14

Подобно тому, как плоть облекает собой человеческое существо, «Коготь Дьявола» сделался материальной основой для логосов — сплетения мысли и воли, чьей плотью стали сталь, стекло, дайпласт, пожирающие пространство двигатели и паутина труб с кислородом: этим газом дышали бионты, извергавшие целые облака смертоносной двуокиси водорода. Теперь же, повинуясь приказу бионта Таллиса, они прилагали все усилия к тому, чтобы ставший их плотью корабль наиболее полно служил своему назначению: догнать и уничтожить.

Микросекунда сменялась микросекундой, пока исполнительный узел логосов просчитывал оптимальное решение задачи. Множество подчиненных узлов создавали и рушили модели многомерного пространства погони, подводя корабль к кульминации — восхитительному всплеску энергии, который исполнит приказ их создателя.

Но даже при том, что основное их внимание сосредоточилось на уходящем корабле, часть их сознания перерабатывала информацию, поступающую с расположенных по всему кораблю датчиков. Двигатели, вооружение, состояние корпуса — логосы обрабатывали тысячи сообщений, выдавая обобщенные сводки с достаточно долгими интервалами времени, чтобы один из бионтов — тот, с которым они делили тело, — успел издать одну из тех дурацких акустических модуляций, посредством которых те общались. Тем временем кристаллический мозг, спрятанный глубоко-глубоко в недрах корабельных сетей, приглядывал за остальными бионтами, поскольку они являлись единственным ненадежным элементом в мире, построенном на незыблемых физических законах.

Таким образом прошло несколько миллионов микросекунд, прежде чем центральный узел выдал команду просканировать физиологические параметры находившихся на мостике бионтов. Датчик засек изменение параметров бионта Андерика и их несомненную связь с поступками бионта Таллиса. Будучи не в состоянии самостоятельно дешифровать эту связь, но откровенно встревоженный интенсивностью параметров Андерика, исполнительный узел включил субъективный режим и пробудил ото сна бога.

Руонн тар Айярмендил, пятый эйдолон некогда жившего во плоти Руонна, выругался и слез с гурии, когда в стене у его прозрачного ложа образовалось отверстие. Из него выплыло облачко ярко-голубого дыма, соткавшееся в голос визиря:

— Великий Раб испрашивает у бога аудиенции.

На мгновение Руонн смешался; затем осознание его новой кибернетической сущности в сетях логосов вернулось к нему. Он все еще был Руонном и одновременно не был им; он был пятым эйдолоном, созданным его архетипом, спрятанным в запретных машинах, которые сам и продавал. Все же, в надежде на вечное воссоединение с архетипом Руонна и на обещанную Барканским Матриархатом награду, он вздохнул и взмахом руки удалил и комнату, и гурию, и облако, и все остальное.

Он оказался в безграничном океане света и, переждав короткую минуту потери ориентации, слился с кораблем. Восхитительное ощущение собственной мощи охватило его, когда корабль обволок его сознание материальной плотью, открыв его чувствам то, что не в состоянии пережить ни один биологический организм, включая человека. Пространство и время сияющими волнами накатывали на него, захлестывая с головой. Тело его росло и твердело; заряжающийся гиперснаряд наполнял его нараставшим наслаждением подобно назревающему оргазму, а ровная работа двигателей дарила уверенность, подобную той, что испытывает бегун от крепких, упруго отталкивающихся от земли ног. Впрочем, описать это невозможно было никакими словами — воистину, подумал он, я бог.

Он купался в потоке силы и наслаждения. Как только мог он искать удовольствий в мире своих фантазий? Он решил остаться в полном своем воплощении, навсегда слившись с «Когтем Дьявола». Потом в его восторженные мысли вторгся голос исполнительного узла.

«Физиологические параметры бионта Андерика соответствуют характеристикам стресса. Налицо ярко выраженная связь изменения этих параметров с действиями бионта Таллиса в процессе преследования неприятеля. Нуждаюсь в совете».

Руонн прокрутил видеоряд с мониторов мостика и сразу же понял, что произошло. Излишние самоуверенность и лень. Капитан забылся и позволил логосам опережать его действия, а связист заметил это. Но почему такая сильная реакция? Не любопытство, а почти полная паника? Не дожидаясь, пока эта мысль оформится окончательно, ассоциативные узлы логосов нашли ответ в личных делах экипажа. Озмирон.

Это было уже совсем плохо. Мира с Озмироном быть не может; бионта Андерика необходимо удалить. Подобно тому, как человек, проверяя свою готовность, напрягает мускулы, Руонн опробовал все свои узлы и обнаружил, что бионт Таллис заблокировал ему все выходы на внутренние системы корабля. Он все еще мог контролировать эволюции корабля и внешние системы вооружения, но в том, что касалось ситуации на борту, оставался пассивным наблюдателем. Ничего удивительного, если вспомнить то сопротивление, которое ему пришлось преодолеть, чтобы продать-таки Таллису логосов. Он и хотел, и боялся разом. Нужно время, чтобы привыкнуть. Ему придется поработать еще с капитаном, вот только невозможно предугадать, сколько времени оставит ему Андерик.

Так, первым делом надо отследить динамику изменения психологического настроя команды. Насколько сильна власть Таллиса, велико ли влияние Андерика? Руонн попытался вызвать на себя данные по внутренним датчикам и с раздражением обнаружил, что те поставлены на замкнутый цикл. Таллис ограничил его действия сильнее, чем он надеялся. «Ну что ж, поглядим, как он тогда рассчитывает на помощь логосов». Он наскоро проглядел архивные блоки исполнительного узла, и его захлестнула волна злости и страха. Если не считать короткого пробного включения, капитан активировал его в первый раз! Больше года впустую! Если только кому-то из других его эйдолонов не удалось вернуться на Барку, он уже на второй год отстает от Римура, своего кузена, семейного любимчика, чей первый эйдолон вернулся для воссоединения с уймой ценной для Матриархата информации незадолго до установки Руонна на «Коготь Дьявола».

Будь Руонн сейчас во плоти, он побагровел бы и трясся от ярости. Даже так бортовые системы бесстрастно передали на мостик дополнительную порцию энергии от двигателей, хотя дежурный техник, которому полагалось следить за этим, смотрел только на монитор, показывающий преследование, и этого не заметил. В отчаянии своем Руонн вспомнил Возвышение своего кузена: ванны с плавающими в них Барканскими Матронами, их блестящую в свете лампад кожу, устрашающий хор их голосов, славящих победу барканского отпрыска над враждебными силами неприятельских планет. Лучше всего ему запомнился раскрасневшийся от удовольствия Римур, которого наградили десятью соитиями с Аннемптой, Матроной третьего уровня. Целых десять! А теперь из-за этого дурака Таллиса он никогда его не догонит!

Внезапно мысль его прервала вспышка острого наслаждения, и Руонну понадобилось некоторое время, чтобы понять её источник. Гиперснаряд! Он вырвался из пусковой установки, и кибернетические органы чувств интерпретировали это как что-то вроде оргазма, только интенсивнее — ничего подобного он не испытывал даже в ваннах наслаждения на родной планете. Странно... он не помнил, чтобы ему запрограммировали подобную связь ощущений.

Он собрался было просмотреть свои программы, когда до него дошла наконец вся странность происходящего. Весь поток информации от логосов и бортового компьютера слился с его сознанием, и он и думать забыл о непропорциональной реакции удовлетворения. Они находились в системе Шарванна, второстепенного центра Панархии, и преследовали по пятам военный курьерский корабль... В мозгу быстро прокрутились события последних двадцати четырех часов, и Руонн забыл о своих невзгодах, переваривая новость о межзвездной войне и просчитывая выгоду, которую может извлечь из нее эйдолон, вовремя принявший сторону победителя.

По мере того как «Коготь Дьявола» сокращал разрыв с уходящим бустером, Таллис получал все больше удовольствия от мастерства, которое дарили ему логосы.

«Это даже лучше, чем тинкеры!»

— Куда это он направляется? — удивился Шо-Имбрис, повернувшись к Таллису. В голосе его слышалось неподдельное уважение, а еще — чуть-чуть — беспокойство, на которое капитан не стал обращать внимания.

— Возможно, он надеется использовать тяготение планеты для разгона. По крайней мере, все его зигзаги говорят об этом, — объяснил Таллис. — Смотри! — Он ткнул пальцем в клавишу, одновременно отдав логосам беззвучное распоряжение вывести на экран траекторию бустера, показанную на имплантированных в его глаза дисплеях. — Он рассчитывает обогнуть планету вот здесь, но мы перехватим его, когда он отвернет, не доходя до критической точки.

— Нам тоже придется отворачивать, — буркнула Леннарт себе под нос, но так, что все услышали.

Только тут до Таллиса дошел наконец смысл оранжевого огонька, время от времени вспыхивавшего в углу экранов, с каждым разом все ярче и ярче. Колдун на главном экране казался голодным призраком, готовым пожрать корабль вместе с его экипажем.

«Тактическая ситуация! — скомандовал он логосам. — Время до критической точки от нашего положения?»

«Двести шестьдесят пять секунд до критической точки при скорости тактического скачка. Девяностопроцентная вероятность перехвата через двести шестьдесят секунд при сохранении имеющегося алгоритма перехвата».

Таллис судорожно сглотнул, и по спине его побежали мурашки при мысли о том, что страшнее: гнев Хрима и Эсабиана или возможность вывернуться наизнанку при скачке в активном гравитационном поле. Жуткие слухи о последствиях такого скачка были излюбленной темой застольных бесед, но никто так и не знал, как именно искажается при этом время.

Случится ли это сразу, или у тебя будет время ощутить это? Или у этой муки не будет конца?

Таллис передернул плечами и отогнал мысли прочь. Он не может допустить ошибки с Крисархом. По сравнению с местью Эсабиана скачок в радиус покажется райским наслаждением. Он заметил, что все до одного смотрят на него, и выпрямился.

— У нас еще полно времени. Ему очень скоро придется перестать вихляться из стороны в сторону и уходить от планеты, и тут-то мы и перехватим его — в реальном пространстве-времени. Этот газовый гигант сковывает ему свободу маневра, так что когда он прыгнет от него, мы в один скачок окажемся на расстоянии верного выстрела.

По крайней мере, именно так рассчитали логосы. Однако оранжевая махина Колдуна, казалось, вот-вот ввалится через экран прямо на мостик. Он физически ощущал эту чудовищную массу, готовую заключить «Коготь» в свои смертельные объятия.

От нетерпения минуты казались часами. Маленький бустер вилял еще сильнее, чем прежде, а все эволюции только подводили его еще ближе к махине газовой планеты. Потом бустер, наконец, снова вошел в скачок.

— Он идет прямо на планету! — заорал Шо-Имбрис.

Таллис хлопнул по клавише скачка и затаил дыхание. Штурман набрал команду, и на экране высветилась тактическая ситуация: узкая красная линия, означавшая границу безопасного радиуса, красная точка бустера, почти уже пересекшая ее, и зеленая точка «Когтя Дьявола» чуть дальше.

— Тридцать секунд до радиуса, капитан! — Шо-Имбрис едва не срывался на визг.

— Выходим из скачка точно в этих координатах, — крикнул в ответ Таллис.

Штурман трясущимися пальцами ввел поправку курса.

Все находившиеся на мостике смотрели на него, не в силах ничего предпринять. Переключив управление скачком на свой пульт, только Таллис мог вывести их обратно в четырехмерное пространство-время, к безопасности.

— Вот занятно, каково это — ходить потрохами наружу? — почти истерично хихикнул кто-то из техников.

— Заткнись! — рявкнул Таллис звенящим от напряжения голосом. Рука его легла на рычаг, не дожидаясь, пока логосы завершат свой бесстрастный отсчет секунд до выхода. Интересно, подумал он, боятся ли логосы смерти так же, как обычный человек? Дрожь в руке ответила: вряд ли...

— Пятнадцать секунд.

«Чего вы ждете?» — беззвучно буркнул Таллис.

«Координаты перехвата еще не совпали с оптимальными».

— Десять секунд. Капитан, он сейчас прыгнет прямо в радиус! Ему хана! Сворачивай! — штурман почти всхлипывал.

«Так держать!» неумолимо бубнили логосы.

— Пять секунд... — простонал штурман. Корабль начало трясти. Воздуху на мостике стало словно бы меньше, и в груди Таллиса что-то странно запульсировало. Он отчаянно ударил по рычагу на долю секунды раньше, чем голос логоса произнес у него в мозгу: «Выход».

Корабль, дернувшись, вывалился в нормальное пространство. Чудовищно огромная махина планеты заполнила весь экран, пока «Коготь Дьявола» доворачивал для выстрела. Таллис нажал на клавишу пуска, пытаясь разглядеть за шлейфом гиперснаряда бустер — безрезультатно. На экране не было видно ничего, кроме оранжевых клубов атмосферы и огненно-красного следа уходящего снаряда. На мостике воцарилась мертвая тишина, только щелкали негромко клавиши на пульте Шо-Имбриса.

Секунду спустя гиперснаряд вошел в верхние слои атмосферы газового гиганта. От точки входа лениво, словно в замедленном видео, разбежалось образованное ударной волной кольцо облаков в паутине голубых электрических разрядов. Затем пространство внутри кольца прояснилось, словно отпотел маленький кусок зеркала, и перепуганный экипаж «Когтя Дьявола» получил возможность заглянуть в глубь атмосферы.

— Никаких следов, — дрожащим голосом доложил Андерик. — Они погибли.

— Интересно, что они чувствовали при этом? — сказал Нинн.

— Какая разница? — возбужденно ответил Таллис.

«Критическая точка через пятнадцать секунд» — доложили логосы в его мозгу.

Таллис вздрогнул и уставился на залитый призрачным светом экран. Они подошли к нему уже так близко, что для возвращения пришлось бы обойти планету с разгоном по низкой орбите, но даже на это у них оставались считанные секунды — дальше двигатели «Когтя Дьявола» не справятся с тяготением. Таллис чуть не надорвал глотку, пытаясь беззвучно прокричать: «Так давай же!»

В последний момент он спохватился и вспомнил, что должен хотя бы для вида пощелкать клавишами — логосы уже начали уводить корабль в сторону от гибельного курса. Он заметил, что Андерик смотрит на него со странным, близким к паническому ужасу выражением на лице; встретившись взглядом с капитаном, техник поспешно отвел глаза. Заметил ли он что-нибудь? Лишний повод приглядеть за связистом как следует.

«И если он догадался, я его убью».

И тут же и думать забыл про Андерика, услышав надрывный рев двигателей, пытающихся увести «Коготь Дьявола» прочь от атмосферы.

«Доложить состояние двигателей!»

«Выходной импульс сто пять процентов от номинального».

Только теперь Таллис осознал, как близко подошли логосы к опасному пределу, и с трудом одолел предательскую дрожь от облегчения и злости.

«Почему вы отвернули так поздно?»

«В разговоре с бионтом Хримом упоминались нежелательные последствия в случае неудачи. Использование репродуктивных органов в качестве декоративного украшения противопоказано».

«Что?» Таллис ошеломленно плюхнулся обратно в кресло. Неужели логосы смеются над ним? Тут он вспомнил замысловатые угрозы Хрима над Шарванном и то, как барканец предупреждал его: «До тех пор, пока они не свыкнутся с вашей речью, они будут воспринимать все буквально. Мы нарочно настраиваем их так, чтобы они легче адаптировались к любой культуре».

Похоже, Таллис расплачивался теперь за то, что включал машину слишком редко; впрочем, это не добавило ему хорошего настроения, особенно когда Андерик спросил, сколько им теперь лететь обратно на Шарванн.

Таллису не особенно хотелось теперь разговаривать с логосами, так что он встал, подошел к почти лишившемуся сознания штурману и привел его в чувство хорошим пинком, Шо-Имбрис поднялся с палубы и вскарабкался обратно за пульт.

— Наша орбита слишком низка, — пробормотал он слегка заплетающимся языком, — так что движки еле удерживают нас от падения. На то, чтобы обогнуть планету и разогнаться, у нас уйдет не меньше получаса.

— Если выдержат движки, — добавил Андерик, бросив злобный взгляд на Таллиса.

— Капитан, — подала голос Леннарт с поста контроля за повреждениями. — Отказ скачковых систем... — Она запнулась, так посмотрел на нее Таллис. — Похоже, на починку уйдет не меньше восьми часов. Вы их здорово перегрузили.

Техники за пультами зашептались, и кто-то самый дерзкий высказал общую мысль вслух:

— С такими темпами мы опоздаем к высадке и останемся без добычи.

Подобная смена настроения команды застала Таллиса врасплох, напугав и разозлив.

— Может, вы тогда сами объясните Властелину-Мстителю, каким именно образом улизнул Крисарх? По крайней мере сейчас мы точно знаем, что и как. И потом, речь-то идет о целой планете... там на всех хватит. А теперь кончай брехать и за работу — живо!

Он резко повернулся к своему пульту и почти прижался к ультразвуковому микрофону.

«А что до вас, чертова кучка мертвечины, мы поговорим потом», — беззвучно прошипел он, отключая логосов.

«Коготь Дьявола» огибал планету, подходя к терминатору. Рваный шрам в атмосфере — след гиперснаряда — медленно пропадал за кормой. Он все продолжал расширяться с той же скоростью, только аккуратное кольцо облаков по его периметру постепенно деформировалось, и от него начали отрываться вихри ураганов — размером примерно с континент каждый. «Коготь» по меньшей мере изменил климат планеты на много лет вперед.

Таллис оторвал взгляд от этого впечатляющего зрелища и повернулся к своей команде — те поспешно уткнулись в свои мониторы. Им предстоял еще долгий обратный путь.

Логосам удалось нейтрализовать большую часть кода, обрушившегося на них по хитросплетению сетей «Когтя Дьявола», и сохранить контроль над некоторыми датчиками бортовых систем, хотя управлять кораблем они больше не могли. С воспитанием капитана придется подождать. Система скорректировала параметры окружающей эйдолона среды, искусно переведя его мысли о нынешнем воплощении в чисто сексуальную фантазию — тем более что программа эйдолона открывала для этого широкий простор.

Руонн вскипел от бессильной ярости, когда капитан начал набирать код выключения. Если он не даст логосам время адаптироваться, они никогда не смогут действовать со стопроцентной эффективностью, а он никогда не воссоединится со своим архетипом, никогда не будет награжден соитием с Матроной. Он попытался пошевелиться в информационном пространстве, чтобы заблокировать команду на выключение, но движения его оказались странно замедленны, словно его поместили в густое желе.

«Я не желаю возвращаться! Не хочу! Прекратите! Я — бог — приказываю вам!» — кричал он, но логосы не отвечали.

Корабль выпустил новый гиперснаряд, и волна острого сексуального наслаждения захлестнула Руонна с головой. Он снова стоял нагой в своей прозрачной спальне, а перед ним лежала гурия. Что-то не так... что-то он забыл... ведь был же какой-то перерыв, правда? Он опустил взгляд и едва не задохнулся от восторга: надо же, вот это причиндал! Гурия смотрела на него снизу вверх с благоговейным ужасом; это возбудило его еще больше, сверх всякой меры, и он жадно бросился на нее, забыв обо всем остальном.

15

Это произошло между двумя вздохами; она паслась где-то на третьем уровне подветренных пастбищ, и тут ей, Той-Что-Танцует-На-Крылъях-Ветра, было видение. Только что она купалась в волнах теплого ветра, трепеща прозрачными рулевыми крылышками, а манна, что сыпалась с Третьего Неба, легонько стучала по её рудиментарному панцирю, и вдруг дневной свет сменился холодной, жесткой тьмой, грохотом и давлением,

Она закричала, но не услышала себя; она попыталась взлететь, но летательные сифоны не повиновались ей. Странные огни мерцали в перекошенном отражении Второго Неба, где жил её народ — неправильны были краски, все сделалось каким-то плоским и пришло в движение, словно от Последнего Ветра, предсказанного Старейшими.

Видение пропало так же быстро, как появилось. Сначала, не поняв еще, что свободна, она решила, что слабый свет вокруг ей мерещится, но очень скоро она поняла, что смотрит против ветра, в сторону Города, плывущего в исходившем от Нижнего Жара сумеречном свечении. Где-то далеко-далеко зародилась и начала стремительно расти ослепительно яркая точка, и бело-голубое сияние высветило стены облаков, ограничивавших её мир. Она даже зажмурилась — свет был силен до боли в глазу — и тут по голове её дважды ударило, а вслед ударам донеслись раскаты грома.

Ветер, который последовал за этим, оказался горячим и горьким, и стены облаков пошатнулись и осветились, а далекий горизонт перекосился и придвинулся ближе к Городу.

И она, и её Город пережили последовавшую бурю, самую свирепую на памяти её народа, но много Ветров после этого манна отличалась по вкусу, дети, родившиеся в следующий сезон, отличались от обычных: пастбища Второго Неба больше не нравились им, и они хотели чего-то, чего не могли высказать словами. Как знать, возможно, Та-Что-Танцует-На-Крыльях-Ветра могла бы объяснить их мечты, но она никогда и никому не рассказывала о том, что привиделось ей тогда.

Взгляд Осри медленно, болезненно сфокусировался на экране — на нем неслись им навстречу с бешеной скоростью стены облаков, поверх которых горели буквы:

Корабль отчаянно трясло и швыряло из стороны в сторону, и Осри ощущал, как реагирует на это активный дайпласт скафандра — ощущение было болезненным, и он не сомневался, что — в случае, если они, конечно, выберутся из этой переделки живыми — все тело его будет в синяках.

Потом облака поредели и остались позади. Нагрузки уменьшились, и оглушительный грохот немного стих. Еще через несколько минут на экране появились звезды, а Колдун был уже внизу, а не вокруг них.

Сидевший рядом Брендон вернул спинку кресла в вертикальное положение и откинул забрало шлема, потом начал осторожно набирать что-то на пульте. Экран продолжал пестреть новыми и новыми сообщениями:

Прямо на глазах у него цифра мигнула и сменилась другой: «76%». Гравитационная тяга неумолимо падала — на ней сказывались чудовищные перегрузки при пролете через верхние слои атмосферы Колдуна.

Некоторое время Осри смотрел на удалявшуюся от них тушу газового гиганта; прямо по курсу вырастали два полумесяца его естественных спутников. Который из них им нужен, сказать было пока трудно. Голова отказывалась думать от раскалывавшей её боли. Поведение Крисарха все еще бесило его, но он не мог не отдать ему должного — только благодаря его мастерству они спаслись от преследования рифтеров.

В конце концов он сдался и тоже откинул забрало.

— Я читал где-то о подобном маневре, — сказал он ворчливо, — но испытывать самому до сих пор не приходилось. Кто научил вас этому? На тренажерах такого не узнаешь.

Брендон не отворачивался от экрана.

— Верно, он научил меня всему, чему возможно на тренажерах, и многому другому тоже. Ты очень скоро сам познакомишься с ним.

И тут в голове у него словно что-то щелкнуло.

— Маркхем! Маркхем лит-Л'Ранджа! Вы ведь были не разлей вода!

— Похоже на то, — мягко усмехнулся Брендон, и голос его сразу же посуровел. — Да, Маркхем лит-Л'Ранджа, хотя боюсь, он не упоминает больше свой дворянский титул.

Брезгливость боролась в Осри с любопытством. События десятилетней давности снова всплыли в его памяти, но то, что сказал сейчас Брендон... Чтобы отпрыск семьи Тех, Кто Служит... чтобы он сделался рифтером? Нет, это просто немыслимо.

— Сын Архона Лусорского?

— Бывшего Архона Лусорского, — еще более сурово поправил его Брендон.

— Ну да, Лусор... Позор и самоубийство. — Осри почувствовал себя увереннее: эту печальную историю он знал хорошо. — Я не знаю ни одного другого из Тех, Кто Служит, пошедшего на самоубийство.