51

Еще четыре трупа, думает Фрэнк, пока едет через пустыню.

Англичанин Пэт Портер и его два парня.

И Мак.

Еще четыре кандидата, но вряд ли. Черт, все это было двадцать лет назад. Даже тогда люди говорили, что в Лондоне вздохнули с облегчением, когда Портер и его команда перестали донимать тамошних бизнесменов.

А как с Маком?

У него не было семьи, не было команды. Полицейские Сан-Диего не очень старались расследовать убийство нечестного полицейского, притом еще и бывшего.

Конечно же Майк потерял клуб «Мустанг». Без Мака, который умело управлял клубом, Майк загнал его, а под конец сжег, прежде чем его отобрали Департамент государственных сборов, банки и прочие кредиторы.

Ему предъявили обвинение в поджоге, и он сел в тюрьму на десять лет.

Тотчас Мильоре, как представители Группы, наложили лапу на весь стриптиз-бизнес и неотъемлемые от него проституцию и порно.

Но какое это имеет отношение ко мне? – недоумевает Фрэнк.

Не исключено, что федералы вновь открыли одно из дел и хотят заполучить Мильоре. Поэтому семейка Мильоре решила убрать возможных свидетелей? И Фрэнка тоже?

Если это так, то Майк, возможно, не сам убрался, а его убрали.

Фрэнк съезжает с дороги.

Он устал.

Его словно накрыло тяжелой холодной волной.

Он измучен… в отчаянии. Реальность такова – он должен бежать и драться, бежать и драться и каждый раз побеждать, но в конце концов – и это неизбежно – он проиграет.

Проклятье, думает Фрэнк, я уже проиграл.

И потерял свою жизнь.

Во всяком случае, ту жизнь, которую я люблю. Фрэнк Наживщик умер, даже если выживет Фрэнки Машина. Та жизнь в прошлом – мой дом, раннее утро у моря, магазин, мои клиенты, дети, которым я помогал.

Джентльменский час.

Ничего этого больше нет, даже если я еще жив.

И Пэтти осталась в прошлом.

И Донна тоже.

И Джилл.

Что теперь будет? В лучшем случае короткие свидания в каком-нибудь отеле? Торопливые объятия, отравленные страхом? Может быть, мимолетный поцелуй, «как ты?», «что нового?». Может быть, когда-нибудь у него будут внуки. Джилл пришлет ему свои семейные фотографии. Или он увидит их на мониторе компьютера.

Если больше не будет жизни, так чего беспокоиться?

Почему бы не сунуть дуло в рот прямо сейчас?

Господи, думает Фрэнк, да ты стал как Джей Вурхис.

Это убьет тебя точнее пули.

Фрэнк набирает телефонный номер.

52

Никель ждал этого звонка.

Звонка от Фрэнка. В четыре часа утра он уже не спал, но еще и не проснулся, когда зазвонил телефон.

– Слава богу, слава богу.

– Шерм.

– Послушай, есть чистый паспорт и билеты на самолет. Они ждут тебя в Тихуане, – говорит Шерм. – Завтра утром будешь во Франции. Европейский союз не экстрадирует тех, кто совершил преступление, караемое смертной казнью. С Пэтти и Джилл все будет в порядке. Желаю удачи, друг.

– Я попаду в еще одну засаду, друг?

– О чем ты, черт возьми, говоришь?

Шерм слушает рассказ Фрэнка о засаде в банке и о датчике, с которым он ехал в мотель в Броли.

– Фрэнк, ты же не думаешь…

– А что мне думать, Шерм? – спрашивает Фрэнк. – Кто знал о банке? Только ты и я.

– Ко мне приходили, Фрэнки, но я ничего не сказал, клянусь.

– Кто приходил?

– Ребята. И федералы.

– Федералы?

– Твой приятель, – отвечает Шерм. – Хансен. У них ордер, Фрэнк. За убийство Винса Вены и Тони Паламбо.

Кто такой Тони Паламбо? Наверное, парень с удавкой, который был на яхте.

– Шерм, ты что-нибудь знаешь об этом Тони Паламбо?

– Говорят, он был информатором ФБР в рамках операции «Подсадная грудка».

«Подсадная грудка».

Стриптиз-клубы.

Тедди Мильоре.

Детройт.

– А что за ребята? – спрашивает Фрэнк.

– Я их не знаю. Знаю только, что я им ничего не сказал. Ты где, Фрэнк?

– Да, правильно.

Шерм явно обижен.

– Мы с тобой столько лет…

– Да, Шерм.

– Фрэнк, надо же кому-то доверять.

Надо? Фрэнк думает. Кому? Три человека знали о банке – я, Шерм и Майк Риццо. Единственный, кто не стал бы подставлять меня, это я сам.

Надо найти Майка. Но где его искать? Кое-кто мог бы мне помочь.

Довериться Дейву?

Только потому, что мы дружим двадцать лет?

И еще потому, что он – мой должник?

53

Это было в 2002 году.

Дейв две недели не показывался на пирсе в Джентльменский час.

Фрэнк знал, почему.

Все в Сан-Диего знали, чем заняты агенты ФБР: исчезновением семилетней девочки из своей спальни в загородном доме. Родители Карли Мэк уложили ее вечером спать, а когда пришли утром, чтобы разбудить дочь, ее не было в кроватке.

Она исчезла.

Ужас, подумал Фрэнк, когда прочитал об этом в газете. Самый страшный кошмар для родителей. Он даже представить не мог, что чувствовали Мэки. Однако он помнил, как запаниковал, когда на пару секунд потерял Джилл из виду в сквере. Проснуться и обнаружить, что ее нет! Что ее похитили прямо из дома, прямо из спальни?

Невероятно.

Фрэнк не рассчитывал в ближайшее время увидеть Дейва. Дела о похищении всегда вели федералы, и он слышал, как Дейв говорил по радио, что они делают все возможное для Карли Мэк, а еще просил всех, у кого есть хоть какая-то информация, не скрывать ее. Пресса раскричалась, словно чайки над рыболовным траулером, требуя от полицейских найти малышку. Словно Дейва надо было тормошить – Фрэнк отлично знал, что Дейв работает двадцать четыре часа все семь дней в неделю.

Поэтому он немного удивился, когда утром увидел Дейва на доске. Долговязый агент, заметив Фрэнка, мотнул головой: мол, поговорим. Фрэнк поплыл к нему, и они встретились там, где пожилые серфингисты ждали волну, отдыхали, болтали.

Вид у Дейва был хуже некуда.

Обычно невозмутимый, что бы ни происходило и как бы на него ни давили, в это утро Дейв поразил Фрэнка черными кругами вокруг глаз и таким выражением лица, какого Фрэнк никогда у него не видел.

Ярость – вот что это было, решил тогда Фрэнк.

На лице Дейва отражалась ярость.

– Поговорим? – спросил Дейв.

– Конечно.

И Дейв рассказал такое, что Фрэнк едва поверил своим ушам.

Родители Карли, Тим и Дженна Мэк, были любителями повеселиться. Вечером Дженна со своей подругой Аннетой отправилась в местный бар подыскать партнеров для домашней вечеринки. На нее положил глаз немолодой парень по имени Гарольд Хенкель, однако она его отшила.

Около десяти часов Дженна и Аннета отчаялись найти кого-нибудь подходящего для компании. Тогда Аннета позвонила своему мужу, и он пришел в дом Мэков, где им предстояло развлечься привычной четверкой. Не то, чего они ожидали, но все же лучше, чем ничего.

Дженна отправилась наверх поглядеть на детей – пятилетнего Мэтью и маленькую Карли – и нашла обоих спящими. Она поцеловала их, закрыла двери и вернулась в «комнату отдыха», которая была устроена в гараже, чтобы предаться там радостям жизни.

Все четверо выпили вина, покурили травку. Аннета с мужем вернулись домой около половины второго ночи.

Ни Аннета, ни ее муж не покидали «комнату отдыха», пока не собрались идти домой. Тим и Дженна улеглись спать, не заглянув к детям.

Около девяти часов утра Мэтью, брат Карли, зашел к сестренке, чтобы поиграть с ней. Однако ее не было в постели. Не подумав ничего плохого, Мэтью отправился вниз есть овсянку. Тим спросил его, проснулась ли Карли, и Мэтью ответил, что подумал: она где-то внизу.

Дженна еще спала.

Тим прошелся по дому, но Карли нигде не было. Испугавшись, он выбежал на улицу, заглянул к соседям. К этому времени Дженна встала и, узнав об отсутствии дочери, сразу же запаниковала. Мэтью плакал.

Не прошло и пятнадцати минут, как они вызвали полицейских.

– Знаешь, кто живет в полутора кварталах от них? – спросил Дейв.

– Гарольд Хенкель, – ответил Фрэнк.

Дейв кивнул.

– Мы привезли его в отделение. У него есть автофургон, и он держит его на улице. Хенкель сказал, что все выходные его не было дома, он ездил в пустыню и останавливался около Глэмиса. Автомобиль был тщательно вымыт. Там еще пахло скипидаром.

– Господи боже.

– В понедельник он отнес в чистку пиджак и несколько одеял. Я получил ордер, обыскал его дом, залез в его компьютер. На жестком диске полно детского порно. Фрэнк, этот сукин сын виноват. Он убил девочку. Но он заперся, и, кажется, адвокат его вытащит. Если я предъявлю ему обвинение, он ни за что не скажет, где Карли. Фрэнк, а если она еще жива? Если он бросил ее в пустыне и мы теряем время?

В глазах Дейва блестели слезы. Он едва держался. Фрэнку еще не приходилось видеть приятеля в таком состоянии.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил он.

– Фрэнк, надо узнать, где она. И побыстрее. Если она еще жива, хорошо бы найти ее, пока не поздно. А если мертва… тогда мы получим улики, пока они не исчезли. Если мы спросим его, то точно потеряем девочку. Но если бы кто-то со стороны заставил Хенкеля говорить…

– Дейв, почему ты просишь меня? – спросил Фрэнк, заранее зная ответ.

– Потому что, – ответил Дейв, – ты Фрэнки Машина.

В тот же вечер Дейв пригласил Хенкеля к себе якобы для того, чтобы взять с него подписку о невыезде. Потом в затемненной машине сам провез его мимо журналистов и высадил неподалеку, давая ему возможность на такси добраться, куда ему заблагорассудится.

– Наверное, вам лучше не показываться дома, – предостерег его Дейв. – Там теперь журналисты будут дневать и ночевать.

Хенкель сел в первое же оказавшееся рядом такси.

Проехав квартал, Фрэнк затормозил. Тотчас, откуда ни возьмись, появился Майк Риццо, сел сзади и воткнул Хенкелю в руку иголку, прежде чем тот успел что-либо понять.

Очнулся Хенкель в пустыне, голый и привязанный к стулу. Мужчина примерно его возраста, разве что чуть пониже ростом, сидел напротив него и, насвистывая оперную арию, методично натачивал нож для чистки рыбы на двух брусках, прикрепленных к доске под углом в сорок пять градусов.

Сначала с правой стороны, потом с левой.

Справа, слева.

Это было дорогое приспособление, которое Фрэнк купил, чтобы содержать в порядке свои еще более дорогие кухонные ножи фирмы «Глобал». Фрэнк мало что ненавидел больше, чем тупые ножи.

К примеру, людей, способных обидеть ребенка.

Они стояли первыми в списке.

Фрэнк заметил, что Хенкель пришел в себя.

Неудивительно, что Дженна Мэк не захотела заниматься с ним сексом. Хенкель был грузным, пузатым, с лысиной, с седеющими усами и с козлиной бородкой. Его бледно-голубые глаза стали круглыми от страха.

Примерно в двадцати футах он увидел свой автофургон.

В ущелье, в пустыне.

– Где я? – спросил Хенкель. – Кто ты?

Фрэнк ничего не ответил. Он продолжал методично натачивать нож, с удовольствием внимая пению металла, соприкасавшегося с камнем.

– Что, черт возьми, происходит? – крикнул Хенкель и стал рваться из пут, впивавшихся ему в руки. Он посмотрел вниз на свои ноги и увидел, что лодыжки у него привязаны к ножкам стула.

Фрэнк же продолжал насвистывать арию из «Джанни Скики».[34]

– Ты коп? – верещал Хенкель в панике. – Черт тебя побери, отвечай!

Фрэнк провел лезвием ножа по одному бруску, потом по другому.

По одному, потом по другому.

Медленно, аккуратно.

– Мой адвокат мокрого места от тебя не оставит! – вопил Хенкель, не помня себя от страха.

Фрэнк поглядел на него, большим пальцем проверил, насколько хорошо наточено лезвие. Потом положил нож на колени, снял каменные бруски, спрятал их обратно в ящик, откуда достал два титановых бруска, и вновь взялся за дело.

Показалось солнце, пока еще неясным, розовым цветом крася небо.

Было холодно, и Хенкель дрожал всем телом – но не только от холода, а еще и от страха. Он закричал:

– На помощь! Помогите!

Наверное, он и сам понимал, что это бесполезно. Уж этот пустынный червь наверняка знал, что находится посреди государственного парка Анца-Боррего, где, сколько ни кричи, никто не услышит.

Он знает, подумал Фрэнк, и знал, что крики Карли Мэк тоже никто не услышит.

Фрэнк продолжал точить нож.

Сначала одна сторона, потом другая.

Хенкель заплакал. У него не выдержал мочевой пузырь, и моча побежала по ногам к привязанным лодыжкам. Голова упала на грудь. Она то поднималась, когда он кричал и плакал, то опять падала.

Фрэнк досвистел до конца арию Джанни Скики и переключился на «Nessun dorma»,[35] не прекращая водить лезвием ножа то по одному бруску, то по другому. Потом он опять проверил, насколько оно острое, удовлетворенно кивнул и аккуратно убрал бруски в ящик. Встав со стула, он приставил нож к груди Хенкеля и сказал:

– Гарольд, тебе нужно решить – пожизненное заключение, может быть, смертельная инъекция или я тебя освежую.

Хенкель застонал.

– Спрашиваю один раз, – проговорил Фрэнк. – Гарольд, где девочка?

Хенкель сдался.

Он бросил Карли в старой шахте всего в восьми милях от того места, где они находились.

– Она жива? – спросил Фрэнк, изо всех сил стараясь, чтобы у него не дрогнул голос.

– Была жива.

Мерзавцу не хватило духа убить девочку после того, как он ее изнасиловал, и он бросил ее умирать. Фрэнк опустил нож, вытащил из кармана телефон, набрал номер Дейва и дал ему координаты девочки. Потом он сказал Хенкелю:

– Мы посидим здесь, пока ее не найдут. И если ты соврал мне, дерьмо, я буду пять часов убивать тебя, и сам Господь от тебя отвернется.

Хенкель забормотал покаянную молитву.

– Помолись заодно и о том, – сказал ему Фрэнк, – чтобы девочку нашли живой.

Карли была жива.

Она была близка к гиподермии, жутко обезвожена, но она была жива. Плакавший Дейв Хансен позвонил Фрэнку, когда ее вносили в вертолет.

– Спасибо, Фрэнк.

– Не говори журналистам, – попросил Фрэнк.

Дейв конечно же не сказал. Хенкель тоже никому ничего не сказал. Фрэнк развязал его и оставил в пустыне, бросив на прощание:

– Считай, что ночь в пустыне тебе приснилась, ты сам во всем сознался агентам ФБР, а если тебя это не устраивает, то ты и дня не проживешь в тюрьме, если какая-то другая версия будет озвучена.

Появился Майк. Он увез Фрэнка, и десять минут спустя приехали федералы. В тот же вечер Фрэнк по телевизору смотрел на Карли, возвращенную маме с папой.

Он плакал, как ребенок.

Хенкель ничего не сказал.

Его судили, приговорили к 299 годам тюремного заключения, из которых он прожил два года как тюремный козел отпущения, пока некий байкер в порыве злобы не положил конец его мукам.

Хенкель умер, прежде чем подоспела медицинская помощь.

Обвинение с байкера было снято за отсутствием доказательств, в основном потому, что двадцать других заключенных выступили вперед и заявили, что ничего не видели, пообещав подтвердить это в суде, да и у прокурора были другие заботы.

Мэки покинули Сан-Диего и изменили образ жизни.

Фрэнк и Дейв никогда не говорили об этом, разве что один раз во время первого Джентльменского часа после того, как нашли Карли Мэк живой.

– Я твой должник.

Вот и все, что сказал тогда Дейв.

Ни слова о Фрэнки Машине или о том, что он знал о другой жизни Фрэнка, ни слова о том, как Фрэнк добился признания Хенкеля.

– Я твой должник.

И всё.

54

Дейв укладывает доску в свою машину, как вдруг, откуда ни возьмись, за его спиной появляется Фрэнк.

– Очень неосторожно выходить в море в ливень, – говорит Фрэнк. – Один Бог знает, сколько дерьма выливается на землю с дождем. Ты напрашиваешься на гепатит.

– У вас есть право…

– Дейв, ты же не арестуешь меня.

– Почему нет?

– Потому что ты – мой должник.

Это так, и Дейв сам это знает.

– Давай докажем, что все заблуждаются, – произносит он. – Поговорим не под дождем.

Фрэнк садится впереди на пассажирское место. Мужчины смотрят на океан сквозь дождь, заливающий ветровое стекло.

– Поймал что-нибудь приличное? – спрашивает Фрэнк.

– Одну ерунду. Где ты, черт тебя дери, пропадал?

– Бегал.

– Случайно не натолкнулся на парня по имени Винс Вена?

Фрэнк пристально смотрит на него.

– Он выплыл на моей территории, – говорит Дейв. – Спасибо тебе большое.

– В такую погоду течения непредсказуемы, – отзывается Фрэнк.

– Не до такой же степени!

– Если бы я признал, что убил его, то я бы сказал, что действовал в целях самозащиты.

– А Тони Паламбо? Тоже в целях самозащиты?

– Конечно.

– Бред собачий, – сердится Дейв. – Ты убираешь свидетелей.

– О чем это ты?

– Паламбо был моим парнем, – говорит Дейв. – Работал под прикрытием. Много лет. Кто заплатил тебе? Тедди Мильоре? Детройтцы?

– Мне вот чем заплатили, Дейв.

Фрэнк оттягивает ворот фуфайки и показывает все еще красный след.

– Твой парень, Дейв, попытался меня убить. Он накинул мне на шею удавку.

– Ничего не понимаю.

– Паламбо не первый, кто работал на обе стороны, – произносит Фрэнк. – И Вена тоже твой свидетель?

– Я рассчитывал, что он станет им, когда я предъявлю ему обвинение. Но ты позаботился, чтобы этого не случилось.

– Опять ты за свое, Дейв. Они хотели убить меня. Но им не удалось.

Фрэнк рассказывает Дейву о Мыше Младшем, о Хини и о своем столкновении с Тедди Мильоре. Рассказывает о команде из Детройта.

Дейв, не отрываясь, смотрит на старого приятеля. Два десятка лет – пора бы хорошенько узнать человека. А еще дело Карли Мэк…

– Какое отношение имеет ко мне операция «Подсадная грудка»? – спрашивает Фрэнк.

– Никакого, насколько мне известно.

– Скажи правду! – кричит Фрэнк. – Я хочу спасти свою жизнь!

– Я помогу тебе.

– Ага! Как ты помог мне в Боррего? – спрашивает Фрэнк. – Как ты помог мне в Броли? Дейв, ты прослушивал Шерма Саймона. Ты сунул датчик в деньги. Ты выследил меня и выдал детройтцам.

– Я выследил тебя, – согласился Дейв. – Но я никому тебя не выдавал.

– Ты грязный коп, – говорит Фрэнк, глядя Дейву прямо в глаза, чтобы убедиться в своей правоте.

Но не убеждается.

Убеждается лишь в том, что его приятель Дейв в ярости. Таким он видел его лишь однажды, когда тот искал малышку Карли Мэк.

– Включайся, – говорит Дейв.

– В твою Программу защиты свидетелей? Ни за что! Считай меня кем угодно, но я не крыса.

– Тогда ты, похоже, один такой.

– За других я не отвечаю, – стоит на своем Фрэнк. – Только за себя.

– Эти другие хотят тебя убить! – вопит Дейв. – А ты защищаешь их? Что Пит Мартини сделал для тебя хорошего? Или кто-нибудь из них сделал? Когда-нибудь? Твоя дочь, Фрэнк, хочет учиться в медицинской школе. Что с ней будет, когда тебя закопают?

– О Джилл я позаботился, – отвечает Фрэнк. – И о Пэтти тоже.

– Упрямый ублюдок.

– Ты вернешь мне мою жизнь?

– Твою – нет. Но ты останешься в живых.

Если так, думает Фрэнк, плохи мои дела.

– Дейв, у меня к тебе просьба.

Плати за Карли Мэк.

– Все что угодно.

Я твой должник.

– Не иначе как мы с Майком Риццо что-то когда-то сделали такое, за что мне теперь решили отплатить, – говорит Фрэнк. – Я уже очень давно отошел от дел. Понятия не имею, что там к чему. Мне надо знать, Майк умер или не умер. Если он живой, то где его искать? Я подумал, что ты можешь узнать.

– Фрэнк, не могу.

Фрэнк смотрит на Дейва несколько мгновений, потом открывает дверцу и начинает вылезать из машины.

– Фрэнк, закрой дверь.

Фрэнк закрывает дверь.

– Дай слово, – говорит Дейв, – что не убьешь его.

Итак, Майк жив, и ФБР держит его под наблюдением. Вроде все сходится.

– Я хочу перекинуться с ним парой слов.

Небо перламутрово-серое и, как перламутр, поблескивает сквозь дождь, далее как будто проясняется. Красиво, думает Фрэнк. Он смотрит на нарождающуюся вдалеке волну, она растет, поднимается мощной стеной, а наверху словно приплясывает пена, напоминая танцора на канате.

– Риццо не имеет отношения к «Подсадной грудке», – говорит Дейв.

Итак…

– Мы подозреваем его в убийстве Гольдштейна.

Ка-бум. Волна обрушивается с глухим ревом.

В голове Фрэнка.

Ему кажется, что он тонет. Он не может выбраться из-под накрывшей его волны.

– Это невозможно, – говорит он.

Дейв пожимает плечами.

– Он в Палм-Дезерт. Теперь его зовут Пол Отто.

– Вы следите за ним?

Дейв качает головой.

– Фрэнк, он в Программе.

Майк – крыса.

55

Фрэнк совсем отошел от прежних дел в 1997 году.

Отошел от прежней жизни. Никаких лимузинов, никаких стриптиз-клубов, никаких страховок. У него магазин, рыбный бизнес, управление фондом съемного жилья. И тут приходит Майк Риццо, чтобы договориться о возвращении Вегаса.

– Что значит – возвращение? – не понимает Фрэнк. – Вегас никогда нам не принадлежал.

Они вышли на пирс после обильного ланча в кафе. Майк постарел за прошедшие годы. В черных волосах блестело много серебра, и он немного сутулил широкие плечи, хотя они по-прежнему были широкими.

– Лас-Вегас должен стать нашим, – заявил Майк. – Он не должен принадлежать ни Нью-Йорку, ни Чикаго – только Лос-Анджелесу.

Борьба за шезлонги на «Титанике», подумал Фрэнк. Драка стаи гиен из-за объеденного скелета. В Вегасе нечего делить, во всяком случае, с тех пор, как Донни Гарт дал показания и все накрылось. Так или иначе, Лас-Вегас теперь – место семейного отдыха, Соединенные Штаты, диснеевский мир с блэкджеком.[36] Сплошные корпорации.

Адвокаты и магистры экономики управления.

– Питер готов действовать, – сказал Майк. – Вернуть наше. По-настоящему возродить семью.

– Сколько раз мы слышали это «по-настоящему»? – спросил Фрэнк. – Сначала Бап, потом Лочичеро, потом Регаче, потом Мышь – до первой отсидки, потом опять Мышь – до второй отсидки…

– Теперь иначе.

– Почему иначе?

Тогда Майк рассказал о Герби Гольдштейне.

Толстяк Герби? – не поверил Фрэнк. Двойник Лучано Паваротти, Уилл Роджерс[37] из кондитерской лавки? Человек, который никогда ни за что не дрался? И Мышь хочет, чтобы он стал его счастливым билетом?

Герби пережил тяжелые времена. Он получил восемь лет за махинации с пластиковыми карточками и воровство марок. Воровство марок – вот до чего дошло. В тюрьме Герби перенес два шунтирования и ампутацию двух пальцев из-за своего диабета. Теперь его отпустили, и он держал автомастерскую, благодаря которой мог отмывать наживаемые на ростовщичестве деньги и надувать страховые компании, завышая цену на ремонт автомобилей.

– У Герби пороху не хватит.

– Теперь хватит, – сказал Майк.

Оказалось, что Герби втерся в доверие к хозяину казино с миллиардными оборотами Тедди Биньону, и тот дал Герби сто тысяч долларов в рост. Однако Герби поступил по-умному. Он отдал все эти деньги Индейцу.

– Индейцу? – переспросил Фрэнк.

– На индейскую игру, – объяснил Майк. – Парень едет в резервацию, подбивает индейцев построить казино, заключает с ними контракт на управление и дает ссуды под проценты хронически проигрывающим клиентам. Он получает доход из двух источников: снимает пенку с казино и наваривает на ростовщичестве. Вождь Бегущий Олень, не важно, как его зовут, отстегивает Герби, Герби отстегивает Биньону, а у того злосчастное пристрастие к кокаину и танцовщицам, которыми его снабжает Герби.

– Ну?

– Ну, – продолжал Майк, – на Биньона насела Комиссия по азартным играм штата Невады из-за наркотиков и дружбы с известным гангстером Герби Гольдштейном. Ему уже мерещится, что его имя заносят в черный список, значит, придется продать казино. Он зовет Герби, чтобы тот выжал из казино все до капли. Представляешь, Биньон до того доверяет Герби, что отдал ему все свои драгоценности – стоимостью в сотни тысяч – на «хранение». И Герби держит их в сейфе у себя дома.

Майк вытянул руку и показал Фрэнку свои новые часы фирмы «Патек Филипп».

– Герби продал их мне за тысячу долларов.

Вот так «хранение», подумал Фрэнк.

– Герби, – говорит Майк, – собирается взять под опеку казино Биньона. Ему понравилось доить индейцев. К тому же он использует мастерскую, чтобы грабить страховые компании и обналичивать половину украденных денег в Неваде.

– Отлично устроился.

– Отлично устроились, потому что мы собираемся стать его партнерами.

– И Герби согласился?

– Пока нет, – признался Майк. – Поэтому ты нужен нам.

Фрэнк перегнулся через перила и стал смотреть на синюю воду.

– Нет, на меня не рассчитывайте. Мне нравится Герби. Мы старые друзья. Он привил мне вкус к луковым булочкам. А это, Майк, немало.

– Мне тоже нравится Герби, – сказал Майк. – Мы не собираемся его убивать, просто хотим ему объяснить, что нечестно есть в одиночку, когда его друзья голодают. Мы просто немного поговорим, и я думаю, если он увидит тебя… В общем, почему бы и тебе не поучаствовать? Это твой шанс стать игроком. Ты же не хочешь всю жизнь продавать наживку в своем магазине?

Но Фрэнк-то как раз именно этого и хотел.

Лучше этого ничего не придумать.

– Мышь Старший попросил меня, чтобы я попросил тебя. Он будет считать это любезностью с твоей стороны.

В переводе на нормальный язык это означало приказ.

Они встретились «У Денни».

«У Денни», подумал тогда Фрэнк. Вот до чего докатились – ланч «У Денни». Засаленные меню и жирные подбородки. Братья Мартини изучали меню, словно таблицу лотерейных выигрышей, и обсуждали пункт: свежая рыба.

– Ты видишь тут море? – спросил Кармен, показывая на пустыню за окном.

– Нет, – ответил Мышь Старший.

– Так какого черта «свежая»?

– Думаю, это значит, что она была свежей, когда ее заморозили, – ответил Мышь. – Здесь Фрэнк. Спроси его. Он продает рыбу.

– Что скажешь, Фрэнки?

– Рыбу ловят, быстро замораживают и оставляют на ночь, – пояснил Фрэнк, усаживаясь рядом с Майком.

– Это твоя рыба? – спросил Мышь Старший.

– Я не продаю в такие заведения.

– Так заказывать рыбу? – спросил Кармен.

– Нет.

Фрэнк чувствовал, что еще немного – и он сорвется. Такая чепуха…

Мышь Старший отложил меню.

– Спасибо, что пришел, Фрэнк.

– Питер, все в порядке.

Кармен кивнул в знак благодарности, и Фрэнк кивнул в ответ.

Еще полтора часа ушло на заказ, причем каждый собирался платить за себя.

Фрэнк попросил холодного чая.

– И все? – встрял Мышь Старший. – Это весь твой ланч? Холодный чай?

– Больше я ничего не хочу, – сказал Фрэнк.

– Это как-то не по-компанейски, – произнес Майк.

– Я не хотел никого обидеть.

Фрэнк слишком любил вкусно поесть, чтобы обрекать себя на ланч в такой забегаловке, да и, что было важнее, он назначил свидание сразу после этой встречи. Как раз накануне он познакомился с потрясающей танцовщицей по имени Донна, и она не согласилась разделить с ним ужин, но приняла приглашение на обед, так что он собирался повести ее в по-настоящему приличное место.

– Давайте поговорим о деле, – сказал Кармен, когда принесли еду. – О Герби Гольдштейне.

– Он жадный, себялюбивый скряга, – сказал Мышь Старший. К уголку рта у него прилип кусочек салата из тунца. – Этот жирный еврей делает кучу денег и ни с кем не делится.

– Жирный еврей? – переспросил Фрэнк. – Что это значит?

– Что? Что? Ты случаем не его дружок?

– Я много лет был его другом, как и вы все.

– А тебе известно, сколько денег он заколачивает? – спросил Майк. – Каждый месяц через его руки проходит целое состояние, а у него наверняка есть запасы.

– Фрэнк, – сказал Кармен, – он должен поделиться с нами.

– Знаю.

– Ну и? – спросил Мышь.

– Я поговорю с ним, – сказал Фрэнк. – У него должен быть шанс.

– Не с глазу на глаз.

– Я и Майк.

– Майк, как тебе это? – спросил Мышь.

Майк кивнул.

– Сегодня, – настоятельно произнес Кармен.

– Вечером, – согласился Фрэнк.

Все трое внимательно поглядели на него.

– У меня свидание.

Было решено – Фрэнк и Майк вечером встретятся с Герби и придут к соглашению.

– Но, Фрэнк, – вмешался Мышь, – если Герби не примет правильного решения, тогда…

– Тогда посмотрим.

Тогда будет видно, решил Фрэнк.

Вот так. Мышь и Кармен покончили с едой, довольные тем, что скоро заполучат Герби Гольдштейна и с его помощью подчинят себе Лас-Вегас, а потом принялись подсчитывать, сколько кому платить за ланч. Фрэнк попрощался, зашел в туалет и там подождал, пока они не ушли. Потом он вновь подошел к столику и увидел то, что ожидал увидеть.