Резкий ветер свирепствовал на улицах Далласа. Утром 22 ноября 1963 года техасская метрополия являла собой отталкивающее зрелище. «Была отвратительная, дождливая погода», – вспоминает Нелли Конелли, жена бывшего губернатора штата Техас.

Молодую супругу политика уже много дней не покидало напряжение. Она довела до блеска старую резиденцию мужа, с особой тщательностью вычистили ковры – к приезду президентской четы все должно быть безупречно. Предполагалось, что этот визит станет гвоздем программы светской жизни Далласа.

Джон Кеннеди находился здесь проездом, с агитационной предвыборной целью, и, судя по последним опросам, положение его выглядело не особенно хорошо.

«Кеннеди обладал редкой харизмой и неотразимой улыбкой», – рассказывает Н. Конелли. Увидев президента и его прекрасную жену Джеки, техасцы бы поняли, какая это необыкновенная пара.

Дождь не прекращался, и все шло к тому, что президентская чета вынуждена будет проехать по улицам Далласа в закрытом лимузине. «Как жаль, – думала супруга губернатора. – Как же люди, нерешительно собирающиеся на улицах, смогут ощутить флюиды их обаяния?» Этот парад должен был вылиться в триумфальное шествие, продемонстрировать симпатии к молодому президенту, помочь ему в предвыборной борьбе.

Еще по пути в аэропорт Н. Конелли волновалась из-за плохой погоды. Однако как раз в ту минуту, когда президентский самолет приземлился, дождь внезапно прекратился. Как только Джон Кеннеди и его жена ступили на землю Далласа, из-за облаков засияло солнце. Молодая первая леди улыбалась, хотя только за месяц до этого ее постиг тяжелый удар судьбы. Третий ребенок Джеки умер через несколько часов после сложных родов. Страшное несчастье для нее и Джона – оба очень хоте ли этого ребенка. Может быть, Джеки в этот ветреный ноябрьский день верила, что тяжелейшие испытания остались позади. А может быть, она просто хорошо владела собой. Толпа, приветствовавшая президентскую чету в аэропорту, видела, во всяком случае, красивую первую леди, которая, казалось бы, полностью сконцентировалась на своей задаче: быть рядом с мужем, американским президентом.

Элегантная Жаклин была стильно одета, как и обычно при официальных визитах. На этот раз она выбрала розовый костюм с маленькой шляпкой-пилоткой. Очарованная толпа ликовала. Кто-то вручил ей букет красных роз на длинных стеблях, она крепко держала его в руках. Розовый костюм и кроваво-красные цветы создавали ослепительный контраст. В сущности, это было зловещее предзнаменование.

Мария Каллас – кумир миллионов

К этому времени Мария Каллас была признанной оперной дивой. Однако ее появления на сцене становились все более редкими. Уже четыре года она была возлюбленной греческого миллиардера Аристотеля Онассиса и с удовольствием проводила время на его великолепной яхте «Кристина». Мегазвезда мечтала наконец стать его женой и закончить оперную карьеру. «У меня больше нет никакого желания петь… я хочу иметь ребенка», – заявила она в интервью газете «France Soir» в 1960 году. Фактически Каллас была тогда на седьмом месяце беременности и прятала тело в складках широкого платья. Певице, которую так восторженно принимала публика, было уже 36 лет, и она боялась, что и голос, и публика скоро покинут ее. Годы напряженного труда не прошли для дивы бесследно, нервная система была расшатана. Насколько она любила Онассиса, настолько она и страдала от своей роли вечной любовницы.

В 1959 году Онассис пригласил Каллас погостить на «Кристине». Ах, как любил этот темпераментный богач знаменитостей! Кого только из выдающихся современников он не приглашал к себе на яхту.

Ну вот. Теперь была очередь Марии Каллас. Итак, Аристотель Онассис и его молодая красавица-жена Тина принимают оперную диву с ее мужем, Батисто Менегини. А еще многочисленных не самых простых гостей. Например, сэра Уинстона Черчилля. Чувство Каллас к Онассису вспыхнуло буквально в первые же дни. Жизнь звезды изменилась коренным образом. Бедный муж почувствовал ее полное охлаждение. Несчастный не мог поверить своим глазам, видя, что происходит между любимой женой и гостеприимным хозяином. Очень гостеприимным.

Тина же вначале делала вид, что ни о чем не подозревает, и играла роль безупречной хозяйки изысканного общества. Чего не могли знать окружающие, так это того, что брак Тины с Аристотелем давно дал трещину. У нее был молодой любовник, и она уже просила Онассиса о разводе. Миллиардер же и не помышлял разводиться с этой писаной красавицей, родившей ему сына и дочь: Александра и Кристину.

Этих подробностей гости «Кристины», конечно, не знали, но все чувствовали (кроме Черчилля, которому было абсолютно все равно, у кого с кем роман), что происходит нечто значительное. Казалось, все считали Марию виновницей того, что атмосфера на борту яхты становилась все более холодной.

Мария Каллас и совершенно не ревнивая Тина, хотевшая к тому же развода, вступили в борьбу. Да, Тина Онассис больше не любила мужа, но не значит же это, что она не сопротивляясь отдаст его оперной звезде. Явной ссоры не было, но было множество ехидных уколов и трюков, чтобы выставить другую в невыгодном свете.

Самое главное в этом сражении за миллиардера было – не сдаваться первой.

Ари Онассис попал меж двух огней и даже пытался огонь раздувать.

Приговор Париса

Полистайте истории богов и героев античной Греции. Боги, герои. А речь-то идет об основных чертах человеческой натуры. Любовь, ненависть, зависть, ревность, соперничество – мы не боги, но все это знакомо и нам.

В истории «Приговор Париса» сын троянского царя Приама и его жены Гекубы попал в сложное положение: Гера, Афина и Афродита, представ перед ним в блистании своей красоты, пожелали узнать, кто из них самая красивая. Предысторией этого вопроса была свадьба Пелеуса с нимфой Тетис. На торжество пригласили всех жителей Олимпа, кроме Эрис – богини споров и раздоров.

Разъяренная пренебрежением к себе, Эрис бросает в толпу богов яблоко, на котором написано: «Прекраснейшей». На этот фрукт, вошедший в словари как «яблоко раздора», и сопутствующий ему титул «Прекраснейшей» претендовала каждая из трех богинь. Что ж, будем судиться, решают богини. Бедный Зевс, выступая в качестве третейского судьи, уклоняется от вынесения приговора, предлагая вынести решение о «Прекраснейшей» на суд людей.

Парис – человек, значит, решать предстоит ему. Каждая из трех божественных красавиц пытается привлечь его на свою сторону. Гера обещает ему власть. Афина – мудрость и владение искусством вой ны. Афродита же сулит ему любовь Елены – красивейшей из смертных. Парис выбирает Елену и одновременно объявляет Афродиту «Прекраснейшей». Гера и Афина так разгневались, что поддержали греков при завоевании и разрушении Трои.

Отказывая Тине в разводе, Онассис был не прочь иметь любовную связь со знаменитой Марией Каллас. Чем дольше длился круиз по Средиземному морю, тем глубже становилась их взаимная сердечная привязанность. Ночами они сидели на палубе и разговаривали. А разговоры об их любви уже будоражили мир. У каждой пристани представители желтой прессы с любопытством ожидали прибытия роскошной яхты, чтобы получить новейшие фото и сплетни.

Есть фото, на котором Онассис держит Каллас за руку, показывая ей во время высадки на берег античный театр. Дива и миллиардер были настолько в доверительных отношениях, что никаких путей для отступления уже не было. Тина кипела от ярости. Даже не желая больше состоять в браке с Аристотелем и будучи в курсе его бесчисленных связей со знаменитыми женщинами, она, тем не менее, не хотела без борьбы сдавать позиции хозяйки яхты своей новой сопернице. Во время выхода на берег она надевала платья, от которых захватывало дух, и пускала в ход все свое обаяние, чтобы в этой необъявленной войне привлечь симпатии на свою сторону. А Онассис, очевидно, к тому времени полагал, что сможет удержать обеих женщин: и жену, и свою новую возлюбленную.

Мария Каллас влюбилась в Онассиса, как подросток. Оба они были греками, и каждый был по-своему настойчив. В конце круиза Каллас навсегда распрощалась с Батисто Менегини. Она поверила, что наконец-то нашла любовь своей жизни.

Онассис же… Онассис же, безусловно, испытывая к ней теплые чувства, все-таки не считал, что ему пора бы, как сказали бы современные чиновники, «определиться» с женщинами. Трудно остановиться, если коллекционируешь любовниц с именами. И с какими именами!

Ну, например, легендарная Эвита Перон, бывшая первая леди Аргентины. Она прошла через сотни мужских постелей, прежде чем добилась того, о чем мечтала с детства – власти и богатства. Но после замужества, по всей вероятности, оставалась верной своему мужу, президенту, на протяжении всей их совместной жизни.

Однако достоверно известно об одной ее измене, когда она просто не смогла устоять перед так ценимыми ею властью и богатством, олицетворением которых стал Аристотель Онассис. Эвита встретилась с ним во время Второй мировой войны, когда она занималась отправкой продовольственных посылок в Грецию, оккупированную нацистами. А когда в 1947 году Эва прилетела в Европу, Онассис специально приехал в Италию, чтобы встретиться с ней. После официального обеда, на котором присутствовало много почетных гостей, он попросил секретаря Эвы организовать для него личную встречу. Его пригласили на виллу, где остановилась первая леди Аргентины. В тот же день Онассис и Эва оказались в постели и занялись любовью. Позже Эва собственноручно приготовила Онассису омлет, а он передал ей чек на 10 тысяч долларов. Через несколько лет Онассис, смеясь, назвал омлет, которым угостила его Эвита в тот вечер, «самым дорогим омлетом в его жизни».

Но вернемся к Марии Каллас. В 1960 году казалось, что ее планы о жизни вне концертных залов осуществились. Она была беременна от Онассиса и надеялась на совместное с ним будущее. Но Ари, не изменяя своим привычкам, бороздил Средиземное море на «Кристине» с толпой гостей, в то время как она в Милане, полная страхов, ждала родов. Мария чуствовала себя одинокой, как это часто бывало в ее жизни. Когда ребенок появился на свет, это был мальчик, врачи не смогли спасти ему жизнь. Через два часа после рождения сын Ари и Марии был мертв.

Онассис настаивал, чтобы Каллас снова пела. Однако ее обычно такой прекрасный голос, которым она умела передать и чрезвычайную печаль, и нежность, и ярость, и жестокость, теперь отказал ей. Греческая трагедия, которую она так проникновенно олицетворяла на сцене, настигла ее в реальной жизни. И публика не знала пощады. «Они создают себе идола, – сказала Каллас в одном телевизионном интервью. – Идолов используют и уничтожают. В тот момент, когда они нуждаются в помощи, находясь в тяжелом положении, их уничтожают».

Покушение в Далласе

Джон Ф. Кеннеди был кумиром молодой и либеральной Америки. Со своей обаятельной, интеллигентной женой Джеки, которая была с ним рядом, он нес надежду на лучшее будущее западного мира. Уже вступая в должность, 35-й президент Соединенных Штатов призвал своих сограждан воплотить в обществе новую социальную идею. «Не спрашивайте, что может сделать для вас ваша страна, спросите, что можете сделать для нее вы», – эти слова сегодня широко известны.

В ноябре 1963 года позади у молодого президента в политике осталось много серьезных испытаний. Берлинский кризис в период возведения стены между Восточным и Западным Берлином, кризис в Карибском море потребовали от него максимум политической мудрости. В драматические дни 1961 года, когда мир стоял на краю ядерной войны, Кеннеди продемонстрировал миру крепость своих нервов. Теперь он хотел быть избранным на второй срок.

Погода в Далласе между тем улучшилась. Служба безопасности предоставила президентской чете два лимузина, один – с защитной крышей из плексигласа, второй – открытый.

«Так как люди пришли для того, чтобы его увидеть, президент решился на открытый автомобиль», – объясняла жена бывшего губернатора штата Техас. Вместе с Джоном и Джеки они сели в открытый лимузин. По обеим сторонам дороги стояли жители Далласа. Многие выкрикивали приветствия, помахивали руками. Никому и на ум не могло прийти, что на одном из складов в центре города некий молодой человек в течение часа не сводит глаз с улицы, держа винтовку на взводе.

Нелли Конелли наслаждалась поездкой с VIP-гостями. «Я думала, что лучше и быть не может. Поэтому я повернулась к Кеннеди и закричала: «Мистер Президент, теперь Вы не можете сказать, что Даллас Вас не любит!» А потом, чуть позднее, события стали развиваться со стремительной скоростью. За семь секунд прозвучали три выстрела. Нелли Конелли вспоминает: «Первая пуля пролетела над моим плечом, я повернулась и увидела, что президент поднял вверх руки. Затем, наклонившись вперед, стал сползать с сиденья».

А телевизионные кадры с места происшествия уже обошли весь мир. Миллионы людей были в шоке. Джеки Кеннеди смогла дать позже комиссии по расследованию только неточные показания. Те несколько секунд, что так драматически изменили ее жизнь, были как бы стерты из ее памяти. «Джеки кричала: «Они убивают моего мужа. У меня в руках его мозг», – описывает Нелли Конелли мгновения после выстрелов. Несколькими часами позже было объявлено о смерти президента.

Возвратившись в Вашингтон после покушения в Далласе, Джеки Кеннеди находилась в состоянии оцепенения. На ней еще был розовый костюм, покрытый пятнами крови мужа. Она была красивее, чем когда-либо, писал газетный репортер, но безмолвна. Проронила только несколько слов: «It’s going to be so long and lonely» («Для меня наступает долгое одиночество»). Она, очевидно, имела в виду свою жизнь после смерти мужа.

Что станет теперь с Джеки и с ее маленькими детьми? По возвращении в Вашингтон, в Белый дом, доктор назначает молодой вдове успокоительные средства. Но уже на следующее утро она начала приготовления к похоронам мужа. Джеки решила, что гроб должен быть закрытым. Ей хотелось, чтобы в памяти людей президент остался таким, каким они его знали при жизни. Траурная церемония должна была быть организована по примеру похорон Авраама Линкольна.

Несмотря на свое горе, Джеки уже думала о том, что будет дальше. Какое положение сможет она занять в будущем? Для того чтобы в дальнейшем самостоятельно играть видную роль, нужно сохранить память о Джоне Ф. Кеннеди, сохранить память о его легендарном обаянии, которое с первых же дней брака Джеки формировала вместе с ним. Только тысячу дней длилось ее время в Белом доме, но миф должен жить дальше. Джеки планировала прощание с властью так же тщательно, как три года назад занималась оформлением новой жизни в Белом доме. Собранно, целеустремленно, непоколебимо.

Камелот – так окрестила Джеки этот центр власти в сердце столицы, когда въехала с молодым президентом после его вступления в должность на Пенсильвания Авеню, 1600. Камелот – название сказочного дворца короля Артура, здесь он собирал своих верных рыцарей посидеть в компании за столом. Свой собственный мир хотела устроить Джеки в Белом доме и начала тотчас же очищать от хлама правительственную резиденцию. Она искала мебель и картины, заботилась о красках, материалах и декорациях, которые соответствовали бы этому, собственно говоря, скромному зданию. И ей удалось благодаря ее познаниям в искусстве и чувству стиля перевоплотить светский центр власти американских президентов в гламур.

Джеки гордилась своим Камелотом и хотела его представлять. Не только посетители и гости из других государств должны были знать, как выглядит Белый дом изнутри. Так она распахнула двери для телекамер, лично водила репортеров по вновь оборудованным помещениям. Сдержанно, со знанием дела, давала она нежным голосом комментарии, и зрители могли догадаться, сколько сил и решительности кроется в этой изящной женщине, их первой леди.

Будучи на самом верху общественной лестницы, Джеки могла себе многое позволить. Могла себе позволить и самых лучших советчиков, каких только можно приобрести за деньги. Она нанимает персонального стилиста Олега Кассини. Он вспоминает: «Когда Джеки пришла в Белый дом, у нее было только несколько незначительных платьев. Люди всегда считали, что она явилась с огромными чемоданами, полными прекрасной одежды. Это далеко не так. Все надо было сначала создать».

Олегу Кассини удалось создать для первой леди совершенно особенный шик. Ее новые платья – благородны, скромны, но при этом экстравагантны, она украшает их немногочисленными, но заметными аксессуарами. Шапочка-пилотка, большие темные очки, нитка жемчуга и по сей день принадлежат «стилю Джеки».

Жена американского президента была красива. Но не только внешний облик делал ее исключительно привлекательной личностью. Джеки была интеллигентна и образованна, училась в Париже, свободно говорила по-французски. Она много читала, любила поэзию, живопись, слыла умной собеседницей. Неудивительно, что ею пленился Джон Ф. Кеннеди. И не он один. Она привлекала многих, даже тех, кто не слишком считался с ее мужем как с политиком. Пребывая с государственным визитом на встрече в верхах в разгар холодной войны в Париже и в Вене, Джеки источала такой шарм, что даже весьма трезвые политики, как Шарль де Голль и Никита Хрущев, были очарованы.

Жаклин Кеннеди очень любила создавать вокруг себя гламурный стиль, и это, естественно, стоило уйму денег. Не всегда к удовольствию мужа. Он мог взорваться, когда ему предъявляли к оплате счета жены. В основном, однако, он их подписывал. Скрепя сердце оплачивал он и колоссальный счет за содержание конного завода, служившего Джеки убежищем от официальной суеты Вашингтона. Она любила лошадей, а он любил море. И женщин, многих женщин. Джеки знала, что муж ей не верен. Однажды из-за этого она чуть не оставила его: отец Джона – Джо Кеннеди вынужден был вмешаться и уговорил ее не делать этого. Вскоре, впрочем, она на училась закрывать глаза на сексуальные аферы Джона Кеннеди. Их было немало, хотя здоровье у Джона было слабое. В то время состояние здоровья президента Америки скрывалось от общественности, теперь, через 40 лет после его смерти, история болезни Кеннеди открывает бесчисленные недуги, которыми он страдал.

У Джона был колит (воспаление толстой кишки), способствовавший изъязвлениям слизистой оболочки кишечника и хронической диарее. Ему было назначено гормональное лечение. Как побочное явление от лечения гормонами Джон Кеннеди приобрел остеопороз. И это еще не все. До последнего дня своей жизни президент страдал болезнью Аддисона (хроническим заболеванием почек), которая могла привести к летальному исходу. Этот молодой, внешне хорошо выглядевший президент был на самом деле тяжело больным человеком. В пятидесятых годах врачи прибегли к последним трем средствам, так как боялись, что он умрет. Теперь он принимал сильнейшие болеутоляющие средства, иногда ему резрешалось бегать, но только с костылями, кроме того, он носил корсет.

«Джон жил так, как будто не будет никакого завтра. Это был его способ обходиться с давившей на него тяжестью. Он был смелый, делал все, что хотел. Но это не имело отношения к его браку. Брак оставался браком. А Джеки была его женой», – рассказывает Олег Кассини.

Джеки, следовательно, слабости мужа были хорошо известны. Она научилась с ними обходиться и не в последнюю очередь искала утешения в том, чтобы тратить очень, очень много денег. А когда Джон сбивался с пути истинного, Джеки просто делала то, чем владела в совершенстве уже с детства, когда наблюдала, как рушится брак ее родителей: она отстранялась. Уходила в себя, молчала, смотрела в сторону. Этой же стратегией она впоследствии доводила и первого, и второго мужа до белого каления. Эта стратегия помогала мириться и с неизбежным. Кеннеди-мужчины не умели быть верными. Ей был известен этот феномен, ведь и ее любимый, обожаемый отец Жак Бувье был очень большим дамским угодником. И самое главное, умная Джеки обладала достаточным политическим инстинктом, чтобы понимать: если она оставит своего неверного мужа, клан Кеннеди потеряет президентство. После Джона Кеннеди к высочайшему посту страны должен был устремиться его брат Бобби. Так, по крайней мере, выглядели планы патриарха семьи Джо Кеннеди, хотевшего основать политическую династию.

Америка и не подозревала, как в действительности обстояли дела президента. Ничего не было известно ни о его болезнях, ни о его амурных эскападах. Афера с практиканткой Белого дома осталась тогда в тайне – тайна была раскрыта только совсем недавно биографом Кеннеди Робертом Даллеком. Сексуальные связи Кеннеди Джеки терпела, но неистово ревновала к женщинам, с которыми президента связывали платонические чувства. Тогда ей казалось, что он исключил ее из своей жизни. Внешне же функционировал фасад семьи Кеннеди. «Тогда это была невероятно притягательная семья. Жаклин Кеннеди, такая стильная. Джон Ф. Кеннеди был принцем, королем. Она принцессой, королевой. Все это выглядело так привлекательно», – пишет Роберт Даллек.

Джон Ф. Кеннеди умел использовать шарм красивой жены в своих политических целях. В марте 1962 года он посылает ее с нелегкой миссией в Индию. В начале шестидесятых эта страна все более склонялась к дружбе с Советским Союзом. Джеки предстояло это положение изменить. Ни больше ни меньше! Индусы принимали ее с восхищением и кричали: «Amerikirani» – «королева Америки».

В поездке Джеки сопровождала ее сестра – Ли Радзивил, у которой дела в браке обстояли довольно неважно. Преклонение индусов, восхищенные приветствия в адрес улыбающейся Джеки – для Ли это было трудно переносимо. Видеть сестру на том месте, которое она сама бы с удовольствием занимала! Не говоря уже о том, что к Джону Кеннеди Ли и сама всегда питала слабость, а теперь еще он был и самым могущественным человеком на земле. Ли едва удавалось скрывать свою ревность по отношению к сестре. Однако она считала уместным извлекать выгоду из славы сестры-соперницы, а не вступать с ней в открытую вражду. Итак, она играла роль компаньонки. Кстати, это бывало нередко. Ну а путешествием по Индии остались довольны все.

На обратном пути первая леди сделала остановку в доме Ли в Лондоне. Здесь, у одного ювелира, она обнаружила необыкновенную драгоценность, которую обязательно хотела иметь с совершенно определенной целью. Это была античная бриллиантовая брошь в форме солнечного диска. С помощью этого украшения Джеки хотела затмить одну красавицу, которая должна была вскоре посетить Вашингтон.

Фара Диба со своим мужем, персидским шахом, объявили о своем приезде. Шахиня, как предполагала Джеки, будет увешана драгоценностями. С новой брошью в волосах Джеки могла бы выиграть соревнование. Ах, что это была за брошь! В уплату за нее пошли некоторые из дорогих украшений Джеки, и среди них фамильные драгоценности семьи Кеннеди. Мужу Джеки ничего не сказала. И впоследствии первая леди умела снова и снова находить пути и возможности потратить деньги, когда все бюджеты были давно исчерпаны. Со своим новым украшением, во всяком случае, королева Америки могла предложить персиянской шахине состязание под девизом: «Самая красивая женщина в мире».

Дома, в Вашингтоне, предстоял большой праздник, и Джон Ф. Кеннеди на глазах у всех открыто играл с огнем. Его 45-й день рождения должен был быть отпразднован большим гала-представлением в Мэдисон-сквер Гарден. В списке приглашенных – самые выдающиеся имена. Великая певица Мария Каллас должна была спеть попурри из «Кармен». Имя Мэрилин Монро – секс-символа Голливуда – тоже было представлено в программе.

Джеки лучше было бы не принимать участия в вечере. Слухи о ее муже и актрисе уже ходили по стране, и Монро хвасталась, что будет следующей первой леди. Кеннеди якобы хочет на ней жениться, сообщала кинозвезда со свойственной ей смесью наивности и переоценки собственных сил. И вот Мэрилин Монро на сцене Мэдисон-сквер Гарден в облегающем фигуру ярко-красном платье дышит в микрофон: «Happy Birthday Mr. President».

«Мэрилин Монро была для Джона развлечением, приятным времяпрепровождением, – вспоминает Олег Кассини. – Я не знаю, насколько глубоко она запала ему в душу. Об этом много говорилось, но я думаю, что он просто восхищался ею. Она забавляла его, и только». По крайней мере, после этого поразительного выступления в Мэдисон-сквер Гарден тема Монро была для президента закрыта. Ее же серенада ко дню его рождения хранится и по сей день в архивах телевидения.

О том, что великая Мария Каллас, с ее потрясающим голосом, блистала в тот вечер, давно забыли. Каллас и сегодня пришла бы в ярость, знай она, что маленькая артистка, с ее более чем скромными вокальными данными, навсегда похитила у нее это шоу.

Мария, доводящая все до совершенства

Это был долгий путь от маленькой Марии Калагеропулос – дочери греческих эмигрантов, родившейся в Нью-Йорке, до примы ассолюта международной оперной сцены.

Ее деловая мать рано обнаружила у дочери талант к пению и так же рано стала его использовать. Где только можно было, она заставляла девочку петь, не стесняясь брать за это деньги. Девочка пела, а на душе было плохо, она с детства чувствовала себя одиноко! Что касается внешности, Мария была далеко не красавица. В детстве и юности это доставляет столько страданий! Кстати, ее мать была интересной женщиной, а сестра – настоящей красавицей.

Далее, если следовать официальной биографии Каллас, должна идти такая фраза: «Преследуемая честолюбием матери, Мария начинает брать уроки пения». Да, Мария начинает брать уроки пения. Вскоре она смогла получить ангажемент в Вероне. Там же познакомилась она и с первым мужем, он был значительно старше нее, бизнесменом Джованни Батиста Менегини. Бизнесмен берет молодую, не имеющую средств певицу под свою опеку, заботится о ее нарядах, семье и быте. Мария обязана делать только одно – ПЕТЬ. Менегини заботится, конечно же, и об учителях – он же был менеджером Марии и делал ей карьеру. Первые большие успехи не заставили себя ждать.

Честолюбивая, интеллигентная девушка знала вскоре все важнейшие оперные арии, она могла даже не следить за дирижерской палочкой. В этом было множество преимуществ. Когда выглядишь внешне не особенно привлекательно, важно полностью сконцентрировать внимание зрителей на исполнении роли. На сцене Каллас излучала магическую силу. До нее в опере певицы демонстрировали только голос. С приходом в оперное искусство Каллас появилась певица и актриса в одном лице. Она страдала в великих трагедиях, зрители сопереживали ей.

К началу своей карьеры, ставшей карьерой столетия, Мария Каллас была пухленьким существом, которое только благодаря своему необыкновенному голосу привлекало к себе внимание. Певица ненавидела свою непропорциональную фигуру. При росте 175 см она весила 95 кг. Один из критиков по поводу ее выступления в опере «Аида» заметил, что ноги артистки не очень-то отличаются от ножищ слона. Ну как женщина может отреагировать на подобный комплимент? Каллас была глубоко уязвлена. Впоследствии восторжествовала знаменитая одержимость дивы доводить до совершенства все, что бы она ни делала. Чтобы иметь возможность исполнять роли страдающих героинь в «Медее» или «Амине», надо было быть стройной. И Каллас это удалось без того, чтобы нанести вред голосу.

Каким образом? Об этом ходили различные слухи. Был разговор об одной чудо-диете, благодаря которой она якобы похудела на 30 кг в течение года. Но скорее всего к этому результату в 1953 году ее привело нечто малоаппетитное. Здесь был замешан солитер, разгласили тайну бывший муж Каллас и ее приятельница. Нажила ли певица себе эту дрянь или глотала солитера намеренно – тут существуют противоречивые мнения. Так или иначе Мария Каллас стала маленькой и абсолютно подходила для ролей великих страдалиц. Она победила свое тело, выглядела блестяще и могла начинать свое восхождение.

Получал от этого, так сказать, личную выгоду и Батиста Менегини. Годами муж скрупулезно записывал каллиграфическим почерком в книгу расходов, какой гонорар он выплатил жене. По-видимому, доходов было больше, чем расходов. Менегини сделал из незаметной девочки хорошо оплачиваемую звезду международного класса, но Марию это мало интересовало. Больше всего она ценила, что муж дает ей возможность чувствовать себя защищенной, потому что в глубине души она осталась той же неуверенной девочкой, что и десять лет назад. А непонятой она считала и продолжала считать себя всегда. Греческая трагедия была у нее в крови. Это означало, что кроме великой, всепожирающей любви существует и великое страдание. В частной жизни певица очень и очень была склонна к тому, чтобы представлять себя жертвой. Нелюбовь к ней матери была излюбленной темой Марии Каллас. Подобные истории рассказывала она, вероятно, ночами Аристотелю Онассису на яхте «Кристина» во время судьбоносного круиза в 1959 году. Расположила ли она его этим к себе, привлекла ли его ее слава или он просто увидел в ней родственную душу, но знаменитый Ари решил завоевать эту женщину. По окончании круиза они уже были любовниками. Это было, пожалуй, самое счастливое время в жизни Каллас. Чаще всего она жила с Ари на «Кристине», наслаждаясь жизнью на шикарной яхте, или в Монте-Карло, или в Париже, где миллиардер позаботился о ее квартире. Каллас мечтала о семье и детях. Этой мечте пришел конец со смертью ее сына в 1960 году. Но она все еще верила, что Ари на ней женится. Мария Каллас стремилась приобрести официальный статус в жизни судовладельца, хотя для нее не было секретом, что у Онассиса есть и другие женщины, кроме нее. Ему принадлежала слава человека, которому женщины быстро надоедают, но великая певица всегда верила, что в конце концов станет для него единственной.

Того же ждала и Джеки Кеннеди от своего неверного мужа, американского президента. В 1963 году эта пара тоже потеряла сына Патрика, умершего вскоре после рождения. Потеря сына сблизила Джона и Джеки, но, несмотря на это, первая леди страдала от глубокой депрессии. Ей пришла на помощь сестра Ли. У Ли в это время была связь в Аристотелем Онассисом. Кстати, Мария Каллас знала об этом. Узнав о новом романе своего любовника, она хотела покончить с собой. Онассис был испуган, вызвал врача, но от своих амурных делишек не отказался. Итак, Ли осталась в его жизни и предложила пригласить на яхту Джеки: может быть, сестра хоть как-то развеет свою печаль. Онассис моментально учуял свой шанс стать еще ближе к кругам американского президента, в которые и без того был вхож через свояченицу Кеннеди – Ли. Мария, естественно, из компании исключалась. Ей оставалось только ревниво следить за сообщениями прессы о передвижении яхты. С болью в сердце рассматривала Каллас фотографии, на которых Онассис и Джеки были изображены в Смирне, на родине Онассиса. «Четыре года назад он там был со мной», – жаловалась Каллас подгруге. Но самую большую ревность у нее вызывала Ли, точно так же надеявшаяся стать женой Онассиса. Для Джеки этот круиз был всего лишь эпизодом, но, возможно, уже тогда у нее возникла мысль, которая впоследствии должна была созреть.

Джеки становится иконой

После покушения в Далласе Джеки старалась сохранять внешнее самообладание. Внешнее (и только внешнее) самообладание ей сохранить удалось. Как ни велика была ее боль, она не могла не думать о том, как увековечить память о президенте и его правлении. Это Джеки решила похоронить его на кладбище Героев в Арлингтоне. Перед тем как гроб окончательно закрыли, она положила туда письма и личные предметы. Джеки написала несколько прощальных строчек, ее дочь Каролин и маленький Джон тоже. Мать водила рукой сына, он еще не умел писать.

В день похорон Джеки, в своем узком черном костюме, под вуалью, закрывавшей все ее лицо, походила на застывшую статую. На людях в этот день она не проронила ни слезинки. Когда гроб с телом Джона Ф. Кеннеди проносили мимо нее и детей, вдова оставалась неподвижной. Она сделала только один жест, понятный ее маленькому сыну. Джон знал, что мама имеет в виду, и поднял руку в последнем приветствии, салютуя отцу, президенту и Верховному военачальнику, – заставив плакать весь мир. Конечно, мальчик не понимал эмоционального значения своего салюта, но он очень хорошо понял, что хотела от него мама.

Совсем недавно она учила его салютовать. Это было во время поездки семьи за город на выходные. Один из друзей Кеннеди снимал их в эти часы отдыха любительской камерой. Это, по-видимому, последние снимки Джона в частной жизни, еще и сегодня свидетельствующие о царившей в тот день непринужденной, радостной атмосфере. Президент, по-домашнему одетый, сидит на траве, прислонившись к стене дома. Ему досаждает пони, обнюхивая его и тыкаясь ноздрями в руки, явно надеясь получить от Кеннеди что-то вкусненькое. Джон Кеннеди весело смеется и посматривает на жену. Джеки, очевидно, только что ездила верхом или собирается оседлать лошадь. На ней сапоги и шлем, а в руках – хлыст. Джон-младший стоит возле нее, на плече у него игрушечное ружье. Джеки кивает отцу, поднимает руку к виску, и маленький Джон понимает, что он должен сделать. Мальчик марширует, становится перед мамой навытяжку и салютует, как маленький солдатик.

В день похорон ребенок салютовал снова, только это была уже не игра. А у Джеки теперь будут в жизни две цели: защищать детей и сохранить память о муже. Вся Америка, даже весь мир, прощаясь с президентом, мог видеть рождение мифа. Отныне Жаклин Кеннеди была не только королевой Америки, но и святой. Она стала «общественным достоянием» страны. И, как это часто бывало у Джеки, то, чему она сама способствовала, впоследствии становилось ей в тягость.

Друзья восхищались молодой вдовой, ее необыкновенной внешней выдержкой. Пауль Фай, лучший друг Джона Ф. Кеннеди, не помнит, чтобы он видел на глазах у Джеки хоть одну слезинку. В конце траурной церемонии он выразил ей свои соболезнования, а затем, спрятавшись за занавеску, зарыдал сам. Да, внешне Джеки держалась стоически, но что творилось у нее в душе?

Почти незаметно для окружающих поддерживал Джеки один ее хороший знакомый – Аристотель Онассис. Весть о смерти Кеннеди застала его в Гамбурге, где он строил новое судно для своего пароходства. Ли передала ему страшную новость и по возможности пригласила на траурную церемонию в Вашингтон. Уже в воскресенье перед похоронами он был в городе.

В Белом доме Онассис ужинал вместе с членами клана Кеннеди. Джеки отсутствовала. Совместная трапеза после похорон является ирландским обычаем. Алкоголя было выпито немерено, и Онассис был вынужден выслушать в свой адрес несколько поддразниваний. Речь шла в основном о яхте «Кристина». Оборудуя яхту, грек, воображавший себя последователем героев «Одиссеи», предавался изыскам своего утонченного вкуса. Так, табуретки в баре были обтянуты шкурой китового яйца, что, невзирая на печальный повод, развеселило присутствующих.

Насколько Онассис был тогда близок Джеки, где они встречались, если встречались вообще, об этом ничего не известно. Но Онассис воспользовался возможностью снова напомнить о себе. С этого дня они поддерживали контакт по телефону. По окончании траурных церемоний Джеки должна была попрощаться с Белым домом. Постепенно она стала понимать, что это для нее означает. Покинуть то место, которое она так тщательно, с такой любовью оборудовала, в которое вложила столько сил и которое доставляло ей столько хлопот. Жить в Белом доме, а затем уйти оттуда! К этому Джеки едва ли была готова. Только тысячу дней прожила она в милом ее сердцу Камелоте, теперь все было кончено.

Нестабильная, растерянная Жаклин была подвержена резким колебаниям настроения. Плохое настроение она часто срывала на сестре Ли. Все те возможности, которыми она располагала в качестве супруги президента, канули в Лету. Молодая вдова чувствовала себя абсолютно беззащитной, почему-то начала беспокоиться о своем финансовом положении, хотя она получила значительную сумму от состояния Кеннеди.

Но одинокой она не была. Прежде всего об отчаявшейся вдове заботился Бобби Кеннеди, брат ее убитого мужа. Их всегда связывали исключительно тесные отношения, но теперь он был ей нужен как никогда прежде. Они были близки духовно друг другу в дни траура по Джону, переживая одинаковые чувства.

«Смерть мужа потрясла Джеки до мозга костей. Так же, как и Роберта Кеннеди. Вместе бродили они по темному туннелю печали. Бобби и Джеки утешали друг друга. Эти двое пострадали от потери больше всех», – пишет Артур Шлезингер, бывший советник Джона Ф. Кеннеди.

Поведение Джеки в это трудное для нее время не всегда вызывало понимание. Для нее стало привычным устраивать приемы только для мужчин, она приглашала знакомых, с которыми общалась в свое время в Белом доме. Их жены были исключены из круга рыцарей Камелота, что, естественно, вело к пересудам.

Мария Каллас однажды тоже оказалась в числе пострадавших. В 1964 году она приехала с Онассисом в Нью-Йорк, и ему представилась возможность посетить Джеки. Та приглашала его на воскресный бранч с настоятельной просьбой явиться без Марии. Онассис, входя в новую квартиру Джеки в Нью-Йорке, был вынужден констатировать, что все остальные гости – тоже мужчины.

Джеки вообще было трудно иметь дело с женщинами. Возможно, она еще до сих пор не доверяла потенциальным конкуренткам, брак с Джоном послужил ей хорошей наукой. Бобби принадлежал к доверенному кругу лиц молодой вдовы и вскоре после смерти брата поехал с Джеки и ее детьми кататься на лыжах. Их отношения становились все теснее, но Бобби, отец десятерых детей, не собирался оставлять свою жену Этель. Этель же, в свою очередь, закрывала глаза на отношения мужа с Джеки.

Когда прошло несколько лет после гибели Джона Ф. Кеннеди, в прессе стали поговарить о первых кандидатах в мужья для Джеки, но подходящего среди них так и не нашлось. Вероятно, ее непостоянство, ее потребность в сильном плече, ее материальные претензии сильно сужали круг кандидатов. Во всяком случае, в начале 1968 года Джеки вспоминает о своем хорошем знакомом Ари Онассисе.

Мария совершает ошибку

К этому времени отношения между Каллас и Онассисом складывались не лучшим образом. Хотя вскоре после похорон Кеннеди они отмечали 40-летие дивы в парижском «Максиме», и окружающим казалось, что отношения у них вполне доверительные. Но Онассиса теперь занимала мысль, как он в дальнейшем сможеть выстроить свои контакты с Америкой. Для Каллас это не было секретом, но, как и раньше, объектом ее ревности оставалась Ли Радзивил, младшая сестра Джеки. Как одержимая, великая певица бросилась в работу, видимо, втайне полагая, что сможет победить соперниц благодаря своему искусству. Однако ее голос пострадал за все те годы, когда она наслаждалась жизнью с возлюбленным и пренебрегала уроками пения.

Итак, отношения между Каллас и Онассисом становились все напряженнее. Часто это приводило к более чем неприятным сценам. В отличие от Джеки при ссоре Мария и не думала «отстраняться». Она бросалась в контратаку или начинала рыдать. Для Онассиса стало удовольствием унижать ее. Он обожал высмеивать ее внешность, например, длину носа. (У самого Онассиса нос был не короче. Что делать? К сожалению, к мужчинам и женщинам применяют различные мерки.) Мария чувствовала себя от его уколов глубоко, глубоко уязвленной. Характерное лицо певицы, которое так хорошо подчеркивало ее исполнительское искусство, в жизни делало ее несчастной. Еще ребенком она считала себя некрасивой, чувствовала себя нелюбимой. Эта обида навсегда ранила ей душу. Любовник не стеснялся эту рану бередить.

Несмотря ни на что, Каллас жила надеждой, что Аристотель в конце концов женится на ней. А Онассис, по-видимому, думал, как и тогда, во время первого знакомства с ней, что сможет удержать в своей жизни несколько женщин одновременно.

В 1965 году все выглядело так, что, казалось, Каллас могла возродить былой успех. В Парижской опере она дала восемь представлений «Тоски», потом полетела в Нью-Йорк, чтобы петь там. И снова в Париж, блистать в своей парадной роли в «Норме». Потом опять Нью-Йорк. Снова в программе «Тоска», и все билеты задолго до начала представлений проданы. Жаклин Кеннеди тоже появилась на премьере и вынуждена была терпеть те бурные овации, которыми публика награждала самую великую оперную певицу всех времен и народов. Аплодисменты в адрес бывшей первой леди при появлении ее в оперном театре нечего было и сравнивать с тем ликованием, с тем восторгом, что выпали на долю дивы (Каллас могла бы это рассматривать как поздний реванш за тот позор, что уготовила ей Мэрилин Монро своим легендарным выступлением в день рождения Джона Кеннеди в Мэдисон-сквер Гарден). Это был первый и единственный раз, когда Каллас торжествовала победу над королевой Америки.

Несмотря на этот успех, дела Каллас в дальнейшем ухудшались, это касалось и ее голоса, и ее отношений с любовником. Он часто ездил один, нередко бывал и в Нью-Йорке, а она проводила время в своей квартире в Париже. И все же… И все же она верила в его любовь к ней. Может быть, он и любил ее, только… Только целеустремленно преследовал свои планы в отношении Жаклин Кеннеди.

И снова предполагался круиз на «Кристине», который впоследствии до основания изменит жизнь его участников. Завязывалась греческая трагедия, в конце которой не было победителей – только проигравшие.

Аристотель Онассис

Онассис был среднего роста, волосы у него были иссине-черные, позже в волосах появились белые проседи. Нос был большой, характерный. Носил он толстые очки в роговой оправе. Аристотель Сократ Онассис, для друзей просто Ари, был обаятельнейшим мужчиной. Любил своих детей, любил общество друзей. Внутри, однако же, в нем, безусловно, таилась агрессивность.

Он предпочитал играть роль отрицательного героя, так как «отрицательная роль всегда интереснее», – так сказал как-то его биограф Петер Эванс. Онассис, по его утверждению, родился 15 января 1906 года (более вероятная дата рождения 1900 год, скорее всего, миллиардер убавил себе 6 лет) в Смирне, сегодняшнем Измире на Эгейском море. Смирна была греческой колонией Османской империи, в 1920 году она принадлежала Греции. В 1922 году в ходе греко-турецкой войны перешла к Турции. Война разрушила большую часть Смирны, около 25 000 жителей были убиты, более чем 100 000 изгнаны из города. Среди пострадавших была и семья Онассисов. Некоторых родственников убили, оставшиеся в живых были вынуждены бежать в Афины. Эта прежде состоятельная семья – отец импортировал табак и вино – теперь потеряла все и жила в бедности.

Аристотель Онассис выехал в 1922 году в Аргентину, где вначале трудился за гроши в качестве телефониста и посыльного в отеле. Однажды он предложил посетителю отеля совершенно неизвестную в Аргентине и Америке марку сигарет из Греции, тот восхитился так, что смышленый Онассис решил использовать старые связи отца и заняться торговлей табачными изделиями. Заработав свои первые 100 000 долларов, он использовал новый шанс и купил после мирового экономического кризиса шесть океанских танкеров у обанкротившихся хозяев. Стоимость этих танкеров была 150 миллионов долларов, Онассис же заплатил всего 120 000 долларов!

С этим первым маленьким флотом Онассис вошел в новое дело. Он стал заниматься транспортировкой нефти и газа. К началу Второй мировой войны его флот прибавил еще почти 50 кораблей. За колоссальную плату он предоставлял свои корабли беженцам. Испытывал ли он угрызения совести, обирая беженцев? Об этом история умалчивает. Зато историки, захлебываясь от восторга, рассказывают, что после войны он создает самый большой в мире флот из промысловых судов, которые в конце концов продает Японии. В 1957 году он основал совместно с Olimpic Airways собственную аэрокомпанию, выстроил собственную флотилию, насчитывавшую в 1971 году 100 кораблей. Купил себе остров Скорпио. Кроме того, до 1966 года Онассису принадлежало большинство казино и отелей высшего класса в Монако, до тех пор пока не обострились разногласия с князем-правителем Монако Ренье III\ и тот не вытеснил Онассиса из дела. «Говорят, что я не родовит, – как-то сказал Онассис Петеру Эвансу и продолжил: – К счастью, люди родовитые готовы не замечать этот недостаток, потому что я очень богат. Родовитость нельзя купить, но терпимость к ее отсутствию купить можно».

У Аристотеля Сократа Онассиса было много денег, много женщин. Это был один из самых известных людей своего времени. Он умер 15 марта 1975 года в Париже.

Прощание с Америкой

Еще один тяжелый удар судьбы должен был постичь Джеки Кеннеди. Бобби Кеннеди, брат убитого мужа, заменил в какой-то степени отца ее детям. В 1968 году Бобби пошел по стопам Джона: баллотировался в президенты США. В своих предвыборных речах он призывал американцев быть ответственными за все, что происходит в стране. В своей собственной семье Роберт Кеннеди тоже говорил об этом.

Он часто цитировал Евангелие от Луки: «Кому многое дано, с того многое спросится». «Он учил нас истинной ответственности и тому, чтобы мы серьезно относились к жизни. Мы должны этому миру что-то отдавать», – вспоминает дочь Бобби.

4 июня 1968 года Роберт Кеннеди выступал перед своими помощниками по избирательной кампании в «Амбасадор-отеле» в Лос-Анджелесе. Кеннеди почти не сомневался, что вскоре станет кандидатом от демократов в борьбе за президентство. Покидая трибуну почти в полночь, он производил впечатление человека уставшего и обессилевшего. Последовали выстрелы. Их было восемь. Один за другим. Роберт Кеннеди умер в 42 года от руки палестинца. Убийца ненавидел его за проводимую министром дружескую политику в отношении Израиля.

Панихида по Роберту Кеннеди состоялась в одном из кафедральных соборов Нью-Йорка. На улицах перед собором молча стояли люди. В церкви с Кеннеди прощались десять его детей и жена Этель, производящая впечатление сохраняющей самообладание женщины. Этель была беременна одиннадцатым ребенком. Джеки под густой вуалью, как и четыре с половиной года тому назад на похоронах мужа, держалась с достоинством. Мистика какая-то, но окружающим почти казалось, что истинная вдова – это она. Эдвард Кеннеди, младший брат Джона и Роберта, произнес трогательную речь:

«Те из нас, которые любили его, и те, что провожают его в последний путь, молятся о том, чтобы все то, чем он был для нас и хотел быть для других, когда-нибудь воодушевило весь мир».

На кладбище в Арлингтоне, рядом с могилой Джона, Бобби обрел вечный покой. При погребении своего брата он держал за руки Джеки. Теперь она была одна. Люди, знавшие ее в то время, рассказывают о неком состоянии транса, в котором она пребывала. Казалось, что она не в своем уме. Она все еще считала себя первой леди и говорила о Бобби как о своем муже. Вероятно, до смерти Бобби она надеялась, что для нее будет возможным возвращение в Камелот, в ее мир в Белом доме. Со смертью Бобби умерла и эта мечта. Джеки, так спокойно державшаяся на похоронах Роберта под взглядами многих и многих, теперь кричала и буйствовала, впадала в панику. Она чувствовала себя абсолютно беззащитной, считала, что ее и детей преследует злой рок. «В этой стране они убивают Кеннеди», – скажет она позднее.

После смерти Джона его место занял Бобби, став как бы главой семьи и заменив отца Каролине и маленькому Джону. Во второй раз от нее насильст венно оторвали человека, пользовавшегося ее доверием, любовью, предложившего ей поддержку. Есть люди, которые не в силах перенести трагедию такого масштаба: Джеки же несла теперь двойную нагрузку горя.

Аристотель Онассис сразу же почувствовал, что пробил его час. Оформив к тому времени развод со своей женой Тиной, он мог строить серьезные планы в отношении новой женитьбы. О Каллас речь не шла. Вылетев в Соединенные Штаты, миллиардер принялся утешать Джеки и увлек вечную вдову и икону Америки в свой греческий мир сказаний и мифов.

Во второй раз приглашает он ее на свою яхту, как и после смерти сына Джеки – Патрика. Одна пикантная подробность: совсем незадолго до Джеки на борту яхты была Каллас. Аристотель удалил ее с судна, пользуясь какими-то весьма шаткими доводами. Певица и не подозревала, что это было ее последнее плавание с возлюбленным.

А возлюбленный мечтал, что, путешествуя, сможет в непринужденной обстановке установить амурную связь с самой знаменитой вдовой в мире, искавшей после потери Бобби надежную пристань.

«Он явился в момент, когда темные тени печали грозили меня поглотить», – рассказывала Джеки. Сильный, харизматичный Онассис казался единственным мужчиной в мире, способным освободить ее из-под обломков Камелота и предложить новую, равноценную жизнь. Все препятствия, стоявшие ранее на пути этих двоих, теперь не имели значения. Ари Онассис мог дать все, что в этот момент требовалось Джеки: силу, любовь (так ей, по крайней мере, казалось) и деньги.

Горькая месть

Мария Каллас, узнав, насколько серьезно все обстоит между ее любимым и соперницей, сходила с ума от ярости и разочарования. Сделать нельзя было ничего. Прочитав сообщение в газете о предстоящей свадьбе, она отступила. В душе ее раскрылись все раны, нанесенные жизнью и людьми, которых она любила.

Каллас была всегда склонна к тому, чтобы себя жалеть, со временем это свойство обострилось. Она ссорилась не только с Онассисом. Вспоминала о своей матери, не любившей ее, принуждавшей дочь петь и извлекавшей из этого выгоду – точно так же, как и ее муж Джованни Батиста. Сводила счеты с критиками. «Никто не давал себе труда представить себя на ее месте. Никто не гордился ею, никто не поддерживал» – переживая крах любви, Каллас жила этими мыслями.

Как и Джеки после смерти Бобби, Каллас испытывала страх и впала в панику. Похоронив все надежды на брак с Онассисом, она полностью осознала свою беду. Те девять лет, что она была его любовницей и провела рядом с ним, она теперь считала унижением и потерянным временем. После последнего телефонного разговора с Онассисом, говорившим с ней уже из Нью-Йорка, из квартиры Джеки, стало ясно, что все, все кончено. Как он с ней говорил! Каким ледяным тоном!

Что ж, надо было по-новому устраивать свою жизнь – без него. Но вначале хоть как-то отомстить многолетнему любовнику. Каллас считала себя его жертвой, и ей была невыносима мысль, что он благоденствует и наслаждается жизнью, а она из-за него страдает. Только этим, вероятно, и можно объяснить, что она стала рассказывать друзьям историю, впоследствии попавшую даже в некоторые издания биографии дивы. Она утверждала, что Онассис незадолго перед окончательным разрывом заставил ее сделать аборт. По-новому рассказывала она и историю, действительно трагическую, о смерти их общего с Онассисом сына. Действительно, этот ребенок умер сразу после рождения. В новом изложении умерший младенец был нежелательным ребенком, которого изверг Онассис, вероятно, уже в материнской утробе приговорил к смерти.

Марии Каллас поверили, бесцеремонно посчитав, что Онассис способен и на такую подлость. Принудительный аборт казался печальной вершиной трагических отношений, в которых женщина, мечтавшая о материнстве, была жертвой бесчувственного, властолюбивого тирана. Никто не должен теперь удивляться, что для этой пары будущее было невозможным.

Для Каллас выдумка об аборте была, возможно, необходимым катарсисом, чтобы выйти живой из пагубной ситуации, в которой ей была уготована роль отвергнутой любовницы. Благодаря исследованиям биографа Каллас Николаса Гаге этот «вынужденный аборт» считают коварной выдумкой. Это был ее способ навешать на Онассиса всех собак.

Ари, между тем, перед женитьбой на Джеки крепко задумался. В конце концов, он никогда не считал, что страсть к женщине – это повод жениться на ней. Джеки настаивала. (Да, да – именно Джеки. Воля у нее была сильная.) Настаивала так сильно, что неукротимый грек испугался своей собственной смелости, все более и более падая духом. Газеты были уже полны сенсационными сообщениями, и все, кто имел к этому отношение, боялись скандала в случае, если свадьба не состоится. Онассис очень хорошо осознавал, насколько неприятна такая ситуация, но был далеко не уверен, что брак с Джеки – это хорошая идея. Его дети ужаснулись, они надеялись, что, когда Каллас больше не будет стоять на его пути, отец снова сойдется с их матерью – Тиной.

Раны от развода родителей так никогда и не зарубцевались в душах Александра и Кристины. Теперь в жизни отца появилась эта чужая американка, которая собиралась делать все по-своему, как это было в то время, когда она была женой Джона Ф. Кеннеди и жила в Белом доме.

Была ли любовь между Джеки и Аристотелем? Этот вопрос часто поднимался и столь же часто подвергался сомнению. Верят очевидцам, наблюдавшим эту пару, что, по крайней мере, в первое время их связывала страсть. Но, вероятно, сильнее было стремление каждого из них преобладать в этом союзе. Для Ари королева Америки была самым драгоценным бриллиантом в его мерцающей коллекции женщин. Джеки надеялась, что это замужество позволит ей сохранить видное место в обществе, дающее возможность придерживаться ее очень дорогого и экстравагантного стиля жизни.

Свадьба была неизбежна. Однако чуть ли не перед свадьбой, и Джеки об этом ни в коем случае не догадывалась, Онассис уже снова установил контакт с Марией Каллас. Она согласилась с ним поговорить, но не более того. Бывший любовник рассказывал ей о своих сомнениях по поводу брака с «вдовой». А кому еще, кроме Каллас, мог он это рассказать?! Каллас возражала, что он должен расхлебывать кашу, которую сам же и заварил.

Супружеская пристань на острове Скорпио

Наступило 20 октября 1968 года. На греческом острове Скорпио, принадлежащем Онассису, встретились гости со всех концов света, чтобы присутствовать при бракосочетании Жаклин Кеннеди и Аристотеля Онассиса.

На обычно таком солнечном острове в Средиземном море в тот день шел дождь и происходили бурные сцены. Перед церемонией журналисты штурмовали остров. С греческого корабля их были вынуждены призвать к порядку.

Джеки была в белом: плиссированная юбка до колен и очень игривая, в ее особенном стиле, верхняя часть платья. Волосы свободно спадали до плеч, только на макушке она заплела косу, которую украсила длинными белыми лентами. Джеки выглядела почти как невинная девочка, словно хотела стереть из памяти людей те картины, что являла собой на похоронах братьев Кеннеди: черная, окаменевшая вдова. Небольшой группе специально отобранных репортеров разрешалось присутствовать на церемонии бракосочетания, и им бросилась в глаза напряженная, угрюмая атмосфера, царящая на свадьбе. Ни одного нежного жеста, ни одного поцелуя, новобрачные походили на людей, совершивших сделку.

Те немногие фотографии, что запечатлели это знаменательное событие, не предвещали ничего хорошего в будущем. Кроме принужденно улыбающейся Джеки и скорее скептически ухмыляющегося Онассиса, все остальные выглядят довольно угрюмо.

Сын Аристотеля Онассиса, Александр, охарактеризовал этот брак короткими, точными словами: «Они созданы друг для друга. Мой отец любит громкие имена, а Джеки любит деньги».

В ночь после церемонии, проводившейся в соответствии с ортодоксальным греческим ритуалом, гостей пригласили на яхту «Кристина». На пальце Джеки сверкало новое дорогое кольцо с рубинами в форме сердца, окаймленного бриллиантами, в ушах сверкали такие же серьги. Подарок нового мужа. Знак его любви?

Онассис осыпал свою жену подарками, она наслаждалась этим. Джеки, казалось, получила то, о чем мечтала. Но, как вскоре выяснится, это был только еще один акт греческой трагедии, выпавшей на ее долю.

«Джеки, как ты могла?» – так была озаглавлена статья одной из газет, вышедшей после свадьбы. Америка отвернулась от своей смелой вечной вдовы. Многие воспринимали ее брак с греческим богачом как предательство Д. Кеннеди и всей нации в целом.

Мария Каллас отреагировала на свадьбу по-своему. Ослепительно красивой появляется она в эти дни на публике в Париже. В элегантном вечернем платье, украшенная бриллиантами, она демонстрирует себя в ресторане «Максим», где они часто бывали с Онассисом. Присутствующий в ресторане репортер был потрясен (красивая на сцене, в жизни Каллас не была красавицей) и констатировал, что в тот вечер она затмила даже богиню киноэкрана Элизабет Тейлор, которая также была в ресторане. «Онассис же, наоборот, красив как Крез, – острили знакомые репортеры, считая, что великой певице приятно это слышать. – Джеки правильно сделала, что подарила своим детям такого дедушку». Друзья Каллас, со своей стороны, упоминали о драгоценностях, подаренных Онассисом жене. Все это только второй класс, барахло. Марии и самой известно большинство из этих украшений, так как она сама когда-то получила их от миллиардера, а потом вернула их ему, когда обозначился конец их отношений. Только рубиновые серьги были действительно хороши, но Каллас они бы не подошли, утверждали друзья.

К сожалению, даже то, что Джеки получила от Онассиса только «барахло», не привело Каллас к душевному равновесию. Она была, как и прежде, глубоко уязвлена и производила впечатление красивой, но злой феи, проклинавшей свою соперницу. И очень скоро шепоток о «злых чарах Джеки» стал набирать силу.

Злые чары Джеки

Вначале казалось, что Джеки (теперь Кеннеди-Онассис) довольна своей жизнью. Как и когда-то в Белом доме, она начала свою новую жизнь с того, что поставила свое окружение с ног на голову и все организовала в соответствии со своими представлениями о красоте. Джеки занялась домом на острове Скорпио, и Онассис охотно оплачивал огромные счета за внутреннее убранство дома и мебель. Когда же Джеки собралась переоборудовать яхту «Кристина», Ари воспринял это как покушение на его личность и запретил ей что-либо там переделывать. «Кристина» была его домом, и он был хозяином дома. Джеки добросовестно старалась жить так, как полагалось жене грека. Часто оставалась на острове одна, в то время как судовладелец занимался своими делами. Несколько раз ей пришлось остаться на Скорпио помимо своей воли: в отличие от Кеннеди Онассис не терпел ее непунктуальности и просто уезжал без нее, если она не была готова к определенному часу.

Нельзя сказать, чтобы и Онассис сначала не старался наладить их жизнь. Но не получалось. Дети встретили мачеху очень недружелюбно, относились к ней без всякого уважения. Своих собственных детей она часто оставляла на попечение персонала, для того чтобы следовать за своим всегда занятым мужем. Очень скоро, к великому неудовольствию Онассиса, ей сопровождать его надоело.

Миллиардер к началу брака с самой желанной женщиной в мире был озабочен и тем, чтобы заключить самую большую сделку в истории Греции. Проект «Омега» включал в себя строительство нефтеочистительной станции, алюминиевой фабрики, чугуноплавильного завода, электростанции и нескольких верфей. Предполагались инвестиции в четыреста миллионов долларов, и все это с благословения греческой хунты, пришедшей к власти за год до этого.

Аристотель Сократ Онассис находился в зените свой власти. Обладающий сказочным богатством, знаменитой женой, несчетным количеством экс-возлюбленных, он достиг всего, о чем мечтал. Однако с этого момента дело приняло другой оборот.

За Марией Каллас стали ухаживать другие мужчины. Франко Росселини и Пьер Паоло Пазолини – выдающиеся деятели итальянского кинематографа – пытались привлечь ее к совместному проекту в кино. Им хотелось запечатлеть Каллас на экране в ее звездной роли – Медее. Предложение было соблазнительным, судьба Медеи была исключительно близка диве. Женщина, которую предали. Женщина, чей муж оставил ее ради дочери короля, – эта роль была будто бы создана для Каллас.

Со свойственным ей подъемом она посвятила себя подготовке к новой карьере киноактрисы. Каллас надеялась таким образом перенести свою славу со сцены на экран, а это была идея, высказанная однажды именно Онассисом.

Богач предпринимал все возможное, чтобы возобновить отношения со своей бывшей возлюбленной. Мария поначалу не хотела его знать, позже уже была готова с ним разговаривать и, наконец, стала снова принимать Онассиса в своей квартире в Париже. Чем дольше длился брак с Джеки, тем больше жаловался Аристотель на «вдову», как он ее называл. Слишком часто оставляла она его одного, бывая у своих детей в Нью-Йорке. Продолжала тратить колоссальные суммы денег на одежду. Онассис разгадал ее специальную «денежно-вещевую систему». Она оставляла ему счета для оплаты, а потом продавала многие едва надетые или не надетые вовсе вещи в магазинах секонд-хенд.

И в бизнесе удача стала изменять Онассису. Четыре корабля судовладельца были повреждены, а когда в 1971 году повысились цены на нефть, лопнула и операция «Омега». Счастье, улыбавшееся ему в течение десятилетий, изменило миллиардеру. Во всем виноваты злые чары Джеки – в это верил не только он, но и прежде всего дочь Онассиса – Кристина, ненавидевшую американку. Все чаще искал Онассис близости Марии Каллас, жаловался на холодность и расточительность жены, при этом все же полностью восстановить отношения с бывшей любовницей не смог.

Он зашел так далеко, что пригласил как-то Каллас в ресторан «Максим» поужинать. Естественно, эту пару сфотографировали, и Джеки пришлось принять вызов новоявленной соперницы. Жаклин Кеннеди-Онассис немедленно вылетает из Нью-Йорка в Париж, чтобы уже на следующий день ужинать с мужем за тем же столиком в «Максиме» под вспышками фотоаппаратов. Вот так! Знай наших! Каллас разволновалась и наглоталась таблеток. Впрочем, газетные сообщения о попытке самоубийства она решительно отмела.

Нарастал снежный ком из провокаций, ревности и депрессий, грозивший поглотить всех в этом любовном треугольнике. Больше всего были напряжены нервы Каллас. Онассис, как это уже давно и часто бывало, подливал масла в огонь. Мария Каллас отдыхает у друзей на одном из греческих островов, он прилетает туда на вертолете, внезапно появившись перед ней на пляже. Эти двое долго беседовали, и наконец Аристо поцеловал Марию в губы. Откуда ни возьмись появившийся папарацци с радостью запечатлевает этот интимный момент. И снова Джеки отреагировала моментально. Она прилетает из Нью-Йорка в Грецию, чтобы напомнить о себе.

Богач уже был пресыщен американкой и все чаще подумывал о разводе. Утешения он искал у Каллас. Она выслушивала его, но в прежние отношения вступать отказывалась, поскольку он еще был женат. Миллиардеру стало ясно – он должен принять решение. Развода не избежать, надо только подумать, как можно освободиться от «американской вдовы» и обойтись минимальным скандалом.

В сущности, Онассис понял, что только Каллас любила его так, как он в этом нуждался. Он ее потерял и теперь был готов на все, чтобы только ее вернуть. И тогда же судьба отняла у него человека, которого он любил больше всех в жизни.

Последнее слово остается за смертью

Между Александром Онассисом и его отцом существовали сложные отношения. Слишком властным человеком был греческий богач, и слишком бесцеремонно обращался он со своими детьми. Они должны быть такими же, как он. Александра миллиардер хотел воспитать по своему примеру и сделать из него бизнесмена и дамского любимца. Сын был совсем другим человеком, и корабли интересовали его постольку-поскольку. Больше всего он любил воздушные полеты.

На борту «Кристины» был устаревший самолет, и Александр годами говорил отцу, что машина кажется ему ненадежной и ее надо заменить. Александр хотел приобрести для яхты вертолет. Наконец он настоял на своем.

22 января 1973 года старый самолет отправился в рейс, которому суждено было стать последним. В кабине пилота находился новый пилот Олимпийских авиалиний – авиакомпании, принадлежащей Онассису. Александр хотел лично инструктировать нового работника, который должен был временно управлять самолетом до тех пор, пока машина не будет окончательно списана. Оторвавшись от взлетной полосы аэродрома Афин, самолет опрокинулся набок, коснулся земли и несколько раз перевернулся. Александр Онассис получил тяжелые ранения. Его вытащили из-под обломков машины, прооперировали, однако спасти ему жизнь не удалось.

Аристотель Онассис безудержно рыдал, получив сообщение о смерти любимого сына. Его мир обрушился, потерял смысл, теперь у него не было наследника по мужской линии, которому он мог бы передать дело.

Что касается дочери, то Онассис не считал, что Кристина может играть важную роль в его империи. По его мнению, женщины должны были подчиняться мужчинам, и в этом он не делал для своей дочери никаких исключений.

Очень скоро после смерти сына Онассис был уже снова в гостях у Каллас, в ее квартире в Париже. Казалось, она единственная, кто в полной мере может сочувствовать его потере. В конце концов, когда-то они оба печалились о смерти их общего сына, который так недолго прожил.

Джеки тоже пыталась снова приблизиться к мужу, как-то утешить его, помочь перенести страшный удар судьбы. Но Онассис не переставал страдать и печалиться. Освободиться от Джеки, как он собирался, сил уже не было. Его первая жена Тина, мать Александра, потеряв сына, утратила и желание жить. Она начала пить и умерла вскоре после гибели Александра, будучи всего 45 лет от роду. Когда-то такой живой, темпераментный, Онассис стал теперь больным человеком. Он страдал миаастенией – заболеванием иммунной системы. Лечить его были вынуждены гормонами.

Мария Каллас выступала с концертами, появлялась на людях со своим новым молодым поклонником – тенором Джузеппе ди Стефано. Публика принимала ее выступления благосклонно, но критики считали, что она уже не та.

Брак между Онассисом и Джеки продлился шесть с половиной лет. Эти двое почти не виделись друг с другом и рождество праздновали раздельно.

К началу 1975 года здоровье Онассиса резко ухудшилось, он сильно похудел и, очевидно, утратил всякую волю к жизни. Своей дочери Кристине он дал себя уговорить на операцию в Париже. 15 марта 1975 года он умер в клинике. Одиссей пришел к концу своего долгого путешествия.

Джеки провожала его в последний путь как официальная вдова. Онассиса похоронили на острове Скорпио рядом с сыном Александром.

Со смертью Онассиса закончилось и соперничество между Марией Каллас – оперной дивой и Джеки Кеннеди – дивой власти. Они стояли на пути друг у друга, как будто бы на белом свете существовал только один мужчина – Аристотель Онассис.

После смерти Аристотеля Мария Каллас уединяется в своей квартире в Париже. Только немного друзей и верная экономка остались при ней. Она снова прибавила в весе, и еще долго мысли о возвращении на сцену будоражили ее бессонными ночами. В конце жизни Каллас еще очевиднее стало заметно раздвоение ее личности: с одной стороны, обожаемая публикой суперзвезда, с другой – робкая, некрасивая девочка, которую никто не любил.

«Каллас еще раз убивает меня», – так описывала сама певица этот феномен. Она уже не могла жить без таблеток. В них она искала утешения, с их помощью хотела решить свои проблемы. Под конец она твердо решила снова избавиться от своих килограммов и придерживалась строжайшей диеты. Утром 16 сентября 1977 она рухнула возле своей кровати. Угасла ярчайшая из звезд. Марии Каллас было только 53 года.

Джеки Кеннеди-Онассис жила теперь в городе, который она любила больше других, в Нью-Йорке. Она заняла место редактора в одном из издательств и занималась делами культуры. Джеки была тесно связана с Метрополитен-музеем и отдавала много сил увековечиванию памяти своего первого мужа – Джона Кеннеди. Она старалась сохранить в памяти людей блеск времен его президентства, поддерживать миф о Камелоте. Все новые разоблачения любовных афер президента и его возможных связей с мафией приводили ее в бешенство. Возможно, обо всем, что становилось известным только теперь, она тоже узнавала впервые.

Показателен разговор Джеки с ее экс-родственницей Джоан – женой Эдварда (Тедди) Кеннеди, состоявшийся между ними в середине 70-х годов. Джоан была в отчаянии от измен мужа и пыталась утопить горе в алкоголе. Джеки утешала ее своей собственной историей и мыслью о том, что мужчины клана Кеннеди не могут быть верными. Джоан была потрясена, она ничего не знала об этом. Никто в тайны семьи президента США ее не посвящал, а пресса 60-х годов частными разоблачениями еще не занималась.

Возможно, что и Джеки только много лет спустя получила представление о многих деталях. Это не препятствовало, однако, тому, чтобы быть лояльной к клану Кеннеди, а детей воспитывать в духе любви к памяти отца. Как она клялась незадолго до смерти, дети оставались для нее всегда на первом месте, и она гордилась, что они живут, не спекулируя именами своих знаменитых родителей. Каролину можно было назвать интеллектуалкой, Джон-младший стал одним из интереснейших людей в мире. В нем совместились харизма и обаяние его необыкновенных родителей, и многие пророчили ему большое политическое будущее. Может быть, он мог бы стать и президентом Соединенных Штатов.

Джеки особенно любила сына, и судьба смилостивилась над ней, не дав узнать о его ранней кончине. Джон Ф. Кеннеди-младший погиб в авиакатастрофе вместе со своей молодой красавицей женой Каролин и ее сестрой. Самолет вылетел в непогоду, Джон Кеннеди-младший в тот роковой день сидел за штурвалом.

Джеки Кеннеди-Онассис в последние годы своей жизни жила в условиях и в окружении, где она наконец чувствовала себя защищенной. Неизлечимое онкозаболение заметно подорвало ее силы. Она говорила: «Я правильно питаюсь, я делаю все, что говорят врачи. И вот я умираю».

Умерла Джеки, как и жила, с достоинством. Ее похоронили на кладбище Арлингтон в Вашингтоне рядом с первым мужем.

Интервью с Николасом Гаге, автором книги «Греческий огонь»

КБ: Мария Каллас всю жизнь боролась с неуверенностью в себе. Откуда пришли эти сомнения и какого рода они были?

Гаге: Мария родилась в 1924 году, через год после смерти брата. Ее мать была разочарована, что родилась девочка, и, как следствие, Мария чувствовала себя нелюбимой. Кроме того, она не была хорошеньким ребенком, это была пухленькая девочка с прыщами на лице. Будущая певица была неуверена и в себе, и в окружающем ее мире. Но именно этот скепсис помог ей впоследствии, она полностью сконцентрировалась на своем искусстве. Она стала величайшей певицей своего времени и произвела революцию в опере.

КБ: Думаете ли вы, что в зрелом возрасте, будучи уже всемирно известной оперной дивой, она испытывала сомнения в себе?

Гаге: Об этом трудно судить. С уверенностью можно только сказать, что эти сомнения жили в Марии, когда она была подростком, и в юности. Она приехала в Грецию незадолго до Второй мировой войны и голодала. Это были тяжелые времена. Мать Марии принуждала ее встречаться с немецкими и итальянскими солдатами, чтобы получить какую-то еду. Только пение доставляло Марии радость, и она полностью отдавалась ему.

КБ: Какие отношения были у Марии с матерью?

Гаге: Плохие. В последние 25 лет жизни Мария вообще не разговаривала с матерью. Она упрекала мать в том, что та ее никогда не любила, а только использовала, чтобы получать деньги. Мать, в свою очередь, давала интервью, в которых остро критиковала дочь.

КБ: Думаете ли вы, что мать Марии Каллас настаивала на том, чтобы дочь стала певицей?

Гаге: Нет, я думаю, мать хотела, собственно говоря, чтобы певицей стала старшая сестра. Старшая сестра была красивее младшей. Мать думала, что все счастье семьи зависит от этой светлокожей блондинки – старшей сестры Марии. Потом оказалось, что Мария талантливей, и мать стала уделять ей больше внимания. Но было уже поздно, Мария чувствовала, что мать больше любит сестру. Поэтому Каллас отвергла мать, а когда они встречались, то громко ссорились. Однажды Мария отправилась на гастроли в Мексику и пригласила с собой мать. Накупила матери дорогие подарки, чтобы только расположить ее к себе. Но, как это и всегда бывало, мать спросила, почему она ничего не купила сестре. Мария поняла, что мать всегда будет любить старшую сестру больше. Между матерью и дочерью произошла грандиозная ссора. С тех пор они друг с другом не разговаривали.

КБ: Значит, Мария стала великой певицей только благодаря самой себе?

Гаге: Да. Это произошло действительно по собственному почину, благодаря ее желанию найти в себе что-то такое, за что ее будут любить. Это было как раз ее пение. Она стала работать со всем энтузиазмом и отдачей. Мария всегда казалась старше, чем она была на самом деле. В молодости она получала много интересных ролей, требующих большого напряжения. Это плохо повлияло на ее голос, поэтому он так рано изменил ей. Когда Каллас было за тридцать, свой голос она больше контролировать не могла. Каллас была вынуждена очень рано оставить карьеру оперной певицы. Виной тому было плохое обучение, полученное ею в молодости.

КБ: Но почему она так сомневалась в себе, если была такой талантливой?

Гаге: Именно потому, что она знала о своем таланте. Она его любила и использовала. Она хотела все делать лучше других. И делала. Она привнесла в оперу актерское мастерство. До нее оперные певицы, выходя на сцену, демонстрировали только голос. Она же свои роли играла, привлекая тем самым в оперу новую публику. Затем Каллас решила, что она слишком толстая. Певица весила почти сто килограммов, прежде чем усадила себя на строжайшую диету. За один год она очень похудела. Ей хотелось выглядеть как Одри Хепберн. Если вы посмотрите на ее фотографии того времени, то увидите, что Каллас одевалась по ее образцу и делала себе такие же прически, как и Хепберн. Каллас хотела быть красивой и любимой как женщина, а не только как артистка.

КБ: Мария Каллас и Аристотель Онассис находились в долгой любовной связи. Думали ли они пожениться?

Гаге: Их отношения начались в 1959 году во время круиза, ставшего знаменитым и даже вошедшего в историю, который Онассис совершил из Монако в Стамбул и обратно. В турне присутствовали Каллас с мужем, Онассис и его жена, Уинстон Черчилль и несколько членов его семьи. Во время плавания Мария и Аристотель полюбили друг друга. Вернувшись в Монако, каждый из них оставил свою половину. (Правда, Онассис, любя Каллас, жену тоже не хотел терять.) Они чувствовали себя созданными друг для друга. Она была женщина, которую искал Онассис, а он был тем мужчиной, которого искала она.

КБ: Но почему же они не поженились?

Гаге: Дети Онассиса и его сестра Артемис не любили Марию. Они были против этой женитьбы. Были, конечно, моменты, когда он думал жениться на ней. Но Мария не настаивала. Она не умела так же хорошо осуществлять свои претензии, как сумела это позже сделать Джеки Кеннеди. Мария всегда говорила: «Мне нужно было в 1960 году сделать только один толчок». Не сделала. После смерти их общего ребенка она снова не потребовала от Онассиса жениться на ней. Хотя именно в то время он был к этому склонен. Момент был упущен, и с того времени эта тема для него уже больше не возникала.

КБ: Но Онассис был сильной личностью. Почему он не объяснил своей семье, что хочет на Марии жениться?

Гаге: Видите ли, Онассис хотя и был сильной личностью, но он очень любил своих детей. Он чувствовал, что своим разводом с их матерью сделал им больно. Дети были разочарованы в нем, а сестра не уставала повторять: «Ты же не женишься на этой певице».

Некоторые все-таки рекомендовали ему это сделать, например, свояк. Он считал, что единственным основанием для кого-нибудь вспомнить через 50 лет об Онассисе могут быть только его отношения с Каллас. Но большинство людей, близких Онассису, было против этого брака. К тому же у богача возникли новые любовные связи, и он хотел сохранить свою свободу. А Мария, как уже было сказано, не сумела заставить его жениться на себе, как это удалось Джеки.

КБ: Вам удалось установить, что у Каллас и Онассиса действительно был ребенок.

Гаге: Фактически очень многое указывает на существование этого ребенка. В 1959 году Каллас дала интервью одной французской газете. Она не говорила больше ни о чем, только о желании иметь ребенка, и в это время она уже была беременна. Между 1947 и 1965 годами она выступала как минимум по тринадцать раз в месяц. Но с ноября 1959 по лето 1960 года она не дала ни единого представления. Почему? Потому, что была беременна и уединилась, ожидая рождения ребенка. Она искала жилье в Швейцарии. Родился сын, но прожил всего несколько часов. Мария сфотографировала сына, чтобы показать фотографию Онассису, который снова плавал на любимой яхте в компании Черчилля. Я нашел копию этой фотографии в ее личных документах. Кроме того, есть документы о рождении и смерти. Так что никаких сомнений в существовании этого ребенка нет.

КБ: А что думал о ребенке Онассис?

Гаге: Когда умер его собственный сын Александр, он сказал Марии: «Как мне жаль, что так произошло. И как жаль, что наш сын не мог жить». Он знал, что после смерти их сына Мария нуждается в нем, и подумывал тогда жениться на ней. Он хотел избавить Каллас от меланхолии (депрессии, в клиническом понимании, у нее не было). Он устраивает для нее выступления в античном театре под открытым небом, южнее Афин, который использовали для греческих трагедий. Она была первой, кто там пел, и это стало сенсацией.