- Раненько сбежали, да? Пропустили самое интересное. Дра'ак чуть не унес малышку Нерри. Да и Ферин чудом спасся.
      Изомира и Линден пришли в ужас, чем Танфия, пересказывая историю целиком, немало позабавилась.
      - Неужели вы шума не слышали?
      - Слышно было, как дети кричат, - призналась Изомира, - но мы решили играют. Просто не верится!
      - Ясно, - насмешливо заключила Танфия, - слишком заняты были. Ты, надеюсь, маминому совету следуешь?
      - Какому совету? - переспросила Имми.
      - Тому самому. Чтобы детишек раньше времени не было.
      - Тан! - воскликнула Изомира. - Прекрати немедля! Ты смущаешь Линдена!
      - Ты не волнуйся, Тан, - сбивчиво пробормотал Линден. - Мы о-очень осторожны.
      - Значит, и до этого дошло? - радостно подхватила Танфия. - Да не смотри ты на меня так, Имми! Все очень мило. Я просто пытаюсь вас поддеть.
      - Нахалка. А если мы тебя начнем поддевать насчет твоей любовной жизни, то есть ее полного отсутствия?
      - Я сама так хочу. В жизни есть вещи поинтереснее, чем влюбляться в соседей. Если б я жила в Парионе, я бы могла стать художницей, архитектором, книжницей. В городе есть о чем поговорить, кроме цен на зерно или того, где лучше выпасать овец. В Парионе...
      Танфия мечтала вслух, пока не заметила, как изменилась атмосфера вокруг. В лощинке был кто-то еще. И, отведя ладонь от лица, Танфия увидела над собой черную тень Руфрида, Линденова старшего братца. Настроение у нее испортилось напрочь.
      - Боги, - фыркнул Руфрид, - она что, опять талдычит о городских чудесах?
      Он присел на траву, обхватив колени руками. Как и Линден, он был красив и строен - даже парой дюймов выше брата, - мог похвастаться теми же густыми каштановыми волосами, но, увы, не таким же добрым сердцем. В детстве Руфрид гонял Танфию немилосердно; теперь, став постарше, она могла дать ему отпор, но все еще находила его пугающим, и ненавидела за это. В Руфриде таилась постоянная горечь. Насмешки его всегда содержали каплю настоящей злобы. Ему всегда надо было быть первым, даже на излучинских летних играх - в беге, в стрельбе, в прыжках - но радости от своих достижений он не получал. Ловкая и быстрая Танфия едва ли могла с ним соревноваться, и это тоже ее бесило.
      - Едва ли она соизволила помянуть дра'ака, не говоря уж о том, что я его застрелил.
      - Вообще-то я сказала, - обиделась Танфия. - Неплохой выстрел. Жаль только, что ты своим хвастовством теперь нас в гроб вгонишь.
      - А это мысль! - скривился Руфрид. - Надо было тебе рассказать дра'аку о красотах Парионы. Тварь бы сдохла быстрей, чем от моей стрелы. Ты же никогда не была в городе, откуда тебе знать, как там здорово?
      - Я умею читать, - величаво отмахнулась Танфия. - И кое-чему учусь из книг, в отличие от некоторых.
      Руфрид, прекрасно умевший читать, только ухмыльнулся. Его с Линденом отец служил управителем Излучинки, и по деревенским понятиям вся семья была прекрасно образована.
      - Думаешь, ты настолько лучше нас всех? - поинтересовался он. - Ну да, твое
      место же в городе. И не в каком-нибудь, а только в самой Парионе настоящее место нашей умничке Танфии. И почему это царь еще не призвал тебя в Янтарную Цитадель? Ему при дворе так нужен кто-нибудь, кто может вязать снопы и делать бумагу для царского отхожего места.
      Танфия сдержала раздражение.
      - Ты просто завидуешь. Я могу читать наизусть всех великих поэтов, а ты даже по именам их назвать не сумеешь.
      - А помогут нам твои поэты овец из разлива вытаскивать? Или дра'ака убить, пока тот весенних ягнят не унес?
      - Был ты деревенщиной, Руфе, деревенщиной и останешься! - огрызнулась Танфия. - А все, что творится за излучиной, не бери в голову, а то напугаешься еще.
      Руфрид расхохотался, приведя Танфию в настоящее бешенство.
      - Хватит, Руфе, - сказал Линден. - Вам двоим обязательно цапаться?
      - Это она начинает. Строит из слухов свои воздушные замки. И кстати о слухах...
      Он замолчал. Остальные трое выжидающе смотрели на него, пока Линден не выдержал:
      - Ну? Что ты слышал?
      - Когда я на той неделе был в Хаверейне... - Руфрид сделал паузу и подобрал ноги под себя. - Не знаю, стоит ли при тебе рассказывать, Имми. Ты ж у нас собственной тени боишься.
      - Тогда не надо, - буркнула Танфия, отказываясь ловиться на крючок.
      - Хотя... ты уже большая девочка. Ладно.
      Танфия подавила желание заткнуть ему рот. Изомира с рождения страдала от кошмаров. В детстве Танфии часто приходилось ее успокаивать ночами. Испугать Имми был невелик труд - хватало одного намека.
      - Очень странная история, - с наслаждением вещал Руфрид, глядя Имми прямо в глаза. - Отряды всадников, с виду - людей, но может, и нет, врываются в города и деревни и уводят жителей. Они приезжают ночью, сгоняют всех, и выбирают тех, кого хотят увести. Они плетут красивые байки о том, куда те направляются, но это все вранье. Никто не знает, куда уводят людей, но никто не смеет отказаться. Потому что тогда из ниоткуда являются жуткие твари, как бхадрадомен, когда те правили Авентурией. И всадники направляются сюда...
      - Хватит! - рявкнула Танфия. Зелено-золотые глаза Изомиры стали уже как плошки. - Не поминай этого имени! Все они передохли!
      - Какие мы культурные, а в суеверия верим, - поддел ее Руфрид. - Как помянешь, так и явятся, да? Бха-дра-до-мен. Видишь, ничего не случилось.
      Танфия вздрогнула. Солнце садилось, дневной свет мерк, и лощину заполняли синие тени.
      - Откуда взялся этот дурацкий слух? - прошипела она. - Так я тебе скажу. Где-то далеко, в каком-то заштатном городишке что-то случилось. Что-то совсем обычное, но с каждым пересказом история становится все невероятней. Байка скачет из деревни в деревню, и к тому времени, когда нам ее перескажет какой-нибудь беззубый возчик, упоенный собственной важностью, потому что заработал на ярмарке пару рудов, от всей истории останется только элирская сказка! Или так, или ты вообще все придумал!
      Руфрид пожал плечами.
      - Нет. За что купил, за то продаю.
      - Даже тебе бы следовало знать, что это ерунда! Или ты не слышал про битву на Серебряных равнинах? Врага разгромили двести пятьдесят лет назад. Если кто и остался, они слишком далеко и их слишком мало, чтобы навредить нам.
      - Нет! - взорвалась Изомира. - Я видела это вчера во сне! - торопливо выдохнула она, вцепившись в руку Танфии. - Было темно, только в небе полоска серебряного света. Мы всей деревней собрались на главной площади, не знаю зачем, но все понимали - случится что-то ужасное. Потом послышался этот жуткий звук, шуршание и хлопанье, точно крылья дра'ака, и что-то темное опустилось с небес, и унесло Линдена.
      - Меня? - захлебнулся Линден.
      - И ты с криком пропал во тьме. Я от ужаса проснулась. Мне с весны снятся всякие кошмары, но этот - хуже всех.
      Лицо ее побелело, Имми смотрела на сестру невидящим взором, точно завороженная.
      - Почему ты меня не разбудила? - воскликнула Танфия.
      - А ты бы подумала, что я себя веду, как девчонка.
      - Не дури. - Танфия обернулась к Руфриду. - Как ты мог с ней так поступить?
      - Да ну! - воскликнул парень. - Она от всего шарахается. Ей давно пора подрасти.
      - Это тебе пора подрасти! Ты в детстве себя с ней вел, как свинья, и боровом остался! Ты знал, до чего ее доведешь своими байками, так что заткнись, пока хуже не натворил! Имми, ну кто потащится в Излучинку, чтобы нас красть? Мы живем на краю света. Никому мы не нужны. Ну, ты же знаешь, это был просто дурной сон.
      Слова ее, однако, желаемого воздействия не оказали. Изомира вскочила на ноги, стряхнув руки сестры и любовника.
      - И не надо при мне меня обсуждать, как дурочку! - воскликнула она. По щеке девушки скатилась серебряная слеза.
      Странно, но ее ужас не казался детским - скорее, душе Имми недоставало прочной шкуры, и любой вообразимый кошмар глубоко ранил ее. Раньше Танфия не замечала этого так явно.
      - Неважно, - горько пробормотала Имми. - Знаю я вас. Руфрид хотел меня напугать, а сон - всего лишь сон. Повеселились, ну и будет.
      Она побрела вдоль края лощины, потом свернула в лес и скрылась. Танфия и парни ошарашено смотрели ей вслед.
      - Я пойду за ней, - предложил Линден.
      - Нет, - отрубила Танфия. - Пойду я. А ты вбей немного ума в тупую башку своего братца. Если у вас на двоих есть хоть капля.
      Следуя по тропе за Имми, Танфия успела разглядеть в чаще светлое пятно сестриных кос. Потом Изомира совсем скрылась из виду.
      Лес в этом месте широким языком вдавался в распаханные поля. Девушки часто срезали дорогу, возвращаясь этим путем в деревню, так что Имми хотя бы направилась домой, а не Богиня знает куда.
      Заходящее солнце делало яркими все цвета. Темные стволы отливали бронзой, подлесок полыхал изумрудной зеленью, листва буков над головой горела закатным огнем. В вышине завиднелся полумесяц бледно-красной Розовой луны, меньшая Лиственная луна казалась мятно-зеленым, чуть объеденным по краю овалом. Захолодало, меж деревьев легли глубокие лужи теней.
      - Имми! - заорала Танфия. Никакого ответа. Слабонервной ее никто не мог назвать, но девушка как-то враз забеспокоилась. - Подожди меня!
      Щедрое на солнце и дожди лето не только подарило богатый урожай, но и помогло тропе чаще зарасти густым подлеском, так что знакомую тропу перегородили кусты и молодая поросль. Танфии постоянно приходилось то пускаться в обход, то продираться сквозь колючие заросли, пока девушка не запарилась, не растрепалась и не обозлилась вконец - уже не только на Руфрида, но и на сестру. И все это после тяжелого дня!
      Внезапно ей стало ясно, что она заблудилась. Лес сомкнулся вкруг нее, на глазах заполняясь сумерками. Небо едва проглядывало сквозь ветви клочками мутного свечения. Даже по лунам не поймешь, куда брести. Ни гор, ни луга не видать - только стволы теснятся во все стороны.
      "Как же так вышло?", подумалось ей. "Я же так здорово знаю эти места... или это мне только казалось?".
      Танфия продолжала брести, еще сильнее злясь на путающиеся в ногах ветки. Торжествующий куст намотал ее кудри себе на сучок, как трофей; девушка, помянув Богиню, рванулась посильнее, выдралась из его объятий и обнаружила себя на поляне.
      Прогалину заполняла синяя тихая мгла. Пруд посреди нее казалось, светился, над водой плясали белые мошки, сияющие отраженным светом. Танфия затаила дыхание.
      На ближнем берегу пруда сидел, скорчившись, нагой юноша, стройный, гибкий, весь бледно-золотой, словно бы скованный сиянием воды. Свет обтекал безупречно вылепленные мышцы плеч и бедер. Юноша опустил пальцы в воду, и от кончиков пальцев разбежались яркие круги. Волосы его были темно-красными, цвета осенней буковой листвы, и отросли почти до пояса. Когда юноша потянулся к воде, прядки стекли с плеч. Танфии захотелось погладить эту шелковистую роскошь.
      Замерев, девушка взирала на открывшуюся ей картину. Всю жизнь она слышала сказки о подобных созданиях, но видела в первый раз. И сразу узнала. Это был элир.
      Юноша зачерпнул воды ладонью, раздумчиво, словно время вокруг него замедляло ход, отпил. Капли белым пламенем падали в пруд. А потом он обернулся к ней.
      Почти человечий лик его был сумрачно-прекрасен и чуть испуган, будто у робкого лесного зверя. Прежде, чем Танфия успела хоть что-то сказать или сделать, элир молча нырнул в пруд, не оставив на воде даже рябинки.
      Потрясенная, девушка кинулась к воде, заглянула в глубину, продираясь взглядом через плывущие по поверхности бело-огненные искры. И вместо собственного отражения увидала исполненное отчаяния лицо элира, и его протянутую к ней руку.
      "Если бы я мог до тебя дотянуться...", прошелестел едва слышный голос. "Если б ты могла мне помочь... тяжко...".
      Завороженная, девушка потянулась к нему. И в этот миг ее настигло воспоминание.
      Она была еще малышкой, может быть, Фериновых лет, когда бабка подарила ей зеркальце - посеребренная сзади пластинка горного хрусталя. Игрушка так ей нравилась - покуда одной ночью, когда Имми заснула, Танфия не заглянула в него при свете свечи. Вместо собственного отражения она увидала в глубине лицо мальчишки с бронзово-рыжими волосами. И тот ее видел. От ужаса она уронила зеркало. Но с тех пор чужое лицо в нем больше не являлось, и Танфия почти забыла тот случай... до этой минуты.
      Пальцы девушки коснулись воды. Поверхность дрогнула, а когда вода успокоилась, отражение в пруду принадлежало Танфии. Девушка сморгнула, и полянка вдруг показалась ей очень обычной и - теперь, когда сияние чар погасло - очень мрачной.
      Что-то шевельнулось по ту сторону пруда. Танфия дернулась, но тут же разглядела меж стволов фигурку сестры.
      - Имми! - Танфия подбежала к ней, прямо по траве, на которой сидел элир. Девушки обнялись. - Ты видела?
      Бледная Имми кивнула.
      - Парень у пруда.
      - Элир.
      - Мы не знаем точно, - поправила Изомира.
      - А кто еще?! Я видела его в воде. Он, кажется, заговорил со мной... ну, не знаю. Неважно.
      Имми выжидательно глянула на нее, видно, надеясь на разъяснение. Но Танфия молчала, и Имми спросила:
      - Ты за мной побежала?
      - Конечно. Как ты можешь закатывать сцену без зрителей?
      Имми улыбнулась.
      - Я не устраивала сцену. Но я рада, что ты пришла. Я исхитрилась заблудиться.
      - Я тоже. Ну, пошли искать дорогу?
      - А куда пойдем?
      - Под гору, - уверенно заявила Танфия. - Не знаю, где была моя голова. Всего и дел - все время идти под гору.
      Потрясенные увиденным, они шли, держась за руки. Но теперь, когда наваждение рассеялось, деревья словно бы расступились, и вскоре под ногами зазмеилась утоптанная черная лента тропы.
      - Ты в порядке? - поинтересовалась по дороге Танфия.
      - Само собой. - Имми вздохнула. - Ты, наверное, меня считаешь дурочкой. Но мой сон, и потом то, что наболтал Руфрид... не выношу, когда он меня пугает, так унизительно. А отвечать ему, как ты, я не умею.
      - Н-ненавижу его! - убежденно произнесла Танфия. - Не знаю, откуда он такой поганец родился. Если тебя это утешит, то ты, кажется, испугала Линдена больше, чем Руфрид - тебя.
      Имми дернулась.
      - Не надо. Сон был такой яркий - просто вспоминать не хочется. Никто не понимает, почему я робкая, когда ты такая храбрая. Им легко говорить "А, она своей же тени боится". Они моих теней не видели.
      Они вышли на опушку. Вослед двум своим товаркам вышла на небо серебряная монетка Лилейной луны. Перед девушками раскинулся поросший мерцающими в сумерках синими цветами луг, а дальше теснились к реке излучинские крыши. У Танфии засосало под ложечкой. Сейчас ей очень не хватало еды, вина и доброй компании.
      - Но тебе нечего бояться. Сколько раз я тебе это твердила?
      - Я знаю, но снам-то это не втолкуешь. А мне только Руфрида с его глупыми подначками не хватало!
      Танфия приобняла сестру.
      - По-моему, Руфрид тебя просто ревнует к Линдену.
      - Глупость какая, - буркнула Имми, но, к радости Танфии, улыбнулась.
      - Ну, и давно вы с Линденом любитесь по лужайкам?
      - Танфия! - Возмущение Изомиры быстро сменилось смехом. - С летнего солнцеворота, если тебе так интересно. Ты даже не представляешь, чего лишена.
      - Ну и не надо, все равно мне никто в округе не пара. Наверное, скоро обручитесь?
      - А почему скоро? Нам всего по семнадцать, времени впереди много. А вообще - да. Мы друг друга знаем чуть не с рождения. Нам никто другой не станет нужен.
      - Хорошо, наверное, получить то, о чем мечтаешь, - вздохнула Танфия. Даже завидно. Замуж выйдешь, будешь жить в Излучинке. А заниматься чем будете?
      - Чем и раньше, само собой, - удивленно ответила Имми. - Линден - за скотиной присматривать. Хочет на коня скопить. А я бы так и резала дальше камень, да в этом ремесле большой нужды нет. Так что и прясть буду, и ткать, и шить...
      - И будешь счастлива?
      - Да.
      - Мне бы так легко успокоиться...
      - Но ты же не уедешь, Танфия, правда? Не всерьез?
      Танфия не ответила. Впереди на лугу мелькало что-то беленькое хвостик бегущего зайца. Девушки, остановившись, наблюдали, как зверек проносится мимо, прижав уши и из всех силенок работая задними ножищами. Заяц был посвящен Богине; нехорошо было бы видеть, как его убивают, но никакого хищника они не заметили.
      - Богиня спасается, - негромко заметила Изомира. - От кого?
      У дверей родительского дома Танфия спросила:
      - Расскажем им, что видели?
      - Зайца?
      - Нет, про другое.
      - Признаться, что мы видели элира? - Имми тихонько хихикнула. - Не-ет, Тан. Нам уж точно никто не поверит.
      - М-да, - признала Танфия, отворяя двери к свету и вкусным ароматам. Ты права.
      Навстречу им выскочил отцов серый волкодав, Зырка, тыкался мохнатой башкой в грудь и пытался облизать лицо. Танфия так и стиснула пса в объятиях. С чужаками Зырка себя вел, как злобная скотина, но все члены семьи, начиная с отца девушки, его любили безмерно. Изомира каталась на нем верхом в детстве, а Ферин - и по сей день, когда думал, что мать не видит. Эйния говорила, что мальчик растет слишком быстро, а Зырка слишком стар для подобных игр.
      - Кто со мной поедет на базар в Хаверейн на той неделе? - спросил за ужином дядя Эвайн. Старший брат Эовейна жил с ними от начала времен. Танфия его обожала. Дядюшка был настолько же шумен и общителен, насколько ее родной отец - нелюдим. А еще он ничуть не стеснялся прожить жизнь бобылем.
      - Я! - воскликнула Танфия, подтирая хлебной коркой остатки подливы. Проголодалась она за день страшно. Ноги ее покоились на спине лежащего под столом Зырка. Время от времени Изомира, не такая голодная, в ответ на умоляющие собачьи взоры подсовывала псу кусочек. - Хотя в Хаверейне скука страшенная, хуже, чем в Излучинке.
      - Без этого скучного городишки нам негде было бы сбывать наш товар, строго указала ей мать. - Имми, прекрати кормить псину!
      Мужчины убрали со стола, и Эйния внесла блюдо с дымящимся яблочным пирогом.
      - Поедем все. Ферин уже достаточно взрослый, да?
      Малыш старательно закивал.
      - Поищем тканей на зимнюю одежду.
      Танфия вздохнула.
      - Мама, Имми в десять раз лучше наткет. Там совершенно нечего делать, кроме как наливаться элем в таверне и болтать о ценах на капусту. На улицах полно свиного навоза. Театра нет. Книгу там не узнают, даже если она им на голову упадет. В Хаверейне я еще не видела ни одной книги, которой не припирали бы дверь. Ткани? Там нет ничего роскошней мешковины, и не чудо: все равно, стоит выйти из дому, одежду заляпает грязью, так что разумнее всего сразу ткать такое, что мазать не жалко. И краска у них тоже только одна - навозно бурая!
      Отец расхохотался.
      - Не так там и страшно. Ради Богини, милая, им надо на что-то жить. Как и нам. А чего ты ожидала?
      - Чего-то более культурного. Ради разнообразия.
      - У нас. наверное, единственная деревня во всем Сеферете, где каждый солнцеворот ставят пьесы Сафаендера, - заметил Эодвит. - Это ли не культура?
      - И я одна это понимаю, - мрачно заявила Танфия.
      - Это нечестно, - укорил ее отец. - Мы все тебе благодарны, тебе и Имми. Кстати, что мы увидим на Поврот?
      Повротом называли праздник конца сбора урожая, и начала осени. Хельвин, мать Эодвита и деревенская жрица, возглавит чествование богини и бога, Брейиды и Антара, в благодарность за урожай и в ознаменование поворота круга жизни к зиме и перерождению. А потом вторая танфина бабушка, Фрейна, подаст эль, сидр и пироги, и все будут праздновать до глубокой ночи.
      По всей Авентурии, как знала Танфия, народ почитал трехликую богиню Земли, и ее супруга, смеющегося Владыку Зерна, Лесов и Зверей, каждую зиму отдававшего жизнь земле, и восстававшего по весне. Хотя имена и лики разнились, боги всех земель были, в сущности, едины. Излучинцы по большей части воспринимали Брейиду как отдельную силу - добросердечную, всепитающую богиню-мать. Порой они призывали ее весеннюю ипостась, деву Нефению, в помощь в делах любовных или ради вдохновения; иной раз обращаться приходилось к Махе, жестокой и мудрой старухе, проводившей землю через зиму, а человеческую душу - через порог смерти. Своей богине деревенские верили бесконечно. Танфия - тоже, но она знала и более глубокие тайны, открытые ей книгами и подтвержденные Хельвин. Все богини были очеловеченными ликами Великой богини Нут, а боги - смягченными обличьями ее супруга, первородного Анута.
      Нут ужасала, ибо была непознаваема. Она творила и разрушала. Она суть тьма в начале и конце времен.
      Немногие из людей могли напрямую обращаться к Нут. Большинству требовались узнаваемые божества. Верования, которых придерживалась Хельвин, гласили, что по смерти души людей и зверей попадают в Летний край Брейиды, где ожидают перерождения, но последователи Нут (ибо у той, как узнала Танфия из книг, в городе были свои жрицы) утверждали, что души умерших возвращаются во тьму чрева Нут, а находят они там забвение или новое рождение - то знает одна лишь Великая богиня.
      Танфии, с ее неуемным любопытством, всегда интересно было, что думают о людских верованиях элир. Сами они вроде бы ни в каких богов не верили... а разве народ элир не мудрей и не древней человечества? Они сами как боги. Столько всего можно узнать, подумала Танфия, а я в этой глуши так и не узнаю. Самое малое, что она может сделать на Поврот - это заставить людей подумать. Хоть немного.
      - У нас не было времени на репетиции, - выдавила она. - В прошлом году, когда мы ставили "Ференатский дуб", все хохотали на самых грустных местах, идиоты. Я могла бы вместо того почитать из "Царя жатв" Теотиса. Это поэма.
      - Безбожно длинная и нудная, - уточнил Эвайн. - В качестве мести?
      - Она в тысячу раз умнее всего, что можно услышать в Хаверейне, дядя.
      - Там хотя бы можно послушать байки изо всех краев, - ответил тот.
      Эодвит презрительно хохотнул.
      - Если б в них был прок.
      - О, слухи летают повсюду, - заметил Эвайн, отрезая кусок сыра и аккуратно укладывая его поверх яблок. - Лучше последнего я давно не слышал.
      У Танфии екнуло под ложечкой.
      - Дядя, а обязательно?..
      - Что тут думать, не знаешь. Смотря в чьем пересказе услышишь, продолжал Эвайн, не обращая на нее внимания. - Дело почти невероятное...
      Танфия затаила дыхание. Имми отъедала от яблока крохотные кусочки.
      - Говорят, царь повздорил из-за чего-то с сыном. Но мы вряд ли узнаем, что там было на самом деле, раньше, чем через полгода.
      - И все? - облегченно вздохнула Танфия.
      Эвайн воззрился на нее.
      - А этого мало? Кто бы мог поверить, что царь поссорится со своим наследником? Но и это не все. Какие-то беспорядки в Парионе.
      - А это еще как понимать? - поинтересовалась Эйния.
      - Ну, одних послушать, так царь набирает войско. Собирает народ по деревням; кто говорит - горстки, кто - толпы. А другие толкуют, что это не по государеву указу делается, и вообще - послушайте! - не люди этим заняты. Так или иначе, а подумать над этим стоит.
      - Эвайн! - Эйния предупреждающе подняла руку, но дядя перебил ее:
      - И это приближается. Иначе слухи не долетели бы до Хаверейна.
      Ферин глазел на дядюшку широко распахнутыми глазенками. Имми тихонько отложила ложку. Танфия молча бесилась. Услышать ту же байку от Эвайна было намного страшнее, чем от Руфрида, потому что дяде можно было верить.
      - Раз это так невероятно, - резко оборвал брата Эодвит, - не повторяй этих сказок при моих детях.
      - Ну извини, - обиженно буркнул Эвайн. - За что купил, за то продал.
      Эйния вздохнула.
      - Когда слишком спокойно, народ начинает выдумывать байки, чтобы себя развлечь. Вот и все.
      - Никто нас не обидит, - сказал Эодвит, - но если что и случится, царь всех рассудит. Как всегда.
      - За доброго царя Гарнелиса, - поднял тост Эвайн, и все домашние присоединились к нему.
      Танфия покосилась на сестру, но та только пожала плечами, как бы говоря: "Не квохчи надо мной. Не маленькая, не боюсь". Но Танфии страхи сестры не казались детскими; скорее их источником было закрытое для других знание.
      Эйния и Танфия заканчивали драить котлы, когда вся семья уже легла спать. Последние языки огня озаряли кухню сумрачным светом.
      - Мама, - спросила Танфия, - а ты когда-нибудь видела элира?
      С удивленным смешком Эйния оторвалась от работы и обернулась к дочери.
      - Ну... да, бывало. А почему ты спрашиваешь?
      - Просто интересно.
      Танфия выглянула в ночь за окном. Мир вовне уютного домика казался пустым и диким, а ведь это был лишь уголок великого Сеферета, а Сеферет лишь одним из царств Авентурии.
      - Много лет назад, - проговорила Эйния, облокачиваясь о подоконник рядом с ней, - прежде, чем родились вы с Имми, мы с твоим отцом видели элирское шествие в лесу. Их были дюжины.
      - Дюжины! - выдохнула Танфия.
      - Ростом они были не выше нас, - мечтательно продолжала ее мать, стройные и гибкие. Все они были в сером - только если вглядеться, это и не серый был вовсе, а все цвета разом, прекрасные такие, мягкие. Их свет был как бледное сияние, и он искрился, точно звездное небо. Они проводили какую-то церемонию. Закутанные в плащи фигуры, плывущие в ласковом свете...
      - А что вы сделали?
      Эйния хихикнула.
      - Тихонько отошли, и как рванули оттуда!
      - Вы... сбежали? Я бы осталась посмотреть!
      - Едва ли, - строго оборвала ее мать. - Ты не понимаешь. Это было страшно. Потаенный Народ опасен. Они не злы, и не желают нам зла, покуда мы их не трогаем. Но они - опасны. Я порой видела других - так, мельком. А в чем дело, Танфия? Тебе тоже привелось?
      Танфия примолкла.
      - Я не уверена.
      - Это не так странно, как тебе может показаться. Они ведь не сказки. Никто не подумает, что ты сошла с ума. Говорят, прежде сеферетцы были близки элир, и наши народы жили пообок. Границы миров были открыты, и каждый мог пересечь их, стоило пожелать.
      - Откуда ты знаешь? - изумилась Танфия.
      Глаза Эйнии затуманились.
      - Да так, старая легенда.
      - Но что изменилось с тех пор? Что случилось?
      Ее мать повела плечами, будто коря себя за то, что открыла рот.
      - Благая богиня, да я не знаю. Если этого нет в твоих исторических книжках, не понимаю, почему ты ждешь ответа от меня. Все вопросы спрашиваешь, да? - добавила она ласково.
      Танфия грустно улыбнулась.
      - У меня есть еще один. Мам, ты не помнишь, куда делось то зеркальце, что мне подарила бабушка Хельвин?
      Эйния нахмурилась.
      - Уже сколько лет его не видела. Думала, оно у тебя. А что, потерялось?
      - Ох... найдется, наверное. Просто вспомнилось о нем сегодня.
      Танфия понятия не имела, с чего начать рассказ об увиденном, и оттого промолчала. Эйния обняла дочь, и обе женщины глянули в окно, в ночь.
      - А что другие? - спросила Танфия наконец.
      - Другие?
      - Этих ты не видала? Ты понимаешь, о ком я. Начинается на б...
      - Молчи, Танфия! - перебила ее мать. - Нет, теперь их не увидишь. И никогда не произноси это слово! Говорили, они читают людские мысли. Что стоит их помянуть, и они явятся к тебе.
      - Не верю.
      - Веришь или нет, а о них лучше забыть.
      - Прости. Мам?
      - Да, милая?
      - Ты никогда не подумывала покинуть Излучинку?
      Эйния удивленно моргнула.
      - Никогда. С какой стати? Я здесь родилась. Твои бабки и деды живут здесь...ну, трое из них. Здесь я полюбила твоего отца, здесь прожила жизнь. Что мне искать?
      - Других мест. Новых людей. Иных идей.
      - А, - отмахнулась Эйния, словно все это не привлекало ее совершенно, но взгляд, требовательно скользивший по лицу девушки, выдавал ложь.
      - Мам, это для вас станет очень большим горем... если я уйду?
      Долгая пауза.
      - Не знаю. А ты вернешься? Знаю, ты об этом мечтаешь, Тан. Но я никогда не могла сообразить, почему. Все, кто любит тебя - здесь. Ты нужна земле. Конечно, ты не пленница, никто не станет тебя удерживать. Но я понятия не имею, что гонит тебя в путь.
      Глава вторая. Бейн
      Конь уносил Гелананфию прочь из столицы, пока улочки Парионы еще спали.
      С собой молодая женщина не взяла почти ничего - разве только кошель, набитый рудами и драгоценными камнями. И никаких царских одежд - обычный буро-зеленый охотничий костюм. Конь тоже не мог привлечь лишних взглядов стройный торитский скакун чалой масти, неприглядный, но выносливый.
      Гелананфия боялась. Не за себя - за отца, за любимого, за брата. И за всю Авентурию.
      Город скрывался за горизонтом. Принцесса вспомнила о своем возлюбленном - они не виделись так давно. Со дня разрушения театра, которое он так старался предотвратить, ее милый не осмеливался более показываться в Парионе. Принцесса не знала даже, где он теперь.
      Тракт посеребрили первые лучи рассвета. Скоро здесь станет людно. Гелананфия решительно дернула уздечку, сворачивая с дороги в холмы.
      Уехать ей приказал отец. Тогда она впервые ощутила, в какой опасности находятся жизни ее близких. Те, кто спорил с царем, просто пропадали - или умирали, или бежали. Но масштаба бедствия она не представляла до той поры, пока ее возлюбленный отец не заговорил о том, чтобы самому покинуть Янтарную Цитадель. Отец ее остался там, пытаясь достучаться до царя... но надолго ли, Гелананфия не знала.
      И теперь она покидала Париону - не ради спасения, но ради поисков ответа.
      За время странствий по Девяти Царствам принцесса завела немало друзей. Но кто из них не выдаст ее царю, не пойдет против высшей воли? Да и в любом случае - не в ее натуре прятаться. Она должна знать правду.
      На Гетласской гряде принцесса остановила коня, чтобы бросить на столицу прощальный взгляд. Сколько раз она замирала здесь, чтобы узреть ложащийся к ее ногам город, но никогда еще не была Париона так душераздирающе прекрасна. Восходящее солнце заливало расплавленным золотом луга, и реку, и три холма, на которых раскинулась столица - подножья их еще тонули в лиловых сумерках, но Янтарная Цитадель уже сияла огнем. В горле царевны встал ком. Так легко было представить себе театр, стоящий, как прежде, на месте, и город, нежащийся в этом безупречном сиянии... и царя, примирившегося с собой...