Все это продолжалось чуть больше месяца, пока некоторые, впрочем всегда довольные ремонтом, клиенты случайно не обнаружили, что в их дорогих японских аппаратах намешано и напаяно что-то такое совершенно жуткое. Хотя качество работы при этом мы гарантировали. Вы можете представить, что клиентура у нас была соответствующая: дипломаты, работники зарубежных представительств, спекулянты и владельцы недоступных нам «чеков Внешпосылторга», отовариваемых в специальных, закрытых для простого народа магазинах фирмы «Березка».
      Клиенты начали жаловаться: мол, наши детали были похищены и заменены кучей российских, а мы на это разрешения не давали! Вскоре дело было передано в Московскую прокуратуру…
 

* * *

 
      Наша «Техника» могла бесславно развалиться, как и предыдущий «Прогресс», если бы мы не развивали параллельно еще одно дело, которое в этот момент вдруг и «выстрелило».
      Ко мне прибыла делегация из Армении, с завода по производству систем вычислительной техники и программного обеспечения Госкомитета по вычислительной технике СССР. И они говорят:
      – Артем, мы слышали, что программисты из вычислительного центра Академии наук уже делают к персональным компьютерам русскоязычные программы. Есть там такой Евгений Веселов, который придумал «Лексикон»… Если он передаст нам права на программу, мы могли бы ее записать на гибких дисках и продавать предприятиям по безналичному расчету. А расплатимся с ним через твой кооператив. Ты же можешь его зачислить на работу?
      Я за эту идею очень схватился. Поехал, нашел Веселова, познакомился с очень серьезными программистами, которые делали прекрасные программы в Академии наук и получали по 120-130 рублей в месяц как младшие научные сотрудники.
      – Хотите подработать? – спросил я их.
      – Да!!! – хором ответили программисты.
      Первая же продажа «Лексикона» привела к тому, что армянское предприятие перечислило около двухсот тысяч рублей прямо на счет нашего кооператива в банк!
      Веселову я тогда выдал заработную плату – тридцать пять тысяч рублей наличными. Он не видел таких сумм никогда в жизни. Я приехал к нему домой. Он жил с женой и ребенком в крохотной, по-моему, однокомнатной квартирке где-то в районе новостройки Строгино или еще дальше. Когда я выложил перед ним перевязанные пачки денег, Веселов «провалился» в затяжной шок. Я помню, как он стал нервно прохаживаться по комнате и пытался куда-то пристроить эти пачки: открыл холодильник, потом передумал, залез на антресоли, но и там место показалось ненадежным. Долго шуршал в ванной комнате, совмещенной с туалетом, но опять вышел с деньгами в руках.
      Сейчас Женя Веселов – один из самых известных программистов мира, заместитель руководителя компьютерной фирмы с оборотом в сотни миллионов долларов и выполняет заказы американских компаний «Майкрософт» и Ай-би-эм. уверен, что тогдашнее потрясение он вряд ли когда-нибудь забудет.
      Такие же зарплаты я стал выдавать другим программистам. Мы поставили дело на поток, и это принесло нам первый миллион рублей чистой прибыли.
      Были у меня два знаменательных знакомства в то время, с двумя моими будущими компаньонами по кооперативу. Их звали Анатолий Писаренко и Владимир Яковлев.
      Толик тоже занимался научной работой, и не где-нибудь, а в Институте криминалистики Минюста СССР! Но он, в отличие от меня, всю жизнь умудрялся зарабатывать на стороне, как это тогда называлось: «делать левые деньги». Толя от рождения имел такую жилку – левачить и поэтому зарабатывал буквально на всем, начиная от производства противоугонных устройств, которые он мастерил на дому и продавал автомобилистам, и кончая ремонтом утюгов и кранов соседям по подъезду.
      Писаренко пришел ко мне с идеями, как извлечь деньги непосредственно из Минюста СССР. Мне это очень понравилось. Он предложил оснащать суды Москвы электроникой и компьютерной техникой. А поскольку безналичные деньги тратились госучреждениями безо всякого счета, можно было зарабатывать столько, сколько подпишут. Да и к Министерству юстиции мы становились ближе, что в будущем могло пригодиться.
      Мы решили начать с того, чтобы установить в каждом суде информационную систему для клиентов. Суды были переполнены, и клиенты жутко досаждали судьям множеством вопросов. Наша система была призвана судей разгрузить. Пройдясь по комиссионным магазинам, мы скупили игровые компьютеры фирмы «Атари», подсоединили к обычным телевизорам, сделали свои программки и выставили во всех судах. Теперь каждый посетитель мог простым нажатием кнопки получить информацию: в каком кабинете рассматривается его случай, кто судья, когда и какое решение было принято и т.д. и т.п. Московские суды оплатили нам и покупку компьютеров, и разработку программ, и позволили легально получить значительную прибыль на этой операции.
      Потом у нас появилось еще несколько идей. К примеру, установить в соседних с залом суда помещениях телекамеры и показывать спиной свидетелей, если они не хотели, чтобы криминальные элементы видели их в лицо. Мы сделали и это. Затем внедрили еще одну интересную новинку. По закону, когда судья удаляется с заседателями в отдельную комнату для принятия решения, там должны быть отключены телефоны и вообще все средства коммуникации с внешним миром.
      Конечно, на практике все было иначе: существовало «телефонное право», и судьи подчинялись прямым звонкам из горкомов и обкомов. Тогда мы предложили систему, при которой, как только судья заходил в комнату и поворачивал ключ, автоматически отключалась любая связь внешнего мира с помещением. Теперь для судей наступала полная демократия, так как дозвониться до них было невозможно. Правда, потом они очень просили дубликаты ключей…
 

* * *

 
      В начале деятельности в августе 1987 года членов кооператива «Техника» было всего трое… Первые серьезные деньги пришли в сентябре. А через год в «Технике» уже работало больше тысячи человек! Народ просто валил к нам со своими идеями и предложениями, а мы вкладывали деньги, открывали офисы и мастерские. От изложения идеи до ее внедрения у нас уходило от нескольких часов до нескольких дней.
      Мы открывали все новые и новые направления. К примеру, мой приятель Игорь Малышков придумал очень простой бизнес. В то время в международном аэропорту Шереметьево складывалась тяжелейшая проблема с носильщиками: они не знали ни слова по-английски, грубили, им перестали платить зарплату, и назревала забастовка. Наличность носильщики вообще не сдавали, а тележки все время ломались и куда-то исчезали.
      Мы договорились с аэропортом Шереметьево, что организуем альтернативную частную кооперативную службу носильщиков. Так появились знаменитые тележки фирмы «Ариса» кооператива «Техника». Ребята брали за перевозку багажа один рубль, или один доллар, или один франк – неважно, что именно. То, что платил клиент. Возить тележки стали кандидаты наук и люди с консерваторским образованием. Как только служба стала частной, воровать прежним государственным грузчикам стало невозможно, и, не выдержав конкуренции, они уволились.
      Я помню удивленные глаза пассажиров, которые заранее были готовы к ругани и наглости персонала, – и вдруг интеллигентная речь и лица совсем не после попойки! Грузчики «Арисы» разговаривали на нескольких языках и походя спрашивали прибывающих о выборах в Англии или о здоровье Миттерана. Всю валюту мы абсолютно честно сдавали во Внешторгбанк, единственную организацию, которой разрешалось принимать валюту. К нашей большой радости, в обмен мы получали рубли в перерасчете 0,62 копейки за один доллар. Как это было мило!
      Когда Малышков стал зарабатывать большие деньги, он открыл бюро по прокату автомобилей в аэропорту Шереметьево. И уже через два года у нас в прокате было семьдесят «Мерседесов»! В какой-то газете тогда написали, что кооператив «Техника» имел больше «Мерседесов», чем посольство и торгпредство Германии в Москве, вместе взятые! Это была огромная служба, включавшая стоянки, автопарк, машинопрокат и специальные автобусы в аэропорту для летчиков и стюардесс. Иногда у команды «боинга», составлявшей двадцать пять человек, оставалось пять-шесть часов до вылета. Мы возили их в гостиницу принять душ, потом делали краткую экскурсию по городу и доставляли обратно прямо к трапу самолета.
 

* * *

 
      Еще один приятель, компьютерщик Рубен Лачинов, тоже организовал очень интересное дело. Нашим партнером стала Московская городская телефонная станция. Директор службы «09» разрешила нам тогда использовать территорию техникума, вместе с самими телефонистками, которых готовил техникум, в свободное от учебы время. Для службы Рубена под названием «Каисса» там установили несколько серийных номеров телефонов, по которым девушки могли отвечать одновременно на десятки звонков по одной линии.
      И мы объявили в газетах: пользуйтесь услугами службы помощи по городу Москве 24 часа в сутки! Это был самый настоящий прообраз будущих служб спасения, только с гораздо более широкой сферой деятельности. Если с кем-то что-либо произошло, если что-то срочно понадобилось, надо было просто позвонить по телефону помощи, и мы ее оказывали!
      Вначале были простые звонки типа: «Куда мне пойти покушать, порекомендуйте хороший ресторан». Потом пошли более интересные предложения: например, забрать ребенка из детского садика. Пришлось заключить договоры с таксомоторными парками Москвы. Мы раздали нашим таксистам специальные фирменные кепки, и таксист ехал по указанному адресу, брал ребенка и привозил из садика домой. Кроме того, он ездил на рынок за продуктами, или стоял в очереди, чтобы отправить посылку на почте, или получить из прачечной белье…
      Бывали и курьезы. Как-то звонит в четыре утра человек: срочно нужна пачка сигарет – готов заплатить пятьдесят долларов! Служба тут же связалась с водителем дежурной машины, в которой был установлен телефон, и пачка сигарет была доставлена в течение двенадцати минут.
      В конце концов эта служба тоже вышла на валюту. Рубен отобрал девушек-телефонисток, которые отвечали по-английски, взял на дежурство переводчиков с французского, испанского, итальянского языков. И мы стали продавать на международных линиях «Аэрофлота» и в Шереметьеве так называемые «Карточки страхования и помощи в Москве» для иностранцев.
      Клиент, который покупал карточку, имел право круглосуточно позвонить в нашу службу с гарантией, что ему ответят на родном языке и помогут. Один звонок стоил доллар, а за карточку платили пятнадцать долларов вперед.
      Очень часто были такие звонки от иностранцев: я заблудился, не знаю, как найти свою гостиницу, не помню, как называется улица, потерялся в Москве.
      И мы высылали машину, брали этого иностранца, доставляли его по адресу.
      Был забавный случай, когда иностранец уехал с русской проституткой к ней домой. И как только он разделся, в квартиру вошли три амбала. Они его не тронули, но он сам, спешно одеваясь, оставил бумажник, где были паспорт, деньги, а главное, адрес гостиницы.
      Чудом наша карточка «Каисса» оказалась в кармане его брюк. Бедный иностранец еле-еле добрался до автомата, позвонил нам и говорит: я совсем один, не знаю, где нахожусь, меня привезли на такси, могу только очень примерно описать дом. Но он так похож на все ваши остальные дома! Боже мой! Он описанию не поддается!
      Он читал дрожащим голосом по слогам русские буквы вывесок, а наши девочки пытались догадаться, где же он находится. Потом мы стали вычислять эту проститутку по описанию клиента и нашли ее, на счастье, очень быстро, так как она к тому времени вернулась на рабочее место, то есть стояла там, где он ее снял, у гостиницы «Националь». Это был целый детектив: мы с ней встретились, она нам вернула все документы и кредитные карточки. А дрожавшего иностранца мы вытащили из телефонной будки через сорок восемь минут после звонка в службу. В результате он заплатил двести долларов и был абсолютно счастлив.
 

* * *

 
      Потом к нам пришел очень опытный строитель. И вскоре строительная бригада кооператива «Техника» под названием «Кузнец» начала строить чуть ли не особняки для членов правительства и директоров гастрономов. Например, мы полностью отремонтировали здание болгарского посольства в Москве. Посольство специально заказало эту работу кооперативу, не желая иметь дело с госструктурами. Они больше доверяли нам, частникам, и справедливо были уверены, что мы не поставим «жучки».
      К нам несли самые разные проекты. Как-то пришел человек, который изобрел оригинальный метод тренировки памяти. Он действительно продемонстрировал этот метод. Десятилетняя девочка, потренировавшись у него полгода, могла просто пролистать огромный каталог с товарами и по памяти в деталях воспроизвести любую его страницу!
      Он учил людей вспоминать и вытягивать из подсознательной памяти моменты прожитой жизни буквально по дням! Представьте себе, что его ученики вспоминали по часам любой день из своей жизни, скажем, десять лет назад! Это казалось невероятным, но было реальностью. Мы тут же открыли для него специальное отделение.
      Тогда же вместе с первыми коллегами появился и Володя Яковлев. Он заявил, что не желает связываться с организацией собственного кооператива и готов встать под нашу эгиду. Молодой парень производил совершенно незаурядное впечатление. Обладая утонченной внешностью, прекрасным воспитанием и университетским образованием, он к тому же был сыном самого Егора Яковлева, главного редактора газеты «Московские новости», которой покровительствовал лично Горбачев. Володя с порога сделал нам совершенно непостижимое в то время предложение.
      – Я буду торговать информацией, – сказал он. – Это товар будущего!
      Так при кооперативе «Техника» образовалась служба «Факт», которую возглавил Володя Яковлев. Потом из нее вы рос «Интерфакт», а уже потом появились газета «Коммерсантъ», издательский дом и множество периодических изданий, без которых само развитие свободного рынка и предпринимательства в России, как, впрочем, и свободы слова, было бы не столь быстротечным.
      Мы брались тогда за все, пытаясь объять необъятное: начиная от переработки торфа и кончая кирпичом размером три метра на два, из которого потом был построен экспериментальный дом в Ленинграде, со стенами, превосходящими по прочности обычную кирпичную кладку в сто раз.
      Состояние кооператива «Техника» бурно росло. Мы не заботились о личном благополучии и практически все деньги запускали в новые производства и проекты. Было безумно интересно жить, каждый день приносил новые и новые увлечения. Мы жалели только об одном: почему в сутках было так мало времени и что приходится иногда спать.
      Рассказать на страницах книги обо всех двадцати трех направлениях деятельности кооператива «Техника» было бы сейчас очень трудно и для меня, и для читателя. Но об одном, главном из них по величине принесенного дохода, умолчать не могу.
      Мы, конечно, продолжали очень активно заниматься компьютерами. Я уже говорил, что судьба свела меня с блестящими программистами, которые сейчас входят в списки лучших в мире. Кроме Веселова, я познакомился с Антоном Чижовым – настоящим компьютерным гением. Тогда Антон был еще совсем молодым парнем, работал в Главном вычислительном центре Академии наук и получал зарплату сто двадцать рублей.
      Но то, что он умудрялся делать уже тогда, было просто фантастичным.
      Антон взламывал любые сверхзащищенные компьютерные программы – да что там программы! Он взломал ДОС – дисковую операционную систему компьютера, которая принесла ее создателю, Биллу Гейтсу – владельцу «Майкрософта», миллиарды долларов. И когда Антон залез в нее, он тут же ее русифицировал, то есть все английские слова и команды переписал на русский язык. Пусть знают наших, мы не только блоху подковать умеем, но и Билла Гейтса в придачу!
      По ходу дела обнаружилось, что во всех персональных компьютерах, прошедших через руки Антона в России, при их включении стала появляться странная надпись прямо из дисковой памяти машины: «С приветом, Антон». Компьютеры фирмы Ай-би-эм стали понимать русский и кириллицу не хуже родного английского языка, заложенного в них еще при сборке на уровне микропроцессорной памяти.
      Когда об этом узнали в Ай-би-эм, они, разумеется, страшно заволновались. Антона долго вычисляли, были задействованы ресурсы американской разведки ЦРУ. Производители настаивали на том, что расшифровать закодированную в микрокоды систему могут только секретные и не известные никому советские институты, которые должны были иметь самые современные технические возможности и техническую базу, подпадающую под глухое эмбарго на завоз в СССР. То, что это был целенаправленный промышленный шпионаж с огромными затратами, под эгидой КГБ, фирмы не сомневались. А все сотворил один человек, в домашних условиях, с паяльником в руках!
      Наконец наш кооператив запеленговали американские спецслужбы. Неожиданно к нам приехала делегация из нескольких человек с явно военной выправкой, но одетых в штатское. Они представились специалистами из фирмы Ай-би-эм на уровне вице-президентов и предложили сотрудничество. Мы обрадовались необычайно и спросили, могли бы они нам поставлять компьютерную технику на рубли.
      – Мы можем для вас все. Даже бесплатно, – сказали агенты. – Только взамен покажите нам ваши секретные лаборатории, в которых осуществляется перекодирование памяти персональных компьютеров фирмы Ай-би-эм. Хоть одним глазком бы взглянуть!
      И мы показали все, что имели: Антона Чижова собственной персоной с паяльником в руке.
      Антон говорит: «Господа! Да у меня никаких секретов нет, я с удовольствием все вам объясню и расскажу…»
      Лекция Чижова продолжалась час, и американцы слушали ее буквально с открытыми ртами. Потом они подошли к Антону и говорят:
      – Мы просто не знаем, как вас отблагодарить, возьмите, пожалуйста, чек на двадцать тысяч долларов. Антон тогда очень испугался:
      – Да вы что, какие доллары, у нас же за это статья!
      Кто не помнит, тогда, в 1988 году, за найденные в кармане двенадцать долларов могли дать до десяти лет тюрьмы. Превозмогая страх, он все же произнес:
      – Долларов мне не надо! Вы не могли бы выполнить мою мечту?
      – ???
      – Вы не могли бы подписать меня на журнал «Байт» на целый год?
      Я думаю, что американцы во все это просто не поверили. Решили, что их разыгрывают или что это очень хитрая дезинформация.
      Только потом, спустя годы, когда Антон Чижов стал консультировать и Ай-би-эм, и «Майкрософт», а созданный им вместе с другими моими ребятами из компании «Параграф» проект был продан фирме в Силиконовой Долине США за пятьдесят миллионов долларов, они поняли, с кем имели дело. Чижов никогда не уезжал из России и живет в ней до сих пор. Он привязан к своему гнезду, как аист, который всю жизнь туда возвращается.
      А тогда щедрые американцы оформили ему подписку на журнал «Байт»! Вот такая у меня подобралась профессиональная команда в кооперативе «Техника»!
      Направление деятельности «Техники», в результате которой наши доходы стали расти в какой-то фантастической прогрессии, мы придумали вместе с Анатолием Писаренко, сидя у него на кухне и попивая чай. Мало создавать прекрасные компьютерные программы, надо было организовать их сбыт. Конечно, миллион рублей на нашем счете, полученный от армянских партнеров, сильно впечатлял, но казался совершенно недостаточным для всех наших проектов. Тогда впервые мы поняли, что рынок сбыта продукции можно искусственно создать своими руками.
      К нам в то время обратилась известная французская фирма «Бюль», производящая компьютеры. Французы очень активно пытались выйти на вьетнамский рынок, а там нужна была аммиачная селитра и фосфатные удобрения для сельского хозяйства. «Бюль» предложила нам купить удобрения за рубли, отгрузить во Вьетнам, а за это расплатиться с нами компьютерами по бартеру. Это и натолкнуло нас на идею.
      Мы поняли, что если завезти в СССР огромное количество персональных компьютеров, сбыту наших русскоязычных отечественных программ не будет конца. А схема получения компьютеров по бартеру без валютных затрат сама собой образовалась на сделке с французами.
      Мы немедленно вышли на Руставский завод в Грузии по производству аммиачной селитры и на Воскресенский комбинат по производству кормовых фосфатов. Ни тот, ни другой свою продукцию никуда не экспортировали по вполне понятным причинам. К примеру, так называемые кормовые фосфаты содержали обыкновенный мышьяк. И если бы какая-нибудь корова их нечаянно съела, то немедленно бы отравилась. Кому они предназначались в корм, никто не понимал: ни производители, ни потребители.
      До сих пор удивляюсь: куда эти заводы сбывали свои удобрения? Скорее всего, их зарывали в землю где-то неподалеку… А завод продолжал работу, так как увольнять людей строго запрещалось, заработную плату выдавали централизованно, вне зависимости от качества продукции и прибыли.
      Аммиачная селитра обошлась нам в пятьдесят тысяч рублей. «Бюль» заплатила триста пятьдесят тысяч долларов компьютерами, оценив каждый в пятьсот долларов. Мы получили от «Бюля» семьсот компьютеров. Если эту цифру умножить на пятьдесят тысяч рублей, которые стоил один компьютер в СССР, выходило три с половиной миллиона с одной сделки! Да за такие деньги мы практически бесплатно стали оснащать привезенные компьютеры и «Лексиконом», и «Лотосом», который только что «научил» русскому языку Чижов, и еще кучей программ для работы с бухгалтерией, кадрами, финансами и т.д.
      К концу года мы поняли, что такой двухходовой бизнес – это золотое дно, и начали по всей территории России искать, что еще можно продать с такой фантастической прибылью.
      Вели поиск и зарубежных потребителей. Вскоре нашли новых покупателей на фосфаты в Австралии, куда продукцию стали вывозить через порт Находка. У покупателя вроде бы имелась технология извлечения из советских удобрений чистого металлического мышьяка. После проведения тестов и испытаний мы получили от них заказ на сто пятьдесят тысяч тонн, и у нас уже было достаточно рублей, чтобы это количество элементарно выкупить у завода.
      Потом отличился наш минский филиал – группа технологов по металлу. Они придумали, как извлекать металлы из сливов гальванических производств заводов тяжелого машиностроения в Белоруссии. Установили системы электролиза на сливах заводских труб, прямо перед отстойниками, и стали получать чистую медь, свинец, цинк…
      Кроме того, минчане занялись порошковой металлургией. Несмотря на все постановления партии и правительства, она в СССР так и не прижилась. Но производство самих порошков для нереализованной порошковой металлургии уже запустили по решению Госплана СССР на полную мощность и производили тысячами тонн.
      И мы нашли на Урале буквально завалы порошка из титана, меди и других ценных металлов. Все это числилось в неликвидах и никому не было нужно. Оказалось, что это вполне экспортный товар: например, порошком из нашего алюминия на Западе напыляли внутренние поверхности компьютеров, а из порошка меди делали какую-то уникальную краску. Сплавлять обратно порошки металлов в слитки было невыгодно: терялось много металла, но за рубежом, конечно, могли и это делать. В общем, неликвидный в СССР товар имел большой спрос на Западе.
      Мы покупали порошок на заводах Урала очень дешево, как неликвидную продукцию, а продавали по цене реального металла. Покупатели на Западе были счастливы, потому что делать порошок из металла было так же дорого и невыгодно, как и обратный процесс. Прибыль от этого бизнеса была просто уникальной.
      Помню, мы ввезли целый машиностроительный завод по производству газовых горелок, чтобы самим наплавлять поверхности порошком. И тот завод обошелся нам всего в пятьсот долларов!
      Не верите? Считайте сами. Схема была чрезвычайно проста. Вы берете пятьсот долларов, покупаете компьютер, привозите его в Россию и продаете за пятьдесят тысяч рублей. Так? На эти деньги приобретаете пятьдесят тонн алюминия в порошке, который продаете по тысяче двести долларов за тонну, получая шестьдесят тысяч долларов прибыли. На них покупаете компьютеры, привозите их в Москву и после продажи получаете миллион пятьсот тысяч рублей. На него вы покупаете шесть тысяч тонн алюминия… Дальше рассказывать?
      Эти операции в два-три хода занимали несколько недель, причем работали параллельно десятки групп: одни грузили селитру, другие – фосфор, отходы кабельной промышленности, макулатуру, металлолом, третьи – порошок… Деньги на любой машиностроительный завод можно было набрать за несколько месяцев, начав с вложения пятисот долларов США!
      На нас обрушился поток валюты, которую мы превращали в товары, и он рос совершенно неимоверно, как снежный ком.
 

* * *

 
      Конечно, нам было довольно просто работать. Ошибочные действия, которые предпринимало нерадивое правительство Горбачева, привели к тому, что предприятия потеряли связи с поставщиками и с потребителями.
      Поэтому, когда мы приходили на завод что-либо купить, на нас смотрели как на избавителей. Никаких взяток никто не просил. Наоборот, директора были готовы в ножки кланяться, чтобы мы увезли скопившиеся в огромных количествах товары и продукты, которые мы потом легко превращали в валюту, ее – прямо в компьютеры, которые привозили в СССР, не нарушая валютных статей Уголовного кодекса и не открывая валютных счетов за границей.
      Помню несколько историй. Директор Кременчугского нефтеперерабатывающего завода жаловался, что ему приходится сливать мазут прямо в ямы. Эти ямы заводчане выкапывали в соседнем лесу. Была теплая зима, и от мазута отказались его обычные потребители. Не держать же ненужный продукт в емкостях, предназначенных под бензин! За полгода он успел вылить около миллиона тонн, что составляло, как мы сразу подсчитали, около девяноста миллионов долларов! И все потому, что сам завод не имел права продать мазут за рубеж. Такая была система. А для Внешторга этот продукт был внеплановым. Кто же будет его продавать за границу и заниматься работой вне плана? За это дополнительной зарплаты не платили.
      А вот другой пример страшной бесхозяйственности тех лет. Мы нашли под Москвой завод, который делал специальные подшипники для Белорусского тракторного завода. А в Белоруссии остановили производство этих тракторов и перешли на новые модели уже несколько лет назад.
      Подшипники стали никому не нужны. Но завод упорно продолжал их делать, там работало несколько тысяч человек, которых нельзя было уволить. Подшипники упаковывали в ящики, складывали в вагоны, отправляли в Белоруссию. Поезд заворачивали с тракторного завода на металлоплавильный, и все ящики там разгружали. Потом подшипники шли под пресс и снова переплавлялись в сталь. А сталь снова поступала на завод под Москвой – на новые подшипники…
      У нас были специальные гонцы, которых мы отправили по всей России. Как только они находили товар, который можно экспортировать, то моментально открывали там отделение кооператива «Техника» и начинали работать – как ни странно, в том числе и на благо этого завода…
      Уникальность ситуации была в том, что зарабатывать можно было на чем угодно. Около 1200 процентов годовых давала нам одна сделка. А в работе одновременно находилось до семидесяти контрактов!
      Конечно, это был настоящий золотой век, Клондайк, золотая лихорадка! Тогда в СССР никто и не думал оставлять доллары за границей. Да зачем они были нужны, эти доллары? Хождения они в Москве не имели, а обменять их на рубли в таком количестве кооперативу никто бы и не позволил. Если бы мы начали оставлять доллары за границей, то к январю 1989 года на счете кооператива «Техника» могло скопиться как минимум сто пятьдесят миллионов долларов!
      Но зарубежных счетов у нас не было, и поэтому миллионы рублей накапливались в Мосжилсоцбанке, что в Столешниковом переулке в Москве. Деньги превратились для нас в промежуточные бумажки, способствовавшие ввозу компьютеров в СССР. Дошло до того, что мы стали отдавать компьютеры в кредит, чтобы все расширять и расширять рынок потребителей своих программ.
      Многие работники «Техники» в короткий срок стали очень богатыми людьми, получая в среднем по пятнадцать-семнадцать тысяч рублей в месяц, то есть раз в тридцать больше любого министра! Причем их зарплата росла в соответствии с ростом прибыли.
      Истратить больше денег в то время было практически нереально: «Мерседес» на черном рынке стоил двенадцать тысяч рублей, а прекрасный дом с садом под Москвой – двадцать пять тысяч…
      Я же сам, как, впрочем, и мои заместители, вообще не получал зарплату! Бухгалтер выписывала нам какие-то деньги, мы платили все налоги, а потом оставляли заработок в кооперативе на непредвиденные расходы как наличку в сейфе.
      Кстати, так называемые бартерные сделки были чрезвычайно выгодны и западным партнерам. На них они тоже зарабатывали бешеные деньги.
      Допустим, мы вывозили металл. Конечно, его брал посредник, продавал и получал компьютеры на консигнацию, то есть без оплаты. Фактически, продав наш металл, допустим, за миллион долларов, он держал этот миллион на своем счете, наворачивая проценты, играя с ним на биржах до ста двадцати дней, в течение которых он должен был расплатиться за компьютеры.
      То есть когда посредник называл нам цену металла в компьютерах, он фактически платил за них около 70-80 процентов от названной цены! Остальное компенсировал за счет игры с деньгами за наш проданный металл. И поэтому заработки наших покупателей тоже были огромными.
      И вдруг все это кончилось. Наша империя рухнула в январе 1989-го, абсолютно неожиданно. Произошла история, которая чудом не подвела меня под высшую меру наказания. По статье 93 часть 3 УК СССР за хищение государственной собственности в особо крупных размерах тогда давали расстрел…

Глава 5.
Девяносто тысяч партийных взносов