ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На корабле ублюдка Мейгри сняла шлем, отключила аппарат с кислородом и тотчас же пожалела об этом. Тут был чудовищный запах, у нее дыхание перехватило. Она с трудом удержалась, чтобы не зажать рот и нос рукой.

— Сюда, пожалуйста, моя леди, — сказал Спарафучиле, протягивая ей руку.

Он это сделал не ради вежливости или желания соблюсти какие-то правила этикета. Без посторонней помощи она не смогла бы и шага ступить, чтобы пробраться во внутренности корабля (именно «внутренности», подумала Мейгри, подходящее название этому смраду).

Салон корабля был освещен мерцающим красным светом — светились многочисленные циферблаты и индикаторы. Приглушенный свет исходил от их металлической поверхности, отчего почти все предметы казались причудливыми тенями. Но Мейгри поняла, оглядевшись внимательно вокруг: ей надо благодарить небо, что она не видит все отчетливо.

Корабль напоминал мусорный бак. Спарафучиле нельзя было назвать нерадивым или неорганизованным хозяином. Хлам, которым был забит корабль, представлял собой предметы, когда-то сослужившие ему службу, а теперь он не мог или не хотел расстаться с ними.

Она пробиралась вперед. «Вот тебе и ужин», — подумала она: при одной мысли о еде ее желудок начал бунтовать. Ее спутники, включая киборга, были уже в сборе, сгрудившись на свободном пятачке. Такое было впечатление, что Спарафучиле пришлось поработать бульдозером, чтобы расчистить его. Их окружала стена из хлама. Стоило кому-то пошевелиться, как на пол обрушивались с грохотом куски «коллекции».

Мейгри села возле горы человеческих черепов, нанизанных на что-то мягкое и скользкое. Она отодвинула ее ботинком, не опуская взгляда, страшась увидеть, что там такое. Или представить, что это было раньше.

Спарафучиле грохнулся прямо на пол, усевшись по-турецки. Киборг прислонился к кабинке, в которой были инструменты, красный свет поблескивал на его металлических ноге и руке. Агис стоял подтянутый и собранный. Брат Фидель пристроился на каком-то металлическом ящике, ему было страшно неудобно, он был в ужасе от всей этой картины. Мейгри посмотрела на ящик, на нем красовалась наклейка с надписью на стандартном военном языке. Интересно, подозревает ли священник, что он сидит на гранатах?

— Уже поздно. Я лично устала, — начала Мейгри, оглядев присутствующих, — поэтому опущу все предварительные замечания и перейду прямо к делу, постараюсь быть как можно более краткой. Если возникнут вопросы, пожалуйста, задавайте их по ходу дела. Вы все слышали о таинственном исчезновении Дерека Сагана. Для успеха нашего дела необходимо поддерживать самые нелепые слухи, потому-то Его величество, хотя и знает истинное положение вещей, все отрицает не давая конкретных ответов. А теперь факты. Лорд Саган в плену у ловца душ, известного под именем Абдиэль, приора ныне распущенного Ордена Черной Молнии.

Заметив, что киборг нахмурился и приготовился что-то сказать, Мейгри подняла руку и опередила его.

— Как милорд оказался в плену, как Абдиэль остался жив, хотя официально он объявлен мертвым, — вопросы, которые мы сейчас не станем обсуждать. Если у вас есть конкретные вопросы, прошу вас, обратитесь с ними к брату Фиделю, который видел, как брали милорда в плен, или ко мне — но в другой раз. Я говорю правду. Абдиэль жив, живы и его приспешники. Мы встретились с тремя на той планете.

— А где они сейчас? — спросил Крис, достав свою вонючую сигару и закурив.

Мейгри прониклась к нему благодарностью: запах крепкого табака, пусть и низшего сорта, был куда приятнее зловония, нависшего в корабле Спарафучиле.

— Мертвы, — ответила лаконично Мейгри.

Киборг кивнул, ничего больше не сказав. Брат Фидель ерзал на своем ящике.

— Абдиэль улетел со своим пленником в Коразианскую галактику. Мы полетим за ними.

— А куда именно? — Глаза Спарафучиле были почти закрыты, казалось, он спит, и Мейгри даже удивилась, когда он заговорил.

— Не знаю.

— Так как же вы его найдете, моя леди?

Мейгри ожидала этого вопроса и постаралась объяснить все спокойно, логично, без лишних эмоций.

— Лорд Саган и я связаны духовной связью, эта связь существует между некоторыми особами Королевской крови.

— Вы говорили с милордом?

— Нет, не смогла. Он замкнулся, ушел в себя, стараясь уберечь свой мозг от Абдиэля. Но я обязательно доберусь до него. Я попробую вам объяснить на таком примере — мы словно два магнита, наши полюса притягивают нас друг к другу.

— Абдиэль знает эту вашу тайну?

— К сожалению, знает. Не просто знает, но и делает на нее ставку. Лорд Саган и я — последние из Королевской крови, последние из Стражей. В руках ловца душ — Саган. Ему еще нужна я. Абдиэль успокоится, только когда уберет нас со своего пути.

— Значит, мы летим в ловушку, — сказал Крис.

— Да, но мы по крайней мере знаем, что это ловушка.

Крис выпустил дым из ноздрей.

— Мы летим на Коразию спасать Сагана…

— Не это главное, — поправила его Мейгри.

Она знала, что ей придется выдержать все эти вопросы. И что это будет нелегко. Агис и брат Фидель были озадачены. Спарафучиле приоткрыл свои косые глаза, в них тоже играли красные огоньки.

Мейгри, глубоко вздохнув, продолжила:

— Вы слышали о сворачивающей пространство бомбе. Чертежи, формулы, все данные о том, как действует эта бомба, — у лорда Сагана в памяти. Абдиэль решил заставить Сагана раскрыть эти секреты, чтобы коразианцы сделали бомбу. Можете себе представить, какими будут планы Абдиэля, как только он завладеет оружием, равного которому нет во Вселенной. Не говоря уж о том, что коразианцы смогут сделать и другие такие же бомбы для себя. Следовательно, и наша главная цель — предотвратить угрозу, нависшую над Галактикой.

— Другими словами, — сказал Агис, — если мы не сможем спасти милорда, мы должны уничтожить его.

— Да, — сказала Мейгри.

Брат Фидель содрогнулся.

— Господи, спаси и помилуй! — прошептал он.

— А почему вы думаете, что мы не опоздали? — спросил Крис, достав изо рта сигару и размахивая ею. — Каждый человек в какую-то минуту ломается, даже Саган. Мне кое-что известно об Ордене Черной Молнии, не буду уточнять, откуда я почерпнул эту информацию. Но если половина из того, что я услышал сейчас о ловце душ, — правда, то Абдиэль способен заставить любого рассказать то, что он знает, и даже то, чего не знает. А как только коразианцы доберутся своими щупальцами до информации, касающейся этой бомбы, они тут же заложат ее в память своего центрального компьютера. И тогда — баста, сестричка.

— Милорд способен противостоять Абдиэлю, но, как вы сказали, каждый в какую-то минуту ломается. И в конце концов Абдиэль победит. Саган сдастся и умрет. Но пока этого не произошло. Милорд продолжает сопротивляться и еще немного продержится. Нам надо поторапливаться.

— В ловушку.

— В ловушку. Наша цель — попасть туда и выбраться оттуда, пока она не захлопнется. Чтобы добиться успеха, нам надо застигнуть ловца душ врасплох. Наша задача — войти в Коразианскую галактику, прорваться сквозь их внешнюю оборону, при этом, естественно, уцелеть и постараться достичь цели, пока Абдиэль не забил тревогу.

Крис оттолкнулся от кабинки, на которую опирался.

— Эй, сестричка! Вы поначалу мне говорили, что это безнадежная затея. А получается, она просто невыполнимая. Сбрасывайте меня со счетов.

— Вы не уйдете, — сказала Мейгри. — Вы слишком много знаете.

— А кто меня остановит? — металлическая рука киборга вспыхнула красным заревом.

— Я, — ответила хладнокровно Мейгри. — Но это означает, что нам предстоит сражаться, следовательно — тратить время, энергию, мы лишимся славного парня, потому что я, безусловно, убью вас. У меня есть план. Почему бы вам не остаться и не выслушать его?

Крис посмотрел на нее недоверчиво, потом медленно улыбнулся. Снова прислонился к кабинке.

— Выкладывайте.

— У коразианцев такое правило: они норовят взять в плен любой корабль, прилетающий в их галактику из нашей, за одним исключением. Есть корабли, которым не только не возбраняется летать по их просторам, их встречают там с распростертыми объятиями.

Мейгри оглядела слушателей, увидела по лицу киборга, что он уже почти все понял, увидела, что Агис — судя по его мрачному виду — не поддерживает ее план, хотя догадался, о чем она ведет речь. Она не могла сказать, о чем думал Спарафучиле: он снова закрыл глаза; видно, все знает и одобряет ее. Брат Фидель, само собой, вообще не ведает, что к чему.

— Грузовой корабль с мясом, — сказал Крис с восхищением. — Неплохо, сестренка. Неплохо.

— Я просмотрела расписание полетов в этой зоне, выяснила, что приблизительно через два дня по стандартному военному времени лайнер класса «люкс», «Галактическая Красавица», будет в зоне прыжка. Вам хватит двух дней долететь туда?

Она посмотрела на Криса, тот кивнул головой. Сигара догорела почти до конца.

— «Галактическая Красавица» — корабль-казино, для него не существует никаких запретов, ограничений, правил, пошлин. Это корабль для развлечений, один из курсирующих на этой трассе, команда его состоит из двадцати человек, отвечающих за полет. Все прочие работы и операции на борту осуществляют роботы. На нем помещается до тысячи человек. Полет разрешен только взрослым. Детей на борт не пускают, — прибавила Мейгри более мягким голосом. — Я проверяла.

Брат Фидель встал. Лицо его стало мертвенно-бледным, глаза округлились от ужаса.

— Нет, вы не сделаете это! Вы шутите, миледи?!

Мейгри оставила без внимания его реплику.

— Мы высадимся на борт этого корабля и захватим его. Дадим команде и пассажирам наркоз, просто чтобы они были в коматозном состоянии, не станем перебарщивать, чтобы не причинить им вреда. Подобрать наркотики поручается Раулю. Мы прилетим на Коразию, сообщим, что у нас на борту ценный груз, спокойно минуем патруль. А затем возьмем курс на планету, где находится Абдиэль. Его величество планирует прилететь с флотилией военных кораблей на Коразию, чтобы прийти нам на помощь. Как только мы достигнем планеты Абдиэля, мы отпустим «Галактическую Красавицу» на все четыре стороны с ее пассажирами, которые, надеюсь, будут целыми и невредимыми. Если все у нас получится и флотилия прилетит, она проводит «Красавицу» на ее обычную безопасную трассу.

— Если все получится, — воскликнул брат Фидель. — Если все получится! А если нет? Вы обрекаете невинных людей на… на… как вы сказали? Корабль с мясом? Господь не допустит этого!

Мейгри взглянула на него холодно, ее серые глаза потемнели.

— Спросите у Господа, что произойдет, если коразианцы и Абдиэль захватят эту бомбу, брат Фидель. Спросите Его, сколько миллиардов невинных людей пострадает? У меня у самой тяжело на душе из-за того, что я должна сделать, — продолжала она решительно, — но я сделаю это. Другого варианта нет. Это наш единственный шанс. Благополучие нескольких придется принести в жертву ради спасения многих.

Крис вытащил окурок изо рта, бросил его на пол, растоптал каблуком искусственной ноги.

— Вы. религиозный фанатик или еще кто?

— Я… я был священником, — сказал брат Фидель, вспомнив свою легенду. — Я был членом Ордена Адаманта.

— Никогда о таком не слышал. Но если вас утешит, скажу, что на этих прогулочных кораблях-казино летают одни преступники. Люди, которые зарабатывают деньги всякими махинациями и тратят их, как им заблагорассудится. Если с ними что-нибудь случится, их никто оплакивать не станет.

Брат Фидель покачал головой.

— Они же дети Божьи.

Агис тоже вступил в разговор:

— Миледи, а нельзя заменить гражданских на военных, после того как мы захватим корабль? По крайней мере у солдат появится шанс проявить себя в бою.

— Я думала об этом, — ответила медленно Мейгри. — Но на такую операцию потребуется несколько недель. Непременно произойдет утечка информации. У коразианцев здесь повсюду шпионы…

— И среди военных, — прокомментировал Крис. Киборг достал еще одну сигару, зажег ее пальцем металлической руки. — Вы когда-нибудь сражались с коразианцами, отец? Когда-нибудь попадали в их компанию?

— Нет, — признался брат Фидель. — Но…

— Они смышленые парни. Куда смышленее прочих. У них нет глаз, правда, но они без них куда лучше зрячих видят. Их солнечные, радарные и местные сканеры ничего не пропускают. На спор — они перехватят нас, как только мы долетим до Коразии. Они захотят проверить «мясо», прежде чем станут платить за него и…

— Не называйте людей мясом! — воскликнул брат Фидель, вспыхнув от гнева. — Мы же говорим о живых людях…

— Привыкайте, привыкайте, отец, — обрезал его Крис. — Если они обнаружат что-нибудь мало-мальски подозрительное… Считайте, что лично вы будете их первым блюдом на завтрак.

— Мы тратим время на споры с ним, — сурово сказал Агис. — Вы ведь предупредили его, миледи. Вы же говорили ему, что не стоит ему лететь.

Брат Фидель замолк надолго. В конце концов он нарушил молчание.

— Я снова свалял дурака. Простите меня, миледи. На все воля Всевышнего. Он наставляет нас. — Он с просящим видом взглянул на Мейгри. — Не оставляйте меня здесь! Можете положиться на меня. Я не подведу вас, миледи, и моего повелителя.

Мейгри оглядела своих помощников. Агис был мрачен, на лице было написано сомнение. Крис? Излишне спрашивать, что он думал. Спарафучиле, казалось, не слышал ни слова из сказанного. Он сидел на полу, глядя на Мейгри прищуренными неподвижными глазами.

И она сама приняла решение. Самым логичным, а вероятно, и самым великодушным поступком по отношению к юному священнику было бы убить его. Ситуация становилась все тяжелее и суровее. Если он снова раскиснет, когда они попадут к коразианцам, он всех загонит в ловушку. Ну как теперь верить его словам? Может, он все-таки будет решать все сам за себя, не уповая на Господа?

«Будь честной сама с собой, Мейгри. Ты не решишься убить его. У тебя нет на то сил. И оставить здесь не сможешь, потому что его схватят мертвые разумом и будут допрашивать. Следовательно, у тебя нет выбора».

Деловито, нарочито грубо и резко она, отвернувшись от Фиделя, приказала Спарафучиле найти диаграмму движения прогулочного корабля и вывести на экран.

— Итак, мой план таков.

Остаток ночи они обсуждали детали и прорабатывали стратегию. Они обсуждали тактику в соответствии с суровой реальностью, в которой они будут осуществлять свой план. Наконец Мейгри расслабилась, на душе стало спокойнее. Самая тяжелая часть позади. Она целиком была поглощена операцией, отступать некуда. На карту поставлена жизнь. Игра началась. У нее нет выбора.

Отличная подобралась команда. Крис внес несколько прекрасных, ценных предложений. Агис, конечно, оставался прочной, надежной, как сталь, опорой. Проблему монаха она решила. Что же до Рауля и Крошки, никто никогда, коли он в здравом уме, не доверял лоти. Но этот лоти был адонианцем, он не захочет обречь на смерть другого адонианца. Адонианцы отличались одной замечательной чертой: были потрясающе преданы друг другу. Спарафучиле вызвался приглядывать за Раулем и его миниатюрным дружком. А следовательно, у нее одна забота — сам Спарафучиле.

Они закончили совещание только рано утром.

Агис разбудил брата Фиделя, свалившегося от усталости и уснувшего в куче тряпья. Крис взял причитающиеся ему деньги, пересчитал их, остался доволен результатом и спрятал в отделеньице, вмонтированное в его кибернетическую ногу. Спарафучиле проводил их до шлюза, открыл его, потом исчез в тени корабля.

У Криса было еще несколько вопросов, касающихся мелочей. Получив на все ответ, он вынул изо рта сигару, включил кислородный аппарат и ушел. Агис помог полусонному, с затуманенным взором священнику, который еле стоял на ногах, надеть скафандр, потом надел свой.

— В путь! — сказала им Мейгри. — Я сейчас вас догоню.

Она так устала, что не сознавала, что делает. Она ощупывала застежку на шлеме. Вдруг из темноты вынырнул Спарафучиле, столь стремительно, что напугал ее. Он ловко застегнул ей шлем. Молча помог одеться. Молча открыл дверь в шлюз.

Она хотела было поблагодарить его. Взгляд его раскосых глаз обдал ее холодом, слова благодарности застыли на губах.

— Вы не станете убивать моего повелителя, — сказал тихо Спарафучиле.

Ах вот в чем дело! Мейгри попыталась вспомнить, что сказал в связи с этим Агис. «Если мы не сможем спасти милорда, мы должны будем уничтожить его ». И она тогда согласилась с ним.

— Я верю, что нам не придется так поступить, — начала она, — но обстоятельства могут вынудить…

Спарафучиле задержал дыхание, потом со свистом выдохнул.

— Ты прежде умрешь сама.

Никакими доводами его не убедишь. Он никогда ее не поймет. Мейгри отвернулась, вошла в шлюз. Он был заперт. Затем давление упало, стабилизировалось, и дверь открылась. Она ступила на поверхность луны. Агис ждал ее. Он послал брата Фиделя вперед, а сам задержался, чтобы сопровождать Мейгри.

— Что-нибудь произошло между вами и Спарафучиле?

— Я беспокоилась, что он может оказаться не слишком преданным. — Мейгри покачала головой. — Мне не приходило в голову, что он — чересчур преданный.

— Мы не откажемся от его помощи?

— Нет, — ответила она, добавив слова, ставшие их ненавистным, проклятым кредо: — У нас нет выбора.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Как заметил один выдающийся мыслитель двадцатого века, время — это субстанция, не подлежащая определению. Измерение времени, по крайней мере с помощью часов, может быть точным. Измерение времени с помощью сердца и головы дает совсем иной результат. Оно проходит, или оно летит. Оно ползет или крадется. Оно движется быстрее света. Для Мейгри время текло незаметно, как песок сквозь пальцы. Песок в песочных часах так быстро сыплется! А для Дайена время остановилось. Звезды замерли. Все солнца галактики сияли над ним.

— Она такая красивая! Правда, Таск? — спросил Дайен.

— Конечно, малыш, — согласился Таск, безуспешно пытаясь подавить зевоту. — Она красавица. Даже не верится. Наверно, она в материнскую родню. Совершенно ясно, — сказал он убежденно, — что она не в отца.

— А ты что о ней думаешь, Нола? — повернулся Дайен к женщине, которая свернулась калачиком на постели позади Таска.

— Мне она нравится. В ней какая-то удивительная свежесть. Она честная, открытая, без претензий…

— Варварка, — прошептал ей на ухо Таск.

— Потише, а то он услышит! — Нола стиснула руку Таска.

— Да что ты! Посмотри на него. — Таск снова зевнул.

Дайен не слышал их. Он стоял у окна, глядя на озеро, блестевшее вдали, на звезды и луну, отражавшиеся в его темной поверхности. Вокруг его головы сиял золотой нимб, возвышая его над простыми смертными, наполняя его зачаровывающей музыкой, в которой звучали лишь те ноты, которые он хотел слышать.

Таск и Нола собирались ложиться спать, когда Дайен появился в дверях. Он не мог спать, не хотел, чтобы самый чудесный вечер в его жизни кончался. Хотя он ничего толком не помнил. Помнил только ее.

— Я собираюсь сделать ей предложение, — сказал он.

Таск и Нола с тревогой переглянулись, сон как рукой сняло.

— Как-то неожиданно все это, малыш. Поговори с ним! — попросил тихо Таск жену.

— А почему я? Ты же его друг.

— Потому что у женщин лучше такие вещи получаются.

— Ого! — фыркнула Нола. — А я-то думала, что единственная разница между нами в хромосомах X и Y. Я и не подозревала, что мы, женщины, знаем секрет, как сражаться с несчастной любовью.

— Давай, давай. И для тебя будет полезной практикой, надо же знать, как с собственными ребятишками себя вести.

— Он не ребенок, — возразила Нола. — Разве ты не заметил?

— В чем дело? — Дайен повернулся к ним. — Вы о чем? Вы согласны со мной? Она чудная.

Таск принялся гримасничать: подымал брови, мотал головой — хотел заставить Нолу вступить в разговор; казалось, у него нервный тик.

— Что случилось? — спросил Дайен, золотая дымка рассеялась, он увидел своих друзей, они не прыгали от радости по комнате.

— Ничего, малыш, — сказал Таск, вставая. — Пойду в туалет. Я… вернусь. — Он вытащил из-под кровати ботинки, надел их и пошлепал к дверям. — А вы с Нолой… пока поболтайте.

— Ты у меня за это получишь! — шепнула ему вдогонку Нола.

Таск, схватив фонарь, вышел, грохнув дверью. В холле он прислонился к стене, с облегчением вздохнул, вытер пот со лба.

— Господи! С трудом вырвался!

Терзаясь угрызениями совести от того, что он бросил жену, правда, не настолько сильными, чтобы вернуться, он заспешил к выходу, решив как можно дольше побыть на дворе, по крайней мере сколько мороз и запах позволят.

— Конечно, я совсем недавно познакомился с Камилой, — сказал Дайен, отойдя от окна и приблизившись к Ноле, приступая к важному разговору, — но вспомни девушек, с которыми я встречался в последнее время! Я назначал свидания девушкам с самых разных точек галактики! Самого разного возраста и типа. Ни одна не может сравниться с ней. Разве не так?

— Так, Дайен, — медленно ответила Нола. — Камила другая, совсем другая.

— Я не влюблялся ни в одну из них. Так? — спросил Дайен. — Я ведь не Линк, который раз в неделю в кого-то влюбляется. Я понимал, что еще не встретил себе пару. Но когда я увидел ее на скале, когда посмотрел ей в глаза, то понял, что нашел свою девушку, Нола. Единственную девушку, которую я смогу полюбить.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, Дайен, — сказала нерешительно Нола, — ты был одинок, очень одинок. Я видела это, и Таск тоже видел. Мы поженились, леди Мейгри улетела, все эти катаклизмы и неприятности… Что же, в порядке вещей, что ты искал девушку, которую бы мог полюбить…

— И потому я набросился на первую встречную? — спросил тихо Дайен. — Я думал об этом, Нола. Правда, думал, когда возвращался домой. Я должен был обдумать все, коли я решил сделать ей предложение. Я спрашивал свое сердце и получил ответ. Она — единственная, Нола, та, которую я ждал.

Он не стал говорить о сне, о женщине с золотистыми глазами, которая, сражаясь на поле боя рядом с ним, заслонила его своим щитом. Несмотря на то, что он часто слышал тихий голос, звучавший внутри него, несмотря на то, что к нему приходил дух Платуса, Дайен не мог окончательно поверить в Создателя, в Силу и Славу Его, в то, что кто-то другой наставляет его, ведет его по жизни. Но последнее чудо почти убедило его. Благодаря этому сну ему теперь казалось, что его любовь к Камиле была предопределена, а следовательно, получила благословление свыше.

— Я знаю, она тоже ждала меня, — добавил он.

— Ты должен серьезно обдумать все, Дайен, — сказала Нола. — Ты со многими девушками встречался, с очень многими. А Камила никогда не знала мужчин. Конечно, у нее целая гвардия братьев, может, есть друзья среди мужчин. Но, Дайен, несмотря на то, что она твоя ровесница, у нее нет такого опыта, она не искушена в жизни, как ты. Она только что перестала быть ребенком. Уверена, ей никогда в жизни не доводилось думать о мужчине, мечтать о нем — так, как ты мечтаешь о ней.

Дайен вспомнил, как она сидела на камне, невозмутимо наблюдая за ним, пока он, голый, плавал, с такой же бесстрастностью она, наверно, наблюдала за братьями, которых знала с пеленок. Ему пришлось признать, пусть и с большой неохотой, что Нола права. Он сам был свидетелем, как в ней пробуждалось осознание, что он другого пола, что она женщина. Он вспомнил легкий румянец, проступавший на загорелой коже, вспомнил, как она вдруг стала прятать свои смеющиеся, бесстрашные глаза.

— Ты думаешь, она ко мне равнодушна? — спросил Дайен, решив опустить неприятную часть разговора и перейти к самому важному для него.

Он вспомнил вечер, который они провели вместе, когда сидели шумной, буйной компанией вокруг обеденного стола, вспомнил девушку, уже почти женщину, которая говорила только с ним, смотрела только на него. Ему казалось, что их было всего двое в комнате, а теперь он смутно припоминал шпильки и шуточки ее братьев, то, как ее отец поглаживал себе бороду всякий раз, когда бросал взгляд на молодую пару.

— Ах, Дайен, — сказала Нола, улыбнувшись, — вечером все в зале видели, что с ней творилось. Вот что я думаю. Ее воспитали честной, искренней, открытой. Ей неведом флирт, пусть даже безобидный. Ей неведомы обман, лесть, хитроумные игры, вероломство. Сможешь ли ты, Дайен, соединившись с Камилой, остаться прежним?

— Смогу ли я оставаться королем, соединившись с Камилой — ты это хочешь спросить меня?

Нола мрачно кивнула.

— Конечно, — ответил порывисто он. — А почему бы нет?

— Потому что ты должен будешь выставить ее на всеобщее обозрение в стеклянной клетке, а зрители станут глазеть на нее, дразнить ее. К ней приставят видеокамеры, те будут жадно и неотступно следить за тем, как она ест, одевается, моется, любит, рожает. Они возненавидят ее, влюбятся в нее, будут заняты только ею… Ты же сам знаешь, Дайен! Знаешь, как это будет. Но разница в том, что ты родился и воспитывался в такой обстановке. Слава, обожание — для тебя это естественно, как для прочих особ Королевской крови, как для леди Мейгри и Сагана. Для Камилы это может оказаться смертельным ядом.