– А что стало с головой мятежника, на которого ты замахнулся?

– Ничего! – еще более угрюмо сказал Крис. – Я промазал и попал по стволу дуба. А реба заколол парень, бежавший следом за мной.

– Второе июля 1863-го, – задумчиво повторил Рысьев. – Да… я помню тот бой, Крис. Правда, я наблюдал за ним с другой стороны…

– Вы что, сражались в рядах мятежников?!

– Боже упаси! Я всего лишь изображал мирного репортера при штабе Ли.

– И как вам понравилось шоу?

– Ну, – начал Рысьев, – по сравнению с Бородином и Лейпцигом…

– Стоп-стоп-стоп! – вмешалась я. То, что двое ветеранов любой войны способны предаваться воспоминаниям о-очень долго, – истина столь же непреложная, как падающий сверху вниз дождь. – Давайте вы насладитесь громами былых битв как-нибудь в другой раз. Сейчас мне все же хотелось бы дослушать окончание истории Грэхема-Белафонте.

– Собственно, – моргнул Николай, – история Грэхема-Белафонте, равно как и большей части его команды, закончилась, как я уже сказал, в пеньковых петлях. А нежданно явившееся миру в пятьдесят третьем продолжение возникло благодаря некоей Мэри Уэлч.

– У парня, который выдумывал эти истории, явно было туго с фантазией по части имен персонажей, – ехидно заметил Крис. – Сначала два Диего, теперь вот вторая Мери.

– А кто, – спросила я, – была первая?

– Шхуна Томпсона называлась «Мери Диар».

– Точно.

– Оная Мери Уэлч, – продолжил вампир, – претендовала не более не менее как на звание дамы сердца Белафонте, а также, – очередная многозначительная пауза, – на обладание некоей картой, переданной ей возлюбленным незадолго до казни. Полагаю, нет нужды объяснять, что именно было изображено на этой карте.

– Пояснить нужно бы другое. – Крис закончил стачивать ногти на правой руке и принялся за изучение левой. – Почему за тридцать с хвостиком лет мисс – ведь она все еще оставалась мисс? – Уэлч так и не удосужилась сплавать за вышеупомянутыми сокровищами десяток-другой раз?

– Объяснение сей загадки крайне просто, – улыбнулся Рысьев. – На каторге, я, к сожалению, не припомню, австралийской или тасманийской, весьма плохо обстояло дело с организацией морских круизов – за исключением тех, которые обеспечивала британская Фемида.

– Довольно, граф, не томите! – Я постаралась изобразить свою лучшую умильную улыбку, но добилась в итоге лишь дежурного хмыканья от мужа. – Они нашли клад?

– Нет, конечно же, – сказал вампир. – По прибытии на остров оказалось, что за три десятка лет все на нем изменилось до неузнаваемости, так что карта Грэхема-Белафонте оказалась ничего не стоящим клочком бумаги. Впрочем, – быстро поправился русский, – на самом деле вовсе не таким уж никчемным, ибо даже после неудачного возвращения Мери сумела весьма выгодно продать его… некоему Антуану Гроше.

– Где-то я уже слышал эту фамилию, – наморщил лоб Крис. – Гроше… Гроше… черт, да это же один из друзей любимого мной мсье Верна!

– Быть может, – кивнул Николай. – Однако боюсь, даже близкое знакомство с Великим Мечтателем отнюдь не способствует выработке у человека взгляда, пронзающего десятиярдовую скалу.

Последняя фраза пробудила во мне одну смутную идею.

– А что, обнаружить клад с помощью магии никто не пытался?

– Пытались, разумеется, и множество раз, – сказал Рысьев. – В экспедицию Мери Уэлч входил лучший во Фриско маг школы Земли… Юлиус Сакраментский, если я правильно помню. А уж сколько народу мчалось на остров с очередными патентованными лозоискателями…

– И все без толку?

– Увы. Во-первых, не забывайте, что в «кладе Лимы» было множество реликвий Церкви. Чего стоит одна только семифутовая статуя Пресвятой Девы, снятая с главного собора Лимы. Во-вторых, у пиратов были свои методы сокрытия, в основном заимствованные их карибскими собратьями из арсенала вуду. Простые, кровавые – но весьма эффективные.

– Если эта статуя была отлита из чистого золота, – хрипло сказал Крис, – то лучше не спрашивайте меня, чего она стоит. Проклятье, лучше об этом не думать… от таких цифр голова болеть начинает.

– Я знаю, любимый, – нежно проворковала я. – Ты часто на это жалуешься.

Замок Джахор.

– Как видишь, Гнейс, я был прав, говоря о двух кеджаа.

– Монсеньор, я и не претендую…

– А зря. Мог бы время от времени.

– И что дальше? – предпочел сменить направление разговора вампир.

– Дальше? Дальше действуем по сценарию, – усмехнулся его собеседник. – Моему сценарию. Гномов мы уже удивили, теперь пора подкинуть пищу для размышлений и второму участнику нашего будущего дуэта. И позаботься о слухах.

– Слухи уже расходятся, монсеньор.

– Гнейс… мой милый Гнейс… будь добр… – От нарочитой ласковости голоса собеседника вампира пробрала дрожь. – Постарайся сделать так, чтобы они не расходились и уж тем более не ползли, как сонные улитки, а разбегались! Ясно?!

– Да, монсеньор, – пятясь к двери, униженно забормотал вампир. – Конечно же, монсеньор, будет исполнено сей же час, монсеньор…

Разогнуться он позволил себе, лишь ступив на лестницу в конце коридора.

Пролив Уилсона, борт кеча «Камеамеа IV», Малыш Уин.

– Нам нужно на Гоблово, – уверенно сказал Малыш.

– Гоблово? – удивленно переспросил Викки. – Никогда не слышал о таком городе.

– Я сказал «на», а не «в», – напомнил Уин. – Гоблово – это остров. Четверть мили в поперечнике, магазин, бунгало, кладбище с подветренной стороны и удобная якорная стоянка.

– Благодаря вашему исчерпывающе красноречивому описанию, – съязвила мисс Тамм, – мне уже расхотелось посещать это место.

– Что ж, – рассудительно заметил полукровка, – если вы предложите лучшую альтернативу, я с удовольствием на нее соглашусь.

– Альтернативу чему?!

– Гоблову, разумеется, – отозвался Уин, внимательно наблюдая за медленно ползущим вверх по бедру правым запястьем наемницы. Не то чтобы он всерьез опасался, но у него уже сложилось определенное мнение о вспыльчивости Роники, а на ее поясе имелось несколько предметов, в умелых руках способных стать весьма опасными. Назвать же изящные с виду ручки мисс Тамм неумелыми вряд ли решился бы любой знакомый с ней дольше трех секунд.

– Да что такого на этом вашем чертовом Гоблове?!

– Ром. Джин. Здравур. Шотландское виски, – начал перечислять Уин. – А еще – русская водка, коньяк, вермут, текила, абсент, сакэ…

– Хватит! Довольно!

Малыш Уин тяжело вздохнул.

– Пит, – обратился он к вексиль-шкиперу. – Ты-то хоть меня понимаешь?

– Вообще-то нет, – признался Викки. – Я подозреваю, что ты в данном случае ведешь себя, как и подобает почтенному гному, то есть руководствуешься логикой. Но вот твоя манера оставлять за бортом исходные посылки и промежуточные выводы… возможно, если бы ты попытался воспроизвести всю цепочку рассуждений вслух, то Роника также смогла бы разделить мою веру в тебя.

– Собственно, – чуть растерянно сказал Малыш, – никакой особой хитрости тут нет. Схема, как любит повторять один мой знакомый вампир, проста, как яблоко в разрезе. Мы столкнулись с чем-то неизвестным доселе, верно?

– О да, – ехидно заметила наемница. – Этот вывод оспорить нельзя.

– Роника, – недовольно нахмурился вексиль-шкипер. – Позволь Уину договорить.

– Ну вот, – продолжил Малыш. – Я и подумал: стоит, наверное, попытаться узнать, что еще происходило такого же неизвестного… загадочного… непонятного в здешних местах за последнее время. И это проще всего сделать именно на Гоблове.

– А почему не в Сиднее? – недоверчиво осведомилась мисс Тамм. – Лично мне кажется, что в большом порту мы и информации могли бы собрать куда больше.

Уин пожал плечами.

– Смотря какой информации, – ответил он. – Нас же не волнуют полугодовой свежести сплетни о притонах Глазго и кабаках Шанхая. А на Гоблове бывают в основном здешние торговцы и плантаторы…

– Наверняка лишь для того, чтобы упиться до полного оскотинения, – сухо прокомментировала Роника.

– Именно, – согласно кивнул Малыш. – И это нам на руку – прежде чем затуманить голову, выпивка развязывает язык… а на язык в таких случаях просится самое яркое воспоминание.

– Вот в этих ваших познаниях я не сомневаюсь ни секунды, – сказала Роника.

– А вам что, ни разу не приходилось напиваться? – удивился гном.

– Нет! – отчеканила наемница. – И я никогда не понимала существ, испытывающих к этому занятию хоть какое-то уважение.

Малыш вздохнул снова.

– Кто здесь говорит об уважении, мисс?

– Тогда я не понимаю вас еще больше. Зачем тратить время и здоровье на занятие, к которому не испытываешь уважения?

Уин вздохнул в третий раз.

– Проблема, – медленно произнес он, – заключается в том, что на этих проклятых всеми на свете богами Соломоновых островах попросту нет иного выхода.

– Как же, как же… Страшные Соломоновы острова… Уин, может, вам все-таки стоит приберечь ваши страшилки для кого-нибудь иного?

На этот раз Малыш вздыхать не стал.

– Если вы, Роника, – начал он, – чуть повернете вашу очаровательную головку влево, то сможете сполна насладиться величественными склонами острова Велла-Лавелла. Формально этот никчемный клочок суши принадлежит Британской империи. Это означает, что именно англичанам приходится присылать к его берегам крейсер каждый раз, когда здешние обитатели сожгут очередных кретинов вздумавших основать на нем кокосовую плантацию Или перережут экипаж трепанговой шхуны. Или просто сварят в котле пару-тройку миссионеров.

– Про их страсть к коллекционированию голов вы нам уже рассказывали, можете не повторяться.

– И не собирался. Я, – продолжил полукровка, – хотел уточнить, что на этих островах нет ничего мало-мальски ценного.

– Даже руд? – недоверчиво спросил вексиль-шкипер. – Знаешь, Малыш, я охотно готов допустить, что дикари неспособны оценить то, что лежит у них под ногами, но если за это дело возьмемся мы, гномы…

– …то не найдем ничего, кроме чертовой уймы пемзы!^[11] – закончил Уин.

– Странно, – сказал Викки, – в таком отвратительном месте что-нибудь ценное должно было сыскаться по Закону Всемирной Подлости. А сандаловое дерево?

– Ну, может, в здешних джунглях и отыщется сотня-другая стволов. Но как их вытащить оттуда? Вы же, – напомнил Малыш, – уже познакомились с мангровыми джунглями.

– Познакомились, да. – Лицо Викки явственно перекосилось, затем он перегнулся за борт и сплюнул. – Как припомнил, сразу в глотке донельзя отвратный вкус возник, – пожаловался он. – Такой мерзкой вони я доселе не обонял и, очень надеюсь, никогда в дальнейшем не буду. Парижская клоака по сравнению с ними выглядит парфюмерной лавкой, а уж в этом-то я специалист, поверьте.

– Я и не знал, что ею занимались гномы, – сказал Малыш.

– А я разве сказал, что работал там? – прорычал вексиль-шкипер. – Я в ней прятался… две, нет, три проклятые недели, пока эти идиоты в красных колпаках и карманьолах перерывали город сверху донизу. Очень уж им хотелось познакомить меня с их любимой «национальной бритвой».

– И что же ты не поделил с якобинцами?

– Деньги, понятное дело, – раздраженно ответил Викки. – После того как их дурацкий Конвент развалил все, до чего мог дотянуться, они мигом забыли прошлые завывания насчет всеобщего равенства, включая равенство рас, и ввели «особый и чрезвычайный» налог для нелюдей. Ффад мзарги, есть ли в этом мире хоть одна страна, где нет таких налогов?!

– С недавнего времени есть, – серьезно сказал Малыш. – Королевство Гавайи.

– Ах, ну да. Только вот если посчитать, во что нам обходится поддержка независимости этого королевства, равно как и меры по сохранению этой поддержки в тайне… может, дешевле было бы платить налоги.

– Не думаю.

– Вы мне лучше вот что скажите, Уин, – вновь вмешалась в разговор мисс Тамм. – Если на этих проклятых островах нет, как вы утверждаете, ничего ценного, то какого орка делают здесь обитатели этого вашего Гоблова? Чтобы с утра до вечера по брови заливаться виски и джином, вовсе не обязательно тащить их по волнам за две тысячи миль – вполне можно проделывать это и в Сиднее.

– Если везти из Брисбена, то выходит на пятьсот миль меньше, – заметил Малыш. – Что же касается здешних обитателей, то вы, большеноги…

– Уин! Я уже раз сто говорила, чтобы вы не смели называть меня так!

– …вечно пытаетесь, как говорится, отыскать жемчуг в навозной куче. В то время как, – хмыкнул Уин, – иные расы ищут его в более подходящих для этого местах.

– Они ищут здесь жемчуг? – озабоченно переспросил Викки. – Значит, в нашу лагуну в любой момент могут приплыть новые шхуны?

– Нет, это просто выражение такое, – пояснил Малыш. – В смысле, жемчуг они тоже ищут, но большинство здешних больше… то есть сородичей Роники, занимается куда более стабильным и почтенным бизнесом, именуемым работорговлей.

– До сего дня, – озадаченная мисс Тамм даже сочла возможным оставить без внимания оговорку Малыша, – я считала, что в Империи запрещено рабство.

– Ну, можете называть это вербовкой рабочей силы, – сказал Уин. – Суть-то не изменится. Хлопок на Фиджи, сахарный тростник в Квинсленде, кокосы на Новой Каледонии и Самоа – на всех этих плантациях нужны работники, много дешевых работников.

– Дешевых? – В глазах вексиль-шкипера полыхнул знакомый самоцветный отблеск. – Насколько дешевых?

Малыш пожал плечами.

– Пол-ящика табака за голову.

– Гхм.

С весьма озадаченным видом Викки несколько раз дернул себя за бороду, затем выудил из кармана мундира потрепанный блокнот в черной кожаной обложке и огрызок карандаша.

– Началось, – брезгливо процедила Роника, пятясь к борту.

Малышу очень нравился сок кокосов – и на слабость своих пальцев он тоже пожаловаться не мог. Однако следовать примеру наемницы, проткнувшей дыру в скорлупе одним небрежным движением, он все же не решился и до содержимого кокоса добрался более привычным способом – смахнув ножом верх ореха. Прохладный, похожий на молоко сок, шипя, запенился через край.

Полторы исчерканные странички спустя Викки поднял голову и задумчиво уставился на проплывавший мимо берег.

– Послушай, Уин, – начал он. – А может, жемчуг и вправду не такое уж выгодное дело?

Понапе, Острова Сенявина, Ута Бакгхорн.

– Вы ведь бывали здесь прежде, тайса?

– Вообще-то это секретные сведения, штурман, – рассеянно отозвалась Ута, но, взглянув на состроенную юной нэко умильную физиономию, улыбнулась и сказала: – Была.

– Ох. А… неужели вы плавали с самим Каримото?

– Слишком много вопросов, юная леди, слишком и слишком поспешных, – тягуче-дребезжащим голосом, в котором без особого труда угадываюсь нотки старого тесе, произнесла капитан «Сагири» – и первая же рассмеялась. Следом заливисто хохотнула Лин Тайл, оскалился вцепившийся в руль хэйте, и даже рядовые матросы-гребцы не удержались от усмешек.

Тайса Бакгхорн прекрасно знала, что поступает неправильно. Фамильярное отношение к младше по званию офицеру и само по себе не есть хорошо с точки зрения дисциплины, а уж прямое потакание…

Знала – и тем не менее ничего не могла с собой поделать. Изящная кошечка была любимицей всей команды «Сагири», единогласно и безоговорочно выбранным талисманом корабля. Даже всекрейсерское пугало, боцман Macao, при виде Лин прерывал свои высокохудожественные тирады, мягчел лицом и неоднократно отпускал распекаемого с миром – действие, до появления хэйсосе Тайл на крейсере за старым сару никем не замеченное.

– Тогда, – уже нормальным тоном продолжила Ута, – Каримото Нитти был еще не пузатым тесе, проводящим куда больше времени на берегу, чем в море, а всего лишь тюса. Сварливостью, правда, он уже в те годы мог похвалиться избыточной, даже для его нынешнего чина.

– А вы?

– А я была всего лишь тюи. Скромный, ничем особым не примечательный артиллерийский офицер… – Краем глаза Ута заметила недоверчивую гримаску рулевого. Похоже, команда крейсера была свято уверена, что их капитан никогда не была молодой и глупой и вообще появилась на свет подобно некоей человеческой богине – из морских волн. С той лишь разницей, что наряжена была при этом не в морскую пену, а во флотский мундир – разумеется, выутюженный и без единого пятнышка. – И ужасно гордилась тем, что командую целой батареей на одном из самых сильных кораблей нашего «возрожденного» флота.

– На легендарном «Такао», – восторженно выдохнула нэко.

– Да, на легендарном для вас «Такао», – вновь улыбнулась Ута. – Старом голландском пароходе-фрегате с дюжиной таких же старых гномских пушек. Вам не смешно, хэйсосе? Будь на вашем месте кто-нибудь из наших стрелков, непременно бы засмеялся – ведь на тех дистанциях, что училась стрелять я, они сейчас с завязанными глазами выбьют девяносто из ста.

– Но эти корабли открывали для нас океан!

– В то время, – задумчиво сказала Ута, – многие были этим недовольны. Они говорили, что для столь дорогих игрушек можно найти и более доходное занятие – причем куда ближе к дому.

– Пфуй! – Нэко обиженно дернула носиком. – Что за низменные рассуждения! Они больше подходят каким-нибудь гномам или людям!

– У этих рас есть чему поучиться, юная леди.

– Чему же?

– Например, кораблестроению, – сказала тайса. – Так, чтобы корабль, которым будете командовать вы, оказался спущен на воду в Нагасаки, а не в Эльсвике.

– А когда вы…

– Обернитесь.

– Ай-о! – Вид появляющихся из-за мыса величественных каменных строений исторг из юного штурмана совершенно детский восторженный возглас. Да и полуоткрытый от изумления рот был типично детским… или, вернее, кошачьим, мысленно поправилась капитан «Сагири».

– Тайса… эти каменные громады… они же стоят прямо в воде?!

– Они стоят на подводном рифе, – пояснила Ута. – Точнее, на искусственных островах, основанием которым служит риф.

– Но… это же целый город! Сколько же там этих островов?

«А ведь когда мы впервые увидели это место, – подумала Бакгхорн, – никому и в голову не пришло сравнить его с городом – настолько оно было непохоже на наши привычные лесные селения. Теперь же юная Лин нашла эту метафору с ходу… а я, пожалуй, могу пойти еще дальше и сравнить здешний каменный лабиринт с Венецией. Ну да, с Венецией».

– Мы насчитали девяносто два, – сказала она. – Это действительно настоящий город, со стенами, храмами, дворцами и даже кладбищем.

– Кладбищем?

– Местные называют его Островом Мертвых.

– Но кто построил этот город? Это, наверное, были очень сильные маги? А что с ними случилось?

– Слишком много вопросов, юная леди, слишком много и слишком поспешных, – капитан «Сагири» вновь призвала на помощь одну из любимых фраз старого тесе. – Простите, тайса… – И притом таких, – с улыбкой сказала Ута, – на которые я не могу ответить.

– А кто может?

– Эти камни. Впрочем, – добавила Бакгхорн, – надеюсь, что сеса Амика сумеет добиться больших успехов, чем экипаж «Такао».

Каменные громады становились все ближе. Первый остров… он назывался… Бакгхорн едва заметно нахмурилась. Остров Воинов? Нет, Остров Воинов был вторым – самый большой остров на всем рукотворном архипелаге. Идущий от него канал Крокодилов выводил к Острову Крокодилов. Этих тварей там и поныне невероятное множество – так же, как и змей на Острове Змей, в священном бассейне огромного храма. Домашние звери давно сгинувших хозяев…

Затем память сыграла с капитаном «Сагири» злую шутку, добыв из своих потаенных глубин давно и надежно, как казалось Уте, спрятанную картинку. Может, из-за этого картинка и была такой яркой и свежей, словно увиденная вчера, – гладь озера, в котором, по преданию, жрецы могли увидеть любое место на тысячу миль вокруг и в воде, словно в зеркале, две фигуры: смеющаяся тюи и обиженно отвернувшийся высокий кицунэ. Миг спустя она налетит на него, толкнет в воду и, не удержавшись, свалится следом…

– Мы, – голос Уты был сух и ровен, – мало что смогли узнать. Местные дикари рассказывали нам, что город построили два брата, Олосип и Олосол, прибывшие сюда из далекой страны на огромном корабле. Они отличались могучей силой; они творили чудеса, и стоило им поднять руку, как укрощалась морская стихия. От этих братьев пошла династия Сауделеров. Но эти правители были столь деспотичны и жестоки, что навлекли на себя кару богов. Исокалакал, сын бога-громовержца, покарал последнего тирана, убив его. А освобожденные жители предпочли навсегда покинуть это страшное место.

– Но сейчас-то, – с надеждой сказала Лин Тайл, – мы ведь постараемся узнать об этом месте как можно больше?

– В этот раз, – сказала Ута, – нас интересует не тот Нан-Мадол, что вздымается над волнами, а тот, что сокрыт под ними.

ГЛАВА 4

Гоблово, Соломоновы острова, Малыш Уин.

Этот маленький остров был открыт гоблинами – факт, который для любого мало-мальски знакомого с данной расой звучит как нелепость уже сам по себе. Тем не менее факт этот исторически достоверен – на момент открытия острова экипаж шхуны «Айк раззанай» состоял из пятерых гоблинов и кока-китайца, который имел еще меньше оснований претендовать на звание мореплавателя, чем его зеленошкурые партнеры.

Понятное дело, из Сиднея шхуна выходила с несколько другим названием – «Шальная удача» – и расово более разнообразным составом экипажа. Однако попытка запастись продовольствием на Малаите оказалась фатальной для ее капитана, первого помощника и троих матросов-канаков. Объяснения насчет судьбы еще двоих матросов гоблины впоследствии давали весьма путаные, кок же на сию тему говорить отказывался категорически.

Оказавшись хозяевами шхуны, гоблины в первую очередь переименовали ее. Переименование затянулось на три дня. На рассвете же четвертого празднество было прервано трагическим событием – на борту закончились запасы спиртного. К полудню гоблины сумели кое-как смириться с утратой и путем неимоверного умственного напряжения пришли к выводу, что вышеупомянутые запасы можно возобновить, если доставить имеющийся в трюме груз копры в порт назначения.

Идея была из тех, что принято именовать «абстрактно правильными». И гоблинам даже удалось значительно продвинуться в ее реализации. Они, пусть весьма приблизительно, сумели установить текущее местонахождение шхуны, определили направление на Сидней, вернее, на Австралию… собственно, они сделали правильно почти все – вот только в стрелке компаса до конца разобраться так и не сумели. В итоге плавание «Айк раззанай» завершилось значительно раньше, нежели предполагалось, – на рифах безымянного в ту пору островка.

Пятью годами позже Компания Соломоновых островов созрела для мысли, что помимо сиднейской конторы было бы неплохо обзавестись чем-то вроде представительства поближе к разрабатываемому объекту. По итогам двухнедельного спора маленький и плоский «гоблинский остров» неожиданно для себя оказался безусловным фаворитом ввиду отсутствия на нем болот, джунглей и – last but not least^[12] – туземцев.

Именно тогда на Гоблове появились упомянутые Малышом магазин и бунгало. Кладбищем островок обзавелся четырьмя месяцами позже – несмотря на отсутствие вышеупомянутых неудобств, новые обитатели Гоблова ничего не могли поделать с его географическим местоположением и, как следствие, с климатом. Климат же Соломоновых островов, обычно характеризуемый либо как «удушающая жара», либо просто как «отвратительный», и в самом деле мог отправить непривычное к нему существо на тот свет ничуть не хуже, чем Отелло – Дездемону.

Уину нравилось бывать на Гоблове. Во-первых, это действительно был опорный пункт цивилизации – человеческой цивилизации, разумеется, ибо все государственные образования остальных разумных и не очень заслуживающих звания таковых рас пока не считали дележку Великого Океана приоритетным занятием либо не очень жаждали афишировать свое участие в нем. Пункт, единственный на тысячу миль, если, стоя на его берегу, смотреть на запад, и на две – если смотреть на восток. Во-вторых, Уин был нетипичным гномом, и нетипичность эта выражалась не только в изрядной доле человеческой крови, но и в нелюбви к тесным, темным и шумным местам вроде каменных джунглей людских городов и пещерных чертогов его сородичей под ними. Последние же четыре года, проведенные Малышом в качестве личной тени одного из виднейших американских гномов, члена Совета Старейшин достопочтеннейшего Корнелиуса Криппа, успешно развили помянутую нелюбовь до стадии стойкой фобии. На Гоблове же можно было воспользоваться плодами прогресса в виде почты и сравнительно свежих газет, не вступая в соприкосновение с большинством порожденных этим прогрессом недостатков.

В-третьих, Уин был отнюдь не прочь пару-тройку раз в году деловито и основательно, как и подобает гному, упиться в приличном обществе, то есть в обществе существ, хотя бы изредка употребляющих выражения «на рассвете» вместо «солнце, он встал» или «обед подан» вместо «каи-каи, он здесь».

Пить на Гоблове умели. Вызвано это было не какими-то особыми флюидами алкоголизма, исходящими от острова, а вполне практическими, хоть и несколько спорными соображениями. Просто каждый из присутствующих вполне мог бы подписаться под высказыванием одного знакомого Малышу русского вампира, «В Сибири водка – это не алкоголь, а средство выживания». С поправкой на географию эта сентенция была вполне справедлива и для Соломоновых островов, на которых самые лучшие амулеты, верно хранившие своих владельцев от Глазго до Шанхая, оказывались бессильными перед лицом тысячи и одной заразы, наполнявшей здешний воздух. Возбудители тропической лихорадки были куда живучее и злобнее бледных спирохет, но регулярно пропитываемые спиртосодержащими растворами организмы стали крепкими орешками даже для них.

Знаком принадлежности к высшему обществу на острове служил галстук. Обычай носить его ввел в бытность прежний местный управляющий, легендарный Жан Неверле, бывший метрдотель парижского ресторана. Галстук или шейный платок – но только настоящий, а не любая наскоро возведенная в ранг такового тряпка.

Для Викки, впрочем, было сделано исключение из правила. Внеочередное заседание «клуба гобловских джентльменов» единогласно постановило, что военно-морской мундир в целом вполне может быть приравнен к требуемой для схода на берег детали гардероба.

Всю мудрость своего решения гости и постоянные обитатели Гоблова смогли оценить вечером, когда выяснилось, что у вексиль-шкипера имеется нераспечатанная колода карт. На Гоблове же – по вине некоего шулера с Левуки – вот уже добрых пять недель наблюдался жесточайший дефицит данного продукта полиграфии, и тот факт, что виновник этого прискорбного состояния обрел свою последнюю якорную стоянку под сенью здешних кокосовых пальм, служил истосковавшимся по игре гобловцам весьма слабым утешением.

Благодаря этой колоде интеграция вексиль-шкипера на Гоблове прошла как нельзя более успешно.

Здешнее высшее общество, состоявшее в данный момент из управляющего, двух его помощников, троих плантаторов, торговца жемчугом с Фиджи, капитана трепанговой шхуны «Мечта», а также штурмана и торгового агента с нее же, даже сочло себя обязанным пойти навстречу гостю и включить в число традиционных для острова игр гномский гвинт.

Именно в гвинт, как отчетливо расслышал подходивший к бунгало Малыш, сейчас – как и всю последнюю неделю – играли.

– Пол лепни в сердцах!

– Лепня в шарах!

– Питер, ваше слово?

– М-м-м… гвинт!

– Однако… а пожалуй, что и пас, джентльмены…

– Предлагаю после этой партии перейти на пикет, – сказал Колин Мак-Намара, второй помощник управляющего. – Полагаю, мистер Пит уже достаточно продемонстрировал… добрый вечер, Малыш… что садиться играть в гвинт за один стол с гномом присутствующим пока рановато.

– Вино или сразу скотч, сэр? – вежливо поинтересовался слуга.

– Скотч с содовой, – попросил Уин, оглядываясь в поисках свободного стула.

– Наполни заодно и мой стакан, бой.

– Пусть тащит сразу бутылку.

– Две.

– Для существа с вашими габаритами вы сдались удивительно быстро, Колин, – с улыбкой заметил Фил Фань.

Полное имя скупщика жемчуга было Филандеваль аэн Глауэд Чан Джи Фань, и основания для иронии у него были – унаследовав от обоих своих родителей не только имена, но и присущую их расам хрупкую красоту, по весу он уступал массивному шотландцу примерно втрое.

– Размер головы означает лишь то, что мыслям приходится дольше ползти по извилинам! – парировал Мак-Намара. – И уж точно не делает карты счастливее.

– Счастье? – Вряд ли кто-нибудь из присутствующих смог бы объяснить, каким именно образом полуэльф сумел придать своему лицу выражение поистине безграничного удивления. По крайней мере, бровь он точно не приподнимал. – При чем здесь счастье? Гвинт – математическая игра.

– Какая-какая?

– Математическая.

– Да будет вам, Фил, – сказал капитан «Мечты». – У меня и с арифметикой-то в воскресной школе не ладилось. Да и сейчас я в ней едва плаваю, правда, Барт?

– Точно-точно, – поддакнул штурман. – Недаром портовый инспектор в Сиднее уже пятый год все никак не может постигнуть, почему судно, из рейса в рейс приносящее сплошные убытки, все еще не стоит на приколе?

– Мы-то ладно, – осклабился капитан. – А вспомните Билли Ву… вашего, между прочим, дальнего родственника, Фил.

– По эльфийской линии?

– Нет. По китайской. Таможенники зубами скрипели, глядя, как парень порожняком шныряет между Фриско и Иокогамой. А меж тем каких-то жалких десять-двенадцать рейсов – и Билли-бой, словно по наущению дядюшки-архимага, превращается из простого капитана в мистера Ву: каменный особняк в Сингапуре, собственный выезд и все такое. И уж точно никакой Золушке не дарили такую чековую книжку лондонского банка.

– Иллюзия на трюм? – предположил Викки.

– Нет, что вы, – отрицательно качнул головой капитан. – Все было по-честному… почти. Трюмы были пусты.

Малыш нахмурился.

– Этот Билли By, – сказал он, – невысокий малый с аккуратными усиками, шрамом над левой бровью и маленьким пистолетиком в правом рукаве?

– Он самый, – подтвердил управляющий. – «Дерринджер» сорок первого калибра с перламутровой рукояткой. Билли вечно таскал его за манжетой… а может, и по сей день таскает. Старые привычки так просто не уходят.

– А что, – с интересом спросил Фил, – вы имели касательство к этой истории?

– Очень мимолетное, – задумчиво глядя на свой стакан, отозвался Малыш. – Однако же могу предположить, как мистер By умудрился сколотить состояние, гоняя через океан пустую шхуну.