Глава 10

Когда вечером Кэндис вернулась домой, ее глаза буквально лучились счастьем. Стоило ей вспомнить о разлитом по детским бутылочкам коктейле, как смех снова подкатывал к горлу. «Ай да Роксана! – думала Кэндис.– Всегда-то она что-нибудь придумает!» Но главное – на Кэндис подействовала встреча с Мэгги: она была взволнована, тронута и бесконечно рада за свою любимую подругу.

В целом Кэндис чувствовала себя прекрасно, и даже небольшая размолвка с подругами из-за Хизер не омрачала ее радужного настроения. «Вполне естественно, что они волнуются,– рассуждала она.– Но это только потому, что Роксана и Мэгги просто не все понимают». Впрочем, они и не могли до конца понять ее. Ведь ни та ни другая никогда не испытывали постоянных и мучительных угрызений совести, и им было невдомек, как чувствует себя человек, которого груз вины пригнул чуть не к самой земле. И конечно, они не в силах были представить себе, как легко и радостно на сердце было у нее в последние недели. Каждый раз, когда она думала о том, какой будет теперь жизнь Хизер, Кэндис хотелось смеяться от радости.

Вдобавок ко всему ни Мэгги, ни Роксана не знали Хизер как следует и не представляли, какая она внимательная, предупредительная, заботливая. Если сначала Кэндис воспринимала Хизер только как жертву и ее великодушие и желание помочь были в значительной степени продиктованы стыдом, то теперь все изменилось. Они с Хизер подружились, и их связывали самые теплые человеческие отношения.

Да, Мэгги и Роксана считали, что она совершила ошибку, предложив Хизер поселиться у нее, но это, конечно, было не так. Теперь Кэндис с трудом представляла себе, как она могла столько времени жить одна. Что она делала раньше по вечерам? Пила в одиночестве горячее какао и тупо пялилась в телевизор. Теперь же они с Хизер забирались с ногами на диван, пили душистый чай с восточными сладостями и, хихикая, рассматривали комиксы или читали гороскопы. «Нет,– подумала Кэндис с нежностью,– Хизер меня нисколько не стесняет. Наоборот, с ней веселее, интереснее, легче, так что от этого переезда выиграла не только она, но и я!»

Кэндис уже собиралась включить свет, когда Услышала доносящийся из кухни голос Хизер. Судя по всему, она говорила с кем-то по телефону, и Кэндис на цыпочках двинулась по коридору к себе в комнату, не желая мешать подруге. Но, не доходя нескольких футов до двери кухни, она вдруг застыла как громом пораженная.

– Не желаю больше ничего слушать, Хемиш! – говорила Хизер каким-то низким, напряженным голосом, который Кэндис едва узнала: как правило, речь Хизер напоминала беззаботное журчание прыгающего по гальке ручейка. Последовала пауза, потом Хизер сказала: – Да, мне все равно! Да, может быть, и буду… А мне наплевать!

Ее голос поднялся чуть не до крика, потом брякнула трубка, с размаху опущенная на рычаги, и Кэндис вздрогнула от ужаса. «Господи,– взмолилась она про себя,– сделай так, чтобы Хизер не вышла в коридор и не увидела меня!»

Через секунду Кэндис услышала, как Хизер сердито гремит чайником, и так же на цыпочках отступила обратно в коридор. Бесшумно отворив входную дверь, она с грохотом ее захлопнула.

– Привет! – крикнула она самым беззаботным тоном, на какой была способна.– Есть кто-нибудь дома?

Выглянув в коридор, Хизер внимательно, без улыбки посмотрела на Кэндис.

– Привет. Ну, как съездила? Как Мэгги?

О, замечательно! – воскликнула Кэндис, разыгрывая воодушевление.– Мэгги чувствует себя хорошо, ее завтра выписывают. А маленькая Люси – просто ангел! – Только тут она заметила странное выражение лица Хизер.– Что? – Я тут звонила одному типу,– сказала Хизер, прислоняясь плечом к стене.– Ты, наверное, слышала?

– Нет, я только что пришла,– быстро ответила Кэндис и, чувствуя, что краснеет, быстро отвернулась.– А что?

– Мужчины! – с презрением проговорила Хизер.– И зачем они только нужны?

Кэндис удивленно вскинула голову.

– Разве у тебя есть приятель?

– Был,– поправила Хизер.– Настоящее ничтожество, а не мужик! Не хочется даже о нем рассказывать…

– И не надо,– бодро сказала Кэндис, хотя на самом деле умирала от любопытства.– Давай лучше пить чай.

– Чай так чай,– согласилась Хизер и посторонилась, пропуская Кэндис в кухню.– Кстати,– сказала она, когда Кэндис потянулась за заваркой,– мне нужны были почтовые марки, и я позаимствовала несколько штук у тебя. Надеюсь, ты не против? Я даже могу тебе за них заплатить…

Кэндис рассмеялась.

– Не говори глупости,– сказала она, оборачиваясь.– Все мое – твое.

– Что ж, раз так, спасибо,– небрежно отозвалась Хизер.

Вернувшись домой, Роксана обнаружила у порога квартиры какую-то картонную коробку. Несколько секунд она настороженно ее рассматривала, потом отворила дверь и носком туфли аккуратно втолкнула коробку в квартиру. Включив свет, Роксана присела на корточки и обнаружила, что на коробке красуется кипрский почтовый штемпель, а адрес написан почерком Нико. «Ну что он за прелесть! – невольно подумала Роксана.– Интересно, что он прислал на этот раз?»

Улыбаясь, она вскрыла коробку и увидела внутри крупные, золотисто-оранжевые мандарины. Некоторые были даже с листиками, которые за время пути не успели завянуть. Вынув один мандарин, Роксана поднесла его к лицу, закрыла глаза и с наслаждением вдохнула характерный сладковато-горький аромат.

Только потом она увидела среди мандаринов простой белый конверт.

Несколько мгновений Роксана стояла неподвижно, потом подбросила мандарин к самому потолку и ловко поймала. Солнце, воздух, золотые мандарины… Совсем другой мир, почти рай, и тем не менее она успела совершенно о нем забыть.

Роксана твердо знала, что ее мир, в котором пахло выхлопными газами и шли холодные лондонские дожди, был здесь, рядом с Ральфом. Вот только на что этот мир больше похож – на рай или на ад,– она никак не могла решить.

Когда ушли последние посетители, в палате погасили свет, и Люси почти мгновенно уснула, очевидно успев привыкнуть к установленному Джоан режиму. Что касалось Мэгги, то она, напротив, долго лежала без сна, глядя в высокий белый потолок, по которому медленно плыли голубоватые отсветы автомобильных фар, и борясь с подступающей паникой.

Детский врач был очень доволен Люси. Желтуха совсем прошла, девочка нормально набирала вес и даже немного подросла. Словом, все шло, как надо, и врач, делая какую-то пометку в карте Люси, проговорил буднично:

– Завтра можете отправляться домой. Наверное, от этих стен вас уже тошнит.

– Еще как! – согласилась Мэгги и улыбнулась.– То есть,– тут же поправилась она,– я хотела сказать, что мне ужасно хочется домой.

Джайлс, как всегда, заехал к ней сразу после работы. Когда Мэгги объявила, что завтра он может ее забрать, Джайлс исполнил в проходе между боксами матросскую джигу.

– Наконец-то! – воскликнул он.– Какое счастье! Ты не представляешь, дорогая, как я по тебе соскучился!

Наклонившись к ней, Джайлс обнял ее так крепко, что едва не задушил, и Мэгги почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Но теперь, лежа одна в темноте, она испытывала только страх. В больнице Мэгги провела без малого две недели и успела привыкнуть к здешнему распорядку. Она привыкла к трехразовому питанию (плюс чай в одиннадцать и кефир с булочкой или печеньем в полдник), привыкла к дружеской болтовне акушерок и сестер и прочим атрибутам больничного быта. Но главное – здесь ей совершенно нечего было бояться. Даже если бы случилось что-то непредвиденное, ей стоило только нажать кнопку вызова, и кто-нибудь непременно пришел бы к ней на помощь. Кроме того, Мэгги успела привыкнуть к тому, что Джоан каждый вечер увозила Люси в палату для новорожденных, благодаря чему она наконец выспалась как следует.

Вот почему в глубине души Мэгги была даже довольна, когда выяснилось, что желтушка Люси плохо поддается лечению. Каждый лишний день, проведенный в больнице, отдалял тот пугающий момент, когда ей придется покинуть уютную, знакомую, безопасную палату и остаться с ребенком один на один в большом пустом доме. В последние дни Мэгги часто вспоминала «Солнечные сосны», пытаясь вызвать в себе хоть какие-то теплые чувства, но у нее ничего не получалось. Хуже того: она вдруг обнаружила, что по большому счету усадьба никогда ей не нравилась; единственное, что испытывала Мэгги, это совершенно детскую гордость оттого, что такой большой и роскошный дом принадлежит ей, однако сейчас его размеры ее только пугали. Огромный, холодный, враждебный, он казался Мэгги совершенно не подходящим для того, чтобы жить в нем с маленьким ребенком. Куда лучше ей было бы в собственной уютной квартирке, где радиатор парового отопления раскалялся чуть не докрасна, где на окнах цвели в горшках алые и розовые герани и где до любой необходимой вещи можно было дотянуться, не вставая со стула.

Джайлс, конечно, никогда ее не поймет. Он очень быстро привык к жизни за городом и буквально обожал «Сосны», а Мэгги все больше и больше сомневалась, сумеет ли она хотя бы терпеть этот дом.

«Мне так хотелось, чтобы вы поскорее вернулись,– говорил сегодня Джайлс, не выпуская ее руки.– Ты и ребенок в "Соснах"… Знаешь, я всегда мечтал о чем-то подобном!»

Услышав эти слова, Мэгги вдруг почувствовала что-то вроде зависти. Судя по всему, Джайлс представлял ее жизнь в «Соснах» гораздо лучше самой Мэгги. Она же никак не могла собраться с мыслями и все как следует обдумать – слишком много всего свалилось на нее в последнее время. В какой-то момент Мэгги с некоторым ужасом поняла, что до сих пор не осознала себя матерью! На протяжении всей беременности она никак не могла свыкнуться с мыслью, что у нее действительно будет ребенок. Конечно, можно было вообразить себя с коляской или у колыбели, однако это была не больше чем красивая картинка. Даже когда Мэгги в сотый раз перебирала бесчисленные пижамки, костюмчики, пеленки, ей никак не удавалось осознать, что это не просто красивые тряпки – это одежда для самого настоящего, взаправдашнего, живого ребенка. Самое смешное – она не могла представить себе, что произведет на свет этого ребенка самым простым и естественным способом, подробно описанным во всех медицинских справочниках и брошюрах. Напротив, чем ближе подходил срок родов, тем чаще Мэгги рисовала себе таинственные капустные заросли, под сенью которых спят зачарованным сном прелестные румяные младенцы, или бесшумные эскадрильи аистов с крошечными сверточками в клювах.

Ее представления о том, что и как она должна делать после родов, были не менее фантастическими, поэтому, столкнувшись с реальностью, Мэгги пережила нешуточное потрясение. А мысль о том, что скоро она останется с Люси один на один в большом и пустом доме, пугала ее по-настоящему.

Вздохнув, Мэгги включила ночник, посмотрела на спящую в колыбельке девочку и села, чтобы налить себе воды.

Тотчас к ней в бокс заглянула молодая сиделка.

– Не можете уснуть? – спросила она, улыбнувшись.– Должно быть, ждете не дождетесь, когда окажетесь дома?

– Да, разумеется,– ответила Мэгги и через силу улыбнулась в ответ.

Сиделка исчезла, а Мэгги с несчастным видом уставилась на свой стакан с водой. Не могла же она признаться, что ей совсем не хочется домой! К несчастью, она ни с кем не могла поговорить о том, что ее волновало. Даже Джайлс, скорее всего, ее бы не понял. Он бы, наверное, просто решил, что она сошла с ума.

Впрочем, это было не исключено…

Поздно ночью Кэндис неожиданно проснулась и со страхом уставилась в темноту. Она никак не могла понять, что же ее разбудило, и только потом сообразила, что из кухни доносятся какие-то подозрительные звуки. «О боже! – в ужасе подумала Кэндис.– К нам забрались воры!»

Несколько секунд Кэндис лежала тихо – только сердце грохотало в груди, словно отбойный молоток. Потом она встала, надела халат и, стараясь не шуметь, осторожно приоткрыла дверь спальни.

В кухне горел свет. «Интересно,– подумала Кэндис,– воры всегда включают свет? Должно быть, это очень дерзкий вор. Возможно, даже грабитель !»

Испуг Кэндис неожиданно сменился гневом. «Ну, сейчас ты у меня получишь!» – в ярости подумала она и, взяв с ночного столика тяжелую вазу, выскользнула в коридор.

Добравшись до дверей кухни, Кэндис заглянула внутрь – и остолбенела. Она ожидала увидеть громилу в маске и с «фомкой» в руке, но это оказалась всего-навсего Хизер. Она сидела за столом, перед ней стояла чашка с остывшим кофе, вокруг которой были разложены гранки с корректурой.

Словно почувствовав ее взгляд, Хизер подняла голову. Лицо ее выглядело усталым и мрачным, а в глазах мелькало что-то похожее на отчаяние.

– А, это ты…– протянула она и снова уткнулась в гранки.

– Да, это я.– Кэндис неловко спрятала вазу за спину.– А что это ты делаешь? Надеюсь, не работаешь?

– Я совсем забыла…– Хизер отхлебнула остывшего кофе и с силой потерла лицо.– Я взяла работу на дом, чтобы спокойно посидеть в выходные, но…– Она развела руками.– Именно это и называется «дырявая голова»!

– Только не волнуйся,– быстро сказала Кэндис.– Ведь это еще не конец света.

– Но мне нужно переделать пять страниц почти полностью! – воскликнула Хизер с ноткой отчаяния в голосе.– Я обещала Элис, что завтра с утра введу все исправления в компьютер.

– Ничего не понимаю…– пробормотала Кэндис, садясь на табурет напротив Хизер и украдкой ставя вазу под стол.– Как у тебя вообще накопилось столько работы?

Хизер поморщилась:

– Наверное, я просто еще не очень быстро работаю… А может, я вообще дура!

– Че-пу-ха! – решительно возразила Кэндис.– Я поговорю с Элис – что она себе думает? Она же знает, что у тебя пока нет никакого опыта! А сейчас давай-ка поглядим, что тут у тебя…

Элис была одним из младших редакторов, и вообще-то она всегда нравилась Кэндис; когда-то она даже хотела снять с ней пополам квартиру. Но сейчас все в ней буквально кипело от негодования.

– Пожалуйста, не надо, не говори ей ничего! – испугалась Хизер.– Элис может подумать…

Она не договорила, и в кухне повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь негромким тиканьем электрических часов на стене.

– Что? – негромко спросила Кэндис.– Что она может подумать?

– Что я вообще не гожусь для этой работы.

Хизер тяжело вздохнула, и на ее опущенных ресницах задрожали слезы.

– Глупости! – рассмеялась Кэндис.– С чего ты это взяла?

– Она мне сама сказала,– прошептала Хизер.– Причем несколько раз.

Кэндис с недоверием уставилась на подругу.

– Ты серьезно?

Хизер немного подумала, словно сомневаясь, стоит ли и дальше развивать эту тему, но потом наконец решилась:

– Я думаю, все дело в том, что на это место претендовал кто-то из ее знакомых,– сказала она.– Я слышала краем уха… Речь шла о какой-то девушке, которая три года работала в другом журнале и хотела перейти к нам, но… Я перебежала ей дорожку, и теперь Элис на меня злится.

– О-ох…– Кэндис в растерянности потерла переносицу.– Я не знала…

– Вот почему я не хочу, чтобы у Элис были ко мне какие-то претензии по работе,– твердо закончила Хизер.– Я должна как-то справиться с этим до завтра, иначе…– Она устало откинула назад волосы и глотнула еще кофе.– Иди спать, Кэндис. Извини, что я тебя разбудила.

– Не могу же я тебя вот так здесь бросить! – возмутилась Кэндис, хватая со стола корректурный лист, испещренный редакторскими пометками.– Я… я понятия не имела, что Элис заставляет тебя так много работать!

– Да нет, на самом деле все нормально,– устало сказала Хизер.– Просто я забыла про эту корректуру, а теперь у меня осталось совсем мало времени. Впрочем, я думаю, что до утра управлюсь. Не беспокойся за меня, Кэн, ложись, спи…

Да не могу я спать! – решительно возразила Кэндис.– Вот что, давай я немного помогу тебе с этой работой. В конце концов, я опытнее тебя, к тому же вдвоем дело пойдет веселее.

– Ты… правда мне поможешь? – Хизер просияла.– О Кэндис!

– Конечно, помогу. О чем разговор? Я возьму вторую половину и…– Она бросила быстрый взгляд на часы.– Нет, лучше не так. Вот как мы поступим: завтра я приду на работу пораньше и сделаю все, что нужно, прямо на компьютере – так будет гораздо быстрее. Как тебе мой план?

– Но…– Хизер сглотнула.– Вдруг Элис догадается, что ты мне помогаешь?

– Не догадается. Я перешлю корректуру на твой компьютер по электронной почте.– Кэндис подмигнула: – А ты ее только распечатаешь, о'кей?

– Кэндис, ты чудо! – воскликнула Хизер, откидываясь на спинку стула.– Обещаю, такое больше не повторится!

– Чепуха,– небрежно сказала Кэндис, но на самом деле она была очень довольна.– Иначе для чего на свете друзья?

На следующий день Кэндис пришла на работу ни свет ни заря и сразу засела за корректуру. Чтобы отредактировать весь текст, ей потребовалось несколько больше времени, чем она рассчитывала, поэтому, когда Кэндис закончила последнюю статью, было уже почти одиннадцать. Заговорщически подмигнув Хизер, Кэндис отправила готовые страницы на ее компьютер.

Через некоторое время Элис, сидевшая позади нее, сказала громко:

– Эта статья тоже в порядке. Отличная работа, Хизер!

Ухмыльнувшись, Кэндис потянулась к чашке с кофе – пятой за сегодняшнее утро. Она чувствовала себя точно школьница, которой удалось ловко провести учителя.

– Кэндис! Зайди ко мне на минутку.

Она подняла голову и увидела Джастина, который вышел к ним в комнату из своего кабинета. Выглядел он, как всегда, безупречно и даже не без некоторого шика. Брови его были глубокомысленно нахмурены, и Кэндис сразу подумала, что это выражение Джастин не раз репетировал перед зеркалом в ванной. Гримаса суровой задумчивости выглядела достаточно убедительно – даже она не могла этого не признать,– но только для тех, кто не знал Джастина. Она же познакомилась с ним достаточно коротко и успела изучить все его маленькие секреты. Должно быть, именно поэтому Кэндис больше не могла воспринимать его всерьез.