- У нас в коллективе - несчастье... Юрий Сергеевич...
      - Утонул художник? - пристально осведомился Божив. - И как же, и где это произошло? Насколько я знаю, у него сейчас отпуск?
      - На море, - огорченно покачивая головою в сторону директора, ответила Екатерина. - Кто-то его утопил, добавила она таким тоном, словно знала кто.
      - Я пока не получил официального извещения.
      - Я вам его принесла, Юрий Сергеевич. Зое Карловне его только что доставил почтальон.
      - Давайте сюда, - потребовал Божив.
      Екатерина медленно подошла к рабочему столу директора и протянула распечатанный конверт, и Юра тут же вытащил из шелестящего нутра этого конверта сложенную в несколько раз бумагу, развернул ее. На официальном бланке некоего отделения милиции говорилось о гибели сотрудника кинотеатра Лесного поселка города Р... и еще о том, что обстоятельства самой смерти расследуются, разыскивается убийца...
      Урок Первый
      Как и обещал я Боживу, ровно через неделю земного времени порешил я навестить друга.
      Но теперь я находился в физическом теле Гриши, председателя кооператива, и если бы вдруг я, хотя бы и украдкой, хотя бы и ненадолго, ушел из его тела, то незамеченной бы моя временная отлучка не осталась: Гриша мог бы натворить для меня непредсказуемых препятствий, хотя бы и то, что он ринулся бы в психиатричку - откуда не так легко мне было бы выйти в необходимый срок на встречу с Наташей, или же, того хуже, он опрометью бы понесся в храм и христианский эгрегор надежно бы заблокировал одержимого для моего посягательства.
      Да... христианство нельзя путать с Христом.
      Что же мне было делать? Как поступить: и встреча c Юрой, и желание увидеть Наташу, с одной стороны, а с другой - Гриша, председатель кооператива, со своими маловерными представлениями и осатанелым до безумия психозом нечистой силы, шкурной неуравновешенностью.
      Мне ничего не оставалось делать, выход являлся реальным только один - вытолкнуть, вывести Гришу из его собственного тела, пусть он себе постранствует по астральному безграничью, а потом, потом я его обязательно разыщу, верну в данную инкарнацию.
      Так решил я.
      И оставалась единственная проблема, это проблема: куда спрятать на время моего отсутствия Гришино тело.
      Эту задачу я увидел в разрешении очень легко: я оформил на имя Гриши командировку в один из далеких городов страны.
      Теперь необходимо было куда-то определить на хранение его земное тело на то время, когда я буду выполнять свои дела в Астрале, чтобы возвращаться обратно как на надежную земную базу, не пугаясь того, что Гриша сбежит, утащится в своем теле неведомо куда и неведомо под какую защиту.
      Оставлять председателя у него дома я не решался, ибо это могло вывести на исход, переполошье довольно неприятных последствий: в конце концов Гриша был женат, у него имелось двое детей, две девочки.
      А потому следовало мне придумать такой вариант, который обезопасил бы меня от непредсказуемых последствий на будущее.
      Но Юра..
      ... заявиться к нему и попробовать объясниться на предмет того, чтобы спрятать Гришино тело в кинотеатре Лесного поселка хотя бы на ночь. Даже если бы и Гриша, то бишь я, заговорил с Боживым в стиле мышления Сергея Истины, в его узнаваемом объеме памяти бывших событий жизни, до летаргического сна, то Юра вряд ли бы воспринял это мое появление должным образом. А если бы Гриша позволил себе заговорить в нравоучительном тоне: сделай это, пойди туда - Божив бы скорее насторожился, нежели стал бы без оглядки выполнять сказаное.
      Нет...
      С другом я должен был встретиться, используя астральный вариант общения, потому что в этом плане он уже приблизился более или менее к пониманию и восприятию естественному.
      Конечно, я мог бы и не продолжать испльзование тела кооператора в моих сегодняшних делах Земли - пусть себе Гриша делает побег от меня, а я произведу астральное одержание другого человека.
      Но в том-то и дело, что для очередного одержания потребуется еще какое-то время, а я уже начинал чувствовать: неладное готовится, и надо, необходимо успеть воплотить задуманное в кратчайшие сроки - опередить злоумышленное и ... как-то определиться, хотя бы в незначительном, но достижении намеченного, придвинуться к состоянию Победителя.
      И все-таки я пошел в кинотеатр.
      Когда я оказался в малом фойе, мне навстречу со второго этажа по лестнице спускалась, с растрепанными волосами, контролерша. Она выглядела так, будто кого-то потеряла, и, когда увидела меня, лицо ее исказилось в огорчении, ибо я был не тот, кого она искала.
      Чуть-чуть я не сорвался и не назвал ее по имени-отчеству, но сдержался, хотя "здравствуйте" все-таки вырвалось у меня.
      Контролерша окинула меня отрешенным взглядом, как обычно смотрят на временно скользнувшего перед глазами совершенно безразличного прохожего.
      Она открыла дверь, и тут же за нею скрылась в большом фойе. А я, теперь бегом, через ступеньку, Гриша, наверное, мог бы позавидовать своему телу, поднялся на второй этаж кинотеатра и оказался перед немного отворенной дверью библиотеки.
      Из помещения библиотеки доносились говорливые голоса, женские голоса. И я не замедлил прислушаться к ним, но одышка Гришиного тела изрядно мешала мне. "Надо же, как он разухабил свое тело", - подумал я. С напряжением я то и дело сглатывал клокочущее дыхание и все время старался обезголосить его, переводя на шепот.
      - Да что же она так волнуется? Подумаешь, дома не ночевал! Объявится, куда он денется!
      - Да ты пойми, Зойка, художник погиб, а вдруг и муж ее драгоценный туда же отправился?
      - Скажешь тоже.
      - А что?
      - Да ничего. Если бы что-то случилось, Остап Моисеевич уже бы дал знать.
      - Слушай, Зойка, а может, наш контролер... хи-хи... подхихикнул голос, - сегодня у дамы? А? Как ты думаешь?
      - А-а ха-ха-ха-ха... - расхохотался в ответ другой голос, - вечно ты... ха-ха... в своем репертуаре, Катька!
      - Послушай, Сатана... где я?
      - Помолчи, Гриша, ты мне мешаешь слушать.
      - А кто это говорит? Ведьмы, да?
      - На сей раз ты не ошибся - это ведьмы.
      - Господи! - воскликнул многострадальный председатель кооператива. - Упаси, Господь!
      - Я же тебя просил помолчать.
      - Все, я молчу.
      - Ну ты что, сейчас уже уходишь?
      - О, кошмар! Катька, ты что, раньше не могла мне напомнить? - Послышалась торопливая возня. - Побежала я, побежала.
      - Сумку, сумку не забудь!
      - Все, - мелодично клацнул поцелуй.
      Я отшатнулся за отделенную половинку двери, и тут же эта половинка двери распахнулась настежь, и Зоя Карловна высеменила на коротеньких ножках из помещения библиотеки. Слава Богу, она не захлопнула за собой половинку двери, за которой спрятался я. Но я забыл, что Гришино тело было довольно объемным, ибо я укрылся соразмерно габаритам своего земного тела, и теперь Гришин живот выдал мое присутствие, в нем пре-дательски шевелилось дыхание, и Зоя Карловна услышала его шипение и обернулась.
      Тогда она остановилась. "Да, - подумал я, - что же она обо мне может вообразить? Еще покажется ей, что я вор, или того хуже, онанист... Неловкая ситуация, однако".
      - Молодой человек, вы что там делаете? - обратилась ко мне укоризненно Зоя Карловна.
      - Тише, - нашелся я.
      - Что значит "тише"? Я спрашиваю вас, что вы там делаете?
      - Ну что вы так волнуетесь? Спрятался я здесь.
      - Что значит "спрятался"? - опешила Зоя Карловна.
      - Ну все, вроде бы ушел, - сказал я, и с этими словами объявился перед Зоей Карловной, вышагнув из своего жалкого укрытия.
      - Не понимаю, кто ушел? - озадачилась библиотекарь.
      - Да сын мой, я здесь от него спрятался, пристал пойдем в кино да пойдем в кино, еле отделался, домой отослал.
      - Ну и что?
      - Ничего. Зайду в библиотеку, может, какую книжку подыщу для него, паразита, чтобы не мешал вечерами газеты читать, раз уж я сюда забежал... Некогда мне в кино ходить... Понимаете, некогда! - И я тут же прошмыгнул в помещение библиотеки, но позади себя услышал догоняющие меня шаги Зои Карловны.
      Я остановился, оглядываясь по сторонам, напротив стола, за которым сидела, вольготно откинувшись на спинку стула, Екатерина Васильевна.
      Зоя Карловна прямо-таки вбежала в библиотеку и сразу же она метнула в меня взгляд бегающих глазок:
      - Катя, ты смотри, этот молодой человек странный какой-то, прячется за дверью...
      - Да я же уж сказал вам, что от сына укрылся, что вы такие подозрительные!
      - Ладно, я уже побежала, Катька, - словно опомнившись, быстро проговорила Зоя Карловна. - А ты смотри. И вы, молодой человек, смотрите мне, не хулиганьте больше.
      Зоя Карловна незамедлительно ушла.
      А я начал прохаживаться среди книжных полок, изредка отшатывая на себя какую-нибудь книгу, и под негромкое "не то" ставил ее на место.
      Я чувствовал, как Екатерина настороженно прислушивается к моему передвижению в пространстве помещения библиотеки. Сквозь узкие длинные щели над книгами я иногда улавливал ее пристальный взгляд.
      - Молодой человек, - неожиданно обратилась ко мне Екатерина Васильевна, - а вы у нас вообще-то записаны?
      - Да, конечно, - как бы между прочим, на сей раз между перелистыванием страниц какой-то брошюры, тут же отозвался я.
      - А как ваша фамилия будет? - деловито поинтересовалась Екатерина Васильевна.
      - Истина.
      - Что-о-о?
      - Ис-ти-на, - повторил я по слогам.
      Последовало молчание.
      - Истина? - переспросила Екатерина.
      - Да... Он самый, Екатерина Васильевна, - говорил я последние слова, подходя к столу Екатерины, и, остановившись в двух шагах от стола, улыбнулся, - собственной персоной.
      - М-м-да, - призадумавшись, произнесла Екатерина. Она заботливо порылась в картотеке и вытащила мою карточку.
      - Сергей Александрович?.. Давненько вы у нас не брали книги.
      - Да уж, почитай несколько лет.
      - А где этого типа раздобыли?
      - Да тут, в одном подвальчике.
      - Бомжик, что ли?
      - Да нет, прописанный.
      - Не валяйте дурака, кто он?
      - Не беспокойтесь, милиция сюда не нагрянет, - он в командировке.
      - Фу, какой он толстый.
      - Председатель кооператива.
      - Понятно.
      - А здесь у него, - я показал между ног, - бывают непо-ладки.
      - Что, горючего не хватает?
      - Да нет.
      - Ясно, заезженный.
      - Все может быть, Екатерина, но у меня нет времени об этом...
      - А что?
      - Мне бы тельце это, - я старался говорить в тоне Екатерины, - изредка оставлять где-нибудь под хорошим присмотром.
      - Можно было бы у меня дома, но он же всю мебель переломает, как очнется... Ты же его, наверняка, перепугал до ошаления... Как его хоть зовут?
      - Гриша, - ответил я.
      - Хотя... можно и попробовать, есть у меня одна задумка.
      - Спасибо, Екатерина... Васильевна.
      - Ну ладно, пойдем со мной.
      - К тебе домой?
      - Ну а куда же еще? Не к Остапу же Моиссевичу!.. Хи-хи, - проказливо подхихикнула Екатерина, подошла ко мне и похлопала по Гришиному животу ладошкой. Вскоре, после недолгих сборов Екатерины, мы вышли из библиотеки. Екатерина закрывала дверь на ключ, а я в это время увидел, как дверь напротив, в кинопроекционную, до сего момента приоткрытая, потихоньку притворилась - наверняка лысый и уступчивый Кириллыч, как всегда, был предан своим ушам, и вовсе не исключено, что он подслушал и наш разговор, ну да вряд ли он мог принять что-либо всерьез, скорее всего он предположил, что очередной любовник навестил подругу Зои Карловны и они шутили между собой. "Хотя... Все может быть", - предположил я, когда мы уже спускались вместе с Екатериной по ступенькам со второго этажа.
      Нежданно возник пред нами Палыч, как всегда: в надменных поворотах скул, со змеевидной улыбкой, руки в брюки, карманы оттопырены, голова разворачивается вместе с туловищем.
      Он возник из большого фойе, видимо, обозленный невыходом на работу супруга контролера по неведомым на то причинам, потому что тот, насколько я понимал, всегда потакал Палычу в его ехидных прихотях, а кроме сего, с последним всегда можно было выпить безотказно.
      - Уже уходите? - заискивающе обратился он к Екатерине, ибо относился он к ней настороженно, по причине ее острого языка, а Палыч, уж больно влюбленный в свой авторитетный минимум, не хотел лишний раз получать пинка, особенно при посторонних, каким в настоящий момент является этот, весьма толстоватый и на вид неуклюжий молодой человек, с обвисшими щеками, то есть я.
      - А вы сегодня весьма молодо выглядите, Палыч! восторженно воскликнула Екатерина. От удовольствия Палыч, слегка раскачиваясь всем туловищем, высоко приподнял голову.
      - Прямо как мальчик из подворотни! - расхохотавшись, добавила она.
      И только что похваленый, Палыч тут же скривился в лице своем, словно надкусил лимон, и оттопырил надменно губы, но глаза его не теряли надежды на то, что вдруг как Васильевна все-таки взбодрит, подбросит лакомое словечка, на какое она всегда была способна.
      - Вы прекрасный мальчик, Палыч... Я вас люблю! - на ходу через малое фойе обронила Екатерина через плечо и обалдело закатила глазки, и киномеханик первой категории, действительно, приветственно прощаясь, поднял руку вслед Екатерине Васильевне и благодарно и дураковато улыбнулся.
      И вот уже совсем неожиданно дверь в бывший мой кабинет открылась настежь, и директор кинотеатра, Юра Божив, вышагнул в малое фойе.
      И я, и моя спутница - остановились в ожидании.
      - Вы уже уходите? - обратился Божив к Екатерине, но подозрительно рассматривая меня.
      - А вы остаетесь? - тут же подмигнув Юрию Сергеевичу, с наигранной торжественностью откликнулась Екатерина Васильевна.
      - Как видите! Уважаемая Екатерина Васильевна, рабочий день еще не закончился...
      - Тогда... - Екатерина призадумалась на мгновение. Счастливо оставаться, Юрий Сергеевич, - торопливо добавила она и грациозно, особенно выразительно взяла меня под руку.
      - Постойте! - спохватился Божив. - А что Зоя Карловна, у себя?
      - Она... По делам, так сказать... Отсутствует...
      - Хорошо. Можете ей передать, что теперь ее ожидает сюрприз.
      - Понимаю... Юрий Сергеевич...
      - Что вы понимаете! Я просто влеплю ей выговор.
      - Когда мужчина делает выговор женщине...
      - Что вы хотите этим сказать?!
      - Ничего. Признайтесь мне, - напустив серьезный вид, спросила Божива Екатерина, - вы ревнуете Зою Карловну, да?
      - Вы с ума сошли, Екатерина Васильевна! - разгневался Юра и метнул разгоряченный взгляд на Палыча, и возможно, на какое-то мгновение, у Божива промелькнула мысль отослать его по какой-либо причине наверх, в кинопроекционную, дабы не свидетельствовал неприятный разговор, но подходящая причина не нашлась, и директору ничего не оставалось, как впялить свои напряженные глаза в Екатерину.
      - А что, - не унималась Екатерина, - Юрий Сергеевич, ведь мы же с вами не совсем безразличны друг к другу?... Хи-хи. - подхихикнула она в мою сторону.
      - Да ну вас! - отмахнулся от Екатерины Божив и покраснел. - В самом-то деле, - подавленно и беззащитно, словно попросил помилования и не замедлил скрыться в кабинете, на секундочку укоризненно опять глянув в сторону недогадливого киномеханика, что продолжал важно стоять, оттопырив губы и веско приподняв свои тяжеловесные брови: он и в самом деле ничего не понимал!..
      - Тоже мне, герой! - красноречиво фыркнула Екатерина в адрес Божива, когда мы с нею оказались на площади кинотеатра. - Делать бы ему выговор, если бы не я его из океана вытащила!.. Впрочем.. - поправилась она, - откуда же ему об этом знать... Остап Моисеевич, и тот до сих пор в недоразумении: как же так - художник утонул!.. Если они меня вычислят...
      - А контролер? - поинтересовался я. - Он что, действительно пропал?
      - Не думаю, чтобы эта дылда куда-нибудь запропастилась, наверняка выполняет какое-нибудь поручение Остапа Моисеевича, ведь мы же люди подневольные, - с какой-то неожиданной игривой грустью произнесла Екатерина последние слова.
      - Так ли? - улыбчиво спросил я.
      - О, Господи, конечно же не так, - расхохоталась Екатерина, - ну разве я смогла бы пристроить твоего толстячка, если бы не сама собой была. Остап Моисеевич, конечно же, Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.
      - Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я ведь его желудок не ощущаю.
      - Да ему, наверно, целое ведро надо, - обозленно отозвалась Екатерина, - ты там быстрее свои дела устраивай, а то ведь он все сожрет.
      - Постараюсь, мне нужно пару ночей...
      Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось, что я оказался в театральном лесу - жилище ведьмы, другими словами я бы не назвал это место, - в прихожей ветвился целый ботанический сад: всевозможные лианы, карликовые деревца и яркий источник света, напоминающий солнце, и даже крохотный импровизированный родничок.
      Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий - метров пять или шесть, да и сама прихожая довольно просторная, но особенно мне бросился в глаза пол, видимо, он был выполнен на заказ: похоже, что линолеум весьма ловко подражал земной поверхности и был он покрыт искусственной травой.
      Из прихожей, успел я заглянуть на кухню - там все было по-современному, как и положено, и поэтому это меня мало привлекало.
      Екатерина распахнула дверь в жилую комнату. В этой комнате скрыто работал кондиционер. Лесной воздух обуял мое воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а точнее - слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная осыпь: кое-где проглядывала самая настоящая травка, посредине комнаты стояли три креслообразных пенька, стены были абсолютно черными, но их чернота едва проглядывала сквозь заросли абсолютно сухих деревьев, деревьев, которые коряво и уродливо ветвились повсюду вдоль стен. Откуда шло освещение комнаты, я не понимал, будто невидимая лунность присутствовала здесь.
      Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок леса (комната была метров двадцать пять, не меньше) словно расширился еще больше, видимо, Екатерина включила магнитофонную запись, потому что я оказался в ночной глубине леса, наполненной ужасающими звуками.
      Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки друг подле друга, откуда-то из сухих зарослей свысока спланировала какая-то птица, и она уселась на плечо Екатерины.
      - О, Филька, - продолжая сидеть неподвижно, сказала Екатерина, она почему-то грустно смотрела себе под ноги. И я, и Екатерина сидели босиком, ибо ведьма, прежде чем запустить меня в комнату, деловито распорядилась скинуть туфли и снять носки.
      - Хорошо у тебя, - сказал я, стараясь как-то оборвать укромное молчание Екатерины, - послушай, а как же ты подметаешь пол? - нашелся я, потому что знал, что ни одна хозяйка не умолчит об опыте ведения домашнего хозяйства.
      - Два-три раза в год я меняю землю и осыпь. Остап Моисеевич привозит мне все это свежее на машине из леса. Сорить я здесь не сорю, вот так и живу, Сережа...
      Грусть Екатерины передалась и мне.
      - А где ты спишь? - спросил я.
      - На пеньке, - посмотрела на меня Екатерина и обалдело юльнула глазками, словно ожила.
      - Пардон, а с мужчиной как же?
      - А у меня только один мужчина - Остап Моисеевич. Это его проблемы.
      - Ну а все-таки? - не унимался я.
      - Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке. Хочешь заглянуть?
      - В постельку?
      - В спальню.
      - Ну давай посмотрим.
      Мы поднялись с пеньков. Екатерина подошла к одному из деревьев и потянула на себя один из его сучков, это оказалась дверь в соседнюю комнату.
      Я подошел и заглянул в нее - стены здесь были обтянуты белой материей от пола до потолка, зеркально чистый голубой пол, деревянный стол в углу, на столе бог весть чего только не навалено из магической атрибутики.
      Одна стена была полностью шкафом с открытыми полками, на которых лежало множество всевозможных трав и корней, у окна располагалась кровать: широкая, застеленная ковровым покрывалом.
      - Не беспокойся, - сказал позади меня Екатерина, когда я уже стоял посредине комнаты и оглядывался по сторонам, - живу я вполне цивилизованно: телевизор на кухне.
      И тут в прихожей колокольчиком прозвенел электрический звонок, прозвенел продолжительно еще раз.
      - Это он, - сказал Екатерина.
      - Кто? - переспросил я.
      - Остап Моисеевич, конечно же. Сейчас я тебя с ним познакомлю.
      - Этого еще не хватало, - забеспокоился я и на всякий случай приготовился покинуть Гришино тело.
      - Да ладно, не волнуйся ты, не выдам, не для того привела. Оставайся здесь.
      - Может, он догадался, что я...
      - Да ну там, прибалдеть пришел, гад мой любименький. Ладно... Иду-у-у! - протяжно и громко простонала ведьма, а в мою сторону добавила шепотом: - Сиди на кровати, я скоро. Затем она вышла из спальни и потихонечку прикрыла за собою дверь.
      Вскоре за дверью послышались торопливые голоса:
      - Ну, давай же, Екатерина.
      - Неужели так проголодался, Остапчик?
      - Еще бы, целый день в этой вонючей конторе, - потом до меня доносилась какая-то возня, а еще минуту спустя - два тяжело дышащих голоса, будто два человека заглянули отдышаться в лесную комнату за стеною этой спальни, после долгой изнеможающей пробежки. Несколько минут голоса перешептывались, словно отдышались и могли насладиться спокойствием.
      - Еще, - прозвучал один из голосов.
      - Хватит, я устала, - ответил другой голос, голос Екатерины.
      Теперь послышались шаги и неопределенное шуршание и снова шепот, но уже отдаленный, видимо, из прихожей. Скрежетнула металлическими язычками замков входная дверь, и опять, но на этот раз одиночные, шаги. Я пристально смотрел на дверь спальни, она открылась.
      - Так, надеюсь, ты меня уже заждался? - сказала Екатерина.
      - Он не вернется? - несмотря на ее развлекательное настроение, я тут же обратился с вопросом к ведьме.
      - Вот что ты думаешь, то сразу же и происходит, Сережа, пришлось отдаваться на пеньке, - расхохоталась хозяйка спальни.
      - Я спрашиваю, Остап Моисеевич не вернется? - снова повторил я вопрос. Хохот Екатерины остановился, губы отпустили улыбку.
      - Он уже насладился, я постаралась, - как-то снисходительно ответила Екатерина и тут же перешла на деловой тон, - ладно, пойдем кормить твоего толстяка.
      Мы прошли на кухню. Я усадил Гришино тело на кухонный стул.
      - А что он любит? - спросила Екатерина.
      - Откуда я могу знать.
      - Ты что, его ни разу не кормил?
      - Нет.
      - С ума сошел, он же сдохнет.
      - Ничего, ему голодать полезно, водичкой я его попаиваю.
      - Спроси у него, что ему приготовить.
      - Сейчас попробую.
      - А что, он с тобой не общается, что ли?
      - Почти нет. Мое сознание его сильно притеснило... Гриша, - обратился я к хозяину тела, - ты есть хочешь?
      - Да, - послышался короткий ответ его чувств.
      - А что бы ты хотел?
      - Все.
      - Ну что там? - поинтересовалась Екатерина, поджидая конец моего внутреннего диалога.
      - Все в порядке, все, что ты приготовишь, съест, - будто отчитался я перед Екатериной.
      Екатерина разогрела суп, налила полную тарелку и поставила ее передо мной, а я подумал: "Как будет лучше, есть самому, либо уступить правую руку Грише? Нет, вначале попробую я сам ".
      - Запах чувствуешь? - спросил я у председателя кооператива.
      - О-о-о, - утомительно простонал Гриша, - классно пахнет.
      Тогда я начал есть: абсолютно никакого вкуса я не ощущал, мне был безразличен процесс трапезы, все это выглядело так, словно я был сторонним наблюдателем, но Гриша волновался.
      - Послушай, Сатана, ты не мог бы глотать побыстрее? А мясо в тарелке есть?
      - Есть, приличный кусок.
      - Я очень люблю мясо вперемешку с супом.
      - Ну что я, в тарелку руками, что ли, полезу? обозлился я, но все-таки уважил Гришу.
      - А-а! - заорал Гриша. - Ты мне обжег пальцы, видимо, в этот момент хозяину тела каким-то образом удалось овладеть ощущениями кожи своего тела, ибо внутренности Гриша чувствовал сам. Кожу я взял на себя с самого начала, чтобы случайно не повредить земное тело председателя кооператива, увлекшись чем-нибудь своим, и даже не обратить на это внимание, потому что Гришино, как я понял, общение со мною возникало по моему желанию, а это означало, что Гриша вовсе не спал, а просто не мог докричаться до меня, пока я сам не хотел его услышать.
      - Извини, я не хотел, - тут же ответил я на Гришин крик.
      - Дай, я сам буду есть! - свирепо, но боязливо сказал Гриша, и я решился: мне стало жаль председателя.
      Осторожно я вытащил лучик моего воображения из правой руки хозяина тела, и тут же Гриша начал ощупывать свое лицо этой рукой.
      - Господи, у меня уже борода отросла, - сказал он.
      - Не борода, а щетина, - поправил я его, - мне некогда было бриться.
      - Дай мне ложку, где ложка? - заторопился Гриша.
      - Она на столе, - подсказал я и все-таки помог левою рукою: медленно опустил Гришину правую руку на стол, и кисть этой руки тут же загробастала деревянную ложку - все это выглядело довольно забавно.
      Когда Гриша наелся, я снова овладел его телом и мы вместе с Екатериной возвратились в лесную комнату.
      - Что это под ногами колется? Сатана, ты меня затащил в лес? Мы за городом? Что ты хочешь делать? Не убивай меня, Сатана.
      - Ну вот: ты еще скажи - "я тебе пригожусь".
      - Сатана, я тебя честно прошу - не убивай, а?
      - Ладно, Гриша, помолчи, сейчас самый ответственный момент наступит.
      - Господи, спаси! - завопил председатель и удушенно смолк.
      - Ну что, мне уже пора, - обратился я к ведьме.
      - А который час? - поинтересовалась она, поглаживая Фильку, пригнездившегося у нее на коленях, сама Екатерина сидела на пеньке, я же стоял поодаль у зарослей, на краю, если так можно выразиться, поляны.
      - Около двенадцати.
      - Мы его свяжем? - спросила Екатерина.
      - Давай попробуем, - ответил я, подойдя к ведьме и повернувшись к ней спиной. На пару минут Екатерина исчезла в спальне. Грищино тело продолжало стоять на месте, ожидая своей участи.
      Вскоре я обернулся на шаги ведьмы, она объявилась с веревкой в руках, подошла ко мне, заломила Гришины руки за спину и туго связала их.
      - Усади его возле пенька, - скомандовала ведьма, и я тут же повиновался, и Гришино тело грузно ухнулось возле пенька.
      Ведьма привязала Гришино тело к пеньку, обмотав его через грудь, затем связала и ноги, запечатала рот лейкопластырем и завязала бинтом через шею.
      Я смотрел на Екатерину, она стояла на коленях возле Гришиного тела, но глаза ее почему-то были грустными. Прошло около минуты.
      Екатерина положила ладони на плечи председателя, и вдруг она разрыдалась, прильнула щекою к груди Гриши.
      - Господи, - причитала она, - прости меня, Господи! звучали ее всхлипывающие слова, и мне стало не по себе, я не знал, что делать, я не мог ничем ей помочь и только стал ерзать, извиваться всем Гришиным телом на месте, и мычание вырывалось у меня из ноздрей.
      - Ну почему же я должна все это делать, Сереженька? продолжала причитать тревожным шепотом ведьма, - зачем... зачем же мы живем... - она сглотнула дыхание, - на свете... ведь же думала я, что смогу ответить, но и там нет ответа, только власть, обезображенная власть, но зачем? Устала я жить ради наслаждений, Сережечка. Что я натворила, была хоть какая-то, но тайна, и ее не стало. Всему свое время, - потом она плакала еще несколько минут, но затихая.
      Наконец, успокоившись, Екатерина приподняла голову от Гришиной груди, потянулась нежно рукою к лицу председателя и легким движением опустила мне веки.
      - Лети, - сказала она, - тебе надо, я тебя подожду.
      Когда глаза кооператорщика закрылись, мои чувства быстренько отыскали притихшего Гришу.
      - Слушай меня внимательно, - сказал я ему. Я ощутил, как Гриша замкнуто плачет. - Ты-то чего плачешь, ты же мужик, укорил я хозяина тела, но чувство вины перед ним промелькнуло в моем сознании. Я немного помолчал.
      - Сатана, - рыдая, позвал меня Гриша. - Я уже умер? Я на том свете?
      - Нет, Гриша, ты на этом свете, все гораздо сложнее, чем ты знал обо все этом.
      - Ты меня все-таки убьешь? Убей меня, Сатана.
      Еще прошло некоторое молчание.
      - Гриша, - снова потянулся я своими чувствами к председателю.
      - Что? - с протяжной грустью отозвался тот.
      - Сейчас ты станешь нормальным человеком, но только не пугайся: ты все будешь видеть, слышать, ощущать.
      - Что я не должен бояться? - настороженно определился Гриша.
      - Твое тело сейчас связано по рукам и ногам и рот завязан тоже, будешь сидеть смирно, Екатерина будет с тобой разговаривать, она хорошая, она тебе понравится.
      - Она действительно ведьма?
      - У тебя нет выбора, Гриша, у меня тоже.
      - Понятно.
      - Если не будешь волноваться и кричать, то она развяжет тебе рот, - и эти последние мои слова словно взбодрили Гришу.
      - Это хорошо, мне так хочется поговорить, пусть даже с ведьмой, она же тоже человек.
      - Человек, это ты правильно сказал... ну что же, давай меняться местами, Гриша.
      - А ты уходишь?
      - Да, мне очень нужно, но я скоро вернусь.
      В ответ Гриша промолчал.
      Теперь я незамедлительно вытащил лучи моего воображения из рук и ног хозяина тела, сжался в крохотный объем своего сознания и потянулся к темечку, там я остановился.
      - Иди, занимай свое родословное место, - сказал я ему. И Гришино сознание во мгновение овладело объемом всего земного тела, а я тут же отделился от тела председателя и стремительно понесся во мраке бездонья в Астрал.
      Вскоре я оказался в квартире у Вики. Я завис в центре зала под потолком, но тут же ощутил, что Юры дома нет, тогда я подключился к информационному пласту его инкарнации теперешнего его земного воплощения и в одно мгновение, следуя тропинками причинно-следственной связи, я понял, где сейчас находится мой друг, и тут же я ринулся ему навстречу, как и обещал, ибо истекла неделя.