться полнолуния, - подумала Мэри-Линетт. - Он может превращаться в волка в любое время".
      - А ты не понимаешь? - ответил он. - Неужели никто не понимает? Это моя территория.
      Значит, все так просто. А они-то сходили с ума, спорили, проводили детективное расследование! А оказалось, что это всего-навсего зверь защищает свое пространство.
      "Для охоты здесь тесновато", - так, кажется, сказала Ровена.
      - Они забрали мою дичь, - сказал Джереми. - Моего оленя, моих белок. У них нет на это никакого права. Я пытался заставить их уехать, но они не захотели. Они остались и продолжали охотиться.
      Джереми умолк, но вдруг слух Мэри-Линетт различил новый звук, едва различимый. Это было глубокое, утробное рычание, не прекращающееся, как угрожающее гудение атакующего пчелиного роя. От него кровь стыла в жилах. Так рычит собака, предупреждая о нападении. Секунда промедления, и она вцепится вам в горло...
      - Джереми! - закричала Мэри-Линетт.
      Она рванулась вперед, невзирая на жгучую вспышку боли в плечах. Но веревка держала крепко, и Мэри-Линетт резко отбросило назад. А Джереми накинулся на Эша, как собака, как любое животное, рожденное, чтобы убивать добычу зубами.
      Мэри-Линетт услышала, как кто-то пронзительно закричал: "Нет!", и лишь потом поняла, что это был ее собственный голос. Она сражалась с веревкой, ощущая жжение во влажных от крови запястьях. Но она не могла освободиться и не могла не смотреть на то, что происходило у нее перед глазами. И все это время не пре
      кращалось жуткое и злобное рычание, отдававшееся у нее в голове и в груди.
      Но вот овладевший ею ужас отступил, та часть ее существа, которая оказалась сильнее паники, одержала верх. Мэри-Линетт вдруг взглянула на все происходящее холодным и ясным взглядом, как будто со стороны. Она видела горящую машину в клубах белого удушливого дыма; видела безжизненную фигуру Эша на сосновой хвое; видела неясные очертания кого-то рычащего и мечущегося - того, кем был сейчас Джереми.
      - Джереми! - позвала его Мэри-Линетт. У нее перехватило дыхание, но голос был ровным и... требовательным. - Джереми, прежде чем ты сделаешь это... может быть, ты объяснишь мне, чтобы я все поняла? Ты сказал, что хочешь этого. Джереми, помоги мне понять!
      Она со страхом думала, что у нее ничего не получится, что Джереми даже не услышит ее. Но он поднял голову, и Мэри-Линетт увидела его лицо и кровь у него на подбородке.
      "Только не кричи! Ни за что! - неистово твердила себе Мэри-Линетт. - Не показывай своего страха. Ты должна отвлечь его разговором, не подпустить близко к Эшу".
      Мэри-Линетт украдкой шевелила руками за спиной, пытаясь избавиться от веревки. Казалось, руки сами знают, что надо делать.
      - Пожалуйста, помоги мне понять, - задыхаясь, повторила она снова, стараясь удержать взгляд Джереми. - Ведь я твой друг, ты это знаешь. Мы так давно дружим.
      Бледные десны Джереми были измазаны кровью. Черты его лица были человеческими, но в его выражении не было ничего человеческого.
      Но вот его губы медленно опустились и прикрыли десны. Теперь он стал больше похож на человека. И когда он заговорил, в голосе можно было узнать Джереми.
      - Что ж, начнем сначала, - проговорил он. - Я присматривался к тебе давно, с детства, и видел, что ты тоже присматриваешься ко мне.
      Мэри-Линетт кивнула. Она больше не могла произнести ни слова.
      - Я всегда надеялся, что когда мы вырастем, то, может быть, будем вместе. Я думал, что смогу объяснить тебе и ты поймешь. Поймешь все обо мне. Я был уверен, что ты - единственный человек, который не станет бояться...
      - Я не боюсь, - сказала Мэри-Линетт, надеясь, что голос у нее не слишком дрожит.
      Она произнесла это, обращаясь к существу в рубашке, запятнанной кровью, существу, которое припало к земле над распростертым телом. Мэри-Линетт боялась даже взглянуть на Эша, боялась увидеть, насколько сильно он ранен. Она не спускала глаз с Джереми.
      - Думаю, что я смогу понять. Ведь это ты убил миссис Бердок? Потому что она была на твоей территории.
      - Нет. - В голосе Джереми появилось резкое раздражение. - Она была просто старой женщиной. Она не могла охотиться. И я не возражал против того, чтобы она находилась на моем пространстве. Я даже делал для нее кое-что, например чинил бесплатно забор и крыльцо. Но потом она сказала мне, что они приезжают. Ее племянницы.
      "Точно так же, как она сказала об этом мне, - подумала Мэри-Линетт, и ей стало все ясно. - Конечно же, он действительно был там и чинил забор. Обычная случайная работа, которую он выполнял для всех".
      - Я говорил ей, но без толку.
      Мэри-Линетт вновь услышала этот звук - ворчащий рык. Джереми весь напрягся и дрожал, и она почувствовала, что ее тоже охватывает дрожь.
      - Больше трех охотников на таком маленьком клочке... Я говорил ей, но она не слышала. И ничего не видела у себя под носом. И тогда я вышел из себя.
      "Не смотри на Эша, не привлекай к нему внимания", - с отчаянием думала Мэри-Линетт.
      Губы Джереми опять оттянулись назад, будто он приготовился к атаке. В этот миг Мэри-Линетт вспомнила слова Эша: "Это произошло под влиянием порыва". Да, Эш оказался прав: штакетник - первое, что подвернулось Джереми под руку.
      - Ну, всякий может выйти из себя. - И хотя голос ее дрожал, а в глазах стояли слезы, Джереми, казалось, немного успокоился.
      - А потом я решил, что, может быть, все даже к лучшему. - Его голос звучал устало. - Я подумал, что если девушки ее найдут, они поймут, что им лучше уехать. Я ждал, что они это сделают. Я умею ждать.
      Он пристально смотрел мимо нее, в глубь леса. Сердце у Мэри-Линетт бешено стучало. Она ухватилась за возможность взглянуть на Эша.
      "О боже, он совсем не шевелится! И так много крови. Я никогда не видела так много крови".
      Она вращала запястьями взад-вперед, пытаясь ослабить узел.
      - Я наблюдал за ними, но они не уезжали, - продолжал Джереми. Мэри-Линетт поспешила перевести взгляд на него. - Вместо этого туда пришла ты. Я слышал, как Марк и Джейд разговаривали в саду. Джейд сказала, что ей здесь нравится. И тогда... я не выдержал и наделал шума, и они услышали меня.
      Лицо Джереми изменилось. Оно стало преображаться прямо на глазах у Мэри-Линетт. Скулы раздвинулись, нос и рот выдались вперед. Брови слились в одну прямую полосу, и между ними появилась шерсть. Мэри-Линетт видела, как вырастает каждая шерстинка, темная на фоне бледной кожи.
      Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
      - Что-то не так, Мэри-Линетт?
      Он встал, и Мэри-Линетт увидала, что его тело тоже
      изменилось. Это было все еще человеческое тело, но слишком тонкое, какое-то вытянутое.
      - Все в порядке, - шепотом произнесла Мэри-Линетт. Отчаянным усилием она рванула веревку и почувствовала, что та скоро соскользнет с одной руки.
      Есть! Теперь нужно отвлечь его, нужно, чтобы он не бросился на Эша...
      - А что дальше? - спросила она, едва дыша. - Что было потом?
      - Я решил отправить им послание. На следующую ночь я вернулся за козой, но там были вы с Марком. Вы убежали от меня в сарай.
      Он придвинулся ближе, лунный свет упал ему на глаза и отразился в них. Блеснули оранжево-зеленые зрачки...
      Мэри-Линетт смотрела во все глаза.
      "Та тень на лесной поляне... Я видела эти глаза: это были не глаза койота, это были его глаза. Он преследовал нас повсюду".
      От одной этой мысли ее бросило в дрожь. Но потом она представила себе еще более жуткую картину: как он убивает козу, спокойно и методично, как он готовит это "послание".
      "Так вот почему он не съел ее печень и сердце. Он убил козу не потому, что был голоден, к тому же убил необычно для оборотня.
      Джереми не оборотень, он совсем не похож на оборотней, как их описывала Ровена. Он не благородное животное, которое охотится, чтобы есть. Он бешеный пес.
      Прав оказался только Эш. Неспроста он рассказывал свой анекдот о бешеном оборотне..."
      - Знаешь, ты такая красивая, - внезапно сказал Джереми. - Я всегда так думал. Мне нравятся твои волосы.
      Он смотрел Мэри-Линетт прямо в лицо. Она различала поры на его коже с появляющимися из них жест
      кими волосками. И еще она ощущала его запах - дикий запах зверинца.
      Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее волосам, и на пальцах его оказались темные толстые когти. Мэри-Линетт казалось, что у нее глаза вылезают из орбит от страха.
      "Не молчи, скажи что-нибудь. Не показывай, что боишься".
      - Ты знал, как убили мужа миссис Бердок? - спросила она.
      - Она сама мне рассказывала когда-то давно, - рассеянно ответил Джереми, продолжая перебирать пальцами ее волосы. Он уже изменился настолько, что его речь с трудом можно было разобрать. - Я использовал маленькие палочки от моих моделей. Ты ведь знаешь, что я занимаюсь моделированием. А еще черный ирис - для него. Для Эша. - Джереми произнес это имя с лютой ненавистью. - Я увидел его в тот день в этой дурацкой футболке. Клуб "Черный ирис"... Мой дядя когда-то принадлежал к нему. Дядю там держали за существо второго сорта.
      Его глаза находились на расстоянии дюйма от глаз Мэри-Линетт. Внезапно он провел когтем по ее уху. Почувствовав внезапный прилив сил, она сделала яростный рывок, и одна ее рука освободилась. Мэри-Линетт замерла в страхе, что Джереми это заметит.
      - Я бросил козу на крыльцо и убежал. - Лаская Мэри-Линетт, Джереми произносил слова тихо и как бы нараспев. - Я знал, что вы все были там. Я словно обезумел, я убил лошадь и все продолжал бежать. Я разбил вдребезги окно бензоколонки. И собирался ее сжечь... но решил подождать.
      "Да, да и да! - подумала Мэри-Линетт, осторожно освобождая второе запястье, не отрывая взгляда от бешеных глаз Джереми и ощущая его звериное дыхание. - Да, конечно, это был ты, и мы слышали, как ты убегаешь. И ты не провалился в дыру на крыльце, потому
      что ты знал о ней, потому что ты сам чинил это крыль-цо. И именно ты разбил окно: кто еще мог ненавидеть бензоколонку, как не работающий на ней?"
      Наконец она освободила второе запястье от веревки. Ее захлестнула волна неистового ликования, но она следила за выражением своего лица и продолжала сжи-мать руки, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Он был таким сильным и таким быстрым... Если она просто набросится на него, у нее нет шансов.
      - А сегодня вы все вместе приехали в город, - продолжал Джереми, спокойно заканчивая свой рассказ. Глядя на это существо, уже столь мало похожее на человека, трудно было поверить, что говорит именно оно. - Я подслушал ваш разговор, я знал, что он хочет тебя и постарается превратить в вампира. Я должен тебя защитить.
      - Я знаю, что ты хочешь защитить меня, Джереми. Я верю тебе, проговорила Мэри-Линетт почти спокойно.
      Она прижималась спиной к морщинистому стволу дерева. Как же ей справиться с ним, если под рукой нет даже палки? А если бы и была, дерево не годится. Ведь он не вампир.
      Джереми отступил назад. Мэри-Линетт почувствовала облегчение - но всего на короткую секунду. Затем она с ужасом увидела, что он срывает с себя рубашку, а под ней... под ней вместо кожи волчья шкура, под-рагивающая от прохладного ночного воздуха.
      - Я шел вслед за вами. Это я поджег твою машину, чтобы вы не смогли уехать, - сказал Джереми. - Я слышал, как ты сказала, что хочешь стать вампиром.
      - Джереми, это был просто разговор... Он продолжал, словно не слышал ее:
      - Но это ошибка. Оборотни гораздо лучше. Ты поймешь это, когда я тебе покажу. Луна так красива, когда ты - волк.
      Господи! Так вот что он имел в виду, когда говорил, что защитит ее, что все объяснит ей! Он собирается превратить ее в кого-то, подобного себе.
      "Я должна защищаться. Ровена говорила, что оборотня можно одолеть только серебром, так что легенда о серебряных пулях, должно быть, верна. Но у меня нет серебряной пули. Или хотя бы серебряного кинжала...
      Серебряный кинжал... серебряный нож..."
      Ее фургон позади Джереми был почти целиком скрыт в клубах дыма. И дым уже покраснел от неудержимо разгорающегося пламени.
      "Это слишком опасно, - подумала Мэри-Линетт. - Вокруг пламя, я не успею пробраться внутрь и выйти".
      Джереми все еще продолжал говорить, и голос его становился свирепым.
      - Ты не пожалеешь, что не попала в Царство Ночи. Эти их дурацкие ограничения - не убивать людей, не охотиться слишком часто... Мне никто не указывает, как нужно охотиться. Мой дядя пытался, но я о нем позаботился...
      Внезапно это существо - а Джереми уже действительно не был больше человеком - умолкло и резко обернулось. Мэри-Линетт с ужасом смотрела, как его губы опять оттягиваются назад, как раскрывается хищная пасть, и тут же поняла, в чем дело, - Эш пришел в себя.
      Он сидел и с изумлением озирался вокруг. Увидев Мэри-Линетт, он сосредоточил на ней взгляд, затем перевел его на существо, в которое превратился Джереми.
      - Эй, ты! Не смей к ней прикасаться! - закричал он таким голосом, какого Мэри-Линетт никогда в жизни не слышала. Голосом, полным смертельной ярости. Она увидела, как Эш быстрым упругим движением встал и приготовился к прыжку...
      Но оборотень опередил его. Он бросился на него, как зверь, но при этом помнящий, что у него все же есть
      руки: одной рукой он ухватил тисовую дубину. Дубина обрушилась на голову Эша и сбила его с ног, затем упала и покатилась, подпрыгивая, по ковру из хвои.
      Оборотню она уже была не нужна, он оскалил зубы, собираясь вцепиться Эшу в горло...
      Мэри-Линетт побежала.
      Но не к Эшу - она ничем не могла ему помочь, у нее не было оружия. Мэри-Линетт помчалась к машине, в облако удушливого дыма.
      "О господи, как горячо! Дай мне добраться туда..."
      Щеки и руки обдало жаром. Вспомнив, чему ее учили на курсах выживания, она опустилась на колени и поползла: внизу воздух был прохладнее.
      И тут она услыхала у себя за спиной жуткий звук. Это был волчий вой, от которого кровь стыла в жилах.
      "Он понял, что мне пришло в голову. Он видел этот нож всякий раз, когда я пыталась открыть крышку бензобака. Он попытается меня остановить..."
      Мэри-Линетт не раздумывая бросилась в дым и жар и добралась до автомобиля. Из-под капота взметались языки оранжевого пламени, а дверная ручка обожгла ей руку.
      "Открывайся, да открывайся же!"
      Дверь распахнулась. На Мэри-Линетт вновь пахнуло жаром. Вряд ли она выдержала бы это, если бы оставалась человеком. Но она обменялась кровью с четырьмя вампирами в течение двух дней, и уже не была прежней Мэри-Линетт... Но способна ли она убить?
      Пламя лизало снизу приборную доску. Мэри-Линетт ощупывала дымящуюся виниловую обивку и шарила руками под водительским сиденьем.
      "Есть! Нашелся!"
      Ее пальцы коснулись металла - вот он, нож! Серебряный фруктовый нож, украшенный завитками в викторианском стиле, который ей одолжила миссис Бердок. Он был очень горячим. Мэри-Линетт схватила его, вы
      тащила из-под сиденья и обернулась - как раз в то мгновение, когда кто-то набросился на нее сзади.
      Она обернулась инстинктивно, чтобы лицом к лицу встретиться с тем, кто на нее напал. Но потом, вспоминая об этом, она всегда отдавала себе отчет в том, что могла бы просто обернуться, не обратив нож против нападающего. Она могла бы бросить его на землю или прижать к себе. И если бы она была той, прежней Мэри-Линетт, она так и поступила бы.
      Но теперь она изменилась, она встретила нападение оборотня, держа нож наготове. И когда это страшное существо обрушилось на Мэри-Линетт, она почувство-вала толчок в запястье, и рука ее не дрогнула.
      Краем сознания она отметила: "Нож вошел прямо между ребрами..."
      Затем все смешалось. Огромные зубы щелкали у самой шеи Мэри-Линетт, хватая ее за волосы, когти царапали ей руки, оставляя на них длинные кровавые борозды. Бросившаяся на нее тварь была тяжелой, покрытой шерстью, она не была человеком или даже получеловеком. Это был огромный рычащий волк.
      Мэри-Линетт все еще продолжала сжимать нож в руках, с трудом удерживая его. Нож резко дергался, выкручивая ей запястья. И наконец он по рукоять погрузился в грудь волка.
      Всего на мгновение, оттолкнув зверя, она заставила себя взглянуть на него.
      Прекрасное животное, сильное и красивое, но с безумными глазами. До последнего вздоха оно пыталось убить ее.
      "О, ты ненавидишь меня, я знаю. Я тебя предала, предпочла тебе Эша; я ранила тебя серебряным ножом. И теперь ты умираешь".
      Мэри-Линетт трясло, у нее больше не было сил выносить все это. Выпустив из рук нож, она принялась отталкивать и пинать волка. Наконец она побежала от
      него прочь, спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь. На фоне пламени четко выделялся силуэт стоящего на задних лапах волка. Он готовился к последнему прыжку...
      Но тут прозвучал негромкий хлопок, автомобиль вздыбился, как в агонии, и превратился в огненный шар.
      Ослепленная, Мэри-Линетт вжалась от страха в землю, но продолжала смотреть. Она должна была это видеть.
      Значит, вот как выглядит взорвавшийся в огне автомобиль. Это вовсе не похоже на огромный взрыв, какие показывают в кино. Это просто хлопок, а затем - просто огонь, поднимающийся все выше и выше...
      Жар отгонял ее прочь, и, отползая от горящей машины, она не могла оторвать взгляда от оранжевого пламени. Это все, что осталось от ее фургона. Из-под металлических ободов колес продолжал выстреливать оранжевый огонь.
      Волк не вышел из огня.
      Мэри-Линетт приподнялась. В горле стоял дым, и когда она попыталась закричать: "Джереми!", из него вырвался лишь хрип.
      Джереми так и не появился. И неудивительно: в груди у него был серебряный нож, а вокруг бушевало пламя.
      Мэри-Линетт сидела, обхватив себя руками, и смотрела, как горит автомобиль.
      "Он бы меня убил. Как любой хороший охотник. Я должна была защищаться, я должна была спасти Эша. И девочек... Он бы всех их убил. А потом он опять убивал бы людей, как убил того бродягу... Он был безумным, он был воплощенным злом, потому что ни перед чем не останавливался, добиваясь своего".
      И она по-новому взглянула на все происшедшее.
      Личина "славного парня", которую носил Джереми, всегда скрывала нечто нечеловеческое. Она замечала это, но каждый раз убеждала себя, что ничего такого нет, что ей показалось. Нужно было довериться своим
      чувствам с самого начала, с того мига, когда она поняла, что разгадала тайну Джереми Лаветта.
      Мэри-Линетт била дрожь, но слез не было.
      Ревел огонь. От автомобиля взлетали вверх снопы искр.
      "Какое имеет значение, что все это можно оправдать. Это оказалось совсем не похоже на убийство в моем сновидении. Это не было легко, не было естественно, и я никогда не забуду, как он смотрел на меня..."
      Затем Мэри-Линетт вспомнила об Эше.
      Все случившееся настолько ее потрясло, что она почти забыла о нем. И теперь, обернувшись, боялась даже взглянуть на него. Мэри-Линетт подползла к тому месту, где он лежал.
      "Слишком много крови... Он потерял слишком много крови, чтобы можно было на что-то надеяться. Если он умер... если все, что произошло, зря..."
      Но Эш дышал. И когда она прикоснулась к его лицу, пытаясь найти место, не залитое кровью, он пошевелился. Затем приподнялся и попытался сесть.
      - Лежи.
      Рубашка и джинсы Джереми валялись на земле. Мэри-Линетт подняла рубашку и приложила ее к шее Эша.
      - Эш, не шевелись.
      Он снова попытался сесть.
      - Не беспокойся. Я защищу тебя.
      - Эш, ради бога, лежи спокойно, - просила Мэри-Линетт. Но Эш сопротивлялся, и ей пришлось уложить его силком. - Уже ничего не нужно делать. Он мертв.
      Эш опустился на спину, закрыв глаза.
      - Я его убил?
      Мэри-Линетт проняла дрожь, и она издала сдавленный звук, почти похожий на смех: Эш мог дышать и говорить, и даже слова его звучали с обычной для него дурацкой самонадеянностью. Она и представить себе не могла, что ей когда-нибудь будет так приятно слышать этот тон. Прижимая рубашку к его шее, она видела, что
      рана почти зажила. Глубокая рваная рана на глазах превращалась в ровный розовый шрам.
      Тело вампира - это что-то невероятное!
      Эш сглотнул.
      - Ты не ответила мне.
      - Нет. Ты не убил его. Его убила я.
      Он открыл глаза. Они молча смотрели друг на друга. И в это мгновение Мэри-Линетт поняла, что они оба многое осознали.
      Эш сказал с несвойственной ему серьезностью:
      - Извини меня. - Он отшвырнул рубашку и сел. - Извини.
      Мэри-Линетт не помнила, кто протянул руки первым... Они бросились в объятия друг к другу. Обнимая Эша, Мэри-Линетт думала об охотниках и опасности и смеялась над смертью. А еще она думала обо всем, что по-настоящему принадлежит ночи, и о том, что никогда больше не увидит себя в зеркале такой, какою привыкла видеть. Руки Эша обнимали ее, она ощущала его силу, теплоту и надежность.
      - Ну вот, наконец это кончилось, - сказал Эш. - Больше не будет убийств. Все прошло.
      Это так... Но сколько испытаний ждет их впереди!..
      Мэри-Линетт разрыдалась... Она плакала и плакала и никак не могла остановиться. Автомобиль выгорел дотла, лишь искры взлетали вверх, а Эш все держал ее в объятиях, крепко прижимая к себе.
      17
      - Ну, смертным она ничего не рассказала... однако оказала неповиновение властям Царства Ночи, - лениво произнес Эш своим самым небрежным тоном.
      - Как? - кратко спросил Квин.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11