- А откуда вы происходите?
      - Мы издалека. В Светлом Арде мы недавно.
      Мириамель посидела, задумавшись.
      - Ниски всегда казались мне похожими на враннов. Вы на них очень похожи.
      Смех Ган Итаи был шелестящим.
      - Я слышала, - сказала она, - что несмотря на различие, некоторые звери становятся похожими друг на друга, потому что у них одинаковый образ жизни. Возможно, вранны, как и тинукедайя, слишком долго склоняли головы, - она снова рассмеялась, но этот смех не показался Мириамели счастливым. - А ты, дитя, спросила ниски, - теперь твоя очередь отвечать на вопросы. Что привело тебя сюда?
      Мириамель взглянула на нее, не готовая к такому вопросу.
      - Почему ты здесь? Я обдумала сказанное тобой и не готова тебе поверить.
      - А граф Аспитис поверил, - сказала Мириамель с некоторым вызовом.
      - Может, это и так, но я совсем другая, чем он. - Ган Итаи устремила на Мириамель ясный взгляд. Даже в тусклом свеет фонаря глаза ниски сверкали, как антрацит. - Доверься мне.
      Мириамель покачала головой и попыталась отстраниться, но сильная тонкая рука удержала ее.
      - Прости, - сказала Ган Итаи. - Я тебя испугала. Позволь тебя успокоить. Я поняла, что от тебя не исходит никакой опасности, по крайней мере для "Облака Эдны", а это то, что меня заботит. Мои сородичи считают меня не такой, как все, потому что я быстро делаю выводы. Когда мне что-то или кто-то нравится, то они мне нравятся. - Она сухо рассмеялась. - Я решила, что ты мне нравишься, Мария, если это действительно твое имя. Если ты хочешь, так оно и будет. Но не нужно меня бояться, меня, старую Ган Итаи.
      Оглушенная этой ночью, вином и последними необычными впечатлениями, Мириамель вдруг заплакала.
      - Ну, дитя мое, но... - мягкая рука с тонкими сильными пальцами похлопала ее по спине.
      - У меня нет дома, - Мириамель пыталась остановить слезы. Она почувствовала, что готова сказать то, что говорить не следует, как бы ей ни хотелось излить душу. - Я... изгнанница.
      - Кто же тебя преследует?
      Мириамель покачала головой. Брызги взлетели высоко над ними, когда нос корабля снова нырнул во впадину между волнами.
      - Я не могу рассказывать об этом, но я в страшной опасности. Вот почему мне пришлось скрываться на вашем корабле.
      - А монах? Твой ученый опекун? Он что, тоже в опасности?
      Мириамель озадачил вопрос Ган Итаи. У нее не было времени обдумать еще многое.
      - Да, думаю, и он тоже.
      Ниски кивнула, как бы удовлетворенная.
      - Не бойся. Я не выдам твоей тайны.
      - Ты не расскажешь Аспитису... графу?
      Ган Итаи покачала головой.
      - Мои обязательства сложнее, чем ты полагаешь. Но я не могу дать тебе гарантий, что он ничего не узнает. Он умный, этот хозяин "Облака Эдны".
      - Я знаю, - прочувствованно сказала Мириамель.
      Нарастающая буря снова обрушила на них поток дождя. Гаи Итаи наклонилась вперед, вглядываясь в бушующее море.
      - Клянусь Домом Ве! Они ненадолго застревают на глубине! Проклятье, очень уж они сильны, - она повернулась к Мириамели. - Кажется, мне снова пора петь. Тебе, пожалуй, лучше сойти вниз.
      Мириамель неловко поблагодарила ниски за беседу, встала и направилась к трапу, ведущему вниз. Рык грома был подобен рычанию зверя, который гонится за ними. Она вдруг подумала, не сглупила ли, открывшись этому странному созданию.
      Она остановилась наверху лестницы, склонив голову набок. В черной ночи позади нее песня Ган Итаи снова перекрывала шторм - тонкая нить, которая должна удерживать разъяренное море.
      7 ЭРЧЕСТЕРСКИЕ СОБАКИ
      Отряд Джошуа двигался в северном направлении вдоль берегов Стефлода, удаляясь вверх по течению от места слияния с Имстреком. Они продвигались по заросшей травой низине, пересекаемой редкими холмами. Вскоре местность начала подниматься с обеих сторон, и отряд оказался в лугах, устилающих речную долину - широкую впадину, в центре которой бежал поток.
      Стефлод струился под мрачным небом, тускло сверкая, как нечищенное серебро. Как и у Имстрека, песнь его сначала казалась глуховатой, но Деорнот уловил в голосе этой реки какой-то призвук, как будто она таила в себе шепот тысячи голосов. Порой шум воды поднимался до мелодии, ясной, как переливы колоколов. Через мгновение, когда Деорнот прислушивался, пытаясь уловить, что так захватило его внимание, он не услышал ничего, кроме бормотания быстрых струй.
      Свет, игравший на поверхности Стефтода, был так же непостоянен. Несмотря на ненастное небо, вода мерцала, как будто в ней, на дне, перекатывались и натыкались на препятствия звезды, излучающие холодный свет. Порой это мерцание становилось похожим на сверкание драгоценных камней, вскипающих на волнах. Затем, так же неожиданно, вне зависимости от того, светит ли солнце, или оно скрыто за облаками, вода снова делалась свинцово-темной.
      - Странно, правда? - сказал отец Стренгьярд. - Мы уж, кажется, такого насмотрелись, а мир нам все показывает что-то новенькое.
      - В этом есть что-то очень... живое, что ли, - Деорнот прищурился. Какой-то завиток света заиграл на возмущенной поверхности воды, как рыбка, борющаяся с течением...
      - Да, все это... ммм, все это часть Божьего промысла, - сказал Стренгьярд, осеняя себя знаком древа, - поэтому, конечно, она живая. - Он тоже прищурился, слегка нахмурясь. - Но я понимаю, о чем вы говорите, сир Деорнот.
      Долина, в которой они оказались, была во многом похожа на эту реку. Ивы сонно склонялись над рекой, вздрагивая от соприкосновения с холодной водой, как женщины, полощущие волосы. По мере того, как всадники продвигались вперед, река расширялась и текла медленнее. По берегам появились заросли тростника, расцвеченные птицами, которые кричали у своих гнездовий, предупреждая о появлении чужаков.
      Чужаки, подумал Деорнот. Вот как мы им представляемся. Как будто мы покинули земли, нам предназначенные, и вторглись в чужие владения. Ему вспомнились слова Джулой, сказанные в ту ночь, много недель назад, когда они впервые встретились в лесу: "Иногда вы, люди, как ящерицы, нежитесь на солнце на развалинах дома и думаете: "какой прекрасный солярий кто-то для меня построил"". Колдунья нахмурилась, сказав это.
      Она нам сказала, что мы на землях ситхи, вспомнил он. Теперь мы снова в их полях, вот и все. Вот почему здесь все так странно. Это, однако, не рассеяло его беспокойства.
      Они разбили лагерь на лугу. Тут и там в невысокой траве были заметны колдовские круги, как их называла та женщина, Эльда: четкие круги, образованные маленькими белыми поганками, которые слабо светились на темном фоне с наступлением сумерек. Герцогине Гутрун не нравилась мысль, что им придется спать рядом с этими кругами, но отец Стренгьярд совершенно резонно указал ей на то, что жители Гадринсетта считают всю эту землю принадлежащей колдовским силам, поэтому близость грибных кругов мало что значит. Гутрун, более озабоченная безопасностью маленькой Лилит, нежели своей собственной, неохотно уступила.
      Небольшой костер, который им удалось разжечь из ивовых ветвей, собранных по пути, помог им немного рассеять ощущение необычности всего окружающего. Они поели и тихо проговорили до глубокой ночи. Старик Таузер, который проспал большую часть путешествия и настолько отошел от интересов отряда, что казался скорее багажом, чем членом его, проснулся и лежал, , глядя на звездное небо.
      - Неправильные звезды, - промолвил он наконец так тихо, что никто его не услышал. Он повторил сказанное, на этот раз громче. Джошуа подошел к нему и, опустившись на колени, взял дрожащую руку шута в свою.
      - О чем ты, Таузер?
      - Звезды. Они неправильные, - старик освободил свою руку из руки принца и указал наверх. - Вон Лампа, но в нее на одну звезду больше. А где Крюк? Он не должен исчезнуть до сбора урожая. А еще там такие, которых я вообще не знаю. Губа его задрожала. - Мы все мертвы. Мы уже перешли в Страну Теней, о которой мне говорила бабушка. Мы умерли.
      - Ну перестань, - мягко сказал Джошуа. - Мы не умерли. Просто мы находимся в другом месте, а ты путаешь действительность и сновидения.
      Таузер вдруг устремил на него совершенно трезвый взгляд.
      - Сейчас ведь месяц анитул, так? Не думай, что я выживший из ума старик, неважно, что со мной было. Я смотрю на звездное небо в два раза дальше, чем ты прожил на земле, юный принц. Мы, может, и в новом месте, но в Светлом Арде те же звезды, не так ли?
      Джошуа немного помолчал. Позади него у костра слышался мерный звук голосов.
      - Я и не думаю говорить, что ты выжил из ума, старый друг. Мы находимся в странном месте, и кто знает, какие должны светить над нами звезды? Во всяком случае мы ничего не можем с этим поделать. - Он снова взял старика за руку. Почему бы тебе не перебраться ближе к костру? Думаю, нам будет уютнее всем вместе, хоть ненадолго.
      Таузер кивнул и позволил Джошуа помочь ему подняться.
      - Немножко тепла не повредит, мой принц. Я ощущаю холод в костях, и мне это не нравится.
      - Тем лучше посидеть у костра в сырую ночь, - он повел старого шута назад, к костру.
      Костер угасал, а незнакомые звезды Таузера все кружили в небе над головой. Глаза Джошуа были устремлены наверх, когда рука Воршевы тронула его за плечо. Она стояла рядом с ним, держа одеяло.
      - Пошли, Джошуа, - сказал она, - ляжем спать у реки.
      Он огляделся. Все спали, кроме Деорнота и Стренгьярда, которые тихо беседовали у костра.
      - Думаю, я не должен оставлять своих людей одних.
      - Оставлять своих людей? - в ее голосе послышалось раздражение, но через миг оно уступило месту тихому смеху. Она потрясла головой, и ее черные волосы упали на лицо - Ты никогда не изменишься. Я ведь теперь твоя жена. Ты этого не забыл? Мы уже четыре ночи проехали так, как будто не было никакой свадьбы, потому что ты боялся преследования королевских солдат и хотел быть поближе к остальным. Ты все еще боишься?
      Он взглянул на нее. Губы его растянулись в улыбке.
      - Не этой ночью. - Он поднялся и обнял ее тонкую талию, ощутив гибкую спину. - Ну пойдем к реке.
      Джошуа оставил свои сапоги у огня, и они пошли вместе босиком по сырой траве, пока свет догорающего костра не исчез позади. Бормотание реки стало громче, когда они половши к песчаной полосе у воды. Воршева развернула одеяло и опустилась на него. Джошуа присоединился к ней укутав ее и себя своим толстым плащом. Какое-то время они лежали молча возле темного Стефпода, наблюдая луну в окружении ее придворных - звезд. Голова Воршевы лежала на груди Джошуа, ее вымытые в реке волосы - у его щеки.
      - Не думай, что если мы должны были сократить брачный обряд, наша свадьба стала меньше значить для меня, - сказал он наконец. - Обещаю, что когда-нибудь наша жизнь станет такой, какой она должна быть. Ты станешь хозяйкой большого дома, а не изгнанницей в диких степях.
      - Боги-покровители моего клана! Ну и глупец ты, Джошуа, - сказала она. Неужели ты думаешь, мне важно, в каком доме жить? - Она поцеловала его, теснее прижимаясь к нему. - Дурачок... Глупый, глупый, глупый... - Горячее дыхание обдало его лицо.
      Больше они не говорили. Звезды сверкали для них в небе, а река пела им песни.
      Деорнот проснулся на рассвете от плача Лилит. Он сначала не мог понять, что в том странного. Но это был первый звук, который он услышал от ребенка.
      Рассеялись последние остатки сна: он стоял перед огромным белым деревом, а его листьями были языки пламени. Он схватился за рукоятку меча. Поднявшись, он увидел, что герцогиня Гутрун держит девочку на коленях, а отец Стренгьярд по-черепашьи поднял голову из плаща; его клочковатые рыжие волосы были влажными от росы.
      - Что случилось? - спросил Деорнот.
      Гутрун покачала головой:
      - Не знаю. Она, бедняжка, разбудила меня плачем. - Герцогиня пыталась прижать Лилит к груди, но та откидывалась назад. Она продолжала плакать, глаза ее были широко раскрыты и смотрели в небо. - Что случилось, малышка? Что случилось? - уговаривала ее Гутрун.
      Лилит вытащила руку из объятий женщины и дрожащими пальцами указала на северный горизонт. Деорнот не видел там ничего, кроме черного кулака туч на самом отдаленном краю неба.
      - Там что-то есть?
      Плач ребенка перешел во всхлипывания. Она снова указал па горизонт, потом отвернулась и уткнула лицо в колени Гутрун.
      - Просто плохой сон, вот и все, - тихо говорила герцогиня. - Успокойся, малышка, просто дурной сон...
      Неожиданно рядом с ними оказался Джошуа. В руке его был обнаженный Найдл. На принце были лишь дорожные штаны; его стройная фигура бледно светилась в утреннем свете.
      - Что случилось? - спросил он.
      Деорнот указал на темный горизонт.
      - Девочка увидела там что-то и заплакала.
      Джошуа помрачнел:
      - Мы, свидетели последних дней Наглимунда, должны обратить на это внимание. Там безобразное скопление грозовых туч. - Он оглядел мокрые луга вокруг. - Мы устали, - сказал он, - но нам следует прибавить ходу. Мне вид этой бури нравится не больше, чем этому ребенку. Вряд ли нам удастся подыскать какое-то убежище на этой открытой равнине, пока не достигнем Скалы прощания, о которой говорила Джулой. - Он повернулся к Изорну и остальным членам отряда, которые только начинали пробуждаться. - Седлайте коней! Позавтракаем в дороге. Быстрее! Тут нам придется забыть, что такое обычная гроза. Надо постараться, чтобы эта буря нас не настигла.
      Долина реки продолжала углубляться. Растительность стала гуще и пышнее, среди лугов появлялись рощицы берез, заросли ольхи и купы странных деревьев с серебристой листвой и строй-ными стволами, вросшими в мох.
      У отряда Джошуа не было времени любоваться этими новыми видами. Они бешено скакали весь день, остановившись лишь на краткий отдых во второй половине дня, а затем продолжили путь даже после того, как солнце закатилось за горизонт и сумерки стерли с земли самые яркие краски. Грозные облака теперь закрыли большую часть северного неба.
      Пока остальные сооружали круг из камня и разводили большой огонь, так как дров теперь было предостаточно, Деорнот и Изорн повели лошадей к реке.
      - Теперь не нужно тащиться пешком, - сказал Изорн, от-стегнув седельные сумки, которые мягко соскользнули на траву. - Есть за что благодарить Эйдона.
      - Это точно, - Деорнот потрепал Вилдаликса. Капли пота на шее лошади уже остыли на вечернем ветерке. Деорнот насухо обтер его, прежде чем перейти к коню Джошуа Виньяфоду. - Это, пожалуй, самое большее, за что мы можем поблагодарить его.
      - Мы живы, - сказал Изорн укоризненно. Его широкое лицо было серьезно. Мои жена и дети в безопасности у Тоннруда в Скогги, а я здесь, чтобы защищать свою мать. - Он намеренно избегал упоминания о своем отце Изгримнуре, от которого не было известий с тех пор, как герцог покинул Наглимунд.
      Деорнот ничего не сказал, ему была понятна тревога Изорна: все знали о привязанности его риммерского друга к отцу. Он даже, пожалуй, завидовал Изорну и жалел, что не испытывает подобных чувств к собственному отцу. Деорнот не в состоянии был выполнить Божий завет почитания отца своего. Несмотря на рыцарские идеалы, ему никак не удавалось почувствовать что-либо большее, чем сдержанное уважение, и он совершенно не питал любви к этому старому тирану со скудной душонкой, превратившему детство Деорнота в сплошную пытку.
      - Изорн, - сказал он наконец, поразмыслив, - когда-нибудь, когда все станет по-прежнему, так, как было до всего этого, и мы будем рассказывать о пережитом нашим внукам, что мы им скажем? - Ветер усилился, раскачивая ветви ив.
      Его друг не отозвался. Деорнот выпрямился и взглянул поверх конской спины туда, где стоял Изорн, держа поводья лошадей, опустивших морды к воде. Риммерсман казался просто неясным силуэтом на фоне серо-лилового вечернего неба.
      - Изорн?
      - Взгляни на юг, Деорнот, - сказал тот напряженным голосом. - Там факелы.
      Далеко в лугах, вниз по Стефлоду, в той стороне, откуда они пришли, двигался целый рой крошечных огоньков.
      - Милостивый Эйдон! - застонал Деорнот. - Это Фенгбальд и его люди. Они-таки нас догнали. - Он повернулся и хлопнул Виньяфода по крупу, отчего тот загарцевал. - Не отдохнуть тебе никак, дружище. - Они с Изорном бросились вверх по склону к бушующему на ветру пламени костра.
      - .. И до них меньше лиги, - закончил запыхавшийся Изорн. - Там, возле реки, мы четко видели их огни.
      Лицо Джошуа не дрогнуло, но при свете костра было заметно, как он бледен.
      - Господь послал нам тяжкое испытание, дав нам уйти так далеко и все же захлопнув западню. - Он вздохнул. Глаза всех присутствующих были устремлены на него с испуганным интересом. - Ну что ж, придется загасить огонь и двигаться вперед. Может быть, если нам удастся найти заросли погуще и спрягаться и если у них нет собак, они могут проехать мимо. Тогда придумаем что-нибудь еще.
      Когда они снова взобрались на лошадей, Джошуа обернулся к Деорноту:
      - Мы взяли с собой в качестве добычи два лука от Фиколмия, не так ли? Деорнот кивнул. - Прекрасно. Вы с Изорном возьмете их, - принц мрачно рассмеялся, помахав своей культей. - Из меня путного лучника не получится, но я думаю, нам придется немного поиграть с луками и стрелами.
      Деорнот снова устало кивнул.
      Они ехали быстро, но люди чувствовали, что долго так не продержаться. Хотя лошади бежали бойко, они уже проделали огромный путь. Виньяфода и Вилдаликса, казалось, хватит еще на несколько часов, но другие лошади явно выдохлись, а всадники были не намного бодрее. Чувствуя движение коня под седлом и то, как проносится под копытами освещенная луной трава, Деорнот смог ощутить, как его воля не подчиняется течению времени, пытаясь удержать песок в узком горлышке часов.
      Мы и так уже десятикратно перекрыли расстояние, о котором можно было только мечтать, подумал он, крепко уцепившись за поводья, когда Вилдаликс перемахнул через овраг и приземлился на противоположной стороне, подобно лодке перемахнувшей через волну. Нет бесчестья в том, чтобы проиграть сейчас. Чего еще может ожидать Господь от нас, отдавших асе, что имели? Он оглянулся. Отряд начал отставать. Деорнот подобрал поводья, умерив бег своего скакуна, пока с ним не поравнялись остальные. Бог, возможно, и готов их вознаградить, дав им место героев в раю, но он не может отказаться от борьбы, пока страдают такие невинные, как герцогиня или этот ребенок.
      Изорн оказался рядом с ним. Он держал перед собой в седле Лилит. Лицо молодого риммерсмана было просто серым пятном в лунном свете, но Деорнот знал, что на нем отражаются гнев, снедающий его друга, и решимость.
      Он снова оглянулся, несмотря на всю поспешность их бегства, мерцающие факелы нагоняли их. За последние два часа они приблизились к отряду Джошуа почти на двенадцать фарлонгов.
      - Придержите коней! - раздался голос Джошуа позади него в темноте. - Если мы так помчимся и дальше, у нас не останется сил на битву. На холме рощица. Там мы и остановимся.
      Они последовали за принцем вверх по склону. Поднялся холодный ветер, деревья раскачивались и гнулись. В темноте их бледные колышущиеся стволы казались духами в белых одеяниях, скорбящими по неизвестному им поводу.
      - Здесь, - принц провел их мимо первых деревьев. - Где же луки, Деорнот? голос его был спокоен.
      - У моего седла, принц. - Деорнот уловил формальную интонацию собственного ответа, казалось, они принимают участие в каком-то ритуале. Он отцепил оба лука и отдал один из них Изорну, который передал Лилит матери. Пока Деорнот и риммерсман натягивали тетиву на гибкий ясень, отец Стренгьярд принял лишний кинжал от Сангфугола. Он держал его неохотно, как будто это был змеиный хвост.
      - Что подумает обо мне Узирис? - сказал он скорбно. - Что подумает обо мне мой Господь?
      - Он знает, что вы сражаетесь, чтобы защитить жизнь женщин и детей, коротко отозвался Изорн, доставая стрелу.
      - Теперь нам остается только ждать, - прошипел Джошуа. - Мы должны держаться вместе на случай, если я обнаружу возможность снова бежать, а пока подождем.
      Время натянулось, как тетива под пальцами Деорнота. Ночные птицы смолкли в ветвях над головой, все, кроме одной, чей леденящий кровь шепчущий зов отзывался эхом со всех сторон и так действовал всем на нервы, что Деорнот был готов пустить стрелу в это птичье горло. Звук, подобный отдаленному барабанному бою, начал выделяться среди прочих и становился все громче. Деорноту показалось, что он чувствует содрогание земли под ногами. Он вдруг подумал, проливалась ли когда-нибудь кровь на эту землю, кажущуюся необитаемой. Пили ли корни этих белесых деревьев иную влагу, чем вода? Огромные дубы вокруг поля битвы у Нока, говорят, так напитались кровью, что их древесина порозовела.
      Грохот копыт стал громче биения сердца Деорнота, звучавшего у него в ушах. Он поднял лук, но не согнул его, приберегая силы. Рой мигающих огней показался на лугу под ними. Скачка всадников замедлилась, как будто они почувствовали, что отряд принца притаился в роще над ними. Когда она натянули поводья, пламя их факелов оранжевыми цветками взметнулось вверх.
      - Их почти две дюжины, - сказал Изорн огорченно.
      - Я беру первого, ты - второго.
      - Подождите, - тихо сказал Джошуа, - ждите команды.
      Предводитель спешился и пригнулся к земле, чтобы на него не падал свет. Когда он выпрямился, его бледное лицо, скрытое капюшоном, повернулось, чтобы взглянуть наверх, и у Деорнота возникло ощущение, что он способен рассмотреть их в потемках. Деорнот прицелился.
      - Готовьтесь, - пробормотал Джошуа, - еще через мгновение...
      Наверху в ветвях раздался шелест и какой-то треск. Что-то темное ударило Деорнота по голове, испугав его настолько, что стрела полетела значительно выше намеченной цели. Деорнот вскрикнул и отступил, прикрывая глаза руками, но то, что его уварило, ухе исчезло.
      - Стойте! - крикнул голос откуда-то сверху, нечеловеческий свистящий голос. - Остановитесь!
      Изорн, который ошеломленно смотрел, как Деорнот отмахивается непонятно от чего, мрачно повернулся и прицелился.
      - Демоны! - прорычал он, натягивая тетиву.
      - Джошуа? - позвал кто-то снизу. - Принц Джошуа? Ты там?
      Последовало минутное молчание.
      - Хвала Эвдону! - выдохнул Джошуа. Он выбрался из кустов и направился к освещенному луной пространству, плащ его надулся, как парус на сильном ветру.
      -Что он делает? - в отчаянии прошипел Изорн. Воршева издала крик ужаса, но Деорнот тоже узнал голос.
      - Джошуа, - крикнул предводитель всадников. - Это Хотвиг из Клана Жеребца, - он откинул капюшон, обнажив заросшее бородой лицо и растрепанные светлые волосы. - Мы несколько дней скачем за вами!
      - Хотвиг? - обеспокоенно спросила Воршева. - Отец с вами?
      Тритинг резко рассмеялся:
      - Только не он, госпожа Воршева. Марч-тан так же не терпит моего общества, как твоего или твоего супруга.
      Страж Лугов и Джошуа обменялись рукопожатием, остальная часть отряда принца тоже показалась из-за деревьев; их все еще била нервная дрожь, но они переговаривались с облегчением.
      - У меня много новостей, Джошуа, - сказал Хотвиг, когда остальные всадники присоединились к ним. - Сначала, однако, нужно разложить костер. Мы ехали с такой скоростью, с которой не бежит сам Степной Громовержец. Мы замерзли и устали.
      - Конечно, - сказал Джошуа. - Прежде всего - костер.
      Деорнот выступил вперед и взял Хотвига за руку.
      - Хвала милостивому Узирису, - промолвил он. - Мы же приняли тебя за Фенгбальда, посланца Верховного короля. Я чуть не пустил стрелу тебе в сердце, но что-то ударило меня по руке в темноте.
      - Можешь воздавать хвалу Узирису, - проговорил какой-то суховатый голос, но я к этому тоже имею отношение.
      Джулой вышла из-за деревьев и спустилась по склону в круг света. Колдунья, как с удивлением понял Деорнот, была одета в плащ и брюки из его собственной седельной сумки. Ноги ее были босы.
      - Валада Джулой! - воскликнул пораженный Джошуа. - Ты приходишь нежданно.
      - Может, вы меня и не ждали, принц Джошуа, но я-то вас искала. И хорошо, что нашла, а то бы все закончилось кровопролитием.
      - Так это ты ударила меня, когда я чуть не выпустил стрелу? - медленно проговорил Деорнот. - Но как?..
      - Потом у нас будет время для рассказов, - сказала Джулой. Она опустилась на колени перед Лилит, которая вырвалась из рук Гутрун и бросилась в объятия кодуньи с бессловесным криком восторга. Когда она обнимала девочку, желтые глаза Джулой остановили взгляд на Деорноте. Он почувствовал, как озноб пробежал по спине. - Потом будет достаточно времени для рассказов, - повторила она. - Теперь пора разводить костер. Луна уже прошла большую часть пути. Если вы с рассветом окажетесь в седле, вы сможете еще до темноты добраться до Скалы прощания, - она взглянула на северное небо. - И, может быть, успеете до бури.
      Небо было черным, как смола, от темных туч. Дождь переходил в мокрый снег. Рейчел Дракон, озябшая и побитая непогодой, укрылась под навесом у здания на Скобяной улице, чтобы немного передохнуть. Переулки Эрчестера были пустынны: только град и одинокая фигура с огромным тюком на спине, бредущая через уличную грязь в направлении Центрального ряда, оживляли картину.
      Может, тоже бежит в деревню, тащит на себе весь скарб, подумала она горько. Кто же ее станет осуждать? Одним жителем меньше. Все равно, что чума пронеслась по городу.
      Передернувшись, она снова пустилась в путь.
      Несмотря на мерзкую погоду, многие двери на Скобяной улице болтались незапертые, приоткрывая черную пустоту внутри и захлопываясь со звуком ломающихся костей. Действительно было похоже, что какая-то напасть опустошила Эрчестер, но скорее эпидемия страха, нежели какая-то болезнь изгоняла из города людей. Именно страх, в свою очередь, заставил старшую горничную пройти всю улицу Скобяного ряда, прежде чем она нашла то, что искала. Она несла свою новую покупку под плащом у самой груди, укрывая ее от глаз малочисленных прохожих и, как она надеялась, даже от осуждающего глаза Божия.
      Тут была своеобразная ирония: ей совершенно не было нужды идти по пустынным улицам в эту жуткую ветреную погоду; любой из сотен кухонных приборов Хейхолта прекрасно сгодился бы. Но это был ее собственный план и ее собственное решение. Взять то, что ей было необходимо, из шкафа Юдит - значило подвергнуть опасности хозяйку кухни, а Юдит была одной из немногих среди прислуги Хейхолта, кого Рейчел уважала. Больше того, это был действительно собственный план Рейчел, и ей действительно было необходимо снова пройти по опустевшим и заброшенным улочкам Эрчестера, чтобы набраться храбрости для осуществления задуманного.
      - Весенняя уборка, - напомнила она себе. Резкий, не похожий на обычный для Рейчел хохоток сорвался с ее губ. - Весенняя уборка в середине лета, да еще со снегом, - она покачала головой, ощутив неодолимое желание плюхнуться прямо в дорожную грязь и расплакаться. - Хватит, старуха, - сказала она себе, как делала частенько. - Пора за работу. По эту сторону небес не отдохнешь.
      Если и были какие-то сомнения в том, что Судный день совсем близко, как и было предсказано в святой Книге Эйдона, Рейчел стоило только напомнить себе о комете, которая появилась на небе весной того года, когда Элиас вступил на престол. В то время, когда все еще были полны оптимизма, многими это было воспринято как знак наступления новых времен, начала новой жизни для Светлого Арда. Теперь-то было совершенно ясно, что это возвещало последние дни Суда и Приговора. А что же еще, корила она себя, могла бы означать такая красная полоса адского пламени на небе? Только слепой дурак мог принять ее за какой-то иной знак..
      Увы! подумала она, выглядывая из капюшона на разоренные лавки Центрального ряда, мы сами создали себе такое ложе, теперь Господь заставит нас на нем и возлежать. Он наслал на нас чуму и засуху, а теперь еще невиданные бури. Да кому же нужен был знак яснее, чем такая страшная смерть нашего Ликтора?
      Потрясшая всех новость объяла замок и город при нем, как пламя. Только о ней последнюю неделю и говорил: Ликтор Ранессин умер, убитый в своей собственной постели какими-то язычниками, которые зовутся огненными танцорами. Эти чудовища-безбожники также подожгли часть Санкеллана Эйдонитиса. Рейчел видела Ликтора, когда он приезжал на похороны короля Джона, - прекрасный святой человек. И вот в этот год, страшнее которого не придумаешь, он тоже погибает.
      - Господи, спаси наши души. Святого Ликтора убили, демоны и духи бродят в ночи даже в самом Хейхолте, - ее передернуло, когда она вспомнила то, что видела как-то недавно ночью из окон флигеля для прислуги. Привлеченная к окну не звуком или зрелищем, а каким-то непередаваемым чувством, она неслышно покинула своих спящих подопечных и, взобравшись на табурет, высунулась из окна, чтобы взглянуть вниз на обнесенный живой изгородью сад. Там, среди неясных теней подстриженных под разных животных кустов, стояли в кругу фигуры, одетые в черное. Почти задохнувшись от ужаса, Рейчел потерла свои старческие ненадежные глаза, но фигуры эти не были ни сновидением, ни просто миражом. Пока она смотрела, одна из фигур в капюшоне обернулась и взглянула вверх на нее, глаза ее казались темными дырами на трупно-бледном лице. Рейчел бросилась назад и юркнула в свою жесткую постель, натянув одеяло на голову, и пролежала в этом страхе, лишившем ее сна и покрывшим ее тело холодным потом, до самого рассвета.
      До этого безумного года Рейчел доверяла своему суждению с той же железной решимостью, с которой она доверяла своему Богу, своему королю и верила в необходимость соблюдения чистоты и порядка. Два дня после ночного видения она бродила по замку в каком-то тумане, механически выполняя свои обязанности, с ужасом думая, не превратилась ли она в ту полоумную старуху, в которую поклялась себе не превращаться, предпочитая смерть.
      Но, как ей вскоре удалось установить, если главная горничная сошла с ума, то болезнь ее заразна. Многим другим также привиделись те же бледнолицые призраки. Уменьшившийся в размерах рынок в Центральном ряду был полон перешептываний о том, что какие-то существа бродят по городу и селу. Кто-то говорил, что это призраки жертв Элиаса, которые не в силах заснуть, пока их головы торчат на шестах над Нирулагскими воротами. Другие говорили, что Элиас и Прейратс заключили сделку с дьяволом и что эти бессмертные исчадия ада добились для него падения Наглимунда и теперь ждут его приказаний в отношении подобных богопротивных дел.