Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История России с древнейших времен (Том 7)

ModernLib.Net / История / Соловьев Сергей Михайлович / История России с древнейших времен (Том 7) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Соловьев Сергей Михайлович
Жанр: История

 

 


      Самым значительным по торговле городом и в описываемое время продолжал быть Новгород Великий: хотя государь утвердил свой стол в Москве, пишут англичане, однако удобство водяных сообщений и близость моря заставляют купцов посещать Новгород предпочтительно пред Москвою. Главные товары, которыми Новгород производил торговлю, были: превосходный лен и пенька, кожи, мед и воск; двумя последними товарами производил торговлю также Псков. После Новгорода и Пскова важными торговыми городами были Ярославль и Вологда. Страна между Ярославлем и Москвою была самая населенная и считалась очень плодоносною; зимою по Ярославской дороге в Москву попадались иногда обозы в 700 и 800 саней, нагруженных хлебом или рыбою; северные жители за 1000 верст приезжали в Москву покупать хлеб и привозили соленую рыбу, меха, кожи. Вологда производила торговлю преимущественно льном; кроме того. вологодским купцам принадлежала большая часть судов, плававших по Северной Двине, насадов и дощаников, на которых перевозилась соль от морского берега в Вологду. Англичане устроили в Вологде контору на основании донесения агента Гасса, который, писал в 1554 году о Вологде, что это город большой, в сердце России, окружен многими большими и хорошими городами; здесь большое изобилие в хлебе, вообще в жизненных припасах и во всех русских товарах; нет города в России, который бы не торговал с Вологдою; все вещи здесь вдвое дешевле, чем в Москве или в Новгороде. Для торговли мехами главным местом были Холмогоры, куда меха привозились на оленях из Печоры, Пинеги, Лампаса (Лампожи, в 18 верстах от Мезени) и Пустозерска; жители этих мест скупали их у самоедов и променивали купцам холмогорским на сукно, олово, медь; для этой мены в зимний Николин день была в Холмогорах большая ярмарка, на которую, кроме мехов, привозили также тюлений жир; жир этот холмогорские купцы отвозили в Новгород, где продавали немцам, меха отвозили в Новгород, Вологду или Москву. Кроме того, Холмогоры снабжали соседние страны солью и соленою рыбою. Мы видели, что соль эта шла по Северной Двине в Вологду; другим путем шла она на юго-запад чрез посредство каргопольцев, онежан, турчасовцев, порожан, устьмошан и мехренжан, которые ездили к морю, покупали соль у поморцев и в Каргополе продавали белозерцам, вологжанам и жителям других городов; но эти купцы вели свое дело не чисто, подмешивали в соль негодную примесь и убытчили купцов белозерских и вологодских; жалуясь на них правительству, белозерцы выставляют на вид, что в той соли, которую привозят с Двины сами двиняне, подмеси никакой не бывает.
      Сказавши о распространении русской торговли в царствование Грозного, мы должны упомянуть и о препятствиях, которые она встречала в это время. По-прежнему препятствовала торговле громадность расстояний и неудобства, в некоторых местах невозможность летнего пути. Несмотря на все усилия, гаваней на Балтийском море не получили; открыт был далекий путь чрез Белое море и Северный океан, но для проезда от гавани св. Николая, где приставали англичане, до Вологды водою должно было употребить 14 суток; в летнюю пору сухим путем здесь нельзя было ездить по причине болот; зимою на санях от Белого моря до Вологды можно было проехать в 8 дней; от Вологды до Ярославля сухим путем ездили два дня, из Ярославля до Астрахани плыли 30 суток, следовательно, от гавани св. Николая до Каспийского моря на этот путь, посредствовавший между Европою и Азиею, надобно было употреблять 46 дней. На Балтийском море Москва в продолжение некоторого времени имела Нарвский порт; но мы видели, как соседние государства, особенно Польша, хлопотали об уничтожении нарвской торговли. В 1567 году агент английской компании Гудсон приплыл в Нарву с товарами на 11000 фунтов стерлингов; товары эти состояли из сукна, коразеи и соли; при продаже их компания получила 40 процентов прибыли. В 1569 году тот же Гудсон приплыл из Лондона в Нарву на трех кораблях и писал компании, чтоб на следующую весну она прислала 13 кораблей, которые все он надеется нагрузить товарами; но притом он писал, что корабли надобно хорошо снабдить огнестрельным оружием на случай встречи с корсарами. Действительно, английские корабли встретили шесть кораблей польских корсаров; бой был неравный; один корсарский корабль ушел, другой был сожжен, остальные четыре приведены были в Нарву и 82 человека пленных выданы были московскому воеводе.
      Вторым препятствием служило то, что пустынные дороги не были безопасны. По Волге каждое лето проходило 500 судов больших и малых, с верхних частей реки до Астрахани, за солью и рыбою, но суда эти от самой Казани до Астрахани должны были плыть чрез страну пустынную; место на Переволоке, там, где Волга находится в ближайшем расстоянии от Дона, славилось разбойниками; англичане пишут, что с тех пор, как Астрахань и Казань подпали под власть русского царя, разбойников здесь стало меньше; но потом мы встречаем русские известия о казацких разбоях по Волге, о вреде, который они причиняли торговле. На юго-западе малороссийские козаки, или черкасы, грабили купцов турецких и крымских, шедших в Москву или из Москвы. По-прежнему встречаем постоянные жалобы литовских купцов на притеснения и разбои в московских областях и жалобы московских купцов на притеснения в Литве. Литовские купцы жаловались, что под Можайском напали на них разбойники. Могилевских мещан, ехавших с большим обозом торговать в Стародуб, побили до смерти под самым городом и товару пограбили на 600 рублей. Литовские купцы остановились в слободе Селижаровского монастыря; монастырский человек Окулов позвал их к себе, угостил и, отпуская на подворье, дал в провожатые четыре человека; но эти провожатые напали на дороге на купцов, прибили их и отняли 23 рубля денег; купцы били челом игумену, но игумен управы им не дал. В обоих государствах, Московском и Литовском, задерживали купцов за то, что они покупали или старались провезти запрещенные товары: так, один литовский купец привез в Москву сукна и купил здесь воск, а у серебряных мастеров купил ковши серебряные, чарку и слитки, всего серебра 15 гривенок, весь этот товар у него взяли, и, по жалобе послов, бояре приговорили: весь товар отдать купцу, кроме купленного серебра. Псковский купец шел из Царя-града и вез нефть вместе с другими товарами: в Киеве его схватили, товар отняли и самого купца держали три года; на жалобы московского правительства король отвечал, что нефть запрещено возить с обеих сторон. В 1555 году в Москве запретили вывоз воска и сала в Ливонию; также ограничена была торговля со Швециею: царь велел порубежным людям ездить в Выборг только с мелкими товарами, а с воском, салом, льном и посконью ездить не велел.
      Число внутренних таможен не только не уменьшилось, но еще увеличилось вследствие учреждения опричнины; так, в новгородской таможенной грамоте 1571 года читаем: которые гости и торговые люди новгородцы, Софийской стороны, станут приезжать в государеву опричнину, на Торговую сторону с товарами, то они должны являться таможенникам, и таможенники должны брать с них явку, и с товаров их тамгу и всякие пошлины точно так же, как берут явку и тамгу с пригородских и волостных людей Новгородской земли. К числу вредных для торговли распоряжений должно отнести продолжавшийся обычай жаловать монастырям право на беспошлинную торговлю; так, например, астраханский Троицкий монастырь выпросил себе право поставить в Астрахани лавку, покупать в ней и продавать беспошлинно на монастырский обиход и право держать судно белозерку или дощеник, в длину от кормы до носа тридцати сажен, и привозить в этом судне соль или рыбу из Астрахани вверх Волгою до Ярославля и Окою до Калуги, продавать эти товары и покупать другие беспошлинно. В 1582 году подтверждена была жалованная грамота Троицкому Сергиеву монастырю, по которой монастырь имел право посылать с Вологды на Двину в Холмогоры и за море четыре насада с подвозками, возить на них хлеб всякий, мед, хмель и всякий товар, продавать и покупать соль в Холмогорах, по Двине, в Каргополе, Угличе, Тотьме и за морем беспошлинно; кроме того, монастырь мог купить сто возов рыбы и везти соль и рыбу до монастыря и до Москвы беспошлинно; привезши в Москву, продавать и покупать беспошлинно же.
      Для избежания внутренних таможен купцы выбирали для ярмарок новые места, где еще не было таможенников; но последние проведывали об этом и доносили в Москву, откуда приходила строгая заповедь не торговать нигде, кроме назначенных мест, под страхом отобрания товаров. Иногда вотчинники известного ярмарочного места били челом, чтоб, кроме их вотчины, по окрестностях не было нигде ярмарок, ибо они откупали таможенные и замытные пошлины; иногда же, наоборот, вотчинник просил о сведении ярмарки с его земли, потому что при тогдашнем состоянии нравов и полиции крестьянам его было больше убытку от нее, чем прибыли; так, игумен Троицкого Сергиева монастыря с братиею били челом, что под их монастырем у Пречистой на Киржачи три раза в год съезжаются торговать многие люди со всяким товаром и от этого их монастырским крестьянам обиды великие, бьют их и грабят, хлеб и сено травят, от волостеля и его пошлинников крестьянам продажи великие, с торговыми людьми их продают; царь исполнил просьбу игумена, велел свести торг с Киржачи.
      Вообще, хотя мы не имеем достаточного числа данных для определения степени материального благосостояния жителей Московского государства в правление Иоанна IV сравнительно со временами предшествовавшими и последовавшими, однако из тех известий, которые дошли до нас, мы никак не можем заключить, чтоб эта степень благосостояния была велика. Восточные области государства были успокоены покорением Казани, но южные страдали по-прежнему от крымцев: опустошительное вторжение Девлет-Гирея надолго оставило следы в Москве и в южных областях, лишившихся цвета своего народонаселения. На западе шла продолжительная, тяжелая война ливонская, к которой присоединилсь войны литовская и шведская, на востоке бунтовали дикие народы: все это требовало сильных напряжений от государства юного, с народонаселением малочисленным: Иоанн принужден был занимать деньги у своих подданных, и долги эти были выплачены только Лжедимитрием. Право иметь выборные власти, отстранять насилия и своевольства наместником и волостелей могло во многих местах содействовать спокойствию и материальному благосостоянию жителей: но вспомним жалобы и своих, и чужих на опричнину, на жестокости Иоанна. Иностранцы дают Новгороду первое место в торговом отношении, но вспомним, что Иоанн сделал с Новгородом, и не с одним Новгородом, ибо он начал опустошительный поход свой с Твери.
      Сюда присоединялись еще бедствия физические. Осенью 1552 года свирепствовал мор в Новгороде и по волостям его: умерло 279594 человека. В 1553 году был большой мор в Пскове: в год положили в скудельницах 25000 человек, а по оврагам - неизвестно сколько. Осенью 1565 года свирепствовал мор в Полоцке, продолжался до 6 декабря: весною следующего года он открылся на Луках, в Торопце, Смоленске, осенью свирепствовал в Великою Новгороде, Старой Русе, Пскове, дошел до Можайска и Москвы. В 1567 году пришла на казанские, свияжские и чебоксарские места мышь малая из лесов тучами великими и не оставила ни одного колоса, поела хлеб в житницах и закромах; в 1570 году свирепствовал страшный голод и мор по всему государству. Из мер против распространения заразы упоминаются заставы, сторожа. В новгородской летописи под 1551 годом читаем: был клич в Новгороде о псковичах и гостях, чтоб все они ехали вон тотчас из Новгорода с товарами своими; а поймают гостя псковича на другой день в Новгороде с товаром, то, выведши за город, сжечь его и с товаром; найдут псковича во дворе, то дворника бить кнутом, а псковича сжечь. И была застава на Псковской дороге, чтоб гости с товарами не ездили ни из Пскова в Новгород, ни из Новгорода во Псков. Под 1571 годом читаем: на которых людях было знамя смертоносное, тех у церквей погребать не велели, а велели хоронить их за шесть верст от Новгорода; поставили заставу "по улицам и сторожей; в которой улице человек умрет знаменем, те дворы запирали и с людьми, и кормили тех людей улицею; отцам духовным исповедовать тех людей знаменных не велели, а станет священник таких людей исповедовать, не доложа бояр, то его сжечь вместе с больными. В 1566 году, когда в Можайске явилось лихое поветрие, царь велел учредить заставу крепкую. Во время язвы 1571 года, по английским известиям, дороги были загорожены и, кто пытался проехать непозволенными путями, тех жгли. В псковской летописи под 1568 годом читаем: видели сторожа у Череского моста ночью свет и людей многое множество, вооруженных воинским обычаем и едущих ко Пскову, а сторожа те поставлены были стеречь от мору.
      Что касается быта городов Западной России, то здесь продолжается прежнее явление, распри горожан с бурмистрами, радцами, воеводами, князьями, панами и боярами, потому что, быть может, нигде в то время презрение власти и закона сильными людьми не доходило до такой степени, как в Польше и Литве. Мы видели, что жители Вильны в распре со своими бурмистрами и радцами требовали изменения в старом городовом уставе; король Сигизмунд I не согласился на это, оставил все по старине. Но недовольные нашли средство привлечь на свою сторону королеву Бону, и, по ее настоянию, как говорит сам король, он в 1536 году приказал Раде и поспольству выбрать из среды себя верных, смышленых, изучивших немецкое магдебургское право людей, которые бы решили споры, а в каких статьях не могли согласиться, те передали бы на решение королевское. Вследствие этого составлен был и подтвержден новый городовой устав следующего содержания: по-прежнему должно быть в городе 24 радцы и 12 бурмистров, половина римского и половина греческого закона. Из них ежегодно два бурмистра - один римского и один греческого закона - и четыре радцы - два римского и два греческого закона - должны быть на степени, присутствующими (седячими), и получают жалованье: бурмистр - по двадцати, а радца - по десяти коп грошей. Городовое имущество, доходы и расходы ведают четыре шафера; двоих из них выбирает Рада из среды себя, а двоих выбирает Рада ж из поспольства таким образом: поспольство выбирает 8 человек и ставит пред Радою, которая из них выбирает двоих. Шаферы обязаны ежегодно составлять отчеты, причем должны необходимо присутствовать два члена Рады, остальные же - как хотят; должны присутствовать также и:з цехов по одному мастеру, которых выбирает Рада, а поспольство выбирает из купцов и других виленских горожан, постоянно здесь живущих, 18 человек, а Рада выбирает из них шесть человек; эти выборные из поспольства и цехов по выслушании отчета присягают, что не будут разглашать об имуществе и таемницах городоких. От казны и привилегий городских должны быть четыре замка и четверо ключей: двое ключей - у бурмистра степенного веры римской и двое - греческой. Казна эта может употребляться только на общие городские потребности. Рада рассуждает о своих делах с бурмистрами в одной избе, а лавники (целовальники) сидят и судят со войтом в другой, разве только когда Рада пришлет за лавниками для каких-нибудь общих дел, тогда лавники приходят к Раде; лавники имеют свою печать, которую король дает им навсегда; таким образом, сидя в разных избах, Рада и лавники не будут мешать друг другу. В бурмистры, радцы и лавники не могут избираться вместе отец с сыном и родные братья; также не может отец сидеть в Раде, и сын его в лаве, или один брат в Раде, другой в лаве. Каждый четверг в положенный час Рада должна собираться в ратушу, и, если кто не явится, тот платит штраф, а если по чьему-либо отсутствию не дойдет правды простому человеку, тогда виновный должен быть наказан по закону. Послы, пришедшие от города и на городском иждивении к государю, не должны в то время заниматься своими или чьими-нибудь другими делами, кроме общих городских; когда послы возвратятся от государя назад в город, тогда Рада созывает поспольство, и послы перед Радою и поспольством должны объявить, с чем приехали от государя. Рада и поопольство должны стараться, чтоб по возможности все было готово к обороне против неприятеля, пушки, ружья и т. п.; чтоб каждый мещанин (горожанин) имел свое ружье, рогатины, ведра, топоры. Если случится пожар, то каждый мещанин обязан бежать гасить огонь, а бурмистры степенные обязаны принуждать к этому народ. Во время поветрия добрые люди должны наблюдать, чтоб люди не умирали без завещаний. Рада должна заботиться о снабжении города водою, о том, чтоб мясники не били нездоровый скот и не продавали, должна скупать на городские деньги хлеб на случай голода или осады, должна наблюдать за весами и мерами купеческими; все ворота городские Рада должна иметь под своим ключом и надзором. Кто захочет выйти из-под магдебургского права и поддаться под другое право, тот должен прежде продать свое недвижимое имущество мещанину, ратуше послушному. Рада без поопольства не может налагать никаких новых податей. Человек, пришедший откуда бы то ни было и проживший в Вильне шесть лет, не может быть оттуда выведен, ни потревожен никаким правительственным лицом под страхом платежа 500 коп грошей штрафа.
      Одинакие финансовые побуждения заставляли правительство как Восточной, так и Западной России блюсти за тем, чтоб посадские люди, или мещане, не выходили с своим недвижимым имуществом из сословия тяглых людей, ибо казна лишалась чрез это доходов; остальные же горожане чувствовали большую тягость при исполнении разных общих городских обязанностей. До сведения короля Сигизмунда дошло, что многие домы в Вильне выходят из послушания городовому правлению: одни - чрез тайные соглашения и записи, правительству не объявленные, другие чрез супружество со вдовами и девицами дворянскими или служебников панских, чрез подданство ремесленников в оборону панам радным и другим правительственным лицам, от чего доходы королевские и городские очень уменьшаются. Король в 1553 году приказал войту и радцам внимательно наблюдать, чтоб никто ни под каким видом не высвобождался из-под городского права, и под присягою доносить об этом ему, королю, а он домы и фольварки таких ослушников будет отбирать и отдавать на городские потребности. Но в том же году войт, бурмистры, радцы и вce мещане жаловались королю, что многие дворяне, бояре и панские, слуги, взявши в приданое за женами мещанские дома, не хотят вместе с мещанами нести никаких городских повинностей: король написал воеводе виленскому, чтоб все домовладельцы, какого бы звания ни были, исполняли все городские обязанности. Но через десять лет приказ королевский был забыт, и Сигизмунд-Август должен был повторить панам радным, чтобы они не принимали к себе мещан виленских с их домами.
      В 1568 году Сигизмунд-Август в награду за верность, оказанную особенно в военное время, дал шляхетские права всем мещанам виленским, занимавшим правительственные должности в городе; права эти передавались и детям их, если последние не запятнали себя низкими ремеслами.
      Из новой грамоты на магдебургское право, данное Полоцку Баторием в 1580 году, узнаем, что войтом обыкновенно был здесь воевода.
      Несколько раз войт, бурмистры, радцы и все поспольство виленское жаловались королю на притеснения, которые им делаются при раздаче квартир постояльцах, дворянам и слугам королевским, панам радным и чиновникам, послам своим и чужеземным (когда все эти лица приезжали в Вильну во время пребывания там короля): забирают лучшие комнаты, хозяина с женою и детьми выгоняют, пожитки их и скот забирают; поместится хозяин с женою и детьми в одной светлице - и туда часто становят постояльца; и все это делается не для того, что постояльцу нужна квартира, а для того, чтоб взять с хозяина деньги: не захочет откупиться, так и терпи. В 1568 году король приказал, чтобы квартиры расписывались непременно в присутствии двух городских радцев и чтоб не отводить квартир никому, у кого есть свои домы в городе. В 1539 году вследствие жалоб жителей Черкас на своего старосту было определено, что они обязаны давать на городовую сторожу по два гроша с каждого человека, который ест свой хлеб; ежегодно должны давать старосте по возу сена с каждого двора; мед возить в Киев на продажу не могут, но должны продавать его на месте старосте по 85 грошей кадь, будет ли он дешев или дорог; могут сытить ежегодно восемь канунов, по две кади каждый раз: к Рождеству Христову, к Великому дню, к св. Илии, к Спасу, к Успению пречистой, к Рождеству пречистой, к св. Михаилу архангелу, к св. Николе; с пасек старосте ничего не дают; что касается уходов по Днепру бобровых и рыбных, то староста отпускает их на эти уходы из доли, на какой с ними условится; осенью, когда колодки на бобров будут ставить, дают по бобру на город; рыбу вольно им ловить и продавать, только часть должны давать на город; который козак умрет или татары возьмут, а жены и детей у него не останется, то половину имения его староста берет на город, а другую отдает то душе; днепровский порог Звонец мещане держат за собою, и староста в него не вступается; коледы на Рождество Христово мещане и козаки дают старосте по лисице, или по кунице, а не будет лисицы или куницы, то по шести грошей; с двух человек староста берет по подводе на поезд в Канев; случится посол или гонец татарский, то мещане дают ему квартиру, а староста - мед; что касается сторожи степной и водяной и переезжанья татарских шляхов, то мещане обязаны стеречь, а шляхи переезжать вместе со старостовыми слугами.
      В 1538 году король позволил жителям Вильны построить мост на городские деньги с правом собирать пошлину с проезжих по пенязю с воза. В том же году с виленцев потребовали было 500 коп грошей ордынщины; но они объявили, что по привилегиям своим платят только 80 коп, и король оставил эти привилегии в силе; но когда потом виленцы, основываясь на своих привилегиях, хотели отбыть от нового мыта, наложенного на все вывозные товары на три года по случаю войны московской, то король не исполнил их просьбы и велел платить мыто вместе с другими. В 1540 году дана была уставная грамота свислочьским горожанам и волостным людям, замечательная для нас по сохранившимся в ней названиям самых древних на Руси поборов; так говорится: "А полюдья по полтора гроша с дыма, осенью". В уставной могилевской грамоте 1561 года исчисляются подати, какие горожане должны были платить с каждого участка земли, приносящей известный доход, с домов, лавок, причем отличаются дома, находящиеся на рынке, от домов, построенных на улицах: с первых подать больше, чем со вторых; луга над Днепром отличаются от лугов на болотах: с первых также подать больше, чем со вторых. Грамота эта особенно замечательна определением, когда горожане могли приготовлять у себя хмельное питье, ибо в этих определениях сходились, как увидим, ycтaвныe грамоты городам Восточной и Западной России: "Сытить мед вольно панам семь раз на год, т. е. к Спасову дню, к Вознесенью, к Троицыну дню, к Успеньеву дню, Николину, Петрову и Ильину дню, на каждый раз могут покупать меду не больше как на два рубля грошей широких. Мещанам могилевским вольно иметь 12 складов в год на праздники, причем также не могут сытить меду больше чем на два рубля грошей широких. Кроме тоге, вольно всем мещанам для собственного употребления, а не на продажу держать мед, пиво, и, с ведома мытников, палить горелку к свадьбе сына или дочери и на коляцыю (collatio); кроме того мещане могут палить горелку пять раз в год: к Рождеству Христову, к маслянице, к Великому дню, к Троицыну дню и к Николину дню осеннему; однако они не могут каждый раз употреблять на горелку больше четверти солоду". В этой же грамоте говорится, что в силу нового постановленья поручено войтовство мещанину могилевскому Иосифовичу, а для лучшего порядка и управления установлено четыре сотника, из которых каждому поручена в управу известная часть людей: войты никаких городских дел не могут решать без совета с сотниками и другими главнейшими мещанами.
      Что касается цехов, то Сигизмунд-Август в 1552 году дал виленскому войту, бурмистрам и радцам право старые ремесленные товарищества (collegia opificum) исправлять и учреждать новые, давая им привилегии, предписывая законы и обычаи; никто в городе не смел заниматься никаким ремеслом, не будучи приписан к известному товариществу (collegium seu universitas). B противном случае он подвергался тюремному заключению, отнятию инструментов ремесленных, конфискации движимой собственности.
      По челобитью жидов, Стефан Баторий в 1578 году предписал войтам, бурмистрам и радцам всех городов, чтоб жиды сулились правом земским, а не магдебургским.
      Мы видели, что еще при великом князе Александре в Бельзской волости было постановлено, что землевладелец, который захочет установить у себя легчайшие работы и дани с целию переманить больше крестьян, подвергался пени во 100 коп грошей. В 1551 году землевладельцы Витебского повета согласились между собою и постановили, на каких условиях жить у них вольным крестьянах: каждый обязался водворять их не иначе, как по принятому в земле Полоцкой обычаю, т. е. крестьянин должен был давать пану четвертый сноп, который молотился при папском посланце. Притом крестьяне должны были кормить посланцев панских и доставлять панскую долю в назначенное место; от пчел должны были давать панам половину меду. Каждое лето должны на панском хлебе работать на пана восемь толок, два дня пахать паровое поле, два дня рубить лед, два дня косить сено, два дня жать рожь и всякие хлеба; весною, в течение недели, строить на панском дворе новые хоромы или починивать старые, а зимою ходить на охоту и на рыбную ловлю. Если вольный крестьянин (похожий человек) не захочет жить на четвертой доле, то должен круглый год работать два дня в неделю, с косою, сохою, серпом, топором, с чем только будет приказано, да, кроме того, летом отработать 8 толок. А если вольный крестьянин захочет перейти к другому землевладельцу, то обязан заблаговременно, летом, уступить пану своему паровое поле и, явившись на мирской сходке, на первой неделе великого поста, ударивши челом и заплативши выходную куницу - 12 широких грошей, пойти прочь. Если б вольный крестьянин, живя в селе, допустил до расстройства свой дом или гумно, то, уходя прочь, должен поправить и обстроить, чтоб было так, как он сам застал. А если б кто поселил вольного человека на сыром корне, где прежде не было селитьбы, ни готового распаханного поля, то поселенцу должно быть дано 10 лет льготы, по миновании которых он должен также давать четвертый сноп и нести все упомянутые выше службы. Постановивши эти условия, землевладельцы объявили, что если кто-нибудь из них будет водворять вольных людей, довольствуясь более легкими повинностями, из желания заселить свое имение или в чем-нибудь нарушит устав и будет уличен, то платит королю пени 50 коп грошей. В 1553 году король Сигизмунд-Август, подтвердив это постановление, принял его и для своих крестьян.
      В уставе о волоках, данном в 1557 году для королевских волостей княжества Литовского, бояре путные стародавные и некупленные были водворяемы на двух волоках, с которых они платили за все повинности деньгами, смотря по оценке земли, а в тот год, когда ездили в дорогу, ничего не платили; без королевского приказания уряд не мог их посылать никуда. Из числа этих бояр ревизоры выбирали служек, которые должны были находиться при каждом замке или дворе королевском в потребном числе: они ездили с листами королевскими к дворам, уряду подлежащим, отвозили в Вильну денежные подати, ездили на следствия по жалобам крестьян и за то держали на одного коня по две волоки, свободных от всяких податей. Бортники платят деньгами от волоки, смотря по оценке земли, как платят новопоселенцы; когда король прикажет идти им на войну, то в том году они свободны от всяких податей; они обязаны также чинить мосты. Кучера седельные или дворовые имеют по две свободных волоки. Стрельцы владеют также двумя свободными волоками; служба их состоит в том, что они, по приказанию королевскому, отправляются на охоту и на войну. Другие дворовые слуги также имеют по две волоки свободных; сюда причисляются и осочники (загонщики на охоте), которых выбирает ревизор с лесничим. Войты по селам имеют по одной волочке; служба их состоит в следующем: по приказанию уряда они выгоняют крестьян на работу, для "платежа оброка и податей, присутствуют при уплате податей, представляют крестьян в уряд на расправу, надзирают за работами, сдают в Вильне овес и сено, привозимые туда людьми из войтовства, поправляют ежегодно межевые знаки, доносят уряду о их порче. Уряд судит крестьян в торговый день во всяких делах, кроме кровопролития и насильства; в случае последних войт представляет крестьянина на суд, куда уряд прикажет. Войт присутствует на суде для помощи крестьянину, ведет ведомость пеням, поступающим в казну, и доносит ревизорам, наблюдает, чтоб уряд не брал пеней более установленного. Войта судит уряд за всякий проступок, но лишить его войтовства может только вместе с ревизором. Отставивши одного войта, должны определить другого из людей той же волости не подозрительного поведения, на избрание которого согласятся крестьяне. В каждом войтовстве должно быть около 100 волок, хотя бы для этого можно было соединить два, три и более сел. Для измерения волок войт должен иметь межевой шнур постоянной меры, верный. Лавники (целовальники) должны быть определяемы в селах по два, по три и больше, смотря по величине села. Обязанность их состоит в исследовании вреда, причиняемого на пашнях пасущимся скотом, и других случаев; за труд они получают при каждом случае грош оглядного; за ложное показание они казнятся смертию.
      Мы видели, сколько поземельного, или цыншу, платили королевские крестьяне или тяглые люди; работали они с каждой волоки по два дня в неделю; свободны были от работ - неделю о Рождестве Христове, неделю на маслянице, неделю о Светлом воскресении. Работа крестьянам должна быть заказана войтом в воскресный день. Если крестьянин не выйдет на работу, то за первый день платит грош. за другой - барана, за третий наказывается бичом на скамье и отрабатывает пропущенные дни. Если же по какому-нибудь случаю крестьянин не может выйти на работу, то должен известить о том уряд чрез соседа или лавника; если причина признана будет законною, то наказанию крестьянин не подвергается, но должен в другой день отработать все, что пропустил. От работы никто не может откупиться. Начинают крестьяне работу с восходом солнца, оканчивают с захождением; отдых тем, которые скотом работают, пред обедом час, в полдень час, под вечер час; а кто работает пешком, тому давать только по получасу отдыха. Крестьяне во всех замках и волостях королевских должны начать отдачу поземельного оброка и других податей в день св.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6