Глава 18

Даллас.

Город с большой буквы.

Нью-Йорк юго-запада.

Это то, где вы все найдете, мистер. Все, чего бы вы ни искали, там есть.

Мода? Она приходит сюда прямо из Парижа, да и наша ничем не хуже. Пища? Считайте, что вы просто не жили, если еще не ели в наших ресторанах. Финансы? Да у нас здесь прокручивают такое...

Самые хорошенькие и богато одетые женщины — это Даллас. Самые изощренные и агрессивные бизнесмены — это Даллас.

Хотите купить реактивный самолет за миллион долларов? Пожалуйте по первому проходу и сразу направо, рядом со стендом, где выставлены удилища. Хотите девочку за тысячу на ночь? Тогда прошу сюда, и наслаждайтесь на всю сумму до последнего цента. Хотите запрыгнуть на шлюху за бакс? Да только оглянитесь! Их пруд пруди. Хотите нанять на работу тысячу человек? Ради Бога, готов держать пари, что среди них не окажется ни одного фашиста или коммунистического агитатора. Хотите носить оружие? Ну, сейчас с этим никаких проблем. Хотите кого-нибудь «заказать»? Это можно организовать, сэр. Хотите начать кампанию ненависти и создать группу? Тогда вы здесь желанный гость, приятель.

Только не надо делать ничего предосудительного.

...Было уже около полудня, когда Митч покинул борт самолета. Он прошел багажный контроль и покатил на лимузине, принадлежащем авиалинии, в деловую часть Далласа. Так как время было не слишком удачное для того, чтобы нанести визит Фрэнку Даунингу, он зашел в гриль-бар, который запомнил в последнее посещение города. Но его самого, как оказалось, там не помнили.

— Прошу прощения, сэр, — бармен лениво протирал стойку бара влажным полотенцем, — но закон Техаса запрещает продажу спиртных напитков.

— И что с того? — засмеялся Митч. — Не иначе как вы тут новый человек. Где Джиггс Макдоналд?

— У нас нет никого с таким именем, сэр. Не хотите ли чашку кофе?

Митч сердито ответил, что не хочет никакого кофе. Он был усталым, встревоженным, изнывал от жары, и ему внезапно чертовски захотелось выпить.

— Сейчас же подайте мне бурбон с водой! — потребовал он. — Что за дьявольщина! Вот уже сколько лет я покупаю здесь выпивку.

— Нет, сэр! Мы такие заказы не обслуживаем.

— Черта с два не обслуживаете! — Митч кивком указал на мужчину, сидящего через несколько табуретов от него. — А он что пьет, если не спиртное?

Мужчина повернулся и посмотрел на него. Митч хорошо разглядел его широкое лицо с очень узким лбом, заканчивающимся прямо над бровями. Мужчина побренчал кубиками льда в своем стакане, затем поднялся, подошел к Митчу и поинтересовался:

— Ты чего хочешь, кофе или неприятностей?

— Думаю, я не прочь глотнуть свежего воздуха, — ответил Митч и поспешно покинул заведение.

Он чувствовал себя как девять дураков, вместе взятых. Всегда глупо переть на рожон, а он чуть было не полез в бутылку из-за пустяка. Митч переживал худшие дни своей карьеры, поэтому ему, как никогда, необходимо быть быстрым, сообразительным, умным и стремительным. Однако он то и дело сам подставляет свою шею под удар, словно напрашиваясь, чтобы ему снесли голову.

Однако инцидент на него плохо подействовал. Митч заставил себя успокоиться и еще раз взглянуть на то, в каком состоянии он находится. В результате отменил визит к Тидди, которую намеревался воззвать довольствоваться в своих требованиях чувством меры. Тидди всегда была глуха к голосу здравого смысла. Только чувство утопающего, хватающегося за соломинку, позволяло ему надеяться, что теперь случится иначе.

Прежде всего надо было решить собственную проблему — раздобыть тридцать три тысячи долларов или что-то около того. Без них у него нет будущего, во всяком случае, такого, частью которого могла бы быть Рыжая. Без этих тысяч он банкрот. «А как может оказаться банкротом человек, у которого в банковском сейфе полным-полно денег?» — вправе спросить Рыжая.

Митч остановил такси. Водитель оглянулся через плечо, когда он назвал адрес.

— Слишком рано, мистер. В это время дня они еще не могут быть открыты.

— Увидим, — возразил Митч.

— А я вам говорю, что закрыты. Почему вы не хотите, чтобы я отвез вас в другое, более подходящее место?

— А почему бы вам, ради всего святого, не отвезти меня туда, куда я хочу? — вскипел Митч. — Или вы это сделаете, или мне придется позвонить Фрэнку Даунингу, сообщить ему ваше имя, номер лицензии и объяснить, что не могу явиться на встречу в назначенное время, потому что...

Такси рвануло с места. И в течение следующих тридцати минут водитель больше не вступал в пререкания со своим пассажиром, которого высадил возле кованых железных ворот, ведущих во владения Даунинга.

Митч вылез из машины и расплатился. Средь бела дня ворота конечно же были открыты, и он отправился по длинной извилистой подъездной дорожке к дому.

Люди поселились здесь, у подножия холмов, еще во времена зарождения города, и каждый отхватил себе участок земли, занимающий теперь целый квартал, построил четырехэтажный особняк, два этажа которого отводились под жилые комнаты.

Даунинг подцепил себе один из этих величественных старых домов уже давно и основательно его переделал, а на границах своих владений воздвиг живописную кирпичную стену под старину.

Парадная дверь была настежь открыта. Внутри, как в улье, все гудело от деловой активности людей, занимающихся уборкой — повсюду сновали мужчины и женщины со швабрами, щетками и пылесосами. Помимо вежливого взгляда или кивка, никто из них не удостоил Митча никаким вниманием, поскольку о нем должен был позаботиться тот, в чьи обязанности это входило.

И с таким человеком он встретился, когда пробирался маленьким боковым коридором к кабинету Даунинга. Тощий, с усталым видом мужчина возник перед ним так неожиданно, будто материализовался из тени.

— Что-нибудь продаете, мист... — Тут мужчина запнулся, и по его глазам стало ясно, что он узнал посетителя. — Что скажешь, Митч?

— Да все, что хочешь, — отозвался тот. Они пожали друг другу руки: Митч правой, мужчина — левой, так как правую он держал в кармане. — Босс у себя, Эйс?

— Это тебе лучше знать, — ответил Эйс. — Он должен был бы сообщить тебе, будет здесь или нет.

— Боюсь, мы заранее не договорились. Я оказался в Далласе по чистой случайности...

— Так-так, — осуждающе пощелкал языком Эйс. — Тогда будь паинькой!

Взяв Митча за локоть, он подвел его к кабинету Даунинга, явно условленным стуком постучал в дверь, обождал секунду, и наконец они оказались внутри.

Делец сидел за письменным столом, как всегда гладко выбритый, прилизанный и тщательно одетый, если не считать закатанных рукавов рубашки. Перед ним лежали горы бухгалтерских книг и бланков, тут же стояла счетная машинка. Даунинг как раз делал на ней какие-то подсчеты, а поэтому даже не поднял глаз, пока не закончил.

Потом, не удивившись появлению гостя и даже не поприветствовав, огорошил его вопросом: как у него обстоят дела с подоходным налогом?

— Хочешь спросить, что мне о нем известно? Ничего! — ответил Митч. — Я обычно нанимаю бухгалтера.

— Я вот тоже нанял троих. Как думаешь, этого достаточно или нет? — Даунинг покачал головой. — В принципе должно хватить, чтобы составить колонку доходов и верно подбить итог.

— Полагаю, этим ребятам надо быть очень осторожными, чтобы не засветить то, что ты не желаешь афишировать...

Даунинг объяснил, что велел им сделать по-другому:

— Я наказал им ни в коем случае ничего не утаивать от правительства, просчитать все, как есть, а потом взять от этого десять процентов. Так надежнее. Порядок, Эйс!

Эйс вышел, на прощанье ободряюще хлопнув Митча по спине.

Митч принял предложение Фрэнка сделать самому себе выпивку по вкусу, а Даунинг налил себе кофе из термоса. Затем, отпив глоток, спросил, как поживает Рыжая.

— Мне нравится эта малышка. Клянусь Господом, я ее люблю. Как же так вышло, что ты не прихватил ее с собой?

— Да я и сам не знал, что окажусь здесь, — объяснил Митч. — Решение пришло спонтанно. Видишь ли...

И он рассказал про чеки. Даунинг слушал с непроницаемым выражением лица, а когда Митч закончил, поинтересовался:

— И ты хочешь, чтобы я собрал по ним деньги для тебя?

— Попал в точку. Или же хочу попросить перевести их на тебя.

— Тогда валяй, попроси. А я с улыбкой отвечу: «Катись ко всем чертям!»

— Ты слишком добр, даже в ущерб самому себе, — вздохнул Митч. — А как насчет тех пятидесяти тысяч, которые ты сумел выколотить у Лордов по чекам в свое время?

— Точнее, шестидесяти тысяч. Именно столько я поимел с процентами, пока выколачивал пятьдесят. — Даунинг пожал плечами. — У меня есть свои подходы, но они не про твою честь.

Митч был разочарован, но не удивлен. Он заявил, что торопится, поскольку должен поспеть на самолет.

— Ночью буду в Биг-Спринге. Таким образом, утром смогу попасть на ранчо.

— Лучше избавь себя от этой изнурительной поездки, — посоветовал делец. — Я могу и здесь открутить тебе башку.

Митч оценил шутку и высказал предположение, что Лорды, конечно, сволочи, но не до такой же степени.

— Давай смотреть правде в лицо, Фрэнк, — сказал он. — Это все же Техас, и сейчас двадцатый век.

— С чего бы мне дурить тебя? — отозвался Даунинг. — Да они просто выдернут твои гланды через твою задницу, Митч. Тебе придется снимать штаны, чтобы почистить зубы.

— Хочешь повеселить меня? — упорствовал Митч. — В любом случае спасибо, Фрэнк. Я...

— Сядь!

— Хотел бы, да некогда...

— Садись! — приказал Даунинг. — У меня есть к тебе вопросы, которые я хочу задать.

Митч неохотно сел, не решаясь ослушаться и ломая голову, что же такое нашло на дельца?

Даунинг раскурил сигарету и посмотрел на него сквозь дым.

— А теперь объясни мне твою линию поведения, а то до меня что-то не доходит. Лорды недвусмысленно дали тебе понять, что платить по чекам не намерены. Так как же ты собираешься заставить их платить? Чего рассчитываешь добиться, явившись в их маленькое королевство?

— Сам не знаю, — признался Митч. — Просто ничего другого не остается.

— Почему?

— Что почему?

— Угу, почему? Ты же игрок. А раз так, то должен уметь просчитывать шаги. Множество раз ты сносил и не такое, а теперь готов на все наплевать, ради весьма сомнительного шанса получить несколько вонючих тысчонок.

— Вонючих? Это тридцать-то три тысячи?!

— Ты знаешь, о чем я толкую, — разозлился Даунинг. — У тебя же большая кубышка. Ты запросто можешь позволить себе проглотить такую пилюлю, как потеря каких-то тридцати тысяч. Так объясни, почему вместо этого ты очертя голову хочешь сунуться в медвежью берлогу?

— Тебе-то что за дело, Фрэнк? — небрежно отозвался Митч. — Вот уж не знал, что моя судьба так тебя волнует.

— Я задал тебе вопрос. Ты сам мне до лампочки. Но мне нравится эта рыженькая, и я знаю, что она от тебя без ума. Полагаю, если что-то случится с тобой, это разобьет ей сердце. Поэтому и хочу знать: с чего это ты вздумал во что бы то ни стало дать свернуть тебе башку?

Митч смешался, выискивая пути для отступления, хотя заведомо знал, что таких у него нет. Наконец тихо признался:

— Я на нулях, Фрэнк. Кубышка пуста.

— Так я и думал! — кивнул Даунинг. — А Рыжая, конечно, не в курсе. Вот почему ты не взял ее с собой. Зная правду, она никогда не позволила бы тебе пойти на такое.

— Если бы она узнала правду, — уточнил Митч, — то убила бы меня.

Даунинг отрицательно покачал головой.

— Не понимаю, как ей это удастся, когда я сам намереваюсь тебя убить? А может, у тебя есть настоящая причина оставить на бобах самую прелестную малышку из всех виденных мною?

— Ах, Фрэнк, ради Бога!..

— Хватит тянуть резину, — окрысился Даунинг. — Выкладывай все как на духу, да поживее, а не то, клянусь Богом, ты просто окажешься не в состоянии это сделать, потому что будешь беседовать с черепахами на дне Тринити. — Его мрачное лицо побелело от гнева.

Митч поспешно заговорил. Он рассказал все, как было и есть, начав со своей женитьбы на Тидди, рождения сына и неожиданного открытия, что его жена шлюха. Не скрыл и того, как встретил Рыжую, искренне веря, что Тидди либо умерла, либо с ним развелась. Поведал и о том, как она возникла вновь и принялась его шантажировать.

— Вот и вся история, Фрэнк! Доложил тебе все, как на исповеди. Теперь ты в курсе, куда ушли все мои деньги.

Даунинг смотрел на него уже не столько сердито, сколько озабоченно.

— Сдается мне, ты кое-что опустил, — произнес он. — Не сказал главного, почему ты позволил этой недоделанной шлюхе остричь тебя чуть ли не наголо?

— Я же объяснил. Чтобы заставить ее успокоиться.

— А что, разве это единственный способ? Не мог придумать ничего лучшего, чем отбирать у женщины, которая тебя любит, и отдавать той, которая ненавидит?

— Ну а что еще? — Митч осекся, заглянув в ледяные глаза Даунинга. — Нет, Фрэнк, я не могу сделать ничего подобного.

— А кто сказал, что должен именно ты? Можно организовать.

— Для меня это одно и то же. Я не играю в такие игры.

— Дьявольщина! Почему? И вовсе незачем кого-то искать, чтобы убить. Хватило бы и того, чтобы над ней хорошенько поработали.

Митч повторил, что он не способен на такое, хотя согласился с тем, что Тидди никогда не успокоится, и если ему удастся выпутаться на сей раз, то это только отложит до поры до времени открытие ужасной правды. Согласился Митч и с тем, что Тидди вполне заслуживает всего, что бы с нею ни произошло. Но...

Конечно, это был бы самый простой выход, легкий и окончательный. Всего лишь несколько слов нужным людям, больше уже никогда не придется ожидать от нее неприятностей. Однако вполне возможно, что потом возникнут неприятности с этими людьми. И еще есть опасность, что решение проблемы таким путем может войти в привычку, а она со временем подменит талант, смекалку и прочие качества, отличающие его пока от тех животных, чьими платными услугами он воспользуется, а там недалеко и до того, чтобы стать на них похожим.

— Ты уж прости, Фрэнк, — промямлил Митч, действительно огорченный. — Уж больно это соблазнительно легко. Может, я олух, но этот путь не для меня.

Даунинг насупился, затем рассмеялся и развел руками, как бы смиряясь с несговорчивостью приятеля.

— Ладно, оставим это! Твои проблемы, тебе виднее, как с ними управиться. Не подкинуть ли деньжат на дорогу?

— Нет. Я еще не совсем пуст.

— Тогда удачи с Лордами! Можешь припугнуть их мною, если хочешь.

— Вот за это спасибо! — ответил Митч. — Чертовски любезно с твоей стороны, Фрэнк!

Они пожали друг другу руки, и Даунинг вновь склонился над своими гроссбухами. Счетная машинка начала гудеть и щелкать, как только Митч, слишком тронутый радушием дельца, чтобы задумываться о подлинной ее причине, вышел за дверь. Между тем, совершенно не подозревая того, эту причину, причем даже две причины, а не одну, он увидел, как только вышел из бокового коридорчика и оказался в главном.

Это оказались молодые люди — черноволосые, с кожей оливкового цвета, ухоженные, стройные, по-ребячески драчливые и веселые. На них были белые льняные пиджаки, тщательно отутюженные темные брюки и черно-белые ботинки. Подлинные имена этих близнецов — единственное, что у них осталось от давно позабытых родителей, — были Фрэнки и Джонни.

Парни начали хихикать и перешептываться, как только завидели Митча. И хотя он изо всех сил старался сделать вид, что не замечает их, дружно набросились на него.

— Митч, душка ты наш! Как поживаешь, детка? Да ты никак и впрямь стал похож на взрослого, красивого мужика!

Оба повисли на нем, пожимая руки, хлопая по спине, пересмеиваясь, от души наслаждаясь его замешательством и растерянностью.

Митч сначала прижал к себе, а затем резко выбросил в стороны локти и таким образом отбросил братьев в стороны.

— И вот что, негодяи, — сердито проговорил он. — Если еще дотронетесь, пеняйте на себя!

— Ну как же так, беби? Мы просто хотели тебя поцеловать.

— Прочь с дороги! — свирепо огрызнулся Митч и ринулся мимо.

Их смешки сопровождали его до конца коридора.

Видимость обманчива, он-то знал, каково этим ребятам приходится на самом деле. Их работа заключалась в том, чтобы отваживать людей, делать так, чтобы они их боялись и ненавидели.

Все, что Митч мог бы о них рассказать, было не в их пользу. Но единственное, чего он не понимал, это как они умудрились дожить до своих лет.

Митч поймал такси и поехал через город в аэропорт. После ленча, отправив телеграмму Рыжей с сообщением о своих планах, сел на самолет, летящий до Биг-Спринга. Оттуда до ранчо Лордов предстояло еще несколько часов езды, но это был ближайший от них город, где можно было взять напрокат машину. Кроме того, в Биг-Спринге у Митча был знакомый, который, вполне возможно, мог ему помочь.

Глава 19

Распечатав пятый десяток лет, Тидди была уже не в состоянии с прежним успехом подвизаться в своем бизнесе. В средствах она не нуждалась — того, что выкачивала, шантажируя Митча, с избытком хватало на расточительную жизнь и привычку сорить деньгами. Более того, ей редко теперь удавалось испытать настоящее плотское наслаждение, поскольку это случалось только в том случае, если покупателями ее прелестей оказывались молодые и симпатичные ребята. К несчастью, молодые и симпатичные мужчины, имея на рынке проституток огромный выбор, неизменно отдавали предпочтение тоже молодым и привлекательным представительницам древнейшей профессии. Увы, Тидди таковой уже не была.

У нее еще сохранялась хорошая фигура, не сногсшибательная, как когда-то, но хорошая. И мордашка пока что неплохо смотрелась. Но сорок лет — это сорок лет, а для молодых так даже вполне древний возраст. Желанной Тидди оставалась только для своих ровесников и, естественно, мужчин более старых. Но точно так же, как ее отвергали молодые, она воротила нос от пожилых, а такими ей казались все, кто не был хотя бы чуточку моложе ее самой. «Старики» всегда ей были противны. Но то, что раньше ею воспринималось с подчеркнутой брезгливостью и пренебрежением, ныне переросло в настоящую фобию — они вызывали у нее чувство гнетущего страха. И Тидди не могла побороть в себе невольную дрожь, когда кто-нибудь из таких «старцев» к ней приближался.

На пороге сорокалетия женщины, как правило, достигают пика в своих сексуальных потребностях, поэтому Тидди все еще нуждалась в мужчинах. Но они должны были быть молодыми. Молодость — вот что она желала от них, а вовсе не денег. Тидди готова была им сама заплатить, только бы они были молодыми и привлекательными.

Такая нужда заставляла ее совершать непривычные поступки. Однажды на улице она подцепила моложавого мужчину с голодным блеском в глазах и привела его к себе домой. Такого никто не мог ожидать! Клиент вдруг начал умолять Тидди встать рядом с ним на колени и вместе с ним помолиться о ее душе.

В другой раз она присмотрела подходящего для себя кандидата в баре и тоже доставила его в свои апартаменты. Какое-то время ей казалось, что с ним-то все будет в полном порядке. Он изъяснялся на городском жаргоне, как заправская шпана, так что уже одна его речь доставляла удовольствие. Клиент распорядился насчет двух «кувшинов крепкого пойла», что тоже было неплохо — с годами аппетит Тидди к виски значительно возрос. Но проходили часы, она изнывала от вожделения, а он так и не приступал к делу. Наконец, когда Тидди дошла уже до точки и готова была силой затащить его в постель, он всучил ей сорок долларов и свою визитную карточку. Даже ей было известно название той психиатрической клиники, где этот тип работал. В довершение ко всему он заявил, что намерен ей платить не менее пятидесяти долларов в месяц, если она будет посещать клинику не реже двух раз в неделю!

Тидди была вне себя от ярости. Она оказалась восхитительной историей болезни — подлинным кладезем для человека, изучающего сексуальные аномалии! Ну и ну!

— Это же исключительная возможность для вас, миссис Корлей, — уговаривал он. — Вы все еще привлекательная женщина, и у вас впереди много лет жизни. Просто окажите мне содействие, и эти годы не пройдут для вас бесследно.

— Ах ты, скользкий сукин сын! Ты, т-ты, ты, ты... Ты сукин сын! — отреагировала Тидди и после этого прекратила попытки завязывать знакомства на стороне. Кто знает, на кого еще нарвешься? Она сидела в своей квартире, и иногда к ней забредал кто-нибудь из ее прежних клиентов, которым она еще подходила по возрастным меркам. Время от времени, когда интервалы между клиентами оказывались настолько велики, что становилось невтерпеж, Тидди предлагала себя рассыльным или разносчикам товаров, словом, любым парням, случайно оказавшимся у ее двери. Однажды даже хотела заполучить четырнадцатилетнего подростка, торгующего газетами, но этот сопляк завопил во всю глотку и побежал домой жаловаться родителям. Дело могло обернуться большими неприятностями, но, к счастью для Тидди, никто не стал обращать особого внимания на жалобы каких-то ниггеров.

Свежая после ванны, она стояла обнаженная перед зеркалом в гостиной и восхищалась своим телом, когда раздался стук в дверь. Это был осторожный, негромкий стук, какой обычно означал для нее появление мужчины. Тидди поспешно накинула халат, и все ее тело замерло в предвкушении. Сначала она приоткрыла дверь на дюйм, выглянула, а затем распахнула ее настежь. Тидди пришла в такой восторг, что громко рассмеялась.

Их было двое. Не один, а двое! И каких двое!

Черноволосые, с кожей оливкового цвета, молодые. На вид им можно было дать по двадцать, но вели они себя точь-в-точь как школьники. Белые льняные пиджаки излучали свежесть, ботинки сверкали, брюки привлекали внимание отутюженными складками. Несмотря на мальчишескую дурашливость и ребячество, в парнях тем не менее весьма основательно ощущалось нешуточное мужское начало. В том, что они вполне зрелые самцы, Тидди не сомневалась.

Она понятия не имела, кто бы их мог прислать. Но слухами, как известно, земля полнится, так какого черта ломать себе голову над тем, каким образом они здесь очутились? Главное, вот они, тепленькие, восхитительно свежие.

Фрэнки, задвинув на двери щеколду, захихикал и подмигнул Джонни. Тот, захихикав в ответ, подмигнул Фрэнки. Затем братья хором поприветствовали Тидди:

— Приветик!

— Привет! — отозвалась она.

— Приветик! — снова произнесли они.

И тут все трое дружно рассмеялись.

Тидди позволила халату соскользнуть на пол, бросила провокационный взгляд на гостей и поинтересовалась, кто же из них хотел бы пройти с нею в спальню первым. Парни заявили, что они привыкли все делать вместе, но Тидди скривила губки, посоветовала им быть паиньками, во всем слушаться свою мамочку, а потому трахать ее по очереди.

— Конечно, но мы можем одновременно и в хвост и в гриву, — возразил Джонни. — Ты что предпочитаешь, верх или низ?

— Низ, — ответил Фрэнки.

— И я тоже выбираю задницу, — сообщил Джонни.

— Эй, обождите минутку, — счастливо засмеялась Тидди. — Вы же не можете сразу оба заполучить мой зад?

Парни возразили, что могут, потому что ее задница — это именно то, зачем они сюда пришли.

Тидди вновь счастливо засмеялась:

— Я знаю, но вам придется для этого здорово извернуться. Видите ли, дорогие...

Не переставая подшучивать, парни надвинулись на нее. Потом, когда они подошли почти вплотную, каждый взял немного в сторону, и ей пришлось поворачиваться, чтобы видеть одного и другого. Таким образом получилось так, что Тидди смотрела на Джонни, когда к ней обратился Фрэнки.

— Как вышло, — спросил он, похохатывая, — что дырка в жопе у тебя начинается сразу же под носом?

— Что? — У Тидди отвисла челюсть.

— Он спрашивает, ты кто — гермик с сиськами? — хихикнул Джонни.

Тидди резко повернулась в его сторону:

— Эй, глядите-ка сюда оба! Разве не видите...

Внезапно Фрэнки врезал ей в живот. Тидди побледнела, позеленела, потом медленно склонилась пополам и рухнула на пол лицом вниз. Ее будто парализовало — даже застонать не было сил. Тидди все еще не произнесла ни звука, когда Джонни угостил ее энергичным пинком в задницу.

— Смотри, — загоготал он. — Зад-то сверху, так что мы оба не внакладе.

— Да она вся состоит из одной задницы, — отозвался Фрэнки. — Как тут отличить перед от зада? — Он схватил ее за волосы, приподнял голову и, приблизившись лицом почти вплотную к ее лицу, потребовал отвечать ему с полной откровенностью: — Скажи, ты ведь не баба в полном смысле этого слова? Признайся, ты одна из этих сучьих гермофродиток, не так ли?

— Нет, она точно баба, — хихикнул Фрэнки. — Видишь, сиськи висят.

Джонни заспорил, что это еще ничего не значит — гермики всегда покупают себе резиновые сиськи, чтобы сойти за баб.

— Смотри! — упорствовал он. — Видишь, что я имею в виду? — Он начал злобно мять в руке грудь Тидди, сжимая ее со страшной силой.