3

Мне не пришлось включать свет, он горел, освещая полуубогое помещение. Ноги Джерри красовались на столе, а вращающееся кресло было опасно наклонено на сорок пять градусов. Перед ним на полу стояла бутылка виски, купленная мною еще утром, добрая половина которой пульсировала вместе с кровью в его жилах.

— Привет, сыщик! Я тут у тебя немного похозяйничал, ты уж извини. Торчу здесь битых три часа, аж копчик затек, не говоря уже о всем прочем.

— Убирайся к черту, мне надо спать, — огрызнулся я, скидывая пиджак.

Он внимательно разглядывал мое лицо, будто на нем, как на карте, можно было определить весь мой маршрут за сегодняшний день.

— Для начала нам придется кое-что обсудить, Крис. Выпить хочешь?

— Вы очень добры, сэр.

Я скинул ботинки и упал в кресло напротив.

Он разлил виски в стаканы и один из них с дозой, способной свалить слона, пододвинул мне. Я не протестовал: было очень приятно почувствовать себя разомлевшим как от ласкового, нежаркого солнечного тепла.

— Так что же ты хочешь обсудить?

Я поудобнее устроился в кресле и расслабил узел галстука.

Он сделал глоток, и его стакан опустел.

— Чарльз остался доволен твоим расследованием. — Впервые оправдываю чьи-то надежды.

— Я в тебе не сомневался, теперь и он не сомневается. Мы подключены к делу.

— Может быть, мне не мешает узнать, в чем оно заключается?

— Тебе это объяснит сам Мекли, когда сочтет нужным. Завтра много хлопот, пора начинать зарабатывать деньги. Но давай по порядку. Ты умеешь играть в гольф?

— Конечно. Я был лучшим игроком в университете.

— О'кей. Это очень важно. Тебе предстоит познакомиться с одним человеком. Лучший вариант знакомства — партия в гольф.

— С чего ты взял, что этот «один человек» захочет со мной знакомиться? Это раз. И почему ты решил, что он будет со мной играть в гольф?

— А ему больше не с кем будет играть. Все продумано. Каждую среду в двенадцать часов он приезжает в гольф-клуб на встречу со своим партнером. Завтра среда. Ты приедешь немного раньше и займешь его площадку. Будешь тренироваться один. Он наверняка тебя увидит.

— И что из этого?

Я допил напиток и поставил стакан на стол.

— Его напарник не приедет. Это уж моя забота. У него что-нибудь случится по дороге с машиной. Дальше карты в твои руки. Ты представишься ему как Ник Брайтон. Работаешь в центральной больнице Пасифик-Сити.

— Но это сказки для спящих стоя. Такую ложь просто проверить, не говоря уже…

— Пусть проверяет, — перебил меня Джерри. — Ник Брайтон не вымышленное лицо, он действительно заведует терапией в Пасифик-Сити. Просто сейчас Брайтон в отпуске.

Джерри достал из кармана пачку визитных карточек и положил их на стол.

— Ты так и скажешь ему, мол, я в отпуске. А это карточки Брайтона. Будешь их совать в нос кому не попадя.

— Кто же мой партнер?

— Его зовут Тэд Дагер.

Это имя я уже где-то слышал.

— Кто он?

— Окружной судья. Очень крупный кит.

Я вспомнил. Мне говорил о нем Джек Болди сегодня днем в страховой компании. Дело стало понемногу проясняться.

— Допустим, наше знакомство состоялось. Что дальше?

— Для тебя все. Он сам тобой заинтересуется, ты очень скоро ему понадобишься. Во всяком случае раньше, чем настоящий Брайтон отгуляет свой отпуск.

Я взял одну из карточек и прочел: «Николас Брайтон. Доктор медицины, заведующий отделением центральной больницы им. Вашингтона, Санта-Барбара. Адрес: 4-А, 17 Джефферсон-стрит, Санта-Барбара, Калифорния».

— Но Дагер может обратиться по этому адресу!

— Это твой адрес. Завтра утром переедешь туда. — Он вынул ключи и бросил их на стол. — Там найдешь новую одежду и все необходимое.

— Но квартиры в этом районе стоят бешеных денег!

— Если за это взялся Мекли, значит, он знает, что делает. Тебя эти мелочи не должны беспокоить.

— Ну, это другое дело. А у Мекли нет идейки отправить меня на Луну, я не против.

— Когда понадобится, он и это устроит. А вообще он трезво смотрит на вещи. — Джерри потер свой квадратный подбородок. — Завтра в восемь утра собирай свои склянки и переезжай на новое место жительства. Оставь там вещи и жми в гольф-клуб. Двадцатая миля по северной магистрали. Гольф-клуб «Три короны». Там есть указатель. Площадка номер четыре. Смело занимай ее и развлекайся. Задача ясна? Вечером я тебя навещу. Не забудь приобрести виски. — Он встал, посмотрел на пустую бутылку. — «Четыре розы». Замечательный напиток.

Поправив шляпу, он неуверенной походкой направился к двери. Открыв ее, оглянулся. — Спокойной ночи, доктор Брайтон!

Около половины восьмого я принял душ и вышел из ванной. Выпив заказанный в номер кофе, я глотнул и виски и оделся. Затем собрал свой скромный чемодан и спустился вниз.

Один из моих шпиков, завидев меня с чемоданом в руках, сразу же засуетился. Привыкли бездельничать, пора и поработать, подумал я и направился к стоянке.

Мой автомобиль закашлял от удивления, что его потревожили в такой ранний час, в это время он привык еще крепко спать. Я развернулся и направился в центр города.

Почейс-бульвар тянулся вдоль побережья мили на три. Он начинался с роскошных кварталов города, а заканчивался там, где жили мелкие лавочники и мещане. Джефферсон-стрит находилась, естественно, в самом начале бульвара. Роскошные дома, особняки; квартал имел свои собственные пляжи, которыми пользовались его обитатели, и плата за все это входила в стоимость квартир. Песчаные дюны пестрели разноцветными зонтиками, крытыми ресторанами, барами. За Джефферсон-стрит начинался парк со множеством тропических растений, далее следовали туристические пансионаты.

Дом 4— А находился в самой середине улицы и представлял собой четырехэтажное здание с парадным входом, около которого стоял суперсовременный швейцар в униформе голубого цвета.

Я подкатил к подъезду и остановился. Швейцар подскочил к машине и открыл дверцу.

— Мистер Брайтон?

— С чего вы взяли?

— Мне достаточно хорошо описали вас.

— Тогда это я.

— Ваша квартира на третьем этаже. Справа. Добро пожаловать. Ваши вещи доставлены вчера вечером. Если позволите, я поставлю машину в гараж, а вы поднимайтесь к себе и ни о чем не беспокойтесь.

— О'кей!

Я вышел из машины, швейцар занял мое мсто.

— А где находится гараж? — спросил я.

Он снял фуражку и сразу стал похож на малярную кисть. Его черная щетка волос топорщилась в разные стороны. Он вытер платком вспотевший лоб и ответил:

— Гараж под домом. Кнопка вызова в лифте.

— Ну что же, благодарю за информацию.

Я вошел в подъезд. Холл и лестница сверкали белым мрамором, к лифту вела ковровая дорожка. Я не воспользовался лифтом, а поднялся на свой этаж пешком. На каждой лестничной клетке находилось по две квартиры с дверями из мореного дуба, они выглядели массивно и устрашающе.

Достав ключи, я проник в квартиру, не зная, конечно, надолго ли она будет моей. Холл, четыре комнаты и две ванны. Здесь можно было заблудиться. Помещение мне показалось древним и старомодным. Пахло ветхостью, пыльным бархатом и респектабельностью. В спальне на широченной красного дерева кровати лежали два чемодана. Я открыл их, они были наполнены разного рода одеждой — от носков до пестрых галстуков с жемчужными булавками.

Времени у меня было не слишком много, и я не стал его терять: переоделся в белый костюм спортивного покроя, завязал на шее кремовый галстук и надел такую же шляпу. Через десять минут я был уже в гараже. Мой россинант выглядел бедным родственником среди сверкающих скакунов — «кадиллаков». Выехав на бульвар, я поднажал на педаль, чтобы не опоздать на свидание с человеком, которого никогда раньше не видел.

Выехав на автостраду, я взглянул в зеркало заднего обзора На расстоянии с полмили шел серебристый «форд». На прошлой неделе моим сопровождающим был голубой «понтиак». Я уже настолько привык к нему, что считал этих ребят частью своего гардероба. Я без них, как Джерри без шляпы. Он, скорее, забудет надеть брюки, выходя на улицу, но шляпу никогда. По-моему, он даже спит в ней.

В течение всей дороги я любовался фруктовыми садами, раскинувшимися по обе стороны шоссе. Это прекрасно — фруктовые сады. Настроение у меня было приподнятым. Добравшись до указателя, я свернул на гравийную дорогу, и через какие-то три минуты меня вынесло к гольф-клубу «Три короны». Чувствуя себя беззаботно, словно мне и впрямь выпал отпуск, я взял в прокате клюшку под свой рост и направился искать площадку под номером четыре.

Их было не менее десяти, и только на одной я заметил игроков. Меня это несколько смутило. Почему надо занимать чужую площадку, когда рядом полно свободных, но я не стал тратить энергию на подобные раздумья. Мне сегодня еще предстояло пошевелить мозгами.

Выйдя на поле, я приступил к тренировке и так увлекся, что забыл о Дагере и о времени. Подумать только — больше шести лет не играть в гольф! Я по-мальчишески радовался каждому удачному удару. И вот в тот момент, когда мне удался двадцатифутовый «опорш», за моей спиной раздался низкий голос:

— Хорошо сыграно!

Я обернулся. Рядом с площадкой стоял массивный мужчина лет сорока пяти, очень высокого роста, но без лишнего жира. Он не был красив, но привлекал внимание, оставляя впечатление твердости и силы. Лицо бледное, такое очень трудно сохранить под палящим солнцем Калифорнии. Одет он был в шорты и голубую тенниску.

Я поставил другой шар на землю, рассчитал расстояние до лунки и ударил. Зная, что площадка была немного наклонена, я был уверен, что удар мне удастся. Так оно и оказалось.

— Черт возьми! Вы позволите, теперь я попробую?

— Пожалуйста.

Он начал суетиться, как все плохие игроки, затем прицелился, ударил, и шар оказался в трех футах от лунки.

— У меня всегда так, — простонал он. — Здесь есть какой-то секрет?

— Действительно, есть.

— Объясните, что я должен исправить?

— Прежде всего ваша клюшка коротка для вашего роста, потом вы неправильно ставите ноги, и, наконец, вы смотрите в сторону во время удара.

Он сходил, заменил клюшку, посмотрел на меня заискивающе, с уважением. Теперь он был готов к игре.

Мы направились в наиболее удачное место на поле. Он встал в стойку. В тот момент, когда он намеревался пробить, я остановил его, исправил положение рук и ног.

— Держите ноги в такой позиции, и все будет хорошо.

Он трижды ударил изо всех сил и широко улыбнулся.

— Я очень рад, друг мой! — воскликнул он. — У меня сейчас игра. Вы спасли мне жизнь.

— Рад был помочь вам.

Я взялся за свою клюшку.

— Минутку. Как вас зовут?

— Ник Брайтон.

— Тэд Дагер.

Он протянул мне свою широкую ладонь.

Я облегченно вздохнул. Начало положено. Мы играли долго. Пять или шесть партий, в течение которых он ругал своего приятеля за то, что тот не явился, а с другой стороны, был крайне доволен, что нашел такого партнера, как я. Я уже говорил, что время для меня летело совершенно незаметно. В конце концов, Дагер выдохся.

— К моему счастью, мистер Брайтон, мой партнер сегодня по непонятным причинам не явился. Я получил невероятное удовольствие. Вы не откажетесь выпить стаканчик виски в моей компании? По-моему, сейчас для этого самое время.

Я одарил его широченной улыбкой.

— Разумеется, мистер Дагер, с удовольствием. Его улыбка была еще шире.

Мы пошли в здание клуба На первом этаже помещался уютный прохладный бар, за стойкой которого работал бармен с длинными соломенными волосами и водянистыми глазами неопределенного цвета. Увидев Дагера, он засиял, как зеркальный зайчик на стене. Мне показалось, что он готов был вылезти из собственной шкуры от желания угодить.

— Наш виски, Билли, — прогрохотал Дагер на весь зал. — И побольше льда.

— Будет исполнено, сэр!

Мы сели за небольшой столик у окна. Заказ был выполнен незамедлительно. Отпив приличный глоток, Дагер взглянул на меня пристальным сверлящим взглядом, и мне показалось, что он увидел и мой тощий бумажник в кармане, и родинку на левом плече, и никотин, осевший на легких.

— Чем вы занимаетесь, Ник? Вы позволите вас так называть?

— Разумеется, мистер Дагер…

— Зовите меня Тэд. Так короче.

— Хорошо, Тэд. Я врач.

Сказав это, я протянул ему визитную карточку. Его рука со стаканом зависла в воздухе. Секунду он не двигался, затем взял карточку и внимательно прочел.

— Это очень интересно, Ник. Я отношусь с большим уважением к вашей профессии. Вы для меня открытие: прекрасный игрок в гольф да еще и врач. Я даже завидую вам. Мне, к сожалению, приходится заниматься чужими бумагами и обивать пороги судов. Долгое время я был адвокатом, а теперь стал судьей. Считаю свою профессию крайне скучной, но она приносит немалые доходы.

— Мне всегда казалось, что юристы довольны своим занятием.

— Увы, это не всегда так. Послушайте, Ник, у меня есть идея. В субботу я хочу пригласить вас на обед. Не откажите, буду рад видеть вас у себя. Мой повар — очень толковый малый, думаю, вам понравится его кухня.

— Не вижу оснований отказываться, Тэд. Ваша идея мне по душе.

— О'кей. — Он достал свою визитную карточку и подал мне. — Здесь мой адрес. Жду вас к шести часам. С большим удовольствием увижу вас вновь.

— Я буду ровно в шесть.

В город я вернулся около пяти часов и сразу же поехал в свои хоромы Викторианской эпохи. Но дойти до квартиры мне так и не удалось.

Швейцар встретил меня с конвертом.

— Мистер Брайтон, это просили передать вам, как только вы появитесь.

Я взял конверти вскрыл его. Внутри лежала записка, написанная рукой Джерри:

«Жду тебя в баре „Лотос“ на Роллинг-драйв».

Моя мечта принять душ и поваляться в постели не осуществилась. Тяжело вздохнув, я вернулся к машине.

Серебристый «форд» скучал в ста ярдах по другую сторону улицы. Эх, ребята, не видать вам со мной покоя!

Бар «Лотос» был крошечный, в нем с трудом уместились пять столиков и стойка в углу.

Я застал Джерри с чашкой кофе в руке за столом у окна. Заказав себе пива, я присоединился к нему.

— Ну, как дела? Познакомились?

— Конечно.

— Расскажи поподробнее.

— Все очень просто: я отучил его черпать клюшкой землю. Это кончилось тем, что он пригласил меня в субботу на обед.

— Ты настоящий виртуоз, Крис. И все же основной фактор успеха то, что Брайтон — врач. Поздравляю!

— Тебе не откажешь в сообразительности.

— Это один из моих недостатков.

Я выпил холодное пиво и поставил стакан на стол.

— Сейчас нам предстоит прокатиться по городу, а потом отправиться к Чарли. Он ждет нас. Полагаю, введет тебя в курс дела. — Тон Джерри был серьезен.

— Пора бы. Я не люблю играть по слуху.

— Сожалею, старина. Мы только исполнители, за это нам платят. Решения принимают другие.

4

— Нам придется немного подождать, — сказал Джерри, когда я припарковался к высокому кирпичному дому на Тридцать седьмой авеню. — Из подъезда дома, что напротив нас, выйдет женщина. Ты должен хорошо запомнить эту зверюшку. Она часть нашей работы.

Я кивнул. Мы закурили и сидели молча, откинувшись на спинки сидений.

Я бесцельно разглядывал прохожих и думал о том, как бы побыстрее вернуться в свои апартаменты и хорошенько отдохнуть.

К тому времени, когда Джерри дернул меня за рукав, я успел выкурить две сигареты и извести полкоробки спичек.

— Смотри, вон она! — Он ткнул пальцем в подъезд напротив.

Девушка вышла из дома и направилась в нашу сторону. Она шла не торопясь, и я хорошо ее разглядел. Блондинка, чуть выше среднего роста, с приятной, миловидной мордашкой, такие обычно рисуют на конфетных обертках или на коробках для духов. Ее походка была воздушной, она парила в воздухе, а не шла, слабый ветерок раздувал ее платье из черного шелка.

— Ее зовут Дэзи Раин, — спустил меня с облаков голос Джерри. — Эта женщина принесет нам пятьдесят тысяч.

Девушка скрылась за углом.

— Деньгами от нее не пахнет, — сказал я, включая двигатель.

Джерри назвал мне адрес Чарльза Мекли. Его дом находился в пригороде, и дорога заняла немало времени.

Белый двухэтажный особняк в колониальном стиле среди эвкалиптовых деревьев выглядел одиноко. Во всем облике дома было не меньше достоинства, чем у вдовствующей герцогини.

Дверь открыла служанка и провела нас в гостиную второго этажа. Гостиная размером с танцкласс была увешана картинами импрессионистов. Зеленый ковер, на который мы ступили, был такой мягкий и пушистый, словно его стригли косилкой, как газон. Нам указали на глубокие кожаные кресла и предложили подождать.

Служанка исчезла за массивной резной дверью. Ждать пришлось недолго, вскоре она вынырнула из кабинета и звонко произнесла:

— Мистер Мекли просит зайти Джерри Уэйна. Джерри встал, похлопал меня по плечу и скрылся за тяжелыми створками дверей. Я остался в одиночестве и, чтобы как-то скоротать время, начал вытаптывать ковер, разглядывая картины. Я пялил глаза на пейзаж, написанный в пастельных тонах, когда услышал за своей спиной женский голос:

— Вам нравится? Это Сислей.

Голос я узнал сразу же. Низкий, грудной, с легкой певучестью. Это его я услышал вчера, когда звонил адвокату. Она была красива по самым строгим меркам: высокая шатенка с большими миндалевидными глазами и кожей чуть смуглее обычного. Отличала ее и элегантно-непринужденная манера держаться, манера, которую я никак не мог забыть впоследствии. Уголки ее губ неизменно складывались в едва заметную улыбку, а глаза смотрели на вас с едва заметным вызовом. На ней было вишневое платье свободного покроя. Мне показалось, что, если эту девушку одеть в мешковину, она бы украсила и ее.

— Сислей? — переспросил я. — Настоящий?

— Здесь нет копий. Брат собирает только подлинники.

Она улыбнулась.

— Вы сестра адвоката Мекли, если я правильно вас понял?

— Совершенно верно. А вы его новый клиент?

— Что-то в этом роде. — У меня чуть не сорвалось с языка: сообщник. — Крис Дэйтлон.

— Тэй Морган, — ответила она, разглядывая мое лицо.

Я не знал, куда деваться: было такое ощущение, будто на лоб мне уселась пчела. В этой женщине была скрытая сила, совершенно мне непонятная. Она держала меня, как магнит иголку.

Я подошел к следующей картине, только бы не смотреть на нее.

— А это кто? — спросил я, ничего перед собой не видя, кроме яркого пятна.

— Ранний Дега. Вы любите живопись?

— Не уверен, — ответил я, собираясь с духом, — мне не приходилось сталкиваться с искусством. Я бумажный червь.

— У меня сложилось о вас иное впечатление. Она стояла совсем рядом, и я впитывал аромат ее духов.

— Какое же? — спросил я, делая вид, что изучаю картину.

— Мне кажется, вы деятельный и энергичный человек. У вас очень живое лицо, и, вероятно, вы не очень хороший игрок в покер. И потом, у вас сильная фигура, не такая, как у малоподвижных людей.

Она довольно легко меня раскусила, и я почувствовал себя как король, надевший то самое новое платье.

— Вы ясновидящая или гадалка? — Я повернулся к ней лицом. Смотреть на раннего Дега было уже неприлично.

— Нет. Я не ясновидящая и даже не гадалка. Просто мне приходится часто сталкиваться с разными людьми по делам, и я привыкла замечать детали.

— Вы опасный человек, миссис Морган.

Она опять улыбнулась, но глаза в этой улыбке участия не принимали.

— У вас есть что скрывать?

— У каждого человека есть что скрывать, с той лишь разницей, что одним это удается, а другим нет.

— За себя вы можете быть спокойны, мистер Дэйтлон.

— Вы уже определили, что у меня беспокойная натура, так что мне трудно быть уверенным в себе до конца.

— Вы опять меня обманываете. Вы человек достаточно самоуверенный. И я не считаю это недостатком.

Дверь отворилась, и вновь появилась служанка.

— Мистер Дэйтлон? Мистер Мекли просит вас зайти.

Я кивнул ей.

— Мне было приятно с вами познакомиться, миссис Морган.

— Мне также, мистер Дэйтлон. Полагаю, эта встреча не последняя. Чутье мне подсказывает, что вскоре мы вновь увидимся.

— Надеюсь, чутье вас не подведет.

Она повернулась и грациозной походкой направилась к одной из многочисленных дверей.

Я с облегчением вздохнул и вошел в кабинет адвоката.

Это была большая комната с высокими потолками и стенами, обшитыми дубовыми панелями. В конце кабинета, перед тремя огромными окнами, стоял необъятных размеров письменный стол, инкрустированный дорогими породами дерева Четыре или пять удобных кресел полукругом выстроились у камина, который вполне подошел бы в качестве укромного местечка для слона. Толстый ковер так и звал поваляться на нем. Через венецианские окна тускло светило заходящее солнце. Бесшумный кондиционер поддерживал в комнате приятную прохладу. Дверь закрывалась без скрипа. Здесь было тихо и спокойно.

Мекли сидел за столом и что-то писал. Джерри расположился в одном из кресел, уныло грызя ногти.

Адвокат держал меня на ногах до тех пор, пока не закончил свою писанину, потом, скользнув по мне безразличным взглядом, словно перед ним неодушевленный предмет, холодно сказал:

— Проходите, Дэйтлон, и устраивайтесь.

Я пересек зеленое поле и сел напротив Мекли, рядом с Джерри.

Только теперь я мог разглядеть его лицо, резкое и жесткое, казалось, оно вырезано из старой слоновой кости. Металлический блеск тяжелых черных глаз напоминал обнаженное лезвие ножа. В общем, лицо было хорошее, но в нем, как говорили раньше, не хватало породы.

Мекли начал без церемоний.

— Как я понял, мистер Дэйтлон, после небольшой проверки и рекомендаций Джерри Уэйна, вы именно тот человек, который мне нужен. Вы быстро соображаете, и вам будет нетрудно выполнять предлагаемую мной работу. Насколько я понял, вы приглашены в субботу на обед к судье Дагеру?

— Совершенно верно.

— Я это предполагал. Дагеру нужен врач. Вы изучили медицинские заключения, которые я вам переслал?

— Да, я изучил оба заключения.

— У вас есть хватка. Если бы у вас было немного больше времени, полагаю, вы раскрутили бы весь клубок. Именно такой человек, как вы, и должен заняться этим делом. Я не буду больше испытывать ваше терпение и раскрою карты. Пакет, который вы мне доставили, имеет цену намного выше той, что вы с Джерри заработали.

Я вспомнил о том, что конверт до сих пор лежит в моем кармане, достал его и положил на край стола, но Мекли даже не взглянул на него. Он продолжал говорить, вертя в руках остро заточенный нож для разрезания бумаг.

— Человек, у которого вы реквизировали документы, — мелкая сошка. Он все равно не смог бы ими воспользоваться, а только испортил бы все дело… Пожалуй, я закончу начатое вами следствие.

Он встал, заложил руки за спину и вышел на середину кабинета. Уткнувшись взглядом в пол, Мекли начал медленно прохаживаться.

— Вы уже знакомы с Тэдом Дагером, он главное действующее лицо, человек популярный, богатый и влиятельный. Но жизнь подсказывает, что, сколько бы человек денег не имел, ему все равно мало. Наблюдать за Дагером я начал очень давно и знаю о нем больше, чем он сам о себе. До недавнего времени он был адвокатом, и очень дорогим, в его клиентах — самые состоятельные люди Тихоокеанского побережья. Мне показалось очень странным, что среди плеяды китов Дагер был поверенным и немногих безденежных граждан. Причем не просто безденежных, а в буквальном смысле нищих. Поначалу я думал, что он берется помогать обездоленным из филантропических побуждений или в рекламных целях. Без рекламы трудно добиться репутации честного и бескорыстного юриста. Но вскоре мне представился случай убедиться, что это не гуманная филантропия и либерализмом здесь не пахнет. Реклама тоже отпадает, так как Дагер всячески скрывал своих нищих подопечных. Это меня заинтересовало еще больше. Не буду вам докучать рассказом, как я докопался до сути, это длинная история, но суть вам знать необходимо. Два года назад у Дагера появился клиент по имени Форман, лежащий в больнице с неизлечимой болезнью…

Мекли остановился и бросил на меня острый взгляд.

— Заметьте, все неимущие клиенты Дагера обязательно безнадежно больны, и ни у кого из них нет ни одного родственника. Не берусь сказать, сколько он провернул подобных афер, но дело, за которое он взялся, — беспроигрышное, с минимальной долей риска. Разумеется, оно требует незаурядных качеств. На этот счет можно быть спокойным. Дагер умен и хитер, как мешок гадюк. В чем же идея? — Он поднял вверх указательный палец, и сам себя остановил. — В получении страховки!

Он говорил так, словно выступал с речью на суде присяжных.

— Гарри Форману оставалось жить считанные дни. Дагер пристраивает к больному клиенту сиделку. Она дежурит возле него, лелеет больного, исполняет все его желания, понимает его с полуслова. А что еще нужно несчастному, как не крупица внимания? Тем временем адвокат находит здоровяка примерно того же возраста и договаривается с ним за незначительную мзду, что тот пройдет медицинскую комиссию по чужим документам. Человек, у которого и мелочь-то звенит в кармане редко, с радостью соглашается заработать. Причем, кроме демонстрации собственного здоровья, ему и делать-то ничего не придется. Дагер берет документы подопечного под предлогом устройства кое-каких дел и передает их ложному Форману. Тот едет в Пасадину, проходит комиссию и получает заключение. Вся эта операция занимает не более суток. Отдав документы нанимателю и получив свой грошовый гонорар, тот сходит со сцены. Тем временем из больницы выписывают истинного Формана. Он безнадежен, и нет смысла тратить на него средства и время. Преданная ему сиделка уходит вместе с ним… Оказывается, она не в состоянии покинуть чудного, прекрасного человека, к которому успела очень привязаться за время пребывания его в больнице. Бедное больное сердце Формана бесконечно благодарно ей, он счастлив… Еще бы! Они решают пожениться, чтобы погасить всякого рода сплетни.

Итак, сиделка становится миссис Форман. Сумасшедшего от счастья супруга ничего не стоит уговорить застраховать свою жизнь «на всякий случай». Ради жены Форман готов на все! Со справкой «здоровяка Формана» смертник страхует свою ничего не стоящую жизнь на сто тысяч и, как полагается, вовремя умирает. Вдова получает кучу денег.

Мекли остановился и поднял указующий перст.

— Но как же адвокат, спросите вы? Это и есть зерно спектакля. Адвокат получает семьдесят пять тысяч, а его секретарша и, понятное дело, любовница Дэзи Рэйн — двадцать пять. Она же вдова и сиделка. Не женщина, а Мата Хари!

Мекли оборвал свою патетическую речь и абсолютно будничным тоном спросил:

— Джерри показывал вам эту девушку?

— Да, я видел ее. Приятная дама, — тихо сказал я.

— Здесь можно было бы поставить точку. — Мекли вновь начал шаркать по ковру и жестикулировать. — Жизнь состоит в большинстве случаев не из продуманных поступков и отрепетированных мизансцен, а из случайностей. Такая случайность и произошла Дагер этого предвидеть не мог. Дело в том, что тот самый парень, который проходил комиссию за Формана, узнает, что вдова покойного получила страховую премию в сто тысяч долларов. Он же прекрасно помнил, за кого проходил медицинскую комиссию. И Барни Стэн — так звали этого типа — решил получить нечто большее, чем ему швырнули как подачку. С большими трудностями он разыскивает «вдову»… У него на это ушло значительно больше времени, чем у вас, — сказал он как бы между прочим. — И, к его изумлению, она оказывается секретаршей того человека, который предложил ему разыграть спектакль перед врачами. Стэн без обиняков требует солидную сумму за молчание, идет напролом. Дагер понимает, что от этого человека можно избавиться только одним путем — уничтожив его.

Дагер соглашается выполнить требование Стэна. И вот два гангстера в лице всеми уважаемого Дагера и его секретарши заманивают двойника Формана в маленький домик у моря и старым простым способом избавляются от него. Проламывают ему череп камнем, вывозят на лодке в море и сбрасывают в воду. Итак, с опасным свидетелем покончено. Через некоторое время в газетах появляется сообщение о найденном на берегу человеке, выброшенном на пляж, который по неаккуратности в штормовую погоду полез купаться и наскочил черепом на риф. Наконец-то все! Но это не конец. Дагер не смог учесть и предположить, что Стэн был очень болтливым человеком.

По газетным фотографиям утопленника узнает Эрни Стэн, его брат. Эрни знал, что Барни собирался заставить «петь» Дагера. Он предостерегал его: Дагер слишком крупная фигура, чтобы его можно было шантажировать. Но тот увлекся идеей заполучить легкие деньги. Эрни понял, что произошло с братом. И вот он намеревается закончить дело, начатое Барни. Но так просто ему не хочется лезть в пасть к дьяволу. Эрни скрупулезно собирает доказательства, потратив на это все свои сбережения, которые он имеет от продажи цитрусовых. На расследование ему понадобилось около года. И вот все собрано. Можно браться за дело. Для охраны собственной персоны он нанимает людей. Так просто его не треснешь булыжником по черепу.

Мекли остановился и вздохнул. Потом проутюжил свою челюсть, вернулся к креслу за столом и сел.

— Когда Эрни Стэн, вооружившись деньгами и документами, садится в катер, бросив свою ферму на острове Санта-Крус, и направляется к берегу континента, в заливе ему уже подготовлена неожиданная встреча. Телохранители Эрни, встречавшие его на берегу, так и не дождались своего хозяина Эрни Стэн ушел вслед за братом тем же путем.

Последние слова Мекли произнес невыразительно и монотонно, глаза его потухли, и все лицо приняло сонное выражение. Он вновь взял нож и начал ковырять им инкрустацию стола.

Его рассказ показался бы мне невероятным, если бы я сам не окунулся в это дело с головой. Теперь для меня темных пятен не существовало. Все встало на свои места, как сказал бы мистер Шерлок Холмс.