Иса Мальсагов правильно оценил неуверенность, с которой Тимур ответил на вопрос, готов ли Алихан заплатить выкуп за сына. Разговор о выкупе зашел после того, как все было подготовлено для встречи с Исой: возбуждено уголовное дело, получен у знакомого прокурора ордер. Милицию на этом этапе привлекать не имело смысла, поэтому роль злобного мента решил взять на себя Теймураз, воспользовавшись парадным милицейским мундиром, сохранившимся со времен его службы.

Тимур не сомневался, что Алихан не захочет спорить о сумме выкупа. Сколько нужно, столько и заплатим. Так на его месте сказал бы сам Тимур. Но до суммы разговор не дошел.

– Я уже сказал, кому и за что заплачу, – холодно и даже словно бы враждебно заявил Алихан.

– Голову похитителя ты уже получил, – напомнил Тимур. – Для Султана это просто бизнес. Да, грязный. Но ничего личного. Такая жизнь. Не нам ее исправлять.

– Нет, – бросил Алихан так же резко, враждебно. – Как я сказал, так и будет.

Он произнес это с такой внутренней убежденностью, что Тимур не нашелся, что ответить.

С того дня, как украли Алана, внешне в поведении и характере Алихана мало что изменилось. Разве что стал суше, строже, редко улыбался, никогда не смеялся так, как он умел – громко, заразительно. Много занимался стройкой, поставками американского спирта, переложив на Тимура торговлю спиртом и продажу водки Бесланского завода. С утра ненадолго приезжал в офис, потом до конца дня пропадал на спиртзаводе, где заканчивался монтаж технологического оборудования. Он как будто специально перегружал себя делами, чтобы не оставалось времени для посторонних мыслей.

Иногда по вечерам Алихан исчезал, никого не предупредив, где его искать, если срочно понадобится. Его водитель сказал Тимуру по секрету, где он бывает – в православном храме. Однажды Тимур зашел в церковь. Шла вечерняя служба. Алихан стоял у дальней темной стены, в стороне от толпы молящихся, – прямо, молча, ни разу не перекрестившись. Тимур чувствовал, что в душе друга происходит какая-то мучительно трудная внутренняя работа.

И вот теперь он понял, к чему это работа привела. Нет, не знал Тимур, что противопоставить его внутренней убежденности.

Они разговаривали поздно вечером в кабинете Алихана в его доме, притихшем, как если бы в нем лежал смертельно больной ребенок.

– Ты когда-нибудь думал, для чего мы работаем? – после долгого молчания спросил Алихан.

Тимур молча пожал плечами.

– Деньги? Денег мы заработали, на жизнь хватит, – продолжал Алихан, не дождавшись ответа. – А что еще? Зачем мы тратим время жизни черт знает на что? Вместо того, чтобы играть с детьми, радовать близких, радоваться вместе с ними? Зачем? Знаешь?

– Ну, интересно, кураж, – неуверенно сказал Тимур и признался: – Нет, не знаю.

– А я знаю. Последнее время я много об этом думал. Мы строим новую жизнь, вот зачем. В которой будут жить наши дети. Строим, как умеем. Она не будет совсем другой. Но будет немного лучше, немного чище. В ней не будут воровать наших детей и детей наших детей. В этом она будет другой. Если же нет… если мы не сумеем такую жизнь построить, лучше ей не быть вообще. А нашим детям лучше в ней не жить. Им вообще лучше не жить.

– Ты твердо решил? – спросил Тимур, хотя спрашивать было не нужно. У него появилось ощущение, что Алихан уже не здесь, а где-то в другой жизни, за границей обыденности, где, как на страшной горной высоте, нет полутонов, где не имеет никакого значения житейская логика с привычным, помогающим жить смешением добра и зла, правды и лжи.

– Да, – сказал Алихан и повторил: – Да!

Это «да» лишало смысла комбинацию, задуманную Тимуром и Таймуразом. Но они все-таки решили довести ее до конца в расчете на то, что по ходу дела найдется устраивающих всех компромисс.

Иса Мальсагов позвонил через три дня после разговора на блок-посту в Чермене и назначил встречу на нейтральной территории.

– Только без майора, – предупредил он. – При нем говорить не буду. Ты и я, больше никто.

Местом встречи выбрали тот же черменский круг. Иса оставил свою «Волгу» перед ингушским постом, пересек ничейную полосу и влез в «мерседес» Тимура. Он был в солнцезащитных очках, закрывающих пол лица, но не скрывающих фингал грязного синевато-желтого цвета.

– Ты почему мне ничего не сказал? – сразу набросился он на Тимура. – В какое положение ты меня поставил?

– Чего я тебе не сказал? – не понял Тимур.

– Он спрашивает! Он еще спрашивает! И не усмехайся, ничего тут смешного нет! Султан чуть меня не убил! Он решил, что я его подставляю!

– Я не усмехаюсь. Успокойся и говори по делу. Ты встретился с Султаном?

– А о чем я тебе толкую?! Я говорил с ним полтора часа! И был уверен, что он сейчас вытащит пистолет и пристрелит меня, как собаку! Даже не знаю, как я сумел отболтаться! Не ожидал я от тебя такой подлянки. Не ожидал! Если вы поручаете мне роль посредника, нужно же предупреждать!

– Стоп, – перебил Тимур. – Давай с начала. Все по порядку. Предупреждать – о чем?

– Об условии твоего друга Алихана. О том, что он объявил. Что заплатит два миллиона баксов не за сына, а за голову похитителя. Вот о чем!

– Но Султан не похититель. Он всего лишь купил Алана. Это немного меняет дело. Разве нет?

– Ты за кого его принимаешь? По-твоему, он совсем тупой? Ошибаешься. Он не самый умный человек, которых я знаю. Но не настолько тупой, чтобы связываться с сумасшедшим, который ставит такие условия!

– Откуда он узнал об условии? В газетах об этом не писали. Тем более в ингушских.

– Узнал! Начал прощупывать почву и сразу узнал. Во Владикавказе все только об этом и говорят! Мудрено не узнать! Была бы охота. А у него, сам понимаешь, была.

– И что? – поторопил Тимур.

– Ну, что? Что сделал бы нормальный человек на его месте?

– Нормальный человек не стал бы покупать чужого ребенка.

– Это понятно. Ну, нормальный уголовник. Он подумал бы: а на хрена мне эта головная боль? Если Алихан сумасшедший, он во всем сумасшедший. Доказывай потом, что ты не воровал мальчишку, а всего только купил. Может, докажешь. А может, и не докажешь – не успеешь. Заработать два миллиона охотников ой как много! Так Султан и подумал. Он решил вернуть мальчишку и забрать свои десять штук. А вот когда узнал, что Касаеву перерезали горло, тут и понял, что очень крупно попал. Прикинь, что ему было делать?

– Что?

– Избавиться от парня. Как можно быстрей. Он и избавился.

Тимур похолодел:

– Как?

– Успокойся. Не так, как ты подумал. Он же не зверь. Перепродал Алана. Правда, всего за три штуки.

– Кому?

– Одному чеченцу из Ножай-Юрта. Из боевиков. Приезжал к своим подлечиться. В Сурхахи, там у него какая-то дальняя родня. Он и увез мальчишку.

– Как зовут чеченца?

– Не знаю. Да это уже не имеет значения. Убило его. Когда возвращался в отряд, попал под обстрел. В клочья.

– Где же сейчас Алан?

– Кто знает! Но где-то живой. Не потащил же чеченец его с собой в горы. Где-то, значит, оставил.

Поворот был ошеломляюще неожиданным. Тимуру понадобилось время, чтобы освоиться в новой ситуации. Иса угадал причину его молчания.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Как найти мальчишку. Правильно?

– Догадливый ты, Иса.

– Алихану со всему его бабками это не под силу. Тебе и твоему майору тоже. Но есть человек, который может попробовать это сделать.

– Я сейчас поставлю тебе второй фингал, если будешь тянуть резину! – хмуро пообещал Тимур. – Кто?

– А ты не понял?

– Нет.

– Султан, – сказал Иса и откинулся в кресле, наслаждаясь произведенным эффектом. – Да, Тимур, Султан-гирей Хамхоев.

– С какой стати ему на это подписываться? За бабки?

– Нет-нет! Ни за какие бабки он связываться с Алиханом не будет. Тут дело совсем в другом.

– Опять тянешь? Дождешься!

– Вот ты, Тимур, считаешь меня мелким жуликом, ни на что не годным. Считаешь, считаешь! А я не такой. Ну, не совсем такой. Могу очень даже неплохо соображать. Особенно когда припрет. Я тебе скажу, почему Султан согласится вам помочь. Но сначала вопрос. Это уголовное дело… Я уже сделал, что вы просили. Даже больше того, много больше, сейчас поймешь. Можно будет считать, что дело закрыто? Что никакого дела вообще нет?

– Ну, допустим.

– Нет, ты скажи твердо: «Да». Да?

– Да.

– Тогда слушай. Я запугал Султана.

– Чем ты мог его запугать?

– Я сказал, что менты и гэбисты хотят повесить на него взрыв на владикавказском рынке.

– Он имеет к нему отношение?

– Не знаю. Скорее всего нет. Но может иметь. Он продавал взрывчатку. Такую же, как подложили на рынке, пластид.

– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался Тимур. – Отсюда подробней!

Закончив рассказ о том, как ловко он сумел до смерти перепугать Султана, Иса заключил:

– Теперь ты понял, почему он будет помогать вам без всяких бабок?

– Понял. Я тебя недооценивал. Что ж, могу повторить: про уголовное дело забудь.

– А про пятьдесят штук? – осторожно поинтересовался Иса. – Ну, которые я получил в банке?

– Ладно, тоже забудь. Хоть ты и не из тех, кто сделает завтрашнюю жизнь лучше.

– Слово?

– Слово.

– Я верю твоему слову, – не без торжественности произнес Иса и немного замялся. – Тут еще вот какое дело… Султан, конечно, сделает все, что сможет. Но у него есть просьба. Не условие, просто просьба. Если бы ему помочь…

– Какая просьба?

– Понимаешь, он авторитет в Ингушетии. Но не вор в законе. А хочет быть настоящим вором. Кавказские не хотят его короновать, считают – еще не заслужил. Вот если бы за него поручился кто-нибудь из Москвы…

Тимур удивился:

– Ты считаешь, что я каждый день пью с московскими ворами в законе?

– Нет. Но у вас большой бизнес, мало ли с кем приходится иметь дело…

– У меня в Москве есть только один знакомый крупный вор в законе, – припомнил Тимур недавнюю встречу в Поти с Ревазом Гудавой.

– А больше и не надо, – обрадовался Иса. – Одного хватит. Так я скажу Султану, что ты сделаешь?

– Постараюсь, – неопределенно пообещал Тимур.

Вернувшись в офис, он отдал Теймуразу диктофон, на который записал весь разговор с Исой, и позвонил в Москву заведующему торговой базой, через которую реализовалась бесланская водка.

– Грузины у нас водку берут? От Реваза Гудавы?

– Берут.

– Много?

– Примерно по две фуры в неделю. Вот вчера заказали две фуры.

– В деньги?

– Нет, на реализацию. Вы же сами сказали.

– Задержи отгрузку, – распорядился Тимур.

– Почему?

– Так надо.

– Реваз спросит.

– Скажи, я приказал. Сам ему объясню. Завтра вылетаю в Москву первым утренним рейсом.

– Машину прислать?

– Не нужно, сам доберусь. Закажи гостиницу.

– Все сделаю, – уверил заведующий.

– Дослушал? – обернулся Тимур к Теймуразу, который сидел в углу кабинета с наушником диктофона. Тот отмахнулся: не мешай, и переключил звук на динамик. Дослушав до конца, перемотал пленку. В том месте, где Иса заговорил про взрыв на рынке, остановил запись.

– Очень интересно. Нужно будет подсказать ребятам.

– Не раньше, чем найдем Алана, – предупредил Тимур.

– Само собой, – кивнул Теймураз. Помолчав, спросил: – Алихану скажем?

– А что делать? Он должен знать правду.

– Тяжело.

– Тяжело, – согласился Тимур. – Но хоть какая-то ясность.

– А мы, значит, будем плодить воров в законе?

– Будем. Мы будем делать все, что можем. Кстати, чем отличается авторитет от вора? Ты должен знать, столько лет проработал в милиции.

– Тем же, чем полковник от генерала.

– Расскажи-ка мне, что это за публика, – попросил Тимур. – Чтобы я знал, с кем имею дело…

От этих «маляв», процитированных в брошюре с грифом «Для служебного пользования», которую Тимуру дал Теймураз, подвозя его в аэропорт, так явственно несло застарелой грязью и вонью тюремной параши, что Тимур только головой покачал. Есть же, оказывается, и такая жизнь, существующая параллельно нормальной жизни с удобными быстрыми машинами, сверкающими аэровокзалами, самолетными салонами с молоденькими приветливыми стюардессами. Не то чтобы Тимур о ней не знал, но она казалась нереальной, выдуманной, тяжелым сном. Как, наверное, в «крытках» и на зонах, где пишут малявы и передают их на волю, кажется сном обычная жизнь. И вот поди ж ты, и там проблемы национализма. Все как везде. У них-то в чем они проявляются?

В брошюре о борьбе с организованной преступностью, предназначенной для курсантов милицейских школ, рассказывалось об институте воров в законе. Возник он еще в начале прошлого века не среди бандитов, как думал Тимур, а в тогдашней криминальной элите – в среде воров-карманников и карточных шулеров. Бандиты приняли законы «воровского братства» много позже.

Тимур вспомнил массивный золотой перстень на пальце Реваза Гудавы. Похоже, это правило основательно устарело.

– Пристегнитесь, пожалуйста, – наклонилась к Тимуру стюардесса. – Идем на посадку.

– Да, сейчас. Извините, зачитался.

– Интересная книга? – полюбопытствовала она.

– Очень.

– Не про любовь?

– Нет, про жизнь…

Всякий раз, приезжая в Москву, Тимур испытывал странное чувство раскрепощенности, затерянности в огромном городе, где тебя никто не знает и никому нет до тебя дела. Во Владикавказе, где все знали всех, он был как актер на ярко освещенной сцене под взглядами сотен глаз, Москва дарила ощущение безопасности и свободы. С этим чувством освобождения, облегчения, будто с плеч сняли рюкзак, он спустился по самолетному трапу на мокрый аэродромный бетон.

Во Владикавказе стоял жаркий сухой сентябрь, а в Москве уже была осень. В утреннем тумане светились окружавшие Внуково перелески, моросил дождь. На постаменте на площади перед аэровокзалом блестел мокрыми плоскостями «Ту-104», всегда напоминающий Тимуру арабского скакуна, уже негодного для скачек, но сохранившего благородство осанки. Подняв воротник светлого плаща, Тимур пристроился к короткой очереди на такси, но в это время по радио прозвучало:

– Пассажир Русланов, прибывший из Владикавказа, вас ждут в зале прилета возле справочного табло. Повторяю, пассажир Русланов, прибывший из Владикавказа…

Возле автоматического табло с расписанием прибывших и задержанных рейсов стояли два молодых грузина в черных кожаных пальто, цепко всматривались в лица пассажиров. У одного в руках был длинный зонт с загнутой ручкой, второй поигрывал брелоком с ключами. Их ищущие и словно бы голодные взгляды как-то сразу не понравились Тимуру. Оба были чисто выбриты, прилично одеты, но казалось, что от них тянет лагерной грязью и тюремной парашей. Он отошел от табло и смешался с толпой. Но они успели заметить его и ринулись следом.

– Русланов? – окликнул тот, кто с зонтом, преграждая Тимуру дорогу.

Тимур остановился:

– Ну, я.

– Мы за вами. Пойдемте, машина ждет.

– Мне не нужна машина.

– Не возникай, – хмуро посоветовал второй, с ключами. – Сказано иди, значит иди. И без фокусов.

– Только не делайте вид, что у вас в карманах стволы! – презрительно бросил Тимур и направился к выходу.

Грузины растерянно потоптались на месте и поспешили за ним.

– Извините, уважаемый…

Тимур обернулся:

– Вы еще здесь? Убирайтесь, пока я не сдал вас ментам!

– Извините, – повторил тот, что с зонтом. – Вы нас неправильно поняли. Нам приказано встретить вас и отвезти к одному человеку. Ему нужно с вами поговорить.

– К какому человеку? К Ревазу Гудаве?

– К нему.

– Он что, не знает, где меня найти?

– Знает, уважаемый. Но он не совсем здоров. Поэтому просил вас приехать к нему.

– Просил?

– Очень просил.

– Так-то лучше, – одобрил Тимур. – Где ваша машина?

– Здесь, на стоянке, пойдемте, – заторопился грузин и предупредительно раскрыл над Тимуром зонт.

Машина оказалась устрашающего вида черным джипом «линкольн-навигатор». Джип просвистел по Киевскому шоссе и перед кольцевой свернул к новому коттеджному поселку, какие в последнее время возникали по всему Подмосковью. В стороне от дороги за высоким забором из красного кирпича возвышалось трехэтажное здание с башенками, гостиница и ресторан. Ворота были раскрыты, но по случаю раннего времени двор был пуст. Джип обогнул забор и остановился у задних ворот. Из будки вышел охранник, подозрительно заглянул в салон.