– Что значит – судя? Так и есть! – фыркнула Ольга Игоревна.
– Тогда о каком коньяке вы говорите?
– О самом лучшем – о французском! – засмеялась дама, поправляя прическу. Хотя, собственно, поправлять там нечего было – гладко зачесанные темные волосы лежали один к одному.
– Но вам нельзя…
– Я никогда не сидела на диетах. Еще чего! Лишать себя удовольствия в жизни? Нет уж. И прошу не выписывать мне диету с кашами на воде и склизкими супами. Иначе мне придется питаться в каком-нибудь ресторанчике или баре и мое обострение язвы будет на вашей совести, Розалинда Романовна.
Роза прислушалась к своей интуиции. Ничего хорошего внутренний голос ей не предвещал. А наоборот, просто кричал: «Ой, намучаешься ты с этой дамочкой!»
– Ольга Игоревна…
– Да?
– А зачем вы тогда пришли ко мне? Как вы уже успели отметить, я – врач. И, смею заверить, пока нареканий не было.
– А что вы так строго смотрите на меня? Я же не собираюсь жаловаться. Во всяком случае, пока… – Ольга Игоревна закинула ногу на ногу.
– Ну, так вот… – терпеливо продолжила Роза. – Вы пришли ко мне, и я должна назначить лечение. С вашими заболеваниями показана диета. Вы от нее отказываетесь. Может, вам и санаторно-курортная карта не нужна?
– Ну, не знаю, меня направили к вам…
– Что вы ждете от «Плазы»? – решила пойти другим путем Розалинда.
– Я? Да ни черта я не жду от вашей дыры! – честно ответила дама и, достав сигарету, щелкнула зажигалкой.
Слова «Здесь не курят!» застряли у Розалинды в горле.
– Окно откройте пошире, чтобы проветривалось, – посоветовала пациентка, заметив, как она поморщилась.
– Спасибо, но…
– Хотите сказать, что здесь не курят? Да ладно вам, док! Главное, чтобы пациенты не нервничали… Старая, больная женщина курит всю жизнь со страшной силой. Что плохого, если она и сейчас сделает пару затяжек?
– Ольга Игоревна, вы можете жить в нашей «Плазе» в свое удовольствие, но у вас путевка с лечением, которая стоит приличных денег. Или оно вас тоже не интересует?
– Абсолютно!
– Зачем тогда вы остановились в санатории, а не в гостинице? Все-таки у нас режим, диеты.
– Мне сказали, что здесь апартаменты самые приличные.
– Вы поселились в апартаментах? – спросила Роза.
– Да. И они действительно ничего. Так… на троечку, но твердую.
– То есть деньги за лечение назад вы не потребуете?
– Конечно нет! У меня денег много, и я никогда не умела их считать, а тем более экономить. Но лечение нам понадобится, – вздохнула Ольга Игоревна.
– Кому – нам? – не поняла Роза.
– Моему сыну, – ответила женщина и со значением посмотрела на доктора.
– Он с вами?
– Конечно, он поселится со мной. Просто еще не подъехал, но я с минуты на минуту жду его…
«Господи! Что за невезуха такая? Мало мне одной скандальной дамочки, которая сейчас откажется от всего, куря мне в лицо, а в конце срока путевки заявит, что ее обманули, не лечили, мол, верните деньги… Так еще и сынок ее скоро нарисуется! И наверняка весь в маму. И что я только с ними делать буду?» – вихрем пронеслось в голове Розы.
– А что с вашим сыном?
– У него травмы, ожоги… В общем, много всего… Я бы попросила отнестись к нему посерьезнее.
– Не беспокойтесь, ко всем пациентам у нас очень хорошее отношение.
– Я бы хотела, чтобы его наблюдали только вы. И обрабатывали тоже, – заявила Ольга Игоревна, стряхивая пепел на пол.
«Началось. Так я и знала!» – мысленно поздравила себя Розалинда. Вот оно, торжество первоначальной интуиции…
– Ольга Игоревна, – вздохнула она, – я обязательно осмотрю вашего сына, назначу ему лечение. Но сама я процедуры не провожу. Я – врач. Понимаете? Назначения делаю, и все. У меня много пациентов, я не могу заниматься только одним…
– Я заплачу, – твердо заявила, перебив, Ольга Игоревна.
– Это у нас запрещено, – начала потеть под халатом Розалинда.
– Какая у тебя… то есть у вас зарплата? – спросила Ольга Игоревна. – Или секрет?
– Мне платят нормально. Для нашего города я получаю хорошо – тридцать тысяч в месяц.
– Надеюсь, в долларах?
– Нет, в рублях, – ответила Розалинда.
– Такие копейки? – хмыкнула женщина и задумалась. – Я и не представляю, как на такие деньги можно жить целый месяц.
– Люди живут и на меньшее… Давайте я назначу вам массаж. У нас хороший массажист. А еще минеральные ванны – очень хороши для нервной системы и кожи. Вы можете посещать наш косметический салон. Конечно, если удостоите его своим вниманием.
– Зачем вы так говорите? Я не пренебрегаю людьми. Разве по мне не видно?
– Я не хотела вас обидеть, но у вас такой вид и такая манера говорить, что становится понятно: ваши запросы чрезвычайно высоки.
– Это – да! Поэтому я и выбрала ваш санаторий – мне сказали, что он лучший. А к косметологам я люблю ходить. Что там говорить, я женщина немолодая, и моей коже требуется каждодневный профессиональный уход. Поэтому я со своими большими запросами все же зайду к вашему косметологу, если вы не против.
– Я не против, – опустила глаза Роза.
– Разговор со мной вас сильно нервирует? – вдруг спросила Ольга Игоревна.
– С чего вы взяли?
– Я вообще-то неплохой психолог, ведь немало пожила на свете. В последнее время в Америке, причем с хорошим достатком и нехилыми запросами. Характер у меня, конечно, не очень, я знаю. Людей доводить могу. Но когда я вошла к вам, вы уже нервничали… Вы были бледны, рассеянны и растеряны. У вас подрагивают руки, вы нервно закусываете губу, уже раз сто постучали ручкой по столу и несколько раз написали на бумаге какое-то слово. Хорошо, что не матерное…
– Я не ругаюсь матом, – совсем смутилась Роза.
– И даже в состоянии такого нервного напряжения вы не сорвались, напоровшись на капризы старой, сварливой и заносчивой дамочки. Даже предлагаете мне лечение… Браво! Вы – профессионал!
– Неужели так заметно? Я постараюсь взять себя в руки, чтобы мое состояние не бросалось в глаза пациентам.
– А что у вас случилось?
– Да так… ничего…
– Розалинда Романовна!
– Я выхожу замуж и последнее время несколько рассеянна…
– Ого! Какое событие! Поздравляю вас! – Посетительница сыпанула пеплом прямо поверх документации.
– Спасибо…
– Неужели на такой позитивной ноте вы не поможете моему сыну? – продолжала гнуть свою линию Ольга Игоревна.
«Опять она о сыне!» – подумала Роза.
– Я сделаю все, что могу…
– Все, что вы можете, это лично заняться его лечением, лично обследовать, лично провести все процедуры. Я не доверю единственного сына медсестрам и другим врачам. Только вам! Я уже все для себя выяснила: вы здесь – лучшая.
– Но…
– Тридцать тысяч рублей ежедневно, за уход и лечение, – прервала ее Ольга Игоревна. – И не говорите, что у вас это не принято. Таково мое личное волеизъявление, а решение всех вопросов я беру на себя. Я – состоятельная женщина и… вернее… – Пациентка Розы вдруг обмякла и произнесла дрогнувшим голосом: – То есть не я… не я богата. Я бы была никем и ничем, если бы не сын. Именно он заработал все, что я имею в жизни. Только он! Причем эти деньги не испортили его как личность. Теперь понятно, что я готова на все ради него? Особенно когда у него проблемы со здоровьем…
– Я ценю ваши материнские чувства, но…
– Никаких «но»! Сколько тебе лет?
– Тридцать семь…
– Ого! В смысле, ты прекрасно сохранилась. Хорошие фигура, лицо, потрясающие глаза… В который раз ты выходишь замуж?
– Первый, – ответила Розалинда, не понимая, как эта дама так ловко и быстро уже перешла с ней на «ты».
– В тридцать семь лет – первый?! – ужаснулась Ольга Игоревна с такой искренностью, что Розе стало не по себе.
– Ну, так бывает…
– Я к твоим годам четырежды побывала замужем и имела двоих детей! – воскликнула Ольга Игоревна.
– Но я не обязана походить на вас, у меня своя жизнь… Еще скажите, что вообще смешно выходить замуж в моем возрасте.
– Смешно так нервничать! Если только…
– Что – только? Вы ведете себя так… – Кровь ударила Розе в голову.
– Как?
– Это не я у вас на приеме! Это вы у меня на приеме! И вы не имеете права…
На этих словах, произнесенных весьма повышенным тоном, в кабинет Розалинды вошел молодой мужчина примерно тридцати трех – тридцати пяти лет, среднего роста, с подтянутой фигурой, в модных широких черных брюках и просторном темно-синем трикотажном джемпере, открывающем мощную шею. А на вороте лежали локоны, с тем самым красивым шелковистым блеском, которым иногда могут похвастаться обладатели темных волос. У парня были красивые черты лица, слегка припухшие губы, легкая небритость и выразительные, сочные и очень темные глаза, которые на фоне бледной кожи выглядели просто потрясающе. Взгляд этих глаз пронизывал насквозь.
– Здравствуйте… Вы так громко разговариваете… Что-то случилось, мама? – произнес неожиданный посетитель с едва уловимым на слух акцентом.
«Вот и сынок пожаловал…» – мелькнула мысль у Розы, которой сразу стало ясно – такой мужчина не может не производить впечатление на всех без исключения дам. В нем было что-то такое притягательное… И это читалось и в его лице, и в фигуре, и в том, как он себя держал.
– Мой сын Даниэль Шарро, – представила его Ольга Игоревна.
– Очень приятно… – Роза почему-то смотрела в сторону.
– Моя мама напрягла вас по поводу моего лечения? – улыбнулся вновь прибывший. – Да, она может…
– Ты обещал мне! Мы приехали в такую даль ради лечения и… – чуть не заплакала Ольга Игоревна, – и ты опять начинаешь…
– Я согласен! – поднял мужчина руки. И подмигнул Розе: – Лучше согласиться…
И Роза вдруг покраснела, словно понимая: Даниэль призывает ее сейчас согласиться, а потом они договорятся.
– Конечно, я помогу, – сдалась она. – Что у вас, Даниэль?
– Сынок, покажи… – засуетилась Ольга Игоревна, и Розалинда заметила боль на ее красивом, но уже немолодом лице.
Даниэль встал и стянул через голову джемпер, а затем и майку черного цвета с эмблемой известной спортивной фирмы. Его тело было молодо, красиво и рельефно, но вот кожу покрывали безобразные рубцы и язвы.
Розалинда встала и подошла к новому пациенту. Участки поражения находились на руках и груди. Вся остальная кожа была чистой.
Даниэль Шарро возвышался над Розой, несмотря на то, что она была на каблуках. Пахло от него абсолютной свежестью и слегка дорогим парфюмом… Мужчина с интересом поглядывал на доктора, а та пыталась сконцентрироваться.
– Я прежде никогда…
– Не видела такого? Спасибо за честность! – встряла Ольга Игоревна. – Это лишний раз доказывает, что ты хороший и порядочный человек, раз не стала кричать: мол, что мы вам поможем, мы вас вылечим! У Даниэля очень редкое заболевание иммунной системы… Оно не заразное, но просто съедает моего мальчика изнутри.
– Мама, прекрати! – Даниэль почувствовал себя неловко, что и понятно: он был уже «большой мальчик», а мать источала жалость и заботу, словно сын был несмышленым малышом.
– У него аллергия на пищу, на лекарства, на запахи… Организм дает такой вот страшный ответ, отторгая собственную кожу… – упрямо продолжала Ольга Игоревна. – Язвы очень болезненны, потом они рубцуются, обезображивая моего мальчика. А ведь он так хорош!
– Мама, я не мальчик! Мне тридцать три года! – совсем смутился Даниэль, и они с Розой встретились глазами.
Та не могла знать, о чем думал мужчина, но сама подумала: «Какие у него красивые глаза… И насколько они темны – не видно границы зрачка и радужки…»
– Смею предположить, что вы перепробовали все способы лечения? – спросила Розалинда.
– Да, конечно… Заболевание неизлечимо, можно только облегчить страдания, – пояснила Ольга Игоревна.
– Одевайтесь, Даниэль. Я подумаю, что мы сможем для вас сделать. – Роза старалась не смотреть на красавца пациента, не понимая, что с ней происходит. Конечно, ее ужаснули язвы на теле молодого человека, но собственная реакция казалась ей странной – стоило встретиться глазами с Даниэлем, как ее тут же почти парализовало.
«Что обо мне подумают люди? Ведь далеко не девочка! Мне уже тридцать семь, а смущаюсь, как малолетняя идиотка…» – бежали мысли Розы.
И вдруг дверь распахнулась, с воплем «Дорогая!» в кабинет ворвался Вячеслав Капустин, одетый в спортивный костюм. Светлые волосы копной обрамляли его розовощекое лицо.
– Ой, ты не одна! – заметил он Даниэля. И понес свою обычную околесицу: – Все не могу привыкнуть, что в твоем кабинете могут оказаться молодые голые мужчины. Это шутка! Но все же лучше бы наши пациенты были старыми и женщинами…
– Такими, как я? – сузила глаза Ольга Игоревна.
– Я не вас имел в виду!
– А кого?
– Слава, я тебя прошу… – красная как рак едва выговорила Роза. – Умоляю – уйди!
– Но мне надо срочно сказать тебе, что я заказал ресторан «Мефистофель», как и обещал. Лучший в городе! И он будет наш!
– Слава, у меня пациенты, – напомнила Розалинда, краем глаза заметив, что Даниэль, повернувшись к Славе неизуродованной спиной, начал одеваться.
– Я не мог тебя не порадовать! – Чистые, голубые глаза Славика сияли.
Роза была готова провалиться сквозь землю.
– Я уже порадовалась.
– Как я понимаю, речь идет о свадьбе? – обратилась Ольга Игоревна к Славе.
– Да! У нас с Розой школьная любовь!
– Ого! А женитесь только сейчас? Спустя двадцать лет после окончания школы? – усмехнулась дама.
– Она только сейчас согласилась, – разулыбался простой Слава.
– Эта женщина умеет заставить ждать… – вдруг обронил Даниэль, уже облачившись в джемпер.
– Вот уж точно! – гоготнул Слава. А затем обратился к Розе: – Тетя Люся из Одессы тоже обещала прилететь.
– Тетя Люся? – переспросила Ольга Игоревна. – Ну, это же – супер!
– Конечно! – отозвался Слава. И нахмурился в недоумении: – А откуда вы знаете тетю Люсю?
– Кто ж ее не знает… – ответила с легкой усмешкой Ольга Игоревна. – Извините, молодой человек, но шахматы – явно не ваше занятие.
– Что?
– Да я так, о своем… Вы спортсмен?
– Ну да, инструктор. И вас приглашаю к себе на занятия.
– Спасибо, вы очень добры. Но мне они ни к чему, а сыну не нужно.
Розалинда слушала их и понимала, что никогда еще ей не было так неловко перед посторонними людьми. Причем неловко за своего жениха. А взгляд темных глаз Даниэля просто вбивал, что называется, гвозди в крышку гроба, где покоилось сейчас ее самолюбие.
– Я еще заскочу, милая! – чмокнул Розу в щеку Слава. И быстро выбежал из кабинета, на ходу шепнув Даниэлю: – А «банки» у тебя ничего.
Дверь за ним закрылась. Розалинда вздохнула. Стиль «рубахи-парня», «своего в доску», присущий манерам Славы, доводил до бешенства.
– Что у меня? – не понял Даниэль. – У меня нет никаких «банок». У меня пустые руки.
– Он имел в виду, что у вас сильные, накачанные руки, – покраснела Роза.
– Ты это серьезно? – вышла из ступора Ольга Игоревна.
– Что? – переспросила Роза.
– Что ты, молодая, красивая, умная и утонченная женщина, выходишь замуж за…? – спросила Ольга Игоревна.
– Ну, это уж совсем не ваше дело! – вспыхнула Розалинда.
– Мама, ты правда, того, не перегибай палку. Люди любят друг друга и женятся, и не наше дело решать, кто кому подходит, – вмешался и Даниэль.
– Я знаю, что у меня нет прав, – спокойно произнесла Ольга Игоревна. – И все же… Все дело в том, Роза, что тридцать семь лет назад я родила тебя. Да, я была дерьмовой матерью и вскоре бросила тебя. И больше никогда не видела. Нет, кое-что узнавала… Знала, что ты жива, здорова, что стала врачом, что любишь свою маму… Валентину Федоровну. Знаю, что она уже умерла… И вот я здесь! Нет, не для того, чтобы просить прощения. Это было бы глупо. И не для того, чтобы вернуть тебя. Это тоже глупо и слишком поздно. Я приехала посмотреть тебе в глаза и попросить подлечить брата. Он, в отличие от меня, человек очень хороший.
– Мама, зачем ты так… сразу? – тихо промолвил Даниэль, не в силах посмотреть Розе в лицо.
А та тупо смотрела на Ольгу Игоревну. И ей казалось, что началось солнечное затмение, так как у нее потемнело в глазах и от ужаса явно ощущалась нехватка воздуха. Мысли Розы мчались как сумасшедшие.
«Моя мать?! Два года я уже знаю, что Валентина Федоровна не являлась моей биологической матерью… и вот… Какой-то кошмар! Думала ли я, что когда-нибудь увижу свою родную мать? Нет, даже и не помышляла о таком… Но даже если бы я это и представила, то наша встреча должна была происходить… как-то не так… Ольга Игоревна – значит, мою мать зовут так? – спокойна и уверена… да, уверена, что между нами ничего восстановить нельзя… Что ж, наверное, она права. Надо же, и ведь не истерит, не просит ни о чем, не объясняет, почему так поступила много лет назад… Что она хотела? Ах, да, вроде объяснила: хотела просто посмотреть на меня и подлечить сына. Сына… Даниэль – мой брат? Я всегда хотела иметь брата. С сестрой у меня никак не получалось наладить отношения, но ведь Жасмин мне вовсе и не родная. А Даниэль – брат по матери. И выглядит он так притягательно! У него очень красивые глаза. О чем я? Добрые и умные у него глаза. Что же мне делать? Как реагировать? Что сказать?»
– Наверное, тебе надо время, чтобы прийти в себя? – нашел в себе силы первым подать голос Даниэль.
– А я все не знала, как начать разговор. Тянуть? Отрезать по кусочку? Вот взяла и сказала сразу! – хлопнула себя по коленкам Ольга Игоревна.
– Ты бываешь очень резка, мама, – укоризненно покачал головой ее сын.
Женщина встала и пошла к двери, молодой человек последовал за ней. Но на пороге Ольга Игоревна оглянулась:
– Прости, если что…
Глава 4
«Невероятно… Вот так просто свалиться мне на голову и сказать “прости”…» – пронеслось в голове у Розы, которая никак не могла взять себя в руки и произнести хоть слово.
– А знаешь, что в будущем тебя ждет настоящий ужас? – спросила Ольга Игоревна. – Если ты выйдешь замуж за этого розовощекого пупса. Он же идиот! Ты ведь стесняешься его, так как же собираешься с ним жить?
К Розалинде наконец вернулся голос, но обратилась она не к неожиданно объявившейся матери:
– Даниэль, останьтесь… Вам нужна медицинская помощь, и я обязана ее оказать. Сейчас оформлю на вас санаторно-курортную карту и назначу курс процедур.
Ольга Игоревна попрощалась и вышла, оставив их наедине.
Так странно встретившиеся брат и сестра не могли отвести друг от друга взгляда.
– Обнимемся? – спросил Даниэль и приблизился к Розе.
Она неловко прильнула к его груди, позабыв о том, что может причинить ему боль.
– Извини…
– Ничего.
– Ты знал? – спросила она.
– О тебе? Узнал неделю назад… Иначе бы давно разыскал, – прямо и честно посмотрел Розалинде в глаза Даниэль.
– Я рада видеть тебя. – Она вернулась на свое рабочее место.
– Не думай, что матери сейчас легко… – сказал Даниэль.
– Я не хочу сейчас об этом, – оборвала его Роза.
– Понимаю. Я просто хочу, чтобы ты знала: маме нелегко было решиться приехать сюда. Она – очень сложный человек, но вовсе не плохой.
– Я хочу поговорить о тебе, – отвела глаза Розалинда.
– Да, доктор? – принял серьезный вид Даниэль, только глаза у него остались веселыми.
– Может быть, я и не хватаю звезд с небес, но дурочку ты из меня не сделаешь. Байки про тяжелую форму аллергии рассказывай кому-нибудь другому, а я увидела на твоей коже следы… страшно даже предположить, от чего…
– А ты попробуй.
– Ты еще ставку сделай! Так вот, мне кажется, что язвы – следы от окурков, которые тушили о твое тело. – Роза твердо посмотрела на него, и Даниэль не рассмеялся в ответ.
– Стопроцентное попадание. Потрясающе! Мама права – ты великолепный врач.
– Кстати, ты говоришь с легким акцентом, – отметила Розалинда.
– Я фактически не жил в России, – пояснил Даниэль.
– У тебя отец иностранец? В смысле для меня иностранец… – Роза запуталась. – Он кто?
– Он не русский, если ты это хотела спросить. У меня и мама не русская, – улыбнулся Даниэль.
Вопрос не был задан – просто застыл в глазах Розалинды.
– Моя мама была итальянкой, отец французом, они оба погибли в автокатастрофе. Мне было шесть лет, когда Ольга Игоревна взяла меня к себе…
– Усыновила?
– Да, это так называется. И я очень благодарен ей, считаю ее своей матерью, а себя очень удачливым человеком. Мама познакомила меня с русской литературой, живописью, музыкой. Дома мы разговаривали на русском языке, а вообще я знаю пять языков, в том числе французский и итальянский, конечно. Ведь на них говорили мои биологические родители. Тебе, наверное, кажется странным поступок Ольги Игоревны – отказалась от своей дочери и взяла чужого ребенка. Наверное, ты никогда не сможешь ее до конца простить и полюбить, а я… я не могу представить, что для меня могло быть по-другому. Мама – самый противоречивый человек из всех, кого я знаю, но без нее мир бы потерял многие краски.
– Для меня мамой всегда будет другая женщина.
– А для меня Ольга Игоревна, – вздохнул Даниэль.
Розалинда постучала ручкой по столу за сегодня в тысячный раз, словно была радисткой и передавала кому-то сообщения при помощи азбуки Морзе.
– Так ты мне не родной брат?
– Нет. А это что-то меняет? – засмеялся Даниэль.
Розалинда засмущалась еще больше, но взяла себя в руки и предложила:
– Давай поговорим о криминале.
– Давай. Говорят, в России его много.
– Тебя так в России покалечили?
– А, ты об этом…
– Хотелось бы объяснений, – кивнула Роза. – Я, врач, видя следы пыток, вообще-то должна в милицию сообщить.
– Нет, все произошло еще в Америке, ваша милиция здесь ни при чем. Дело в том, что я своим бизнесом заработал много денег и обеспечил безбедное существование и себе, и маме на долгие годы. Мама очень любит меня и ужасно боится потерять. Так ведь и понятно: я – единственный, кто у нее есть. Она очень опекает меня.
– Я заметила.
– И мне пришлось скрывать от нее, что я занялся несколько… ммм… экстремальной деятельностью, опасной, так сказать, для здоровья. Иначе бы мама начала сильно нервничать. Попадаю иногда в весьма неприятные ситуации…
– Но не криминальные?
– Ты только не смейся… – осторожно посмотрел на нее Даниэль.
– Стриптиз? – ахнула Роза.
Даниэль разразился громким смехом.
– Что такое? – обиделась она.
– Извини… Просто не думал, что про меня можно так подумать. Ну, будто клиентки раздирали меня на части и тушили об меня окурки. Действительно, экстрим! Нет, Роза, я занялся частной детективной деятельностью. Всегда хотел чего-нибудь этакого…
– Вот уж правда – работа на любителя! – согласилась Розалинда.
– А я к тому же захотел из любителей перейти в разряд профессионалов.
– Не сказав маме?
– Ни в коем случае! – оценил ее иронию Даниэль.
– И многого еще мама о тебе не знает?
– Только те вещи, которые могут угрожать моему здоровью. Например, я много лет со своими друзьями снимался в трюковом кино. Когда мама нашла у меня удостоверение каскадера, пришлось соврать ей, что оно фальшивое, будто я купил его ради прикола.
– Что еще?
– Прыжки с парашютом, черный пояс по кун-фу.
– Про борьбу мама тоже не знает? Почему?
– А как бы она пришла на соревнования, где ее мальчика бьют? – вопросом на вопрос ответил он.
– Так Ольга Игоревна не знает о доброй половине твоей жизни, – улыбнулась Роза.
– Зато вторая половина ее полностью устраивает. Я бы попросил тебя не говорить ей, что у меня травмы…
– Остановимся на аллергии?
– Да, пожалуйста, – с чувством попросил Даниэль. – Мама уже привыкла, что я аллергик.
– Хорошо. Но взамен… – Розалинда задумалась.
– Любой каприз!
– Расскажи, за что тебя так изуродовали. Просто интересно.
– Один богатый господин стал подозревать свою жену в измене…
– Да ты что? У нас тут тоже такое сплошь и рядом, – откликнулась Роза.
– Думаю, что подобные истории везде одинаковы. Ну, я начал следить… Расслабился, решил, что дело плевое, не впервой уже было. А дамочка оказалась не такой уж и дурой. Кто-то из офиса мужа предупредил ее, что супруг нанял частного детектива и речь идет о ней. Вот меня и выследили. А я, как осел, даже ничего и не подозревал. И вместо того, чтобы сфотографировать компромат на неверную супругу, получил – меня самого «сфотографировали» бутылкой по голове. Застали врасплох, а то бы я еще посопротивлялся, – почесал затылок Даниэль, словно ища там шишку. – А когда очнулся, тут и началось…
– Что хотели узнать?.
– А ничего, просто издевались несколько суток. Мол, захотел заработать на чужом горе, на чужом разводе? Так вот, получи… Знали бы они, что я не из-за денег, вообще бы убили.
– Как же отпустили?
– Догадайся с трех раз! Опять бутылкой приложили, и очнулся я уже за городом в какой-то яме…
– А мама тебя разве не искала?
– Искала, но паники не поднимала. Я упросил тех, кто меня схватил, чтобы они разрешили мне сделать один звонок – для их же блага, чтобы меня не хватились.
– И что ты сказал Ольге Игоревне?
– Что я у своей любовницы и чтобы меня пару дней не беспокоили. Мол, мы улетели на несколько дней.
– Понятно, – опустила глаза Роза. – Врач тебя смотрел?
– Конечно! И антибиотик, и еще сыворотку кололи. Раны обрабатывали…
– А шишка на голове?
– Прошла уже, только голова иногда болит, – пожаловался Даниэль.
– Тошнило? Рвало?
– Там в подвале несколько раз… от боли…
– Скорее от сотрясения мозга. Хорошо, я сама завтра съезжу с тобой в больницу, сделаем снимки. У нас-то тут санаторий, для серьезного обследования оборудования нет.
– Может, не надо?
– Надо. А вообще бассейн можешь посещать, ванны назначу йодо-бромистые – для снятия стресса, а ванны из минеральной воды для заживления кожи. Еще грязи. Грязевые аппликации очень тебе полезны. Только щипать кожу будет.
– Потерплю.
– Ну и, Даниэль… – строго посмотрела на него Роза и, не сдержавшись, расплылась в улыбке.
– Что?
– Серьезнее надо быть! Беречь себя надо! А если милое лицо подпортят?
– Почему ты решила, что оно столь важно для меня?
– Девушкам, наверное, нравится, – уклончиво ответила Розалинда.
– Девушкам нравлюсь я в целом, – ответил Даниэль и прищурился. – Кстати, а я и не знал, что у меня такая симпатичная сестричка есть.
– Не язви, ты знаешь, что я не сестра тебе, – показала ему язык Роза.
Вдруг дверь в кабинет Розы опять распахнулась.
– Дорогая!
– Слава? – не поверила своим глазам доктор Снегирева. Еще бы, ее жених вламывался сегодня к ней на прием уже второй раз!
– А я иду мимо, слышу – ты воркуешь…
– Я не воркую.
– Воркуешь, как голубка, нежно-нежно, – настаивал Капустин. И тут же добавил: – Да шучу я!
– Ну и шутки у тебя… – Розалинда вспыхнула. – Слава, уходи! Я же просила, даже умоляла тебя не врываться ко мне в кабинет, когда идет прием.
– А когда прием идет с молодым и симпатичным мужчиной, я тоже должен чувствовать себя спокойно? – спросил жених.
Роза вдруг задумалась всерьез: издевается ли он над ней или говорит серьезно?
– Слава, выйди!
– И не подумаю…
– Может быть, мне выйти? – несколько растерялся Даниэль.
– Конечно, конечно, будет очень даже хорошо, – закивал Слава.
– Да как ты смеешь? Это мой пациент! – вскричала Розалинда.
– Ага, как тетка старая, так ты ее от себя пулей, а как молодой мужик, так ты с ним часами готова сидеть? – продолжал гнуть свою линию Капустин.
– Опомнись! – кинула ему Роза, как заблудившемуся в пустыне.
– А может, еще и заночуешь с ним? Клизма там… все дела…
– Да как вы смеете так разговаривать? – встал со своего места Даниэль.
– Я – ее жених! А ты тут что делаешь? Я не слепой, вижу, какими глазами вы друг на друга смотрите. Это моя женщина!
– Эта женщина ни словом и ни жестом не дала повода думать о ней так! – вступился Даниэль.
– Даниэль, не надо, не оправдывайся, – вспыхнула Розалинда.
– Ох, как нас зовут – Да-ни-эль… Умереть не встать! Чего лезешь к моей девушке?! – закричал Слава. И вдруг без предупреждения коротко и очень сильно стукнул молодого человека в грудь.
Роза ахнула. Она-то понимала, что Слава попал в самое уязвимое и больное место.
Даниэль мгновенно побледнел и повалился на стол, потеряв сознание от резкой боли.
– Получи, гад! – взревел Слава, кидаясь к нему.
Розалинда повисла на спине Капустина, колотя его руками и ногами.
– Ты что творишь?! Господи! Он же раненый!
– Все они – раненые на одно место… А ты чего так по нему убиваешься?! – хмыкнул Слава.
И тут в кабинет Розы заглянула Ольга Игоревна. Она, по всей видимости, ждала сына за дверью, но, услышав шум, решила поинтересоваться происходящим.
– Что здесь… – Слова замерли у нее в горле.
Женщина увидела Даниэля без движения и борющихся Розу со Славой. Мгновенно просчитав ситуацию, Ольга Игоревна бросилась на дерущихся с газовым баллончиком. Естественно, вся струя благополучно попала в лицо Розы, от чего та мгновенно потеряла ориентацию во времени и пространстве.
Глава 5
Мужчина маленького роста с копной стоящих дыбом волос, которые были словно созданы для того, чтобы увеличить его рост, метался по палате с койками для пациентов.
На кроватях лежали Розалинда, Ольга Игоревна и еще пара бабок.
– Какой кошмар! Какой ужас! Чтобы в нашем элитном, спокойном санатории – и такое безобразие!
– А что, собственно, произошло? – подала голос Ольга Игоревна, гордо севшая на своей кровати, словно королева на троне.
Она, может быть, и сошла бы за королеву-мать, если бы не фингал под левым глазом и общая, бросающаяся в глаза, асимметрия лица.
– Что значит произошло?! – хлопнул себя по карманам мужчина. И заорал, уже вовсе не сдерживаясь: – Мой ведущий врач со слепотой и отеком Квинке! Вы только посмотрите на доктора Снегиреву! Ничего не скажешь – красавица!