Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Голубые дни (Рассказы)

ModernLib.Net / Соколов-Микитов Ив / Голубые дни (Рассказы) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Соколов-Микитов Ив
Жанр:

 

 


Соколов-Микитов Ив
Голубые дни (Рассказы)

      Иван Сергеевич СОКОЛОВ-МИКИТОВ
      Голубые дни
      Рассказы
      ________________________________________________________________
      СОДЕРЖАНИЕ:
      ЛЕСНЫЕ РАССКАЗЫ
      Первая охота
      Волки
      В зимнюю ночь
      На глухарином току
      Дупелиный ток
      Березовый ток
      На лесной канаве
      Филин
      Сыч-воробей
      На облаве
      Малинка
      Охота на Кавказе
      Журавль-летчик
      Медведица-мать
      Сойки
      ГОЛУБЫЕ ДНИ
      Сны
      Голубые дни
      Нож
      Старый город
      Чарши
      Сад Черномора
      Яшка
      Морской ветер
      У СИНЕГО МОРЯ
      Охотничий край
      Ленкорань
      На перелете
      На биджарах
      Птичий заповедник
      В заливе
      Рассказы зверолова
      Фламинго
      На отмелях
      Султанские курочки
      В ГОРАХ КАВКАЗА
      На Кише
      Заповедник
      По горной тропе
      Рев оленей
      Пастбище Абаго
      Ночь у костра
      ОСЕНЬ В ЧУНЕ
      На "Росомахе"
      Лапландский заповедник
      Чуна
      Бобры
      Северный лес
      Осень в лесу
      ВЕСНА В ЧУНЕ
      Домик в Чуне
      Лесные робинзоны
      Встреча со зверем
      Бобровый гон
      Чунские записи
      У НОВОЙ ЗЕМЛИ
      Путь корабля
      Новоземельские гости
      В открытом море
      Первые льды
      Медведи
      В БУХТЕ ТИХОЙ
      У Белой земли
      Бухта Тихая
      Зимовщики
      Рассказ о собаках
      Скала Рубини
      Полярная весна
      Возвращение
      НАД ХОЛОДНЫМИ БЕРЕГАМИ
      Перед полетом
      Далекая страна
      Путь на север
      Над холодными берегами
      У зимовщиков
      На далеком берегу
      Над неведомой страной
      НА РОДИНЕ ПТИЦ
      На озере
      Вестники весны
      После пурги
      Подледный лов
      Наступление весны
      Солнечная ночь
      Гнездо совы
      Подснежные цветы
      Охота
      Проводы
      Потоп света
      ВЕСНА В ТУНДРЕ
      В тундре
      Лагерь в каньоне
      Горное озеро
      Погребенный лес
      Полярный цветник
      На вершине останца
      ________________________________________________________________
      ЛЕСНЫЕ РАССКАЗЫ
      ПЕРВАЯ ОХОТА
      В детстве у меня был большой приятель - деревенский пастушонок Сашка. Мы вместе бегали в лес и ловили в нашем озерке рыбу. Однажды я увидел Сашку из открытого в сад окна. Из сада слышался деловитый гул пчел и нестерпимый треск кузнечиков. Над карнизом дома приветливо щебетали касатки-ласточки, а в летнем небе пронзительно свистели стрижи.
      Сашка стоял за кустом сирени, выпячивал глаза и делал мне таинственные знаки рукою.
      - Айда дикую утку стрелять! - услыхал я Сашкин шепот.
      С невыразимым волнением бежали мы с Сашкой к озерку. В руке я сжимал маленькое ружьецо "монтекристо", которое мне подарил отец. Остановившись на краю сада, едва переводя дыхание, Сашка молча показал на заросшее кустами и осокой наше небольшое озерко. Посреди озерка спокойно плавала дикая утка. Грудь ее была белая, спина темная, а маленькая плоская головка на тонкой шее кончалась клювом, острым, как шило. С бьющимся сердцем я подполз к густому кусту и, раздвинув ветки, стал прицеливаться. Руки дрожали, стучало в ушах. От волнения я промахнулся, крошечная пулька шлепнулась рядом с птицей. Я перезарядил ружье, выстрелил еще и еще, а птица сидела как заколдованная. Удачным выстрелом наконец я ее подстрелил. Зашлепав по воде крыльями, раскидывая брызги, она перевернулась вверх брюхом. Черные лапки судорожно двигались.
      - Ура! - не своим голосом завопил за моей спиной Сашка.
      Сталкиваясь веслами, мы изо всех сил гнали лодку к моей первой в жизни настоящей охотничьей добыче. Я достал утку; с нее скатывались прозрачные капли воды. Добыча показалась тяжелой.
      Наблюдая нашу охоту, на берегу стоял отец и улыбался знакомой добродушной улыбкой.
      - Ну как, охотнички? - сказал он, щурясь от дыма папироски. - Какую подстрелили дичину?
      Я выскочил из лодки, держа в руках добычу.
      - Эге-ге! - сказал отец, разглядывая утку. - Ты гагару ухлопал. Птица у нас редкостная. Только ее есть нельзя - гагары рыбой воняют.
      - Совсем не воняют, - обиженно ответил я, обнюхивая добычу.
      - А вот зажарь-ка ее - и сам есть не станешь. И собака не станет. Гагары рыбой питаются, поэтому их мясо нехорошо пахнет.
      Разговор с отцом омрачил мою охотничью радость. Я никогда не слыхал о вонючих утках, которые пахнут рыбой. "Наверное, отец хочет меня подразнить, - подумалось мне, - он нарочно придумал вонючую утку".
      Дома меня встретили веселыми поздравлениями. Даже учительница Евгения Николаевна не заставляла меня в этот день решать скучные задачи. Я сам ощипал утку и потребовал, чтобы ее непременно зажарили к обеду. Мне хотелось всех угостить первой добычей.
      - Что с ним поделаешь, - сказал отец. - Приготовьте ему завтра поганую утку. Только пусть ест сам за отдельным столом, а мы будем смотреть издали.
      Ночью от пережитых охотничьих впечатлений я спал плохо. Мне грезилась утка, снилось ружье. За кустами дразнился Сашка, показывая язык: "Поганая, поганая твоя утка!"
      Утром за завтраком надо мною продолжали шутить. Наливая молоко, накладывая в тарелку горячую душистую картошку, отец говорил:
      - Теперь посмотрим, как наш храбрый охотник будет свою дичь кушать.
      Передо мною торжественно поставили большую глиняную чашку с зажаренной гагарой. От жаркого шел неприятный рыбный запах. Под насмешливыми взглядами я взял вилку и нож. Нельзя сказать, чтобы дичь была вкусной, но, разумеется, я не смел в этом сознаться. От мяса гагары порядочно воняло рыбой. Одолевая отвращение, я мужественно проглатывал кусок за куском. Поглядывая на меня, отец снисходительно и ласково улыбался.
      - Ну, видно, выйдет из тебя настоящий охотник! - сказал он, вставая, смеясь и теплой широкой ладонью оглаживая мою голову.
      На шутки я не отвечал. Я терпеливо доедал добытую мною первую настоящую дичину и был очень доволен похвалою отца, предсказавшего, что из меня выйдет охотник. Позже я никогда не ел мяса вонючих гагар, но в трудных походах и на охоте никогда не бывал очень разборчивым и капризным.
      ВОЛКИ
      Помню деревенское ясное утро. С отцом мы едем на дрожках по укатанной, крепкой, потемневшей от ночной росы проселочной дороге. Солнце недавно взошло, - легкий, оставшийся с ночи золотистый туман стелется над лугами. В этот утренний час неудержимо хочется спать, и, прикорнув за широкой спиною отца, я клюю и клюю носом.
      В широкой, еще залитой легким туманом лощине отец вдруг останавливает лошадь.
      - Смотри, - тихо говорит он, натягивая вожжи, показывая рукою на уходящий под гору луг: - Волки!
      Утренняя сонливость мгновенно проходит. Я жадно смотрю вперед, на правую сторону, где под косыми лучами раннего солнца затейливо вьется посреди лугов речка. Там, шагах в пятистах от дороги, сгрудилось в беспорядочную кучу стадо овец. От неподвижного стада, точно разбойники с кровавого промысла, пробираются два матерых волка, ничуть не скрываясь. Я хорошо вижу их серые спины, лобастые головы с поджатыми ушами. Передний, огромный волк, зубами придерживая добычу, несет на спине зарезанного барана. Свою тяжелую ношу он легко несет, как игрушку.
      - Ах, разбойники, ах, прохвосты! - с волнением восклицает отец.
      Торопливо вынимает он из сумки револьвер и, соскочив с дрожек, несколько раз стреляет. Волки немного прибавляют шагу, не выражая намерения бросить добычу. Отец кричит и стреляет еще и еще (я с трудом удерживаю вздрагивающую при каждом выстреле лошадь), и волки вместе с добычей скрываются в ольховых кустах.
      Отец еще долго стоит с разряженным револьвером в руках. Разумеется, он очень взволнован. Но еще больше волнуюсь я. Недаром на всю жизнь с необычайной четкостью запечатлелась в моей памяти давняя эта картина: росистое летнее утро, освещенный утренним солнцем луг, отец с револьвером в руках - и два серых разбойника, на наших глазах спокойно уносящих свою добычу...
      В ЗИМНЮЮ НОЧЬ
      Еще в детстве мне пришлось много слышать о волчьих охотах. Отец жил в лесной конторе, среди прекрасных охотничьих угодий. Нередко из города бывали к нам гости, и вместе с гостями отец уезжал на охоту. По вечерам за чайным столом, когда охотники возвращались, я слушал рассказы о необычайных охотничьих приключениях, и, кто знает, быть может, тогда зародилась во мне охотничья страсть.
      В морозные зимние ночи не раз езживал отец на волков с поросенком. Живо представляю эту забытую нынче старинную охоту. Зима, мириадами алмазов искрится под месяцем снег, постукивает крепкий мороз по деревьям. По зимней накатанной дороге медленно двигаются широкие розвальни с высоким задком из плетенки. В розвальнях охотники в овчинных тулупах. Длинная веревка тащится за санями; подпрыгивая на неровностях дороги, волочится привязанная к веревке свиная мерзлая требушина. Издали кажется, что это за санями бежит маленькая собачонка.
      Обындевелая лошадь (для охоты выбирают самую смирную и спокойную), пофыркивая, неторопливо трусит по белой, прорезанной синими тенями дороге. В ногах у охотников живой поросенок в мешке. Изредка они теребят его за ухо, и поросенок заливается отчаянно звонко. Странно звучит в пустынной ночной тишине поросячий заливистый визг.
      Охотники ездят, выбирая места, где, по их разумению, должны проходить ночью волки. Не всегда такая охота успешна. Нередко, проездив всю долгую зимнюю ночь, порядочно иззябнув, отец возвращался с пустыми руками.
      Но зато особенное, незабвенное чувство испытывает охотник, когда после долгих часов езды по пустынным зимним дорогам в лесной редкой опушке мелькнут знакомые тени. В первый момент трудно уследить эти подвижные тени, при неверном свете месяца скользящие меж деревьев. Осторожные звери неприметно и скрытно преследуют подводу. Они бегут осторожно, проваливаясь в снегу, чутко приглядываясь, прислушиваясь к соблазнительному визгу, доносящемуся с дороги. Много раз выскакивают они на дорогу далеко за проехавшими санями, жадно обнюхивают следы. Запах и вид волочащейся на веревке свиной требухи их соблазняют. Все чаще и чаще появляются они на дороге, все ближе и ближе мятутся их легкие тени...
      Изготовивши ружья, охотники ждут. Трудна и неверна стрельба при обманчивом свете. Трудно угадать расстояние, движения стрелка стесняет тяжелая зимняя одежда. Плохо нетерпеливому, слишком поспешному стрелку: преждевременный выстрел может погубить всю редкостную охоту. Напуганные выстрелом звери вряд ли вернутся, да и сомнительно, чтобы однажды обманутый догадливый зверь когда-нибудь опять вышел на нехитростную приманку.
      Всего лучше ждать терпеливо, не шевелясь и не разговаривая, продолжая двигаться по дороге. Если ничего не помешает, голодые звери будут навертываться ближе и смелее. Но даже и в самые соблазнительные моменты охотнику следует удерживать пыл. Нужно дождаться минуты, когда какой-нибудь оголодавший волк навернется совсем близко к саням и, как бы удивившись собственной дерзости, замрет в сторожкой угрожающей позе. Это лучший момент для выстрела. Стрелку нужно помнить, как обманчивы ночью окружающие нас предметы, прицеливаться и стрелять быстро, но не торопясь. Поторопишься, выстрелишь - навек потеряешь.
      Отец нередко возвращался с добычей. Разумеется, такая слишком любительская, изысканная охота не могла быть очень успешной. Вряд ли, даже и в старинные времена, когда всюду было много непуганого зверя, не слышавшего ружейного выстрела, самому счастливому стрелку за всю долгую жизнь удавалось убить из-под поросенка больше десятка волков. В наше время старинная эта охота сошла на нет. Несколько лет назад, живя в глухой округе, где всегда держалось много волков и где мы очень удачно охотились облавой, я пытался охотиться по-старинному, с поросенком. Все эти охоты прошли неудачно. Проездивши долгую ночь по полевым и лесным дорогам, замучив почти до смерти несчастного поросенка, обычно мы возвращались с пустыми руками. Очень возможно, что звери следили за нами и даже выходили где-нибудь на дорогу, чтобы обнюхать следы, но приблизиться не решались: слишком знакомы им встречи с охотником, знакома грозная сила ружья, которого они больше всего страшатся. Но даже и после таких бесплодных охот чувствовали мы себя всегда отменно. Уж очень красива лунная зимняя ночь, чудесны езда среди сверкающих чистых снегов и волнующее ожидание встречи со зверем. Полные радостной силы, мы возвращались позднею ночью, и тогда особенно приятными казались тепло и уют жилья, шум кипящего на столе самовара, возле которого мы обогревались.
      НА ГЛУХАРИНОМ ТОКУ
      В многочисленных описаниях и охотничьих рассказах повествуется об этой редкостной, исключительно русской охоте. Несомненно, на глухарином току испытывает охотник впечатления необычайные. И самая природа глухого, дикого леса, и неизбежные ночевки у костра, иногда посреди непроходимого болота (все готов вытерпеть страстный охотник!), и странная дремучая птица, чудным образом пережившая на земле сотни тысячелетий, переносят охотника в неведомый, Сказочный мир. Странна, необычайна весенняя любовная песня самца-глухаря. В природе нет звуков, похожих на щелканье, "точенье", "скирканье" лесной таинственной птицы. Слушая песню глухаря, впечатлительный охотник испытывает особенное чувство. Странные, необычайные звуки исходят как бы из допотопного мира. Ранним утром, еще в темноте, начинает петь глухарь. Необычайностью звука, его неповторимостью можно объяснить странное обстоятельство: даже чуткий, с острым слухом, но еще неопытный охотник обычно издалека песню не слышит.
      Начиная охотиться, в юности я сам испытал эту странность. Первый раз водил меня на глухариный ток наш деревенский долговязый охотник Тит. С величайшей точностью помню подробности первой охоты. Вместе с Титом мы ночевали вблизи болота, и, разумеется, я не сомкнул глаз, прислушиваясь к лесным таинственным звукам. Наставник мой громко похрапывал у костра, сыпавшего искры в темную вышину. Освещенные отблеском света, над нами колыхались в дыму еловые ветви. Множество раз ночевал я потом в лесу, но этот первый ночлег оставил чудесное, неизгладимое впечатление.
      Перед рассветом (час этот особенно чувствует опытный охотник) наставник мой проснулся. Вскинувши ружья, мы вместе отошли от ночлега. Густая, влажная, почти непроглядная накрывала нас темнота. В этой ослепившей меня темноте Тит отчетливо находил дорогу. В едва брезжущем рассвете мы шли по лесу, и странное, трепетное наполняло меня чувство.
      На краю соснового болота наставник мой остановился. Мы долго стояли. Тит вслушивался в лесную окружавшую нас тишину. Слушал и я, но ничего, кроме биения сердца и шума в ушах, расслышать не мог.
      Вдруг Тит вздрогнул, насторожился, легонько толкнул меня рукою:
      - Слышишь: играет!
      Я попытался прислушаться, но еще громче стучало сердце - казалось, шум весенней воды наполнил мои уши.
      - Слышишь? - шепотом повторил Тит.
      Нет, я решительно ничего не слышал. Напрягая почти до болезненности слух, я как бы ловил неясные звуки - звон и тихое щелканье, но ожидаемого звука, о котором мне рассказывал мой наставник, расслышать не мог.
      - Скачи за мною! - строго приказал Тит.
      Помня его наставления, я стал повторять движения Тита, то замиравшего недвижимо, то вдруг стремительно, на два-три прыжка бросавшегося вперед. Задыхаясь от волнения, я едва поспевал.
      Не помню, сколько продолжался подход. Остановившись, Тит иногда спрашивал (под песню, которой я не слышал):
      - Слышишь?
      - Нет, ничего не слышу, - шепотом сознавался я и отрицательно мотал головою.
      - Ну, скачи дальше!
      Песню я услыхал внезапно, как это часто бывает, когда мы были недалеко от птицы. Звук был отчетливый, даже громкий, но столь не похожий на все когда-либо слышанное мною, что непривычное ухо его не ловило. Услыхав звук, я уже не мог его потерять и забыть, и несомненная близость неведомой птицы несказанно увеличила мое волнение, и так доходившее до предела.
      Под дерево, на котором токовал глухарь, мы подошли, когда в природе еще продолжалось таинственное время борьбы ночной темноты с рассветом и даже знакомые предметы казались неузнаваемыми. Я смотрел на елку, на которую показывал Тит рукою, и, кроме черных, рисовавшихся на светлевшем небе ветвей, не мог ничего разглядеть. Тит долго показывал на дерево, делал мне знаки и, возмущаясь моей беспомощностью, по-видимому, начинал не на шутку сердиться.
      С ружьем в руках я стоял растерянно, до слез в глазах вглядываясь в черную вершину. Невидимый глухарь рассыпал песню за песней. Теперь я отчетливо слышал каждое колено, слышал особенный странный звук распускаемых перьев. По направлению песни казалось, что птица скрывается в самой вершине.
      Раздражительность наставника меня смущала. Чтобы не сердить Тита, я делал вид, что хорошо вижу птицу. Наконец я увидел темное, как бы шевелившееся на конце сука пятно. Я прицелился и выстрелил. После выстрела, прогремевшего на всю округу, с елки дождем посыпалась хвоя, но птица не падала. Мало того, стрелянный мною глухарь запел как ни в чем не бывало.
      Я стоял под елкой растерянный. Тит выругался, погрозил мне рукою, похожей на медвежью лапу, и, как бы совсем отмахнувшись от неспособного ученика, стал поднимать свою одностволочку. После слабого выстрела, вылетевшего из старой пищали, глухарь встрепенулся, слетел и, тихо планируя, упал за деревьями. Теперь я отчетливо понял мою ошибку: птица сидела вполдерева, ближе к стволу, и то, что я принял за глухаря, было темною вешкою на конце сука, по которому расхаживал токовавший глухарь.
      Первая охотничья неудача расстроила меня, но не истребила охотничьей страсти. Немного спустя я сам убил на току первого глухаря. Я ходил самостоятельно, без провожатых, по местам, достаточно мне знакомым. На этой охоте произошло со мною странное приключение. Подбегая к глухарю, я увлекся и вдруг обнаружил, что звук песни как бы переместился. Долго стоял я недвижно. Песня исходила неведомо откуда, то заглушаясь, то нарастая. Червячок глухариного "игрового" помета упал сверху на голову, и тогда только я догадался посмотреть над собою. В вершине высоченной голой осины сидел глухарь. Странное дело, мне он показался не больше маленькой птички, дрозда.
      С величайшим волнением я прицелился в птицу, сидевшую над моей головой. Двенадцатифунтовый глухарь упал почти на меня и чуть не сломал злополучному охотнику шею. Нужно сознаться: над этим первым убитым мною на току глухарем я плясал и пел, как настоящий индеец из куперовского романа...
      Много долгих и необычайных лет прошло со времени моей первой охоты. Много глухарей убил я на глухариных токах, множество ночей провел в лесу у костра, веселящего сердце каждого настоящего охотника, знающего и любящего лесную природу. До сего времени несказанно волнуют меня эти лесные ночевки. Из всех известных мне охот я предпочитаю весеннюю охоту на глухариных токах, - в лесу, в глухой тайге вновь переживаю я давнишние страстные впечатления, и глухая лесная природа как бы поэтически переносит меня в первобытные времена огня и охоты.
      ДУПЕЛИНЫЙ ТОК
      Современным молодым охотникам редко приходится слышать о дупелиных токах - этой необычайной, интересной, забытой теперь охоте. Излюбленной ружейными охотниками "благородной" болотной птицы - бекасов, гаршнепов и дупелей - с каждым годом становится меньше. Даже в известных дупелиных местах, на кочковатых, поросших кустами болотах, где в былые времена ленинградские охотники брали за выезд на "высыпках" по двадцати - тридцати пар, редко счастливому стрелку удается взять двух-трех дупелей. Очень возможно, что причиною оскудения угодий было несоизмеримое с прошлым обилие заядлых стрелков, осушка и вспашка болот, на которых гнездились и "высыпали" пролетные дупели, а прежде всего безжалостное истребление всяческой дичи.
      Некоторые бывалые охотники уверяют, что в некоторых обильных болотною дичью местах (например, на Волховских поймах) до сего времени сохранились хорошие дупелиные тока. Признаться, рассказам таких охотников, умеющих иногда "присвистнуть", я верю мало.
      По рассказам старых, опытных и правдивых охотников, существовали некогда дупелиные тока, на которые в весенние зори вылетали десятки и сотни маленьких длинноклювых птиц. Распустив крылышки и хвосты с белой подпушкой, дупеля бойко бегали по избранному ими токовищу, обычно представлявшему собой небольшую, поросшую прошлогодней травой кочковатую площадку. Здесь происходили дуэли, скрещивались шпаги ревнивых бойцов, от зари до зари продолжалась весенняя любовная игра. Всю долгую весну дупеля слетались на свое излюбленное токовище, и даже выстрелы охотников не очень их пугали.
      На дупелиных токах охотились затемно, иногда о огнем. Посередине дупелиного токовища с вечера ставили зажженный фонарь. Не страшась огня, бойкие птицы всю ночь бегали вокруг фонаря, и попадавших в луч света охотники стреляли на выбор. После выстрела увлекшиеся любовной игрой птицы обычно не улетали, и охота на дупелиных токах продолжалась до рассвета.
      Первый и единственный раз в моей охотничьей жизни на дупелиный ток меня водил отец. В те времена мы жили в Смоленской губернии, среди прекрасных охотничьих угодий, и мои детские впечатления тесно связались с природой. Не могу забыть окружавшего наше жилище леса, кишевших рыбой прудов, хозяйского теплого дома с бревенчатыми стенами, от которых пахло смолою. В этих стенах, в окружавшем дом глухом лесу проходило мое детство. До сего времени волнуют меня воспоминания о первых охотах, на всю жизнь закрепивших горячую страсть.
      Хозяин отца, богатый калужский купец и лесопромышленник Козлов, был тоже ярый охотник. Охотничьими богатствами славились скупленные им лесные имения, находившиеся под управлением отца.
      В одном из имений, носившем название Мой Удел (на реке Осьме, под городом Дорогобужем), был дупелиный ток. Приглашая отца на службу, хозяин-богач ему говорил:
      - Можешь что угодно в имениях моих делать. Доверяю тебе все мое имущество бесконтрольно, на полную веру. Одно настрого запрещаю: не смей охотиться на моем дупелином току и никого на ток не пускай. Ток этот у меня заповедный. Если нарушишь приказ - не гневайся, прогоню...
      Долгое время отец бесприкословно выполнял строгий хозяйский наказ. Но нетерпеливо сердце охотника. Однажды отец не выдержал - уж очень манила его редкостная охота.
      Помню, я очень просился взять меня на дупелиный ток, и, по мягкости характера, отец уступил моим настойчивым просьбам. По весенней, еще не просохшей дороге мы ехали на беговых дрожках. Уже и в те времена мало оставалось таких богатых охотою мест. Это было еще не тронутое царство охоты. Множество уток, гусей и другой дичи пролетало над нашими головами. Мы слушали пение птиц, музыкальное журчание весенних ручейков, бесчисленные звуки наполняли окружавший нас сияющий и счастливый мир.
      Ночью мы сидели в шалаше, накрытом камышом и осокой. Хорошо помню впечатление, которое произвела на меня эта первая в моей жизни охотничья ночевка. Мы провели вечернюю и утреннюю зори на дупелином току. Всю ночь мы слушали пробуждавшиеся весенние голоса. В щели шалаша был виден ток. Маленькие птички, важно распустив хвосты, шныряли вокруг шалаша, высоко подпрыгивали, дрались. Иногда они скрывались в высокой прошлогодней траве, и казалось, что вся трава шевелилась. Случалось, токующие дупеля подбегали к самому шалашу. Я близко видел их длинные клювы, грозно распущенные крылья. Сколько смешной важности было в их быстрых воинственных движениях! То и дело они схватывались, дрались и вновь разбегались. Мы любовались на них, как бы сидя в сказочном театре. Солнце уже восходило, но все жарче и страстнее разгорался удивительный дупелиный ток!
      Множество голосов наполняло окружавшее нас, озаренное утренним солнцем пространство. На опушке леса пели тетерева, крякали над рекой и озерками утки, страстно хрипели, проносясь в воздухе, дикие селезни. Чудесный, сказочный, звонкий окружал нас мир...
      Отец не вытерпел, выстрелил. Два подстреленных дупеля затрепыхались в мокрой траве. Густой пороховой дым слоями растекался над токовищем. Мы долго не выходили из шалаша. Даже после выстрела дупелиный ток продолжался.
      Солнце поднялось над лесом и над извилистой, скрытой рекой. Над заливными лугами, как недвижимое волшебное озеро, разливался золотистый туман. Бесчисленные бекасы-"баранчики", падая и взлетая, токовали над нашими головами...
      Воспоминание о дупелином токе и сказочном весеннем утре осталось на всю жизнь. Уже никогда больше не удавалось мне побывать на такой редкостной охоте. Довольные и счастливые, возвращались мы домой.
      Охота на заповедном хозяйском току не прошла отцу даром. О преступлении отца Козлову сообщил служивший в имении чахоточный конторщик-доносчик. Вскорости отец получил из Калуги письмо, в котором богатый хозяин Козлов сообщал, что не находит возможным оставлять отца на службе. К письму было приложено подтверждение, что отец оставляет службу "по собственному желанию". Так печально закончилась наша охота на запрещенном дупелином току. Скоро на место отца прибыл новый - сухой маленький человек, совсем не интересовавшийся охотой.
      Потеря службы была, разумеется, большой неприятностью. Но все же воспоминание о дупелином токе, о чудесном утре на реке Осьме осталось на всю долгую жизнь.
      БЕРЕЗОВЫЙ ТОК
      В охотничьем хозяйстве мне показали редкостный глухариный ток, и каждую весну я выезжал туда на охоту. От многих хорошо известных мне глухариных токов этот обильный птицею ток отличался необычайной особенностью.
      Обычно глухариные токовища располагаются в сосновых лесах и болотах. Жизнь глухаря тесно связана с сосною (всю зиму глухари кормятся сосновой хвоею), и с давних времен охотники привыкли искать глухарей возле сосновых лесов и болот. Удивительно, что в указанном мне токовище не было ни единой сосны, а закорузлые болотные елки попадались очень редко. Все токовище, занимавшее обширное кочковатое торфяное болото, сплошь было покрыто редким корявым березняком. В таких заросших березняком лесных болотах весною охотники обычно ищут хорошую тягу.
      Трудно сказать, почему выбрали глухари место, столь неподходящее для токовища. Быть может, в незапамятные времена здесь также рос сосновый лес, и после вырубки или лесного пожара его не стало. Таинственная привязанность к древнему токовищу заставляла птиц по-прежнему сюда собираться. Очень возможно, что в голодные годы гражданской войны, когда деревенскими охотниками было выбито и уничтожено много богатых глухариных токов, напуганные птицы сами переместились на безопасное место, и новый ток здесь обосновался.
      Мы очень долго искали этот ток. Глухарей всюду было множество, зимою мы поднимали их целыми партиями с деревьев, по тридцати, сорока штук, а найти весной ток не удавалось. Однажды весною охотник проходил возле березового болота и вдруг услыхал громкое хлопанье крыльев. Он стал подходить на знакомые звуки, и перед ним открылось богатое токовище. Глухари пели посреди березового болота, на деревьях и на земле. По нашему краю ток был необычайно обильный, - охотник насчитал не менее полсотни птиц. С тех пор новый березовый ток мы держали в строгом секрете, неумелых и жадных охотников туда совсем не пускали...
      Дорогу на березовый ток показывал мне приятель. Мы шли по лесу, по нехоженым, диким местам, и по закоренелой охотничьей привычке я замечал путь. Место, где находился березовый ток, было окружено густыми лесами без дорог и селений. Полная безлюдность и глушь мне очень понравились, и, приглядываясь к местности, я радостно предвидел успешную охоту.
      Проходя леса, пересекая болота, мы не раз поднимали кормившихся глухарей. С треском и шумом вспархивали рябчики. На мху, на проталинах виднелись кучки свежего лосиного помета. Веточки молодых осинок были начисто острижены лосями. На коре деревьев далеко виднелись свежие погрызы.
      Не раз мы видели бурые спины лосей, скрывавшихся в кустарниках и болотах. Шумом и треском наполнялся лес, когда, вскочив с лежек, ломая сушь, звери мчались по лесной чащобе.
      Чтобы отдохнуть и хорошенько послушать, мы присаживались на пеньки. Лес окружал нас знакомо и просто. Немного передохнув, мы взваливали заплечные мешки, шли дальше тихо и осторожно.
      На место, к березовому токовищу, мы пришли только под вечер и, как водится, тотчас начали приготовляться к ночлегу. Еще до прилета птиц (глухари слетаются на ток на закате солнца) нужно нарубить дров, приготовить из веток постели. Сердцу охотника особенно приятен лесной охотничий уют, с которым не могут сравниться обычные удобства. С особенным удовольствием мы разводили костер, укладывали и развешивали походные пожитки. Здесь, у охотничьего костра, я предполагал провести не одну ночь. Приятель и спутник мой хорошо знал мои охотничьи привычки. Вечером, приготовив ночлег, мы разделились. Спутник отправился искать соседние токовища, а я остался один.
      Проводив приятеля, я затоптал костер, взял ружье и не торопясь направился в ток. Еще по первому взгляду место показалось мне совсем неподходящим. Вокруг росли корявые голые березы. Я смотрел на окружавшие меня голые деревья, и мое сомнение вырастало. "Уж не подшутил ли надо мною приятель?" - подумал я, оглядывая болото.
      Сомнение мое скоро исчезло. Под деревьями я увидел множество глухариного "игрового" помета. Свежий "игровой" помет - вернейший признак глухариного тока. Нет, друг-товарищ меня не надул, и глухариный ток здесь будет наверно!
      Под старой березой я выбрал высокую кочку, очень похожую на бархатное кресло, и расположился на ней с полным удобством. И кочка и березовое глухое болото теперь мне очень понравились; закурив трубочку, я приготовился слушать и наблюдать.
      Для нас, охотников, особенную прелесть имеет незабываемый час солнечного заката. Чудесная, волшебная наступает в лесу тишина. Еще поет, разливается, как бы не в силах сдержаться, неугомонный музыкант - дрозд; сидя на вершине дерева, страстно воркует освещенный золотым лучом закатного солнца дикий голубь - витютень; спохватится, прокукует и, как бы вдруг поперхнувшись, примолкнет кукушка. Последние звуки в лесу подчеркивают наступающую тишину. Но уже по-вечернему тихо и прохладно внизу под деревьями. Нарушая наступившую тишину, прогудит жук и, зацепившись за ветку, свалится к ногам охотника на землю. Тихо и влажно хоркая, весь золотой в лучах закатного солнца, пролетит над головою охотника первый вальдшнеп и, как бы на секунду приостановившись, медленно потянет над сквозными вершинами леса.

  • Страницы:
    1, 2, 3