Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Камень владычества (№3) - Волшебный кинжал

ModernLib.Net / Фэнтези / Уэйс Маргарет, Хикмэн Трэйси / Волшебный кинжал - Чтение (стр. 8)
Авторы: Уэйс Маргарет,
Хикмэн Трэйси
Жанр: Фэнтези
Серия: Камень владычества

 

 


— У меня и без препоясывания чресл поясницу ломит, — бормотал Шадамер. — Храброму рыцарю было проще. Может, конечно, и нет. Но он лез, «чтоб лицо ее увидеть». Красивую мордашку. И только мордашку? Об этом баллада умалчивает. Посмотреть бы, как этот рыцарь подымается не по косе, а по скользкой лестнице, да еще с прекрасной девой на руках…

Выход наружу закрывала крышка, дабы честной люд не свалился по рассеянности вниз и не сломал себе шею. Помнится, мальчишками они с Хиравом легко приподнимали и отодвигали эту крышку. Хорошо, если все осталось по-прежнему. Казалось бы, повезло в крупном, повезет и в мелочах. Впрочем, кто знает? Вдруг какой-нибудь ретивый чиновник приказал закрыть ее на засов?

Уф! Повезло! Крышка отодвинулась, едва Шадамер до нее дотронулся. Значит, нынешних мальчишек тоже тянет охотиться на крыс-вонючек. Барон тут же вспомнил слышанные им рассказы про зверства таанов — как те издеваются над пленными, а потом их съедают. Что ждет местную ребятню, которая играет себе беспечно, не подозревая об играх взрослых? «Да будут прокляты эти взрослые, если они обрекают своих детей на такое детство», — подумал Шадамер.

— Интересно, а был ли Дагнарус когда-нибудь мальчишкой? — вновь обратился он к Алисе, вытаскивая ее из люка.

Опустив драгоценный сверток на землю, Шадамер попытался выпрямиться, но рухнул рядом с Алисой. Он хватал ртом воздух, глядел на звезды и вздрагивал от сотен маленьких иголочек, впивавшихся ему в ноги и поясницу.

— Дагнарус, конечно же, был мальчишкой, — сонным голосом рассуждал Шадамер. — Не родился же он сразу Владыкой Пустоты. Он наверняка охотился на крыс-вонючек, сбегал от своего учителя, бросался сладкими булочками… в слуг, как и… бедный маленький король… убитый… Пустота его побери, этого Дагнаруса… уже взяла… давно взяла и не отпускает…

Шадамер замотал головой, прогоняя сон.

— Черт побери, ну и вляпался! Уцелеть, нарвавшись на таанов, и теперь свалиться дрыхнуть. Хорошо еще, королевских гвардейцев поблизости нет. Как бы не накаркать. Вставай! Хватит дурака валять, господин барон.

Шадамер попробовал встать, однако ноги подкашивались. В пояснице так стрельнуло, что он стиснул зубы, не позволяя себе закричать. Даже слезы брызнули из глаз.

«Ты должен встать и идти дальше», — сердито приказал себе барон.

«Не могу, — ответила другая его часть. — Мне нужно немного отдохнуть. Всего несколько минут. — Он нежно провел рукой по плечу спящей Алисы. — Всего несколько минут. Здесь нам ничто не угрожает».

Шадамер прислонился к каменной стене и решительно заявил:

— Нет, здесь оставаться нам нельзя. Тааны обязательно вернутся. Или стража появится. Похоже, скоро рассвет. Или вечерние сумерки? Может, мы провели в этом подземелье весь день. А если не один день? Вдруг мы пробродили там шесть дней подряд? Прости меня, Алиса. Сколько глупостей я понаделал, едва приехав сюда. Скольких людей заставил страдать…

— Грум-олт, — раздалось у него почти над самым ухом.

Шадамер открыл глаза. Две внушительные тени загораживали звезды. Шадамер весь напрягся. Рука потянулась к кинжалу. Потом барон принюхался.

Густой запах рыбьего жира был ему сейчас дороже любых благовоний.

— А все-таки боги любят тебя, барон, — пробормотал он и потерял сознание.

Орк своими сильными ручищами подхватил Шадамера и забросил себе на плечо.

— Брр-р! Ну и вонь! — сказал он другому орку, подымавшему Алису.

— Люди, что с них возьмешь, — ответил тот, брезгливо морща нос.

***

Весть о том, что королевские гвардейцы повсюду ищут барона Шадамера, встревожила капитана Кал-Га. Он отправил своих матросов на берег, велев им следить, не появится ли где барон. Услышав, что Шадамер выполз из сточной канавы, капитан удовлетворенно хмыкнул. Барона и Алису погрузили в шлюпку. Капитан прыгнул в нее последним и приказал побыстрее грести к кораблю.

Поднявшись на палубу, Кал-Га сразу же спросил первого помощника, высок ли прилив, потом узнал у ведуньи насчет знамений. И прилив, и знамения благоприятствовали немедленному отплытию. Задержка, добавила ведунья, грозит бедой. Капитан Кал-Га приказал сниматься с якоря.

Предрассветную мглу сменили нежно-розовые краски раннего утра. Корабль плыл к устью реки Арвен. Ее правый берег кишел войсками таанов. Тааны заметили одинокое судно и принялись стрелять из луков, но безуспешно. Только одной-единственной стреле удалось долететь до палубы. Капитан Кал-Га взглянул на ее черное оперение, потом раздавил стрелу каблуком и швырнул обломки в воду.

Орки поместили Шадамера и Алису в ту же небольшую каюту, где находились эльфы. Алиса не просыпалась. Ведунья даже ущипнула ее, желая убедиться, что та жива, ибо труп на борту был самым дурным знамением, какие только существовали у орков. Когда кожа покраснела, а спящая вздрогнула, ведунья облегченно вздохнула.

Потом Квай-гай внимательно оглядела Шадамера. Тот спал без задних ног и лишь однажды выкрикнул что-то невразумительное, замахав руками. Ведунья смотрела, но не пыталась его успокоить. Сны полны знамений, и орки никогда не посмеют разбудить спящего, даже если его мучают кошмары.

Когда барон успокоился, Квай-гай решилась подойти поближе. Посветив фонарем, она заметила у него на рубашке запекшуюся кровь. Ведунья обрадовалась, но не крови, а возможности заняться врачеванием. Врачевание было слабостью Квай-гай, однако больные попадались ей редко.

Орки не знали исцеляющей магии, а потому их ведунам приходилось выдумывать различные лекарственные снадобья. Квай-гай гордилось мазью собственного изготовления. Мазь эту она применяла во всех случаях и для всех болезней: от небольших ран, нанесенных стрелой, до раздробленных костей. Снадобье Квай-гай уберегало раны от нагноения, зато нещадно жгло их. Подопечным ведуньи казалось, что их поджаривают заживо. Но едва жжение утихало, как тут же начинала отчаянно зудеть и чесаться кожа. Это могло продолжаться несколько дней. Матросам вовсе не улыбалось расчесывать себя до крови, и потому, захворав, они всячески скрывали от заботливой ведуньи свои недуги.

Сейчас, к великому удовольствию Квай-гай, перед ней был больной, о котором можно только мечтать. В отличие от всех этих трусов его не требовалось привязывать к койке.

Ведунья послала своего туповатого помощника за чудодейственной мазью и нетерпеливо дожидалась его возвращения. Вдруг она почуяла что-то странное и насторожилась. Квай-гай внимательно оглядела Шадамера, нахмурилась и заворчала себе под нос. Подойдя к другой койке, она растолкала спящего эльфа.

Гриффит мгновенно проснулся и никак не мог понять, где находится. Увидев склонившуюся над ним оркскую ведунью, он сразу все вспомнил. Гриффит осторожно сел на койке, ожидая, что качка корабля сразу же отзовется в его желудке. Особенно теперь, когда корабль плыл. К немалому удивлению эльфа, желудок вел себя миролюбиво, а голова была ясной.

Гриффит улыбнулся.

— Ваше лекарство, Квай-гай, мне помогло.

— А как же иначе? — вспыхнула обиженная ведунья. — Думаешь, я тебе набрехала?

Гриффит смутился.

— Я, в общем-то, имел в виду…

Квай-гай нетерпеливо махнула рукой, оборвав его извинения.

— Помню, в баронском замке ты сказывал мне, что знаешь магию Пустоты. Это правда или ты тогда соврал?

— Мне не свойственно врать, Квай-гай, — деликатно заметил эльф.

— Только что соврал насчет моего снадобья, а туда же — «не свойственно». Ведь сомневался? Ладно, не дуйся, — примирительно сказала она. — Эльфы любят приврать. Все это знают. Ничего в том страшного нет. И орки врут, когда надо. Я вот о чем: ты тогда правду говорил? Или соврал?

— Я изучал магию Пустоты, — ответил Гриффит. Он тщательно подбирал слова, только бы избежать новых споров. — А почему вы спрашиваете?

По мрачному лицу ведуньи он понял: тут отнюдь не праздное любопытство. Квай-гай была чем-то сильно встревожена.

— Вы почувствовали магию Пустоты? Где?

— Иди-ка сюда, — буркнула Квай-гай.

Ведунья потащила Гриффита в другой конец каюты. Сумрак не позволял ему разглядеть, кто там лежит, пока Квай-гай не поднесла фонарь к самому лицу спящего.

— Барон Шадамер! — воскликнул Гриффит. — Как он?

— А это мне скажешь ты. Пахнет он погано.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Гриффит, зажимая нос и рот. Его желудок сердито заурчал.

— Да я не про то, что от него дерьмом разит, — выплеснула раздражение Квай-гай. — Говоришь, знаешь магию Пустоты. Есть она на нем, Пустота?

— Кажется, я понимаю, о чем вы спрашиваете.

Эльф оглядел спящего барона, потом взглянул на Квай-гай.

— Чтобы узнать, мне нужно произнести заклинание Пустоты.

Ведунья отошла от него подальше, отвернулась и заткнула уши.

Гриффит начал произносить слова, и они, как пауки, выползали у него изо рта. Он торопился побыстрее договорить все заклинание.

Шадамер дернулся всем телом и вскрикнул, но не проснулся.

— Странно, очень странно, — пробормотал Гриффит.

Эльф произнес несколько успокоительных слов. Шадамер обмяк, повернулся на другой бок и глубоко вздохнул.

Гриффит осторожно тронул ведунью за плечо. Квай-гай мигом повернулась к нему и вытащила пальцы из ушей.

— Вы правы, — сказал Гриффит. — Взгляните.

От тела барона исходило едва заметное свечение. Так иногда светятся мертвецы, когда их долго не предают земле.

— Он пахнет Пустотой, — сказал Гриффит.

ГЛАВА 11

С виду Шадамер казался спящим, но на самом деле спало только его тело. Разум у него бодрствовал. Шадамер все брел и брел куда-то. Вокруг него расстилалась пустынная каменистая равнина, где преобладали два цвета — коричневый и серый. Он не знал, куда идет, а может, знал, иначе с чего бы ему сердиться и унывать, если на пути попадалось какое-то препятствие? Похоже, его странствие длилось не один час подряд. Будь у него такие же сапоги, как у сказочного великана Критхаруса, он легко перемахнул бы через эти горы. Помнится, тот великан за считанные секунды оказывался на другом конце света.

Барон добрался до развалин какого-то города и понял, куда идти дальше. Шадамер зашагал быстрее, едва обращая внимание на окрестности. По обе стороны от него стояли разрушенные дома, и приходилось то и дело пробираться между обломками. И все остальные улицы, и все дома на них были такими же. Город давным-давно опустел. Шадамер был первым, кто появился здесь спустя много лет. Он это знал, и такое знание печалило его, но не удивляло.

Шадамер подошел к огромной груде развалин, оставшихся от величественного здания. Он помнил, что когда-то оно здесь возвышалось. Неожиданно он оказался внизу, под этой грудой. Шадамер не представлял, какая сила перенесла его вниз, но и это его не удивило. Вокруг была кромешная тьма; тем не менее барон знал, что попал в обширное круглое помещение с куполом вместо потолка.

Он находился рядом с богами. Стоило протянуть руку, и он коснулся бы богов.

Шадамер не испытывал ни малейшего желания этого делать. Он держал руки плотно прижатыми к телу.

Шадамер был здесь не один. Поблизости стоял кто-то еще, и этот кто-то давно его ждал. Хотя тьма вокруг ничуть не рассеялась, Шадамер каким-то образом увидел этого человека. Ожидавший его был молод. Пожалуй, его наружность можно было бы даже назвать привлекательной, если бы не большое и уродливое родимое пятно на лице.

— Итак, вы — барон Шадамер, хранитель той части Камня Владычества, что принадлежит людям, — утвердительно произнес молодой человек, словно и не сомневался в этом.

Шадамер не сказал ни «да», ни «нет». Ему захотелось поскорее выбраться отсюда. Считая происходящее сном, он попытался проснуться, но не смог.

— Дагнарус усиленно ищет все четыре части Камня Владычества, — продолжал молодой человек. — Как только он завладеет ими, принц вновь соединит их и обретет такое могущество, что никто, ни один народ и никакое государство не смогут ему противостоять. Кинжал Врикиля передает ему жизненную силу каждой его жертвы. И так может продолжаться до бесконечности. Веками Дагнарус будет править Леремом. Таков его давнишний замысел. Чтобы подчинить себе все расы континента, ему нужно лишь заполучить четыре части Камня Владычества.

— Ничего себе «лишь»! — воскликнул барон. — Кстати, вам откуда-то известно мое имя, но я не знаю вашего.

— Меня зовут Гарет, — сказал молодой человек.

— Гарет, — повторил Шадамер. — Но почему мне знакомо это имя?

— Припомните сказания и легенды о Дагнарусе. Там вы отыщете и мое имя. Сначала я был его мальчиком для битья. Потом стал его магом.

— Насколько я помню — магом Пустоты? Это вы помогли ему разрушить Старый Виннингэль. Извините за резкие слова, господин Гарет, но вы давно мертвы. А мне все это только снится.

— Да, я мертв. Но то, что вы сейчас видите, — не сон. Вы, барон, — хранитель одной из частей Камня Владычества, почему я и призвал вашу душу сюда. Камень Владычества, дарованный богами Тамаросу, был цельным. Короля предупреждали, чтобы он не разделял Камень, ибо тот «горек внутри». Но Тамарос не внял предостережениям богов. Он разделил Камень на четыре равные части и вручил их людям, эльфам, оркам и дворфам. Но король не знал о существовании пятой части. И те, кто принимал части Камня, тоже не знали, а потому не увидели пятую часть.

Только один человек сумел увидеть ее. Десятилетний принц Дагнарус. Он искал эту часть, а она искала его. Пятой частью Камня Владычества была Пустота. Она открылась Дагнарусу. Он принял ее и с тех пор служит Пустоте. И верно служит, ибо сила Пустоты нарастает, а сила богов идет на убыль.

Однако Дагнарус хочет обладать всей силой и потому разыскивает исчезнувшие четыре части Камня Владычества. И он их найдет. Двести лет никто не знал о местонахождении той части Камня, что принадлежит людям. Ее нашел Владыка Густав, но о его находке почти сразу же стало известно Дагнарусу. Лана, женщина-врикиль, едва не похитила Камень. Боги уберегли эту часть, и пока Дагнарусу не удается завладеть ею. Но сила Пустоты нарастает с каждой минутой. Вновь надолго спрятать Камень уже не удастся. Учтите, Дагнарус денно и нощно ведет свои поиски. Он не нуждается в сне. Он способен видеть в самой кромешной тьме. Вы можете придумывать всевозможные уловки. Но скажите, барон, есть ли такое место, куда бы вы могли скрыться в полной уверенности, что Дагнарус вас не найдет?

Шадамер пожал плечами и улыбнулся. Он старался не смотреть на мешок, висевший у него на плече.

— Ваше повествование, да за кружкой доброго эля — заслушаешься. Но я никак не возьму в толк, о чем вы говорите.

Гарет тоже улыбнулся и почти коснулся груди Шадамера.

Опустив голову, барон заметил у себя на шее… Камень Владычества. Тот светился ярко, как маленький сигнальный огонь.

— Проклятье, — выдохнул Шадамер и обхватил Камень ладонью, чтобы заглушить свет.

Но свет беспрепятственно пробивался сквозь его ладонь, озаряя все помещение и поднимаясь к небесам.

— Допустим, в ваших словах, господин Гарет, есть определенный смысл, — сказал изумленный Шадамер. — Но учтите, я сказал «допустим». И что мне делать дальше с этим кровавым камешком? Да-да, кровавым. Крови из-за него пролилось уже немало. У вас наверняка есть какое-то предложение, правда? Иначе зачем было звать меня сюда?

— Вы должны исправить ошибку, допущенную королем Тамаросом, и вернуть Камень Владычества богам. Нужно соединить все четыре части Камня и сделать это здесь, в Портале Богов.

— Все четыре части? — недоверчиво спросил Шадамер.

— Да, все четыре.

— А почему бы не добавить к ним солнце, луну, парочку звезд и драконий зуб? — раздраженно бросил Шадамер.

Гарет не ответил. Он начал таять.

— Я сказал все, что должен был сказать.

Его голос звучал откуда-то издалека.

— Нет, уважаемый Гарет, — громко возразил Шадамер. — Но теперь я спрошу не вас, а богов. Если вы не хотели, чтобы Тамарос разделял этот злополучный Камень, зачем вы вообще дали его королю? Это все равно что дать малому ребенку хрупкую вазу, заранее зная, что тому ее не удержать, и когда ваза упадет и разобьется, наказать не себя, а ребенка. Вы ведь мудрее Тамароса и наверняка заранее знали, чем обернется ваш подарок.

Шадамер запрокинул голову и закричал в пространство купола, словно хотел заставить богов услышать его.

— Или вы не знали, как Тамарос поступит с вашим даром? Вас удивило, что он, подобно несмышленышу, уронил ваш проклятый Камень? А теперь мы должны собрать все четыре осколка. И что же — прикажете их склеить? Зачем вам все это? Ради чего?

Мне пришла мысль: может, это было испытание? Испытание для короля Тамароса. И он провалился! Что тут удивительного? Он был всего-навсего человеком. Чего вы ожидали? Вы ведь знали, что он провалится. Раз вы боги, вы знаете все. А если не все, вы ничем не лучше нас. С какой тогда стати я должен поклоняться вам? Но если вы все знали заранее, вы вели с королем нечестную игру. Значит, и с нами вы играете нечестно? Тогда вы еще хуже нас!

Шадамер распалялся все больше.

— И вы удивляетесь, почему я отказался проходить вашу Трансфигурацию и становиться Владыкой! Нет, вы дослушайте меня до конца. Нечего поворачиваться ко мне спиной! Я не собираюсь возиться с вашим Камнем и трястись над ним! Слышите?

Шадамера окружала серая пелена неизвестности. Он бросился наугад и… проснулся. Явь была еще кошмарнее сна. Ведунья Квай-гай подхватила его на руки с явным намерением выкинуть за борт.

***

Гриффит убеждал, умолял, уговаривал Квай-гай не выбрасывать сонного и очумелого барона за борт, а повременить и разобраться. Эльфу пришлось пустить в ход все мыслимые доводы, объясняя ведунье и капитану, что Шадамер вовсе не «баловался» магией Пустоты, как думала Квай-гай. Шадамер был «затронут Пустотой». Так говорили о тех, кто применяет магию Пустоты. Однако в редких случаях в подобном же состоянии оказывались и те, на кого было направлено особенно сильное заклинание Пустоты.

Орки боялись и ненавидели магию Пустоты. Вся логика и красноречие Гриффита не возымели бы ровным счетом никакого действия, если бы корабельный кот — громадный зверюга с серо-голубой шерстью и золотистыми глазами — не потерся, мурлыкая, о ногу Шадамера.

Кал-Га вопросительно посмотрел на ведунью. Орки просто без ума от кошачьего племени. На каждом корабле у них обязательно живет целый выводок котов и кошек.

— Наш Никк принимает его, — сказал Кал-Га, поглаживая кота.

— Вижу, — ответила Квай-гай. — Хорошее знамение. Ладно, пусть остается.

Но каким образом Шадамер соприкоснулся с опасной магией Пустоты? Этот вопрос не давал покоя Гриффиту. Проще всего было бы спросить самого барона, однако тот едва ворочал языком и тихо стонал. Гриффит довел спотыкающегося Шадамера до койки. Барон упал ничком. Протянув руку, он ощупал мешок, что-то пробормотал и больше не шевельнулся.

Гриффит произнес заклинание над спящей Алисой. Оказалось, что и она затронута Пустотой. В замке барона он краем уха слышал, что когда-то Алиса входила в Орден Инквизиторов — единственный Орден, членам которого Церковь дозволяла изучать магию Пустоты. Вчера Алиса, произнеся заклинание Пустоты, уничтожила несколько железных прутьев в дворцовой ограде и спасла его с Дамрой, барона и тревинисского юношу от настигавшей их стражи. Заклинание, превратившее железо в кучку ржавых опилок, было сравнительно простым, но и его хватило, чтобы Алиса оказалась «затронута Пустотой». Если бы только это. Гриффит знал, какие страшные следы оставляет Пустота на лице и теле мага.

Вот здесь-то и крылась загадка, не дававшая покоя эльфу. Прикосновение Пустоты было невероятно сильным. Как только эта странная рыжеволосая женщина не умерла? Но даже если она чудом осталась в живых, сейчас ее лицо должны были бы покрывать многочисленные прыщи и язвы. Однако и тут теоретические познания эльфа расходились с тем, что видели его глаза. Кожа Алисы была чистой и нежной, похожей на свежие сливки.

Гриффит долго ломал голову, пока не заметил на груди Алисы крупный блестящий камень, засунутый в лиф сорочки. Камень был небесно-голубого цвета, с прожилками тончайших серебряных нитей. Бирюза. Возможно, это она спасла красоту Алисы.

Жаль, что Дамра спит. Будить ее Гриффит не решался. Он вспомнил, что жене всю ночь снились кошмары и она что-то бормотала. Пусть спит. Себя он чувствовал вполне отдохнувшим и окрепшим. Снадобье Квай-гай утихомирило его желудок. Но у него еще не появились, как говорили орки, «морские ноги». Орки ходили по кораблю, не замечая качки, зато Гриффит, будто пьяный, спотыкался на каждом шагу. Меж тем окрепший желудок вспомнил, что он пуст, и стал требовать пищи.

Гриффита провели на камбуз. Эльф в очередной раз споткнулся и едва не загремел вниз по шаткой лестнице. Сильные руки орка вовремя подхватили его, иначе Гриффит наверняка сломал бы шею. Кок отрезал ему большой ломоть серого хлеба. Взяв свой завтрак, Гриффит отправился на палубу. Неторопливо жуя оркский хлеб, он грелся на ярком утреннем солнце и смотрел, как полоска далекого берега становится все уже и уже.

— Хорошее времечко, — сказал капитан Кал-Га, одобрительно глядя на Гриффита. — И ветер дует с севера. Мы зовем его «ветром эльфов». Я не жалею, что пустил тебя с твоей Дамрой на корабль.

Гриффит молча удивился простодушию капитана. В это время года в здешних краях почти всегда дул северный ветер, но эльфы тут были совершенно ни при чем. Когда имеешь дело с орками, лучше молчать, ибо не знаешь, чем обернется самое невинное слово. Гриффит знал об этом не понаслышке. Соприкоснувшись с орками в замке Шадамера, эльф не сомневался, что еще до конца дня его непременно обвинят в каком-нибудь грехе. Пока что капитан настроен благожелательно, спасибо и на этом.

— Мы уже далеко от Нового Виннингэля? — спросил Гриффит.

— Порядком, — прогремел капитан. — Этим поганым снар-та нас уж точно не сцапать.

Он скривил губы и презрительно поморщился.

Снар-та. На языке орков это означало «пожиратели тел». Видимо, капитан Кал-Га верил, что тааны поедают своих врагов. Разговоры об этом ходили и среди людей барона. Говорили, что мясо орков считается у таанов самым вкусным.

— Как по-вашему, они уже напали на Новый Виннингэль?

Ветер не давал ему смотреть в том направлении, глаза сразу же начинали слезиться.

Капитан Кал-Га неопределенно пожал плечами.

— Дыма мы не видели. Это и понятно: дома-то там каменные. Так что поди разберись, напали или нет.

Повернувшись, капитан ушел. Его не волновала судьба человеческого города. Людей он считал своими врагами.

Ветер был довольно резким и холодным. Ни шерстяной плащ Гриффита, ни камзол не спасали от его порывов. Шатаясь, Гриффит перебрался на другой конец палубы, нашел себе теплый закуток и встал. Он жевал хлеб, не забывая делиться с чайками в благодарность за своевременно появившееся знамение. Гриффит смотрел на белые облака парусов над головой, на хитросплетение канатов и высокие, горделивые мачты, уходившие, казалось, прямо к небесам. Он восхищался сноровкой и проворством оркских матросов и зачарованно следил, как те управляются со снастями.

На душе у Гриффита было спокойно и радостно, и он знал почему. На нем не лежал груз ответственности за что-то или кого-то, включая и себя. Впервые за многие годы. По сути, он и его друзья получили лишь передышку; зло не отступилось от них. Но сейчас глаза Пустоты безотрывно глядели на Новый Виннингэль. Орки были заняты своими корабельными делами и не нуждались в его обществе. Его друзья спокойно спали. Прикосновение Пустоты, столь напугавшее орков, не причинило видимого вреда ни барону, ни Алисе. Дамра, его любовь, намучившись за ночь, тоже спала. Ни дел, ни спешки. Ветер несет корабль по волнам. Такого безмятежного состояния Гриффит не испытывал с детства. С той самой поры, как Вещие забрали его к себе.

Гриффиту исполнилось тогда четыре года. Кроме него, в семье мелкого аристократа было еще шестеро сыновей. Гриффит очень рано начал осознавать себя и тогда же понял, что отличается от братьев. Тем нравилось играть в войну и в такие игры, где каждый старался превзойти остальных. Тихий, задумчивый Гриффит почти не играл с ними. Обычно он стоял в сторонке и наблюдал за играми братьев.

Братья без конца дразнили его, стремясь любым способом втянуть в свои сражения на деревянных мечах. Его отказы их очень злили. Гриффит не выносил шума, криков и не желал участвовать в мальчишечьих потасовках. Ходил он почти неслышно, говорил тихо — настолько тихо, что мать нередко забывала о его присутствии и очень удивлялась, обнаружив его рядом. Отец Гриффита, прирожденный воин, был раздосадован тем, что младший сын не похож на остальных сыновей. По мнению отца, мать растила Гриффита неженкой. Это был главный упрек в супружеских ссорах. Мать не оставалась в долгу и требовала, чтобы мальчика оставили в покое.

Он рос одиноким и никому не нужным. Все перевернула та ночь, когда к ним в дом явились Вещие, чтобы увезти его с собой. Гриффит запомнил ее до мелочей.

Большинство эльфийских детей цепенели от ужаса, проснувшись среди ночи и увидев незнакомцев в черном, которые протягивали к ним руки. Дети поднимали крик, начинали звать на помощь. Но магия Вещих погружала всех остальных обитателей дома в глубокий сон. Эта же магия быстро успокаивала кричащего и плачущего ребенка, и он засыпал.

Гриффит словно ждал этого мгновения. Едва проснувшись и увидев склоненные над ним лица в черных шелковых масках, он сразу понял, кто перед ним и что будет дальше. Он молча протянул руки, и один из эльфов, слегка усмехнувшись, произнес:

— Чувствую, мы в тебе не ошиблись.

Гриффита бережно подняли из постели, которую он делил вместе с братьями. Вещие отвезли мальчика в Эргиль Амдиссин — обитель Вещих, именуемую также «плавучим замком». Восемнадцать лет Гриффит не был в родном доме и не получат оттуда вестей. Когда ему разрешили вернуться, оказалось, что дома он по-прежнему никому не нужен. Отец был только счастлив, что Вещие похитили его «изнеженного» сына. Самый старший из братьев с нескрываемым злорадством рассказал об этом Гриффиту. Этот брат, ставший теперь главой семьи, был крайне занят хлопотами по устройству свадьбы одного из младших братьев. Гриффиту недвусмысленно дали понять, что здесь ему делать нечего.

Гриффит никогда не тосковал по семье, и холодная встреча ничуть не рассердила его. Однажды родители уже сделали ему прекрасный подарок, дав жизнь. Вторым подарком стала Дамра. Гриффит нашел способ отблагодарить за столь драгоценные подарки. Однажды он спас все того же брата от рук наемного убийцы. Семья так и не узнала правду, ибо Вещие всегда применяли свою магию тайно. Гриффит даже обрадовался их неведению. Тем приятнее было ему слушать хвастливые разглагольствования брата о собственной храбрости и втайне улыбаться.

Гриффит и сейчас помнил день, когда впервые увидел Эргиль Амдиссин. Он не знал, сколько времени Вещие везли его туда. Гриффит засыпал, просыпался, снова засыпал. Может, они ехали несколько дней, а может — несколько недель и даже месяцев. После слов, произнесенных в родительском доме, ни этот Вещий, ни его спутники больше не разговаривали с мальчиком. Юному магу предстояло усвоить первый урок — научиться слушать тишину. Поэтому как-то утром Вещий разбудил Гриффита и молча махнул рукой в сторону «плавучего замка».

Местонахождение Эргиль Амдиссин всегда сохранялось в строжайшей тайне, и Вещие клялись никогда не раскрывать ее. Нарушившего клятву ожидала смерть. Более того, он навлекал бесчестье на свой Дом, а его душа была обречена на вечное заточение в ужасной темнице мертвых. Но отнюдь не страх заставлял Вещих столетиями молчать о том, где находится замок. Гордость. Гордость за себя и свои деяния.

Эргиль Амдиссин был замком-крепостью, стоящей на вершине белой гранитной горы. Крепость, если верить истории, возвела для Вещих легендарная драконесса Радамисстонсун в благодарность за их помощь. Силой магии Земли она превратила часть горы в скрытую и неприступную крепость.

Конечно же, обитель Вещих не была плавучей. Так только казалось. Гора поднималась из вод озера, окутанного клубами тумана. Озеро питали горячие ручьи, отчего туман над ним клубился постоянно. Но Гриффиту почудилось, что крепость и в самом деле плывет на алом, с золотым окаймлением облаке. В немом благоговении мальчик смотрел на это волшебство. Наконец-то он нашел свой настоящий дом.

Жизнь в Эргиль Амдиссин отличалась строгостью. От учеников требовались усердие и прилежание. Гриффит почувствовал себя в родной стихии. Таких, как он, было немного. В основном попавшие сюда дети поначалу грустили по прежней жизни, затем постепенно привыкали. Были и те, кто не мог перенести разлуки с привычным миром. Чаще всего они заболевали и умирали. Их хоронили в гробнице у подножия горы. Кто-то из детей умирал от тягот учебы, ибо занятия у Вещих были трудны и опасны. Слабых телом и духом, словно сорную траву, нещадно выпалывала сама жизнь. Стараниями Вещих маленькие, мальчики и девочки с годами вырастали в самых могущественных и искусных в Лереме магов.

В отличие от Почтенных Братьев из Храма Магов, Вещие не накладывали запрета на применение магии Пустоты. При всем отвращении к Пустоте, эльфийские маги понимали, что у нее есть свое место среди четырех природных стихий. Они поощряли изучение этой магии, дабы Вещие, когда понадобится, могли успешнее противостоять ее проявлениям. Гриффит был в числе тех, кому позволили наиболее полно изучать Пустоту и все, что с ней связано. Он сосредоточился на природе врикилей. Сейчас Гриффит с щемящей грустью вспоминал о счастливых годах, что он провел в Эргиль Амдиссин, изучая этих страшных исчадий Пустоты. Потом его мысли перенеслись к недавним событиям. Шадамер сообщил ему ужасающую новость: оказывается, малолетний король Нового Виннингэля был убит, а его облик принял один из врикилей.

Гриффит вспомнил, что Шадамера во дворце ранили. Может, этим объяснялось, почему и барон оказался «затронутым Пустотой»?

Кто-то слегка коснулся его руки. Гриффит обернулся и увидел жену.

— Ты о чем-то думал. Я не помешала? — спросила Дамра.

— Меня одолевали мрачные мысли, — признался Гриффит. — Я рад, что они рассеялись. Как ты, дорогая? Ты плохо спала ночью. Тебе снилось что-то тревожное?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35