Глава 4

Они руководили обороной Ленинграда

Влияние Жданова, который находился в блокадном Ленинграде, снизилось в Москве. Зато заметно выросла известность его помощников, в частности секретаря Ленинградского горкома Алексея Кузнецова (родился в 1905 году), на котором лежали многие вопросы обороны и жизнедеятельности города. Характерно, что он не эвакуировал своего пятилетнего сына Валерия (от недоедания даже одно время бывшего дистрофиком), демонстрируя уверенность в том, что Ленинград не сдадут врагу.

Валерий Алексеевич впоследствии вспоминал: «Когда отец выезжал на завод или на фронт, брал меня с собой. И на трибуне, когда папа произносил речь, я стоял рядом с ним, держась за его руку. На фронте мы с ним жили в блиндаже». (Химич О. Московский комсомолец. 14.03.2005.)

Кузнецов был одним из виднейших партийных деятелей молодого поколения, поднявшегося в предвоенные годы. Второй секретарь Ленинградского горкома, член ЦК ВКП(б) был энергичным и обаятельным человеком. Он родился в городе Боровичи Новгородской области, сын рабочего, с 1922 года рабочий-сортировщик лесопильного завода, в 1924–1932 годах секретарь Ореховского волостного комитета комсомола, инструктор, зав. отделом, секретарь Боровичского и Маловишерского уездных комитетов РКСМ, заведующий отделом Нижегородского окружного комитета и секретарь Чудовского райкома ВЛКСМ, с 1932 г. инструктор Ленинградского горкома партии, второй секретарь Смольнинского, первый секретарь Дзержинского райкомов партии в Ленинграде, с августа

1937 года заведующий отделом, с сентября – второй секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), правая рука Жданова.

В 1937 году о нем писали так: «…A. Кузнецов являлся одним из верных, энергичных помощников славного руководителя ленинградских большевиков тов. Жданова. Под руководством A.A. Жданова тов. Кузнецов осуществляет большую работу по выкорчевыванию троцкистско-зиновь-евских и бухаринско-рыковских мерзавцев, пробравшихся к руководству в ряде районов Ленинградской области и развернувших свою гнусную вредительскую и шпионскую деятельность…

…С неутомимой энергией боролся тов. Кузнецов за разоблачение врагов народа, орудовавших на идеологическом фронте – в Государственном Эрмитаже, в Русском музее, музее Революции и ряде других культурных учреждений». (Ленинградская правда. 1937.16 января.)

На собрании избирателей Волховского района Кузнецов заявил: «Считаю большим счастьем работать под руководством товарища Жданова. Под его руководством я буду и впредь громить подлых фашистских агентов, троцкистско-бухаринских вредителей, шпионов, диверсантов, бороться за чистоту рядов нашей великой коммунистической партии». (Ленинградская правда. 1937. 22 ноября.)

На XVIII съезде партии в 1939 году избран членом ЦК ВКП(б). Одновременно в 1939–1946 гг. член Военного совета Балтийского флота, кроме того входил в Военные советы Северного и Ленинградского фронтов, 2-й ударной армии. Во время войны возглавлял Комиссию по руководству строительством оборонительных сооружений, руководил организацией быта горожан, формированием отрядов народного ополчения и подбором военных кадров, созданием партизанских отрядов, деятельностью политуправлений фронта и флота.

Во время войны и блокады судьба Ленинграда была непосредственно связана с другими руководителями области, города и городских районов – Бадаевым, Бубновым, Левиным, Закржевской, Турко, Харитоновым, Капустиным, Попковым, Соловьевым, Лазутиным, Басовым, Вербицким, Талюшем.

Жданов и блокадный Ленинград во время Великой Отечественной войны – это еще одна страница «Ленинградского дела». Создание ленинградских дивизий народного ополчения и производство оружия на заводах города следует признать выдающимся вкладом в оборону.

«Ленинград во второй половине 1941 г., даже после эвакуации почти сотни промышленных предприятий, производил четвертую часть основных видов вооружения, выпускавшихся тогда в СССР. Значение этой ленинградской продукции в самый критический момент войны очевидно. В дальнейшем, даже после установления блокады часть военной продукции Ленинграда– от артиллерии до радиостанций и авиационного оборудования – направлялась на другие участки советско-германского фронта. Так в конце 1941 г. в решающий момент битвы под Москвой войскам, оборонявшим столицу СССР, из Ленинграда самолетами доставлялись минометы и автоматическое оружие». (Алексей Волынец).

Подчеркнем, что в январе 1944 года многим ленинградским улицам, переименованным после 1917 года, по решению городского исполкома вернули исторические названия. Так, проспект 25-го Октября (это дата по старому стилю начала Октябрьской революции) снова стал Невским, проспект Красных Командиров – Измайловским, площадь памяти Жертв Революции – Марсовым полем, улица имени Розы Люксембург– Введенской, Советский проспект– Суворовским, площадь Пролетарской Победы – Большим, площадь Урицкого – Дворцовой. Без согласования с Москвой это решение подписали председатель горисполкома П. Попков и секретарь горисполкома А. Бубнов.

Как отмечал писатель Сергей Куняев: «Кажется, впервые, начиная с 1918 года, Северная Пальмира ощутила себя русским городом, городом русской славы, русской трагедии, русского подвига». (Куняев С.С. Post sriptum 1. Наш современник. № 10, М., 1995.)

После прорыва Ленинградской блокады осенью 1944 года Жданов принял решение провести в городе съезд партизан Северной области, который привел к большим потрясениям. Прибывшие с оружием партизаны на больших радостях разоружили милицию и разгромили все магазины в центре города. В течение почти суток они были полными хозяевами в Северной столице и были приведены в чувство только жестокими мерами прибывшей на самолетах дивизией внутренних войск, не останавливающейся перед расстрелами.

Действия Жданова, полнее понятные в эмоциональном плане, резко расходились с общесоюзной практикой в отношении партизан на освобожденных территориях, которую проводил Маленков. Партизанские отряды расформировывались, сами партизаны проверялись органами военной контрразведки и затем направлялись– большинство в действующую армию, кто и на спецпоселения.

После возвращения Жданова в аппарат ЦК возобновились его дружеские отношения с Вознесенским, который в годы войны тесно сотрудничал с Маленковым и даже считался верным «маленковцем». Теперь же «Вознесенский круто повернул фронт и перешел в лагерь «ждановцев», начав открыто выступать против Маленкова. Поведение Вознесенского носило такой характер, что возникли даже предположения, будто он и раньше был скрытым «агентом Жданова» при Маленкове. Последний, вообще крайне мстительный по натуре, эту «измену» Вознесенского воспринял очень остро, подозрительно смотрел на каждого, с кем Вознесенский поддерживал близкие связи, и явно горел жаждой мести». (Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. С. 210.)

Глава 5

Алексей Кузнецов становится «наследником Сталина»

Вечером 24 мая 1945 года на торжественном приеме в Кремле в честь советских военачальников и в присутствии дипломатического корпуса Сталин поразил многих, предложив неожиданный тост: «Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.

Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа, и прежде всего русского народа.

Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне всеобщее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому Правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, – над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа!» (Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 2005. С. 151.)

Снова прозвучала «русская тема», столь близкая Жданову и, не исключено, даже навеянная им.

Далее последовало и более удивительное.

Юрий Жданов, сын члена Политбюро, свидетельствует о новых настроениях советского руководителя. «Анализируя итоги прошедшей войны, в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: «Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был бы нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться».

Наступившую тишину нарушил мой отец:

– Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.

Отца поддержал Н. А. Вознесенский. Остальные промолчали. Сталин махнул рукой: Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков… Необходим предварительный глубокий анализ». (Жданов Ю.А. Взгляд в прошлое. Ростов-на-Дону. 2004. С. 227.)

Что таилось за сталинскими словами о партии?

Переоценка роли высшего партийного руководства!

Наступали новые времена. Требовались новые люди. И эти люди были совсем рядом, в окружении Андрея Жданова.

Еще одно обстоятельство надо иметь в виду, говоря о первых месяцах после Победы. Все население Советского Союза ожидало, что сразу после 9 мая наступит облегчение и что жизнь вернется к довоенному уровню. Но оказалось, что никакого облегчения не наступает, а становится только тяжелее. Теперь рабочий день снова стал 8-часовым, а не 11-часовым: отменили обязательные сверхурочные. Однако это привело к резкому уменьшению заработной платы. Конверсия военного производства проходила болезненно, часто случались простои из-за нехватки материалов, и это тоже сказывалось на заработках, и без того скудных.

В деревнях, истощенных войной, тоже не было никакого просвета. Продолжал действовать указ 1942 года о повышении обязательной выработки трудодней и уголовном наказании для тех, кто нормы не выполняет. Осужденных колхозников принуждали к исправительным работам в своем колхозе на срок до 6 месяцев и вычетом из заработка 25 процентов в пользу государства. Не предполагалось ослабить и сельхозналог, которым облагалась каждая крестьянская семья.

Фактически после Победы, кроме гигантского морального подъема, мирной жизни еще не было.

«Ленинградское дело»– это и есть попытка перейти к этой мирной жизни, поставить в ее главе новых людей, ослабить железные требования военной поры.

Его герои выросли в годы предвоенной бешеной индустриализации, были ее основой, и лучших работников кремлевское руководство в лице Сталина и Жданова в то время не имело.

Почему выбор пал на ждановских выдвиженцев Николая Вознесенского и Алексея Кузнецова, тогда как Георгий Маленков и Лаврентий Берия не раз доказали свою компетентность и незаменимость?

Маленков руководил партийным аппаратом, курировал авиационную промышленность, ракетостроение, радиолокацию, в критические периоды был под Москвой, на Ленинградском и Сталинградском фронтах, на Курской дуге, а Берия руководил государственной безопасностью (Московским военным округом и Кавказским фронтом командовали генералы-чекисты Артемьев и Масленников), курировал танковую промышленность, вел атомный проект и научно-технические исследования в так называемых «шарашках»; и, наконец, оба с первых дней были членами Государственного Комитета Обороны.

Ни Вознесенский, ни Кузнецов не могли сравниться с ними в управленческом опыте.

Понять выбор Сталина трудно без учета как международной обстановки, так и его планов изменить порядок управления в государстве.

9 февраля 1946 года Сталин выступил в Большом театре с речью, посвященной его выдвижению в депутаты Верховного Совета СССР. Это было сугубо внутреннее послание, в нем подводился итог важнейшему периоду истории и ставились задачи будущего развития. Но в Вашингтоне почувствовали в ней угрозу, так как были настроены эту угрозу услышать.

Говоря о государственной системе (а также о многонациональном Советском Союзе), которая, по мнению иностранной печати, является «искусственным и нежизнеспособным сооружением», Сталин показал, что эти вопросы глубоко волнуют его. Вывод: СССР прочен, как никогда.

Ставя задачи на будущее, Сталин сказал, что в ближайшие три пятилетки надо поднять уровень экономики втрое по сравнению с 1940 годом. «Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей».

22 февраля 1946 года временный поверенный в делах США в Москве Джордж Кеннан направил в Госдепартамент аналитическую записку, которая вошла в историю как «Длинная телеграмма». Документ не содержал откровений, в нем с предельной четкостью была определена перспектива неизбежного противостояния США и СССР. Страница военного союзничества должна быть решительно перевернута, все попытки СССР укрепить свои позиции в мире должны быть отвергнуты политикой сдерживания, иллюзии сотрудничества и компромисса должны быть отброшены. Причем, подчеркивал Кеннан, СССР можно сдерживать, «не прибегая к крупному военному конфликту».

Критика внутренней политики СССР, высказанная американским дипломатом, заслуживала внимания. «Во-первых, Советский Союз в отличие от гитлеровской Германии не привержен к схематичности и авантюризму, действуя не по раз и навсегда разработанным планам. Он не идет на необоснованные риски. Невосприимчивый к логике вещей, он признает логику силы. Исходя из этого, он может отойти назад – что обычно и делал, когда в каком-то пункте сталкивался с ожесточенным сопротивлением. Поэтому, когда ему становилось известно, что противник обладает достаточными силами и готов применить их на деле, он редко бросался в безрассудную атаку. В связи с этим, если та или иная ситуация поддается решению, нет никакой необходимости затрагивать вопросы престижа.

Во-вторых, Советы – не слабаки, когда выступают против всего западного мира. Поэтому их успех или неуспех будет зависеть от степени сплоченности, решительности и энергии, с которыми выступит западный мир. А на этот фактор мы сами сможем повлиять.

В-третьих, советская система, как форма внутригосударственной власти, еще до конца не изучена. Сейчас необходимо убедиться, что она хорошо выжила в результате успешной передачи власти от одного лица (или группы лиц) другому. Смерть Ленина стала первым этапом в этой цепи и привела к разорению государства в течение целых 15 лет. Смерть Сталина – второй этап. Но это еще не окончательное испытание для страны. Советская внутренняя система будет теперь во многом зависеть от результатов недавней территориальной экспансии и целой серии дополнительных накладок, с которыми в свое время приходилось иметь дело царизму. У нас есть доказательства, что основная масса российского народа со времен Гражданской войны еще не была эмоционально так далека от доктрины коммунистической партии, как ныне. В России партия стала крупнейшим, а в настоящий момент и высшим аппаратом диктаторского администрирования, превратившись в то же время в источник эмоционального вдохновения. Поэтому внутренняя крепость и постоянство движения не могут рассматриваться как гарантированные.

В-четвертых, вся советская пропаганда вне сферы советской безопасности носит в основном негативный и разрушительный характер. Поэтому борьба с ней не составит большого труда при наличии конструктивной и осмысленной программы». (Кеннан Дж. Дипломатия Второй мировой войны глазами посла в СССР Джорджа Кеннана / Пер. с англ. М., 2002. С. 468–469.)

Подчеркнем, что в этой записке важное место занимает проблема передачи власти после ухода Сталина, т. е. возможная борьба за пост лидера, которая, вероятно, будет сопровождаться потрясениями в государстве.

Почему «Длинная телеграмма» была востребована в Белом доме, нетрудно понять. Сталин в речи 9 февраля 1946 года поставил задачу новой индустриализации и самообороны, а Кеннан ответил: не уступать нигде.

14 марта 1946 года сессия Верховного Совета приняла решение переименовать Совет Народных Комиссаров в Совет министров СССР. Сталин так объяснил переименование: «Народный комиссар или комиссар отражает период неустановившегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки и прочее. Этот период прошел». (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953. М., 2002. С. 25–26.)

Казалось бы, зачем менять привычное название? Но всюду в мире были одни министры, никаких комиссаров не было. Старая революционная шинель давно износилась.

19 марта на сессии Верховного Совета СССР был образован Совет министров СССР. Сталин стал его председателем и министром обороны. В остальном существенных изменений не было.

18 марта 1946 года состоялся Пленум ЦК ВКП(б). Политбюро пополнили Берия и Маленков, кандидатами стали Булганин и Косыгин. Теперь оно выглядело так: Сталин, Молотов, Калинин, Андреев, Жданов, Ворошилов, Микоян, Каганович, Хрущев, Берия, Маленков, кандидаты – Вознесенский, Шверник, Булганин, Косыгин. Из «новых кадров» Жданов, Берия, Маленков, Вознесенский, Булганин, Косыгин.

Стали секретарями ЦК A.A. Кузнецов, всего год проработавший первым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии, и Г. М. Попов, также сохранивший пост руководителя Московской партийной организации. Секретариат стал таким: Сталин, Маленков, Жданов, Кузнецов, Попов.

Усилиями Маленкова было отклонено предложение об избрании Вознесенского членом Политбюро, и только весной 1947 года, на следующем пленуме ЦК, Жданов добился избрания своего соратника.

13 апреля 1946 года Сталин кардинально меняет соотношение сил в аппарате ЦК. Ему была представлена записка Маленкова, Жданова, Кузнецова, Попова с предложениями о распределении обязанностей между секретарями ЦК. Маленков должен был курировать работу ЦК союзных республик, подготовку вопросов к заседаниям Секретариата и Оргбюро и председательствовать на них. На Кузнецова возлагались контроль за распределением руководящих кадров в советских и партийных органах, контроль за работой обкомов партии в РСФСР, курирование управления кадров ЦК. На Жданова возложили руководство Управлением пропаганды ЦК и Отделом внешней политики ЦК.

Секретарь по идеологии автоматически становился вторым секретарем. Считалось, что вторым человеком в Секретариате является руководитель Оргбюро ЦК. После неожиданной смерти 10 мая 1945 года секретаря ЦК по идеологии A.C. Щербакова его пост занял Маленков, который председательствовал на заседаниях Оргбюро. Однако 13 апреля 1946 года решением Политбюро Жданов принял руководство идеологической сферой, а 4 мая 1946 года (в связи с «делом авиаторов») Маленков был выведен из Секретариата ЦК. 2 августа 1946 года Жданов стал председательствовать на заседаниях Оргбюро и стал вторым человеком в Секретариате ЦК ВКП(б).

13 апреля вышло постановление Политбюро, которым распределялись обязанности секретарей ЦК. Кузнецов стал руководить Секретариатом ЦК, к тому же за ним оставалось курирование обкомов в РСФСР. Такое усиление позиций новичка свидетельствовало, что он получил статус наследника, тем более что Сталин прямо говорил об этом, называя Кузнецова вероятным руководителем партии, а Вознесенского – председателем правительства.

Для группировки Маленков– Берия это было знаком опасности. Теперь Маленков не был ни заместителем председателя правительства, ни главным в ЦК.

Что ж, настала очередь Берии подвергнуться опале? Однако ничего подобного не случилось. 28 марта при распределении обязанностей в Совете министров он получил такой объем полномочий, что сразу выделился среди других заместителей Сталина. В ведении Берии оказались Министерства путей сообщения, черной металлургии, угольной промышленности западных районов, угольной промышленности восточных районов, нефтяной промышленности западных и южных районов, транспортного машиностроения, строительства предприятий топливной промышленности, внутренних дел, государственной безопасности, государственного контроля, Главгазтоппром.

Потеряв часть полномочий в партийном аппарате, связка Маленков – Берия укрепилась в экономическом и силовом блоке. Значит, это была не опала, а что-то другое.

Что же именно? Ответ на этот вопрос был дан Сталиным довольно быстро.

С марта по май 1946 года в центральном аппарате бывшего наркомата госбезопасности и внутренних дел произошла кардинальная смена руководства. 4 мая 1946 года В.Н. Меркулов был снят с поста наркома НКГБ в связи с преобразованием наркомата в министерство ГБ. Куратором МГБ по партийной линии был назначен секретарь ЦК и начальник Управления кадров ЦК Кузнецов.

Отдав Жданову всю полноту партийной власти, Сталин как глава правительства оставил за собой государственное управление, явно желая разделить обе функции советской системы.

Появление в Секретариате ленинградца Кузнецова свидетельствовало об укреплении позиций Жданова. Кузнецов фактически занял положение, которое в современной Российской Федерации занимает глава президентской администрации. В Оргбюро появились и другие новые фигуры – переведенный из Челябинска первый секретарь тамошнего обкома Н.С. Патоличев возглавил Оргинструкторский отдел, переведенный из Вильнюса председатель бюро ЦК ВКП(б) по Литве М.А. Суслов – отдел внешней политики, первый секретарь Горьковского обкома М.И. Родионов (выдвиженец Жданова) стал председателем Совета министров РСФСР (он потом тоже пойдет по «Ленинградскому делу»).

Появление в аппарате ЦК людей из провинции показывает, что Сталин начал новую комбинацию, затрагивавшую интересы старого руководства.

Вдруг в сложившемся окружении вождя появляются новые веяния. И уже не Маленков его неофициальный наследник, а ленинградец Кузнецов!

При этом у Кузнецова была значительная кадровая опора. Еще с 1944 года в регионы направлялись ленинградские руководители. Например, «Ленинградская правда» 21 января 1946 года напечатала одно из выступлений Кузнецова: «Мы должны добиться такого положения, чтобы… на всю страну выходили из Ленинграда… новые кадры партийных и советских руководителей… В разрешении этой труднейшей задачи мы найдем поддержку у вас, трудящихся города Ленина!.. Так будем добиваться и впредь, чтобы у нас были самые лучшие кадры, самый лучший актив, самая лучшая интеллигенция!..».

После возвышения Кузнецова эта практика стала очевидной. Так, председатель Ленинградского облисполкома Н. Соловьев был назначен первым секретарем Крымского обкома ВКП(б), секретари Ленинградского горкома и обкома ВКП(б) стали первыми секретарями Новгородского обкома (Г.