«Чем больше мы рассматриваем вавилонскую мифологию, – говорит Сэйс, – тем более солярным оказывается ее происхождение, тем самым подтверждая результаты, достигнутые при исследовании арийских и семитских мифов. С всего лишь двумя исключениями все великие божества, как кажется, восходят к солнцу».

Выдающийся авторитет по мифологии Египта Ренуф утверждает: «Как бы ни обстояло дело в других мифологиях, я рассматриваю восход и закат, ежедневное возвращение дня и ночи, битву между светом и тьмой, солнечную драму в целом, разыгрываемую во всех своих деталях каждый день, каждый месяц, каждый год на небе и на земле, как основную тему египетской мифологии».

Господствующие мифологические фигуры Египта настолько тесно связаны с египетским культом солнца, настолько близки к тому, чтобы быть богами Солнца, что обсуждение их характеров и деяний скорее должно быть включено в главу о поклонении солнцу и поэтому опущено здесь.

Есть одна черта солярной мифологии, поражающая своей универсальностью. Это связь между фигурами, олицетворяющими солнце в разных странах, и мореплаванием. Еврейский Мидраш сравнивает путь солнца с путем корабля, как ни странно, плывущего в Британию, оснастка которого включает 365 канатов (число дней в солнечном году), и корабля, идущего из Александрии, имеющего 354 каната (число дней лунного года).

В Египте мы видим изображенной на памятниках фигуру Ра, бога Солнца, переплывающего в своей лодке небесный океан. «Солнечный царь Аполлон у греков, – говорит Гольдхизер[15], – считается основателем мореплавания», и даже легендарный Харон, паромщик подземного мира, представляет собой развитие солярного мифа. Римский бог Солнца Янус также связывается с мореплаванием, а перуанское солнечное божество появилось из моря и покинуло перуанских индейцев на лодке, которая плыла вниз по реке и скрылась в море.

Древние египтяне называли Солнце Кошкой, поскольку, как говорит Еораполлон, «подобно солнцу, зрачок кошачьего глаза растет с наступлением дня». Египтяне представляли, что за солнцем стоит огромная кошка, а солнце – всего лишь ее зрачок.

Приведенный далее солнечный миф происходит из Индии и цитируется по «Антропологии» Эдварда Б. Тейлора. Он повествует о том, что «Вамана, маленький брахман, чтобы унизить гордыню царя Бали, просит у него столько земли, сколько он сможет отмерить тремя шагами, но, когда царь обещает выполнить его просьбу, карлик предстает в великанском обличье Вишну и, пройдя одним шагом всю землю, другим – весь воздух, а третьим – все небо, отправляет Бали в области ада, где тот царствует и поныне. Самая поразительная из всех историй о Мальчике-с-пальчик оказывается на самом деле мифом о солнце, поднимающемся совсем небольшим над горизонтом, затем разрастающемся до грандиозной силы и пересекающем вселенную. Ведь карлик Вамана – одно из воплощений Вишну, а Вишну первоначально был солнцем. В гимнах Вед представление о его трех шагах обнаруживается прежде, чем оно стало сюжетом истории, когда оно еще было лишь поэтической метафорой солнца, пересекающего воздушные области тремя шагами».

Для древних индусов бог Солнца царил в пылающей колеснице, а в его сверкающих лучах они видели горячих рыжих коней, украшенных сверкающей и блестящей сбруей. Там, где мы сказали бы: «Солнце восходит» или «Оно высоко в небесах», они замечали: «Солнце запрягло своих коней для поездки».

Одно из распространенных обозначений солнца в мифологии – «корова», а лучи солнца описываются как молоко этой коровы. В Ведах это один из самых обычных образов. Это хорошие примеры роли, которую играло воображение в развитии солярной мифологии. Когда солнце представляется колесницей, лучи тут же начинают напоминать коней, и точно так же, если солнце уподоблено корове, лучи должны представлять молоко.

Солнечные лучи чаще сравниваются с прядями волос или с волосами на лице или голове солнца. Греки называли бога-Солнце Гелиоса «желтоволосым», а длинные локоны и ниспадающая борода являются мифологическими атрибутами солнца во многих странах. В индейском мифе бог Солнца описывается как старик с густой бородой, а длинные бороды перуанского и тольтекского богов Солнца часто упоминаются в мифах о них.

Если рассматривать мифологию как чудесный гобелен, созданный воображением и фантазией, изображающий в множестве оттенков благородные деяния богов и героев Древнего мира, тогда часть, сотканная греками, вполне может считаться самой замечательной из-за великолепия плана и красоты замысла всего, что изображено на этой удивительной и бесценной ткани.

Кто-то сказал, что греческая мифология, в ее сменяющихся династиях правящих богов, демонстрирует эволюцию от почитания сил природы к почитанию сил духа. Она, без сомнения, самая полная деталями, самая совершенная с художественной точки зрения, самая прекрасная и устойчивая из всего мирового запаса дошедших до нас легендарных преданий, и среди этого богатства мифологии солярный миф выделяется как величайший, как центральная фигура, облаченная в несравненные образы поэтичного от природы и в высшей степени художественного народа.

В следующем дальше обсуждении греческих солярных мифов есть много такого, что, как кажется, настолько гротескно и причудливо, что граничит с абсурдом, но в серьезности предмета не приходится сомневаться, и, чтобы понять его полностью и оценить по достоинству, мы должны всегда рассматривать легенды как истолкование природных явлений дня и ночи. Имея это в виду, мы сможем осознать значение многого, что иначе было бы бессмысленным.

Можно сказать, что ежедневный путь и меняющиеся аспекты живого и полного энергии солнечного героя представляют собой мотив почти каждой легенды и мифа, завещанного нам древними.

Так же как в изучении солярного культа бог-Солнце Гелиос первым выходит на сцену как центральная фигура широко распространенного и популярного культа, мы и здесь сначала рассмотрим легенды, объединенные этой мифологической фигурой, которой некогда поклонялась греческая нация со всем рвением религиозного пыла.

Самый интересный миф о Гелиосе – тот, что рассказан о нем в Одиссее. Он повествует о том, что, когда Одиссей возвращался к себе домой на Итаку, богиня поведала ему о зеленом острове Тринакрия, где бог-Солнце Гелиос пасет свои священные стада – семь стад коров и семь стад овец, по пятьдесят в каждом стаде, число, которое всегда остается неизменным. Одиссей, жаждущий посетить этот прекрасный остров, немедленно отправился в путь, предупрежденный Цирцеей, что стада Солнца надо оставить в покое, чтобы не навлечь на себя беды. Высадившись на острове, его спутники от души радовались приятной погоде, но, поскольку еды не хватало, они пренебрегли предупреждением богини, забили лучший скот Солнца и пировали шесть дней, пока не отплыли с острова.

Гелиос, разгневанный их поступком и опечаленный потерей стад, которыми он так гордился, молил Зевса наказать преступников[16]:

И так и случилось: мощью Зевса поднялся ужасный шторм, который чуть не разбил корабль беспутных искателей приключений; но Одиссей героическими усилиями смог предотвратить потерю корабля, и жизнь его спутников была спасена.

«Ничто так не обычно в арийской мифологии, – говорит Пэйли, – как упоминание коров или волов в связи с Солнцем. Судя по всему, они символизируют яркие очертания, которые, как кажется, выходят в форме светящихся мимолетных облаков из дома Солнца на востоке. Угон и возвращение или убийство этих волов – предмет многих рассказов в ранних греческих легендах».

Мы переходим теперь к самой заметной фигуре в греческой мифологии, грозному герою, чьи деяния являются темой бесчисленных легенд, песен, стихов, эпических поэм и многих из самых благородных и прекрасных замыслов в мире искусства.

Тот факт, что этот прославленный и возвышенный персонаж персонифицирует солнце, отмечает Феба Аполлона как величайшего и самого широкоизвестного солнечного бога, порожденного мифологией и историей.

О его славном рождении на Делосе и успешном сражении с огромной змеей, которую Гера послала ему навстречу в долине Криссы, и о установлении его оракула в Дельфах рассказывается в главе о поклонении Солнцу, как о сюжетах, тесно связанных с его обожествлением.

В мифической биографии такого прославленного персонажа, как Феб Аполлон, мы должны ожидать, конечно, упоминания о его любовных связях. Одна из них описана в следующем мифе о Дафне.

Дафна, персонифицированная Заря, появляется из вод с первым румянцем утреннего света, а когда прекрасные оттенки раннего дня постепенно исчезают при свете восходящего солнечного диска, Дафна бежит от Аполлона, который пытается ее добиться. Во время своего бегства она молит богов помочь ей, и рассказывают, что в ответ на ее молитву она была превращена в лавровое дерево, с тех пор посвященное Аполлону.

Другой миф повествует об охоте, на которой Аполлона сопровождал его друг Гиацинт. Они метали диски, и Аполлон метнул диск, который отскочил от цели и нанес Гиацинту смертельный удар. Полный угрызений совести из-за безвременной гибели друга от его руки, он превратил Гиацинта в прекрасный цветок, с тех пор носящий его имя.

Согласно Мюррею[18], «цель этого мифа – указать на попеременное угасание и возвращение жизни в природе, которая в этом случае представлена в образе юноши, а брошенный Аполлоном диск – явный символ солнца, иссушающего растительность».

Далее об Аполлоне рассказывается, что, разгневавшись на Зевса за то, что тот поразил его сына Асклепия молнией, он поразил стрелами нескольких циклопов, которые выковали молнии. Это навлекло на него гнев Верховного Существа, и Аполлон был изгнан с Олимпа. Во время своего изгнания он служил у Адмета пастухом.

Кири[19] утверждает, что Адмет на самом деле – одно из имен Гадеса, а упоминание о службе Аполлона под его началом указывает на то, что Аполлон спустился в подземный мир с целью очищения. Здесь мы опять встречаем распространенную веру в то, что солнце ночью спускается в подземные и подводные царства.

В течение срока своего изгнания Аполлон служил троянскому царевичу Лаомедонту. Поскольку тот не заплатил ему обещанной суммы, Аполлон навел на город ужасную чуму, которая выкосила все окрестное население. Раздосадованный своим изгнанием, Аполлон объединился с Посейдоном в попытке свергнуть Зевса. Заговор провалился, и обоих богов приговорили участвовать в постройке стен Трои.

Аполлон был прославленным музыкантом, и однажды поспорил с Паном, утверждавшим, что флейта сладкозвучнее лиры – любимого инструмента Аполлона. Боги согласились, что рассудить их должен Мидас, царь Лидии. Тот предпочел Пана, и Аполлон, раздосадованный приговором, наказал Мидаса, удлинив его уши, так что они напоминали ослиные. Аполлон, видимо, не терпел соперничества на музыкальном поприще, потому что, когда Марсий похвалялся, что превосходит Аполлона в игре на флейте, тот заживо содрал с него кожу.

Как могучий воин, Аполлон отличился в Троянской войне, где он сражался против греков. Его ярость была неодолимой, и рассказывают, что целые шеренги воинов падали, когда он бросался в атаку.

Обладая вечной юностью и будучи самым совершенным из атлетов, Аполлон считался покровителем юношеских атлетических соревнований, а Пифийские игры, учрежденные им в ознаменование его победы над Пифоном, праздновались повсеместно.

Ограниченный объем данной работы не позволяет нам полностью пересказать множество подвигов этого знаменитого солнечного героя. Его любимыми животными были ястреб и лебедь, его деревом – лавр. Его изображали как совершенное единение мужественной силы и красоты. Его длинные волосы свободно падают, его чело увенчано лавром, а в руках он держит лук и лиру.

Удивительный и знаменитый Аполлон Бельведерский демонстрирует одновременно представление древних об этом благосклонном божестве и высокую ступень совершенства, достигнутую ими в скульптуре.

Немногие божества имели больше прозваний, чем Феб Аполлон. Его называли Делосским, Дельфийским, Кларосским и т. д., по местам, где ему поклонялись. Он также именуется Локсий[20] из-за двусмысленности многих предсказаний его оракула. Другое его прозвание – Ликейский, что означает или Волчий Бог, или Золотой Бог Света. Его также называли Мышиным Богом, поскольку считали его покровителем или истребителем мышей. Другими именами Аполлона были Серебролукий, Далеко Разящий, Даритель Света, Лепокудрый, Златокудрый, Обладатель Золотого Меча.

«Сходство между Аполлоном и Ахиллом едва ли нужно указывать, – говорит Кири[21]. – Каждый из них – идеальный юноша, представитель юной Греции, которой еще предстоит стать в грядущие годы Элладой».

Сопоставляя фигуры солнечных божеств, Гелиоса и Аполлона, мы отмечаем разительное сходство. Оба бросаются в глаза своим сияющим обликом, оба обладают силой создавать и разрушать жизнь и неуязвимым оружием. Они также одарены неисчерпаемыми силами вызывать счастье или горе, наслаждение или муку, здоровье или болезнь. Применение этих многогранных способностей составляет тему большей части той огромной массы легенд, которые представляют собой важнейшие элементы арийской мифологии.

В фигуре Геракла мы видим солнечного бога и героя, чья слава разошлась по всем землям, и начиная с его времени каждый век сравнивает свои величайшие деяния с силой и мощью, явленной им в совершении его сверхчеловеческих подвигов.

Даже в наше время сооружение Панамского канала часто упоминается как деяние, достойное Геракла, а прилагательное «геркулесов» заняло прочное место в современной литературе и фразеологии.

Ключ к солнечным мифам, повествующим о жизни и подвигах Геракла, лежит в идее подчиненности солнца неизменным законам природы. У солнца есть ежедневная работа, которую оно должно выполнять. У него есть тропа, с которой оно не должно сходить. Впереди у него – жизнь, полная тяжкого труда, от которого оно не может уклониться. «Нигде больше, – говорит Кокс[22], – непередаваемо тяжкий труд и скудное вознаграждение солнца не выступает так ясно, как во всей легенде или, скорее, в массе отдельных легенд, собранных вокруг фигуры Геракла».

Геракл – сын Зевса и Алкмены. Злоба и ненависть Геры осудила его с самого рождения служить Эврисфею, и, не удовольствовавшись тем, что предназначила ему жизнь в рабстве, богиня послала змей задушить его, пока он был еще младенцем. Герой, однако, обладал богоподобной силой уже в нежные годы и легко убил змей, к большому удивлению тех, кто должен был о нем заботиться.

Эта борьба и триумф бога над змеями очень похожи на победу Аполлона в сражении с Пифоном. Она символизирует великую битву, представленную в мифологии всех стран – покорение сил тьмы мощью всесильного солнца, правителя света. Эта неодолимая сила, главный атрибут солнца, – преобладающий элемент в характере солнечного героя Геракла, она позволяет ему совершить по требованию его повелителя двенадцать поразительных подвигов, которые принесли ему вечную и неувядаемую славу.

Нет нужды подробно излагать эти разнообразные подвиги. Каждое изложение греческой мифологии отдает должное этой теме, и аллюзии на нее появляются в изящных искусствах и литературе каждого последующего века. Нам остается, однако, указать солярное значение этих великих деяний и то, как, даже в своих многочисленных деталях, они символизируют триумф солнца над ограничениями, постоянно налагаемыми природой.

Первым подвигом была победа над Немейским львом. Миф повествует, что, убив свирепого зверя, Геракл содрал его шкуру своими пальцами и затем во многих яростных схватках она служила ему щитом. Львиная шкура уподоблялась «одеянию из рыжеватых облаков, которые, как кажется, солнце влачит за собой, с боем прокладывая себе путь через туман».

Далее Геракл был призван покончить с омерзительной Лернейской гидрой. Это создание имело множество голов, одна из которых была бессмертной. Герой выполнил свою задачу, сжигая нападавшие на него головы. Бессмертную голову он похоронил под камнем. Так же как у этого чудовища было много голов, штормовой ветер непрестанно приносит новые облака, чтобы затмить солнце; но более легкий пар и туман, бессмертную голову, удается победить лишь на время. Солнце легко сжигает тяжелые тучи, смертные головы, но лишь временно прячет бессмертную голову, которая поднимается вновь и вновь, чтобы устрашать его. В этой битве Геракла сопровождает его друг Иолай – это имя напоминает «иолэ», название темно-лиловых облаков, сопровождающих солнце.

«На третий месяц Солнце вступает в знак Весов, когда восходит созвездие Кентавра, и в своем третьем подвиге Геракл встретил и убил кентавра. Подобные сравнения можно проследить на всем продолжении года». Детальный анализ этих мифов читатель может найти в Anthon’s Classical Dictionary.

В безумии Геракла мы видим дальнейшее доказательство того, что он олицетворяет солнце, поскольку, по мере того как солнце восходит, его сила растет, пока его жар не начинает уничтожать плоды любимой им земли. Геракл в своем безумии убивает своих собственных детей.

Брак Геракла с Гебой, богиней юности, который совершился после окончания его двенадцати подвигов, обозначает обновление года в конце солнечного цикла.

Последнее деяние в жизни Геракла лучше всего передает его солярный характер. Отравленная одежда, поднесенная его женой Деянирой, надета. Она символизирует облака, которые поднимаются от воды и окружают солнце как темное одеяние. Вскоре яд попадает в организм героя, вызывая сильную боль. Геракл напрасно старается сбросить одежду, но «огненные туманы охватывают его и смешиваются с угасающими лучами солнца, и сквозь разбросанные облака на небе видно, как умирающий герой рвет свое собственное тело на части, пока наконец его яркий облик не поглощается всеобщим пожаром».

В этой сцене смерти солнечного героя и в сиянии его погребального костра мы видим самое прославленное изображение заката, когда-либо представленное нашему вниманию. Все чудесные оттенки, расцвечивающие западное небо на закате, украшают холст, и отражение этой сцены простирается вдаль, озаряя волны Эгейского моря с живописными группами островов и рисуя неблекнущими красками сцену, которую все народы считают высочайшим зрелищем, предлагаемым природой зрению человека.

Энтон так пишет о солнечном герое: «Если считать, что Геракл реально существовал, не может быть ничего более чудовищного, ничего больше расходящегося со всеми принципами хронологии, ничего более полного противоречий, чем приключения такого человека, каким его рисует нам поэзия. Но если считать его светилом, дающим миру свет, богом, оплодотворяющим всю природу своими животворными лучами, все части легенды становятся полны живостью и красотой, отмечены приятной и совершенной гармонией».

Латинский Геркулес, несомненно, тождествен греческому Гераклу, и легенда о его жизни идентична легенде о греческом герое. Она изображает ту же великую битву сил света и тьмы, которую мы находим в примитивном индусском мифе об Индре и Ахи, источнике, из которого она произошла.

Одна из солярных легенд, дошедшая до нас в простейшей форме, – легенда о Сизифе, который, как повествует миф, был осужден проводить свои дни, катя большой камень на вершину холма. Только лишь работа завершалась, как камень сам по себе скатывался к подножию холма и Сизиф должен был начинать все сначала.

Если мы посмотрим на эту легенду как на солярный миф, мы увидим, как хорошо ее детали передают ежедневный ход солнца. Оно представляется большой сферой или шаром, который каждый день постепенно поднимается к зениту, как если бы кто-то его с трудом подталкивал, а достигнув высшей точки, немедленно начинает спуск к горизонту.

Опять же солнце из-за его всепроникающих лучей и занимаемой им господствующей позиции наводит на мысль о силе и свете, от которых ничто не может быть сокрыто. Олицетворение этого всевидящего ока само должно быть всезнающим существом. «Греческое имя Сизиф, – говорит Кокс, – просто редуплицированная форма слова «софос», мудрец, так что мы представляем себе мудреца, вынужденного взойти на небеса или на гору и обязанного, несмотря на его мудрость, силу и мощь, спуститься, когда он поднялся наверх. Идея принуждения может легко перейти в представление о тяжком труде, а последнее – в мысль о наказании, и таким образом солнце становится приговоренным преступником».

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.