Что он имеет в виду? В словах пастора Лорену почудился оттенок иронии.

— Не понимаю, о чем вы.

— На днях вы совершили насилие, — настаивал Рики.

— Я не сделал ничего плохого. — Под взглядом пастора Лорен вдруг почувствовал себя неуютно. — Мои действия оправданы необходимостью.

— Необходимо было, пользуясь своим положением, бить Мака Боннивела на паперти?

— Кто вам это сказал? — Нервы Лорена натянулись до предела. — Мак сходит с ума из-за сына. Лен нарушил закон, а Мак собирается на меня жаловаться.

— И все-таки вы ударили его?

«Нет!» — чуть было не вылетело у Лорена, но, видимо, от пастора это скрыть не удастся. Некрасиво получится.

— Да. Я дал ему пощечину. Не сильно.

— Хорошо, что вы признались, — кивнул Рики. — Я стал свидетелем вашего рукоприкладства, когда подошел к дверям, чтобы закрыть их.

Уши Лорена запылали, от желания провалиться сквозь землю мурашки побежали по коже. Нечто подобное, но другой природы, он чувствовал в былые времена на ринге перед схваткой, разглядывая в противоположном углу противника в шрамах и татуировке и ощущая на себе взгляды болельщиков.

— Он собирался меня стукнуть, — оправдывался Лорен. — Не охлади я его пыл, он набросился бы на меня, и тогда уж тюрьмы ему не миновать.

— Значит, вы ударили его только, чтобы уберечь от тюрьмы за нападение на полицейского?

— Да. Именно так.

Рики откинулся на спинку стула, запрокинув голову вверх и обдумывал положение.

— Превентивный удар, говорите. Сразу и не вспомнить, какому понятию этики соответствует этот термин.

— Я не силен в этике, Пастор, но в нашем городишке не всегда надо действовать формально. Да вы и сами, наверно, так поступаете.

— Но я не бью людей.

— Конечно. Но Мак вел себя вызывающе, он оскорблял меня и угрожал.

— Вы не боитесь его угроз?

— Нет.

— А что произошло с Леном?

— Я думал, что у него пистолет. Я ошибся, но тогда раздумывать долго было некогда. В большом городе полицейские просто застрелили бы его в такой ситуации.

— Вполне вероятно, — кивнул Рики.

— А если бы он выстрелил в меня, его бы казнили.

— К тому же тогда он убил бы вас.

— Не исключено, — засмеялся Лорен. — Так что там тоже оборона была вынужденная. Не хотелось обрекать Лена на верную гибель.

— Понятно.

Некоторое время они молча изучали друг друга, глядя прямо в глаза, Рики испытующе, Лорен — во всеоружии против несправедливых нападок. Наконец пастор первым нарушил молчание.

— Судя по глазам, ваша совесть спокойна. Не знаю, хорошо ли это, так как вы не все рассказали. Может быть, хотите поговорить еще о чем-нибудь, например, о семейных делах?

— С семьей у меня все в порядке.

— Хорошо. — Рики встал и протянул руку. — Спасибо за посещение.

— И вам спасибо. — Лорен пожал руку.

— Вы так и не поделитесь со мной, что за чудо вам привиделось?

— Я и себе-то толком ничего не могу объяснить, — мрачно отшутился полицейский.

Из дома приходского священника он окунулся в холодный мрак октября. От свежего ветра наступало облегчение, мятущаяся душа успокаивалась. На небе отчетливо виднелись звезды. Что теперь?

Неподалеку кто-то громко захрапел. Лорен открыл калитку: у забора лежал пьяный Робертс. Негромко ругнувшись, Лорен открыл дверь «Таураса», чтобы запихнуть туда бывшего мэра. Потом потряс своего бывшего начальника за плечо.

— Эй, Ал. Проснись.

Робертс-"пророк" забормотал, рука потянулась к бутылке. Пахнуло виски. Немалые доходы позволяли Робертсу напиваться ежедневно. Взяв за грудки, Лорен как следует встряхнул его.

— Ал! Слышишь?

Робертс вяло открыл глаза. Испуганно закричал, отпрянул. Наконец узнал Лорена.

— А, это ты, Лорен.

— Вставай. Отвезу тебя домой.

— Дай Бог тебе здоровья, Лорен.

Пьяные ноги не слушались хозяина. Лорен поволок его к машине, бутылка скатилась в водосточную канаву. Усадил на сиденье, отдышался.

— Не вздумай блевать, это машина моей жены.

— Боже сохрани, сын мой, — замахал руками Робертс.

Захлопнув дверь, Лорен обошел машину и сел за руль. От Робертса отвратительно несло перегаром. Пришлось опустить все стекла для вентиляции.

Робертс и его родня жили в трехэтажном доме в стиле эпохи королевы Анны, увенчанном конусообразной башенкой Чарльза Адамса. Она сохранилась с девятнадцатого века, а в 1924 году была перевезена сюда,

за квартал от домика Лорена, на большом грузовике фирмы «Братьев Рига».

Газон возле дома весь зарос чертополохом и прочей сорной травой, вяз засох. Тут и там валялся хлам: старый шкафчик, трансмиссия автомобиля, разбитый унитаз.

Едва Лорен открыл дверь, как на крыльцо выбежали две женщины — жена и беременная наложница Робертса. Обе в самодельных платьях, подолы почти до земли.

При взгляде на молоденькую наложницу Лорену вспомнились многочисленные звонки несчастных родителей. Почему она здесь? Неужели не могла найти себе более подходящей пары?

Женщины бросились вытаскивать Робертса из машины.

— Давайте помогу, — предложил Лорен.

— Он не всегда был таким, — с вызовом и одновременно извиняясь ответила Ами.

— Я помню, я ведь с ним работал.

— Его устами глаголет Бог. Помни об этом, Лорен Хаун.

— Да, Ами.

— Ты всегда был вредоносным сукиным сыном, Лорен, — вдруг злобно выпалила она. — Ты никогда мне не нравился. Никогда.

И чего она злится, недоумевал Лорен, глядя, как Ами Робертс вытаскивает пьяного «пророка» из машины.

«Не нравился». Вспомнились ее нежные губы, некогда томно раскрывавшиеся навстречу, ее горячность, когда она страстно впивалась в него, язык, ласкающий изнутри его небо, щеки, зубы. Она, мокрая и обнаженная, извивающаяся под ним на широком полотенце около горячего источника в резервации апачей. Запах серы от воды, чувственные стоны Ами, словно хныканье маленького ребенка. Ее неистовые объятия.

Черт возьми, нет, он ей нравился! Хотя бы чуть-чуть. Потом она бросила Лорена, позарившись на перспективного выпускника колледжа. Тот не тратил время попусту на бесконечные тренировки и боксерские поединки.

Вот она, развязка. Воздаяние за прошлое.

Лорен сел в машину. Воспоминания бередили душу. Как она была молода! Как умопомрачительно лунный свет отражался от ее мокрой упругой кожи! И чем все кончилось. Нет ли здесь и его вины?

Неисповедимы пути Господни.

Разберешься ли во всем этом?

Лорен направился в восточную часть города на станцию обслуживания автомобилей Лена Армистеда. Присмотрелся — нет ли «хвоста». Слежки не было.

Лорен остановился у аварийной машины Армистеда с плакатом на бампере: «У тебя нет работы? Ты голодаешь? Виноват импорт!» Бульдозер, снегоуборочная машина и колесный трактор с ковшом ржавели за зданием.

Из дома вразвалочку вышел охотник на медведей, не спеша пережевывая табак.

— Что случилось, Лорен? — спросил Армистед.

— Мне нужен твой трактор.

— На завтра?

— Нет, прямо сейчас.

— Бери. Умеешь работать на нем?

— Конечно.

Армистед выплюнул табак.

— Зачем тебе?

— Пока секрет. Кое-какие раскопки.

— Ладно, — согласился Армистед, почесав затылок.

— Сколько с меня?

Армистед назвал цену.

— Можно выписать чек завтра?

— Разумеется, Лорен, — ухмыльнулся богатырь. — Попробуй завтра не заплати, найду на тебя управу.

Лорен надел китель наизнанку, достал из машины кусачки и фонарь, сложил в трактор, завел его и поехал восточнее по восемьдесят второму шоссе, свернул на кладбище и остановился у стальных ворот.

На Юго-Западе США кладбища заброшены более, чем где бы то ни было. Пыль, сорняки да искусственные цветы. В темном небе от испарений подрагивали звезды.

Кладбищенские ворота оказались не заперты. Кусачки не понадобились.

Он быстро нашел могилу Дюденхофа с выцветшим серым мормонским ангелом с трубой — копией статуи Морони на храме города Солт-Лейк-Сити. Подогнал трактор к самой могиле. Осветил фонариком надгробные надписи: «Герман, отец. Патриция, мать. Адам, сын. Рэндал, сын». Далее шли даты рождений и смертей. Каждая могила отмечена маленьким каменным надгробием.

Лорен еще раз вчитался в третью надпись. Получалось, что кроме младшего брата, умершего от СПИДа в Сан-Франциско и там же кремированного, у Рэндала был и старший брат Адам, скончавшийся в возрасте шести лет, когда Рэндалу было всего два года.

Значит, трое детей. Для мормонской семьи маловато. И все ушли молодыми. Могилы уже давно никто не убирал: пожухлая трава, холмики почти сравнялись с землей. Лорен принялся за работу.

Наконец, взмокший от пота, весь в пыли и оглохший от рокота трактора, он добрался до гроба. Дорога пролегала почти рядом с кладбищем, но, к счастью, ни один из проезжавших мимо не остановился полюбопытствовать, что происходит. Отогнав трактор в сторону, Лорен заглушил двигатель, оставив фары включенными, взял лопату и фонарь.

Через десять минут лихорадочных усилий он окончательно откопал фоб. Виолетта не поскупилась на самый дорогой для своего недостойного мужа, пытаясь хоть этим возвысить его. Выпуклые бронзовые узоры на крышке, позеленевшие от ржавчины, в свете фонаря напоминали мелкую рябь моря с картин импрессионистов. Лорен подцепил крышку лопатой, взял в руки фонарь и начал разглядывать то, что лежало на сгнившей сатиновой подушке.

Тело обряжено в синий костюм, расшитый золотыми нитками. Длинные ногти и волосы, короткая бородка. Плоть высохла и сморщилась, почти скелет, обтянутый кожей. Лицо с трудом, но все же можно узнать. Это действительно был Рэндал Дюденхоф.

Несмотря на затхлый запах, Лорен стал на колени, чтобы лучше рассмотреть детали. Веки сшиты мелкими швами, чтобы не раскрывались. Рэндал или нет? Лорен закрыл глаза, вспоминая. В голову лез только образ Убитого, умирающего на белых плитках коридора.

Вновь открыл глаза. Одолевали сомнения.

Взял высохшую руку и отвел в сторону. Она поддалась без всяких усилий. Пошевелил вторую — то же самое. Расстегнул пиджак, рубашку.

Под кожей со швами прощупывались куски раздробленных ребер — результат обширной раны от руля, вонзившегося в грудь. Лорен отпрянул, вдохнул свежего воздуха.

Значит, могилу он разрыл напрасно.

Если бы Убитый оказался Рэндалом, воскресшим согласно «Откровениям», тела бы здесь не было. Ведь там описано воскрешение в прежнем теле.

Допустим, в результате некоего побочного эффекта во время эксперимента на ускорителе ЛВТ прежний Рэндал перенесся в наше время. Но тогда не случилось бы той аварии на мосту Рио-Секо, не было бы похорон и высохшего тела здесь, в этом гробу.

Все очень просто. Некто Убитый — совсем другой человек, по чистой случайности похожий на Рэндала как две капли воды. Никакого чуда нет. И Бог тоже здесь ни при чем.

Лорен не знал, радоваться ему или огорчаться.

Закрыл крышку гроба, выбрался из ямы. Трактором засыпал землю обратно, разровнял и утрамбовал. Когда он приехал на ремонтную станцию Армистеда, она уже закрылась. Поставив трактор на место, Лорен бросил ключи в почтовый ящик хозяина станции и поехал домой.

Дэбра не спала, дожидалась мужа за шитьем нарядов для церковного хора. Свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь мексиканскую сосну, бросал причудливые тени на Лорена, выбивавшего пыль из одежды. Наконец-то он в своем убежище. Распахнул дверь. Из комнаты Катрины доносились мотивы Среднего Востока, пол ритмично подрагивал под низкие бухающие звуки.

Он понемногу расслаблялся. Он дома.

Да, потрудился на славу. Посмотрел на часы. Двенадцатый час. Дочерям давно пора спать.

Зазвонил телефон. Лорен снял трубку. Звонил один из родственников Киприано, Кирано Домингос, с ним Лорен был мало знаком.

— Привет, Кирано.

— Привет, Лорен. Я вот по какому делу: мне надо передать кое-что твоему брату. Ты его скоро увидишь?

— Завтра утром.

— Это хорошо. Ты не слышал, что с моим пикапом «GMC»?

— С ходу вспомнить не могу. — Лорен заподозрил неладное.

— Он очень старый, я им редко пользуюсь. Пару месяцев назад в нем полетело кольцо цилиндра.

— Вспомнил. Джерри говорил, что заменит его. — Так и есть, подумал Лорен. Придется отдуваться за своего братца.

— Он взял у меня пикап, но с тех пор я его не видел. Я дал ему двадцать баксов за ремонт.

Лорен не сомневался, что Джерри к ремонту еще не приступал. Потребуется не менее двух часов.

— Хорошо, Кирано, я напомню ему.

— Машина мне нужна к пятнице. Собираюсь поохотиться на уток в выходные.

— Понятно. Я передам Джерри.

— Извини за беспокойство.

— Ничего. Пока.

Лорен положил трубку. «Еще одна забота, — мысленно проворчал Лорен. — Непутевый братец. Как видно, солгал я пастору на исповеди, сказав, что с семьей у меня все в порядке».

Музыка все грохотала. Лорен двинулся через проходную комнату к небольшой пристройке, сделанной для Катрины пять лет назад. Попасть туда можно было только через комнату Келли. Или через окно. Что иногда, к сожалению, и проделывала его старшая дочь с мальчишескими замашками.

Свою дверь она оклеила рекламными плакатами с бравыми мускулистыми молодчиками в джинсах «Рэнглер». Из-за двери неслись диссонирующие завывания какой-то арабской волынки. Лорен постучал.

— Пора спать! — крикнул он.

Волынка и барабаны притихли, послышался смех. Дверь открылась, улыбаясь, вышла Небесная со школьным портфелем в одной руке и джинсовой курткой в другой, за ней Катрина и Келли.

— Привет, шеф Хаун, — поздоровалась Небесная. Взглянув на грязную одежду Лорена, посерьезнела. — Где это вы так вымазались?

— Ты очень наблюдательна.

— Что вы делали?

— Так, кое-что. Это связано с моей работой.

— Подпишите петицию?

— Посмотрим вначале.

Через комнату Келли они прошли в гостиную.

— Обращение к сенаторам, — пояснила Небесная, — чтобы не заключали торгового соглашение с Англией до тех пор, пока Великобритания не будет выполнять конвенцию 1972 года об охране окружающей среды.

— Что за конвенция?

Небесная порылась в портфеле и достала помятые листки.

— Англичане сбрасывают в Атлантику вредные отходы, содержащие тяжелые металлы, ядовитые фториды, ртуть и радиоактивные вещества. Снова начали. Одно время это прекратилось, видимо, для отвода глаз, просто решили подождать, пока успокоится общественное мнение. А теперь опять взялись за свое, загрязняют побережье Ирландии.

— Да, не делает им чести.

Лорен прочитал короткий и простой текст. Убедительно.

— Миссис Хаун уже подписала, — сообщила Небесная.

— Я тоже подпишу. — Лорен извлек из кармана ручку, положил петицию на услужливо подставленный Небесной учебник алгебры и поставил подпись.

— Благодарю вас, — одарила она Лорена прелестной улыбкой. Катрина и Келли пошли провожать ее до двери.

Раньше, бывало, вспомнил Лорен, он подписывал только петиции местного значения: об установке фонарей около школы, о недопустимости сноса исторического здания, о закрытии заведения Конни Дювашель. Теперь же пошли петиции общенационального масштаба, часто затрагивая международную политику. В поддержку соглашения о пластмассах, о запрещении всяких вредных производств, против радиоактивных отходов, требование закрыть оленье ранчо Сэма Тор-рея, поддержка малых народностей Центральной Америки и Африки... Список можно продолжать бесконечно. Обо всех мировых проблемах жители Аточи узнавали со скоростью света. Весь мир опутан спутниковой связью.

Лорен восхищался Небесной, ее острым умом, чувством долга, не по годам обширными знаниями. Самая замечательная из всех девочек, когда-либо им виденных. Выросла бы она такой, если бы была его дочерью? Сомнительно. Она лишена настоящего детства, потому и повзрослела.

Катрине и Келли Лорен всеми силами старался обеспечить беззаботное детство. Совершенно безопасное, такое, каким оно и должно быть в его понимании у счастливых детей. Он, как сторожевая собака, охраняет их от малейших неприятностей. Ради их безоблачной жизни Лорен готов на все. Может быть, и на грех.

Заслышав шорох, Лорен за полсекунды очнулся от крепкого сна. Полицейский рефлекс. В спальню тихонько кралась Дэбра, стараясь не потревожить мужа.

— Сколько времени?

— Почти двенадцать. — Услышав его голос, она перестала осторожничать.

Лорен приподнялся на локоть.

— Репетиции еще будут?

— Нет. — Она стала раздеваться. — Сегодня мы ходили к Луису Джонсону. Выпили кофе, поговорили.

— Как дела в хоре?

— Отлично, если не считать несносного норова сопрано.

Лорен, улыбаясь, положил голову на подушку. В Аточе, к сожалению, была только одна женщина с голосом, подходящим для солирования, Санди Оделл. Об этом знали все, в том числе и она сама.

— Наступает ее звездный час, — рассуждала Дэбра, развешивая одежду на крючки на дверце шкафа. — Она не потерпит конкуренции. Если она в этот раз не станет примой, другого шанса у нее не появится.

— Ее Фил до сих пор безработный.

— А пособие по безработице ему скоро перестанут платить. Она работает не только в хоре. Если бы не помощь от фонда для бедных, им пришлось бы совсем туго. — Дэбра надела ночную рубашку, оправила ее на бедрах. — Я думала, музыкальный руководитель сегодня проткнет ее своей дирижерской палочкой.

— За последние два дня и так немало дрались.

Лорен дотянулся к ней, поцеловал, задержавшись чуть дольше, чем при обычном поцелуе-клевке перед сном, и снова опустил голову на подушку. Губы жены пахли кофе. В ее очках, которые она не успела снять, смутно отражались очертания его лица, освещенного лишь тусклым светом звезд из окна. Лорен обнял ее, ощущая теплую плоть под тонкой материей ночной рубашки. Вспомнил юную Ами Робертс. Воспоминания расцветились яркими красками, рождая желание, возбуждая эротическое настроение с каждым новым штрихом.

— Ты, кажется, не особенно хочешь спать? — вкрадчиво поинтересовался Лорен.

— Да, слишком много кофе выпила.

Он снова поцеловал Дэбру. Она обняла его за шею. Лорен прильнул сильнее, продолжая целовать.

— Мои очки запотели, — засмеялась Дэбра.

Лорен быстро снял их и положил на прикроватный столик. Снова долгий поцелуй. Ее руки ласково прикасались к нему, жаждая продолжения.

— Сейчас вернусь. — Дэбра встала с кровати и удалилась в ванную.

В ожидании Лорен лег на спину, подложив руки под голову. Настойчивое желание отдавалось во всем его теле, в восставшей мужской плоти. С волнующими подробностями вспоминал он Ами Робертс и прочих горячих женщин, когда-то доставивших ему немало удовольствия. Эйлин, секретаршу мэра. Маленькую блондинку из заведения Конни Дювашель в таких разнообразных позах, что казалось, вместо суставов у нее шарниры; вспомнил, с какой ловкостью она надевала ему презерватив...

Дэбра не молода и не столь искусна в любовных играх, но все же достаточно страстна. С ней Лорену уютнее. Перебесился, и хватит акробатики в постели, размышлял он. Хорошая жена важнее.

Покой и надежность обволакивали приятным теплом. Лорен твердо знал: здесь его тихий приют. Ни на что не променяет.

Телефонный звонок вырвал Лорен из ночных грез, глубокого и умиротворенного сна после супружеских утех. Он еле нащупал трубку.

— Лорен Хаун, — буркнул он сонно. Дэбра перевернулась на другой бок и вновь глубоко задышала.

— Это Алан Лондон.

— Слушаю. — Лорен посмотрел на часы. Вспомнил, что доктор Лондон — медицинский эксперт в Альбукерке.

— Кажется, я звоню слишком поздно?

— Ничего, мне не привыкать.

Лондон закашлялся как заядлый курильщик. Там все стараются побольше курить, чтобы не чувствовать запахи формальдегида и трупов.

— Ваш Убитый исчез, — сообщил он, откашлявшись.

— Вы хотите сказать, — решил сострить Лорен, — что труп смылся.

— Так точно.

— Уж не похоронили ли вы его по ошибке?

— Нет. — Лондон говорил без тени юмора. — Всего несколько часов назад он еще находился здесь. Может быть, кто-то прошел мимо ассистентов в холодильник — комнату, где хранились трупы, и вынес тело.

— Вы не шутите? — Лорен сел на кровати. Дэбра мгновенно проснулась. — Ничего не понимаю.

— Я тоже. Потому и звоню, чтобы посоветоваться с вами.

— А что с отпечатками пальцев, они не исчезли?

— Я сразу подумал об этом и проверил. Они сохранились и в компьютере, и на карточке. Фотографии тоже целы.

— У меня тоже есть его фотографии. Так что все еще возможно установить его личность.

— Если только отпечатки хранятся в картотеке. — Лондон снова закашлял. — Или если кто-нибудь опознает его по фотографиям.

— К чему тогда красть труп?

— Это еще не все, — смущенно добавил Лондон. — Внутренние органы тоже пропали.

— И органы?

— При вскрытии мы извлекли его внутренние органы и мозг. Образцы тканей послали к цитологам в лабораторию, этажом выше. Остатки хранились в холодильнике в банках.

— А банки на месте?

— Да, — почти выкрикнул Лондон. — Банки пока на месте. Пустые. И образцы крови исчезли.

— Органы и кровь, — плохо соображая, повторил Лорен. Взглянул на Дэбру. Та внимательно прислушивалась.

— Более того. Формальдегид в банках, ранее окрашенный кровью, обесцветился. Значит, кто-то вылил оттуда формальдегид и залил чистый.

— Может, просто заменили банки?

— Может быть. Не знаю, что и думать. — Лондон снова закашлялся, затем добавил. — Но этикетки на банках остались. Бирка, которая была привязана к пальцу на ноге трупа, тоже на месте.

У Лорена внутри все похолодело. Пока ему не сообщили эту подробность, все происшедшее представлялось немного комичным. Некие субъекты с шумопоглощающими подошвами тайно проникли в здание медицинской экспертизы, взвалили труп на плечо, поменяли банки с формальдегидом и незаметно удалились. Как в обычном фильме ужасов. Теперь же все выглядело иначе. Зароились мысли о ловких ребятах из ЦРУ, об НЛО и Черном человеке, в которых верят некоторые чудаки. Оставить на месте надписи... В голове не укладывается.

В телефонной трубке послышался щелчок. Подслушивают?

Жуткие подозрения отозвались в голове полицейского мутной волной.

Надо быть поосторожнее.

— Когда он исчез? — спросил Лорен.

— Труп? В четыре тридцать, когда заступила новая смена, он был на месте. Вечером к нам доставили человека, погибшего под колесами автомобиля, и ассистент Эскубель стал искать свободный ящик. Обычно он смотрит по списку, но сегодня просто начал один за другим проверять ящики с трупами, пока не нашел свободный. И заметил там бирку. А труп исчез.

— Когда это случилось?

— Приблизительно в восемь тридцать.

Лорен ощущал себя пилотом, пробивавшимся сквозь густые облака. Трудно в чем-либо разобраться. В восемь тридцать он как раз закапывал гроб Рэндала Дюденхофа.

Надо исключить хотя бы некоторые версии.

— В остальные ящики тоже заглянули? — спросил Лорен.

— Конечно. Тела нет нигде.

— В холодильник заходил кто-нибудь, кроме вас и ассистента?

— Никто. Чтобы пройти туда, надо пройти мимо Эскубеля. Можно, правда, пройти и прямо через пожарный выход, но та дверь заперта.

— Да! — послышался голос Эскубеля, находившегося рядом с Лондоном. — Я обязательно увидел бы прошедшего туда человека. А если бы попытались войти через запасной вход, то услышал бы.

— Кроме того, — добавил Лондон, — из цитологической лаборатории тоже исчезли образцы тканей Убитого. А это на другом этаже.

— Чертовщина! — крикнул Эскубель.

— Понимаете, пропажа бросает тень на моего ассистента. — Тут Лондон снова зашелся в приступе кашля, заглушавшего протестующие крики Эскубеля.

Лорен представил себе, как они курят кубинские сигары во время вскрытия, кашляя в чью-то брюшную полость.

— Конечно, я верю Эскубелю, — откашлявшись, продолжил Лондон, видимо, больше из уважения к ассистенту. — Я не хотел бы, чтобы его или кого-либо другого подозревали в воровстве. Поэтому, если у вас кто-то есть на заметке, сообщите в наше учреждение, чтобы избавить их от лишних волнений.

— Я хочу знать вора! — неистовствовал Эскубель. — Я убью падлу!

— Если его найдут, — добавил Лондон.

— Хорошо, — произнес Лорен. — Как только что-нибудь прояснится, я обязательно сообщу вам.

— Мы размножим отпечатки, сделаем копии. А вообще все очень странно. Как будто трупа и не существовало вовсе.

Закончив разговор, Лорен долго задумчиво смотрел в потолок.

Как будто он и не существовал, думал он. Может быть, и в самом деле?

Попахивало чертовщиной.